Текст книги "Похождения бизнесвумен. Книга 3. Коварный Миллениум"

Часть 7. Демоны власти
2008—2012 гг.

* * *

Двадцать первый век оказался хуже,

Чем его представляли себе в двадцатом.

Я сижу у окна, за окном снаружи

Клён мне кажется другом моим и братом.

Я люблю его шум, новизны в нём нету,

Он всё так же взъерошен – судите сами, —

Что при Данте, как если бы эстафету

Проносил сквозь века, что при Мандельштаме.

Не известна ни зависть ему, ни ревность,

Воевать не умеет, к обману тоже

Не способен, поэтому злободневность

Соблазнить его в наших стихах не может.

И поэтому стыдно быть человеком,

Что поэты всегда и подозревали

И земным тяготились своим ночлегом,

И в стихах у них столько земной печали.

Александр Кушнер, 2016 г.

КАБИНЕТ

Жизнь, по сути своей, циклична. Биологи, астрономы и политики это отлично знают. Остальные догадываются, периодически попадая в очередное дежавю и судорожно решая, где и в какой валюте хранить накопления.

Экономический кризис десятилетней давности хоть и потрепал нам нервы, но в целом прошёл по касательной. Даже придал ускорение, вернее, не ослабил его. Мы получили новое оборудование, создали вторую компанию, укрепились на рынке представительских изданий. Трёхсотлетие Санкт-Петербурга ещё больше упрочило наши позиции, а последующие юбилеи старейших питерских компаний создавали иллюзию бесконечного праздника. Может быть, поэтому к нынешнему кризису мы не были готовы.

Для меня же он совпал с семейным кризисом: муж в очередной раз ушёл в запой, страшный по причине долгого «светлого периода», который теперь, сквозь стекло гранёного стакана, казался ему ужасной мукой. Семь лет трезвой жизни он считал пропащими, создавая воспалённым от водки воображением картины страданий, что так безотказно действовало на одиноких сельских дам.

Глупо конечно, но меня терзала обида. Я-то считала, что спасла Генке жизнь – все его пьющие сверстники к тому моменту уже покоились «под высокими соснами» на Алтунском кладбище, где некогда покоились и графские останки семьи Львовых. Цыганская водка – разбавленный метиловый спирт – и 96-градусный «Рояль» повыбили мужиков. Теперь, приезжая в Алтун, я наблюдала, как муж, с многодневной щетиной на невозмутимом похмельном лице, проезжает мимо окон на нашем зелёном Уазике, а рядом с ним…

Да, ревность – паршивая штука, абсолютно бесполезная, а в сочетании с обидой – разрушительная… Как там у Евтушенко? «Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть…». Но я не украла, нет, не украла… Ничего не получилось и не могло получиться… Я – начальница, он – женат… Это была моя последняя любовь – такая вот реакция на измену.

 
Я любила не тебя,
а того, с печальным взглядом,
оказавшегося рядом
на Голгофе бытия.
 
 
Я любила не тебя,
а лекарство против боли,
раскусив по доброй воле
сильнодействующий яд.
 
 
Я любила не тебя,
ты всё знал, а я не знала
и струну пережимала
затухающего дня…
 

Я вновь начала писать стихи, а «деревенская драма» и «служебный роман» по законам сублимации обратились в повесть «Он меня больше не любит», стали его топливом. Впервые я на собственной шкуре испытала материальность слова, его первичность – финал повести был сначала написан и лишь потом произошёл в действительности.

Пожалуй, финансовый кризис в тот момент пришёлся мне весьма кстати. На подъёме чувств и обострённого сознания я ощутила его нарастающую мощь, тряхнула головой, выдохнула и поняла, что руководство компанией надо срочно брать на себя. Тут я нужна, а там уже нет. В любую минуту могут возникнуть осложнения, и мне, как владельцу компании, необходимо держать руку на пульсе.

Тут надо кое-что уточнить. Последние года, занимаясь проектом «Сады северо-запада», я передала свои полномочия – вместе с кабинетом и «дворянским» залом – Татьяне Худяковой, коммерческому и исполнительному директору. Сама же перебралась этажом ниже, в «Отдел оптимизации и развития» – там удобнее создавать что-то новое, не отвлекаясь на производственную текучку.

Да, и ещё один важный штрих. До сих пор Худякова была летним директором, а я – зимним. При этом наши стили руководства, да и мера компетентности в издательском деле, сильно рознились. Зима у нас долгая, лето короткое. Наверно, эти «качели» были Татьяне не по душе. Только что ей смотрели в рот, выполняли распоряжения, как вдруг появляюсь я – и всё меняется. Теперь все взгляды обращены на меня, а она попадает в подчинение наряду с остальными менеджерами. Но в отличие от них, руководить ей некем. Правда, у неё есть Лена Келлер, да и то лишь на стадии переговоров со спонсорами. Есть несколько личных заказчиков, которых подбрасывает ей из «Русского проекта» муж Михаил.

Впрочем, «Русский проект» – тоже моя компания. Пару лет назад я договорилась с Мишей и его другом Андреем, очень талантливым фотографом, что покупаю квартиру в центре, и мы сообща развиваем там рекламный бизнес. По традиции слово «русский» вошло в название новой фирмы. Дохода она мне не приносила, но и убытков тоже. Зато поддерживались дружеские отношения, что всегда дороже денег.

Но если же я беру в свои руки штурвал, то никаких летних и зимних директоров быть не может, особенно в условиях кризиса. Я должна лично во всё вникать, а для этого видеть и слышать, что происходит в отделах издательства. И предпринимать решительные шаги. А значит, мне нужно вернуться в свой кабинет!

Раньше, приезжая осенью из Алтуна и принимая от Тани бразды правления, кабинет я оставляла за ней. Чувствовала, что это для неё важнее, чем статус руководителя. Таня продолжала сидеть за директорским столом, то есть внешне ничего не менялось. А теперь должно измениться.

Моё решение вызвало у Худяковой тихую панику, впрочем, вполне ожидаемую. Пусть только летом, но Таня была первым лицом компании. Это я могла отправиться вниз, поскольку сама себя отправляла, раз мне это нужно было для дела. А её отправляют, и это бьёт по самолюбию. Я заняла Кабинет, тем самым лишив её власти, унизив перед сотрудниками.

Все мои уверения, что это отличное место для старта собственного бизнеса, Татьяну не вдохновляли. И неважно, что ей куплен автомобиль, дана беспроцентная ссуда на квартиру, что прибылью делюсь пополам. Это всё не убеждает Таню в моей полной лояльности.

И не заменяет Кабинета…

Спустя полгода Миша пришёл поговорить о Тане. Он обеспокоен её здоровьем. Жена на глазах худеет, плохо спит. Что между вами произошло?

Что произошло? Кабинет! Всё дело в Кабинете. Именно так, с большой буквы. Кабинет – как символ власти. Но ведь ей предоставлен прекрасный офис, в котором два года я работала сама. Там тоже есть кабинет и две комнаты – всё оснащено на высшем уровне. Теперь это – сердце издательства, редакционный отдел, Таня – его руководитель, она работает с авторами, с редакторами, ведёт все выпускаемые «Русской коллекцией» издания.

Миша не поверил, он считал, что мы поссорились, что я на Таню за что-то сержусь и отправила её вниз, в «ссылку». Да нет же! Я даю ей возможность личностного роста! У неё есть опыт руководства, пусть вникает во все тонкости издательского дела, я во всём помогу. Я же подняла там большой садовый проект, и она сможет!

А сама думаю: нет, не сможет. Точнее, не захочет.

Миша ушёл с хмурым лицом, видимо, не такого ожидал результата.

Как это сейчас некстати! И Генкин фортель – мы разводимся, решено – и этот треклятый мировой кризис – вот хотели капитализм, получите капитализм! – а тут ещё и второй человек на фирме, моя правая рука, Танечка Худякова, впала в депрессию из-за какой-то ерунды. Другая бы только обрадовалась: никто не отвлекает, указаний не даёт, не контролирует – сиди и работай, строй своё будущее!

Но это другая… Я, например. А Таня – не я.

Через неделю звонок Миши.

– Я заберу Таню, не могу больше смотреть, как она мучается.

Заберу. Типа: муж решает. Как он сказал, так и будет. Это чтобы я Таню не трогала.

Ну а что… Если ей здесь плохо, пускай идёт под крыло мужа, в «Русский проект». Там нет издательства – вот пусть она его создаёт. Начнёт с нуля, как я когда-то начинала… Хотя с какого нуля? Она придёт на всё готовое. Миша опять же присмотрит, поддержит заказами.

– Как раз хотела то же самое предложить. Отличный вариант!

Смотрю, и Татьяна повеселела, уже спокойно обсуждаем с ней финансы: что ей осталось заплатить по ссуде, сколько и каких книг она может забрать. Ведь всё фифти-фифти – как договаривались. Книги ей – типа приданого: пусть пока лежат на складе, хлеба не просят, а при умелой организации – дополнительный доход. Это же не книги – книжищи! Библиографические редкости на корню.

Мы расстаёмся мирно, всё поделив по справедливости. Таня и тортик принесла, как водится.

– Ну, увидимся, звони, если что, – говорю напоследок.

Но звонить пришлось мне самой. И приглашать на весьма неприятный разговор.

Была одна тема, которую мы с ней не обсудили: клиенты «Русской коллекции». Я этот вопрос не поднимала, полагая, как само собой разумеющееся, что клиенты «Русской коллекции» – это клиенты «Русской коллекции». За исключением тех единичных, которых Татьяна сама добыла или получила от Миши.

Оказалось, совсем не так.

Подозревала я, что Елена Келлер, скорее всего, последует вслед за Худяковой, у них сложился рабочий тандем. Конечно, мне было жаль расставаться с Леной и терять интересную тему дворянского Петербурга с проработанным финансированием. «Русская коллекция» уже выпустила семь альбомов Елены Келлер, и выпускали бы ещё…

– Ну, ты ведь не будешь со мной ездить по спонсорам? – грустно полувопрошала-полуутверждала Лена. И добавляла: «Таня за рулём, это так удобно». Ага, за рулём машины, купленной на мои деньги, – про себя вредничала я, но понимающе кивала. Комфорт – как бытовой, так и душевный – имел в жизни Лены Келлер большое значение.

Я даже не очень огорчилась, узнав, что фотограф Владимир Антощенков, участник проекта «Петербургский слиток», для которого мы уже издали два альбома «Дворы Петербурга» и «Жизнь скульптуры в городе», тоже перешёл в «Русский проект». В конце концов, это ведь тоже моя компания!

Но когда мне позвонил возмущённый Юрий Иванович Трефилов, журналист, с которым мы издавали книгу к юбилею губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко, я сильно разозлилась. И сразу вспомнила, как в один из моих летних приездов заметила Трефилова в коридоре издательства и попросила Таню нас познакомить. «Ой, зачем тебе этот зануда? Он так тебя заговорит, сама не рада будешь».

Тогда я всё же настояла. По тому, как Юрий Иванович обрадовался, поняла, что он тоже пытался «быть представленным первому лицу», но безуспешно. Интересно, что ему Татьяна обо мне наговорила? Что я переехала жить в деревню и совсем не занимаюсь издательством? Вполне возможно, тем более, что доля правды в этом есть.

Никакого занудства у Трефилова я тогда не обнаружила, а склонность поболтать – да, присутствовала. Как у всех журналистов. Он обрисовал заманчивые перспективы, давая понять, что держит руку на пульсе. О сборнике статей с заголовком «Возрождая Россию» по заказу какого-то строительного треста я уже знала, и договор был готов. Но про дальнейшую работу с питерскими фирмами-юбилярами слушала вполуха, чтобы не обольщать себя надеждами.

Трефилов, специальный корреспондент газеты «Санкт-Петербургские ведомости», был журналистом старой школы, с советским стилем изложения и несколько отсталым пониманием, как должны выглядеть представительские книги. Зато он обладал обширными связями и был вхож в высокие круги. Скорее всего, наше издательство ему порекомендовал Иван Уралов, работавший тогда под руководством Валентины Матвиенко.

Название книги о нашем губернаторе было несколько странное: «Солнце не выключишь». На титульном листе красовалась надпись «Пятилетним губернаторским деяниям Валентины Ивановны Матвиенко и её команды посвящается». Но ей-то самой книга понравилась! Значит, Юрий Иванович умеет понять вкус заказчика. А это уже полдела.

И вот, значит, звонит возмущённый Трефилов, в руках у него коммерческое предложение от какого-то «Русского проекта» на его новую книгу «Возрождая Россию», переданное ему заказчиком. И сумма в том предложении на триста тысяч рэ меньше, чем наша, а, главное, оно тоже подписано Худяковой. Да к тому же послано не ему, как это было раньше, а напрямую клиенту.

В ходе разговора выяснилось, что это вовсе не сборник статей, как меня уверяла Татьяна, а пафосный альбом о реконструкции самых значимых зданий Петербурга. И заказчиком выступает не мелкая контора, а «Дирекция по строительству при Управлении делами Президента РФ».

– У вас там что, эта Худякова на два фронта работает? – кипятится Юрий Иванович.

Нет, почему на два… на свой, новый фронт необъявленной мне войны… Этого я, конечно, Трефилову не говорю. Да, она недавно уволилась, перешла в другую компанию. Так можно и людей верных подослать, чтобы не заигралась, негодует Юрий Иванович, но я обещаю разобраться по мирному.

КАК ВОЗВРАЩАТЬ ДОЛГИ

Приглашаю Татьяну на встречу в кафе, что рядом с домом, у Библиотеки Академии Наук. Домой не стоит, не та ситуация. Втайне рассчитываю: Таня признает, что была не права, извинится, и всё дело можно будет спустить на тормозах.

Но ничего похожего не произошло. Она ведь ещё в «Русской коллекции» начала работать над книгой, рассчитала стоимость, провела переговоры, ну, и решила продолжать. Трефилов – её заказчик.

Ах, вот оно как… Так почему для начала у него не спросила, хочет ли он с тобой дальше работать? – вопрошаю я. Ну… она предложила, он отказался. Но ведь заказчик не Трефилов, а Дирекция. Да, ей пришлось уменьшить стоимость… это чистый бизнес, ничего личного…

Выходит, Юрий Иванович всё же знал про её уход… Просто не ожидал, что она может так поступить. Эх, советское воспитание – подлости не приемлет. А я уже давно рассталась с иллюзиями. Хотя нет, не рассталась. Иначе бы повела дело по-другому. Добилась бы от Худяковой письменного обязательства не трогать наших клиентов. И в мой «Русский проект» бы её не пустила. Хочет увольняться – да пожалуйста! И никаких фифти-фифти при разделе финансов и книжного склада – всё по КЗОТу. Мало ли, о чём решали меж собой! Расчёт получила – и до свидания! Чистый бизнес, ничего личного!

Но это была бы уже не я…

Ни о чём с Татьяной мы тогда не договорились. Она стояла на своём – поступила, мол, честно. Пусть заказчик сам выбирает, с кем ему работать. Не автор выбирает, а тот, кто платит. А она надежды не теряет. Но, видимо, Трефилов всё же, действительно, держал бразды правления в своих руках. Правда, цену нам тоже пришлось снизить – этим дело и закончилось. Вернее, начался один из тех проектов, за которым, как за паровозом, тащится целый эшелон других, порой более значительных.

«Дирекция по строительству при Управлении делами Президента РФ» занималась, не много не мало, распределением бюджетного финансирования между подрядчиками и, что особо важно, в дальнейшем контролировала процесс строительства. А также реконструкцию зданий, в чём был главный козырь, поскольку позволял держать контроль не только над строителями и проектировщиками, но и над всей разрешительной системой, управляющей «объектами культурного наследия», и в первую очередь, КГИОПом77
  КГИОП – Комитет по Государственному Контролю, Использованию и Охране Памятников Истории и Культуры.


[Закрыть].

Мы с воодушевлением взялись за дело. Первые эскизы Катя Мельник и Лена Цветкова отнесли в Дирекцию и показали Пётру Васильевичу Погребняку, руководителю строительной компании «Логос». Получили множество замечаний и приуныли. Брезжила догадка: тут не обошлось без «помощи» Худяковой. Я уже была в курсе, что всем нашим старым клиентам, с кем она была знакома (а знакома была со многими!) Татьяна предлагала услуги «Русского проекта», неизменно добавляя, что в «Русской коллекции» после её ухода специалистов не осталось.

И хотя руководство Дирекции прислушалось к Трефилову, тем не менее, находилось в тревожном состоянии: а ну, как правда, ушли специалисты вслед за руководителем? Погребняк, видимо, имел полномочия придираться, несколько замечаний мы учли: сменили цветовую гамму, увеличили фотографии первых лиц. По совету Трефилова Катя сделала два эскиза обложки: одна «богатая» – кожаный переплёт с золотым тиснением, другая – специально для Погребняка – строгая, синего цвета, с фотографией здания Сената – его коронного объекта.

Можно лишь догадываться, каким путём реконструкция известнейшего памятника архитектуры была доверена небольшой и малоизвестной компании «Логос». В дальнейшем туда из Москвы должен был переехать Конституционный суд России – акция, скорее, политическая, чем хозяйственная. Неужели Санкт-Петербургу захотели вернуть столичные функции? Или, наоборот, таким шагом Москва накладывала свою лапу на имущество нашего города?

Забегая вперёд, скажу: книга «Возрождая Россию» ушла в печать с двумя обложками: основная партия с дорогим переплётом – для «Дирекции», другая, со зданием Сената – для «Логоса» с Погребняком. Расчёт Трефилова оказался верным.

Показывать новые эскизы я решила сама, прихватив Катю и Лену, поскольку им предстояло дальше с этим работать. Из беседы с Петром Васильевичем стало ясно, что он – главный инвестор издания, а посему и самое заинтересованное лицо. Скидка в триста тысяч явно настроила его на дальнейшую торговлю, как это принято в строительном бизнесе. Но я показала смету печати в Латвии, договор о нашем представительстве этой типографии в Петербурге и цены на печать в России, которые в полтора раза превышали латвийские. Погребняк этим удовлетворился, и беседа перешла в рабочее русло.

Выяснилось, что некоторые тексты они уже переписали заново, появились новые фотографии, придётся добавить главы, а кое-что выкинуть. Короче, начать всё заново. Мы давно привыкли к такому положению дел, и те триста тысяч компенсировали бы бесчисленные переделки без дополнительных счетов, которых так не любят бюджетники. Худякова об этом, безусловно, знала.

Интересно, на что она рассчитывала? Ведь у неё никого не было: ни надёжного редактора, ни проверенного дизайнера, ни опытного книжного верстальщика. Не было печатной машины для «пилотников», да и скидки в латвийской типографии тоже не было. Именно у неё не было, а не у нас! Думала ввязаться, а дальше – как получится? Потренироваться на серьёзном клиенте?

Нам повезло, что Юрий Иванович оказался не только деловым, но и порядочным человеком. К тому же дальновидным. Вот сдадим Дирекции «Возрождая Россию», – уверял Трефилов, – и у нас будет очередь на подобные книги. Ну, очередь не очередь, но заказы на подарочные издания пошли один за другим. Питерские монополисты: Метрострой, Водоканал, Дамбастрой, Сбербанк, ну и конечно, та же «Дирекция» – доверили нам свои юбилейные книги.

Но это случилось потом, а пока «Русской коллекции» предстояло заработать репутацию ответственного, профессионального и сильного партнёра. Последнее не менее важно, чем всё остальное. Иначе – уважать не станут. Люди при власти рассматривают тех, кто на них работает и от них зависит, как обслуживающий персонал. И переломить этот стереотип можно лишь с позиции силы. Или равенства. А значит, нужно выработать стратегию.

Первое: переговоры и согласования вести самой. Погребняк воспринимает Катю и Лену как публику и устраивает представление на тему «Я начальник – ты дурак!». Он уже назначил следующую встречу в каком-то боулинге, чтобы сменить декорации пьесы. Второе: учитывая, что бюджет нам срезали, переделки надо минимизировать. А значит… значит, устранить «испорченный телефон». Познакомиться с директорами строительных компаний, понять их интересы, услышать пожелания. С ними же утрясать вёрстку страниц, ведь они лучше знают, что важнее, и вкладывают свои деньги. Так пусть сначала они увидят и одобрят, а потом уже Погребняк.

Подробное изучение структуры книги привело к ещё одному решению: окончательный макет должен быть согласован наверху. На самом верху. Потому что тут тебе и приветствие Патриарха, и указы Президента, их портреты на всю страницу. Трефилов обнадёжил: с этим проблем не будет, он связан напрямую с Дмитрием Песковым88
  Дмитрий Песков – Заместитель руководителя Администрации президента Российской Федерации – пресс-секретарь президента Российской Федерации Владимира Путина.


[Закрыть].

И третье, что пришло мне в голову, – поручу-ка я Ларисе, как главному бухгалтеру, следить за выполнением графика оплаты. Пока у нас с поступлениями не густо. Для строителей отсрочки платежей – дело привычное, а нам-то заграничная Елгава печатать не станет, пока аванс не внесём. Можно, конечно, свои заплатить, но времена такие зыбкие: сегодня клиент у руля, а завтра – банкрот и тебя за собой тащит.

Тут надо чуть подробнее рассказать про Ларису Аржаник. Её карьера – пример длительного продвижения по служебной лестнице. Лариса пришла в издательство одной из первых и за двадцать лет прошла по всем ступеням. Начала с секретарши, потом работала менеджером, пару лет возглавляла филиал «Русской коллекции» на типографии «Моби Дик», а когда филиал закрыли, стала помощницей Худяковой. Теперь заняла её место главбуха.

Никто и не подозревает, что всё это время я пыталась найти для Ларисы такое дело, где бы раскрылись её таланты. Вовсе не за «хорошую учёбу и примерное поведение» я поднимала её статус – на самом деле она толком не справлялась ни с секретарскими обязанностями, ни с руководством филиалом. Татьяна тоже на неё сердилась за ошибки, медлительность и забывчивость. Лариса как будто жила в полусне, то и дело подтормаживая.

Но мне рассказывали, что много лет назад, ещё работая в Гидрологическом институте, она была заводилой-общественницей, занималась альпинизмом, а, значит, ей были присущи инициативность, бесстрашие, тяга к риску, взвешенность решений. А главное – стремление ввысь, ввысь… Может быть, я что-то не так поняла, поскольку ни одно из этих качеств Лариса так и не проявила.

Когда все возможности кадровой ротации были исчерпаны, я решила, что всё дело в её семейной неустроенности. Живёт с родителями и замужней сестрой в хрущёвке-распашонке. Ни гостей принять, ни с кандидатом в женихи встретиться. А годы идут… сороковник разменян. Надо помочь.

Выдала ей беспроцентную ссуду на десять лет, чтобы купила квартиру, мебель и машину. Я полагала, что убью сразу всех зайцев: уютная квартира поможет созданию семьи, машина повысит социальный статус, а необходимость отдавать долг – деловую активность. В результате машину и квартиру с обстановкой она отдала сестре, а сама так и продолжала привычное существование.

Строгое поручение контролировать график оплаты скандального заказа легло на Ларису неподъёмным грузом. Ведь контроль – это не просто отслеживание, это звонки неплательщикам, напоминания, а в крайних случаях и приостановка работ. К тому же, тесно сойдясь с Леной Цветковой, она переняла её манеру замалчивать проблемы. И вот теперь, когда надо передавать книгу в типографию, я совершенно случайно узнаю, что какое-то проектное бюро так и не оплатило счёт на полтора миллиона.

Если отдадим в печать – денег уж точно не получим. Мы и так триста тысяч уступили, теперь ещё полтора миллиона? С Погребняком разговаривать бесполезно. Ведь тогда, на встрече в боулинге, я воспользовалась присутствием директоров компаний, которые мигом утвердили дизайн своих страниц, лишив Петра Васильевича возможности над нами покуражиться.

Но и тянуть с оплатой в Латвию нельзя, уверяет Лена Цветкова, как и с передачей файлов в типографию: для нас зарезервирована печатная машина. Поэтому проблему с долгом этого проектным бюро придётся решать самой и немедленно. Кто там у них руководит? Эх, жаль, ни с кем лично не знакома, свой макет они утвердили по электронной почте…

Поехала. Благо они недалеко, у Приморской. Звонить заранее не стала. Кого застану, с тем и буду решать. В руках собранный «макет», на титульном листе – надпись: «Согласовано» и округлая, пружинистая подпись Дмитрия Пескова. Других аргументов у меня нет.

Оказалось – есть.

В громадном здании еле отыскала это бюро. И как такие мелкие конторы выигрывают тендеры и отхватывают престижные и лакомые куски? Ну, что спрашивать, знаю ведь всё. Так же, как небольшое издательство «Русская коллекция» получает заказы на альбомы Эрмитажа, Ломоносовского фарфорового завода… Правильные документы плюс знакомства в нужных кругах. А дальше – труд, ответственность, профессионализм. Иначе – потеря репутации и попадание в «чёрный список». И тогда уже никакие знакомства и правильные документы не помогут.

Проектное бюро держится на плаву много лет. Значит, трудяги-работяги.

Трое мужчин за столами, один сразу поднялся навстречу со словами: «Здравствуйте, Марина! Вы к Игорю Львовичу? А его нет, будет только через час».

Так, этот меня знает… и я его, кажется, знаю. Но откуда? И тут он спросил: «Как там Иван Григорьевич поживает? Давно не виделись». Ну конечно! На презентации «Петербургского слитка» в ресторане «Эрмитаж»… это он подходил к Уралову, поздравлял. А Ваня нас познакомил. Как же его имя? Вспомнила: Сергей!

– А, Сергей, добрый день! Вы тут, значит, трудитесь?

– Я везде. Сейчас заканчиваем срочный проект, шеф умчался в КУГИ. А вы к нам с чем пожаловали?

– Да вот, решила макет книги показать вам перед печатью – вдруг какие-то будут возражения.

Остальные двое сразу подошли и немедленно уткнулись в подпись Пескова – какие уж тут возражения… Принялись листать макет, а там в самом начале такой иконостас… Так-то, мужики, проникайтесь благоговением, что рядом оказались с сильными мира сего.

Дошли до страниц своей конторы. Тот, что помоложе, в сером свитере с растянутым воротом, придирчиво так: «А это фото зачем поставили, ведь у нас есть гораздо лучше?». Ну да, лестница Константиновского дворца… действительно, ракурс мало выигрышный. Обращается он, вроде, к своим, но с укоризной смотрит на меня. Понятно… этот думает, что за всё заплачено с лихвой, пусть-ка издательство ответит. Третий, седобородый, – явно в курсе финансовых дел – решительно перебивает коллегу: «По-моему, нормальное фото! – и уже ко мне: – Отличная получится книга, спасибо вам большое!».

Сергей усадил меня в единственное кресло, а бородатый стал звонить шефу, озабоченно вполголоса вещая: …давай поскорее… беседуем… нормально… Но ещё полчаса мы с Сергеем обсуждали общих знакомых: он заканчивал Академию Художеств на год раньше меня, – прежде чем явился директор бюро, Игорь Львович.

С ходу, пожимая руку и не дожидаясь вопросов, он заверил меня, что дал указание провести оплату, сегодня-завтра всё получим. Потом мельком просмотрел макет и, ткнув в подпись на титульном листе, с восхищением в голосе поинтересовался, как нам это удалось. Я только брови подняла – тайна фирмы.

А когда вернулась в издательство, Лариса сообщила, что деньги уже пришли. Без всякого восхищения.