Текст книги "«Дром» у дороги. Будни одной компании"

– Ну, да, – кивнул Игнат, пытаясь понять, куда клонит собеседник. – Еще в школе учились вместе.

– О, – приподнял брови тот. – Как тебя зовут?

Игнат представился. Человек вздохнул о чем-то, задумавшись, затем улыбнулся своим мыслям и сказал:

– Мне вот что интересно, Игнат, как ты считаешь, похож он на меня? Только честно, – он сделал паузу. – Ты не думай, что тут некая подлянка, я вполне серьезно спрашиваю.

– Э, – замешкался Игнат, второй раз за день он попадал в нестандартную ситуацию. В уме он перебирал все возможные варианты ответа.

– Ты не бойся, – махнул рукой хозяин кабинета. – Здесь за слова по печени тебя бить никто не будет. Не трусь. Я же вижу, как ты вспотел от страха. Ну, так как?

– Э, – Игнат провел по лицу ладонью. – Ну, не очень.

– Не очень похож? – спросил человек. – Ну что ж ты испугался? Он вообще не похож на меня. Ведь так? Ты видишь меня минут пятнадцать, а разницу видишь, просто боишься. А почему? Хочешь узнать почему?

– Почему? – автоматически спросил Игнат.

– Потому, что я сижу в этом кабинете, у меня в сейфе – пачки денег, в гараже – отборные жеребцы, а в кулаке – полстраны, – он явно был доволен произнесенными словами. – Угадал? Ну, угадал? – Человек доброжелательно улыбнулся, обнажая идеальные фарфоровые зубы. – Это давит на тебя, и ты боишься, и не потому, что ты трус, а потому что это природа.

Игнат не знал, что ответить.

– Знаешь, Игнат, кто он мне? – человек стал разворачивать сверток.

– Догадываюсь, – робко ответил тот.

– Вот это хорошо, что догадываешься. Знаешь, сколько он присылал обратно этих пакетов? И при том не почтой, издевался – присылал курьерами. Я как видишь – терплю. А почему? У меня выхода нет, я был в кое-чем виноват перед ним. Совесть, зараза. Оказалось, что она существует. – Человек бросил развернутый пакет на стол – на свет показались плотные пачки банкнот, взял пульт и прибавил громкости. Из скрытых динамиков рванул старый рок-н-ролл. – Это моя слабость, еще со времен молодости. А он такое просто терпеть не может, насколько я знаю. – Он поднялся с кресла и подошел к одному из постаментов. – Знаешь, что это за бумага? Это набросок песни «Поклонение игуане» написанный Джимом Меррисоном. Достался мне за хорошую сумму. А это, – он перешел к другому постаменту. – Бляха со сценической куртки Майкла Мак Дерриота. А знаешь, что у меня там, в нишах, – он гордо показал в сторону. – Пошли, покажу.

Нажатие очередной кнопки на пульте и ниши осветились. В них, за стеклом, стояли несколько костюмов на манекенах и несколько электрогитар.

– Как тебе? Я наверняка знаю, что ты и не слышал, как звучали эти гитары в руках таких великих людей как Джимми Хейбикса или Джона Дикона, или Роджера Уотерса, на худой конец. Ладно, учить молодежь – дело неблагодарное, – он выключил освещение в нишах и за локоть привел Игната обратно к креслу.

Под гитарные аккорды хозяин кабинета взял в руки несколько пачек купюр из открытого пакета:

– Как всегда, – покачал головой он. – Не взял ничего. Интересно, на что Колька живет? Ты знаешь?

– Работает, – сказал Игнат.

– Да? Это он тебе сказал? – криво улыбнулся хозяин кабинета. – Экий независимый. Он обязан принимать мою помощь! – резко выпалил он. – Он так никуда не выбьется, если будет сидеть в том болоте. Может, ты знаешь, как его выманить, Игнат? Я не хочу оставлять его там.

– Даже не знаю, – пожал плечами Игнат. – Похоже, ему там вполне хорошо.

– Бред, – процедил сквозь зубы собеседник. – Я лучше знаю, где ему может быть хорошо. Он весь в свою мать.

– Слушайте, но, э, – Игнат вздохнул. = Ему вроде уже за двадцать перевалило. Кажется вполне взрослый человек.

– Игнат, ты я смотрю, парень не глупый, но, не умеешь вовремя заткнутся. Вот тебе деньги нужны?

– Ну, а кому они не нужны?

– Хочешь на меня поработать?

– Э, зачем? То есть я хотел спросить – как?

– Хэ, – криво улыбнулся человек. – Поработаешь моим собутыльником.

– Первый раз слышу про такую должность, – Игнат подумал, что это шутка.

– Есть и такая, – кивнул хозяин кабинета. – До чертиков надоело пить с этими лохами, которые прикидываются моими подчиненными, с компаньонами не выпьешь и не гульнешь нормально – у них то желудок, то почки, то акции падают. Хреново мне. Не мое все это. Приходится вертеться, чтобы быть на высоте, чтобы элементарно уважали. Вот раньше было время, эх. Колька – головная боль, бывшие жены – денежная боль, производство – самая большая заноза, даже бабы давно не помогают.

– Сочувствую, – сдержано сказал Игнат.

– Врешь и не краснеешь, – пригрозил пальцем собеседник. – Разве тебе есть дело до Савелия Малиновского, владельца заводов, дорог, пароходов? Да хрен с этим, Игнат. Я назначаю тебя на сегодня своим собутыльником, вот твой оклад, – он швырнул ему самую тонкую пачку купюр. – Щас тебя приоденут, и поедем.

– Куда? – поинтересовался Игнат, осторожно беря деньги.

– В кабак, конечно, – господин Малиновский достал телефон. – Карпенко, руки в ноги и ко мне, пусть заправят выходной вариант.

За такие легкие деньги можно и в кабак, подумал Игнат. На душе у него было хорошо, это был редкий момент, когда он с уверенностью мог сказать, что день удался.

Женщины и философские разговоры

Так как писать умели главным образом мужчины, все несчастья на свете были приписаны женщинам.

Сэмюель Джонсон

– Извините, но господин мэр никого не может принять. Да, его нет с самого утра. Нет, я не могу сказать, когда он будет, – Марина с трудом сохраняла доброжелательный тон в разговоре по телефону. – Да, всего хорошего. Урод, – буркнула она, положив трубку. Целый день телефон разрывался от звонков, Марина давно бы охрипла, если бы ее время от времени не подменяла вторая секретарша Понятовского – Лена.

– Ох, что за день, – Марина устало обхватила ладонями лицо. – Ты ему домой звонила?

– Никто не отвечает, – пожала плечами Лена. Она, как ни в чем не бывало, листала каталог косметики.

Марина поднялась с места и подошла к зеркалу.

Ох, на что я стала похожа, подумала она. Скоро даже этот Понятовский на меня смотреть не будет, а не то, что нормальные мужики. Глаза красные, прическа вышла из моды прошлой весной, ресницы склеились, макияж стерся, вижу себя такой и чувствую себя сорокалетней бабой. Нужно что-то делать, еще года с этим уродом за дверью я не выдержу.

В приемную протиснулся толстый мужик со здоровенной папкой документов. Он только открыл рот, как Марина и Лена в один голос сказали:

– Нет, его еще не было.

Мужик так с открытым ртом и вышел.

– Марин, – сказала Лена. – Я вот что думаю, может он где-то нажрался?

– Не знаю, на него не похоже. Этот мог не прийти, но нажраться – нет. Ты про его печень забыла?

– А, – кивнула Лена, – может, его таксисты все-таки поймали?

– Нет, – покачала головой Марина, пытаясь причесать непослушные волосы. – Это крыса трусливая, опасность чует за километр.

– А помнишь, на прошлом месяце, к нему трое здоровых лбов приходило? – с энтузиазмом вспомнила Лена. – Может, тогда долг у него был? Может его взяли да и закатали в бетон?

– Хотелось бы, – вздохнула Марина, скрепляя волосы заколкой. – Но наврятле, ведь это они ему были должны.

– Так, что делать будем, если Понятовский до вечера не появится? – спросила Лена, часто воспринимавшая Марину как своего начальника.

Марина поправила кофту и повернулась к Лене:

– Есть у тебя увлажняющая помада?

– Держи, – она протянула ей нужную вещь. – Так что будем делать?

– Кого нибудь пошлем к нему домой, – спокойно ответила Марина.

Открылись стеклянные двери приемной. Вошел какой-то человек.

Как вы меня задолбали, раздраженно подумал Марина, и уже готова была ответить стандартной фразой. Но в вошедшем ей что-то показалось знакомым. Правда, бритый череп и, мягко говоря, вызывающая одежда, сильно мешали этому чувству.

– Здравствуй, Марина, – Валентин улыбнулся. – Ты так отлично смотришься с этой прической.

– Валька? – с сомнением спросила Марина, рассматривая его с головы до ног.

– Да, это я. – Валентин достал из полиэтиленового пакета коробку конфет и положил на стол Лены. – Это вам.

– Спасибо, – Лена несколько презрительно посмотрела на Валентина, но от коробки не отказалась.

– Какими судьбами, Валентин? – Марина была рада такому неожиданному посетителю. – Ты к мэру? Извини, его целый день нет.

– Да, в общем, нет, – замялся Валентин. – Я к тебе. Скажи, ты сегодня вечером не занята?

За спиной Валентина Лена закрыла себе рот ладонями, чтобы не засмеяться.

Марина несколько секунд смотрела в глаз Валентина, для нее это было неожиданно. Она знала его давно, училась с ним в одном классе, иногда танцевала с ним тогда на дискотеках, но до каких либо отношений никогда не доходила. Потом у Валентина появилась жена, а у Марины – работа на мэра.

– Марин, – он помялся с ноги на ногу. – Я хотел бы тебя пригласить сходить со мной, ну, поужинать. Или в кино, как тебе захочется. Знаю, что это для тебя кажется несколько неожиданным, – Валентин облизал пересохшие губы.

Марина не верила своим ушам, но, справится с замешательством ей удалось быстро.

– А ты что, уже с женой развелся?

– Глупо это было, – Валентин посмотрел на Лену, которая неохотно покинула комнату. – Если не считать чистых формальностей, она мне давно не жена, это была ошибка.

– Ага, – Марина заинтриговано посмотрела на него. – То есть, ты пришел исправлять ошибку?

– Ну, можно сказать и так, – Валентин подошел к ней ближе. – Я хочу прямо сказать, Марина, ты мне всегда нравилась.

Повисла пауза.

– Валька, я даже не знаю. Ты понимаешь, что говоришь? – спросила она.

– Ты думаешь, я пьяный или умом тронулся?

– Нет, – покачала головой Марина. – Но, заметь, все это крайне странно.

– Что странно? То, что я искренен перед тобой?

– Нет, ты меня неправильно понял. Я имею в виду твое смелое поведение, твою одежду, прическу твою. Что случилось?

– Да ничего особенного. Так ты согласна?

– Стать твоей новой женой? – спросила Марина.

– Ну, – улыбнулся Валентин, – пока могу предложить только компанию на вечер.

– Хорошо, – сдержано кивнула Марина.

– Здорово, – Валентин обрадовался как ребенок, быстро поцеловал ее в губы и рванулся к выходу.

– О боже, – Марина обхватила голову руками. – Что это было? – затем присела на стул.

– Ну, что? – в приемную вбежала Лена. – Что было? Что он говорил?

– Лен, – сдержано попросила Марина. – Принеси кофе, пожалуйста.

– Хорошо, – немного разочаровано сказала та.

Стаханов был в замешательстве, раздражение душило его. В дороге он чуть не сбил старика, везущего на велосипеде сумки с пустыми бутылками. Мало того, на узкой улице его «девятку» едва не притер к бетонному забору старый «КамАЗ». За день он выкурил третью пачку – хреновый знак, всю ночь придется мучиться от бессонницы.

Дом Гончара оказался на том же месте где и прошлый раз, Стаханову почему-то показалось, что он может исчезнуть. Хотел позвонить, но, вспомнив слова Максимиллы, повернул ручку калитки. Он оказалась не запертой.

– Максимилла, – позвал он женщину. – Мне нужно с тобой поговорить.

Никто не отозвался, только шум деревьев в саду.

– Максимилла! – повысил голос Стаханов. Не получив ответа, Стаханов углубился в сад. Все здесь осталось без изменений со вчерашнего дня. Только, на месте украденной Стахановым статуэтки появилась новая – черный жук с усами из проволоки.

– Тебя долго пришлось ждать, – донесся ироничный голос Максимиллы.

Стаханов повернулся – в глубине сада Максимилла сидела на одном из крупных камней, на плечи было наброшено темное пальто, а в руках – кружка с дымящимся чаем. – Иди сюда.

Стаханов подошел, сжимая в руке уже давно измятый несчастный конверт.

– Садись, – она указала ему на камень напротив. – По глазам вижу, что ты хочешь что-то мне сказать.

– Что означала эта хреновина? – он бросил на траву перед ней конверт.

– Ох, – она отпила из кружки. – Извини, я не думала, что ты так расстроишься из-за этого моего поступка.

– Что означает эта хреновина? – Стаханов повысил голос.

– Боже мой, успокойся. Извини, но дядя никогда не писал тебе никаких писем, это я сделала. Мне просто хотелось, чтобы ты пришел сюда снова как можно раньше.

– Мать твою, зачем? – Стаханов не знал как ему вести себя, устроить скандал или просто схватить эту Максимиллу и показать ей, как нехорошо так шутить. – Что ты от меня хочешь?

– Подожди, не все так просто и не все сразу, – она поставила кружку на камень. – Твой дядя никогда не говорил со мной о тебе. Но я слышала о тебе, и даже не зная, как ты выглядишь – была уверена – ты очень похож на него.

– У меня чувство, что ты просто мне забиваешь голову, – мрачно ответил Стаханов. – Как будто я не видел его фотографий, как будто я его в гробу не видел, а кстати, почему тебя небыло там, на похоронах? ТЫ ведь, как я понимаю, его любила.

– Я не могла, – Максимилла посмотрела в глаза Стаханову. – Ты этого пока не можешь понять.

– Почему? – Стаханов сплюнул. – Потому что я дубина двухметровая?

– Я тебя прошу, не язви. – Максимилла вдруг стала уставшей, глаза покраснели. – У меня недавно здесь был посетитель. Он боялся, но знал причину, почему он здесь. У тебя – все чуть-чуть не так, причину ты не знаешь, и поэтому не знаешь чего бояться.

– А яснее можно?

– Ты мне нужен, Стаханов. И я тебе тоже нужна, – она замерла, как будто ожидая его реакции.

– Кто ты такая? Кто? – вспыхнул Стаханов и схватил ее за плечи.

– Как? Разве я не называлась? Я Максимилла. Вспомнил, милый? – в ее глазах появился знакомых ироничный блеск. – Я вижу тебя, боишься. Думаешь, что я – нечистая сила. И еще одно – у тебя есть желание. Да, это видно голым глазом, – ее ладонь прикоснулась к щетинистой щеке Стаханова. – Ты хочешь меня.

Стаханов резко отпустил ее и отошел на несколько шагов. Сев на соседний камень он тихо произнес:

– Что ты от меня хочешь?

– Мне нужно не так много, – она снова взялась за кружку, предварительно поправив скатившееся с плеч пальто. – Я хочу покоя, понимания и ласки. Все это я потеряла со смертью Гончара. Он ограждал меня от этого мира, и это не метафора. Хоть не долго, но он делал это ради меня. Мне теперь плохо, так плохо, как было на вилле в Далмации после гибели матери и бабки. Мне нужен хранитель. Моей стражей был Гончар, теперь это должен делать ты, Стаханов.

– Я? Но почему, твою дивизию?

– Ты единственный его наследник мужского пола, а значит и его приемник.

– Что за бред, Максимилла? Только вчера ты устроила мне показательный прием гостеприимства, а сегодня готова чуть ли не лечь под меня? – Стаханов решил, не церемонится в выборе слов. – Знаешь, как про таких говорят?

– Да конечно, – спокойно ответила она. – Это бред. Но ты должен.

– Интересно – почему?

– У меня просто нет выбора. Ты должен помочь мне, я, в свою очередь, должна помочь тебе.

– Помочь? Мне, по-твоему, нужна помощь?

– Пока – нет, но скоро все изменится. Все очень круто может измениться.

– Ты так уверено об этом говоришь.

– Ты я вижу, не воспринимаешь мои слова всерьез, – сказала Максимилла. – Я могу защитить от будущих ударов, которые посыпятся на тебя в ближайшие дни, а ты – должен защитить меня от ударов предназначенных мне.

– Ну-ну, что дальше?

– Гончар умер от моей судьбы, он решил с ней сыграть и… выиграл.

– Ага, а я думал победитель живет долго и счастливо, – съязвил Стаханов. – С кем ты говоришь, он сыграл?

– С той, которая все ставит на свои места.

– Ухты, а ставкой в игре, наверное, была ты? – усмехнулся Стаханов.

– Да, я, – кивнула она. – Я осталась, а он ушел вместо меня.

– Что ты от меня хочешь? – в который раз повторил Стаханов.

– Переезжай в дом, чем раньше ты это сделаешь, тем раньше мы сможем помочь друг другу.

– Что мне грозит, может, скажешь? Хоть как-то обоснуешь все, что мне тут вывалила?

– Слушай, – голос Максимиллы стал звонче. – Ты считал себя везучим? Так вот, представь, что скоро везение исчезнет, и будут только неприятности. Сначала небольшие, затем больше, затем – проблемы и, наконец – очень большие проблемы. Это может ударить и по твоим друзьям.

– Как ты думаешь, – спросил Стаханов, поднимаясь с камня. – Почему я тебе не верю? Я пойду.

– Куда? – Максимилла не двинулась с места.

– Пройдусь по тротуарам, может мне, наголову свалится кирпич, так я пойму, что ты права и я стаю неудачником. Если так, то вечером я приползу к тебе на коленях, милая.

– Стаханов, это все не так просто. Кирпичей не будет. Все сложнее, тебя размажет это и никто не заметит.

– До свиданья, – через плечо бросил тот.

Как вести себя с большими начальниками

Богатые не похожи нас с вами —

у них денег больше.

Эрнест Хемингуэй

Ленчик блаженствовал. Второй день подряд посетителей было хоть отбавляй, выручка поступала стабильно, поставщик работал как часы, официантки и повар тоже не отлынивали, Ван Ди только что отмыл окна и вывеску до идеального блеска, пришли новые журналы по моделированию парусников, а Столичный клуб моделирования прислал Лёнчику диплом действительного члена клуба. Это был прекрасный день для него. Если бы не маленькие неприятности – типа Югрэма – он посчитал себя самым счастливым в городке предпринимателем.

Лёнчик сидел на скамейке у своего заведения и листал свежий журнал.

– Да, – буркнул он себе под нос. – Если так пойдет и дальше, можно нанять еще одну официантку.

По шоссе в обе сторону поносились автомобили, один из них, дорогой, но с грязными боками и капотом, заехал на стоянку «Дрома». Из него вылез помятый и небритый мужик, увидел сидящего Лёнчика и позвал его:

– Эй, братан, дело есть.

Лёнчик оторвался от журнала и недовольно посмотрел на мужика.

– Ну, иди сюда, иди, – мужик поманил его рукой.

Лёнчик встал и подошел ближе:

– Я слушаю.

– Держи двадцатку и выдрай мне мою дорогушу, чтоб пока я перекинусь парой пивка – все блестело. Хорошо справишься – накину еще двадцать. Действуй. – Мужик хлопнул Лёнчика по плечу и, поигрывая ключами от машины, направился в «Дром».

– Вот сволочь, – процедил Лёнчик. – Но за деньги спасибо. Ван Ди! – позвал он своего дворника.

Ван Ди появился сразу и что-то взволновано сказал на своем языке, жестами указывая на густые кусты, которые Лёнчик приказал подстричь. Ван Ди насколько раз произнес «смотреть, смотреть».

– Ван Ди, ты что, труп нашел? – лениво спросил Лёнчик. – Лучше помой вот это корыто.

Ван Ди необычно настойчиво потянул его к кустам.

Только не труп, начальник милиции меня задолбает, опасливо подумал Лёнчик.

Ван Ди снова залепетал на своем языке, подошел ближе к кустам и указал в глубь, где среди зелени что-то зашевелилось.

– Ой, мать твою, – выдохнул Ленчик, осторожно посмотрев туда. – Ван Ди, принеси телефон.

Ван Ди стоял на месте.

– Ты что, глухой?! – рявкнул Лёнчик. – Телефон неси!

Тот сорвался с места и побежал в «Дром».

Лёнчик проглотил комок, застрявший в горле, и протянул руку к вывалянному в траве и всяком мусоре человеку. Человек дернулся. Из накинутого на голову пальто появилась всклоченная голова, выпученные глаза смотрели на Лёнчика.

– Ох йо… – обалдело сказал Лёнчик. – Господин мэр, какого вы тут?

Мэр на четвереньках стал медленно отодвигаться от Лёнчика, не сводя с него глаз. Из приоткрытого рта донесся неразборчивый звук, мэр взвыл и бросился к ближайшему дереву.

Лёнчик с изумлением наблюдал, как неуклюжий Понятовский пытается забраться на ствол, падает, снова пытается забраться, рвет измазанное в грязи пальто и снова падает. Потом забивается под дерево и рыдает как ребенок, скрутившись в позу эмбриона.

– Елки-палки, – пробормотал Лёнчик. – Господин, мэр, – он дотронулся до руки Понятовского.

Плач перешел в истошный визг. Лёнчик отшатнулся назад, не зная, что делать.

Сзади подбежал Ван Ди и протянул Лёнчику телефон. Затем, зажав уши, он сбежал обратно в «Дром».

– Хреново дело, – Лёнчик начал набирать номер Василича, начальника милиции города.

– А это правильно, сынок, что ты рюкзак с собой захватил. – Савелий Малиновский похлопал Игната по плечу. – Пусть эти козлы видят, что даже простой парень может ходить в такой дорогой кабак. Жизнь становится лучше. Разве я не прав? – он осушил бокал «Савиньона». – Такое впечатление, что это разливали в соседнем подвале. А ведь хвастают своим статусом.

Игнат молча наблюдал за Малиновским. Костюм пришелся в самую пору, но Игнат в нем так потел, что галстук пришлось снять и расстегнуть две верхние пуговицы. Малиновский же остался при полном облачении – темный костюм со всеми застегнутыми пуговицами (хотя сидеть при этом не удобно), галстук под самое горло, гладко причесанные волосы, и скромный перстень на пальце левой руки. Его вид, честно говоря, не соответствовал его поведению. Некоторые повадки напомнили Игнату Стаханова, некоторые – Колю Изолятора.

Столик в этом ресторане явно стоял в не худшем месте, была видна и сцена, и вид из высоких окон. От остальных столиков их отделяло резное деревянное ограждение. Официанты и официантки не надоедали своим присутствием, но всегда появлялись мгновенно, стоило пошевелить пальцем или легко кивнуть головой.

– Игнат, – уже успевший набраться Савелий закурил толстую сигару. – Я похож на мерзкого и матерого капиталиста? Скажи мне, рабочий парень, похож?

Трезвый Игнат почесал зазудевший нос и сказал:

– Хочу разочаровать вас, у меня родители – инженер-техник и учительница физики. А капиталист с вас вполне нормальный.

Савелий довольно хохотнул, увидел ближайшую официанточку и поманил ее пальцем.

– Я вас слушаю, – обратилась она к нему с таким вниманием, как будто Савелий сейчас осчастливит ее неземной мудростью.

– Поторопи, дорогуша, поваров, мы есть хотим как волки. Видишь его, – он указал на Игната. – Исхудал как щепка, я должен его спасти, иначе какая девушка на него посмотрит.

– Конечно, – лучезарно улыбнулась официантка и ловко увернулась от ладони капиталиста, пытавшегося схватить ее за попку. – Не шалите, господин Малиновский, иначе счет мы вам удвоим.

– Хо-хо, девочка, не нужно меня пугать. Я ведь могу купить не только все это, – Малиновский жестом обвел вокруг себя. – Но и весь этот город. – Он повернулся к Игнату. – Ты телевизор смотрел? Знаешь, почему в стране такое творится? Знаешь, почему губернатор обиделся на Столицу, и хочет автономии и прочей фигни?

– Почему? – Игнат понял, что ему следует напиться, Малиновского воспринимать становилось сложно.

– Президент – жопа с ручками, – изрек Малиновский, не догадываясь, что до него эту фразу первым изрек простой предприниматель Лёнчик.

– Это все говорят, – кивнул Игнат, наливая «Савиньон» в бокал для воды.

– Так, правда. А губернатор? То же самое, только втройне. Кто им всем деньги на выборы давал?

– Вы? – Игнат прополоскал рот «Савиньоном» чтобы почувствовать вкус.

– Я, – не без гордости заявил Малиновский. – Кто финансировал институты, в этой Большой Окраине, когда профессора от голода чуть не выдохли? Я. Кто дал деньги на это долбаное метро, когда они не могли его построить десять лет? Я. Кто купил мертвые шахты и запустил их? Я. Кто первый начал строительство небоскребов в Столице? Я. И скажи, после этого я не имею право диктовать свою волю им? – Малиновского, похоже, начало заносить.

– Я не знаю, – пожал плечами Игнат. – Это слишком далеко от меня.

– Парень, – Малиновский перегнулся через стол. – Я честно тебе скажу, я мог смотаться из этой страны с тяжелыми чемоданами, и жить себе, полоская ножки в лазурной воде. Но я остался здесь. Меня пытались убить семь раз, из меня однажды вынули три пули. Я передавил всю эту шушеру, которая пыталась меня замочить. Из тех, кто начинал вместе со мной – никто не выжил, я один такой остался. И теперь я не могу получить от этих сволочей в кабинетах хотя бы «спасибо»? Если хочешь знать, Игнат, я для этой страны будущее делаю, а меня обзывают последними словами, обидно, просто по-человечески обидно.

Никогда не слышал более масштабного пьяного трепа, с восхищением подумал Игнат, выливая остатки из бутылки в свой бокал.

– Может, вам самим стать губернатором? Или президентом? – в шутку спросил Игнат.

– Нет, – категорически замотал головой Малиновский. – Я своим положением доволен, я на свом месте, сынок.

– А, – кивнул Игнат.

– Вот и наш заказ, – обрадовался Савелий, увидев приближающихся официантов с подносами.