Текст книги "Лингвистика между психологией и психотерапией: мост над пропастью"

В приводимом ниже списке результаты представлены не в той последовательности, в какой они были получены в ПСН, а разбиты на семантически обоснованные блоки и превращены в бинарные параметры.

Бинарным параметрам даны точные и исчерпывающие определения. Маркеры бинарных параметров в тексте не всегда являются исчерпывающими. В случае безупречной строгости они будут отмечены как «т-Маркеры» (точные маркеры). В некоторых случаях исчерпывающее описание маркеров оказывается слишком громоздким и контр-интуитивным, и тогда они отмечены просто как «Маркеры»: их достаточно для анализа текста вручную, но они некомпьютабельны на уровне приводимого описания и пригодны лишь как ориентиры.

Нумерация в приводимом списке присваивается параметрам; соответствующим им маркерам присваиваются номера параметров. Если одному параметру соответствует несколько маркеров, им присваивается древесная нумерация. Номера параметров записываются слева от них, номера маркеров – справа. При работе с маркерами необходимо помнить, что они – лишь подсказка при работе с текстом, в то время как параметры являются содержательным результатом предшествующей формализации.

Список бинарных параметров Пространства и поставленных им в соответствие маркеров

Пространство – это то, где есть объекты. И наоборот – объекты обязательно есть в пространстве (в некотором «где?»). Пространство благодаря логической петле Е оказалось как бы натянуто на объекты.

Пространств в тексте может быть несколько, но не может быть текста, в котором бы отсутствовало пространство.

Различные пространства могут быть связаны порталами или, наоборот, быть замкнутыми относительно друг друга.

Порталы могут быть двусторонними, то есть из пространства А объект может переместиться в пространство В и потом вернуться из В в А. Но они могут быть и односторонними, когда переместиться по ним можно только в одном направлении.

Объекты в пространствах находятся в отношениях и принадлежат к нескольким категориям.

Объекты могут двигаться и иметь, а также их могут двигать и иметь другие объекты.

Отмечать в карте главные параметры Пространства – «объект» и «быть» – не имеет смысла, так как вводить бинарный параметр «есть объекты/нет объектов» было бы слишком расточительно: текста с нулем объектов и отсутствием утверждений о существовании мы не встретим. Тексты достаточной длины, построенные по модели «сказано-сделано» исключительно редки и чаще всего имеют искусственный характер. Однако в качестве бинарных параметров вполне подходят классы объектов, их отношения и их движение или отсутствие движения.

Присвоение номеров в кортеже «Пространство»

I. Классы объектов

Оппозиции живой/неживой/мертвый/конструкт

1. «Минимально живой объект»

т-Маркер 1: объект А описан как такой, что хочет/не хочет/ может хотеть. Или, что то же самое, он дает оценку, имеет оценочные мимику и интонации, избегает, стремится, нападает, соглашается.

2. «Минимально неживой объект»

т-Маркер 2: объект А не описан в тексте как желающий и оценивающий, но он не описан как «отвратительный».

3. «Минимально мертвый объект»

т-Маркер 3: объект А не описан в тексте как желающий и оценивающий, и он описан как «отвратительный» для некоторого живого объекта в тексте.

4. «Объект*», «объект-как будто»

Маркер 4: объект А не описан ни как желающий, ни как лишенный чувств и желаний, ни как отвратительный.

Опираться при отнесении слова к имени живого-неживого-мертвого объекта следует исключительно на формально-семантические его характеристики, а не на собственный опыт, знание о мире и даже не на грамматическую одушевленность/неодушев-ленность. Легко видеть, например, что очень многие слова, которые по нашим представлениям об устройстве мира должны были бы принадлежать к конструктам, часто оказываются в текстах живыми или мертвыми. В тексте «Время требует от нас» время следует отнести к живым объектам; в тексте «слово, которое противно повторить» слово относится к мертвым объектам.

Каждый из параметров бинарен: он либо есть в данном тексте, либо его нет. В случае вырожденного или искусственного текста с нулем объектов все три параметра будут нулевыми. При необходимости для тонкой дифференциации структурно сходных текстов каждый из этих параметров можно представить как множество бинарных параметров: параметр «живой объект» переписать как множество {максимально живой, не полностью живой, минимально живой}: так же возможно преобразовать в множество параметры «неживой» и «мертвый».

Разметка на карте этих параметров немедленно дает представление о мире автора текста: как наполнен его мир вещами, умозрительными понятиями и живыми существами.

II. Отношения между объектами

То, что интуитивно воспринимается как статичные атрибуты объектов, выраженные прилагательными, при формализации оказываются отношениями между объектами и могут отсылать к неназванным объектам, не присутствующим в тексте в виде слова. Так, наиболее надежные оппозиции семантического дифференциала – хороший/плохой, сильный/слабый, быстрый/медленный и активный/пассивный – оказываются при формализации понятий одними из важнейших для разметки пространства и вводят в пространство текста умолченные объекты.

Оппозиция Хороший/Плохой. Умолченный объект: «Хотетель»

5. Хороший объект – это объект, хороший для А. Ситуация оценки описывается с помощью хотя бы одной из трех конструкций:

Маркер 5.1: Есть А, который хочет иметь В, или

Маркер 5.2: Есть А, который хочет, чтобы В был, или Маркер 5.3: Есть А, который говорит: «Я похож на В». Выше объект А был для удобства назван «Хотетелем».

Маркер 5.4 «Хотетеля»: агенсная конструкция при предикате «хотеть», или Ag(xoTeTb).

Тогда хороший объект – это «Хотимый», объект желания или позитивной проекции.

Маркер 5.5 «Хотимого»: пациенсная конструкция при предикате «хотеть», или Pat (хотеть).

Плохой объект описывается симметрично:

6. Плохой объект – это плохой объект для А. Ситуация оценки описывается с помощью хотя бы одной из трех конструкций:

Маркер 6.1. Есть А, который не хочет иметь В, или

Маркер 6.2. Есть А, который не хочет, чтобы В был, или

Маркер 6.3. Есть А, который говорит: «Я не похож на В».

Маркер 6.4. «Не-Хотетеля»: агенсная конструкция при предикате «не хотеть», или Ag(ne хотеть).

«Не-Хотимый» – это объект нежелания или негативной проекции.

Маркер «Не-Хотимого»: пациенсная конструкция при предикате «не хотеть», или Pat (не хотеть).

Оппозиция Сильный/Слабый. Умолченная ситуация: «сделать нечто»

7. Сильный объект – это объект, сильный для X. Ситуация «быть сильным» описывается с помощью следующей конструкции:

А имеет силу, чтобы сделать X, или, что то же самое, А может сделать X. Маркер 7: агенсная конструкция при предикате «мочь».

8. Слабый объект – это объект, слабый для X. Ситуация «быть слабым» описывается с помощью следующей конструкции:

А не имеет силы, чтобы сделать X, или, что то же самое, А не может сделать X. Маркер 8: агенсная конструкция при предикате «не мочь».

Оппозиции Активный/Пассивный

9. Активный объект. (А делает сам), или, что то же самое, [(А хочет делать) и (А делает)].

Маркер 9: объект описан агенсной конструкцией.

10. Пассивный объект. [(А не хочет делать сам), или [(А не может делать сам)], и [(есть В) и (В делает так, что А делает)].

Маркер 10: объект описан неагенсной конструкцией и облигаторно парный. Он непременно должен иметь в тексте реально названный или умолчанный парный объект – активный объект, который каузирует его хотеть или делать.

Активность и пассивность несимметричны: активный объект не описывается через пассивного актанта ситуации; пассивный объект описывается ситуацией, в которой облигаторно присутствует активный актант.

Оппозиция Быстрый/Медленный

11. Быстрый объект. А движется быстрее В.

Маркер 11: сравнительная степень наречий при глаголах движения.

12. Медленный объект. А движется медленнее В.

Маркер 12: сравнительная степень наречий при глаголах движения.

13. Движущийся объект.

Маркер 13: А описан предикатами движения.

14. Неподвижный объект.

Маркер 14: А описан стативными конструкциями, предикаты движения отсутствуют.

Связь между оппозициями Активный/Пассивный, Быстрый/Медленный, Сильный/Слабый

Формальная семантика оппозиций, являющихся, вероятно, очень важными координатами в картине мира человека и в его способе каким-то образом понимать окружающий мир, позволяет описать их с помощью маркеров. Но если до сих пор в качестве маркеров рассматривались чисто лингвистические показатели – синтаксис, морфология, лексика, то сейчас введем маркеры сюжетные, находящиеся на уровне выше, чем лингвистические. Возможно, вопреки обычным формальным способам работы с вербальным материалом, именно сюжетные маркеры интуитивно гораздо удобнее и проще.

Введем сюжетные маркеры-амплуа, добавив к уже имеющимся «Хотетелю» и «Хотимому» Доминатора, Оператора, Помощника, Инструмент.

Активный живой объект-«Хотетель» (маркер 5.4), если он достаточно силен (маркер 7), делает в тексте то, что он хочет.

Но если А слаб (маркер 8), чтобы сделать, что он хочет, он нуждается в объекте В.

Живой объект В может стать ему Помощником, а неживой – Инструментом: они оба добавляют ему силу. При этом, если живой Помощник, будучи тоже «Хотетелем», не хочет помогать, то А оказывается Доминатором для В. Для неживого Помощника А оказывается Оператором.

15. Помощник – это живой объект В, который дает силу «Хотетелю» А.

Маркер 15: лексический ряд «помогать, поддерживать, способствовать ит.д.» и лексический ряд «выполнять, пользоваться, использовать и т. д.».

16. Инструмент – это неживой объект В, который дает силу «Хотетелю» А.

Маркер 16.1: лексический ряд «выполнять, пользоваться, использовать и т. д.».

Маркер 16.2: дополнение в виде неодушевленного существительного в творительном падеже.

17. Доминатор – это живой (но не обязательно одушевленное существительное) объект А, который каузирует живого объекта В хотеть и/или делать то, что хочет сам Доминатор А.

Маркер 17: лексический ряд «требовать, заставлять, вынуждать, приказывать и т. д.».

18. Оператор – это объект А, который каузирует Инструмент (объект В) делать нечто, он является облигаторно парным объектом к Инструменту. Одушевленность/Неодушевленность объектов А и В немаркирована.

Маркер 18 совпадает с маркером 16, представляя собой парный объект к Инструменту.

III. Пространства и порталы. Число пространств

Одним и тем же пространством мы определили такое пространство, где объекты связаны пространственными отношениями.

Объекты одного пространства связаны пространственными отношениями. Это значит, что они могут относиться друг к другу отношениями «быть близко», «быть далеко», быть «над» и «под» и пр.

Объекты разных пространств не связаны между собой пространственными отношениями «быть близко», «быть далеко», быть «над» и «под». Они недоступны друг для друга, если отсутствуют или закрыты порталы.

19. Одно пространство

Маркеры 19. одного пространства:

19.1. Локализаторы (предлоги и наречия (в том числе сравнительные степени), кроме «из», «в» «внутрь», «вокруг», «внутри», «снаружи», «наружу»;

19.2. Предикаты приближения/удаления (подойти, отойти, сесть рядом и пр.).

20. Несколько пространств

Маркеры 20. неединственного пространства:

20.1. Порталы – обобщающее слово для отверстий, дверей, проходов, дорог, замков, преград.

20.2. Предлоги и наречия «из», «в» «внутрь», «вокруг», «внутри», «снаружи», «наружу»; предикаты, задающие направление «изнутри – наружу» и «снаружи – внутрь».

20.3. Предикаты входа и выхода (войти, выскочить, выбраться и пр.; часто отмечены префиксом «про-» (проникнуть, просочиться, пробраться» и пр.).

20.4. Указания на недоступность (не войти, не вернуться).

Основные пространства текста. Внешнее, внутреннее, пространство поверхности тела, внутреннее как будто, пространство Alt

21. Внешнее пространство circ – это пространство, объекты которого доступны органам чувств – осязанию (ргох), обонянию, зрению и слуху (dist), или потенциально им доступны (ех).

т-Маркеры 21:

21.1. Объекты описаны внешними предикатами с семантикой телесного соприкосновения (L-prox).

21.2. Объекты описаны предикатами с семантикой «видеть, слышать» (L-dist).

21.3. Объекты описаны предикатами с семантикой «быть достаточно далеко для того, чтобы видеть и слышать (L-ex).

22. Внутреннее пространство in – это пространство внутри тела живого объекта.

Маркеры 22:

22.1. Объекты находятся внутри живого организма.

22.2. Объекты описаны предикатами телесных ощущений.

22.3. Объекты описаны порталами ех<—>in, порталами являются естественные отверстия организма или раны.

23. Пространство поверхности тела (supra) – это граница между внутренним пространством in и пространством внешним (ех).

Маркеры 23: наличие лексики мимики и пантомимики, упоминание внешности, цвета волос и кожи, одежды и аксессуаров.

24. Внутреннее* пространство in* (внутреннее-как будто) – это воображаемое пространство «в душе», «в голове».

т-Маркеры 24:

24.1. Объекты непосредственно доступны только тому живому объекту, в чьих «душе, голове, сердце, воображении» они находятся.

24.2. Объекты описаны внутренними предикатами.

24.3. Порталами in* <—>ех являются глаголы говорения.

25. Запредельное пространство alt – пространство мифологическое, нечеловеческое, «нематериальное».

т-Маркеры 25: неагенсные конструкции, где агенс принципиально не восстанавливается как материальный объект, но имеет основные признаки живого объекта – волю, то есть хочет и делает сам.

Заключение

В результате формализации понятия Пространство были получены следующие решения.

1. Была собрана исходная аксиоматическая база словаря метаязыка. Ее составили примитивы-симплексы и логическая петля Пространство-Быть-Иметь-Двигать-Двигаться-Объект.

2. Были получены комплексы, полностью составленные с помощью синтаксиса метаязыка из слов аксиоматической базы.

3. В качестве важного дополнения оказались формализованы такие важные универсальные понятия, как оппозиции Оценка-Сила-Активность и Живой-Неживой-Мертвый.

4. Были выделены 25 формальных параметров, определяющих пространство в тексте. Каждому параметру были поставлены в соответствие маркеры – подсказки, помогающие в поиске конкретного параметра в тексте.

Глава 3
Применение ПСН к понятию время. Семиотические облики времени

Семиотические облики времени

Применение ПСН к понятию Время было проведено по единообразной схеме для ПСН: первый этап состоял в получении вербального материала, второй – в низведении повторяющихся высказываний к инварианту в сырых словах, третий – в представлении инварианта в оболочке метаязыка.

Первый этап. Получение вербального материала и выявление повторов

«Наивное» время, как и «наивное» пространство, относится к представлениям, осознаваемым, кажется, еще в меньшей степени, чем пространство. Поэтому получение вербального материала, так же как и обработка его на следующем этапе, оказались достаточно сложными.

После некоторого числа попыток, проведенных в пилотажной подготовке (напр., испытуемых просили писать предложения, включающие в себя фрагменты: время покажет, не хватило времени, большой запас времени, нет времени, чтобы сделать нечто, время идет, время пришло/не пришло, их время кончилось, в начале времен, властелин времени), в качестве успешного были признаны прямые и непрямые вопросы.

Прямой вопрос: что такое время?

Испытуемые начинали отвечать на этот вопрос одним из двух способов. Первый способ заключался в попытке дать философское, физическое или математическое определение:

время временит самое себя; время – это одно из четырех измерений пространственно-временного континуума; времени вообще не существует и т. и.

Ни в одном из предложенных научных или наукоподобных высказываний не использовались никакие иные синтаксические конструкции, кроме неагенсных. Поэтому дальнейший диалог можно было строить по схеме обычной работы с неагенсными конструкциями, например:

– Время – это вектор в четырехмерном континууме.

Ага, а мы по отношению к этому вектору где?

– Нет, ну так же нельзя задавать вопрос…

Ну хорошо, вот ты, ты сам – ты и время что друг с другом делаете?

– Я его трачу, оно меня убивает.

А оно сопротивляется тому, что ты его тратишь?

– А ему по фигу. Оно же вечное и неодушевленное. Оно меня не замечает.

Но оно тебя убивает, ты говоришь.

– Это как грузовик давит лягушку. Мы все лягушки под колесами времени. Только грузовик раз – и хлоп! И нет лягушки. А время потихоньку, каждую секунду, каждое мгновение чуть-чуть жизни отнимает. И вот вроде только что ты был ребенком – раз! и уже лысина проклевывается, и волосы седые появились.

А потом?

– А потом дети переженятся, жена станет почтенной тетенькой, ну и так далее. Потом квартира освободится, внуки с их девками там будут жить. И тоже будут седеть, лысеть, девки ихние будут все почтеннее. А потом снова квартира освободится – и так, пока Солнце не взорвется.

Ага. А причем здесь вектор в континууме?

– А хрен его знает, причем. Чтобы не так страшно было.

Ты боишься времени?

– А ты что, не боишься? Все боятся смерти. Старения и смерти.

По этому диалогу легко наблюдать, как отстраненное, неагенсным образом оформленное время опознается сначала как нечто неизбежное и неуправляемое, затем как несущее постоянные метаморфозы, а затем, в конце, синонимически приравнивается к смерти. Правда, к смерти приравнивается не время вообще, а лишь будущее время.

Вот фрагмент другого диалога, где архитектура пути от времени к смерти устроена более сложным образом.

– Время – это такое сложное философское понятие, мне надо в учебник подсмотреть, чтобы правильно сформулировать.

А если без учебника, то ты и не знаешь, что это?

– Нет, ну каждый человек знает, только своими словами это как-то слишком просто выходит.

Ну давай просто.

– Ну это. Человек родится – и время пошло. Вот он растет, и у него сначала простые желания: поесть там, поиграть. Потом все сложнее. Он растет, и желания у него растут. Но и возможностей все больше у него. Он больше, сильнее, умнее делается. Он цели новые ставит. И потом их добивается. И идет дальше. Сына потом родит. Потом академиком может стать, если будет развиваться, не терять времени.

А потом?

– Ну как это вы прямо. Потом будет старичком, его все уважать будут. А потом на его доме табличку повесят: «Здесь жил в такие-то годы академик такой-то». Его внуки им гордиться будут.

Приведенный фрагмент, при всей его наивности, структурно сложнее предыдущего, поскольку:

a) кроме метаморфоз, зависящих от неумолимого времени, предполагает некоторый «скоростной контроль»: если время терять не будет;

b) неизбежность движения к смерти оказывается одновременно и возможностью развития и достижения целей.

Затем были заданы непрямые вопросы: можно ли подобрать подходящее сравнение для понятия Время либо рассказать, как его можно изобразить?

Испытуемые сравнивали время с рекой:

– Оно течет, и мы течем по его волнам.

А почему не море, не океан?

– Нет, река. Она имеет направление. По океану лодку может носить туда-сюда, а тут…

Но корабль может плыть по морям и океанам из Гибралтара, например, в Кейптаун?

– Нет, он там не сам плывет, там капитан направление выбирает. А река просто несет всех в одном направлении.

С рельсами:

– Как будто мы все едем в поезде, от станции к станции. Кто-то выходит на первых станциях – там болезнь, туберкулез, голод, война. Просто захотел сойти и сошел. А остальные едут до конечной, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

Конечная остановка – это смерть?

– Ну да.

Получается, все разом умирают?

– Ну у каждого свой билет. Одним надо уже сойти, а другие только сели.

А ты как сел на этот поезд? Как вообще человек на него садится?

– А так: очнулся, открыл глаза – а ты уже едешь. А до какой станции билет – непонятно написано. Но пока едешь, клево: мороженое разносят, девушки красивые едут, за окном виды мелькают.

Некоторые испытуемые не прибегали к словесной метафоре, а рисовали:

Стрелу (от прошлого к будущему).

Прямую линию с разметкой (вот тут я родился, а вот здесь мама с папой познакомились, а вот тут война 12-го года была, а еще левее Калигула. А вправо – я в универ поступил, а вот тут закончу, если не вышибут, а дальше еще всякое, не буду говорить, не сглазить чтобы).

Спираль (идем вперед, и все повторяется, но по-новому каждый раз).

Круг (даже и не разметить его, вот я иду на работу, а вот возвращаюсь, а вот лето, а потом снова лето, и вот бегу, бежим мы все, и нельзя остановиться, и все повторяется).

Часы. Их рисовали для метафоризации времени очень часто, причем как люди с низким интеллектом, которые напрямую отождествляли время и часы, так и вполне успешные интеллектуалы.

Время – это часы. Ну, я, конечно, их люблю, если красивые, но браслетик лучше, хотя я их тоже всегда теряю… А что, раскрасить циферблат для каждого человека индивидуально – смешная идея, дизайнерская. Вот, например, у меня есть такой знакомый, у него с утра и часов до трех циферблат должен быть совсем черный. А вечером, ночью – стр азы-стр азы-стр азы. А у меня – нет, не знаю. Вообще утро со стразами. Я люблю, когда весь день впереди и не знаешь, чем он кончится.

Второй этап. Выделение инварианта в сырых словах

Как можно видеть по приведенным здесь диалогам, которые, напомним, выбраны в качестве иллюстраций именно потому, что содержат повторяющиеся во всех других ответах фрагменты, время понимается как нечто надличностное, как движение, как нечто, начинающееся и заканчивающееся для индивида, но продолженное за пределы его индивидуального существования; несущее неизбежные изменения, которые могут быть оценены (хотя оценки изменялись от испытуемого к испытуемому, сам факт оценок обязательно был). Наконец, все без исключения сюжеты о времени включали в себя человека как точку отсчета: до моего рождения, после моей смерти, в наше время, в конце нашей эпохи.

Попытки остановиться отдельно на прошлом, настоящем и будущем во всех без исключения текстах выявляли эгоцентрическую разметку, где прошлое соответствовало некоторому началу, будущее – финалу, достижению целей и смерти, а настоящее и было точкой отсчета.

Кроме того, выявились характерные наложения понятия Время на понятие Пространство. Технически это легко подтверждалось вариативностью локализаторов. Так, в описании визуальных метафор времени испытуемые практически не дифференцировали «там» и «тогда», «здесь» и «сейчас» и пр. Проиллюстрируем фрагментом диалога:

Ну так что в начале этой спирали?

– Ну, внизу – это прошлое. Обезьяны, птеродактили, а вот здесь – это уже человек пошел. А тут уже цивилизации. А потом, вот тут – это уже я. Вот здесь. А потом вперед и вперед, может быть, в другие галактики.

Но и в диалогах без визуальных метафор наложение пространственных моделей происходило непременно. Оно всегда повторялось по одной схеме: слова, связанные с всеобщим движением, которое никто не в силах контролировать, слова о метаморфозах, неизбежно происходящих вследствие этого движения – и описание метаморфозы в качестве «пространственной картинки»: вот он мальчик, с букетом идет в первый класс, а вот он дряхлый старичок с бородой.

Два инварианта в сырых словах следовало формулировать на основе двух типов повторов:

1. Время – это движение «как будто» (на вопрос, где происходит движение, испытуемые удивлялись, раздражались, отвечали: ну это как будто, ну словно, ну у нас в голове). Оно имеет неабсолютное начало и неабсолютный конец. В процессе этого движения* со всеми объектами, которые вовлечены в это движение*, происходят метаморфозы, и метаморфозы могут быть оценены как хорошие или плохие.

2. Время – это такое пространство. Есть пространство прошлого, пространство будущего, пространство настоящего. Объекты каждого из пространств связаны локализаторами. Переходы из пространств прошлого в пространства настоящего связаны с метаморфозами – изменениями объектов, причем изменения эти происходят благодаря прыжку, а прыжок может оцениваться как результат изменений.

В результате таких предварительных, лишь с обеднением естественного словаря, формулировок и обсуждения повторов понятие Время определилось в сырых словах.

Понятие Время в сырых словах

Время – это множество пространств, каждое из пространств имеет однонаправленный портал, все объекты движутся в одном направлении из одного пространства в другое, в каждом следующем пространстве с любым из объектов может происходить метаморфоза.

Третий этап. Понятие Время в оболочке метаязыка

Формулировка в сырых словах практически не потребовала никаких метаязыковых усилий. Она уже оказалась в оболочке метаязыка: понятия Пространство, Двигаться, Объект, Быть, Сам и Мочь были определены выше, операторы «начинать», «прекращать», «метаморфоза», «как будто» были введены в синтаксис метаязыка изначально.

Сырые слова, которые не были определены выше, немногочисленны. Это слова Множество и Новый.

Множество в ПСН было эквивалентно сведено к понятию Много, которое, в свою очередь, дало непротиворечивый вербальный материал.

Это один карандаш или много?

– Ну, в общем случае, скорее много, чем один.

В смысле?

– Ну, один – это один. Вот (показывает один карандаш). Или один палец. Вообще одна штука. Вот я смотрю, есть одна штука, а больше ничего нет.

Ну как же, а вот тут еще лампа стоит.

– Нет, я имею в виду, больше таких штук здесь нет. Лампа – это совсем другая штука.

А если задать вопрос по-другому: здесь один предмет или много предметов?

– Ну тогда много: карандаш, лампа, скрепки вон и всякое мелкое барахло, еще там в стаканчике ручки торчат. А если вы спросите, много ли здесь синих предметов, или длинных, или деревянных – то снова придется отвечать по-разному.

Как можно видеть по этому иллюстрирующему фрагменту, понятие Один оказалось безусловным симплексом. На невербальном уровне оно сопровождалось неподвижным взглядом (один – это когда не надо переводить глаза с одной вещи на другую). Но, с другой стороны, Один легко переинтерпретировалось в процессе диалогов как «одно и то же», то есть в эквивалентность по некоторому избранному признаку.

Понятие Много легко и однозначно переписывалось как Не один, обслуживая как первый, так и второй узус слова «один»: много карандашей – и различные категории объектов.

Вследствие этой специфики вербального материала, во-первых, было дополнено множество примитивов-симплексов, введенных в словарь метаязыка:

Один:: Один;

Много:: Не один;

во-вторых, обозначилось важное рефлексивное соображение относительно наиболее фундаментальной теоретической основы логических рассуждений вообще: противопоставление «одного и того же» и «различного» связано с семантическим примитивом Один как обобщающая метафора с единичным предметным значением, причем исходный симплекс Один выявляется через ПСН как один из семантических компонентов понятия Время.

Понятие Новый в ПСН также дало на первом этапе однородный вербальный материал: новое платье – это которого у меня не было, а потом его мне купили; новые знания – это я раньше не знал, а теперь знаю. Минуя подробности этапа записи в сырых словах, можно сразу сформулировать в оболочке метаязыка, что

Новый А:: А не был и А начал быть не верно, что давно.

Точно так же определилась оппозиция к понятию Новый.

Старый А:: А давно начал быть и А есть.

В свою очередь, понятие Давно оказалось безусловным примитивом-симплексом:

Давно:: Давно.

Напомним, что по принятым правилам создания метаязыка все вообще любые локализаторы были отнесены к разрешенным словам метаязыка, однако их избыточная проверка в ПСН регулярно подтверждает их статус примитивов-симплексов, но не только. Благдаря этой формально избыточной проверке обнаружилась еще одна сущностная особенность.

То, что было аксиоматически определено как операторы начинать/прекращать (именно с их помощью так легко определились связанные с Временем понятия Новый/Старый), оказалось самой вербально невыразимой семантической частью понятия Время. Было и не стало, не было и стало, давно и недавно, быстро и медленно – все эти высказывания уходят семантикой своей в наипримитивнейшие примитивы. Именно течение времени трудно осознается и не вербализируется, побудив нас в начале исследования сделать бессознательный выбор – отнести их к аксиоматически взятым операторам. И поэтому работа с семантикой Времени вынуждает нас, сделав логическое усилие, принять его описание как процесса, основанного на дискретности, которой на самом деле нет. Остается лишь надеяться, что выстраиваемые на этой основе семантические модели не рассыплются в какой-то момент, столкнувшись с Ахиллесом и его черепахой.

Теперь можно привести определение понятия Время в оболочке метаязыка.

Понятие Время в оболочке метаязыка

Время:: (множество пространств) и (в каждом из пространств есть объекты) и (все объекты каждого из пространств движутся) и (все объекты движутся не сами) и (все объекты прекращают быть в одном пространстве не сами) и (все объекты начинают быть в другом пространстве не сами) и (объект начинает быть в новом пространстве) и (объект прекращает быть в старом пространстве) и (объект может прекратить быть старым) и (объект может начать быть новым).

Отметим частичную синонимию: скобки (объект прекращает быть в старом пространстве) и (объект может прекратить быть старым) и (объект может начать быть новым) можно определить как метаморфозу объекта.

Понятия Прошлое, Настоящее и Будущее

Помимо общего понятия Время оказалось необходимым определить, что такое Прошлое, Настоящее и Будущее. По уже приведенному выше вербальному материалу видно, как Прошлое реализуется в семантике «начала», а Будущее связано семантически с «финалом»: с достижением цели или со смертью.

Здесь надо отметить, что содержательными оказались противопоставления вербального материала по понятиям Пространство и Время.

Если попытки объяснить, что такое пространство, сопровождались жестами и взглядом, означавшими «большое» и «вокруг меня», а также атрибутами (большое и светлое, маленькое и темное, такое), то время в спонтанных высказываниях требовало предикатов (течет, бежит). Все предикаты, специфичные для времени, вводили представление о неизбежности и неуправляемости, в том числе на синтаксическом уровне: время описывается неагенсными конструкциями (неотвратимо, с этим ничего не поделаешь, неизбежно, наступает, уходит, проходит, происходит, случается). Некоторые частные предикаты оказались характерны для Прошлого, которое вводилось глаголоми «помнить», «знать» и их производными. Даже если они не использовались в высказывании о прошлом эксплицитно, то немедленно обнаруживались при вопросе. Например: