Текст книги "Заблуждение"

– Что же было после 4 октября? Бандзарт продолжал вести себя странно? – спросила Щепкина.

– Компанию это тоже сильно интересовало, – ответил Костя. – Но, увы, никаких признаков странного поведения мы не заметили.

– За все четыре недели?

– Да, за все четыре. Признаюсь, мы даже готовы были отбросить все наши подозрения, ибо нам вдруг показалось, что они просто бессмысленны. Но вдруг … в субботу Коля нашёл фотографию, а вчера вы сообщили мне о происшествии, – сказал Костя.

– Тут всё и завязалось… – добавил я.

– Кстати, я ещё не говорил вам о задании, которое Бандзарт дал нам в сентябре. А это отдельная тема…

– Расскажите! – попросила Щепкина.

Что ж, Костя и не думал отнекиваться – через две минуты Дарья Алексеевна уже всё знала о задании.

– Причём, что интересно, у 11а это задание ровно в два раза проще – я узнавал… – добавил Таганов.

– Интересно… – заметила Щепкина.

– Вообще, у нас в Компании есть уже очень много мыслей о неоднозначной сущности Бандзарта! – заявил Костя.

– Что за «неоднозначная сущность»? – не поняла Дарья Алексеевна.

– А это значит, – пояснил Костя, – что Бандзарт – вовсе не учитель. Ну, вернее, с одной стороны, он, конечно, учитель, и это не вызывает сомнений. Но у моих друзей из Компании, равно как и у меня, есть версии, что педагогика – не единственный вид деятельности Бандзарта, – задумчиво сказал Таганов. – И не главный.

– Вы думаете, что у него есть вторая работа? – спросила Щепкина.

Этот её вопрос был нам не совсем понятен. Вернее, ответ на него был настолько понятен, что мы с Костей не поняли, зачем нужно было это спрашивать. Правда, слово «работа» может иметь разный смысл – в зависимости от того, что именно подразумевает тот, кто его произнёс, – так что Щепкина тоже могла иметь в виду что-то отличное от нашего толкования… Но всё равно я должен заметить, что по ходу высказываний Кости о тайне Бандзарта Дарья Алексеевна задавала уж слишком много дополнительных, спорных и не всегда понятных вопросов, а мы с Тагановым неизменно удивлялись их употреблению. Впрочем, потом-то всё стало ясно, и хорошо, что сама Щепкина решила дать объяснение:

– Видите ли, ребята, – Дарья Алексеевна характерно вздохнула, – я в школе работаю уже не первый год – и столько всего повидала!.. И хорошего, и плохого, конечно… Но вряд ли ещё я когда-то встречалась с человеком, который был бы мне так же … удивителен, неприятен, но вместе с тем интересен, как Бандзарт, – едва Щепкина произнесла эту фамилию, как мы с Костей сразу переглянулись. – Да вы не удивляйтесь! – прокричала Щепкина, добавив чуть тише: – Не вы одни наблюдаете за ним. Если б вы ещё знали, как давно за ним наблюдаю я!.. Если бы вы знали, как давно мне хочется узнать его историю!..

«Серьёзно?» – чуть не сказал я вслух.

– Но в том-то всё и дело, что это не так просто. Если вообще возможно… Вы уж простите меня – наверно, замучила вас своими расспросами. Подумаете ещё, что ваш завуч по творческой работе совсем свихнулась. Однако я, как и вы, одержима любопытством. Я уже много лет пытаюсь разузнать хоть что-то об этом человеке, но …

– Но что? – не выдержал Костя.

– Не получается.

– Вообще?

– Да. Всё безрезультатно! И что бы я ни пыталась разузнать о нём, но … – дальше места работы и семейного положения продвинуться невозможно. Я уж и у своих коллег спрашивала, и у Людмилы Арнольдовны; залезала в Интернет, пыталась что-то найти там, – но … всё тщетно! Как будто никто ничего о нём не знает! – экспрессивно произнесла Дарья Алексеевна. – Вот я и подумала, что если вас тоже так интересует Бандзарт, то, может, хоть у вас есть какая-то информация?..

– Да… Похоже, что у нас общая проблема… – заявил Костя.

– Что ж, это печально, – заключила Щепкина. – Но зато теперь я хотя бы знаю, что личность Бандзарта вызывает подозрения не только у меня.

– И мы теперь знаем про ваши подозрения, – не без радости произнёс я.

– Да-да, это хорошо. И не стоит расстраиваться из-за отсутствия информации. Поверьте, такого закрытого человека я в своей жизни ещё не встречала! А насколько он неразговорчив!.. У меня вообще складывается впечатление, что он общается только по большим праздникам, – с показным удивлением тихо сказала Щепкина.

– Это правда. Хотя я видел несколько раз, как он общался с Долгановым и Никаноровой…

– О, только не преувеличивай! Я чувствую, это лишь игра. Это тот минимум, который он позволяет себе во взаимодействии с людьми! – крайне твёрдо заявила Дарья Алексеевна. – Я уверена, что ему никогда не захочется узнать что-либо о других, потому что он боится, что они когда-нибудь захотят узнать что-либо о нём!

Вот это была фраза!.. Мы с Костей опять переглянулись, и на сей раз я увидел по его глазам, что он заметно ошеломлён словами Щепкиной. Наверно, сам Маяковский почувствовал бы в них такую мощность!.. Впрочем, Костя решил подхватить течение дискуссии:

– Вот и возникает вопрос: почему Бандзарт так этого боится? Почему он так сильно остерегается разговоров? Что он скрывает?

– Если бы я знала!.. Я не знаю, есть ли вообще предел скрытности Бандзарта! Одни люди открыты и общительны, другие всё время молчат. Я сама люблю открытых людей! – с ними хоть поговорить можно, а эти…

Тут возникла небольшая пауза. Мы с Костей переваривали эти прекрасные слова Щепкиной, а она, видимо, готовилась что-то ещё нам сказать. И сказала:

– И вот Бандзарт… Ну разве не очевидно, что этот … молчун что-то скрывает? Ведь поверьте мне – педагогу со стажем, – что я впервые встречаю такого замкнутого типа! И раз уж вы тоже заметили в нём неладное… Я, конечно, догадываюсь, что Бандзарт прекрасно знает химию и не любит дилетантов в своей области, но его замкнутость противоречит всем привычкам преподавательской работы. Вот это несоответствие меня и удивляет! Пусть всё, что я говорю, пока звучит как голословие, но я уверена в том, что Бандзарт неспроста такой скрытный.

– А когда у вас родились эти подозрения? – спросил я.

– О, им уже года три, не меньше. Вот как только он отработал первый свой семестр, тогда и родились, – ответила Щепкина.

– А как вообще он появился у нас? – заинтересовался Костя.

– Я боюсь, вы спрашиваете не у того человека, – с досадой заметила Дарья Алексеевна, – ибо назначение Бандзарта на место предыдущего педагога – это до сих пор непонятная история.

– Но кто-то знает её? – спросил Костя очень серьёзно.

– Думаю, что только два человека могут это знать: Людмила Барнштейн и Тамара Чивер, – ответила Щепкина. – Но, собственно, они и должны это знать. Назначение Бандзарта происходило только при них.

– А возможно ли, чтобы они как-то … так сказать, поделились этой историей? – аккуратно спросил я.

– Этого я не знаю… – засомневалась Дарья Алексеевна.

– Просто у нас … не самые хорошие отношения с ними обеими, – заметил Костя, – и, мягко говоря, они нас даже не любят. Впрочем, как и весь 11б.

– Это как же так? – удивилась Щепкина.

– Ну, так уж повелось. Может, мы не самые везучие, но тенденция идёт едва ли не с шестого класса…

– Вот это новость!.. – заключила Дарья Алексеевна. – Впрочем, я могла догадываться. Я с ними тоже не всегда ладила. И вообще, они – странные люди. Ведут какую-то свою политику, держатся тандемом, ни с кем не советуются… Хорошо ещё, что хоть праздники доверяют проводить. Но у вас, я вижу, ситуация плохая…

– Да, наверно, – ответил Костя. – Хотя мы уже давно к этому привыкли…

– Очень печально… – заметила Щепкина.

– Но на последнем празднике мы им вроде бы понравились! – заметил я.

– Да, вы там вообще классно выступили!.. – оценила Дарья Алексеевна.

– Спасибо, – оценили мы с Костей, после чего он добавил: – Только вряд ли они расскажут нам о назначении Бандзарта… Ещё, напротив, скандал устроят!..

– Если так обратиться, то … да, пожалуй.

– Дарья Алексеевна, – обратился я к ней, – а вы не пытались узнать у них какую-нибудь информацию? Пусть не мы, но вы!..

– Да пыталась, конечно. Но что они мне скажут? Что «Бандзарт – это лучший химик нашего района!» – иронично произнесла Щепкина. – Да они только мне и говорили, что «давайте, мол, мы не будем сейчас его трогать и … вообще закроем эту тему». Вот и всё! Я же говорила, что сама с ними не в ладах, а когда речь заходит о Бандзарте…

– Всё понятно, – с грустью сказал я.

– Мда… Получается, что сейчас мы ничего узнать не можем, – заключил Костя. – Это плохо.

– Пока что – да, – согласилась Щепкина. – Нет, конечно, у Барнштейн в кабинете должна храниться папка, где находятся все личные дела работников школы, но … боюсь, что до этой папки ни вам, ни мне добраться не суждено. Да и кто знает, где именно она находится?!..

– А разве она не у секретаря? – спросил я.

– Какой там секретарь?! Во всех делах Барнштейн сама себе секретарь! – заявила Щепкина. – С Чивер на подмоге…

Кстати, только что я сообразил, что при Людмиле Арнольдовне в нашей школе действительно никогда не было секретаря. Наверно, Дарья Алексеевна права: Чивер уже не первый год по совместительству занимает эту должность.

– А о папке можно даже не мечтать! Единственный способ заполучить её вы знаете, но на это мы не пойдём: воровать всё же нехорошо…

– Да, но кто-то сегодня нарушил этот принцип… Причём нарушил нагло и бесцеремонно, – заметил я.

– Не говори – такого я ещё не встречала, – заявила Щепкина. – Но уподобляться наглецу мы не станем!

– Знать бы ещё, кто этот наглец… – подумал Костя.

– Да. Но, видимо, надо смириться с тем, что мы вряд ли это узнаем, – пессимистично заключила Щепкина.

– Ну, я бы грустить не стал. Может, скоро и узнаем, – предположил Костя.

– Ты подозреваешь Бандзарта? – подметила Щепкина.

– Возможно. Я не уверен, конечно. Но я всё больше думаю, типа, что, если во всём этом происшествии замешан Бандзарт?!.. – заявил Таганов. – И как странно, что он вдруг уехал…

– Дела, видишь ли, – вспомнила Дарья Алексеевна.

– Дела? Хотел бы я знать, какие у него дела. Если это касается нынешней ситуации, то…

– Не будем спешить, – прервала Костю Щепкина. – Может, ты и прав, но … тяжело подозревать человека, который уехал. Он-то точно не мог ничего украсть.

– Да, … Бандзарт не мог. Но стал бы он это делать? – рассуждал Костя. – Может, есть кто-то другой? Кто сделал бы это для него и ничего бы не потребовал взамен?..

– Что-то всё запуталось… – сказал я. – Просто лабиринт какой-то, колбаса!

– Будет у нас сегодня колбаса, – поддакнул Таганов. – Но ты прав: всё реально запуталось. Основа наших мыслей – подозрения на существование у Бандзарта некой тайны, – объяснял он для Щепкиной. – Какой именно – неизвестно; более того, неизвестно даже, есть ли она или нет. И вполне возможно, что мы просто дурим самих себя, не подозревая даже, какими идиотами при этом выходим. Это – если рассуждать трезво.

– Сильно, – отметила Дарья Алексеевна.

– Но если тайна всё-таки есть, – продолжил Костя, – то это уже многое меняет – тогда нужно следить и ещё раз следить!.. Более того, встречи со странными знакомыми и нервное поведение Бандзарта в маршрутке наводят нас на мысли о том, что если тайна существует, то она – очень секретная! В общем, выяснить предстоит ещё очень многое. Вопрос только: как? Как можно узнать тайную информацию, если у нас нет практически никаких зацепок? Ведь невозможно же вести за Феликсом круглосуточную слежку! – Таганов даже взмахнул пальцем вверх, как это обычно делает Щепкина. – Значит, надо думать…

– А вот эта ваша фотография?.. – напомнила Дарья Алексеевна.

– Да, она есть, но … нам пока что она ничего не даёт. Наоборот, только ещё больше вынуждает подозревать во всём Бандзарта. Ну просто это логично: где была найдена фотография? – в кабинете химии, точнее, в кабинете Бандзарта, – подчеркнул Костя, – хотя больше я ни одной улики в сторону Феликса не вижу! Даже человека на фотографии мы не знаем, и уж тем более мы не можем знать, связан ли как-то с ним Бандзарт! … И всё равно: подозрения остаются!..

– А теперь к ним добавился и этот предмет. Это уж совсем какое-то странное дело. Не понимаю, кому он мог понадобиться, – продолжала сокрушаться Щепкина.

– А мы его вообще ни разу не видели, – заметил Костя. – Но Бандзарт далеко, и получается, что подозревать … вообще некого.

Заметив это удручение в логике Кости, Дарья Алексеевна подбодрила нас:

– Ну, расстраиваться в любом случае не стоит, – заметила Щепкина и вдруг рассмеялась, оттого что ей теперь стало непонятно: – Вы-то сами верите в итоге в тайну Бандзарта?

– Да я просто не могу не верить в тайну Бандзарта! – поддержал кураж Костя.

– А ты, Коля? – всё так же игриво обратилась ко мне Дарья Алексеевна.

– Конечно, я…

Тут Костя перебил меня:

– Просто подозревать следует не только его! Есть люди, которые могут быть с ним связаны.

– Кто же эти люди? Мы их знаем? – с видимым интересом спросила Дарья Алексеевна.

– Пока трудно сказать, кто именно, … – надо проверять. Но я почему-то думаю, что мы можем быть с ними знакомы, – несколько загадочно произнёс это Костя.

– Что ж, чувствую, придётся ждать. Но расстраиваться всё же не стоит, – посоветовала Щепкина. – Вот я тоже верю в существование тайны Бандзарта!..

– И я верю, – добавил я.

– Плохо, конечно, что вы так и не увидели этот предмет, – отметила Дарья Алексеевна. – Я даже фотографию его не сделала, из-за всей этой суматохи…

– Ничего, – уверенно сказал Таганов. – Надеюсь, мы его ещё увидим, – и разоблачим вора! Уверен, и Компания поможет…

Дарья Алексеевна, без сомнения, тоже воодушевилась от такой уверенности Таганова и, перед тем, как мы с Костей вышли из её кабинета, сказала:

– Давайте так: размышления насчёт Бандзарта мы будем продолжать. И продолжать вместе. Я подумаю ещё, как можно узнать информацию со стороны Барнштейн, и, в случае чего, – сразу же вам всё сообщу. Только вы расскажите всё Компании!.. – посоветовала Щепкина.

Это было хорошее напоминание. Выйдя из кабинета, мы с Костей сразу задумались о том, как сообщить обо всём случившемся нашим друзьям.

– Это будет нелегко, – сказал я. – Если они всему поверят…

– Поверят, не беспокойся! Я думаю, что сам им всё расскажу, – решил Костя. – Только не перед теннисом… Кстати, во сколько мы начинаем?

– Я на три договорился. Но можно и чуть раньше начать.

– А сейчас сколько?

– Где-то 13:10.

– Мы здесь три часа провели? – изумился Костя.

– Видимо, да.

– Ни фига себе! Ну ладно, зато мы успеем поесть. У меня аппетит просто зверский!

– Я чё-то тоже уже хочу есть.

– Погнали тогда, – заметил Костя.

Итак, не теряя более ни секунды (как мы могли терять время, если впереди был теннис?!), мы выбежали из школы, дошли до места распутья и, попрощавшись до встречи во дворе, разбрелись по разным сторонам.

Дома я решил обойтись «Дошираком». Кстати, пока ел, думал опять и о происшествии, и о тайне Бандзарта, и вообще обо всём сказанном в кабинете Щепкиной, … – и понял, что лучшего времени для того, чтобы отвлечься пока от всего этого, то есть для долгожданной игры в теннис, и быть не может, поэтому с большой радостью я, доев «Доширак» и собрав все нужные для пинг-понга манатки, вновь выбежал на улицу и дошёл до двора. У стола пока дежурил только один Арман.

– Привет, дружище! – крикнул он мне.

– Привет! – крикнул я.

Отмечу, что встретил я Армана очень дружелюбно. Мы поиграли вдвоём, пока не стал собираться народ. Пришёл один человек, потом второй, третий… С каждой минутой стали подходить всё новые и новые люди; некоторых я даже не знал…

«Должно быть, из команды Виталика, – радостно подумал я, – неужели он собрал?!..»

Я не ошибся. Через несколько минут явился сам Виталик и стал представлять нам всех своих друзей. Отмечу, что кого-то я знал очень хорошо, с кем-то пару раз играл, некоторых просто когда-то видел, но с большинством лиц пересекался по колбасе. Меня, кстати говоря, тоже многие помнили и знали, особенно это касается завсегдатаев данного двора.

Говорить о количестве друзей Виталика мне тяжело – их было явно больше пятнадцати, но, сколько точно, – я не помню. Разумеется, я по-хорошему офигел, ибо никак не предполагал, что Виталику удастся настолько перевыполнить план по сборам, поэтому несколько даже растерялся и чуть не забыл представить Виталику своих друзей из Компании. Впрочем, он и так многих знал.

Кстати, пусть Читатель не подумает, что у Виталика есть какая-то своя компания – нет; Колпаков, наверно, знает всех жителей своего двора, но едва ли он имеет такие же связи с другими территориями. К тому же, есть у нас ещё дружные дворы, и если кто и захочет отыскать такой в Питере, то пусть заглянет сразу в Купчино, во двор к Колпакову – тот самый удивительный двор, объединяющим фактором которого служит всего один стол. Старый, деревянный, подержанный, – но всегда такой гостеприимный! И сегодня он собрал вокруг себя больше тридцати человек!

Но даже для «Колбасы» такое количество было запредельным. Вдумайтесь: при таком раскладе с каждой стороны должны стоять приблизительно пятнадцать человек – ждать своей очереди. Но как им возможно уместиться? Ведь «Колбаса» – индивидуальная игра: если не считать иногда случающихся проявлений team play, то, в общем, тут каждый сам за себя, и любая помеха для игрока со стороны окружающих его лиц может стать роковой. Стоит кому-то хоть слегка встать на пути удара, или чуть-чуть задеть ракетку, или не отойти в нужный момент на задний план, – как возникают промахи, киксы, попадания в сетку и т. д. Но ведь это же всё потенциальные споры, скандалы, переподачи и переигровки!.. Да-да, пусть Читатель знает, что колбаса – это крайне эмоциональная игра! А если ещё какие-нибудь посторонние мальчуганы бросаются в бегающих вокруг стола игроков – типа «развлекаются», «потешаются», … – то игра в таком случае вообще может быть приостановлена до момента полного изгнания хулиганов с территории. Я уж не говорю о колхозках, соплях, резаках, team play и прочих нюансах!..

В общем, мы решили разделиться на две группы и играть попеременно. Колбаса всё равно – игра динамичная, так что не успеешь вылететь или начать играть, – как уже финал, а дальше другая группа вступает в бой!.. Кстати, так играли только первые десять минут, ибо потом решили ещё устраивать дополнительный финал до разницы в два очка за вторую «золотую» (для Читателя сообщаю, что золотую получает всегда только победитель финала, и впоследствии он может использовать её при вылете, чтобы вернуться в игру; возвратиться же можно на любой стадии, кроме предфинальной, когда за столом играют три человека). То есть, короче говоря, один из двух победителей (по финалам двух групп) получал за одну серию сразу две золотые, и, разумеется, это сразу давало ему определённое право на ошибку (даже два права) в следующих сериях. Впрочем, называть это каким-то весомым преимуществом я бы не стал – вылеты в колбасе всегда происходят настолько часто и неожиданно, что золотые пригождаются очень и очень скоро. Хотя, конечно, если кому-то удаётся накопить по три, четыре или даже больше золотых, – то это уже серьёзно. Недаром таких крутых игроков стараются обычно как можно быстрее выбить.

Вообще, выиграть золотую в этот день было крайне тяжело. Даже регулярные перемены в группах не ослабляли состав участников, но если бы и ослабляли, то не думаю, что от этого становилось бы легче выиграть золотую, – уж слишком много факторов влияет всегда на результаты каждой серии. Тут и везение, и погода, и настрой других игроков, и психология!.. Но самое обидное, когда ты входишь в тройку сильнейших и уже находишься в шаге от финала, как вдруг какой-то дурак делает колхозку, и тебя выбивают мощнейшим резаком. Да, наверно, со стороны это красиво смотрится, но что чувствует игрок, который только что оказался так жестоко изгнан из серии? И ведь благодаря чему?.. – благодаря тому, что тот дурак решил таким вот постыдным образом проложить себе дорогу в финал! А что мог сделать другой – тот, кто наносил удар? – да ничего! Ведь не станет же он уклоняться от него! А то ещё сам потом жертвой станет… – игра же наказывает. Вот поэтому в колбасе колхозников и не любят! Всегда из-за них за столом царят напряжение, злоба и жажда мести. А месть в колбасе – поверьте мне, Читатель, – до добра никогда не доводит.

Впрочем, не стоит во всех неудачах винить только колхозников. Нередко бывает, что во время игры тебе не хватает фортуны, ловкости, координации, внимания, сноровки, ещё чего-то… А про погоду я уже говорил: стоит подуть ветру – как игра сразу же портится. Игра при сильном ветре – это вообще особая история: тут в финале остаются уже истинные везунчики. Но в том и интерес осенних серий!

И сегодня ветер вносил серьёзные коррективы в игровой процесс. Приноровиться к нему получалось не у всех, а если и получалось, то не сразу, – так что нет ничего удивительного в том, что многие очень даже сильные игроки порой вылетали первыми. Но что поделаешь?.. Хочется ругаться в такой момент, и это естественно.

Я отмечу, что в первые пятнадцать минут все играли относительно спокойно. Мало кто рисковал: игроки старались, в первую очередь, разогреться, во вторую – разыграться, а в третью – подстроиться под ветер. Последняя задача являлась, конечно, наиболее трудной, но выбора не было: хочешь быть в финале? – договаривайся со стихией. Однако потом, невзирая на продолжавшийся ветер, многие, видимо, поняли, что оттягивать риск более нельзя. Да, это грозило частыми вылетами, да, это было чревато конфликтами с соперниками, но … что тут скажешь? – кто никогда не играл, тот не знает, какое чувство азарта может внезапно охватить тебя во время игры. А уж пойти наперекор этому чувству куда тяжелее, чем, например, попытаться заставить тот же ветер поиграть-таки на твоей стороне.

Итак, игра стала напряжённее. Пошли резаки, сопли, кручёные удары… Радовало, что колхозок было мало, но, однако, некоторые персоны не боялись резать и без них. Не всегда это, конечно, у них получалось, но зато свою долю уважения за такой бравый риск они неизменно получали. А уж те, кто резал в поистине сказочных ситуациях!.. – и резал успешно!.. – о, это верх таланта! Вот за такие моменты я вместе с Компанией и люблю теннис. Недаром несколько красивейших резаков того ноября до сих пор остались в моей памяти.

Плюс таких сумасшедших попыток зарезать заключался ещё и в том, что они всерьёз убыстряли игру. Ошибки приводили авторов к моментальному вылету, жертвы резаков покидали стол в том же направлении. Так в игре уже через минуту после начала оставалось порой всего-навсего три-четыре игрока – они и выясняли между собой отношения, борясь за финал, и, конечно, в их противостоянии необдуманных рисков было уже очень мало. Оно и понятно: как я говорил ранее, выбывать за шаг-два до финала всегда крайне обидно, но допускать на таких стадиях глупые ошибки – это из разряда «совсем некстати» и «досаднее и быть не может». Неудивительно, что в финал нередко проходили не только самые везучие, но и самые осторожные товарищи, игравшие по принципу «тише едешь – дальше будешь». Что и говорить, мудрая тактика.

Замечу, что находились во время игры и поистине героические личности, которые каким-то странным и непостижимым образом умудрялись отбивать резаки, причём делали они это так, что следующий игрок от неожиданности просто не успевал отбить мяч. Таких выдающихся людей называли у нас «непробиваемыми», но было их столь немного, что я позволю себе погордиться тем, что и сам входил в их число. Действительно, за все годы игр я развил в себе умение отбивать острые резаные удары в одиночных и парных встречах, поэтому вполне естественно, что иногда подобные навыки помогали мне и в колбасе.

Но всё равно я думаю, что все навыки, и приёмы, и стили, и умения, и опыт не важны здесь, вместе взятые, и на 20 %. Про колбасу как про самую непредсказуемую дворовую игру на свете можно сказать так: «Выиграть в ней может каждый, проиграть – любой».

Так, например, не обладая какими-то особыми теннисными талантами и задатками и не имея за плечами большого количества игр, несколько раз сегодня доходил до финала Джахон. Без обиняков, но уровень его игры действительно очень средний, и даже Костя, обычно либеральный в оценках, это признавал. Но вот что творит колбаса! Против него все и играли как-то спокойно (видимо, никто не считал его опасным соперником и не стремился поскорее выбить), и мелкие относились к нему с видимым игровым уважением, и не колхозничал он, и в team play замечен не был – в общем, старался быть незаметным и … доходил такой тихой сапой до самых высоких стадий! Вот она – одна из самых известных тактик игры в «Колбасу» и, наверно, самая правильная тактика, потому как других пока, по большому счёту, никто не придумал. Есть, правда, ещё одна – нехорошая, но уже много раз упоминавшаяся мной сегодня; называется team play (от английского – «командная игра»). Понятно, что сторонники её любят объединяться по ходу игрового процесса по двойкам, тройкам или даже четвёркам (в зависимости от числа игроков и характера игры), и делать друг другу колхозки на резаки другим участникам, и занимать выгодные относительно друг друга позиции, чтобы таким образом доходить до финала, … – но я бы не назвал эту тактику очень выгодной: во-первых, team play обычно очень быстро раскрывается (как правило, командная игра замечается ещё на первом круге), а, во-вторых, вследствие этого, приверженцев её стараются тогда как можно быстрее убрать из игры. Сторонников этой тактики, к слову, у нас уважают не больше, чем колхозников, – ну а месть за team play всегда бывает очень жёсткой и продолжительной. И вообще, сколько ни играй в team play, а финал это нисколько не гарантирует. Только Игра может решить, кто туда попадёт, – ну, а если всё и решит везение, то всё равно следует никогда не забывать, что везёт обычно тому, кто везёт.

Я подчеркну, что в этот понедельник, помимо Джахона, у нас особо отличился Костя. Да, конечно, группа друзей Колпакова играла заметно лучше (вот тут опыт завсегдатаев сказался!), но Таганов, действуя тоже очень неплохо, достойно противопоставлял ей Компанию. Парочку золотых удалось выиграть и мне, но важно отметить, что ни я, ни Костя, ни Джахон не спешили их тратить. Мы знали, что играть предстоит ещё долго, и что они нам впоследствии непременно пригодятся.

Игра шла своим чередом, но в 16:15 случилось интересное событие. Во двор Виталика пришли два новых человека, которых, что называется, не ждали.

Уже издалека нам послышался какой-то громкий и нескончаемый смех. Похож он был на типичный смех актрисы – впрочем, с небольшой мужской окраской, – а вскоре на северной стороне двора показались две фигуры. Они шли, держась за руки, улыбались и, похоже, пребывали в самом прекрасном расположении духа. Фигура девушки уже издали блестела от счастья и шла несколько вприпрыжку, а парень сопровождал её, иногда тиская, иногда обнимая, но, в общем, поддерживая великолепное настроение.

«Неужели это то, о чём я думаю?..» – решил я.

Парочка приближалась к нам не быстро, но бодро, однако поначалу я подумал, что они так мимо нас и пройдут, наслаждаясь обществом друг друга. Не сомневаюсь, что об этом же подумал и Костя, и Саня, и Арман, да и многие другие… И, в принципе, так и должно было случиться. Но вскоре мы завидели в руках у них ракетки и прямо-таки ужаснулись. Наша игра немедленно была остановлена, ибо стало очевидно – они тоже идут к столу.

– Нафиг они здесь? – возмутился Саня.

Топор не случайно выкрикнул этот не подвластный вразумительному ответу вопрос. Смеху парочки по-прежнему не было предела, и, наверно, мы бы поддержали этот радостный порыв хохота, если бы не увидели, что столь превосходное настроение было в этот понедельник у наших давних знакомых – Сергея и Юли. Это именно они подошли сейчас к нам.

– Вот и Компания! – с сарказмом произнесла Юля и снова засмеялась, а Сергей тут же подхватил этот порыв.

Костя, хотя, наверно, и офигел так же, как мы, но не стушевался и подошёл ним.

– Чего явились? – строго спросил он.

– В смысле? – слегка даже удивился Сергей. – Нас тут вроде звали! – заявил он, и парочка снова рассмеялась.

– Серьёзно? – вопрошал Костя. – И кто же вас звал?

– А ты не в курсе? – издевательски произнесла Юля. – Ты посмотри, Серёжа, – обратилась она к Бранько, – какая фантастика! Таганов – в неведении дела. Это надо запомнить!.. – рассмеялась она. – Но нас реально позвали, – громко заявила Танева.

Тут из толпы вышла Карина и, только завидев Сергея и Юлю, сразу бросилась к ним. Объятия её с парочкой были настолько крепкими и горячими, что Костя, должно быть, ещё больше офигел. Кстати, едва закончив обниматься, Баваева сразу обратилась к Таганову:

– Это я их позвала!

– Нахрена?! – так и вырвалось у Сани.

– Ну, я подумала, что чем больше народу придёт, тем лучше. Вот и позвала! – заявила Карина.

– Да куда уж ещё больше?.. – изумился я.

В этот момент Костя аккуратно взял Карину за руку и отвёл в сторону; я слышал, как он затем тихо, но строго спросил:

– Ты что? Зачем ты её позвала?!

– Ну, позвала. И что?

– И что? Ты ещё спрашиваешь? – рассердился Костя.

– Подумаешь, позвала?!.. В номере на день учителя они тоже с нами участвовали!

– Это совсем другое. Это школьное мероприятие, это честь класса! – заявил Костя.

– Они хотя бы играть умеют? – спросил я, подойдя к ним.

– Наверно, раз пришли, – ответила Карина.

– Что там, может, продолжим?! – крикнул Виталик.

– Непременно! – крикнул Сергей, и нам всем пришлось смириться с тем, что теперь он с Юлей тоже в игре.

Итак, колбаса возобновилась, и надо сказать, что мы весьма быстро убедились в том, что начальные представления о пинг-понге Сергей и Юля точно имеют. Они достаточно бодро перемещались вокруг стола, иногда даже совершали резкие движения за улетающим мячом и – надо заметить! – вообще добавили в игру скорости. А порой выполняли действительно неплохие удары! Многие успели обрадоваться, что они включились в нашу игру. Но радость была недолгой… И опять я говорю о тактике team play, которой Юля и Сергей с удовольствием пользовались (что и говорить, в колбасу они точно не в первый раз играли!), – впрочем, это был не единственный раздражавший нас нюанс. В какой-то момент мы с Саней заметили, что они заметно облегчают себе подачу – подают не после подбрасывания мяча вверх, а с руки… В колбасе такие моменты относятся к нарушениям, однако сначала внимания на это мы не обращали – решили, что «на первый раз – прощается». Но потом Саня разозлился:

– Блин, ты, что, по-другому не умеешь? – возмутился он, заметив, что Сергей опять подал неправильно.

Игра на несколько секунд прервалась, но Бранько не стал ни отвечать, ни исправлять подачу – очевидно, слова Сани он не воспринял всерьёз. Вскоре колбаса продолжилась.