Текст книги "Остров искушений: Нереальное шоу!"

– Согласен ли ты, Энди Фернандес, участвовать в увлекательнейшем приключении в твоей жизни, полным опасностей и неожиданностей, и увенчанное в конце триумфом: а именно – нахождением клада, который сделает тебя богаче самого султана Брунея? – иронически, нараспев произнёс Бивень.

Я одёрнул Алана:

– Стоп! Ещё один момент! Если, по твоим словам, одно из сокровищ мы уже видели, то где гарантии, что всю, как ты выразился, коллекцию ещё не нашёл какой-нибудь искатель приключений? Например, тот, чей рюкзак выбросило вчера море…

– Потому что часть карты находится у меня о-очень давно, а тот предмет… будем считать, попал к нынешнему владельцу случайно.

– А как карта попала к тебе? И вторая часть тоже?

Этот вопрос застал его врасплох, глаза его забегали, стараясь не встретиться с моими.

– О! Это длинная история. Я поведаю как-нибудь на досуге. А сейчас нас, кажется, зовут.

На этот раз ему удалось выкрутиться. Но время ещё придёт, и тогда я получу ответы на все свои вопросы.

Мы направились в сторону лагеря, откуда нам махала грудастая Пенелопа.

В связи с массовым отравлением – а всего несчастных оказалось двенадцать человек – было принято коллективное решение не есть больше пищу, щедро предоставленную ведущим, и мы остались без завтрака. Полли Энорт, будучи сотрудницей общепита, предположила, что неприятности с пищеварением могли быть вызваны пойманной Бивнем рыбой, на что Боб Мун, вступившись за своего спасителя, заявил, что рыбой отравиться было невозможно, поскольку она была свежей и ели её несколько дней назад. Полли это убедило.

Медсестра Вудс порхала вокруг Йорка. Будь она немного моложе, они бы составили отличную пару. А если бы она была старше, могла бы усыновить мальчишку.

Было удивительным то, что в такой сложный момент на острове не оказалось людей Эдди. Нам бы очень пригодился Айман, а в союзе с Пенелопой они бы живо поставили всех на ноги.

Спустя пару часов над островом нависли тяжёлые тучи. Воздух стал ещё более насыщенным влагой и запахом водорослей, отчего меня мутило гораздо сильнее, чем прежде. Я терпел около часа, потом бросился в кусты, где меня стошнило. Не было уверенности, что я тоже отравился, но и такую возможность исключать не приходилось.

– Паршиво выглядишь, – участливо сказала Эва.

– Хорошо, что здесь нет зеркал…

Я хотел пошутить, но попытка говорить вызвала новый приступ тошноты, и я, зажав, рукой рот, побежал в облюбованное мною место.

Когда в моём желудке ничего не осталось, я вернулся под свою пальму и прилёг. Поднялся сильный ветер, но мне он казался райским в сравнении с пеклом, стоявшим на острове все предыдущие дни. Начало холодать, и я привстал, чтобы завернуться в огромную накидку, которая полдня служила мне подстилкой. Я был рад тому, что её бывшим владельцем был человек гораздо больших размеров, нежели я, поскольку я смог полностью укутаться в неё.

Из-за отравления (а это всё же оказалось так) меня лихорадило, отчего тело буквально тряслось под плащёвкой. Ко мне подсела Эва и попросилась под мою «броню». Я распахнул накидку, и девушка прильнула ко мне. От неё исходило тепло, что было вовсе не лишним в данный момент. Мы сидели прижавшись друг к другу, и наблюдали, как Пенелопа и Алан разводят костёр, чтобы все могли согреться.

– Эй, смотрите, кажется, нам решили помочь, – выкрикнула Мэг Слотен, – наконец-то!

По волнам неслись катера. Я прикинул, что все участники могли бы в них разместиться. Повезут ли нас на огромную яхту?

Я вспомнил, что в том месте, где мы вышли из джунглей на пляж, а река впадала в море, были пещеры. Скорее всего, нас перевезут именно туда. Яхта – слишком большая роскошь для двадцати смельчаков, решившихся жить на необитаемом острове, терпеть лишения, чтобы в итоге только один получил главный приз.

Я оказался прав. Минут за десять мы достигли устья реки, бурлящим потоком сливавшейся с Карибским морем. Нас высадили на пляже. Катера развернулись и направились в сторону горизонта. Яхты Эдди не было видно. Скорее всего, в море уже начался ливень. Мы направились вдоль реки вглубь острова к пещерам.

– Ливни будут продолжаться несколько дней, – изрекла Джулия, – и нам придётся несладко, ведь ни у кого нет тёплых вещей.

Я сильнее укутался в плащёвку, не намереваясь ни с кем делиться. Разве что с Эвой Пристон, и то только при условии, что мы будем находиться под накидкой вместе.

В большой пещере было темно и сыро, но, к счастью, не было ветра и можно было развести костёр, чтобы все согрелись. На пляже это, увы, не удалось. Участники разместились в углублении, оказавшемся тесным для двадцати человек. Ослабевшие после отравления лежали рядком, и их уже осматривал неизвестно откуда возникший Айман. Я примкнул к страдальцам. Араб, назначенный Эдди Бэдди врачом, выдал всем бледно-жёлтые таблетки, не произнося ни слова, как и прежде. Я с недоверием взял лекарство и проглотил под его суровым взглядом. Он кивнул, одобряя мой поступок, и направился к Йорку, рядом с которым сидела Вудс. Похоже, она взяла над парнем шефство.

Надо мной склонилась Эва.

– Тебе лучше, Энди?

– Пока нет. Надеюсь, лекарство скоро подействует, – мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы выдавить из себя слова.

– Я тоже… надеюсь… После жеребьёвки и распределения по командам я, ты и Сме… Бивень… в общем, мы договорились о встрече в соседней пещере, чтобы изучить карту.

– Я чуть не забыл…

И эта попытка пошутить едва не стоила мне нового приступа.

– Отдыхай, Энди.

– Я постараюсь…

Я прикрыл глаза в надежде поспать.

Это был второй момент в моей жизни (и на этом острове), когда я подумал о детях. Если бы у меня была дочь, такая же милая и заботливая, и одновременно сильная и смелая, как Эва Пристон, я был бы счастливчиком. Её отец, наверное, души в ней не чаял при жизни.

Мне не удалось даже задремать, хотя состояние было, мягко сказать, вялое. Мысли проносились в голове нескончаемым потоком. Я был в сознании, но, казалось, мозг работает отдельно от меня, поскольку хаотичные образы никак не вязались с ощущениями.

Не знаю, сколько я пребывал в таком состоянии, но спустя некоторое время меня начало отпускать. Когда я полностью пришёл в норму, то обнаружил, что чувствую себя превосходно. Тошнота и боли в желудке улетучились, а от упадка сил и следа не осталось. Я чувствовал себя заново родившимся. Но не покидало странное ощущение, что так не должно быть. Возможно, дело в бледно-жёлтой таблетке, предложенной Айманом.

О наркотических и психотропных веществах я знал лишь теоретически, хотя неоднократно наблюдал в участке за людьми, доставленными за нарушение порядка или преступление под действием ЛСД или чего покрепче. Я отогнал от себя мысль, что меня накачали чем-то, содержащим наркотик.

Я сел. На мне по-прежнему была накидка из плащёвки, найденный рюкзак лежал рядом с моими вещами, аккуратно сложенными, очевидно, Эвой. Сегодня я чуть не забыл, что она – мой объект, за которым необходимо пристально наблюдать.

Снаружи раздался гонг. Островитяне замерли и повернулись к выходу из пещеры, служившей укрытием от ливня. Похоже, таблетки одинаково хорошо подействовали на всех участников – они оживились.

После второго удара гонга, раздавшегося спустя несколько мгновений, в пещеру вошёл Эдди Бэдди в сопровождении свиты (именно так это выглядело со стороны). Айман держал над ним зонт, а другой араб освещал путь факелом. Были ещё несколько человек, державшихся в тени.

Эдди поприветствовал нас и сообщил, что через несколько минут мы приступим к жеребьёвке, в результате которой разделимся на команды. Он также напомнил, что у каждой из команд должно быть название живого существа. Рядом со мной возникла Эва и улыбнулась. При этом ей не удалось скрыть от меня напряжения, пронизавшее её с головы до пят.

Державшиеся в тени ведущего мужчины вышли, наконец, из-за его спины и приступили к установке факелов по периметру пещеры. Я, к удивлению, обнаружил, что в ней уже находились камеры, только они были пока выключены. Будто читая мои мысли, один из мужчин, на футболке которого было написано «Мигель» (я не сразу узнал его), подходил к каждой из них и нажимал на кнопки. Загорелись красные лампочки, началась съёмка телешоу. Пещера ярко освещалась теперь десятком факелов. Я смог рассмотреть участников. Выглядели они паршиво. И это неудивительно при отсутствии душа и зеркал. Особенно они выделялись на фоне лощёного Эдди Бэдди и аккуратного Аймана. Я поймал себя на мысли, что выгляжу не лучше остальных.

Теперь я увидел, что гонг находился не снаружи, как мне показалось сначала, а у самого выхода. Рядом была установлена бочка, или что-то вроде того, к которой вела бревенчатая дорожка. Видно, мне было совсем хреново, когда мы прибыли сюда, раз я её не заметил. Вся конструкция была выполнена в ацтекском стиле.

Один из свиты ведущего ударил в гонг третий раз, Эдди жестом призвал всех обратить на себя внимание. В пещеру вошли два оператора.

Произнеся официальную приветственную речь «на камеру», ведущий стал по очереди обращаться к участникам, задавая им вопросы и после приглашая пройти к бочке, из которой каждый должен был достать камешек – белый или чёрный. Таким образом, происходила жеребьёвка и разделение участников на команды.

В итоге мы разделились следующим образом: чёрные камни вытащили Джерри Грин, Боб Мун, Зак Рикман, Дебора Фарроу, Себастьян Трибби, Ванесса Джефферсон, Марк Гендлер, Мэг Слотен и Джулия Хьюз. Десятым оказался Бивень. Я украдкой взглянул на Эву, но её лица мне не удалось увидеть, поскольку она выбрала единственное неосвещённое место. Но готов биться об заклад, она расстроилась. Впрочем, как и я. Сам не знаю, почему. Белые камни были у меня, Эвы Пристон, Пенелопы Вудс, Полли Энорт, Сэма Гелдофа, Джеймса Йорка, Марселы Кондэ, Мэттью Стрелсона, Вики Бойль и Энтони Лонгвуда. Я был рад только троим.

– А теперь, уважаемые участники, когда вы уже не просто группа туристов, а партнёры и одновременно соперники, предлагаю вам обсудить с вашими командами и сообщить мне названия и выдвинуть капитанов. Приступаем!

Мы собрались в тесный круг. Лицо Эвы сейчас было прекрасно освещено. Ничего не осталось от милой девушки, обеспокоенной моим самочувствием и исчезновением самого странного и непредсказуемого участника. Между её бровями образовалась морщинка, взгляд был серьёзным и сосредоточенным, жесты немного более жёсткими и решительными, чем последние пару дней. И она смотрела прямо на меня.

Первой свои предложения внесла Пенелопа.

– Предлагаю назвать нашу команду «Морские черепахи».

– Да, и остаться с носом, – возразила ей Марсела.

– Это почему же? – вступился за Пенелопу Джеймс Йорк.

Я усмехнулся.

– Черепахи медлительны. Как судно назовёшь, так оно и поплывёт.

– Зато они выносливы, – не успокаивалась Вудс.

– Выносливы верблюды, – отозвался Сэм, – нам необходимо что-то более быстрое.

Эва смотрела на меня в упор, будто спрашивала что-то. Я кивнул.

– И сильное! – выразительно добавила она.

Все повернулись к ней. Она бросила на меня короткий взгляд и, выдержав паузу, изрекла: – «Тигры»!

– А что, мне нравится, – пропела Вики Бойль, – люблю кошечек.

– Поддерживаю, – я улыбнулся Эве.

Никто не возражал, и, таким образом, мы стали «Тиграми». Для нас с Пристон – денверскими.

– А кто будет капитаном? – поинтересовался Мэттью, плохо скрывая желание, чтобы назвали его.

– Предлагаю Энди Фернандеса!

Это, конечно, была идея Пристон.

– Что? Нет-нет, я не гожусь!

Я никогда не был лидером ни в одной группе и не готов был нести это бремя. У меня другие задачи.

Я был назначен капитаном команды «Тигры» телепроекта «Остров». Эва была несказанно рада тому, что сумела всех убедить в моей надёжности, смекалке, силе воли и хорошем выборе тактики. Фантазёрка. Я не обладал ни одним из этих качеств.

Вторая команда объявила лидером Джерри Грина (я ничуть не был удивлён) и назвалась «Скорпионами». Бивень дурачился, но я пару раз уловил, как он подавал Эве знаки. Я решил дождаться окончания съёмки и уточнить у неё подробности.

Эдди Бэдди объявил, что с этой минуты нас непрерывно будут окружать камеры, и напомнил, что придется самостоятельно добывать пищу и каждые три дня – участвовать в состязаниях, после которых посредством голосования участники по одному будут выбывать из телепроекта. Пожелав нам спокойной ночи, ведущий двинулся к выходу из пещеры. Рядом с ним возник Айман с зонтом. Покидая наше убежище, Эдди взмахнул рукой, и пещера стала наполняться туманом. Запах дымки был сладковатым и дурманящим. Я взглянул на Эву: она была напугана. Её глаза – последнее, что я запомнил из пребывания на острове посреди Карибского моря.

Глава 6. Бетонная башка

Я стоял посреди денверского аэропорта с кейсом в одной руке и рюкзаком с вещами в другой. Всего минуту назад я осознал, что жив и что последняя пара месяцев жизни выпала из моего сознания. Кейс мне вручил мужчина в строгом костюме. Он также сообщил, что я стал победителем реалити-шоу «Остров», а в чемодане – миллион долларов. Он дал мне инструкции по общению с журналистами, которых я сейчас видел несущимися мне навстречу, и исчез. Я был ошарашен. Меня словно разбудили после долгого сна, как Белоснежку.

Что произошло и куда делись мои воспоминания? Почему нет других участников? Где Эва? Пристон стала мне очень близкой, поскольку впустила меня в свою душу за короткое время нашего знакомства. Единственная женщина, которую я не желал, а относился к которой скорее по-отечески, стала для меня родной. Мне сейчас очень не хватало её поддержки, её мягкой ладони, обвивающей мою, её то кроткого, то сурового взгляда, её ясного и острого ума, её улыбки. Даже Бивню в данный момент я был бы рад гораздо больше, чем журналистам, почти догнавшим меня, на ходу включавшим микрофоны и диктофоны.

– Мистер Фернандес, – раздавалось со всех сторон, – что вы чувствуете? Как вы думаете распорядиться выигрышем? Расскажите о проекте: что вам больше всего запомнилось? Вас вправду не кормили? Как вам удалось победить – поделитесь секретом со зрителями!

Я растерялся, не зная, на какие вопросы мне отвечать. Из замешательства меня вывела скромная девушка в очках, в руках которой вместо микрофона или диктофона были блокнот и ручка.

– Что вы почувствовали, когда в последнем состязании одержали победу над вашими друзьями?

Я завёл друзей? Это не так плохо, если бы знать, кто они. Но не задавать же этот вопрос журналистам.

– Уверен, они за меня порадуются, – только и смог ответить я.

– Может, вы намерены разделить выигрыш?

– На что потратите свою часть?

Не знаю. Мы ведь могли и о таком варианте договориться с моими «друзьями». Но, положа руку на сердце, мне этого не хотелось. Знать, что в твоих руках миллион баксов – весьма приятное ощущение. И если бы были живы мои родители, я, несомненно, отдал бы им всё до цента.

В моей голове смешались голоса журналистов, образовав гул, раздражавший барабанные перепонки. Мне хотелось вырваться, но они обступили меня, не давая прохода. И не было никого, кто мог бы мне помочь скрыться в потоке прибывающих и убывающих из терминала пассажиров.

Я попятился назад, но акулы пера наступали на меня, подсовывая микрофоны и слепя вспышками. Я сжимал в руке кейс с выигрышем и думал только о том, как бы мне раствориться в воздухе и оказаться на своём диване.

Мне на плечо упала чья-то тяжёлая рука. Я обернулся.

– Интервью окончено, всем спасибо!

Это был шеф Мэдисон. Я поблагодарил Господа за то, что он ниспослал мне этого доброго человека.

Шеф, не снимая руки с моего плеча, вывел меня из толпы журналистов, выкрикивающих вслед последние вопросы в надежде на ответ, и мы направились к выходу из здания аэровокзала. На улице я увидел старую машину Мэдисона. Он приехал не на полицейском «шевроле», а на своём «кадиллаке». Значит, он не на службе. Значит, сегодня выходной. А я не имел ни малейшего представления, какое сегодня число.

– Поздравляю, – пролепетал Мэдисон.

– Шеф, я хочу кое-что сказать…

– Тебе многое придётся объяснить, Энди.

– В том-то и загвоздка. Я ничего не помню. То есть я помню о событиях первых нескольких дней, но после того, как мы разделились на команды, мне отшибло память.

Мэдисон уставился на меня в упор. Он молчал, и от этого было ещё тяжелее, потому что он не был тем человеком, который сможет разъяснить мне ситуацию.

– Тебе надо отдохнуть, дружище, и поесть – ты исхудал, – наконец прохрипел он, – а потом мы побеседуем.

– Какой сегодня день недели, шеф? Какое число?

Мэдисон вопросительно посмотрел на меня.

– Суббота, пятое сентября, – ответил он растерянно.

– Спасибо. А теперь, если не возражаете, я хотел бы попасть домой.

– Да, конечно, Энди.

Мэдисон повернул ключ зажигания, «кадиллак» рванул с места, и мы помчались в сторону Денвера.

Я был рад оказаться дома. За время моего отсутствия сюда, похоже, наведывались Пабло с Мадлен – квартира была в идеальном порядке. Я заглянул в холодильник: здесь была утка, сэндвичи и пара бутылок пива. Я достал одну, открыл и, сделав глоток, направился в гостиную, где оставил кейс.

Я поставил его на стол, предварительно смахнув на пол бумаги, сел на диван и замер. Вместо того, чтобы открыть кейс, я тупо смотрел на него в упор в течение довольно продолжительного времени, гадая, каким образом мне удалось стать обладателем выигрыша. Я старался напрячь память, но в голове не было ни малейшей вспышки воспоминаний.

Наконец, я принял решение не изводить себя и заглянуть в кейс. Я коснулся пальцами замков и отщёлкнул их. Быстрым движением руки я поднял крышку.

– Чёрт возьми, чёрт возьми, чёрт возьми! – прокричал я на всю гостиную. Кейс был полон стодолларовых купюр, скрепленных банковскими лентами. Я схватил пачку, пересчитал банкноты, понюхал их, повертел в руке.

Я был богачом, не знающим, что делать со своим сокровищем.

Я захлопнул кейс, предварительно положив на стол одну упаковку банкнот, и направился с ним в спальню, чтобы спрятать в сейфе. Вернувшись в гостиную, я глотнул ещё пива и развалился на диване. Мне даже телевизор не хотелось включать. Я закрыл глаза и уснул.

Впервые за свои тридцать восемь лет я видел сон. Он был цветным и чётким, словно транслировался по Си-Эн-Эн. В нём были Эва, Бивень, Зак и Мэттью. Мы стояли у края обрыва, точно такого же, в который чуть не сорвался Боб Мун, но опасности никто не чувствовал. Я слышал звук водопада, пение птиц и будто ощущал солнечные лучи на своей коже, как вдруг налетел шквалистый ветер, небо затянуло чёрными тучами, а вихрь подхватил нас и понёс в бездну.

Я подскочил с дивана. Было четыре тридцать утра воскресенья. Я проспал больше двенадцати часов. Я вытер испарину со лба и направился в ванную. Умывшись, я вернулся на диван. На столе по-прежнему была пачка с банкнотами, тускло горела лампа, которую я не помнил, как включил.

Я взглянул на дисплей мобильного телефона. Звук был выключен, поэтому звонков не было слышно. Я обнаружил семь неотвеченных вызовов: три из них были от шефа Мэдисона, два – от Пабло и два – с не известных мне номеров. Ох, не было под рукой компьютера с базой данных, чтобы пробить, кто и откуда мне звонил.

Я отложил мобильник и растянулся на диване. В голове было множество вопросов, на которые не находилось ответов. И главным из них был: «Почему я ничего не помню?» О провалах в памяти говорили женщины на острове. Их разговор «случайно» подслушала Эва и передала мне. В тот момент я не придал этому значения, решил «отложить на потом», а сейчас эта информация была бы крайне важной.

Я выиграл главный приз. И ни черта об этом не помнил. Поразмыслив, я понял, что вскоре начнут транслировать шоу, и я смогу многое узнать о своей жизни за последние два месяца. Хотя бы частично.

И ещё я понял, что мне необходимо найти Эву Пристон.

Дождавшись восьми, я вышел из дома и направился в участок. Дежурный пропустил меня, даже не пытаясь остановить. Я видел в его глазах желание завалить меня вопросами, но, посмотрев мне в лицо, он понял, что меня лучше не трогать, и отступил.

Кабинет выглядел непривычно. Вроде бы ничего не изменилось, но у меня было ощущение, что я не был здесь много лет.

Пока загружался компьютер, я стал просматривать папки, в которых были мои незаконченный дела. Ни одно из них не вызвало во мне желания углубиться в суть вопроса. Но завтра придётся вновь окунуться в рутину. Я открыл тумбочку, в верхнем ящике которой лежали пачка «мальборо» и зажигалка. Я извлёк сигарету и прикурил. Во рту образовался неприятный вкус, в горле запершило, и, закашлявшись, я потушил сигарету. Странно, я помнил, что мой запас курева (как и у остальных участников) промок в Карибском море, когда нас «высаживали на берег», а после курить и вовсе запретили. И сейчас я должен был испытать наслаждение от первой затяжки, но вместо этого мне было противно.

«Windows» поприветствовал меня и выложил на рабочем столе папки и файлы. Мне нужна была лишь телефонная база данных. Я щёлкнул мышкой по соответствующему ярлыку и достал из кармана мобильник. Введя пароль на вход в систему, я стал ждать загрузки программы. Наша база является федеральной и включает все телефонные номера и адреса США, как частные, так и зарегистрированные на имя фирм. Номера, с которых мне звонили, не были мобильными. И они не были зарегистрированы в штате Колорадо. Один номер точно был техасским, другой, как мне показалось, флоридским.

Загрузка базы заняла около двух минут, после чего я ввёл один из определившихся номеров. Я оказался прав: телефон-авто мат (а звонили именно с него) был зарегистрирован в Остине, штат Техас. Второй номер был оформлен на майамский «Макдоналдс». Я не имел ни малейшего представления, кто мог мне звонить из этих мест, поскольку знакомых у меня там не было. Возможно, это кто-то из моих «друзей». Я начал перебирать в памяти, кто из участников из какого штата прибыл. Марсела Кондэ была из Флориды, Бивень – из Техаса. Вот и круг друзей. А как же Эва?

Мои мысли прервал телефонный звонок. Я поднял трубку, теряясь в догадках, кто мог звонить в аналитический отдел полиции в воскресенье.

– Фернандес, слушаю, – пробасил я.

– Что ты делаешь в участке, Энди? – раздался голос Мэдисона.

Понятно, дежурный донёс…

– Заскучал без работы, шеф.

– Брось свои шуточки. Отдыхай, завтра приступишь к новому делу… в оперативном.

– Вы переводите меня из аналитического?

– Только ты сможешь справиться. Да, и можешь просить всё, что будет необходимо для расследования. ФБР финансирует.

– Хм, а что за дело, раз Бюро привлекает нас?

– Извини, не сказал тебе вчера… Эва Пристон не вернулась с острова.

При этих словах моё сердце сжалось. Возможно, мне известно, где она, но я этого не помню и не могу ей помочь. Возможно, она тоже ничего не помнит, как и я. И теперь я должен целый день мучиться догадками и подозрениями.

– Энди, алло! Ты меня слышишь?

Но я уже бежал по коридору в сторону выхода, предварительно переписав адрес майамского «Макдоналдса» и местонахождения техасского телефона-автомата.

На улице я притормозил, понимая, что сегодня ничего не смогу сделать. Все учреждения закрыты. Я решил навестить семью Пабло в Инглвуде, чтобы как-то отвлечься от своих переживаний.

Мои брат и племянник чинили во дворе велосипед. Лили играла с Барби рядом на лужайке. Мадлен, скорее всего, хлопотала на кухне.

Мне всегда нравился дом моего брата. Аккуратный, довольно просторный, обставленный со вкусом, с лужайкой, отделяющей его от дороги, и садом на заднем дворе – он был образцом американской мечты.

Первой меня увидела шестилетняя Лили и, заверещав от радости, отложила куклу и побежала мне на встречу.

– Дядя Энди, дядя Энди!

– Привет, красавица!

Я заключил племянницу в объятия, а она обвила мою шею своими маленькими ручками и повисла на мне.

– Ты давно не приходил ко мне, – сказала она с укором, отстранившись и хмуря бровки.

– Я был далеко, милая, и очень, очень соскучился.

– Правда? – она повела бровью, притворяясь, что не верит мне.

– Разве я могу обманывать мою девочку? – улыбнулся я и чмокнул её в розовую щёчку, а она вновь прильнула ко мне, обняв ещё крепче.

К нам подбежал одиннадцатилетний Томми.

– Привет, дядя Энди.

Держа Лили одной рукой, второй я потрепал племянника по голове.

– Привет, Том, ты совсем взрослый.

– Скажи об этом моим предкам, а то они носятся со мной, как с маленьким.

– Они очень любят тебя, Томми.

– О… я же просил не называть меня так.

– Извини, Томас.

К нам подошёл Пабло. Я опустил Лили на землю, и мы с братом обнялись.

– Как ты, Энди? – он похлопал меня по плечу.

– Могло бы быть и лучше, – ответил я.

– Что может быть лучше двух месяцев, проведённых в раю? – он подшучивал надо мной.

– Потеря памяти, к примеру.

Пабло вопросительно посмотрел на меня:

– О чём ты?

– Я ничего не помню о событиях за время, что пробыл там… за исключением нескольких дней в самом начале. Я даже не помню, как выиграл этот чёртов миллион!

Глаза моего брата расширились.

– Поздравляю, – пробурчал он.

– Ты не знал?

– Откуда мне было узнать?

– А в аэропорту меня встречали журналисты…

– Вообще-то, ты и сам мог бы догадаться, что это будет держаться в тайне от зрителей до окончания программы.

Значит, журналисты не настоящие.

– Ты прав. У меня каша в голове. В любом случае, если вам что-то нужно…

– Нет, нет, – прервал он меня, – это твой выигрыш, твоя заслуга…

Отказ брата меня расстроил.

– Я этого не знаю!

– А я в этом уверен, брат. Позавтракаешь с нами?

Его предложение меня растрогало. Я не считал себя членом его семьи, но сейчас все они были мне необходимы.

– Да, и ещё одно, Энди… Не говори о провалах в памяти при Мадлен и детях… им незачем об этом знать. И… если понадобится помощь, звони без промедления.

– Спасибо, надеюсь, мне не придётся вас беспокоить.

– Мы всегда рады тебе, Энди, ты знаешь это.

– Да, знаю.

Мы прошли в дом. Лили весело тараторила о детском садике, о мультиках, о нарядах для кукол. Только сейчас я сообразил, что явился после длительного отсутствия без подарков для детей Пабло. Не исключено, что я привёз им какие-то сувениры, но они, наверное, пока были в моём походном рюкзаке, а я его ещё не разбирал.

На завтрак были яйца с беконом и тосты с джемом.

– Спасибо за утку, Мадлен, – вспомнил я о находке в холодильнике.

– Не за что, Энди, – улыбнулась миссис Фернандес, – лучше расскажи, как ты провёл время на острове.

– Замечательно, это настоящий рай!

Я бросил украдкой взгляд на брата – он обеспокоенно смотрел мне в глаза.

– Дядя Энди выиграл миллион! – неожиданно выкрикнул Томми.

Мадлен застыла с чашкой кофе, поднесённой ко рту. Я не заметил, что мальчик подслушивал наш с братом диалог. Слышал ли он ещё что-нибудь? О потере памяти, к примеру…

– Это правда, Энди? – её глаза округлились.

– Да, вроде того…

Я не знал, что ответить. Я ведь ничего не помнил.

Пабло спас ситуацию:

– Но это секретная информация, которая не подлежит разглашению до окончания показа шоу по телевизору, так ведь, Энди?

Я кивнул.

– О! Но мы же не кто-нибудь. Расскажи, – настаивала Мадлен.

Лили тоже затопала ножками и заверещала:

– Расскажи-и-и, расскажи-и-и-и-и-и…

Я вновь взглянул на брата. Он выглядел растерянным.

– Ну, я был смелым, храбрым и сильным. Испытания были… разными. Ну, вы сами всё увидите скоро.

– Ах, Энди, ты говоришь загадками и, как всегда, скромничаешь, – пропела Мадлен.

Томми оставил завтрак, надеясь услышать захватывающую историю:

– Дядя Энди, а на том острове были крокодилы и леопарды?

– Крокодилы и леопарды? О, да!

Я решил порадовать маленьких Фернандесов хотя бы выдуманными рассказами. Лили отодвинулась от стола и вжалась в стул.

– Энди… – попытался одёрнуть меня Пабло.

Но я, чтобы показать, что ничего не собираюсь говорить о потере памяти, подмигнул ему. Он вздохнул, продолжая наблюдать за нами.

– Итак, на острове живут большие крокодилы, леопарды и львы. А ещё гориллы. И анаконды, здоровенные, и они могли бы нас всех съесть… Но, к счастью, они оказались весьма дружелюбны и никого не трогали. Ещё на острове я повстречал симпатичных разноцветных птичек, – при этом Лили залилась смехом и восторженно захлопала в ладоши, – а море кишит рыбками, черепашками, крабами и прекраснейшими коралловыми рифами. И хотя мне морская вода и запах водорослей не по вкусу, плескаться в солёной воде, по словам остальных участников, – величайшее удовольствие.

– И что же, на вас не нападали пираты? – завёлся Томми.

– Нет, они проплывали мимо, смотрели в свою подзорную трубу, но не решились объявить нам войну.

– Скукота, – изрёк Томас Фернандес и покинул кухню.

Мывшая посуду Мадлен попросила передать ей мою тарелку, которую я едва не вылизал – до того завтрак показался мне вкусным.

– А ящерки? Были на острове ящерки? И бабочки?

Лили смотрела на меня широко раскрытыми карими глазами, такими же, как у мамы Лурдес и её отца Пабло, а её личико обрамляли шоколадного цвета локоны, делая её похожей на фарфоровую куклу.

– Да, детка, ящерки шныряли туда-сюда по песку и в зарослях, а бабочек можно было встретить в джунглях, ближе к пресной воде. Знаешь, Лили, бабочки там очень красивые, как в твоих книжках.

Племянница снова захлопала в ладоши и сообщила, что желает поехать на этот остров со мной в следующий раз, когда я соберусь посетить его. Мне этого не хотелось бы, но внутри меня терзали сомнения. Кажется, это не последний мой визит туда.

После завтрака мы с Пабло направились в сад за домом и устроились в сооружённой нами несколько лет назад просторной деревянной беседке. Он рассказал мне о происшествиях за время моего отсутствия. От сердечного приступа умер его сосед мистер Свитзер, а девушка, живущая через два дома, наконец, вышла замуж. Мистер и миссис Уайт произвели на свет тройню – и это было поистине самым значимым событием года в Инглвуде.

Около полудня я покинул дом Пабло и направился в свою квартиру на окраине Денвера.

Я принялся разбирать рюкзак. Здесь были мои грязные вещи, накидка из плащёвки, найденная мной накануне потери памяти, пара деревянных индейских тотемов, привезённых, очевидно, моим племянникам в качестве сувениров, и свёрнутый пополам лист бумаги. Я развернул его. Листок был исписан моим почерком. Это было моё послание самому себе. В записке говорилось, чтобы я нашёл по своим каналам Марселу, Бивня, Мэттью, Зака и Джерри. И ни слова об Эве Пристон. Я ещё раз пробежал глазами записку, считая, что смогу найти шифр, но нет: ни малейшего намёка на то, что я хотел передать себе что-то ещё между строк. Значит, я знал, что не буду ничего помнить по возвращении. Или имел основания думать о такой возможности.

Тут меня осенило. Я бросился перебирать свои грязные вещи в поисках шведки, в которую завернул найденный револьвер. Ни шведки, ни «магнума» среди моей одежды не было. Я обшарил все внутренние карманы рюкзака, карманы брюк и шорт, которые брал в поездку, но не нашёл и патроны.