Текст книги "Невеста-незабудка"

– Я здесь, – сказала Сьюзен, сжимавшая в затянутой в кремовую перчатку руке молитвенник в белом кожаном переплете.

Джош Нельсон уставился на нее разинув рот. Некрасивая, с грубыми чертами лица женщина, которую он совсем недавно выставлял на аукцион, преобразилась до неузнаваемости. Она казалась хорошенькой и очень, очень элегантной.

– Ну что ж, мэм, – произнес он, оправившись от удивления. – Так как вашего отца здесь нет, чтобы подвести вас к алтарю, его роль возьму на себя я. Видите вон ту беседку из цветов? Церемония будет проходить в ней.

Там венчались не меньше ста невест Пибоди, и если я решусь жениться, то тоже обвенчаюсь в ней!

Сьюзен повернулась к Лотти.

– Ты готова? – спросила она, и девочка встала позади нее; ее косички были украшены золотыми ленточками, талия тоже была обвита золотой лентой.

Когда Китти заиграла на органе свадебный марш, Лотти кивнула с сияющими глазами. Она будет подружкой невесты. Она будет подружкой невесты пять раз!

И будет подружкой невесты у Лилли и Рингана, который станет им с Лео все равно что братом, хоть и будет называться зятем. И он будет самым лучшим зятем в мире! Он расскажет им про животных и птиц и про множество других чудесных вещей. Они снова будут счастливой семьей, как было при жизни папы. Ринган папе понравился бы. А еще папа пошутил бы насчет ее золотых ленточек и пояса.

Народу в танцзале собралось еще больше, чем раньше, потому что посмотреть на свадьбу пришли танцовщицы и барменши. Под громкие приветственные крики и аплодисменты толпа расступилась, пропуская Джоша Нельсона под руку со Сьюзен, Беседка из искусственных цветов была украшена атласными лентами и маленькими золотыми самородками.

В беседке стоял мистер Дженкинсон, который выглядел очень смущенным. Там же находился священник с седыми висками, не очень чисто одетый. Лорд Листер, Уилл Беннетт и Саскачеван Стэн стояли рядом. Лорд Листер облачился к льняной кремовый костюм с кремовым шелковым жилетом, расшитым золотом, и выглядел еще более чужеродным элементом в этой толпе, чем мистер Дженкинсон. Уилл Беннетт как следует причесал свои каштановые волосы, так что они блестели. Саскачеван Стэн вдел в петлицу цветок, дикого шиповника. Отсутствовал только Ринган.

– Возлюбленные мои… – начал местный священник, мы собрались здесь…

Где же он? Лилли охватила паника. Он не подведет ее, как Счастливчик Джек, увлекающийся картами. Может, как раз Счастливчик Джек его и задержал? Настаивает, чтобы он стал женихом, и убеждает Рингана принять два дцать пять тысяч долларов в качестве компенсации?

– Берешь ли ты эту женщину в законные жены… – говорил священник, все еще опасно покачиваясь.

И что ей тогда делать? Откуда она знает, что Ришан действительно хочет на ней жениться? Может, он действовал просто из сострадания?

– Беру тебя, Сьюзен Элисон Виктория Мэри, в жены… – говорил мистер Дженкинсон, его голос прерывался от нахлынувших чувств, – чтобы быть с тобой и в горе, и в радости…

Лилли обернулась. В толпе не было видно ни Рингана, ни Счастливчика Джека, ни Лео.

– Объявляю вас… – священник икнул. – Объявляю вас мужем и женой.

Собравшиеся золотоискатели, игроки, танцовщицы и барменши выразили свои чувства оглушительными свистками и выкриками с пожеланиями всего наилучшего.

– А теперь, – объявил Джош Нельсон, взмахнув руками, чтобы призвать к тишине, – преподобный мистер Дженкинсон обвенчает мисс Петицию Уолкер и мистера Уильяма Беннетта.

Со спокойным достоинством мистер Дженкинсон спросил Летти и Уилла, обещают ли они любить и почитать друг друга в здоровье и в болезни. Уилл Беннетт вынул блестящее новенькое колечко и в нужный момент надел его Летти на безымянный палец.

И снова Лилли оглянулась. И снова Ринган подозрительно отсутствовал.

Когда место Летти и Уита заняли Кейт и лорд Листер, Лилли невольно задумалась, что же скажет о подобном браке и об обстоятельствах, в которых он был заключен, семья жениха. Интересно, подумала она, где бы они венчались в Лондоне? Возможно, в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, а может, в церкви. Святого Георгия на Ганновер-сквер.

– Этим кольцом венчаюсь с" тобой, – 2 говорил лорд Листер со своим английским акцентом, – и буду почитать тебя, и все мои мирские богатства да будут твоими.

Танцовщица в черном с розовым атласном платье с низким вырезом и поясом из золотых самородков вытирала глаза платочком. Другая танцовщица, между передними зубами которой посверкивал бриллиант, шумно всхлипывала, нисколько не стыдясь сентиментальной радости.

Когда лорд Листер поцеловал Кейт, Лилли еще раз спросила себя, где Ринган и что его задерживает.

– Он придет, – уверенно сказала Лотти во время небольшой паузы между венчаниями Кейт и Эди. – Ринган никогда тебя не подведет. Никогда.

– А теперь пусть подружка невесты снова займет свое место… – попросил Джош Нельсон, лишь только Китти заиграла на органе подходящую мелодию.

Когда Эди под руку с Джошем Нельсоном и в сопровождении Лотти сделала первые шаги к беседке, где ее ждали Саскачеван Стэн и мистер Дженкинсон, у Лилли комок застрял в горле. Эди невозможно было узнать. Весело и доверчиво она улыбнулась своему державшемуся с достоинством невысокому, пухлому жениху. Отныне Саскачеван Стэн будет любить и защищать ее. Отныне она никогда не узнает страха, какой испытывала в прошлом.

Когда церемония началась, мысли Лилли снова вернулись к Рингану. Она не нуждалась в заверениях Лотти.

Она уже и так знала, что Ринган никогда ее не подведет, знала всем своим существом. Но что, если Счастливчик Джек задерживает его? Вдруг он убеждает Рингана, что Лилли будет счастливее с ним, а не с Ринганом?

– Эди – это имя, данное тебе при крещении? – мягко спросил мистер Дженкинсон девушку.

Эди непонимающе уставилась на него.

Летти подошла к Эди, тихо сказала ей что-то на ухо, и через несколько секунд невеста ответила:

– Эди – это сокращенное от Эдит.

Лотти обернулась и, встретившись глазами с Лилли, широко улыбнулась. Несмотря на все свои тревоги и опасения, Лилли улыбнулась в ответ, вспомнив, как они объясняли самой Летти про сокращенные имена.

– Возьмите невесту за руку, – обратился мистер Дженкинсон к Саскачевану Стэну.

Лилли подумала о том, откуда Китти Дафресн так хорошо знает Баха.

– Теперь повторяй за мной, Эдит: «Беру тебя, Стэнли…»

– Беру тебя, Стэнли, – неуверенно произнесла Эди.

– В законные мужья, – продолжал священник.

Эди молчала.

– В законные мужья, – повторил мистер Дженкинсон.

Эди продолжала молчать.

Сьюзен стиснула молитвенник.

Мариэтта нервно шагнула вперед, готовая, если нужно, подбодрить невесту.

– Что такое, Эдит? – мягко спросил мистер Дженкинсон.

– Стэнли, – храбро ответила Эди, – я не хочу выходить за Стэнли. Я хочу выйти замуж за мистера Саскачевана Стэна.

В танцзале воцарилась такая тишина, что было бы слышно, если б упала иголка. Никто из грубых старателей или циничных игроков не засмеялся, не пошутил над невестой.

– Тогда так и скажем, – предложил мистер Дженкинсон странно сдавленным голосом. – Беру тебя, мистер Саскачеван Стэн…!

Эди без ошибок повторила все за священником, Присутствующие облегченно вздохнули.

У входа послышались какие-то возгласы, словно кто-то, войдя, привлек к себе внимание. Когда Эди и Стэн закончили приносить клятву, легкий шум сменился настоящим волнением.

Новобрачные обернулись посмотреть, что там происходит.

Лилли тоже обернулась. Наверное, это Счастливчик Джек? Его появление всегда вызывает волнение.

Под свист и крики толпа расступилась, и последний жених прошел к беседке и занял свое место рядом с невестой.

Ринган выглядел восхитительно. Более чем восхитительно. От его вида захватывало дух. Густые рыжие волосы сияли, как начищенная медь, ниспадая на воротник рубашки из тонкого батиста. Спереди рубашка была отделана складками и кружевным жабо, рукава пышные, расходящиеся колоколом, с кружевом понизу. Вместо брюк на Рингане был килт из красной с желтым шотландки, с кожаной сумкой мехом наружу и шерстяные гольфы до колен. За отворотом одного из гольфов поблескивал кинжал, черные кожаные туфли были украшены серебряными пряжками.

– Боже ты мой, – восторженно прошептала Мариэтта, – и как это мужчина может выглядеть в юбке настолько мужественно, что и умереть не жалко?

– О, Ринган! Я знала, что ты придешь! – воскликнула Лотти и бросилась к нему, крепко схватив за руку.

В другой руке он держал букетик цветов, совершенно не идущий к его наряду.

– Из-за него я немного и задержался, – извинялся он, останавливаясь перед Лилли. – Я хотел, чтобы у вас был свадебный букет. Я сам их собрал.

Она дрожащей рукой взяла у него букет.

– Это незабудки, – добавил он, когда их пальцы соприкоснулись. – В цвет ваших глаз.

Почувствовав прикосновение его пальцев, Лилли поняла, что любит его всем сердцем. Что будет любить его всегда. Она теперь без тени сомнения знала, что любовь, которую, как ей казалось, она испытывала к Счастливчику Джеку, была лишь бледным подобием настоящего чувства.

И именно такое настоящее чувство, восхитительное, сильное и верное, словно пролилось на нее золотым дождем.

– Вы готовы? – тихо спросил он, постаравшись придать лицу бесстрастное выражение.

Она кивнула, не в силах произнести ни слова.

Лотти встала позади жениха и невесты, и они повернулись к мистеру Дженкинсону.

– Возьмите невесту за руку, мистер Камерон, – сказал муж Сьюзен.

Ринган повиновался, и она заметила мелькнувшие под широким рукавом рубашки рыжие волоски, покрывавшие его руку. Когда ее пальцы исчезли в его огромной ладони, Лилли вдруг подумала, как он выглядит обнаженным.

– Берешь ли ты эту женщину в законные жены?..

Когда он отвечал, Лилли сильнее сжала его руку. Он женится на ней, но она до сих пор не знала, по какой причине. Она могла только надеяться и молиться, чтобы этой причиной оказалась любовь.

– Будешь ли ты любить, уважать и поддерживать ее в болезни и в здоровье?..

Когда пришла ее очередь отвечать, Лилли почувствовала, что дрожит, и тут же он ободряюще сжал ее пальцы.

– Я, Элизабет, беру тебя, —Ринган, в законные мужья, чтобы отныне быть с тобой…

И вот уже мистер Дженкинсон произносит: «кольцо»…

Ринган отпустил ее руку, чтобы снять кольцо с печаткой, и надел его на безымянный палец левой руки Лилли.

– Этим кольцом венчаюсь с тобой, и буду почитать тебя…

Кольцо было такое большое, что свободно висело на ее пальце и соскользнуло бы, если бы Ринган не сжал его в своей ладони.

Наконец все закончилось. Она, как во сне, услышала слова мистера Дженкинсона:

– Можете поцеловать невесту.

Совершенно одурманенная происходящим, Лилли повернулась к человеку, который был теперь ее мужем.

Их взгляды встретились, он не увидел в ее глазах протеста, обнял Лилли за талию и наклонился к ее губам.

Глава 15

Его губы оказались мягкими и теплыми. Лилли смутно слышала шум, радостные возгласы и подбадривание зрителей, но ощущала только сладость его поцелуя и чувство надежности и защищенности, которое дарило ей его объятие.

– Отлично, друзья! – сказала Китти, обращаясь ко всем присутствующим. – Свадебный ужин ждет в «Эльдорадо»! Шампанское обязательно, так как, надеюсь, все вы испытываете жажду!

Ринган неохотно отпустил Лилли и сказал с тревогой:

– Нужно потерпеть все это еще немного. Вы не против?

– Нет.

Ей стало трудно дышать. Разочарование было столь сильным, что Лилли испугалась, что сейчас потеряет сознание. Значит, им нужно всего лишь «потерпеть еще немного». Он не считает их брак настоящим. Они не будут жить вместе, любить, смеяться, воспитывать детей.

– Шампанское! – с детским восторгом воскликнула Эди, стоявшая под руку со Саскачеваном Стэном. – Я никогда раньше не пила шампанское!

– Мы с Натаниэлом собираемся съездить в Уайтхорс, чтобы методистский священник обвенчал нас еще раз, – говорила подругам Сьюзен, когда они выходили на улицу в бледную доусонскую ночь. – Мы с Натаниэлом не уверены, что у священника мистера Нельсона все в порядке с лицензией.

– А мы с Уиллом утром сядем на первый же пароход до Нома, – сказала Летти. – Но я буду писать. На имя мисс Дафресн.

Хотя уже наступила полночь, главная улица Доусона была заполнена народом, словно в разгар дня. Туда-сюда шныряли собаки, постоянно открывались и закрывались двери баров, мужской хохот перекрывал бренчание пианино. На торце одного из каркасных домов с помощью волшебного фонаря высвечивались рекламные объявления. Продавцы газет бойко бегали по дощатому настилу, предлагая «Самородок». На открытой площадке девушка продавала право потанцевать с ней по доллару за танец.

– Добро пожаловать в «Эльдорадо», – объявила Китти, указывая дорогу в гостиницу, которая была роскошной, как отели в Сан-Франциско.

Все еще сжимавшая свой свадебный букет Лилли остановилась как вкопанная посреди пыльной улицы, уставясь на огромные буквы. «Эльдорадо». Кажется, Счастливчик Джек говорил, что так называется его дом. Он сказал, что в нем, тридцать комнат. Так, значит, он говорил вовсе не о доме, а об отеле? И если так, то почему он не сказал прямо?

Не правильно истолковав ее колебания, Ринган мягко взял Лилли за локоть, и это был их первый физический контакт после поцелуя во время венчания.

– Вам не нужно ни о чем беспокоиться, – сказал он.

Лотти проскочила вперед них и вошла в «Эльдорадо» вместе с Мариэттой. – Утром вы сможете уехать куда захотите. В восемь часов отходит пароход на Уайтхорс. Теперь, когда вы стали замужней женщиной, ваш дядя не сможет отнять у вас Лео и Лотти. И о деньгах не беспокойтесь. Я открою для вас счет там, где вы поселитесь.

– Да, – с трудом выговорила Лилли, чувствуя, что умирает. – Вы очень добры. Спасибо.

Она хотела спросить про двадцать пять тысяч долларов. Хотела узнать, как он собирается выплачивать такую огромную сумму Джошу Нельсону. Нужно было спросить. не надеется ли он, что когда-нибудь она сама сможет выплатить ему эти деньги. Лилли попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова. Все ее мечты разбились вдребезги. Она никогда не будет жить в этой чудесной стране, которую уже полюбила. Никогда не будет работать для индейцев. Никогда не подарит Рингану Камерону детей.

– Нам нужно туда пойти, г мягко напомнил он, – а то это покажется странным.

Преодолевая немыслимую боль, она позволила ему ввести себя в шикарно отделанный вестибюль «Эльдорадо».

К Лилли со всех ног подбежал Лео.

– Где ты была? Что происходит? – спросил он, бросаясь обнимать сестру. – Счастливчик Джек здесь, он укладывает вещи. Мы же не поедем в Ном, нет? Моя волшебная леди не едет. Ей нравится Доусон, и мне он тоже нравится.

Лилли ничего не успела сказать, потому что из огромной комнаты, которая, видимо, была и столовой, и бальным залом, в вестибюль вышел Счастливчик Джек.

Ринган быстро посмотрел на Лилли, боль и напряженное выражение ее лица подтвердили все его худшие страхи. Она выглядела как женщина, которая едва держит себя в руках, борясь с самой сильной душевной болью.

– Поздравляю, – весело обратился к ним Джек. – Китти только что сообщила мне счастливую новость. Похоже, я сделал вам хорошее одолжение, не сумев прийти в «Феникс».

Он улыбнулся Лилли знакомой ослепительной улыбкой, а Рингану сказал:

– Я собирался выкупить Лилли у Нельсона и сделать ее домоправительницей «Эльдорадо». Таким образом, у нее и детей была бы крыша над головой. – Пожав плечами, он улыбнулся еще шире. – Но это гораздо лучшее решение ее проблем, не так ли? Не желаете шампанского? У меня такое подозрение, что Китти хочет показать, насколько ей безразлично, что завтра утром я уезжаю в Ном. Так это или нет, но с этим ужином она действительно заставила весь персонал потрудиться на славу.

В открытую дверь были видны накрытые столы. Где-то там, невидный им, играл небольшой оркестр. Уилл и Летти кружились в вальсе, не отрывая глаз друг от друга.

По их виду казалось, что они влюблены не один месяц.

Кейт и лорд Листер танцевали с таким изяществом, как будто они были на великосветском лондонском балу. Неуклюже, но с бурным восторгом Саскачеван Стэн вел в вальсе Эди.

Цвета платьев подруг сливались и расплывались перед глазами Лилли – розовое, лимонное, белое. Счастливчик Джек даже и не собирался на ней жениться. Он хотел выкупить ее только для того, чтобы сделать домоправительницей в одной из своих гостиниц.

Невероятное прозрение, которое несколько часов назад уничтожило бы ее, сейчас вызвало лишь недоумение.

Как она могла увидеть так много в столь малом? Как могла так ошибаться в человеческой натуре? Явить так мало здравого смысла? Неудивительно, что Лотти так часто смотрела на нее с тревогой и обвиняла в потере чувства реальности. Лотти с самого начала правильно разобралась в Счастливчике Джеке и в Рингане. Она понимала, что ее греческий бог – всего лишь колосс на глиняных ногах, а Ринган – настоящий человек во всех смыслах этого слова.

Вальс закончился, но оркестр снова заиграл, и Счастливчик Джек, подхватив Мариэтту, умчался танцевать.

Она поняла также, что даже если бы она с самого начала во всем разобралась, он все равно предал бы ее, потому что не выполнил своего обещания выкупить ее у Джоша Нельсона, и, если бы не Ринган, все закончилось бы для нее очень печально. Китти, разумеется, все это предвидела. Еще Лилли вдруг поняла, что, уезжая завтра утром в Ном, он предает и Китти, и что они были любовниками, и что под внешней веселостью Китти скрывает истерзанное сердце.

– Нам не обязательно танцевать, – сказал Ринган, кляня Счастливчика Джека за то, какое он оказывает воздействие на Лилли. – У меня снят номер в «Фэрвью». Вы ляжете на кровати, а я на диване.

Отчаяние Лилли усилилось. Перед ней танцевали со своими мужьями ее подруги, Сьюзен и мистер Дженкинсон стояли, держась за руки. Все они излучали счастье.

Куда бы они ни отправились спать этой ночью, их мужья не будут спать на диване.

На Лилли вдруг навалилась усталость, смешанная с отчаянием. Ни танцевать, ни притворяться счастливой у нее просто не было сил. Ее ждет одинокая постель. А утром? Неужели у нее нет другого выхода, кроме как возвращение в Уайтхорс, а оттуда в Сан-Франциско, Ванкувер или Сиэтл? Заболела голова, от усталости путались мысли. Она не испытывала ничего, кроме огромного чувства потери.

– Мне бы хотелось пойти в «Фэрвью», – непослушными губами произнесла она.

Когда они направились к выходу, их догнала Мариэтта, бросившая Счастливчика Джека посреди танца.

– Не волнуйся насчет Лео и Лотти, – сказала она, переводя дыхание. – Они переночуют со мной, Китти дала мне в «Золотом самородке» комнату.

– Спасибо, Мариэтта. – Невероятно, но она напрочь забыла о Лотти и Лео, о том, где они будут спать этой ночью.

Ринган пошел вперед, но Мариэтта, заметив неестественную бледность подруги и темные круги у нее под глазами, торопливо прошептала:

– Силы небесные! По словам Лотти, я поняла, что ты счастлива, как все обернулось. Ты же не горюешь по Счастливчику Джеку, нет?

– Нет, – со всей искренностью ответила Лилли. – Нет, просто… – Она быстро глянула на ушедшего вперед Рингана. – Он меня не любит, – сказала она дрогнувшим голосом. – Он просто спас меня, как спас бы Эди, или Кейт, или даже Розалинду Нетлшем. Он предложил мне завтра же утром уехать в Уайтхорс, я, наверное, так и поступлю, Мариэтта. Я не могу здесь оставаться, потому что не нужна ему.

Ринган повернулся и, чтобы привлечь ее внимание, издал гортанный звук, который Лилли называла про себя «шотландским звуком».

– Пока, Мариэтта. Если я действительно уеду, буду писать тебе в «Золотой самородок».

И, быстро повернувшись, она торопливо пошла к ожидавшему ее у двери Рингану.

– Не сомневаюсь, вы будете скучать по ней, – мягко заметил он, на этот раз верно истолковав ее печальный вид.

– Да, – давясь слезами, подтвердила Лилли.

– Не надо, – сказал он, осторожно поддерживая ее под руку на ступенях крыльца. Ее горестный вид разрывал Рингану сердце. – Вы просто очень устали. Утром все покажется не таким уж печальным.

Она что-то неразборчиво произнесла, и Ринган стиснул зубы. Он представлял себе все это совсем не так. Он хотел весело танцевать с ней, как другие новоиспеченные пары. А когда они пошли бы в «Фэрвью», он обнимал бы ее за талию, а ее голова покоилась на его плече.

Боже милосердный! Были минуты в «Фениксе», когда он поверил, что все его надежды сбудутся. В тот момент, когда он снял ее с подмостков, когда подал букет из незабудок, когда поцеловал ее. А потом они вошли в «Эльдорадо», и он увидел боль в ее глазах, когда к ним подошел Счастливчик Джек. И тогда он понял, что его надеждам не суждено сбыться.

Когда они вошли в «Фэрвью», навстречу им поспешила женщина, чем-то похожая на Китти.

– Поздравляю! – воскликнула она, улыбаясь. – Одноногий Пит сообщил мне эту новость всего полчаса назад. Вы быстро произвели впечатление на Доусон, мистер Камерон! В первый раз у нас жених венчается в полном наряде горца, это ух точно!

Потом она повернулась к Лилли.

– Меня зовут Белинда Малруни, я очень рада с вами познакомиться. Я живу в Доусоне с весны девяносто седьмого. Приплыла по Юкону на плоту вместе с двумя индейцами и ни разу не пожалела о своем решении. Я не знала, что мистер Камерон женится, когда он брал номер, и поэтому не дала ему апартаменты для новобрачных. Но я исправляю это упущение и даю вам самый лучший номер в «Фэрвью», а это говорит о многом.

Ведя их наверх, к их номеру, она безостановочно трещала:

– Пусть Счастливчик Джек говорит, что хочет, но самый изысканный и лучше всех отделанный отель в городе – это мой «Фэрвью», а не его «Эльдорадо». У меня тут двадцать два номера, во всех паровое отопление, мое столовое серебро и фарфор самые настоящие. Я много чего сюда привезла: хрустальные люстры, латунные кровати – все, сначала через Чилкут, а потом по Юкону на пятнадцати плоскодонках.

Наверху Белинда повела их по устланному малиновым ковром коридору, шурша шелковыми юбками.

– Девушки набрали вам горячую ванну и поставили на лед шампанское. Саквояж миссис Камерон принесли из «Феникса». Я всегда сочувствовала невестам Пибоди, но ради невесты Пибоди – подруги Китти Дафресн – мне уж точно ничего не жалко. Ну вот… – Она распахнула красного дерева дверь. – Будут у вас какие-нибудь еще пожелания?

Ринган посмотрел на бледное, измученное лицо Лилли.

– Не мешало бы перекусить, – нерешительно произнес он. – Может быть, сандвич.

– Нет ничего проще. Если вам так легко угодить, мистер Камерон, то миссис Камерон – счастливейшая из женщин!

Лилли уже вошла в" номер для молодоженов и с ужасом оглядывала помпезно отделанную комнату. Как все это можно было переправить через Чилкут, она не представляла. Широкая кровать с латунным изголовьем, наволочки пышных подушек отделаны кружевом, белоснежные простыни по краю обшиты атласом. На невысоком столике красного дерева стояло ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. На мраморной столешнице умывальника красовались расписанные розами кувшин и тазик. Еще в комнате был гардероб и высокий комод красного дерева, кресло с обивкой из темно-зеленого бархата, а в открытую дверь виднелась ванна на львиных лапах, над которой поднимался пар. Чего здесь не было, так это дивана.

Белинда Малруни удалилась, и Ринган вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Он остановился и тоже осмотрел жилище, куда исключительно из добрых побуждений переселила его Белинда. С упавшим сердцем он отметил отсутствие дивана и небольшие размеры кресла.

Переселяться в комнату, которую он снял вначале и где была односпальная кровать и диван, было нельзя. Слух об этом мог к утру разнестись по Доусону, и Джош Нельсон мог аннулировать их с Лилли брак.

– Не волнуйтесь, я посплю в кресле, – непринужденно проговорил он, не желая добавлять ей огорчений, помимо страданий по Счастливчику Джеку.

– А я и не волнуюсь. – И это было правдой. Ее ужас относился к нему. Ей не хотелось, чтобы он смущался.

Не хотелось, чтобы те несколько часов, которые они проведут вместе, были омрачены еще большей неловкостью.

Лилли осторожно положила свадебный букет на кровать, устало села рядом. Она о стольком хотела расспросить Рингана, так много желала о нем узнать до того; как сядет утром на пароход. Альтернативы у нее не было. Они считались мужем и женой. Лилли не сможет строить свою жизнь в Доусоне отдельно от него. Постоянные толки и пересуды, дополняемые сплетнями о его тюремном заключении, окончательно скомпрометируют его перед новыми соседями.

– Раз уж нам преподнесли шампанское, будет жаль не выпить, – практично заявил Ринган и направился к столику. Килт Рингана, покачиваясь, изумительно подчеркивал красоту его крепких икр.

Такая бережливость была типична для шотландцев, и Лилли снова задумалась, откуда он взял эти двадцать пять тысяч долларов.

– Деньги, – нерешительно промолвила она, когда он открыл шампанское, – в «Фениксе». Как вы?.. Я никогда; не смогу расплатиться…

Он налил шампанское в бокал и подал Лилли.

– Мой дед был одним из британских железнодорожных королей. Мой отец мудро вложил унаследованные богатства. – Тон его изменился, и Ринган сухо добавил:

– А за последние десять лет у меня не было возможности тратить еще большее состояние, которое он оставил мне.

Пораженная Лилли даже расплескала шампанское, облив юбку.

– Вы хотите сказать, что богаты? – недоверчиво спросила она. – И приехали на Клондайк не за богатством? У вас оно уже есть?

Он улыбнулся, радуясь, что наконец-то отвлек ее мысли от Счастливчика Джека.

– Да, – ответил он, наполняя свой бокал до краев. – Поэтому мы больше не будем говорить об этих деньгах. В этом нет необходимости.

В дверь постучали, Ринган пошел открывать, и Лилли задумалась, какие еще сюрпризы он может ей преподнести.

Она по-прежнему ничего не знала о преступлении, за которое он был осужден. И даже не знала, чем он собирается заниматься в Доусоне. Все жили либо поисками золота, либо за счет старателей. И судя по его собственному признанию, Ринган не мог относиться ни к тем, ни к другим.

Безупречно одетый работник гостиницы внес в комнату громадный серебряный поднос с сандвичами.

Страдания, испытываемые Лилли с тех пор, как она поняла, что их брак в отличие от браков ее подруг буде! фиктивным, снова обрушились на девушку. Если бы он питал к ней хоть каплю того чувства, которое теперь испытывает к нему она, все было бы просто идеально.

Работник гостиницы быстро и деликатно удалился.

Ринган поставил поднос рядом с ведерком с шампанским.

В который уже раз Лилли обратила внимание на его полные силы и грации движения.

– Расскажите мне о вашем заключении, – тихо попросила она. – Как получилось, что вас ложно обвинили?

Его глаза потемнели, в них отразилась боль. Помолчав, Ринган сдержанно сказал:

– Вообще-то меня обвинили не совсем несправедливо. – Он помедлил. – Я убил человека и, хотя не собирался его убивать, не испытал раскаяния, что так получилось. – Он встретился с ней взглядом. – И до сих пор не испытываю. – На шее у него запульсировала вена.

У Лилли пересохло во рту, но шампанское внезапно показалось совершенно неподходящим напитком для утоления жажды.

– Почему? – спросила она, абсолютно уверенная, что морально он невиновен. – Расскажите мне.

Вена продолжала пульсировать. Ринган никогда ни с кем не говорил о смерти Пэтти. Отцепив жабо и расстегнув верхние пуговицы рубашки, он сказал:

– Моя мать умерла, когда я был еще мальчишкой, а моя сестра Пэтти – совсем малышкой. Отец был бизнесменом, всегда занятым своими делами. Мы с Пэтти росли под надзором нянек и гувернанток и были очень привязаны друг к другу. Одиннадцать лет назад, когда ей было семнадцать, а я только что получил звание врача в Эдинбурге и находился далеко от дома, она влюбилась в человека по имени Тэд Роуэнтри, в человека, в котором мой отец сразу признал бессовестного охотника за приданым.

Ринган снова замолчал, не в силах совладать с болью.

– Они сбежали, и мой отец помешал намерениям Роуэнтри, отказавшись дать согласие на их брак и вычеркнув Пэтти из завещания.

Последовала еще одна долгая пауза, потом он сказал:

– Пэтти забеременела, и Роуэнтри заставил ее сделать аборт, сам отвел ее туда А потом, когда она лежала, истекая кровью, даже не вызвал врача. – Он взъерошил волосы. – Когда мне об этом рассказали, я сделал то, что сделал бы любой мужчина на моем месте. Я нашел Роуэнтри, чтобы всыпать ему.

– И тогда он и погиб?

Ринган горько усмехнулся.

– Я ударил его всего один раз, в челюсть, и он умер.

И хотя я долго пытался, но сожалеть об этом не смог.

Желание броситься к нему и обнять, даря утешение, было таким сильным, что Лилли обхватила себя руками, чтобы помешать своему порыву.

– Она была очень красивой девушкой, – сдавленно произнес он. – Как и у вас, у нее была настоящая кожа кельтов, такая белая, что казалась прозрачной, но только волосы были рыжие, а не черные, как у вас. Такого огненного цвета, что, казалось, дотронься и обожжешься.

Он снова замолчал, а Лилли, просто не зная, что сказать, чтобы это не показалось банальностью, думала о десяти годах, которые он провел в тюрьме за непреднамеренное убийство, о том, как он пытался отдать свою нерастраченную любовь Лео и Лотти. И теперь уже не удивлялась, что он держался на «Сенаторе» особняком и часами, стоя у поручней, глядел в открытый океан.

– Теперь, когда вы знаете правду, вы, возможно, не захотите ночевать со мной в одной комнате, – невесело проговорил Ринган.

Она покачала головой.

– Нет, вы ошибаетесь. То, что вы мне рассказали, ничего не меняет в наших.., в нашей дружбе. Я всегда знала, что вы никого не могли убить намеренно, и не шокирована тем, что вы не испытываете раскаяния. Я просто думаю, что вы очень правдивы. Гораздо более правдивы, чем было бы большинство людей на вашем месте.

Он снова издал свой «шотландский звук», потому что испытал невыразимое словами облегчение.

Она тоже. Комната снова погрузилась в тишину.

– Насчет завтрашнего дня… – неловко начал он, всеми фибрами души желая отсрочить ее отъезд из Доусона, а может, и вообще отговорить ее уезжать.

– Я плыву на утреннем пароходе, – быстро сказала;

Лилли, не желая смущать его, навязываясь в качестве жены, с которой он не желал создавать семью. Подумав о реакции Лео и Лотти, когда она скажет им о возвращении в Уайтхорс, Лилли с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.

– Да…

Рингана охватило глубокое отчаяние, и он испугался, что никогда из него не выберется. Понятно, почему она торопится при первой же возможности покинуть Доусон, он потому и предложил ей. Естественно, она не хочет оставаться рядом с человеком, который так подвел ее, с человеком, который, как она думала, выкупит ее у Джоша Нельсона и женится на ней, но которому она была нужна, по его же собственному признанию, только как работница в гостинице. Что она испытала, когда ставку за нее сделал не Счастливчик Джек, а абсолютно незнакомый человек? Как ей, должно быть, неловко находиться с ним в одной комнате!