Текст книги "Мировая революция-2.0"

Мастера решений

Но для ЗС мало иметь «мозговой контур». Нужно еще уметь воплотить идеи в жизнь, выполнить планы, сформировать будущее. Поэтому есть и пятый контур ЗС – политические организации-оборотни, центры политических технологий.

Их бытие и развитие неотделимы от глубочайшего кризиса, поразившего либеральные демократии в конце ХХ века. По сути, все несущие конструкции политической системы, вынесшие на себе колоссальную нагрузку обеспечения власти при индустриализме, сегодня пребывают в глубочайшем упадке. Демократические выборы, всеобщее избирательное право, система политических партий, разделение властей, парламентаризм, публичность внутренней и внешней политики, стремление привлечь население к политической жизни – все это уже не соответствует новому миропорядку. Индустриализм уже прошел зенит своего могущества и перерождается в постиндустриализм – в переходную форму, где все четче черты будущего. Чем оно чревато? Либо невероятным по силе и размаху кризисом цивилизации, либо – переходом человечества в новую эпоху, которую мы называем Нейромиром. Поэтому институты, которые хорошо работали в индустриальном мире, сейчас дают все больше сбоев и холостых оборотов. Зачастую они лишь внешне сохраняют свое содержание, и, хотя иным наблюдателям они еще кажутся несущими конструкциями политической системы того или иного общества, на самом деле превращаются либо в пустую бутафорию, либо наполняются совершенно новым содержанием. Важнейшие элементы новой системы, центры ее кристаллизации во все большей степени становятся организациями-оборотнями.

С начала нового столетия реальность изгоняется из политики, реальные факты подменяются представлениями о них. Жизнь заменяется ее образами в сознании общественных групп и слоев. Люди принимают решения, глядя не на истинное положение дел, а в телевизор или в газету. Действие тоже заменяется представлениями и даже спектаклями. Политики больше не идут на решительные поступки – они предпочитают манипулировать своим образом-имиджем. В этом отношении тайная власть берет на вооружение последние достижения науки, поскольку все современные политические технологии вышли из таких направлений научной мысли, как семиотика, структурализм, аналитическая психология.

Они основаны на том, что вещь и знак, которым ее обозначают – совершенно разные вещи, что можно иметь дело не с реальностью, а с ее отражениями в сознании людей. Отсюда следует вывод: можно ничего не менять в реальности, но навязывать людям о ней именно такое представление, какое нужно когам-манипуляторам. Не обязательно быть бесстрашным героем и проницательным мудрецом – нужно заставить людей считать тебя таковыми, создав им яркий образ на телеэкране или газетных полосах. Не обязательно выигрывать сражение – гораздо важнее сделать так, чтобы люди поверили в то, что оно было выиграно тобой. В этом – суть технологий «пи ар», паблик рилейшнз, переходящих в методы творения миров-иллюзий – в виртуалистику и фантоматику. С помощью определенных приемов, методов и процедур избирателю-потребителю можно всучить любой, даже самый протухший политический товар – достаточно играть его мнениями, устремлениями, жизненными установками, стереотипами и ценностями. Разницы с бизнесом тут очень мало. Просто для политтехнолога товар – это политик, а для маркетолога – это брэнд напитка, автомобиля или одежды. Уж мы-то в России все прелести таких политтехнологий познали на собственном горьком опыте.

Такая виртуальная политика породила и новые политические организации-оборотни пятого уровня ЗС. По внешней форме они действительно напоминают старые политические структуры. Прежде всего, речь идет о партиях. В старом понимании они – это организации, созданные ради представления во власти тех или иных общественных слоев и групп. Они объединяют людей, разделяющих одинаковые убеждения. Ну, собрались рабочие и крестьяне под руководством продвинутых выходцев из правящих классов, чтобы бороться за победу коммунизма. Или, как вариант – стянулись в стройные ряды бизнесмены разного калибра, дабы строить либеральное общество в открытой политической борьбе через установленные законом демократические процедуры и через участие в политической жизни, отстаивая свои идеалы, устремления и убеждения. Причем участие в политической жизни по старым представлениям мыслится именно как участие в выборах. А там, мол, по итогам подсчета голосов, партии получат ту или иную долю в законодательной, исполнительной или судебной властях.

Некоторые думают, будто партии в таком виде живут и сейчас. Но вглядись получше – и вместо партий узришь типичных оборотней. Внешне вроде все по-прежнему: съезды с выборами руководства и кандидатов на выборы, работа с массами, работа в парламенте и правительстве, прорывы к президентскому посту. Да вот только при всем этом в самих партиях все большую роль играют структуры, которые вовсе не показываются широкому зрителю. Это – своеобразные внутренние органы политических партий. Как правило, никто их не избирает, ни перед кем они не отчитываются, и представляют они из себя замкнутые сообщества политической элиты, придерживающиеся тех или иных убеждений. Как правило, эти убеждения исторически сложились в той партии, где действуют эти «внутренние оборотни».

При этом нельзя сказать, что в такие закрытые структуры входят одни лишь «денежные мешки». Нет, все несколько сложнее. В закрытые клубы партийной элиты входят люди разного имущественного положения. Всегда и везде именно эти структуры реально определяют курс партии, ее стратегию и тактику, утверждают людей на роль публичных политиков. И только потом все это оформляется через «демократические процедуры» съездов и конференций. Именно эти структуры-оборотни и служат истинными центрами принятия решений.

Но одновременно они работают и в роли механизмов межпартийных согласований. Люди в этих органах-оборотнях не занимают видных публичных должностей и не «светятся» на экранах телевизоров. Нет, их место – на заднем плане, их дело – постоянная работа со своими коллегами из других партий. Все эти парламентские баталии, публичные выяснения отношений между официальными политиками, между властью и опппозицией – это театр, цирк, шоу для глупцов. На самом деле все решается там, за кулисами.

Кроме партий-оборотней есть другой элемент новой политической структуры, входящей в ЗС, и он наиболее прославлен стараниями газетчиков. Применительно к США (а мы берем их в качестве наглядного пособия) это – администрация президента и его правительство. Вроде бы, все понятно: эти структуры меняются каждые четыре года. Они разрабатывают и проводят в жизнь американскую политику, готовят и принимают самые важные решения, от которых сегодня зависит жизнь не только американцев, но и всего мира. Однако и тут мы обнаруживаем структуры-оборотни. Имен у них много, но суть одна – структуры, гнездящиеся внутри исполнительной власти, образуя ее истинное ядро. Ядро, которое определяет как идеологию власти, так и важнейшие ее решения.

Во времена Рейгана такая структура называлась «кухонным кабинетом». В его состав входили ближайшие друзья и соратники этого президента из Голливуда. Некоторые из них занимали важные должности, некоторых для успокоения публики назначали на какие-то посты, а иные вообще не имели никакого официального статуса. Но это не мешало им всем входить в команду, определявшую жизнь Америки.

В годы правления Клинтона (особенно, во время его первого срока 1992–1996 годов) подобную теневую структуру возглавляла его жена Хиллари. По рассказам американских специалистов по управлению в кризисных условиях, допущенных в святая святых Демократической партии, там в холле стоит аквариум, где плавает маленькая акула. И зовут ее ласково – Хиллари. Так же далеко не случайно, что авторитетные эксперты предрекали лидерство в демпартии именно Хиллари Клинтон.

Никуда не делись «внутренние политические оборотни» и при президентстве Буша-младшего – их называют «призывом Буша-старшего». Это люди отца нынешнего американского лидера, которые уже двадцать лет работают вместе и прекрасно знают друг друга. Они заняли ключевые посты в структурах власти, начиная от вице-президента и советника по национальной безопасности – и кончая главами важнейших министерств. Именно «кухонные кабинеты» (это название наиболее удачно) в недрах исполнительной власти США и диктует всю политику этой страны, влияя на жизни уже миллиардов землян.

Точно так же свой «ближний круг» (избранная рада) есть и у президента Обамы.

Заканчивая сжатый обзор оборотней пятого узла ЗС, можно отметить PR-компании, рекламные фирмы, центры изучения общественного мнения и проч. Их в последнее время расплодилось очень много – около пятнадцати тысяч в США, более восьми тысяч в Англии, более тысячи – во Франции, около полутора тысяч – в Японии и т. д. Внешне эти организации нанимаются партиями для того, чтобы делать прогнозы, оценивать результаты своей политической деятельности, продвигать свои программы и помогать партиям в их претворении. На открытом уровне, на уровне функционирования так оно и есть. Однако на уровне тайной власти эти конторы на самом деле вместе с

внутренними структурами партий и являются подлинными делателями президентов, министров и парламентов. Именно они применяют последние достижения науки для манипуляции людьми – «пи ар», фантоматику и виртуалистику. Они – это «фабрики мнений». Именно они совершают все эти подлоги, заменяя смысл – формой, факты – толкованием, а реальности – представлениями. Именно они, играя мнениями и установками людей, и «продают» кандидатов электорату. Это – громадная сетевая «империя фантоматики».

Силовой контур

В пятом контуре ЗС есть и «уровень активности», силовая часть.

Это – специфическая часть политической системы. По своей природе и роду деятельности она более всего интегрирована в ЗС.

Но зачем включать в ЗС и силовиков? У них вроде бы действует железный порядок «приказ-подчинение». Чего же там согласованиями заниматься?

Есть у нас ощущение: сегодня силовики действуют не по приказам, а на основе самоорганизации. Как и в любой сложной структуре, в спецслужбах, армии и полиции возникают связи кольцевой причинности. Не только власть диктует силовикам, как надо действовать, но и они ей. А как только причинность закольцевалась, возникает необходимость не в приказе, а в координации, в выработке согласительных позиций. Поскольку ЗС отвечает за развитие, динамику и творение психоистории, то ее интересы могут несколько расходиться с интересами государства. Потому силовики способны орудовать и без ведома официальной власти. Западные государства, понимая реалии современного мира, говорят: мое дело – сторона. Делайте – но я тут как бы не при чем. Сегодня это происходит особенно явно. Давно есть и частные разведки, и частные наемные армии.

Государство понимает, что в интересах изменения ситуации нужно сделать нечто. Но это может нарушить стабильность. Поэтому правящая элита решает: эти работы выполнит силовая сеть. Провалитесь – ответите сами. Примером тому может служить операция «Иран-контрас», когда помимо государства спецслужбы США продавали оружие Тегерану, чтобы на вырученные деньги вооружить отряды никарагуанских контрреволюционеров, воевавших с прорусским режимом в Никарагуа. Руководил всем действующий полковник американской армии Оливер Норт.

Особое место в силовой части ЗС составляют разведслужбы. Они обладают знаниями, информацией, способны влиять на сознание людей, без чего невозможно управление будущим.

Спецслужбы, кстати, можно считать прообразом будущей цивилизации. Здесь воедино сходятся политика, культура и экономика, здесь мы имеем дело с наукой, искусством и ремеслом. Здесь совмещаются аналитика, планирование и действие. Именно поэтому разведки – это завтрашняя система мира, ее матрица. Точно так же, как масонство в свое время послужило матрицей индустриальной эпохи.

Сжатый и в то же время очень глубокий анализ секретных служб как элемента тайной власти, как организаций-оборотней дал один из самых одаренных философов и гуманитарных мыслителей патриотического направления Александр Панарин. Увы, недавно умерший. Мы согласны отнюдь не со всеми его выводами в книге «Искушение глобализмом», но о спецслужбах он написал коротко и ясно:

«То, что было деструктивным с точки зрения обычных целей нормальной политики, могло использоваться в качестве полезного инструмента на эзотерическом уровне тайной власти. Пожалуй, удобно было бы назвать ее «пятой властью» и в целях отличия от известных четырех властей (исполнительной, законодательной, судебной и масс-медиа) и по ассоциативной и смысловой близости с пятой колонной.

Каждая из указанных ветвей власти имеет свои специфические установки, а также свой объект и свою проблемную сферу. Специфическим антиподобием исполнительной власти является неуправляемость. Законодательной и судебной – нелегитимность, СМИ, как фабрики мнения – самопроизвольность восприятия, которую предстоит организовать и направить.

А чему же противостоит пятая власть, в чем она усматривает свое антиподобие? Профессиональное самоопределение этой власти, получившей название тайных служб или спецслужб, строится на дихотомиях: «специальное – общедоступное», «тайное – гласное». Здесь можно говорить о чем-то специфически антиподобном демократической морали открытого общества, ценностям, в которых являются нормальными состязательность и гласность. Выборной республике депутатов начинает противопоставляться тайная власть экспертов, дилетантизму публичных

политиков – эзотерическое знание прячущихся за кулисами профессионалов, касающееся тайных пружин и теневых сторон политики, а в принципе – не подлежащих разглашению. Пятая власть несовместима не только с провозглашенными принципами демократии (контроль снизу, подотчетность и легитимность), но и с более общими принципами Просвещения: презумпциями доверия к разуму рядового гражданина, обладающего универсальной интеллектуальной потенцией. С позиции новой эзотерики, исповедуемой пятой властью, позволительно расширять теневую политику, ускользающую от традиционной рациональной легитимности, вместо единого просвещенческого стандарта ввести двойной – для внешнего общественного пользования и для профессионального, «спецхрановского» пользования, недоступного остальным.

Границы между доступным и недоступным, логикой Просвещения положенные в качестве временных и относительных, здесь являются непереходимыми. Общество тем самым возвращается к допросвещенческой архаике скрытых сект, к кощунственной магии нелегального, но властного жречества, наделенного правом дезориентировать и одурачивать публику. (То есть, идет возврат к эпохе до Просвещения, до XVII века – наше прим.) Такой статус спецслужб подрывает еще один важнейший принцип современного демократического общества – принцип политического суверенитета большинства.

Чем шире прерогативы спецслужб, тем более призрачным и условным становится политический суверенитет большинства, от которого скрывают наиболее важные тайны и пружины власти…»

Если убрать из приведенной цитаты своеобразный «демократический пафос» автора и его искреннюю убежденность в том, что Просвещение – это хорошо, а Антипросвещение – плохо, то получается очень точный и емкий портрет спецслужб в тайной власти.

Контур координации

Шестой контур Сети – это контур координации.

В этом контуре происходит координация действий закрытых сетей разных цивилизаций и регионов. Тут вам – Давосский форум и Бильдербергский клуб, и Трехсторонняя комиссия с Советом по международным отношениям – CFR.

Многие, слишком многие считают их неким Всемирным правительством. Чушь! Что это за тайные правители, о которых все знают и все пишут в газетах? Нет, мирового правительства пока еще нет, а все эти клубы-форумы – суть толковища, тусовки, сходки-стрелки. Здесь «закрытые сетевики» собираются и с разной степенью жесткости договариваются о том, чтобы каждая из закрытых национальных и цивилизационных сетей согласовывала свою деятельность с другими по тем или иным конкретным программам и вопросам. В нынешнем мире – под эгидой американцев. Но это не правительство, а механизм согласования.

Бильдербергский клуб был создан в начале 1950-х годов ведущими политиками, финансистами, экономистами и творцами общественного мнения в Западной Европе. Свое имя он получил по названию отеля «Бильдерберг» в германском городе Остербаке. Именно в нем в 1954 году прошла первая встреча западноевропейской политической элиты. В структуру бильдербергского клуба стали все активнее входить ведущие элитарии и по другую сторону океана – из Соединенных Штатов Америки и Канады.

В целом Бильдерберг можно описать как своего рода дискуссионный клуб, где западная политическая элита более или менее регулярно обсуждает важнейшие геополитические проблемы и согласовывает свои позиции. Ни по своему характеру, ни по задачам, ни по действенности он не может относиться к тайным обществам. Бесспорно, он является элементом закрытой сети, но в значительной степени элементом, созданным мифами средств массовой информации, скрывающих реальный механизм согласования и увязки интересов элит различных стран мира. Тем более, что в последние годы заседания этого клуба происходят все реже и реже, а его значение резко падает.

В качестве другого примера можно привести Трехстороннюю комиссию, которая появилась на свет в середине 1970-х годов. В ее состав вошли ведущие экономисты, политические руководители и топ-менеджмент крупнейших корпораций Соединенных Штатов Америки, Европы и Японии. Собственно и свое название – Трехсторонняя комиссия – получила в соответствии с необходимостью свести воедино систему представителей трех основных центров цивилизации, противостоящих в то время Советскому Союзу. Организаторами Трехсторонней комиссии были Дэвид Рокфеллер и Збигнев Бжезинский. Важнейшую задачу Трехсторонней комиссии обозначили так: «создать механизм глобального планирования и долгосрочного перераспределения ресурсов», как об этом откровенно в середине 1970-х годов написал Збигнев Бжезинский. К моменту своего наибольшего влияния в 1980-е годы Трехсторонняя комиссия охватывала до 200–250 наиболее значительных лидеров бизнеса, политики, общественного мнения, научной мысли, средств массовой информации из Европы, Америки и Японии. Трехсторонняя комиссия активно смогла делегировать в структуры власти многих своих членов. К примеру, членами Трехсторонней комиссии был Фрэнк Карлуччи – министр обороны Соединенных Штатов, Ален Гринспен – глава федеральной и резервной системы, президент США Джордж Буш-старший.

Но в середине 1990-х годов деятельность Трехсторонней комиссии, равно как и Бильдебергского клуба, практически сходит на нет. Хотя именно в этот период вокруг ее деятельности начинают раздувать шумиху средства массовой информации, а общественное мнение настраивается искать мировые заговоры. Хотя именно в это время многие говорят о создании зловещего Мирового правительства, выдвигая на эту роль сходящую с исторической сцены Трехстороннюю комиссию.

Существует определенная загадка в том, что структуры Закрытой сети, расцвет которых приходится на 1960—1980-е годы, вдруг в 1990-е годы начинают активно популяризоваться, описываться во всевозможных источниках. О них создаются мифы, им посвящаются закрытые расследования. Их наименования внедряются в общественное сознание. Списки их членов гуляют по страницам периодики и веб-сайтам. Все это наталкивает на мысль о том, что указанные организации сегодня играют лишь роль ширмы. Настоящие механизмы политического согласования уже изменились и существуют не столько в виде регулярных встреч сильных мира сего в рамках организаций с формальным членством, сколько через каждодневное общение. Это общение совершенно не «заформализовано», нигде не определено. Группы в каждом конкретном случае складываются в свою конфигурацию – под конкретную задачу дня. Для каждого решения такие группы имеют свой состав. Сеть освобождается от наследия старой индустриальной эпохи – формальных жестких иерархических услуг, отказываясь от них в пользу гибких, подвижных и эффективных паттернов, включающих в себя членов Закрытой сети.

Оборотни и антиобщество

Все контуры Сети построены на любопытном принципе, который мы нарекаем принципом «организаций-оборотней».

Что это такое? То, что ЗС использует на первый взгляд совершенно обычные структуры и институты. Ну, университет. Ну, мозговой трест. Ну, яхт-клуб с фестивалем. Ну, собрание менеджеров. Один учит, другой – развлекает, а третий вообще доклады пишет. Вроде бы, у каждого есть обычное, без всякой мистики, дело, и все они работают отдельно.

Однако надень волшебные очки – и увидишь, что обычные на первый взгляд структуры несут совершенно иное качество. Например, история закрытых частных школ на Западе насчитывает не одно столетие. Но раньше они были элементом общества. А теперь – они еще и элементы Сети. Влившись в Сеть, они обретают новые функции. Поэтому мы и называем их оборотнями. Образно говоря, днем они работают на одно, а ночью – совсем на другое. Поэтому, когда сегодня начинают искать всяких зловещих заговорщиков и масонов, то неизменно терпят неудачу. Не там искать надо. Их нет. Их время ушло. Есть обычные структуры, несущие принципиально двойственный характер, способные менять свою природу.

Закрытая сеть проникла в разные структуры и институты, пронизала и объединила их. И теперь они части одного целого, гораздо большего, чем простая сумма образовательных, развлекательных, экономических и политических заведений. Это напоминает мир романов Стивена Кинга. Помните, как в них обыденные существа и вещи становятся оборотнями, частями какого-то таинственного и зловещего мира? Грузовики начинают убивать людей. Обычная машина 1950-х годов овладевает душой хозяина. Банальный «Полароид» оказывается вратами в параллельную Вселенную. Только в реальном мире мы видим общественные структуры-оборотни.

Все узлы и контуры Сети теснейшим образом взаимодействуют между собой и выступают органическим целым. Они не разнятся по своему месту в Сети по иерархическому принципу. Никто не может сказать, что военные выше университетов, а бизнес – «мозговых фабрик». Нет, они – всего лишь функциональные контуры одной ЗС.

Каждый узел сети взаимодействует и с государством, и с обществом, и с антиобществом. То есть с тем, с чем борется государство, и что не одобряет большинство общества.

Антиобщество – не просто преступность. Это слово не передает всего разнообразия преисподней современной цивилизации. Антиобщество – это легитимизация насилия и неравного обмена. Здесь норма – убийства, рэкет, коммерческий секс, наркотики, игорный бизнес, работорговля и бизнес на человеческих органах, и еще многое и многое другое, что и называть пока нельзя. Здесь есть свои сообщества, которые называют мафией и бандами.

Антибщество не признает норм регуляции вне своих банд. Человеческие, нормальные взаимоотношения существуют только внутри них. Все остальные для членов каждого конкретного антиобщества – не люди. Дети Антиобщества предпочитают использовать насилие в физической и нефизической форме для решения своих задач. Члены Антиобщества признают других людей принципиально неравными себе и смотрят на них лишь как на средства для достижения своих целей. То есть, «не наших» можно обманывать и обкрадывать, насиловать и убивать. Антиобщество не признает вне себя морально-этических принципов, выработанных мировыми религиями. Антиобщество – это аналог темного подсознания у Фрейда.

Закрытая Сеть обязательно входит в контакт и с антиобществом. Ведь ЗС занимается переменами, между ней и антиобществом не стоит государства. И если ты занимаешься изменениями, то в поисках ресурсов и методов иногда приходится опускаться и в преисподнюю. Там тоже бурлят энергии.