Текст книги "Мировая революция-2.0"

Тьма, полная мрака

Что предлагается нам взамен устаревших религий? Перефразируя известную когда-то песню рок-группы «Прокол Харум» (белесая тень бледного) – тьму, полную мрака. «Новые смыслы», что несет так называемое «новое искусство».

Будучи ущербными и неполноценными, либералы истребляют и поганят еще одну сферу, критически важную для выживания и развития белых народов – культуру.

Если вы читали «Третий проект», то помните, что когда-то культура помогала человеку выпутываться из всех сложных ситуаций и суровых «переплетов». Да, были локальные апокалипсисы. Да, цивилизации древнего Междуречья погибли из-за засоления почв, античная Греция потерпела экономический крах, а Рим пережил военно-культурную катастрофу. Но всегда человек преодолевал эти местные «концы света» и возрождал павшие цивилизации в новом обличье, передавал эстафету развития другим цивилизациям и культурам.

Но вот впервые за всю историю человечества кризис охватывает не отдельную цивилизацию или культуру, а весь глобализированный мир. Ему некому передать эстафетную палочку. Сама культура – в кризисе.

Мы в «Третьем проекте» рассказали вам, как Сообщество Тени разъяло культуру, словно труп в морге. «Чужие» (пламенные организаторы мировой революции-2.0) со своими постмодернизмом и деконструкцией разобрали на составляющие язык – словесный, изобразительный, музыкальный. Лишили язык гармонии и на ее место внедрили какофонию психопатического диссонанса. Творение заменили распадом, а созидание – разрушением. Оказалась разъятой на геометрические фигуры и цветовые пятна творящая мир живопись. Из литературы убрали сюжеты, фабулы, характеры, заменив их «потоком сознания», игрой в слова и бесконечно скучным блужданием по описаниям призрачных впечатлений. Даже самое конкретное из всех видов искусств – архитектура – утратила пластику и выразительность, превратившись в инструмент стандартизации и нивелирования.

Что есть символ современной культуры? Да тот немец, который массой выкупал бесхозные трупы на обломках СССР и делал из них мумии, превращая их в материал для художественных композиций. На Западе сегодня существует целое направление «фантастики катастроф». В его книгах перед нами проходит череда образов Апокалипсиса, причем совсем не в результате ядерной войны. Джон Уиндем, Саймон Кларк, Стивен Кинг и Дин Кунц – это самые яркие писатели жанра. В их романах Земля сбрасывает с себя бремя человечества-потребителя. Крушение цивилизации происходит по разным причинам: то объявляется страшная болезнь, которая косит человеков, словно траву, то на нас обрушивается нашествие растений-мутантов, убивающих людей, то разогрев земной коры и массовая вулканическая деятельность вызывают всеобщий крах. Все чаще гибель мира становится итогом бездумного увлечения биологической инженерией. И всегда в этом случае хрупкая и сложная цивилизация распадается, уцелевшие обращаются в жестоких дикарей, которые убивают и поедают себе подобных, возрождают самые изуверские культы и предаются необузданному садизму.

Но во всех этих сценариях катастрофы процветает особое искусство. На страницах этих книг художники периода Апокалиписа не дремлют. Вот один делает стену из бесполезных телевизоров, вставляя вместо разбитых экранов отрубленные головы. Другой рисует фрески на руинах, используя вместо кистей отрезанные человеческие руки, а кровь – вместо краски. Третий выставляет композиции из аккуратно разрезанных пополам тел, а композиция «Материнство» представляет из себя труп беременной женщины с прорезанным в животе окошком…

Но эти фантазии, читатель, есть не что иное, как логическое продолжение художественных замыслов современного постмодернистского искусства, которое вы можете увидеть в страшно модных арт-салонах Нью-Йорка, Лондона и Москвы. Нам запомнилась одна работа: «Человек, который ест мороженое». На этом холсте мы с содроганием увидели человека, который разделен, подобно трупу в анатомическом театре – от него последовательно отслаиваются кожа, мышцы, кости, вскрываются внутренние органы.

Свою лепту вносит и Голливуд, приучивший весь мир к фильмам-ужасам. В последние годы «фабрика грез» все чаще и чаще берет за исходный материал грезы маньяков, использует первоклассные художественные средства для проникновения в их внутренний мир. На днях Максим Калашников решил посмотреть американские фильмы, идущие по россиянскому

ТВ – и пришел в ужас. В одном показывали, как тонкие прозрачные ножи рассекают животных, как кишки человека наматывают на золоченый ворот, а кричащие от смертельного ужаса женщины тонут в стеклянных кубах, которые заполняются водой. Заставьте себя пересмотреть «Багровые реки» или «Молчание ягнят» – сами многое поймете.

Еще в 1973 году Фред Полак в своей книге «The image of the Future» («Образ будущего») написал о том, что западное разрушение культуры – это процесс с далеко идущими последствиями. Итак, что такое «культура» в наиболее «продвинутых» странах мира сегодня?

«Бессмысленность – изображение нелепого и иррационального как обычного лица человеческого общества. Аналоги с неврозом, наркозом и кошмарами. Отражение распада и непоследовательности в человеческой жизни.

Экзистенциальность – ультрареалистический ответ на вызов нынешних мировоззренческих тенденций. Отождествление искусства с наукой и техникой… Изображение человека как совершенно одинокого, покинутого Богом и всем лучшим в собственной душе.

Порочность – предпочтение болезненного, непристойного и безобразного. Похотливое изображение излишеств и ненормальности.

Демоничность – воплощение сил тьмы и зла. Возврат человечества к скотству: сатана правит бал.

Отрицание – развитие тем хаоса, пустоши и смерти. Образ проклятия и моральной импотенции.

Эти пять оценок можно свести к следующему: современное искусство привело к утрате идеального образа человека. Словом, современное искусство лишает мир привлекательности. Бог мертв, человек в лучшем случае – робот, состоящий из линий, поверхностей, углов и сфер, без жизни и души.

В современном искусстве, по крайней мере, в его западном варианте, частично сознательно, а отчасти и нет, разрушен лежавший прежде в его основе идеальный образ будущего. Нынешнее состояние умов не просто антигуманистично – оно открыто антиидеалистично и антифутуристично…» («Мир нашего завтра». Антология современной классической прогностики. – М., «ЭКСМО», 2003 г., с 226–227).

Наше старшее поколение помнит, как в молодости измывалось над коммунистическими идеологами, рассуждавшими о тлетворном характере западной поп-культуры. Эх, знать бы тогда, чем это закончится! Раньше культура была источником жизни. Теперь это – юдоль смерти, тлена и разрушения. Теперь мы понимаем, почему один скандально известный деятель 30-х годов сказал: «Когда я слышу слово «культура», мне хочется схватиться за револьвер». Он имел в виду нынешнюю «культуру», разглядев ее развитие в первых опытах Минус-цивилизации тех времен – в авангардизме, кубизме и атональной музыке, в модернистской литературе.

Понятное дело, что никакой революции тут нет – есть только деградация. Великий русско-советский философ Эвальд Ильенков (1924–1979 гг.) с презрением относился к левацкой западной контркультуре 60-70-х.

«Ильенкова смущало то, что новые левые все реже говорят о политэкономическом решении проблемы отчуждения и все чаще противопоставляют отчуждению художественное «отстранение» в новом искусстве, обратно направленное автоматизму восприятия и поведения. В игровых формах нового искусства и контркультуры левацкая богема находила все то, чему не позволено состояться в реальности, что не может быть реализовано политически, все отложенные возможности и напрасные мечты. Так событие Революции подменяется местом Галереи…

…К «дурной ориганальности» западной контркультуры, впрочем, хозяин кухни так и остался строг, страстно и старательно объяснял, что американские хиппи – это социальная энтропия, остывание, согласие с уходом из Большой Истории ради личной иллюзии. Смысл оригинальности состоит не в том, чтобы изо всех сил выпячивать свою «от других отличность», а в том, чтобы лучше, чем другие, выразить Всеобщее…» – писал Алексей Цветков («Прайм Рашен Мэгэзин», сентябрь-октябрь 2013 г.).

Ильенков был прав – не искусство это, а снос прежнего человечества. Откройте недавний роман Стюарта Хоума «Красный Лондон». Вас стошнит. Там только и делают, что имеют друг друга в задницу, отирая половые члены от налипшего кала…

Либеральное Сообщество Тени заразило культуру смертельными метастазами. И этот диссонанс сегодня разрешился пустотой масс-культуры.

Что там «Пусси Райот» со своими дегенеративными самками! Иногда кажется, что нынешняя «культура» стала отражением всеобщей психической эпидемии. Люди нынешнего «развитого мира» кажутся умственно неполноценными. Впрочем, это почти верное впечатление. Ведь мы имеем почти полувековую эпоху выращивания «телевизионных идиотов». Те, кто все это время рос и воспитывался у телеэкрана, получили искалеченный интеллект. У них уже в 1970-е наблюдались отставания в развитии речи, бедность фантазии, плохая коммуникабельность, примитивные стереотипы мышления. И самое главное – присущая всем невротическим личностям повышенная внушаемость, гипнабельность. Мечта властителей всех времен и народов сбылась. Сформировалась практически полностью программируемая порода людей, послушно реагирующих на видеосмысловые ряды, подаваемые на органы их восприятия через систему телевещания. А применительно к молодежи – еще и дополнительно примитивизированной MTV-музыкой. (Не считайте автора этой книги ретроградом. Даже М.Калашников, росший на западной «антисоветской» рок-музыке и тогдашней западной попсе, смотреть MTV не в силах. Градуса дебилизма не выдерживает).

«Нетрудно сообразить, что те поколения детей давно стали взрослыми, и уже сотни миллионов людей, если не миллиард-другой, имеют более или менее измененный под воздействием телевидения интеллект. Более того, у них деформирована вся психосфера, потому что привыкание к навязываемым извне образам (а не вырабатываемым самостоятельно, как при чтении) дополняется эффектом повышенной внушаемости и самовнушения.

Телевидение навязывает зрителям конкретные образы, обращается преимущественно к их эмоциям, приучает к насилию, пробуждает зависть и жадность, одурманивает соблазнительными зрелищами, запугивает многочисленными сообщениями о катастрофах. Так формируются с детских лет и до старости «правополушарные» личности с убогой лексикой, бедной фантазией, примитивными стереотипами мышления, навязанными извне, легкой внушаемостью, шаткими убеждениями, искаженными представлениями о реальной жизни…

Это, можно сказать, небывалый в прежние эпохи «телевид» человека, который из печатной продукции потребляет почти исключительно глянцевые журналы с обилием картинок и дефицитом мысли. Тотальная компьютеризация вдобавок делает его придатком техноинтеллекта, так же, как в промышленном производстве он – придаток могучих машин и механизмов…»

Так написал в труде «Нарокоцивилизация» Рудольф Баландин, уточняя диагноз культурной катастрофы нынешнего мира. Нет ничего удивительного в том, что большинство «цивилизованных людей» не видят очевидных для нас признаков надвигающегося конца. Ведь для этого нужно уметь мыслить и самостоятельно воображать. А этой способности сейчас лишены огромные массы сапиенсов. Самое плохое заключается в том, что ТВ-порождением (со свойственным ему невротизмом, гипнабельностью и инфантилизмом) становится не только народ, но и его элита. Те, кому предстоит отвечать на самые жестокие вызовы в истории человечества!

Давайте четко уясним: мы, люди книжной культуры – зрячие. Мы умеем думать и воображать сами. Но мы тонем в массе слепцов-телеидиотов. Их в «развитом мире» большинство. Это – совершенно новое явление в человеческой истории. Огромной популяции телеидиотов не было ни полвека назад, ни тем более в предыдущие века. Плоские и примитивные, они были выведены Сообществом Тени для того, чтобы ему легче было структурировать простые биологические «триггеры» и «чипы» в сложные системы, помыкать ходом истории. Более того, глобальное телевидение можно рассматривать как важнейший инструмент Сообщества Тени по генетическому программированию сложных систем с нечетной (многозначной) логикой, состоящих из людей-«микросхем» со стереотипными реакциями. Нынешняя «культура» создается для телеидиотов – и на потребу их убогим вкусам, и для того, чтобы плодить все новых и новых глупцов. И не только в несчастной России это происходит – процесс повсеместен. Просто у нас он, как всегда, доведен до предела – а оттого омерзителен.

Назревает вселенская психологическая катастрофа, когда помутнение рассудка коснется миллиардов человек. Последствия ее не менее трагичны, чем катастрофа экологии, чем перспектива истощения природных ресурсов. Уже не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы узреть сатанинскую картину ХХI века: эпидемию террора, расцвет экстремистских движений, распад старого общества, культурную деструкцию, тотальное поветрие психических расстройств.

Посмотрите окрест. Видите, как накатывает волна садизма, половых извращений, насилия во всех его видах, темных культов и мракобесия? Это симптомы крушения прежнего мира. Уже сам человек находится в глубочайшем кризисе. Это – глобальная психокатастрофа.

Подумайте: а вот это – не страшнее ли религии?

Как видите, читатель, перед нами – картина действий очень мощной, умной и изощренной силы. Ее агенты и действующие структуры напоминают рой насекомых, атакующих нужные смыслы, группы, страны непрерывно и эффективно. То, что внешне кажется «болтовней» и «мельтешением», на деле – изменение реальности. Перед нами – картина деятельности сообщества «чужих», гигантского надчеловеческого существа, «коллективного разума».

Очень и очень недоброго.

Ибо помимо мобилизации новых революционных толп на ниспровержение всего и вся под знаменами свободы информации и борьбы с религией оная сила вкладывает в умы «пушечного мяса» еще одну идею.

Идею мировой власти. Идею стирания границ и национальных особенностей.

Глава 5
Идея транснационального правительства

Всемирная власть

Большевики мечтали об основании мирового государства пролетариата. Для этого они в начале ХХ столетия хотели разжечь огонь мировой революции и «советизировать» Европу. Если это удавалось, то вместе с Европой к ногам красных глобалистов падали колонии европейцев в Африке и Азии. Под вопросом была советизация Америки, но это считалось более далекой перспективой. Куда она денется, если весь прочий мир – наш?

Однако еще до этого свой план созрел у финансистов-воротил Уолл-стрит.

Дело в том, что в начале ХХ века мир был буквально болен социализмом. Даже в США существовала мощная социалистическая партия. Казалось, что будущее мира – это сонм огромных монополий с огромными армиями рабочих, облаченных в одинаковую униформу, царство громадных государств-корпораций.

Американские финансисты, люди циничные и сугубо практические, решили подготовиться к такому повороту истории. Если ты не можешь остановить тенденцию – возглавь ее. Этим принципом свято руководствовался Дж. П. Морган, который еще в начале ХХ века с помощью интеллектуалов выдвинул план «Марбург» – программу проникновения в социалистическое движение и захвата руководства в нем.

Как пишет известный исследователь связей между американскими финансистами и коммунистическими революционерами Э.Саттон, по этому плану все правительства мира должны быть социализированы, тогда как конечная власть должна остаться в руках международных финансистов. Они смогут управлять государствами и принудительно устанавливать мир, когда это понадобится.

Очень быстро финансисты поняли, что историей мира, движением миллионных масс народу и судьбой целых стран можно довольно эффективно управлять, затрачивая не так уж много денег. Главное – знать точки для приложения этих денег, и тогда можно устраивать и мировые войны, и революции. А еще они поняли: политика – это тоже бизнес, который может быть намного более прибыльным, чем строительство новых заводов или железных дорог. Ибо что могут принести последние? Ну, самое большее – 20 процентов в год на вложенный доллар. А революции, контроль над целыми государствами и госаппаратами, военные заказы и спекуляции на нестабильности – сотни процентов. Для капитала же прибыль – превыше всего. Нужно только одно условие: для того чтобы получать бешеные прибыли на катастрофах, ими нужно управлять, и управлять довольно хорошо.

Так они стали финансировать революции. И русский 1917 год тоже.

Но тогда план не выгорел.

Однако старые планы никуда не делись. Идея установления мирового порядка под контролем хозяев Запада по-прежнему владеет их умами. Просто методы несколько изменились.

Снова откроем «Анонимную войну». Теперь установление мировой власти идет под знаменем нового мальтузиантства, «экологизма», «новой свободы». Это почти не скрывается во Втором гуманистическом манифесте (1973 г.), где предлагается «третий путь» между капитализмом и коммунизмом.

«В завершенном виде кредо этого направления оформляется во Втором Гуманистическом манифесте – где, помимо отрицания морали традиционных религий, излагается «оптимальная» ревизия управления, созвучная лозунгу революции 1968 года «Границы – это репрессии».

«12. Мы осуждаем разделение человечества по признаку наций. Мы достигли поворотного пункта, когда лучший выход – преодолеть границы суверенитетов. Мы привержены системе миропорядка, основанного на транснациональном федеративном правительстве с поощрением культурного плюрализма и разнообразия».

Здесь же – центральный экологистский принцип:

«14. Весь мир следует считать единой экосистемой. Экологический ущерб, истощение ресурсов и избыточный рост народонаселения должны быть предметами международного согласия. Культивация и консервация природы – моральная ценность, мы должны воспринимать себя как часть природного источника нашего существования».

Здесь же – императив информационной свободы:

«17. Необходимо снять все ограничения на распространение информации и создать планетарное телевидение».

На практике, обвиняя «первый» и «второй» путь в навязывании догм и ослеплении людей утопическими обещаниями, «третий путь» навязывает собственные догмы: «следует считать», «должны воспринимать себя», «является императивом», «необходимо снять», «не должны считаться злом». Так же аксиоматически определяется ситуативность этики, то есть произвольный выбор ответственности или безответственности.

Манихейский подход к морали не препятствует формулированию собственных утопических обещаний: «война устарела», «голод прекратится». В качестве единственного гаранта называется «транснациональное федеративное правительство»…» – пишут Кобяков, Черемных и Восканян.

Они уверены в том, что именно на рубеже 1960—1970-х годов глобальный управляющий класс принял именно те решения в сфере финансовой политики, что заложили бомбу острейшего системного кризиса сорок лет спустя, в наши дни. Но тогда же шли и споры о модели глобального управления.

Лично я думаю, что все решилось в 1974-м, когда усиливающаяся верхушка корпораций – та самая корпоратократия – смела последнего президента США, управлявшего страной как национальным государством – Ричарда Никсона. Но споры о будущем мира шли еще при Никсоне. Последний мыслил его как баланс сил великих держав, среди которых был, конечно, и СССР. Вместе со США, Великобританией, Францией, Китаем. А вот глава Совета по международным отношениям (CFR) в 1970–1985 гг. и основатель Трехсторонней комиссии Дэвид Рокфеллер, как убежденный глобалист, опираясь на своих сторонников (например, на З.Бжезинского) продавливал идею мирового правления. А Никсона просто убрали с дороги Уотергейтским скандалом.

Почему это случилось? Потому, что мозговики корпоратократов были уверены: Советский Союз образца 70-х к победе не стремится. Умственно его верхушка порабощена и видит мир сквозь очки западных теорий. Никакого добивания США (тогда угодивших в сложнейшее положение) не будет. СССР не превратится в центр альтернативной цивилизации и не устроит новой научно-технической революции, ибо послушно следует в кильватере западной модели. Никакой мировой валюты в противовес доллару Союз тоже не создаст: последним это пытался сделать Сталин в 1952 году. Значит, глупый «красный гигант» продолжит тупо клепать вооружения, дебильно во всем копировать все западное и гнить изнутри, все время стараясь «договориться» с Западом, перед которым испытывает на самом деле чувство неполноценности. Отдадим должное уму наших врагов: они оказались правы. Они настойчиво гнули свою линию: вести дело к глобальной корпоратократии.

Кстати, как пишут авторы «Анонимной войны», проектировщики глобальной власти отвергали идею баланса сил пяти стран-победительниц во Второй мировой, аргументируя свой вариант будущего именно экологическо-энвайронменталистскими соображениями, тем самым новым мальтузианством. Член Совета по международным отношениям Ричард Фальк прямо писал о том, что концепция баланса «недооценивала экологические ограничения и риски, возникающие в связи с сохраняющимися тенденциями бесконтрольного экономического роста в децентрализованном миропорядке», т. е. необходимость централизации прямо обосновывалась неомальтузианским императивом. Тогда же гарвардский профессор С.Хофф-ман (тоже депт Дэвида Рокфеллера) называл схему Никсона «неадекватной реальности, потому что целью должна быть единая глобальная система, а сейчас растет спрос на совместный суверенитет (pooled sovereignty), распределенную власть и эффективные международные институты во всех областях».

История сорокалетней давности имеет прямое продолжение в наши дни.

«…Примечательно, что Хоффман – учитель теоретиков «мягкой власти» (нынешней философии действий США – М.К.) Джозефа Сэмюэла Ная и Уолтера Рассела Мида – ссылается на проект Европейского Союза и вместе с тем указывает на временный характер этого образования – в том виде, в котором задуманы его устройство и его институты.

Описание результата этой дискуссии излагает И.Валлерстайн: «…Новая консервативная политика предполагала задействовать все три источника повышения стоимости производства: заработную плату, интернационализацию стоимости в целях уменьшения экологического ущерба и финансирование социальной сферы. Была предпринята попытка скоординировать такие политические тенденции во всех странах Севера через создание новых организаций – Трехсторонней комиссии, G-7 и Всемирного экономического форума. Предложенная политика получила название Вашингтонского консенсуса. Он пришел на смену идее развития, девелопментализму (developmentalism), обозначив начало эры глобализации. В начале 1970-х гг. международные организации стали играть решающую роль в этой геоэкономической борьбе».

Нам представляются существенными три обстоятельства: а) непубличное делегирование влияния глобальным институтам, б) применение термина «консенсус» к заведомо дискриминационной концепции, внедряемой за спиной правительств, в) камуфлирование термина «вашингтонский консенсус» привлекательным для элит-объектов ярлыком «неолиберализма». В данном случае средством манипуляции является не только подмена понятий, но также умолчание (reticence)…» – пишут Кобяков, Черемных и Восканян.

Я же поясню: именно тогда решили выносить индустрию Запада в дешевые страны Азии. Сам же Вашингтонский консенсус (Вашингтонское согласие), сыгравший столь роковую роль в нашей истории, был сговором новых хозяев ядра капиталистической системы. Изложим его на крайне понятном языке.

Первый из них таков: государства должны сделать свои бюджеты скромными и аскетичными. Нечего ставить перед собой амбициозные цели, казна должна служить нуждам текущего момента. А экономикой должен заниматься частный сектор. Государство же низводится до роли «ночного сторожа» при частных капиталах.

Во-вторых, государства «развитого мира» должны как можно больше снижать налоги. Ведь они помогают содержать бедных за счет богатых, а это плохо. Нищие без толку проедают средства, а богатые – их накапливают.

В-третьих, кредиты должны даваться под как можно большие проценты. Так, чтобы у всех был стимул накапливать и нести денежки в банки.

В-четвертых, обмен одной валюты на другую должен быть свободным.

В-пятых, все должны двинуться к свободе торговли, к уничтожению таможенных барьеров и всех преград на пути свободного передвижения капитала из одной страны в другую.

В-шестых, иностранным инвесторам должен предоставляться такой же налоговый режим, как и местным.

В-седьмых, нужно как можно больше увести государство из экономики, дерегулировав ее.

В-восьмых, нужно, чтобы росли крупные личные состояния. Чем больше миллиардеров – тем лучше.

Эта философия, проводившаяся в жизнь более тридцати лет, позволила финансовой верхушке Запада окончательно расправиться с промышленными капиталистами и завоевать полное господство финансов над индустрией. Вашингтонский консенсус привел к сверхконцентрации богатств в духе позапрошлого века в руках высших финансистов и принес им гигантские барыши за счет «снижения издержек» – из-за выноса производства в «дешевые страны». Но он же привел к созданию «капитализма катастроф», подвел сам Запад к нынешней катастрофе. Впрочем, как и русским: «реформаторы»-то с 1992 года шли точно по «Вашингтонскому согласию», что при Ельцине, что при Путине.

Итогом проекта должен был стать мир, приведенный к однородности, где всем правит финансовая «аристократия», верхушка корпораций.