Текст книги "«Дром» у дороги. Будни одной компании"

Помощь ближним и развлечения Малиновского

Я, безусловно, видел больше мужчин, которых сгубило желание иметь жену и детей и содержать их в комфорте, чем мужчин, которых сгубило пьянство и шлюхи.

Уильям Йитс

Стаханов закрыл за собой дверь и только теперь понял, как он устал. Ноги ныли так, как будто он преодолел марш-бросок.

Снимая ботинки, он понял, что в квартире кто-то есть.

– Это ты, ма? – спросил он.

– А кто еще может быть? – донесся из кухни женский голос. – Ты где сегодня ночевал? – в прихожей появилась крепкая пожилая женщина, с недовольным выражением лица. Одета она была в строгий деловой костюм.

– Что это на тебе? – удивленно спросил Стаханов.

– Костюм, сынок, костюм.

– Кто-то опять умер? – он, наконец, стянул с себя второй (и последний) ботинок. – Ма, ты хоть и капитан в отставке, но форму не теряешь – хвалю.

– Так ты ответишь, где ты ночевал?

– У друга, а что? – Стаханов пошел мыть руки в ванную.

– И когда ты начнешь меня слушать? Твои связи до добра не доведут, лучше бы нашел себе постоянную работу.

– Ой, ма, ты опять за свое, – скривился Стаханов, вытирая руки.

– Опять. А точнее снова, – кивнула женщина. – Сколько тебе лет?

– Много, – улыбнулся Стаханов. – Столько же, сколько было и отцу, когда ты с ним познакомилась.

– Вот именно, – женщина посмотрела на свое отражение в зеркале. – В твои годы отец уже командовал эскадрильей. Лучший пилот. А ты сынок даже толком ничего не умеешь.

– Ма, – Стаханов вздохнул. – Мы сколько раз об этом говорили? Я не хочу просто так работать на старость и красивые похороны. Мне хорошо и так. Я так хочу, понимаешь. Давай тему сменим.

– Вот ты так всегда, боишься таких разговоров, – покачала головой мать.

– Ма, – Стаханов прошел на кухню и сел за стол. – Я про Гончара хотел спросить.

– И что же?

– Вот ты его, когда последний раз видела?

– Месяц назад, он приходил к нам.

– Как? – удивился Стаханов. – Почему мне ничего не сказал?

– А зачем? Ты его не знал. Да и увиделись мы тогда впервые за много лет.

– Он сам был? – Стаханов представил Гончара и Максимиллу, сидящих на диване в гостиной.

– Ну, вообще-то да.

– А о чем вы говорили, можешь сказать?

– Да ни о чем конкретном, – женщина прошла к плите и сняла закипевший чайник. – Ты не слышишь свисток? Он хотел снова нормальных отношений. Помирится, хотел. Выглядел хорошо.

– А он не вспоминал такую себе Максимиллу? – Стаханов забрал у нее чайник и поставил на стол.

– Кого? – нахмурилась мать. – Нет, такой уж точно нет. Сынок, у меня подозрение. Ты был в доме Гончара.

– Да, дважды, – кивнул Стаханов.

– Зачем? Тебе подкинули мысль о наследстве? Там говорят, обжилась некая девчушка, якобы любовница Гончара.

– Ма, она меня старше.

– Не ходи туда больше, – серьезно сказала мать.

– О господи, – засмеялся Стаханов. – Это почему?

– У меня чувство нехорошее. Она тебе что-то говорила. Так? Я уверена – она все врет.

– Ты ее даже не видела. Ты что, этого от бабушек на лавочке наслушалась?

– Бери выше, сынок. Эти слухи идут из городского участка.

– О, я и забыл, что ты старых профессиональных связей не рвешь.

В двери кто-то позвонил. Стаханов хотел подняться.

– Сиди, я сама, – мать пошла открывать.

– Вам кого?

До Стаханова донесся смутно знакомый женский голос:

– Извините, мне нужен Стаханов.

– Всем нужен, девушка, по какому вы вопросу? – довольно жестко спросила мать.

– Понимаете, он мне очень помог два дня назад. Я хотела бы увидеть его. Это важно.

Стаханов решил вмешаться.

– Ма, кто там? – спросил он из кухни.

– Девушка, а кто же еще? Иди и прими свою гостью, мне пора уходить.

Он прошел к двери. В квартиру несколько смущенно вошла Ирина, которую Стаханов обнаружил на шоссе и привел в «Дром» позавчера.

– Это вы? – удивился он. – Я думал вы давно уехали. Как вы меня нашли?

– В «Дром» зашла, – ответила девушка. – Там такой переполох был странный, кого-то ловили в кустах. Ваш друг мне ваш адрес дал.

– А понятно, а как ваша машина?

– Уже забрала из автосервиса, там что-то простое было.

– Что ты держишь гостью на пороге? Пригласи в комнату, – сказала мать. – Я пошла. – Она закрыла за собой входную дверь.

– Заходите в комнату, налево, – сказал Стаханов Ирине. Вернувшись на кухню, он спросил, – предложить вам чаю?

– Да, если можно, – ответила Ирина.

– Так что у вас случилось? – спросил Стаханов, зайдя в комнату с чашкой для Ирины.

– Мне очень неловко, – начала она. – Я никого не знаю здесь кроме вас. И я вынуждена попросить у вас помощи.

– Ничего, – Стаханов присел на диван рядом с ней. – Вы не первые.

– Что? – Ирина резко покраснела.

– Все в порядке, продолжайте, – примирительно сказал Стаханов.

– Я не просто так попала в ваш городок. Я ищу отца, он приехал сюда в тот же день что и я. Я знаю, где он сейчас, но пойти туда одна я не могу. Вы мне нужны. – Ирина замолчала на секунду, собираясь с силами. – У меня нет денег, что бы вам заплатить. Но я могла бы…

– Стоп, – Стаханов моментально понял, чем она может заплатить за его помощь. – Так, во-первых, объясните, зачем вы ищите отца и конкретнее – зачем вам моя помощь?

Стаханов смотрел на Ирину, которая явно боролась со смущением и стыдом, старалась держать, сея в руках. Рванула за отцом? Готова за помощь расплатиться собой? Нелепо слышать такое. Или она очень любит своего папашу, раз говорит такое? Как же я не рассмотрел в ней такое позавчера?

– Мой отец, как бы вам это сказать, – сказала Ирина. – Немного сошел с ума. Он профессор, преподавал философию. Увлекся религией и всякими верованиями, связался с Белорубашечной церковью. Они взяли его на крючок и сделали из него проповедника. Он ездит теперь по стране, больше года выступает и пропагандирует эту церковь и свои сочинения. Я хочу его вернуть домой.

– Ну и? – Стаханов ждал продолжения.

– Он гордый человек. Голову не задирает, но просто так не сдается. Он думает, что поступает всегда правильно. Я не смогу переубедить его, если за моей спиной никого не будет. Стаханов, в одиночку я не смогу этого сделать.

– Так, – потянул время Стаханов. – И где он?

– В той же гостинице, что и я. Но на глаза я ему не попадалась.

– Вы его что, боитесь7 – осторожно спросил Стаханов.

Ирина едва заметно кивнула.

– Интересно, – хмыкнул Стаханов, – вы его боитесь, но не побоялись приехать за ним в этот городок. Не понимаю.

Девушка смутилась и прикрыла глаза рукой. Стаханов понял, что она вот-вот расплачется.

– Вы не понимаете, – тихо сказала она, – прошу вас, помогите мне.

– О Господи, – Стаханов поднялся. – Подождите, я сейчас.

Он вышел из комнаты, прошел в другую, и открыл двери на балкон. Там висела старая боксерская груша. Закрыв за собой дверь, Стаханов что есть сил несколько раз влепил по груше. При этом сдавлено прорычал:

– Как это меня все достало!

Потом он облегченно выдохнул и вдохнул полной грудью и зашел обратно в комнату.

Ирина безропотно дожидалась его сидя на диване, и даже не притронувшись к чашке с чаем.

– Так, давайте поговорим откровенно, – сказал Стаханов. – Что конкретно вы от меня хотите?

– Чтобы завтра мы вдвоем пришли к нему в номер. Вы сыграете моего жениха, – после этих слов она снова покраснела.

– Круто, – насмешливо сказал Стаханов. – Вы мне текст не подготовили?

Она едва улыбнулась.

– Кстати, – Стаханов притворился как будто только что вспомнил нечто важное. – Не хотите сегодня вечером поужинать?

– О, – она немного опешила от резкого поворота разговора. – Я не знаю…

– Не беспокойтесь, я вас угощаю. Заодно подробнее объясните вашу задумку. – Стаханов присел рядом.

– Спасибо вам, – благодарно сказала Ирина и быстро поцеловала его в губы.

Он, в принципе, не стал возражать…

– Не, ну а я причем? – возмущенно сказал Василич. – Ты бы видел, как он брыкался. Пришлось немного успокоить. А между нами – не каждый день можно огреть дубинкой мэра.

Главврач Кочко покачал головой и взял один из налитых стаканов. Вздохнул, и устало сказал:

– Я с тобой, Василич, сопьюсь.

– Да ладно, ты же врач, ты спился еще в институте. – Василич богатырски опрокинул стакан в рот.

– Вранье это. До знакомства с тобой я пил только Боржоми.

– Хорош врать, – засмеялся Василич, одновременно закусывая куском сала. – За такое событие не грех выпить, у нас ведь внепланово скатился с поста мэр.

– Ну да, – кивнул Кочко и закусил выпитое кусочком помидора. – Ты ведь как начальник милиции теперь первое лицо в городе. Чувствую, что не просто так пришел ко мне. – Оба они сидели за столом в кабинете главврача. Из одного угла на них смотрел скелет из натуральных человеческих костей, полированный, со вставленными в глазницы голубыми глазами (специфический юмор главврача, любившего анатомию). В противовес скелету в другом углу кабинета в кадке, работы Гончара, рос фикус. На стенах висели несколько странных рисунков в рамках – сюрреалистические и жуткие работы пациентов психиатрического отделения. Кочко коллекционировал такое творчество, серьезно утверждая, что это тоже искусство. Но конечно, Василича это абсолютно не интересовало.

– Беспокоишься о здоровье Понятовского? – продолжил главврач. – Могу успокоить, он уже мало похож на прежнего, долгов с тебя не потребует.

– Слушай, я не об это сволочи беспокоюсь. Я заранее о выборах решил подумать. Хочу быть мэром.

– Ага, – Кочко мрачно жевал.

– Поддержишь меня? – вкрадчиво спросил Василич.

– Чем, деньгами или избирателями?

– Можно и тем и другим, – сказал Василич. – Но я наглеть не хочу, – он развел руки в жесте «у меня ничего нет».

– Правда? – Кочко наколол на вилку кружок колбасы.

– Слушай, неужели ты хочешь, чтобы мэром стал этот бандюк Югрэм? – возмущенно сказал Василич.

– Ну, он хоть купил нам оборудование для родильного отделения. – Кочко отправил в рот еще один кусок колбасы.

– Ладно, – проворчал Василич и решил сменить тему. – Слышал последние слухи о Понятовском?

– Да, – кивнул Кочко. – Якобы его видели у дома Гончара за пару часов до того, как его нашел этот Лёнчик.

– Правильно, но зачем он туда поперся?

– Ты это меня спрашиваешь, господин начальник милиции? – Кочко снял очки и протер их подолом белого халата, лежащего рядом на столе. – Я слышал, там любовница Гончара теперь живет. Может, Понятовский к ней подкатывал?

– Чего? – переспросил Василич. – Думаешь, это она ему мозги набекрень свернула? – Он разлил новую порцию разведенного спирта.

– А может. В моей практике были случаи, когда бабы делали из мужиков психопатов или буйных шизофреников за считанные месяцы.

– Тут не месяцы, а два часа, – сказал Василич.

– Ну, – пожал плечами Кочко. – Все может быть.

– Да у вас врачей все просто, – махнул рукой Василич.

– А у вас, ментов, не так что ли? Бери этот напиток богов.

– За нашего любимого мэра, – воскликнул Василич. – За Понятовского.

Белый лимузин несся по ночному проспекту. Водитель, абсолютно трезвый, но любящий скорость, был лучшим в штате Малиновского, тот всегда брал его на свои гулянья как самую надежную страховку. И теперь Вове (так звали этого водителя), как и много раз до этого, пришлось слушать окрики с заднего сиденья: «Вова, прибавь оборотов!», «На хрен этот красный? Я здесь хозяин!», «Козел, что сигналишь, догони!».

У Игнат руки не удержали бутылку шампанского, которую он пытался открыть. Она упала на пол, он нагнулся за ней, но получил удар ножкой (одетой в туфельку) в скулу.

– Ой, я нечайно, – сказала сидевшая по левую руку Малиновского девица (не менее пьяная, чем Игнат и сам Малиновский). Она потянулась поцеловать Игната, но Малиновский, хохоча, одернул ее за талию.

– Э, дорогая, ты – моя.

– Ой, ну что вам, мало Светы, – она махнула на девицу, которую Малиновский прижимал к себе правой рукой.

– Ты что, – хитро прищурился он. – Сомневаешься в моих способностях?

– Ну что вы за жестокий человек, Савелий. Вы посмотрите, ему же больно, дайте я его пожалею, бедного мальчика.

Игнат загреб из ведерка немного льда и приложил к скуле.

– Посиди, посиди, красавица, – Савелий сильнее прижал ее к себе. – Куда нам спешить? Я вам скоро покажу такое, что вы протрезвеете сразу.

– Ой, как интересно, – оживилась Света. – Я, наверное, знаю, о чем ты, – она запустила руку под пиджак Малиновского.

Тот нахмурился:

– Дура, я не об этом, – он убрал свою руку с талии и щелкнул ее легонько по носу.

Лимузин вылетел на загородную трассу. Фары выхватывали только лесополосу по краям дороги и пустое шоссе.

– Вова, ты дорогу не забыл? – гаркнул Малиновский.

– Нет, Савелий Николаевич, – спокойно ответил водитель. – Вон фары на повороте.

– Молодец, Вова, зоркий парень. Игнат, – Малиновский посмотрел на сидящего напротив Паляницына. – Щас я тебе покажу, что я люблю делать в такие тяжелые моменты жизни.

Игнат вытер мокрую руку о платок и поймал на себе взгляд девушки ударившей его. Она подмигнула и слегка пожала плечами, взглядом указав на Малиновского. Игнат понимающе улыбнулся.

Лимузин снизил скорость и свернул на грунтовку. Впереди блеснули фары нескольких стоящих на поляне автомобилей.

Вова два раза бибикнул, ему в ответ просигналили три раза.

На высоких штативах зажглись софиты, поляна открылась во всей красе. В ее центре стоял ряд разнообразных автомобилей. В стороне несколько человек стояли у маленького грузовика. Лимузин остановился рядом с ними.

– Девчата, вылезайте, – скомандовал Малиновский.

Девушки молча вышли из машины. Савелий посмотрел на Игната и сказал:

– Игнат, ты хороший парень. Я тебя зауважал за этот вечер.

– Спасибо, Савелий Николаевич, я…

– Молчи, просто давай выйдем.

Игнат вылез из машины за Малиновским. Тот бурно поздоровался со стоящими серьезными мужиками в полевой форме (но без знаков различия или эмблем). Игнат прищурился от ярких софитов. Где-то заиграла мелодия мобильного телефона, из кабины грузовичка звучало Дорожное радио. У Игната появилось впечатление, что он попал на съемочную площадку. В темноте могла прятаться съемочная группа, гримеры, осветители, оператор с камерой и бородатый режиссер.

Девчонки курили в стороне, о чем-то тихо переговаривались. Игнат с тоской посмотрел на фигуру девушки хотевшей пожалеть его.

Из лимузина вылез Вова, хмуро взглянул в сторону Малиновского и закурил. Игнат подошел к нему и спросил:

– Что это такое? – он указал на ряд автомобилей в центре поляны, свет софитов как раз был направлен на них. Там были и старая малолитражка, и дорогой корвет, и джип, и прочие виды легкового автотранспорта.

– Машины, – флегматично ответил Вова.

– А, понятно, – Игнат решил, что водитель явно не в духе.

– Игнат, сюда иди, – позвал Малиновский. В руках капиталиста-олигарха был автомат. – На, это тебе. Умеешь обращаться?

– Э, вообще-то нет, – Игнат принял оружие в руки. – Зачем это?

– Щас узнаешь, – Малиновский повернулся к мужикам со странными улыбками, наблюдавшими за ним. – Дайте мне ручной пулемет.

Один из мужиков принес потребованное. Малиновский поставил пулемет на землю, ловко зарядил ленту патронов, передернул затвор и взвесил оружие в руках.

– Выбирай, какую сначала?

– Чего? – не понял Игнат.

– Хочешь, я весь этот ряд разнесу на хрен одной обоймой?

– Э, зачем? – опешил Паляницын.

– Твою дивизию, смотри и делай как я! – рявкнул Малиновский.

С оскаленным лицом он нажал на курок. Короткими передачами он прошелся по синему корвету, джипу, малолитражке, «Ниве», «Пежо», «копейке» и закончил обстрел на несчастном «Запорожце».

– Еще ленту давай! – выкрикнул Савелий.

Вставив новую ленту, он с ругательствами выстрелял повторно в машины, от которых теперь остались практически одни изуродованные корпуса. Парочка из них даже задымилась.

Игнат с открытым ртом смотрел на продырявленный, несколькими десятками крупнокалиберных пуль, синий корвет – мечту его детства. Автомат давно выпал из его рук.

– Круто! – Малиновский бросил на землю перегревшийся пулемет. – Нравится? Видишь Игнат, чем я иногда развлекаюсь?

Тот, оглушено, посмотрел на Вову, этот, как ни в чем не бывало, жевал незажженную новую сигарету. Девчонки с восторгом и ужасом смотрели на остатки семи автомобилей в центре освещенной поляны.

Игнату так и хотелось, чтобы из темноты прозвучал крик «Стоп! Снято!». Но этого не произошло.

Мужики в полевой форме стали восторженно поздравлять Малиновского, хлопать его по плечу, гоготать.

Паляницын сел на траву, в голове у него не осталось никакого алкоголя. Ему было не по себе. Как он попал сюда? Что он вообще тут забыл?

Савелий Малиновский подошел к нему, присел на корточки, лицо довольно сияло.

– Ты что это? Не понравилось?

Игнат молча помотал головой.

– Ну что ты, – Малиновский добродушно тряхнул его за плечо. – Да кто еще может такое сделать? Что ты не стрелял? Это такой кайф – делать то, на что другие никогда не будут способны. Игнат, я ведь почти бог. Что ж ты, не видишь, с кем пьешь?

– Савелий Николаевич, вы мужик хороший, – Игнат чувствовал себя не в своей тарелке. – Но это не мое.

– Да брось ты, – Малиновский улыбнулся.

– Я, наверное, домой поеду, – Игнат попытался подняться.

Савелий его остановил.

– Как? Мотоцикл твой в моем гараже. Потерпи до утра. У нас дела еще есть, – Малиновский указал взглядом на девушек, ходивших у расстрелянных машин и рассматривавших дыры от пуль. – Утри сопли и поднимайся. Не позорь меня, Игнат, – последнее он сказал с отцовским тоном, на секунду представив перед собой своего сына Колю.

Инцидент

Лежачего не бьют, а терпеливо

дожидаются, пока он встанет.

Дон-Аминадо

– Валька, так мы собираемся пойти поужинать? – Марина сидела перед зеркалом, приводя в порядок прическу.

Валентин заворожено смотрел на ее обнаженную фигуру, на ней небыло ничего кроме узкого серебряного браслета на левом запястье. Свет от бра придавал ее коже оттенок тропического загара, а русые волосы становились рыжеватыми.

Валентин лежал на кровати, заложив руки за голову, и чувствовал себя счастливым как никогда, спокойствие и умиротворение наполняли его.

Елки палки, подумал он, почему я раньше этого не сделал, почему раньше не пришел к ней? Супруга, работа, дед, все теперь казалось таким далеким и мелким, суетным и прозаичным. Что такое все это, когда рядом с ним такая женщина! Валентин понимал, что все его мысли сейчас отдают банальщиной, но ничего не мог поделать. Ему было хорошо, уютно, никуда не хотелось идти.

– Ты меня слышишь? – Марина повернулась к Валентину, увидела его счастливое лицо и сказала, – Оказывается, нет ничего проще, чем сделать мужика счастливым.

– А что, это плохо? – улыбнулся Валентин. – Иди сюда.

– Нет уж, – Марина прошла к шкафу. – Я тебя огорчу, но женщине необходимо кое-что еще кроме кувыркания в койке.

– Правда? – Валентин стал выбираться из измятых простыней. – Просвети меня.

Марина накинула на себя халат:

– Ну, во-первых, тебе не мешало, что нибудь одеть, голый мужик – это не всегда сексуально. Во-вторых, ты предлагал поужинать. Извини, если обломала твое романтическое настроение.

– Э, – Валентин почесал затылок. – Я что-то не так сделал?

– Валь, у меня похожее чувство. – Марина выложила на кровать несколько платьев. – Попробую объяснить. Весь сегодняшний день просто в голове не укладывается. Знаешь, я два года тянула рутину в секретариате Понятовского, я с ума сходила. Каждый день одно и тоже, одно и то же. Одни и те же морды. Вечером – эта квартирка и приставучие придурки на улице. Подруги – разъехались. Я думала это все, конец.

Валентин смотрел на нее не произнося ни слова.

– Валь, – Марина шутливо дернула его за ухо. – Ты как гром с ясного неба. Спасибо.

– Да не за что, – Валентин потянулся к Марине.

– Иди, приведи себя в порядок, – отрезала она. – Уже семь часов.

– Сколько? – Валентин, наконец, вспомнил. – Вот блин, он нас уже ждет.

– Кто? – Марина с удивлением наблюдала, как Валентин выскочил в ванную.

– Один прекрасный человек, которому я обещал хорошую рюмку коньяка, – ответил Валентин, перекрикивая шум воды.

– …Так вот, когда сын Веспасиана возмутился новым налогом на туалеты, император вынул из кучи золотых монет одну, поднес к его носу и спросил – пахнут ли эти деньги?

Лёнчик сдержано засмеялся над словами Мацуко.

– Это вы к тому, что пора туалет в моей забегаловке делать платным? – спросил он.

– Да, в общем, нет, кстати, у вас найдется хороший коньяк? – Мацуко сидел у барной стойки.

– Найдем, – кивнул Лёнчик. – А где я вас мог видеть? У вас, знаете, лицо знакомое.

– Да? – сказал Мацуко, оглядываясь в зал. – Может по телевизору? В криминальных новостях.

Лёнчик снова сдержано засмеялся.

В зал завалилась небольшая компания молодежи, села за самый длинный стол и веселыми окриками стала привлекать к себе внимание обслуги. Лёнчик пошел брать у них заказ, оставив Мацуко наедине с рюмкой коньяка.

Что ж, подумал он, хоть этот Валентин не пришел, все же нашелся повод выбраться из своего номера.

Глотнув коньяк средней паршивости («Гринвич»), Мацуко достал ручку и стал выводить на бумажной салфетке слова «Если ты, есть, то ты сейчас устроишь мне маленькое чудо. Подпись: Мацуко – Богу». Это был его маленький дурацкий эксперимент, каждый месяц, в определенный день и определенный час Мацуко писал такие записки. Его теория гласила, что рано или поздно это наглое требование подействует, чудо можно вызвать, просто необходима настойчивость.

В компании молодежи послышался голос:

– Я вот слышал, что ему эти заезжие белорубашечники крышу снесли, блин.

– Да им это на хрена? – спросил другой голос.

– Да что ты как вчера родился? Он сорвал им службу в кинотеатре, они и пожертвований собрать не успели, вот и озлобились. Никого обчистить не успели. Так вот, блин, они как в вудизме, взяли его восковую куклу и протыкали ее, пока мэр не съехал с катушек.

– Ванька, ты придурок, гонишь пургу как пятилетний, – встрял третий голос. – Не вудизм, а вудуизм. Как ты только читать научился?

Раздался смех всей компании.

– Да пошел ты, – голос Ваньки дрожал от обиды. – Ты думаешь, как они деньги вытряхивают с людей. Ты думаешь, они там только Библиями торгуют. Не, блин, у них там и наркота и ву… дизм.

Раздался смех всей компании.

Мацуко стало интересно, и он повернулся к компании молодежи. Их сидело пять человек. Ничем не выделяющиеся молодые парни и одна девушка. Ванька, отличающийся оттопыренными ушами, привстав со стула, нервно давил окурок в пепельнице.

– Блин, что ржете? – выкрикнул он. – Там один проповедник их чего стоит, морда кирпичом, костюм от «Армани» и крест в пол кило золота на пузе.

Компания снова залилась смехом.

– Да сядь ты уже, юморист хренов, – махнул Ваньке один из парней в компании. – Я сказал – сядь, – парень нервно играл желваками.

– Ладно, Коля, я сел, – мгновенно остыл Ванька.

– Там и сиди, – криво ухмыльнулся Коля. – Ю, – он повернулся к девушке. – Ты не могла бы принести этому молодому человеку (он указал на себя) пачку сигарет?

– Хорошо, – девушка безропотно поднялась и подошла к барной стойке. Пока Лёнчик искал нужный сорт, она бросила мимолетный взгляд на Мацуко, который притворился, что его ничего не интересует кроме рюмки коньяка. Она вернулась назад.

– Коля, а чё мы сегодня сюда приперлись? – спросил один из парней.

– А что, тебе не нравится интерьер? – Коля открыл новую бутылку пива. – Сиди, дуй пиво, смотри на баб.

– Каких? Стриптиза не вижу. Тут только спину того мужика видно. Точно – не баба.

Раздался общий смех компании.

Мацуко покрылся испариной, но продолжал сидеть над своим коньяком с ручкой в руке.

– Знаете, мужики, чем вы хороши? – сказал Коля. – Вы хоть и придурки, но с вами легко.

Компания гоготнула.

– Коля, – подал голос раскритикованный Ванька. – Да я за тебя, кому хочешь шайбу набью. Веришь?

– Верю Ванька, верю, – Коля поднял вверх большой палец.

Мацуко не видел, как девушка осторожно что-то сказала на ухо Коле. Тот удивленно посмотрел на нее и спросил «Не врешь?» и криво улыбнулся.

– Мужики, Ю подкинула только что прекрасную идею, – сказал он компании.

– Какую? – произнес кто-то.

Мацуко старался ничем не выдать своего интереса к разговору.

– Поговорить о высоком и прекрасном, – торжественно сказал Коля.

– О фотомоделях? – спросил кто-то.

– Нет, о божественном, – сказал Коля и поднялся с места. – И я нашел, кто нам в этом поможет. Как, вы не против, господин проповедник, нам немного помочь?

– Это вы мне? – Мацуко сделал вид, что его оторвали от важных мыслей.

– Ну а кому же еще, – Коля прищурился.

Лёнчик за стойкой бара как-то насторожился.

– Господин проповедник, – Коля подошел к сидящему Мацуко и как старому знакомому положил руку на плечо. – Вот скажите нам, неужели вы, обманывая людей, продолжаете верить в то, что говорите?

– Вы меня с кем-то спутали, – Мацуко покосился на руку Коли на своем плече.

– Спутал? – Коля повернулся к своей компании. – Ю, скажи, я спутал этого господина или это и есть тот проповедник?

Девушка закивала:

– Коля, его и без очков легко узнать.

– Говорю вам, – нахмурился Мацуко. – Вы обознались, может, оставите меня в покое? Я жду знакомых.

– Ох, извиняюсь, конечно, но может, пока их нет, вы с нами выпьете, – Коля, приглашающим жестом, указал на свою зубоскалящую компанию.

– Нет, спасибо, – мрачно ответил Мацуко. – Я не пью пиво.

Видя скованность Мацуко, компания начала бросаться шуточками.

– Эй, проповедник, может, подпишешь мне свою книжечку, – с места сказала девушка.

– Мужик, а где же твои друзья в беленьких рубашках? Или им пить нельзя, а тебе, как начальству, можно? – засмеялся Ванька.

– Ребята, не галдите, – притворно сказал Коля. – Знаете, господин хороший, что у нас сегодня очень хорошее настроение? – он взял пустую рюмку Мацуко и понюхал ее.

– Что тебе нужно? – Мацуко испытывал сейчас страх вперемешку с раздражением.

– Не перебивайте, – Коля поставил рюмку на место. – У нас хорошее настроение, а вы, его портите. Понимаете?

Лёнчик покачал головой и примирительно сказал:

– Коля, какого ты концерт устраиваешь?

– Лёнчик, – Коля Изолятор искоса посмотрел на него, – мы разговариваем, не видишь, блин. Не бойся, мы тебе тут ничего не разобьем.

Мацуко поднялся.

– Я еще не закончил, – повысил голос Коля.

– Зато я закончил, – Мацуко сдерживался, чтобы не рвануть с заведения со всех ног.

Коля довольно грубо придержал его за локоть.

– Так вот, дослушай, – процедил слова Коля. – Меня просто бесят такие сволочи как ты. Твои долбаные коллеги обработали моего братца, так что он стал похож на гребаного зомби. Так почему же я не могу обработать одного из них?

– Да иди ты… – Мацуко отдернул руку и, не оглядываясь, зашагал к выходу.

– Давай беги, – сказал в след Мацуко Коля Изолятор, – обделался, наверное, уже.

Компания Коли, улюлюкая, выкрикивала в след Мацуко насмешки и ругательства.

– Коля, ты просто придурок, – буркнул Лёнчик, протирая стаканы.

Коля засмеялся:

– Не, ну тебе какое дело до этого? Какое тебе дело до этого урода? Он же трусливо сбежал, за это он урод вдвойне. Эти козлы моего брата знаешь, во что превратили?

– У тебя нет никакого брата, – Лёнчик с удовольствием смотрел, как на лице Коли расплывается гримаса раздражения.

Коля на секунду замолчал, бросил взгляд на свою притихшую компанию (для нее слова Лёнчика стали неожиданностью), потом снял свою куртку и пошел к выходу. Компания сначала проводила его взглядом, а затем мигом кинулась за ним, спешно похватав свои вещи.

– Думаю, он все там еще, – Валентин смотрел на показавшуюся вывеску «Дрома». – Блин, надеюсь, он не ушел.

– Ну, если у него нашлась компания, то, может, и не ушел, – сказала для подержания разговора Марина.

Марина включила поворот и свернула на стоянку Фары, на секунду высветили группу из нескольких человек возившихся у стены дома. Свет ламп от фасада «Дрома» плохо освещали эту площадку, но Валентин все же заметил, что идет банальная драка.

– Вот нашли место, – недовольно проворчала Марина. – В кусты отойти не могли?

Машина остановилась всего в десятке метров от возящейся компании.

– Ты смотри, он опять на ноги встает, – засмеялся молодой женский голос.

– Коля, да хватит тебе играться, размажь ты его, – азартно выкрикнул мужской голос.

– Э, он на тебя плюнул, – заметил третий. – Ты смотри, проповедники и такое могут.

Валентин, выходивший из машины, прислушался к последним словам. Сказать честно, у него не было никогда желания ввязываться в чужие драки, только если били его – он отвечал. Сколько раз он проходил мимо подобных инцидентов не задерживаясь.

Марина тоже не страдала особым состраданием (каламбур), она вообще думала в этот момент о другом. Но тут она увидела, что Валентин, вместо того чтобы иди с ней в «Дром», медленно приближается к группе.

– Ох, ему, по-моему, больно, – воскликнул один из парней наблюдавший за дракой, а точнее избиением одного человека другим.

– Коля, мне его ремень можно взять, смотри какая кожа? – спросил другой голос.

– Все, готов, – сказал Коля, наклонившись над сваленным Мацуко. – Вот и кончилась ваша служба.

Неожиданно что-то сзади на него набросилось, Коля от неожиданности взвизгнул как девушка. Получив удар в висок, он свалился на мокрый асфальт и стал вырываться из-под неизвестного нападающего.

Вся компания застыла на некоторое время, панически оглядываясь – не бегут ли сюда еще несколько десятков охочих почесать кулаки. Быстрее всех опомнился Ушастый Ванька:

– Ах, ты мудак, – с воплем он кинулся к сцепившимся Коле и Валентину.

Марина пораженно наблюдала, как за несколько секунд Валентин был оттащен от порядком побитого Коли, и принимал уже град ударов от возмущенных зрителей. Вырвавшись из рук Ушастого Ваньки, Валентин с ругательствами двинул его в пах, но свалился от удара другого более крепкого товарища Коли. Сам Коля Изолятор держась за рассеченный лоб, поднимался на ноги.

Марина сообразила, что пора бы поднять шум, так как умеют только женщины. Только набрав в легкие воздух для вечного «Помогите, полиция!», она увидела, как к дерущемся метнулся здоровый силуэт.

С рыком и отборным матом, силуэт отбросил одного, свалил левой второго и пнул, на последок, корчащегося на земле Ваньку. Коля Изолятор с кривой улыбкой смотрел на новоприбывшего.

– Стаханов, мать твою, какого хрена ты нам все удовольствие испортил?! – крикнул он.

Стаханов поравнялся с Колей и невзначай двумя пальцами ткнул его в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, издавая невнятные стоны.

– Ну что, Коля, кайф теперь пошел? – Стаханов бросил мрачный взгляд на Ю в сторонке, которая только и смогла произнести «Ой!». – Беги в аптеку, зеленки и бинтов много понадобится, – бросил он ей. – Козлы, – и сплюнул на асфальт.

Девушка мигом испарилась.

Марина поспешила подойти поближе. Стаханов уже наклонился над Валентином, который с охами поднимался на ноги.

– Как ты умудрился, Вэ, драку устроить? – спросил Стаханов, поддерживая Валентина под руку. – Что крыша у тебя окончательно съехала? Их же четверо. Ты что чемпионом страны по боксу стал, придурок?