Текст книги "Ниночка"

Когда Нина нагнулась ближе к больному, тот схватил ее за руку и не отпускал. Он делал это интуитивно, ему так было легче.

Нина оглянулась на здоровяка.

– Вы машину отпустили?

– Нет.

– Это хорошо. В больницах теперь мало лекарств, может, придется в аптеку смотаться.

Дежурный врач отодвинул Нину.

– Н-да, проблема. Ну что же, – врач решительно потер руки, – придется в реанимацию.

– Да зачем ему? – Нина рассердилась. – Шок ведь прошел.

– Вот только мне не хватало, чтобы нянечки мне консультации давали! – взорвался врач.

– Ой, ну зачем ему лишние лекарства, – Нина погладила больного по голове, ощущая что-то не совсем ясное. – Церебролизин, а остальное лишнее, на почки и печень плохо повлияет.

Рука пожилого мужчины приподнялась, он что-то промычал. Нина опять взяла его за руку, и он успокоился.

– Меня Василием зовут, – громко и весьма настойчиво заговорил здоровяк, обращаясь к врачу. – У вас есть платное отделение? Я в состоянии заплатить за хорошее обслуживание отца. И официальный тариф оплачу, и сиделку найму.

– Есть у нас, есть. – Доктор внимательно посмотрел на ободранный, несмотря на защитную пластиковую полосу, угол стены. – Прайс-лист мы вам представим, но все равно надо как-то персонал простимулировать.

– Да понял я, доктор, – привычным движением Василий достал портмоне, вынул из него хорошую купюру и положил в карман врача.

– Спасибо, – с достоинством поблагодарил врач и небрежно добавил: – А с сиделкой лучше напрямую договариваться, они у нас за любую сумму готовы.

Василий перегнулся через каталку:

– Девушка, когда у вас кончается рабочий день? Я нанимаю вас в сиделки.

Нина хотела возразить… и испытала мгновенную уверенность в свалившемся на нее шансе в лучшем повороте судьбы. Она, не отпуская руки больного, поспешно согласилась.

– Я могу отпроситься. Мне отгулы положены.

– Договорились, – Василий смотрел на бледного отца, на перекошенное инсультом лицо.

Каталку врач и Нина завезли в грузовой лифт.

– Телефон! – Василий постучал по карманам, нашел визитку, передал Нине, сделав шаг в большой лифт. – Вот тот, что средний, это мой постоянный. Как узнаете что-нибудь, сразу перезвоните. Отца зовут Аркадий Андреевич.

Выталкивая Василия из лифта, Нина с удовольствием дотрагивалась до мужского крепкого тела.

– Я поняла, поняла. Вы не волнуйтесь. Все будет хорошо.

Равнодушный лифтер отодвинул Нину и с грохотом закрыл дверь.

Нина сидела у постели Аркадия Андреевича весь день и ночь, отходя только в туалет. Ей выделили соседнюю постель в палате на двоих. Нина, зная, что больные могут быть всякие, побрезговала ночью лечь на матрас в пятнах. Утром выдали свежее белье, и она проспала полдня.

Вечером приехал Василий, привез продукты, вещи, тапки и гигиенические принадлежности. Он подробно обсудил условия работы Нины. Названная сумма за услуги индивидуальной медсестры сильно впечатлила Нину.

– И еще, – Василий отпил коньяка из плоской металлической бутылки, – я теперь в два раза больше буду работать, за себя и за отца, так что часто не отвлекай, могу наорать.

– Намек поняла, доставать не буду.

Поцеловав отца, Василий внимательно оглядел Нину, отчего у нее поползли по телу мурашки, и вышел из палаты.

Ночью, чтобы не терять времени, Нина сходила в общежитие «Склифа», взяла необходимые вещи и полностью переселилась в палату Аркадия Андреевича.

В ее обязанности входили внутривенные и внутримышечные уколы, впихивание в капризного больного таблеток, уборка палаты, ревизия принесенных продуктов и ответы на бесконечные дурацкие телефонные звонки.

Аркадий Андреевич пришел в сознание на следующий день, еще через три дня смог сносно выговаривать первые слова и объясняться с помощью жестов.

Нина вспоминала больницу в Боровичах. Ну не сравнить. Там даже одноразовые шприцы больные должны были приносить с собой, не говоря уже о капельницах. Конечно, для тяжелых больных все это находилось, но как только пациент переставал ждать общения с Богом и начинал интересоваться, что там за окном лечебного учреждения, так медицинский интерес к нему резко падал, и спасение больного становилось его сугубо личным делом.

Реабилитация проходила с помощью родственников, при их же подкормке, поскольку о меню столовых бюджетных больниц в провинции говорить можно либо с юмором, либо с матом.

А вот санитарки выполняли свои обязанности в Боровичах ответственно, почти как в этом, платном, отделении.

Новость о том, что есть такая уникальная Нина, которая безболезненно делает самые сложные уколы и перевязки, не только осталась в «Склифе», но и распространилась по всей больнице. Однако к Нине стали обращаться не больные, которые не очень-то ориентировались в сложной системе отделений и корпусов. Нет! Теперь о помощи ее просили сами медсестры, и особо Глафира Ивановна. Уж они-то профессионально оценили качество работы Нины и ее особые способности.

Просьбы медперсонала помочь «по старой доброй памяти» Нина, обиженная прошлым равнодушным обращением, отвергала самым действенным способом. Она рекомендовала обратиться напрямую к Василию, сыну своего индивидуального пациента. Куда их посылал Вася, она догадывалась, и после трех просьб «помочь по дружбе» других не поступало.

Василий и жена Аркадия Андреевича, Елена Борисовна, приезжали через день. И ежедневно ломились посетители.

Когда Аркадий Андреевич спал, Нина шипела на посетителей и выводила их в маленький холл, где просила написать записку на специально выставленной тумбочке. Если спала Нина, то Аркадий Андреевич заставлял пришедшего говорить тише, не будить спасительницу.

Однажды Нина сквозь сон услышала один из разговоров в холле.

– Ты кого себе нанял, сиделку или охранника? Она ж здоровая, как Брунгильда, – басил бухгалтер фирмы Алексей Иванович.

– Вот именно, здоровая, – отвечал Аркадий. – Смотришь на нее, и глаз радуется, просто совершенство.

– Да, девка аппетитная. Елена не ревнует?

– Она меня ни к кому не ревнует.

Послышался вздох.

Даже во сне Нина услышала имя «Брунгильда», о котором почти забыла за прошедшие три с лишним года, но которое так хотела услышать.

Через неделю Нина поняла две вещи. Первое: она сделала правильный выбор, оставшись с больным. С Аркадием Андреевичем они полностью находили взаимопонимание при очень высокой оплате с его стороны. И второе: она постепенно влюбляется в Василия, а он воспринимает ее как полезный, даже необходимый, но предмет.

Аркадия Андреевича выписали через две недели – долечиваться дома. Само собой разумелось, что Нина останется сиделкой и дальше.

В элитном подмосковном поселке, среди трех– и четырехэтажных новых кирпичных стандартных домов без фантазии и индивидуальности, дом Аркадия Андреевича выглядел интересным.

Больше всего Нине нравился участок. Здесь не вырубили деревья для обзора и безопасности. Высокие сосны, среди них выложенные из плит тропинки, подстриженная трава, кустарники разнообразных форм и расцветок. Двадцать сортов цветов – от ромашки и клематисов до огненных хризантем и вставленных в отдельные стеклянные абажуры орхидей.

У въезда в поселок располагался пост охраны, и это позволяло отказаться от охранников в доме.

Прием лекарств и уколы шли строго по часам. Сначала скармливались таблетки, затем Нина вскрывала упаковку очередного шприца, щелкала по ампуле, сгоняя лекарство вниз, с хрустом отламывала стеклянное горлышко, набирала в шприц положенное количество кубиков для инъекции.

Над тумбочкой с медикаментами висела схема человеческого зада с отметинами уколов. Каждый день Нина отмечала точки укола разными фломастерами. Только через неделю можно было использовать место старого укола, а до этого приходилось осваивать целину на бедрах, хотя там укол болезненнее.

Аркадий сидел в кровати, а перед ним на специальном постельном столике стоял компьютер. Владелец фирмы всю последнюю неделю контролировал свой бизнес.

Нина поставила оранжевую точку на левую ягодицу нарисованного зада, подошла к кровати.

– Скидаем штаны, готовимся к лечению.

Медленно закрыв крышку ноутбука и повернувшись, Аркадий Андреевич спустил брюки пижамы.

– В больнице ты гораздо нежнее со мной разговаривала, – пожаловался он.

– Так я же тогда думала, что вы беззащитный, – поддержала игривый тон Нина.

Сделала она укол как всегда – со шлепком и легко.

Опять зазвонил телефон. Нина протерла место укола спиртом и взяла трубку.

– Алло?.. Да, передаю трубку.

Положив телефон на подушку пациента, стала убираться на тумбочке после укола. При деловых разговорах Нина не выходила из спальни. Она была убеждена, что каждый должен заниматься своим делом и поменьше лезть в чужие, поэтому при ней свободно можно было договариваться о продаже стратегического сырья, водки, человеческих органов или Курильских островов.

В домашнем спортивном костюме и непричесанная, Елена Борисовна сидела в гостиной, курила и смотрела очередной из сериалов, от одного звука которых у Нины появлялась вяжущая оскомина. Елена Борисовна редко замечала Нину, но сейчас, увидев на лестнице, позвала.

– Эй, у меня что-то выскочило на шее.

Проходя через гостиную, Нина на секунду остановилась, нагнулась к хозяйке, провела пальцем по тому месту, где было уже натерто красное пятно, и своими короткими ногтями точным движением быстро что-то содрала. Елена вскрикнула. Нина показала ей какие-то белые катышки.

– Моллюск. Заразный.

– Ты… ты в своем уме? Этого делать нельзя, от этого рак может быть!

Нина разглядывала трясущееся от злости красивое лицо Елены Борисовны.

– Не волнуйтесь. Послюнявьте это место, нужна своя слюна. У вас через три дня и остальных бородавок не будет, только мяса поменьше ешьте. Ну что вы так меня смотрите? Я правду говорю.

Хозяйка дома быстро встала и посмотрелась в зеркало на камине. На шее, на месте докучливых бородавок, набухли маленькие капли крови. Елена Борисовна медленно послюнявила их.

На кухне у разделочного стола колдовала Таня, многие годы работающая у Елены. Себя она считала членом семьи, а всю остальную обслугу – чужими и поэтому подозревала в них самое худшее и со страстью сыщика следила за уборщицами, садовником и горничными. К медсестре отношение было другим – все-таки медик, существо, полезное для здоровья. Да и вообще, девка она хорошая, простая, своя.

– Время-то чай пить, – отвлекшись от фаршировки курицы, Таня показала пальцем на чайник и приготовленный поднос с чашками и печеньем. – Будь ласка, снеси наверх Аркадию поднос с чаем, а то я занята, да и он с тобою чаев-ничать любит.

– С удовольствием.

Взяв со стола поднос, Нина чуть не столкнулась с Еленой Борисовной, открывавшей бар-холодильник с рядом бутылок.

Обойдя ее, Нина посоветовала:

– Водкой тоже можно шею продезинфицировать. – Сделала пару шагов вверх по лестнице и добавила: – Но водку снаружи, а не вовнутрь.

Нина говорила не зло, следя, чтобы чашки не поехали на скользком подносе.

– Глаза б мои тебя не видели! – и Елена достала бутылку «Мартини».

Сделав вид, что не услышала слов Елены, Нина стала подниматься на второй этаж.

Лично ей в доме Аркадия очень нравилось. Красиво, сытно – кухарка готовила каждый день с утра и до обеда. Да еще Нине платили такие деньги, которых она в больнице не заработала бы и за полгода. И особая причина не слышать слова Елены – это ее сын Вася.

При нем Нина терялась. Давным-давно она так не влюблялась. Василий был чем-то похож на Алексея, мужа тети Оли. Тоже высокий, широкоплечий, с мощной шеей и сильными руками. Конечно, нехорошо мечтать о хозяйском сыне. Но девушка ничего не могла сделать со своим желанием.

Вечером наехало много народу – Аркадий и Василий собирали совещание, подводили итоги тех дней, когда руководитель фирмы «отдыхал» в инсульте под капельницами.

За столом в гостиной мужчины в строгих костюмах чинно беседовали на умные темы. Аркадий Андреевич, слабый после болезни, подчиненных не особенно разносил, отчеты выслушал спокойно. Правда, и премий особых не назначил.

После обеда всех прорвало на выпивку. Таня только успевала доставать из холодильника водку, джин и соки, Нина ей помогала.

Через два часа застолья Нина постучала пальцем по столу перед Аркадием Андреевичем и накричала на него:

– Заканчиваем пить! Еще одна рюмка, и кайф перейдет в отравление. Сотрудники ваши завтра похмельем маяться будут, но выживут, а вы прямо сегодня можете опять в больничку отправиться, если не сказать в морг!

За столом замолчали. Елена, Василий и четверо гостей смотрели на Нину с удивлением. Главный бухгалтер, Алексей Иванович, властно возразил:

– Ты, девочка, кого учишь? Аркадий Андреевич свою норму знает. Он не злоупотребляет и никогда не напивается. Знай свое место, дура, коли в задницу уколы и помалкивай.

Трое других мужчин согласно кивали головами. Елена с хитрой улыбкой наблюдала за Ниной и мужем.

Нина поправила на груди трикотаж домашнего платья.

– Я свое место знаю, я няня при больном, подчеркиваю, больном человеке. – Она оглядела пьяных гостей и повысила голос. – Девушка я деревенская, но ответственная. Так что идите вы, главный бухгалтер, на хер, а мне отвечать за здоровье Аркадия Андреевича. А будете оскорблять, уеду обратно в «Склиф», по месту основной работы.

Василий силой усадил на стул разозлившегося главбуха.

– Леша, замолчи, Нина дело говорит, отцу может стать плохо.

Хозяин дома, выпивший на порядок меньше других, голосу подвыпившего рассудка внял.

– Не гоношитесь, ребята, я действительно перепил, голова кружится.

Опершись на Нину, Аркадий Андреевич поднялся и встал из-за стола. Елена была разочарована.

Устроив хозяина в кровати, Нина отправилась к себе в комнату.

Уставшая от тяжелого дня и чужого волнения, невольно передавшегося ей, Нина сначала не решалась спуститься в гостиную, где гости благополучно успели напиться. Пересилило желание не оставаться в одиночестве и посидеть рядом с Василием. Как раз в этот момент он и постучался в ее комнату.

– Ты идешь или будешь пялиться в телевизор?

– Иду.

Когда они спускались по лестнице, Василий крепко держал ее за талию, и его откровенные прикосновения разгорячили Нину до дрожи в пальцах и тянущих потуг внизу живота.

Компания без хозяина окончательно расслабилась. Тяжелый мат иногда так гремел, что хрусталь вздрагивал и искрился, а водка, качнувшись, выплескивалась на скатерть.

Видимо, Василий поставил себе задачу напоить Нину, посмотреть, какая она пьяная – дурная или не очень. Нине много не понадобилось, она поплыла после третьего бокала коктейля, составленного по жестокому рецепту Елены Борисовны – сто «Мартини», пятьдесят водки, пятьдесят крепкого пива. Хозяйка сама двигала бокал к Нине и с удовольствием наблюдала за результатом. Татьяна вздыхала, но молчала. Она в доме Аркадия навидалась всякого.

Странный эффект появился после второго бокала. У сидящего напротив Алексея Ивановича Нина заметила шрам на подбородке и точно знала, откуда он появился, – мужчина подрался в институте с одногруппником из-за денег. И сразу услышала шепот Елены в сторону этого самого главбуха: «Хочу». Хотя губы Елены не двигались.

– Глюки, – печально подумала Нина.

После третьего бокала шум и голоса в голове стали мешать воспринимать действительность.

Нина поставила локти на стол и руками поддерживала голову. Если локти начинали скользить, то голова теряла опору, и Нина пугалась, что плюхнется в ближайшую салатницу или на Василия.

Она смотрела на малознакомых людей, слушала их разговоры на умные темы и думала, что у них совместное дело, общие интересы, а она-то, Нина, здесь такая одинокая, никому не нужная. Девушка шмыгнула носом, плечи вздрогнули, и она заплакала. Елена Борисовна, услышав инородные звуки в общем шуме застолья, присмотрелась к Нине… и тоже заплакала. Следующей заплакала Татьяна, зашмыгал носом толстый заместитель…

– Так, заканчиваем сырость разводить, – скомандовал Василий. – Всем спать. Завтрашний рабочий день никто не отменял.

В очередной раз рука не выдержала веса головы, и Нина, качнувшись влево, упала головой на колени Василия. Он поддержал Нину, заглянул в глаза.

– У-у, девушка, тебе пора.

Он заставил Нину встать и потянул к лестнице.

– Давай, перебирай ногами, мне тебя не дотащить, сам еле двигаюсь.

– Я пера… пери… ногами. Спасибо.

Споткнулась она только один раз, уже на лестнице, но грохнулась основательно, всем телом. Василий, помогая встать, потянул ее за руку и перестал тянуть, только когда девушка уткнулась лицом ему в грудь. Взяв Нину за волосы, Василий попытался поцеловать ее в темноте. Нина так удивилась, что даже оттолкнуть его толком не смогла.

– Эт-та, Вас-ся, не над-да, а то проблемы будут.

Постояв несколько секунд, Нина встала на четвереньки и в такой более устойчивой позе поползла наверх. Василий попытался остановить ее, но она лягнула его и поползла выше, увеличивая скорость. Забравшись на третий этаж, села на верхней ступеньке и расхохоталась.

– Не поймал!

Василий протянул руку.

– Ладно, вставай, помогу тебе дойти до комнаты.

Она взялась за протянутую руку, и прикосновение было приятным.

В коридоре горел ночной свет, и Нине показалось, что ее дверь дальше по коридору, но Василий ввел ее в ближайшую комнату и подвел к кровати, не включив света. Окна были не зашторены, луна не закрыта облаками, и в слабом свете Нина смогла сориентироваться.

– Это не моя комната.

– Правда?

Василий толкнул Нину на кровать, быстро задрал платье и, снимая с девушки трусики, сильно, нажимая зубами на ее губы, стал целовать. Через две минуты, пока она набирала воздух, чтобы возмутиться, он уже снял с себя брюки и оказался на ней, опять зажав поцелуем рот. Нина попыталась встать или перевернуться, но он крепко прижал ее ногами.

Ослабил хватку он только тогда, когда она перестала его царапать и из ее горла вырывались уже не ругательства, а утробные стоны наслаждения. После этого он взялся за нее всерьез, и концу вечера Нина оказалась раздетой и уставшей от классного секса. Ничего подобного ей еще не доводилось испытывать. Никогда.

– Надо пойти в душ, – сказала она, засыпая.

– Надо.

И оба заснули.

Утром Василий услышал шум воды, и его глаза ощутили свет жаркого солнца. Просыпаться не хотелось, но он перевернулся, лег поудобнее и открыл глаза.

В прозрачной душевой мылась Нина. Не совсем в его вкусе – задница и грудь великоваты, талия не осиная, а как бы это… нормальная, а он любит потоньше. Но все равно девка сексуальная. Василий сполз с кровати, постоял немного, разглядывая девушку, и подошел ближе.

Нина оглянулась на открывающуюся дверь, протянула руку к замку, но Василий уже вошел к ней и начал целовать под брызжущей водой.

Это оказалось замечательно, и Нина была почти счастлива.

В своей комнате она сменила белье, переоделась в халат, расчесала волосы. Радовало и то, что до зарплаты оставалось рукой подать – всего лишь неделя. Все деньги Нина отослала маме для теплицы и воспитания Сашеньки, поэтому особенно приятно было сознавать стабильность зарплаты. Девушку волновало только, как она будет смотреть Аркадию Андреевичу в глаза.

Спускаясь к обеду, она кожей почувствовала, что в доме повисло напряжение.

Войдя в кухню-столовую, Нина обратила внимание на напряженную спину Татьяны, на то, как Елена отводит взгляд тепленьких от похмелья веселеньких глаз. Василий так вообще стоял, отвернувшись, у окна. А в углу длинного стола сидела модельной красоты молодая женщина. На Нину она смотрела с любопытством энтомолога, рассматривающего типичную букашку, но с необычными пятнышками.

– Это она? – спросила незнакомка у Елены Борисовны.

– Она, – со злорадством согласилась Елена. – Мало того, что не делает ни черта после того как Аркадий поправился, так она еще и влезла в койку твоего мужа, Эля.

Услышать утром после отлично проведенной ночи, что ты искренно отдавалась женатому человеку, – это не каждый перенесет достойно. Вот так внезапно сказка кончилась. Нинины нервы не выдержали. Она с размаху села на стул.

– А вот садиться с нами не надо, дорогая медсестричка. – Красавица Эля ядовито улыбалась. – С сегодняшнего дня вы уволены. Я не потерплю в доме приблудную б…. А ты, Вася, собирайся, поедем в нашу квартиру.

– Смени тон, Эльвира. – Василий повернулся от окна. Вид у него был кислый. – Нина, если хочешь, оставайся.

Ощутив, что сейчас упадет в обморок, Нина сделала три глубоких вдоха, посмотрела на Таню, но та даже не обернулась. Встав, Нина молча пошла к лестнице на второй этаж.

– Ты зря с нею так резко, – услышала она голос Елены. – Она мне пыталась бородавки свести и с Аркашей много помогала.

– Или я, или она, – прозвучал резкий ответ.

Первым делом Нина зашла к Аркадию Андреевичу. Тот в байковом халате сидел за компьютерным столом, работал.

– Меня выгнали, Аркадий Андреевич. – Нина, плача, подошла к бывшему пациенту и обняла за плечи.

Оглянувшись, Аркадий Андреевич провел рукой по бедру Нины.

– Я знаю. Но ничего сделать не могу, иначе женщины устроят мне домашнюю гражданскую войну.

– Я все понимаю. Пойду вещи собирать, только дождусь, когда эти уедут.

Нина погладила теплые седеющие волосы бывшего пациента.

– До свидания, Ниночка. – Аркадий перехватил ее руку и поцеловал. – Спасибо тебе огромное, – он помолчал, глядя на Нину. – Слушай, у меня и денег-то наличных нет, все на карточке. Если только рублей пятьсот или тысяча. Остальные у Василия и Елены.

– Я у них не возьму, – сдерживая слезы, улыбнулась Нина. – И у вас не возьму.

Она выбежала из комнаты.

Отъезда Василия с женой пришлось ждать до вечера. Нина быстро собрала вещи и сидела перед телевизором, прислушиваясь к звукам в доме.

Выйдя из дома с небольшой сумкой, в новом зеленом костюме, Нина шла по тропинке из кафельных плит, цокая каблуками туфель. Шла не оглядываясь, ощущая спиной взгляды.

Выйдя на дорогу, за территорию участка, Нина поставила сумку и подняла лицо вверх, чтобы появившиеся слезы ушли обратно, в глаза, вовнутрь, в душу.

Рядом с Ниной встала Татьяна и поставила рюкзак. Сейчас она была одета не в привычную юбку с блузкой, а в спортивный костюм и кроссовки. Без макияжа и с распущенными волосами средней длины она казалась гораздо моложе.

– Ревешь? Реви, реви. Только не фиг было в кровать к Василию лезть.

– Я не знала про Эльвиру, не знала, что женат.

– Я так и думала, – Татьяна достала из рюкзака бутылочку воды. – На, попей.

– Спасибо. А Эльвира такая худенькая, такая модная. – Нина всхлипнула в момент, когда поднесла бутылочку к губам, и поэтому захлебнулась, разбрызгав воду. – Господи, ну чего я такая толстая?

– Дура ты. – Татьяна отобрала бутылочку и допила воду. – У тебя идеальная фигура. Женщина должна быть женщиной, а не мальчиком-подростком, усладой для педофилов и педерастов. Я, например, своей комплекции не стесняюсь, еле отбиваюсь от мужчин. Я пять лет вдова, и мне уже раз десять делали предложение. Все комплексы с меня сняли еще в юности. Я участвовала в необычных тестах… сексуальных.

От неожиданного заявления Нина перестала плакать и внимательнее посмотрела на кухарку.

– В качестве кого?

– В разных качествах. Мы с сестрой тогда были студентками института легкой промышленности. Сидели в Москве на голодном пайке, жили в общаге, постоянно нужны были деньги.

Нина отмахнулась, торопя рассказ.

– Про жизнь студентов можно не жалиться. Я сама в Новгороде ела «Роллтон» и таскала хлеб у знакомых, когда приходила в гости.

– Да, действительно, немного увлеклась жалостью к себе. – Татьяна убрала пустую бутылку в рюкзак. – Никогда не бросаю мусор. Ну что, пойдем? Я по дороге расскажу.

Перестав плакать, Нина подняла свою сумку и пошла рядом с Татьяной. Женщины шли по дачной дороге среди трехметровых заборов, полностью закрывающих дома. Только высокие сосны и ели по обочинам сглаживали неприятное ощущение отгороженности местных жителей от всего мира.

– А можно ближе к нашей общей проблеме, то есть к телу?

– Да. С сестрой Зиной мы близнецы и очень похожи. Но тогда, тридцать лет назад, она не дотягивала до общепринятой нормы веса пять килограммов, а я превышала норму на пятнадцать… И чувствовала себя морской свинкой рядом с худенькой мышкой.

Нина переложила тяжелую сумку из правой руки в левую.

– Обычно близнецы одинаковые.

Татьяна шла размеренным шагом, хорошо зная дорогу.

– Конечно, гены очень схожи. Но дело в том, что Зина влюбилась и не уезжала из Москвы даже на каникулы, встречалась с парнем с параллельного курса, а я постоянно ездила к маме и бабушке с дедом в Тулу, где у нас есть и квартира и дача. На этой даче меня откармливали за двоих, да еще давали с собою продуктов килограммов десять. Парень Зинаиды перестал с нею встречаться, не объясняя причины, просто не звонил и не приходил в общагу. Естественно, в девятнадцать лет расставание с любимым парнем – конец света. Зина почти неделю отказывалась есть. Вот в этот момент нас и пригласили принять участие в тестах на сексуальность.

– Что, и тогда были такие? – Девушка печально улыбнулась.

– Как ты заметила, Ниночка, дети появляются всегда и регулярно. То есть люди обычно стремятся заниматься сексом, особенно в молодости.

Разговор получался странным, и Нина совершенно успокоилась.

– И вы сразу согласились?

– Я – нет. Мне было стыдно. Зато сестра потащила меня, говоря о том, что нам срочно нужны деньги. А я уверена, что у нее развился комплекс брошенной женщины и она решила изучить причину ухода своего парня. Тесты были очень необычные. Нас было восемь человек. Четыре пары близнецов, девушек. Уникальность в том, что мы все были в разном весе, одна сестра полновата, другая худовата.

Нина остановилась, догадавшись, куда клонит Татьяна.

– Вас там что, раздетыми перед мужиками водили?

Татьяна улыбнулась и озорно кивнула головой.

– Именно так. Чего ты встала? Пойдем, время к ночи, – Татьяна прибавила шагу. – Мы мужчин не видели. Нас просто просили попарно зайти в небольшую комнату с зеркалом и снять с себя короткую белую рубашку, надетую на голое тело, и бросить ее на пол. Затем сесть на стул, встать, потянуться, нагнуться за рубашкой, повернуться вокруг себя, надеть рубашку и удалиться. Пять минут. Через час то же самое, еще через час следующий стриптиз. Три раза по пять минут, и мы получили сумму в два раза больше стипендии. С нас взяли слово, что мы никому не расскажем.

Пройдя несколько шагов, Нина опять остановилась.

– Ну и к чему вы это наговорили?

– Ах, да. Я думала, что объяснила. Короче, это была проверка реакций мужского организма. В девяноста процентах случаев на полных, с большой грудью и сформировавшейся попой женщин мужчины реагируют сразу, на подсознании. Потом им хочется более стройную женщину. Здесь играет большую роль так называемая мода на типажи. Если мальчику с детства внушать, что худые женщины красивые, а толстушки смешные, так он и будет гнобить жену, чтобы она худела.

Женщины прошли пункт охраны поселка. Охранники, вышедшие из своего домика, в котором запросто могла жить семья из пяти человек, с удовольствием оглядели обеих. Татьяна весело поздоровалась с «мальчиками», экипированными в форму спецназа. Нина только доброжелательно улыбалась.

Отдав честь, охранники пропустили женщин в калитку и долго смотрели им вслед. Обе чувствовали интерес. Настроение Нины улучшилось, Татьяна так вообще расправила плечи и втянула живот.

– Мальчики такие внимательные, особенно начальник их, Борис. Ему сорок с небольшим, заигрывает.

Настроение Нины опять испортилось.

– Ой, Таня, мне бы ваши проблемы. А я вот думаю – мне сейчас в общагу «Склифа» или сразу в деревню?

Таня безмятежно улыбалась.

– Тебе до электрички еще час ехать на автобусе, обязательно придет правильное решение.

– Надеюсь. А среди парней тесты проводились?

– Догадываюсь, что были. Ходили слухи.

– А сестра-то ваша где сейчас?

Татьяна улыбнулась как-то уж очень широко.

– В Англии. Удачно вышла замуж по расчету. Расчет оказался верным. А я по любви и теперь, видишь, работаю кухаркой. Платят хорошо. Детей на ноги подняла… Мне работа нравится.

Нина не стала расспрашивать дальше, поняла, что тема работы для Татьяны закрыта.

Они подошли к пустой остановке. Темнело. Загорелся уличный фонарь.

– Хорошая ты девочка, Нина, просто не повезло тебе, не встретила ты своего, знаешь, именно своего мужика… Ну ладно, тебе в Москву, а мне ровно наоборот. Да! Забыла! На вот, – она протянула Нине пять с половиной тысяч рублей. – Ты у Аркадия не взяла, он у меня занял и вот передал.

– Спасибо. – Нина поцеловала Татьяну в щеку. – А то у меня только двести рублей осталось.

– Ну, езжай, езжай.