Текст книги "Рождение Юпитера"

7

Сильнее всего Шелли беспокоился о золотокрылом «Рурке», ведь его пришлось оставить в доках Седны. Брут, прослышав о том, что гложет друга, лишь манерно закатил глаза. Он-то был на сто процентов уверен в благонадежности полчищ своих корабелов.

Брут – спаситель человечества…

Вообще, потолковать с Брутом так и не удалось. Шелли бродил в одиночестве по кипарисовой аллее. Ее он обнаружил на одном из жилых уровней «Экскалибура». В аллее оказалось тихо и безлюдно. Тонкие, похожие на подтаявшие свечи деревья касались верхушками металлического свода. Разросшиеся кусты самшита теснили бутовую дорожку, и было много свежего воздуха. Шелли знал, что Брут в этот момент нежится, предоставив широкую спину рукам армейского массажиста, и в его каюте витает горчичный запашок «колючки». Но, положа руку на сердце, он признавался себе, что из всех доступных маршрутов на борту грозного крейсера он выбирал такой, чтобы вероятность встречи с Брутом была минимальной. Шелли понимал: дружба дала трещину. Только исправлять такое положение не было ни сил, ни желания.

Каждый из них был чуть-чуть ненормальным. Климентина с ее бессмысленными раскопками на Пангее. Путешественник-безумец Ай-Оу… И он сам ничем не лучше остальных – горе-медиум, объект вожделений космического призрака. Но Брут… Брут перещеголял всех. Тихой сапой преодолел ту невидимую границу, за которой общепринятые морально-этические системы низведены до нулевого значения. За которой нет места человечности.

Возможно, Брут прав. Обмануть пространство и время радикальным способом. Доставить к чужим звездам не людей, но их заготовки. Спасти генофонд. Спасти носителей основных знаний.

Возможно, действия Брута логически оправданы. Но Шелли не мог поверить, что его просвещенный друг решил вести человечество по столь кровавому пути. Не за один же месяц в его голове созрел чудовищный замысел! Неудивительно, что им вдохновились только варвары-мутанты. В вечной погоне за призраком свободы они пустили под нож сто тысяч мыслящих существ, имея в активе лишь один шанс на успех из миллиона. Из миллиарда.

С какими жуткими мыслями Брут жил в последнее время! Он ел, пил; он корпел над чертежами, он плескался в бассейне… В то же время сознание было наполнено болезненными видениями рассекаемой плоти, затянутых в латекс рук плутонианских хирургов, извлекающих извилистое вещество из распиленных костяных коробок.

Брут словно оказался одержимым демоном из темного прошлого. Словно ему нашептал на ухо злобный пришелец, для которого плоть людская – лишь пища.

Внесистемный сегмент транспортной сети восстановили. Произошло это быстро, как Шелли и предполагал. Палуба крейсера ощутимо покачивалась; иногда она вздрагивала под ногами, сообщая о секундном включении маршевых двигателей. «Экскалибур» и «Дюрандаль» шли на полной скорости к усмиренной, но не поставленной на колени Плутонии. Проворный «Рурк» преодолел бы расстояние между Седной и планетоидом мутантов-альбиносов в два раза быстрее. Но верный «Золотой Сокол» остался далеко.

В команде «Экскалибура» было больше тысячи человек. Но Шелли редко видел кого-либо. Чаще всего он проводил время в одиночестве. К счастью, дедушка Огр избавил его от своей компании, Алексис Козо тоже пока не беспокоил. Скорее всего, родовитый командир планировал плутонианскую операцию. Шелли старательно подслушивал все, что возможно было подслушать, и выяснил: Козо намерен провести на Плутонии самостоятельное расследование. Благородный надеялся уличить и доставить на Трайтон людей, стоящих за регулярными десинхронизациями планеты.

А вот Огр Мейда готовился чернить молодых людей перед Пермидионом. Судя по всему, он станет добиваться для Шелли и Брута Бейтмани по меньшей мере ссылки на гелиостанцию в окрестностях Юпитерекса. А еще лучше – смертной казни путем утопления в Большом Темном Пятне Нептунии.

Предстоящих трайтонских событий Шелли пока не боялся. Надутый, самонадеянный мешок Огр Мейда мог и не мечтать о том, чтобы достать его жирными руками. Старик Юлиус, почтенный иерарх прайда Шелли, за любимого родственника лично перегрызет дедушке Огру горло. Если, конечно, раскопает нужную часть тела среди многочисленных подбородков благородного Мейды.

Другое дело – Брут. Ведь даже он, Шелли, не преминул осудить молодого иерарха Бейтмани. И за трайтонскими божками не станется. Более того, в столице Сопряжения к гордым иерархам внесистемных прайдов относятся с прохладцей. Бруту за свое помрачение придется испить чашу до дна.

Именно так: за временное помрачение рассудка. Это самое мягкое определение, которое Шелли давал провалившейся затее Брута.

Он сжал кулаки, заскрипел зубами. Временное помрачение рассудка – так давным-давно трое друзей решили назвать бред Ай-Оу о телепатическом путешествии к альфе Центавра.

Теперь, произнося имя молодого иерарха Бейтмани, каждый станет прикладывать палец к виску, как это делают сейчас, говоря об Ай-Оу Тэге.

Почему-то они все оказались чересчур склонными к временным помрачениям рассудка.

Под сводом заплясал луч лазера.

– Займи свое место, благородный. Мы приближаемся к Плутонии, – сообщила ему голограмма офицера, ответственного за арестованных.

Шелли смиренно склонил голову и побрел к лифтам.

Опустился на два уровня ниже. Маневры около Плутонии Шелли воспринимал исключительно как досадную проволочку. «Скорее бы добраться до Трайтона, – думал он, прислонившись лбом к холодной металлической панели, – пусть все встанет на места… Если Пермидион примет сторону Огра Мейды, тогда – что ж! – мы с достоинством, как велит благородная кровь, понесем наказание. А если нет, то я продолжу решать задачу задач и не потрачу больше ни минуты времени на праздное».

Он опустился на нужную палубу, однако почему-то прошел мимо своей каюты и заглянул к Бруту.

– О, Шелли! Поэт и звездный скиталец! Приветствую! – Молодой иерарх Бейтмани зацокал языком. Он лежал, беспечно растянувшись на ложе. Лень и скука во плоти. А может, меланхолия и тщательно замаскированное отчаяние.

Внутри стеклянного шара, парящего у изголовья ложа, Шелли разглядел хрупкую фигурку Кассандры. Девочка болтала со своей игрушкой: розовой кошкой с непропорционально большой головой. Трогательную беседу записала одна из камер внутреннего наблюдения Пирамиды Бейтмани, и Брут сохранил файл на память.

«Я бы хотела быть похожей… ну, на брата». – «Ах, конечно, – промурлыкала кошка, – а почему?» – «Он научил меня играть на сангите «Травушку-кузнечика», – ответила Кассандра, смешно морща лоб. «А он играет с тобой?» – «Он? А! Ну да. Давно играл. В «Парад планет» играл, в «Ловкость». – «А теперь? Играет?» «Играет, – соврала Кассандра, но тут же поправилась: – Только он все время занят… Вообще, папа со мной тоже играл, – добавила девочка некоторое время спустя. – Только его убили. Ну, в этой дурацкой Партии».

У Шелли защемило сердце.

«Брут, негодяй! Мог бы уделить несколько часов драгоценного времени младшей сестре! Сколько нужно ребенку, чтобы он почувствовал себя счастливым? Если вдуматься – сущий пустяк! Любой взрослый справился бы с задачей, даже не вспотев!»

Кассандра подняла голову и посмотрела в камеру: неулыбчивая, белокожая девочка в темном платье. Она была симпатична Шелли; Шелли предвидел, что лет через десять Кассандра превратится в женщину-загадку, и половина Сопряжения сойдет с ума от желания породниться с внесистемным прайдом. А ведь она осталась на Седне одна. Одна во главе самого многочисленного внесистемного прайда.

– Ты заметил: наши повелители направляют «Экскалибур» на Плутонию? – спросил Брут. Щелчком пальцев он погасил «картинку» внутри шара.

Шелли немедленно вернулся с небес на землю. Подошел к низкому столику, на котором Брут держал шкатулку с «колючкой». Поднял шкатулку, – она была очень легкой и какой-то скользкой на ощупь. Не глядя на Брута, швырнул ее в ближайшую переборку. Клубы оранжевой пыли неспешно, с ленцой, поползли по вертикальной плоскости вниз. Прилипая к переборке то одним боком, то другим, прокатилась и упала на палубу открытая шкатулка.

– Совершенно верно, благородный, – сказал тогда Шелли, – налицо двувекторность гравитационного поля. Мы у поверхности планетоида.

– Ближе некуда, – согласился Брут и похлопал ладонью по одеялу: – Падай же, поэт, падай! Чего уж теперь: пошалил и будет.

Шелли сел, чувствуя неловкость. Действительно, выходка со шкатулкой была донельзя мальчишеской. Нравится Бруту засорять слизистую оболочку носа едким порошком, – его право. Все благородные свободны…

– Объясни, не сочти за труд, почему Огр Мейда излучает в наш адрес столько ненависти? Так ведь и облысеть можно! – Брут провел ладонью по коротко остриженным волосам. – Или, быть может, мне показалось?

В глубине крейсера что-то зарокотало, и переборки на миг пронзила вибрация. Закачался балдахин над ложем Брута.

– Сели! – констатировал молодой иерарх.

Шелли пожал плечами, задумался. Начал издалека:

– Относительно доброго расположения дедушки Огра… я слышал не меньше дюжины различных версий…

– О! – Брут вскинул подбородок. – Дюжина причин желать нам смерти! Можно услышать хотя бы одну?

– Ты, наверное, удивишься, но дедушка Огр в самом деле приходится мне родственником. И в самом деле – дедом.

– Ха! – вырвалось у Брута.

– Судя по всему, – продолжил Шелли, – Огр Мейда желал поправить материальное положение своего прайда. Для этого он выдал дочь Александру, мою мать, за моего отца – Фредерика Шелли. Он предполагал урвать долю в управлении финансовыми делами Шелли…

– Это возмутительно! – усмехнулся Брут.

– Но ни отец, ни прадед Юлиус и близко не подпустили новоиспеченного родственника к экономике Пирамиды. Стоит ли говорить, как сильно тогда негодовал Огр Мейда! Он призывал мать встать на его сторону, однако та не предала интересы своего нового прайда.

– Сейчас твой… благородный дедушка не выглядит таким уж нищим и обделенным.

– Ты бы видел его Пирамиду, Брут! Хотя… Старому пройдохе удалась иная махинация, – сквозь зубы проговорил Шелли. – Какая именно – мне не известно. Но теперь он имеет куда большее влияние в Пермидионе, чем мог бы получить благодаря нашему прайду.

– Что ж, все ясно, – Брут потянулся, зевнул. Потом вдруг спросил: – А как давно ты расстался с Климентиной?

– Бру-у-ут!.. – уныло протянул Шелли.

– Помнится, ты был без ума от нее.

– Мы все были без ума…

– Говори за себя, ибо лишь тебе Климентина отдала предпочтение, недостойный!

– Она… – Шелли замялся. На него свалились воспоминания. Климентина действительно была достойной партией: хороша собой, легка в общении, компетентна в вопросах астронавигации и пилотирования… – Наши дороги разошлись, – смог сказать он. – Ее влекло на Пангею, я же рвался в космос.

– Ты не жалеешь, что все произошло именно так? – спросил Брут.

– Бру-у-ут! Что я могу тебе ответить?! Вчера жалел, сегодня – нет, завтра опять пожалею, а послезавтра – снова нет.

– Ты знаешь… – Казалось, что смущение Шелли заразило Брута. – С бесфамильными так обращаться нельзя. В центре их мира – любовь.

– Любовь отнимает чересчур много времени! – вспылил Шелли. – Ее любовь требовала, чтобы я забыл миссию, миссию крайне важную! Климентина желала, чтобы я остался с ней на Пангее и ковырялся в мерзлоте! Ты знаешь, сколько там умалишенных? А гравитация какая? Извини, я не остался.

– А что требовала от нее твоя любовь? Тоже позабыть обо всем и мчать на «Золотом Соколе» вне эклиптики?

Шелли ничего не ответил. Брут же продолжил:

– Бесфамильные тяжело переживают гибель чувств. Разлука грозит им… э-э-э… соматическими и психическими расстройствами…

– Брут, ты что – стал медиком? – язвительно поинтересовался Шелли.

– Нет, Айвен. Просто мы с Климентиной регулярно обменивались радиопакетами. И я не мог не заметить…

– Вот и поговорили…

– Я люблю Партию сильнее, чем жену! Но даже лучший ритуальной бой не сравнится с настоящей войной! – послышался искаженный эхом голос Алексиса Козо.

– Брось, Алексис! Разве это война? Так себе: вооруженный конфликт в масштабах малой планеты…

Брут громогласно чихнул. Огр Мейда замолчал. С некоторой опаской обернулся. Его великанская фигура, упакованная в мохнатую шубу, отлично просматривалась на фоне открытых ворот. Благородный Инспектор поправил бурый воротник и тряхнул подбородками в сторону молодых людей. В проеме сверкнул доспехом Алексис Козо и, указав на друзей двум десантникам, тут же скрылся за стеной.

…Их вели по просторному, скудно освещенному тоннелю. Каждые две-три секунды Шелли тер нос ладонью: у него свербело в переносице, слезились глаза. Во всем был виноват аммиак. Слишком уж грязным оказался воздух в плутонианских городах. Неудивительно, что здесь рождались уроды, один другого краше.

Шелли показалось, что он попал в царство аскетизма. Вот, например, тоннельный переход, соединяющий два бесформенных поверхностных сооружения. На стенах внутри нет ни барельефов, ни горельефов, ни мозаики. Столько свободного места, а где живописные истории о рождении и гибели богов? Об образовании прайдов? О строительстве Пирамид? О том, как могучие пращуры заставили планеты двигаться строем? Как укротили Уранию, что перемещалась в сторону, противоположную движению остальных планет?

Изломанные хребты регистров едва-едва теплящихся обогревателей не прикрыты, выставлены на всеобщее обозрение. В углах серебрится иней. Пол – полотно серого ноздреватого бетона. Проклятые мутанты поленились даже линолеум постелить. Если бы под ногами вдруг захрустели кости съеденных у костра диких животных, – Шелли бы не удивился.

Но нет, ничего не хрустело. Было очень чисто, только неуютно, сумрачно, холодно и… аммиак! Проклятый грязный воздух!

На Плутонии не строили биосферные купола. На планетоиде, терзаемом предвоенной лихорадкой, считали такие конструкции излишне легкой мишенью. Здесь рыли подземелья. Глубокие – до самой мантии, и длинные – от полюса до полюса.

Солдаты, сопровождавшие Шелли и Брута, были вооружены шоковыми копьями и носили на тусклой броне наплечников знак прайда Козо. Позади шагал рослый благородный в строгом плаще-патагие флотского офицера. «Мастер-инженер “Экскалибура”», – пояснил шепотом Брут.

За воротами (их стремящиеся сомкнуться створки были заблокированы дрожащей распоркой) оказался ствол вертикальной шахты. От неожиданности Шелли отпрянул и толкнул инженера «Экскалибура». Пришлось извиниться.

В шахте сиял свет. Желтые всполохи неторопливыми волнами поднимались из бездонной глубины к выходу на поверхность, но натыкались на пробку из сплавленных в единое целое породы и металла. Свет струился вдоль стен по ветвистым направляющим.

Ничего подобного Шелли видеть не приходилось. Почесав лоб, он решил, что направляющие напоминают дорожки на электрической плате. А Бруту пришла в голову полнейшая нелепость. Он присвистнул и сказал:

– Это какое-то растение, Айв. Какой-то вьюн.

– Стеклянный? – скептически поднял брови Шелли.

– Стеклянный? – удивился Брут. – Нет, это не стекло. Это минерал. Что-то кристаллическое и чистое как слеза.

– Ты серьезно?

– Я думаю, это имеет техногенный характер и антропоморфную природу.

– Ой ли?

– Ну, не пришельцев же дело рук мы видим?

Шелли безумно захотелось поведать выскочке с техническим образованием о сотнях разумных рас, населяющих нашу Вселенную; поделиться тем, что сообщил ему звездный «Странник»… Брут Всезнающий не знает ничего! И лишь отчетливое понимание, что сейчас не время и не место раскрывать секреты, помогло ему справиться с соблазном.

Он вышел на узкий козырек, нависающий над горловиной. Нащупал рукой железные, но почему-то кажущиеся хлипкими (у страха глаза велики!) перила. Шагнул к узкой лестнице, которая уходила вверх, повторяя поворот стены. Судя по мельтешению теней, Огр Мейда и Алексис Козо уже одолели подъем и ждали пленников на решетчатой платформе.

Делать было нечего, пришлось карабкаться по старым, ржавым ступеням.

Когда следом за Шелли пошел Брут, а потом инженер «Экскалибура» в компании двух десантников встали на ступени, лестница ощутимо прогнулась и принялась раскачиваться из стороны в сторону, царапая стену и высекая искры. Шелли схватился за перила и метнулся, не глядя под ноги, вверх.

Лестница выдержала.

Он взлетел на платформу, словно на крыльях. Грудь тяжело колыхалась, а воздух свистел в тонких ноздрях.

На платформе оказалось весело. Дедушка Огр и Алексис Козо рвались вперед, пытаясь спихнуть с дороги огромного, до безобразия толстого тирана с расписанной татуировками широченной лысиной. Расставив в стороны короткопалые руки, тиран с успехом сдерживал натиск обоих. Шуба мутанта была расстегнута, из-под нее струился горячий пар. Чуть в стороне, опираясь на копье, стоял козовский солдат и безучастно наблюдал происходящее.

– Прекрати эти гнусные выходки, тиран Майя!! – пришел в ярость Огр Мейда. – Не в том ты положении, мутант, чтобы препятствовать нам!

– Мы собираемся осмотреть объект! И ничего больше! – рокотал из-под шлема Козо.

– Прибор нельзя-нельзя-нельзя уничтожить! – лепетал белолицый, смертельно испуганный толстяк. – Это – замечательное наследие, оставленное предками! Это – уникальный музейный экспонат! Его нельзя уничтожить, о благородные! Его просто невозможно уничтожить, не разрушив при этом шахту!!!

– Не собираемся мы ничего разрушать! – убеждал Козо. – Быть может, нам удастся отключить…

– Отключить?! Отключить?! – зашипел тиран Майя. – Да что вы понимаете? Это устройство получает энергию за счет сжатия! За счет давления в глубинах планеты! В мантии!

Шелли, наконец, увидел устройство, о котором шла речь. Увидел и обомлел. Брут взобрался на платформу и охнул. Инженер «Экскалибура» выругался на незнакомом Шелли наречии.

Над краем платформы висел конус. Правильный, абсолютно прозрачный конус в половину человеческого роста высотой, направленный вершиной вниз. Вокруг него вспыхивали полупрозрачные, призрачные пояса. Розовые, сиреневые, светло-зеленые… Что это могло быть? Какое-то излучение? Казалось, светился воздух, обтекавший конус. Шелли поискал глазами генератор антигравитационного поля, но не нашел. Очевидно, поле создавал сам прибор.

Шелли ощутил жгучее любопытство: ведь объект прозрачен, внутри него нет ни одной электронной или механической детали! Впрочем, прозрачность могла быть обыкновенным обманом зрения, – гравитационные аномалии обычно сопровождаются оптическими искажениями.

– Убирайся с дороги, Майя! – потребовал Огр Мейда.

– Не заставляй нас применять силу! – зловеще добавил Алексис Козо. – Иначе – не поздоровится!

Толстый тиран жалобно уставился на благородных; глаза с радужкой светло-розового цвета часто-часто моргали. Он поднял руки и перетек подобно гигантской медузе в сторону.

Мейда обернулся к Шелли и Бруту. Махнул рукой.

– Вперед, молодые люди!

Они осторожно обступили конус. Брут протянул было руку, но не рискнул прикоснуться к призрачным поясам.

Вблизи конус и вовсе терял материальность. У Шелли возникло подозрение, будто он видит перед собой голограмму. На какой-то миг чувство реальности покинуло его. Шахта головокружительной глубины, мерцание неведомых полей, вытянутое лицо инженера, сиплая отдышка тирана Майи, – все потекло, превращаясь в лишенную четких линий и ярких красок аморфную массу.

Нечто подобное время от времени он испытывал на борту «Странника».

Неужели принцип работы плутонианского прибора основан на взаимодействии с гиперпространством?

– Что это, Огр? – спросил Шелли.

– Инструмент строителей Сопряжения, – важно ответил Инспектор. – При помощи него местные экстремисты трижды десинхронизировали орбиту несчастной Плутонии.

Тиран Майя всхлипнул.

– Я к этому непричастен! – захныкал он и тут же стал сбивчиво объяснять: – Бандиты врываются… Сами! Охраны почему-то не оказывается на месте! Они угрожают! Вы не знаете, что значит быть добропорядочным гражданином Сопряжения на Плутонии! Они оскорбляют, а я – всего лишь музейный служащий, я не воин и даже не ученый! Я скромный смотритель, не более!

– Виновен – не виновен, – пробурчал Мейда, в его черных зрачках мерцало отражение загадочного конуса. – Все вы здесь виновны… Сколько ущерба причинила Сопряжению ваша дурно пахнущая планетка…

– Ну, я же вернул Плутонию на нужную вам орбиту!

Шелли и Брут переглянулись.

Оказывается, этот запуганный мутант обладает могуществом, о котором заносчивые и благородные до мозга костей божки Трайтона не осмеливаются даже мечтать!

– Прекрати стенания! Будь мужчиной! – прикрикнул на едва сдерживающего слезы смотрителя Алексис Козо. – Лучше скажи, как устройство работает!

Тиран Майя повесил нос.

– А вы не станете здесь ничего рушить?

– Будет видно, – неопределенно пообещал Козо.

– И меня не тронете?

– Перестань клянчить, жалкий тиран! – неожиданно закричал, срываясь на фальцет, Мейда. – Наглости – сверх меры! Возмутительно! Немедленно отвечай, как управлять сей дрянью, иначе я собственноручно сброшу тебя с платформы!

По стенам шахты прокатилась очередная волна желтого света. Заиграли, заискрились кристаллические дорожки. Где-то вдалеке стали ухать шоковые копья. Кто-то отчаянно закричал, затем послышался частый, раскатистый грохот, и Шелли сразу подумал о камнепаде.

Тиран Майя нервно облизал дрожащие губы.

– К-как же управлять? – повторил он вопрос, оглядываясь по сторонам. – Управлять? Воздействуй поочередно на пояса, начиная с нижнего.

– Чем воздействовать? – с жадностью переспросил инженер «Экскалибура».

– Да! Скажи чем? – Бруту тоже не терпелось узнать разгадку технической головоломки.

– Силой мысли! – ответил толстяк и неожиданно для всех захихикал.

Из глубины шахты бесшумно вынырнул компактный летательный аппарат. Очевидно, от основного ствола ответвлялись несколько горизонтальных тоннелей, и не обо всех из них ведали вояки Козо. Флаер завис напротив платформы. Его хромированный блистер сверкал, сквозь голубоватый фонарь белело сосредоточенное лицо пилота. Под каждым из четырех антигравитационных генераторов, вынесенных на пилоны, дрожало фиолетовое марево.

Продолжая хихикать, тиран Майя рухнул ничком на платформу, от чего конструкция содрогнулась.

Шелли все еще ничего не понимал, когда воздух слева и справа от него пришел в движение. Нечто невидимое и, несомненно, смертоносное пронеслось вдоль платформы.

Бум! – обиженно отозвалась стена за их спинами, и всех накрыло облаком ледяной пыли.

Бум! – в воздух взметнулись клочья рыжего пуха, и Шелли понял, что в эти неприглядные лохмотья превратился вместе со своим плащом старший инженер «Экскалибура».

Похожий на блистающего жука флаер бил по платформе из шоковых орудий, абсолютно не страшась повредить эфирное коническое устройство. Разил из четырех щелевидных гнезд, что раскрылись в последнее мгновение, нарушив зеркальную поверхность блистера. Пилот быстро, но без лишней суеты ловил рамкой электронного прицела фигурки вражеских солдат, – закованных в полный доспех десантников из прайда Козо, – и жал на гашетку. В кабине флаера звучала эзотерическая музыка, витал пряный аромат жженой «колючки».

Люди стали метаться по платформе, тщетно надеясь избежать расправы. Пилот сосредоточенно водил прицелом, жалея только о том, что размеры флаера не позволяли установить турель со скорострельным излучателем. Шелли увидел, как шлем одного из бойцов Козо плющится, словно жестяная банка под каблуком сапога. Как загадочный конус скрывается за вихрящейся завесой ледяных частиц. Как отчаянно, резкими перекатами, Брут пытается добраться до лестницы, и как падает второй солдат.

– Алексис! Алексис!!! – Лежавший на пузе Огр Мейда был в ужасе. Он бил по платформе руками и ногами, словно ребенок, которому сообщили о предстоящем визите к врачу.

А в это время иерарх Козо уже стоял на одном колене, тупой конец шокового копья он воткнул в решетку пола, а многогранник наконечника навел на летательный аппарат. Ухнул заряд, и на блистере агрессора появилась вмятина. Флаер качнул пилонами.

Бум! – выплеснула энергию пара его орудий, и третий солдат Козо, переломив перила, полетел на дно шахты.

– Шелли, сделай же что-нибудь! – вновь обозвался Мейда. Он уже не кричал, он глухо стонал, хватая ртом воздух, подобно вынутой из аквариума рыбе.

Но что мог сделать Шелли? В свое время он не овладел ручным оружием – поленился. Он не готовился к участию в ритуальных битвах Партии, подобно большинству благородных отпрысков. Да, в космические войнушки играл, – ему были интересны ракетные и лазерные дуэли на расстоянии мегаметров. Но чтобы целиться в кого-то из ядомета или шокового копья – никогда и ни за что!

Силуэт Алексиса Козо скрылся за плотной завесой из ледяной пыли. Плутонианский флаер снова качнулся, и Шелли понял, что старый воин опять попал в цель.

Шелли нащупал металлическое древко. Подхватил копье, уже не нужное погибшему солдату. Насколько он мог судить, оружие было заряжено и, более того, приведено в боеготовность.

Неумело навел наконечник на флаер и нашел дрожащими пальцами верньер активатора. Одновременно с Шелли вскинул копье несгибаемый Алексис Козо.

Раздался звонкий хлопок. Фонарь летательного аппарата раскололся на мириады осколков. Орудия флаера еще раз врезали по платформе… но это была уже агония. Блистающий «жук» поднялся над платформой, – им явно больше не управляли.

Шелли ощутил неожиданный азарт. Он вскочил на ноги, вскинул копье и принялся прицельно расстреливать окутанные фиолетовым маревом антигравы. Мимоходом заметил, что Козо упал лицом вниз, и что между лопаток у него курится внушительная воронка. Вертя большим пальцем верньер активатора, Шелли решил, будто воинственного иерарха сразил заряд, отразившийся от стены за их спинами, а точнее – от какой-то кристальной дорожки.

Ему было некогда об этом думать, – он добивал флаер.

Наконец, фиолетовое свечение одного из антигравов погасло. Флаер сейчас же потерял устойчивость, завертелся, словно юла, а затем нырнул вниз, чудом не сбив при этом засыпанную ледяным крошевом платформу. Прогремел взрыв, вдоль стен пронеслась ударная волна.

Шелли опустился на колени. Если бы не копье, на которое можно было опереться, то лежать бы ему лицом вниз в полуобморочном состоянии… А так он напомнил самому себе сошедшего с барельефа утомленного битвой героя времен Империи Лун Юпитерекса.

Огр Мейда на четвереньках подполз к телу Козо.

– Эх, Алексис… – выдохнул он с неподдельной горечью. – Я все видел, Шелли! – Белые после пережитого ужаса губы Инспектора были перекошены, в глазах пылало полоумное пламя. – Имей в виду – я все видел!

– Как мы с Козо сбили флаер? – не понял Шелли. Он мысленно продолжал жать на активатор: чувство реальности возвратилось к нему не в полной мере.

– Видел, как ты выстрелил Алексису в спину! – крикнул Мейда.

Шелли тряхнул головой. Он запутался в происходящем окончательно. Действительно ли нерадивый дед верит в свои слова или же попросту заигрался во врага семьи?

Сделав несколько сложных телодвижений, Мейда сумел подняться на ноги.

– Я сообщу, кому надо! – пообещал он, стыдливо прикрывая ладонью мокрое пятно внизу туники. – Негодный мальчишка! Грубиян и убийца!

Шелли опустил руки и огляделся. Солдаты из прайда Козо погибли. Брут лежал на ступенях, и было непонятно, жив он или увы… А вот массивная туша тирана Майи пришла в движение. Розовые глаза со снисходительным любопытством осмотрели Шелли.

– Ну и не повезло же тебе, благородный!