Текст книги "Пророчество сумасшедшего волшебника"

Глава 22

Подземный мир Безымянных скрывал в себе множество тайн и загадок. Коля, сколько ни старался, не мог вспомнить каких-либо упоминаний о его странных обитателях в книгах. Скорее всего, о существовании целителей никто не догадывался, иначе о них раструбили бы по всем площадям и выстроились в длинную очередь за помощью. Тогда их тихой и мирной жизни пришел бы конец. О том, что подземное племя существует в полном согласии между собой, Коля узнал от постоянно навещающих его пауков. Каким образом ему удавалось понимать все, что от него хотели, он сам не мог объяснить. Но каждый раз, заглядывая в черные глаза целителей, получал ответ на любой вопрос. Нет, сами по себе фразы не звучали в голове, как при телепатии. Ему давалось знание, будто давно позабытая информация всплывала из глубин памяти. Получалось, что он мысленно разговаривал сам с собой, как бы странно это ни звучало.

Из таких «бесед» выяснилось, что Безымянные, а то, как они сами себя называли, осталось непереводимой чередой скрежещущих звуков, жили под Магиевыми горами чуть ли не с самого сотворения мира. Племя их многочисленно, и продолжительность их жизни составляет более пятисот лет. Как известно, за все надо платить, и они платили… чрезвычайно низкой рождаемостью. А потому самым большим праздником пауки считали рождение детенышей. Глубинные создания никогда не покидали пещер, прячась от дневного света. Они не выносили солнечных лучей и попросту не нуждались в чьем-либо вмешательстве в свою замкнутую жизнь. Однако Коля никак не мог взять в толк, каким образом им удавалось скрывать свое местоположение.

– Неужели никто не догадывается о вашем существовании?

В его скромной пещерке, где он лежал, выздоравливая и набираясь сил, постоянно кто-то находился. Целители оказались чуткими существами, готовыми в любой момент броситься на помощь, и не покидали своего пациента ни на миг. Разве что только, когда тот спал. А спал Николай очень много. Организм оправлялся от нанесенных увечий, но очень медленно. Слабость не давала молодому человеку и шагу ступить самостоятельно, не говоря уж о возможности выбраться на поверхность и пуститься вдогонку за друзьями.

«Ты знал, что мы есть?» – всплыл ответ.

– Нет, но я чужак здесь. Вы впервые видите человека?

«Нет. Вы приходите постоянно».

– Значит, я не первый, – пробормотал Коля, облегченно улыбнувшись Луне. Настоящее имя паучихи, которая расположилась рядом с его кроватью, он не мог ни запомнить, ни тем более произнести – оно звучало как треск и шелест. Поэтому он назвал ее сам, чтобы хоть как-то к ней обращаться. А белое пятнышко в виде полумесяца на темном панцире натолкнуло на отличную идею.

Кроме Луны, его «личным доктором» являлся Чернолапый. Имя свое он получил соответственно из-за передней лапы черного цвета. Именно он предложил тогда воду, а еще ранее проткнул ногу гостя лапой-иглой. Следов от такого вероломного вмешательства, кстати, совершенно не осталось. Как позже узнал Николай, таким образом Безымянные вводили нечто похожее на анестезию. Ему не раз приходилось испытывать подобное позже при перевязке. Безболезненное проникновение тонкой лапы, а потом – крепкий и здоровый сон.

«Вас много», – Луна чуть склонила голову набок.

– Тогда почему нигде не упоминается о вас?

«Потому что есть препятствие».

– Интересно, какое? – не унимался Коля.

«Память».

– Ага! Выходит, люди, покинув пещеры, забывают все? Но тогда… – он вдруг погрустнел, – я забуду вас? Забуду тебя? Чернолапого?

Как ни странно, но он уже успел привязаться к этим странным, внешне страшным, но таким открытым и добродушным существам, хотя и не знал точно, сколько времени прошло с тех пор, как они его обнаружили в пещере. Скорее всего, не меньше недели. А уж сколько времени он провел без сознания, не могли сказать даже Безымянные. Здесь, внизу, часы и минуты не играли никакой роли. Время текло так, как ему хочется, а пауки жили так, как хочется им, в мирном и безболезненном сосуществовании.

– Я бы хотел запомнить, кому обязан жизнью, – Коля протянул руку и робко дотронулся до лапы лежащей рядом Луны. Она улыбнулась. То, что это улыбка, он понял только по исходящим от паучихи эмоциям. На самом деле и без того морщинистое лицо перекосилось, глаза закрыли складки сухой, жесткой кожи, а круглый рот вытянулся в трубочку. Зрелище неприятное, что и говорить. Однако юноша уже не обращал на это внимания, так как целиком погрузился в свои и чужие ощущения.

Правильно говорят – не суди о других по внешнему виду. Внутренний мир – вот на что следует обращать внимание в первую очередь. А страхи и комплексы нужно держать при себе. Коля получил хороший урок. Он посчитал, что туман показывает ему смерть в лице жутких пауков. Что такие, по человеческим меркам, чудища не могут быть источниками добра. Ему и в голову не могло прийти, что они окажутся добродушными целителями. А потому он заранее испугался того, что ждало впереди. С пророчествами всегда так: показывают одно, а на деле выходит совершенно другое.

Почему видение закончилось именно на пауках? Да все очень просто: шхуна покинула зону тумана, прервав страшную сцену. Кто знает, что бы ему показала Граница, задержись там «Черное крыло»? Лечение у Безымянных, а что дальше? Путь в Ринвелл? Солинор? Эдель?

Воспоминания о любимой каждый раз сжимали сердце Николая. В такие моменты Луна, чувствуя неладное, озабоченно вглядывалась в своего пациента. Тот ее успокаивал – дескать, все хорошо. Но на самом деле чувствовал себя очень плохо. Тяжелый осадок после ссоры не давал ему покоя. Он ругал себя за самоуверенность, за то, что решил утаить от Эдели правду. И сходил с ума, потому что боялся, что она не простит ему… Он вновь и вновь возвращался к странному видению. Образ Эдели, такой яркий и четкий, глубоко врезался ему в память: слезы в изумрудных глазах, опущенные в немой мольбе уголки рта и бесконечная грусть в каждой черточке лица, в каждом движении. Сон ли это, правда ли – Коля не знал. Но так хотелось верить, так хотелось сжать кулаки и закричать: «Я не безразличен ей! Она меня любит!» Последнее слово, самое трепетное, самое дорогое. Хрупкое и прекрасное. Именно за него он хватался, чтобы выжить…

Лежа в пещере в луже собственной крови, не зная, что помощь близка, уверенный, что умирает, Коля думал не о доме, не о родителях, которые остались где-то в другой жизни, не о мире, который стоит на краю пропасти. Он думал об Эдели. И то, что уже никогда ее не увидит, не прижмет к своей груди, не поцелует, не будет любить… И очень сожалел.

Всего один шаг отделял его от вечного покоя. От того места, где нет боли, страдания, мучительного слова «ненавижу». Он стремился туда, ибо так устал от поисков, от ноши «спасителя мира», что возвращаться в израненное тело, снова чувствовать и терпеть адовы муки не испытывал никакого желания. Выбор сделать просто, когда тебе предлагают лучшее. А лучшее сейчас было – уснуть, забыться и больше ни о чем не волноваться. Только зов возлюбленной смог образумить его, коснуться его сердца до того, как он сделал последний шаг в вечность. «Только не уходи!» И Коля вернулся.

Судьба, Безымянные, и в первую очередь Эдель, подарили ему еще один шанс. Подарили жизнь. Что делать дальше? Всем сердцем он хотел как можно скорее покинуть пещеры, устремиться вдогонку за друзьями, но боялся вновь увидеть презрение и ненависть принцессы. Боялся, что ее образ и слова в том видении были следствием болезненного бреда. Кроме того, Коля не знал, где искать друзей. Надеялся лишь на то, что они будут придерживаться прежнего маршрута, ожидать его, а не искать. Потому что искать – самое бессмысленное занятие в сложившихся обстоятельствах.

Сколько раз он пытался встать с постели, порываясь покинуть гостеприимное убежище? Сколько раз услужливые лапы целителей подхватывали беспокойного пациента и укладывали оборатно? Не счесть. Николай злился, но не мог ничего поделать. Ноги не держали его, грудь болела при каждом мало-мальски глубоком вдохе, а перед глазами мелькали черные точки, норовя увлечь в беспамятство. Ведь даже такие искусные хирурги, как Безымянные, не в силах сделать то, что подвластно только времени. Он нуждался в отдыхе, несмотря на то что слияние звезд приближалось с каждым днем. А потому оставался под землей, лежа в пещере, где, кроме постели да плоского камня, который служил столиком, ничего не было.

Луна и Чернолапый скрашивали его одинокое существование, «говорили» с ним. Облегчали жжение и зуд в заживающих ранах. Кормили и поили. Нянчились как с младенцем, поэтому неудивительно, что Коля сильно к ним привязался.

– Фу, как вы это едите? – Молодой человек покосился на блюдо со светлой жижей, которую только что принес Чернолапый и поставил рядом.

«Полезно».

– Да знаю я! Но какая гадость!

По вкусу обед напоминал вареный всмятку яичный белок, сопливистый и пресный. Он старался не думать об истинном происхождении еды, что совсем не прибавляло аппетита. Взял миску и заставил себя проглотить содержимое. Несмотря на отвратительный вид и не менее отвратительный вкус, жижа, видимо, содержала все необходимые витамины и минералы, в которых нуждался выздоравливающий организм. А вот воду приносили очень вкусную, какой ему раньше не доводилось пробовать – из самого сердца гор, прохладную и сладковатую.

– Почти совсем не болит, – уверил Коля Чернолапого, который расправил передние лапы, намереваясь приступить к своим непосредственным обязанностям.

«Проверим», – последовал незамедлительный ответ.

Еще одну удивительную вещь открыл для себя Николай совсем недавно. Он обнаружил, что паутина, которой обматывают его раны, утончается, а местами и вовсе растворяется, как будто организм впитывает ее, используя как материал для построения новых тканей и клеток. Тогда же он и понял, что вся сила заключается именно в паутине. Абсолютно все, от бинтов и постели до серебряных шаров, пауки делали из волшебной нити. Даже одежду сплели по просьбе гостя – легкую шелковистую рубаху, нижнее белье, штаны, которые пока что не удалось надеть из-за мешающих бинтов. Именно паутина обладала чудесными свойствами заживлять раны.

Коля вспомнил, как в первый раз очнулся в коконе. Испугался, что его решили оставить «про запас», подождать, пока яд не размягчит плоть, а потом съесть. На самом деле его обмотали с головы до ног, потому что живого места на нем не осталось. Слишком тяжелые ранения и слишком большая потеря крови с трудом компенсировались волшебной паутиной. Ее тогда потребовалось очень много.

– Я же говорил, что уже лучше, – поморщился он, когда Чернолапый снял бинт с ноги. И действительно, развороченную уваржьими когтями и обугленную айкиреном плоть теперь покрывала толстая корка запекшейся крови и отмершей ткани, а под ней проглядывалась нежно-розовая кожа.

– Вы можете снять зуд? – Коля едва сдерживался, чтобы не впиться пальцами в заживающую рану. – Чешется!

«Хочешь спать?»

– О нет! Не надо мне больше ваших уколов.

Чернолапый неопределенно качнул головой и ловко наложил новую повязку. Затем что-то прошелестел, обращаясь к Луне. Оба целителя вдруг направились к выходу.

– Эй! Вы куда?

«Уходим».

– Подождите! Что случилось?

«Праздник».

– Праздник? Какой? – заволновался Коля.

«Рождение».

– Ух ты! А мне можно?

Безымянные переглянулись.

«Ты слаб».

– Но я… я чувствую себя гораздо лучше!

«Нельзя».

– Пожалуйста! Осточертело сидеть в четырех стенах!

Пауки пощелкали и пошелестели, а потом Луна развернулась спиной.

«Садись».

Обрадованный Николай соскочил с подстилки и вовремя ухватился за лапу Луны, чтобы не упасть. Паучиха чуть присела, и он смог взобраться к ней на спину, удобно устроившись на сочленении ее груди и брюха. Обхватил руками твердый панцирь и прижался всем телом. Луна поднялась и осторожно повезла свою необычную ношу.

Конечно же Коля не помнил, как попал в пещеру, и теперь, вырвавшись на волю, с интересом глазел по сторонам. Он ехал по широкому тоннелю, выдолбленному в камне. Под потолком сияли все те же серебристые шары. Безымянные хоть и жили под землей, но нуждались в свете, как и все разумные зрячие существа. Путь постоянно разветвлялся, но паукам, видно, он был хорошо известен. Бесконечное число поворотов, серый цвет камня в струящихся отблесках шаров-светильников, глухой звук царапающих камень острых лап, тухлый запах, щекотавший ноздри, казались Николаю чем-то нереальным, будто не он это восседает верхом на страшном пауке, доверчиво прильнув к шершавому панцирю с жесткими волосками, не он изумленно вертит головой из стороны в сторону.

Безымянные продолжали бежать по тоннелю, а из-за поворотов к ним присоединялись новые попутчики. Коля их совершенно не интересовал, его не удостоили даже взглядом. Все спешили вперед, откуда доносилось громкое щелканье, стук и какой-то странный звук, похожий на гудение рога. Наконец они прибыли в огромную пещеру, до отказа набитую пауками.

Слово «огромная», впрочем, не могло полностью охарактеризовать то место, где они очутились. Пещера достигала размеров целого стадиона. Куполообразный потолок обтягивала белоснежная паутина, сплетенная в хитроумный узор. Множество серебристых шаров светили так ярко, что Коля даже прикрыл глаза рукой. А в самом центре, под ажурным шатром из волшебных нитей, висел большой кокон.

Со всех сторон сбегались Безымянные. Они вылезали из тоннелей, расходившихся лучами от главной пещеры, и собирались вокруг кокона. Стороннего человека такое зрелище запросто лишило бы разума. Огромная площадь кишела жуткими тварями. Пауки и в нормальной жизни не вызывают положительных эмоций, что уж говорить о монстрах-переростках! Все они, от мала до велика, от черного до пепельно-серого, топтались на месте, треща, скрипя и распространяя невыносимое зловоние, от которого Коле раньше стало бы дурно. Но теперь он не обращал на это никакого внимания, потому что смотрел не глазами, а сердцем. И перед ним открывалось прекрасное зрелище. Ожидание чего-то восхитительного, прекрасного передалось ему и захватило целиком. Он всецело разделял предвкушение чуда и радовался вместе со всеми.

«Смотри туда».

Коля поднял глаза и заметил на возвышении некое подобие ложи. Ага, значит, и у целителей есть короли. На выступающем вперед камне стояли трое пауков. Один очень крупный, белоснежного цвета, как и сама паутина, второй – маленький, по-стариковски согнутый. Третьей оказалась особа женского пола, приземистая, с тонкими лапами и узкой продолговатой головой. И без пояснения Луны Николай догадался, что это мать будущего малыша.

– Кто они? – имея в виду остальных двух, спросил он.

«Наш отец и Мудрейший».

– Значит, Альбинос – король, а Старик – советник или что-то в этом роде? – Коля сразу же придумал им подходящие имена.

«Отец и Мудрейший», – настаивала Луна.

Коля не успел уточнять. Безымянные встали на задние лапы и стали тереться друг о друга панцирями, конечностями, издавая при этом резкое стрекотание. Зазвучал каменный рог. Без того громкий звук усилился, и человек невольно зажал уши.

«Это зов».

Однако он и сам сообразил, что это. Кокон зашевелился, закачался, опутывающие его нити стали лопаться одна за другой. Из прорванной внизу дыры сначала появились передние лапы-иглы, хирургический инструмент будущего целителя, затем голова, грудь со сморщенной и склизкой кожей, брюхо со сплетенными конечностями. Детеныш под всеобщий свист и треск медленно опустился из кокона на землю на своей первой в жизни паутине. Ближайшие к нему пауки метнулись и распутали ему лапки. Малыш, покачиваясь, неуверенно встал и издал тонкий писк.

Что происходило дальше, Коля не увидел. Ликуя, Безымянные еще выше поднялись на задние лапы и загородили спинами все обозрение. Хорошо еще Луна помнила о своей ноше и не последовала примеру остальных. Когда они вновь опустились на все конечности, новорожденного забрали няньки и, видимо, уволокли в одну из многочисленных пещер.

– Это… – Коля не мог подобрать слов, чтобы охарактеризовать увиденное, понимая, что ему доверили великое таинство. – Прекрасно.

«Нас зовут», – Луна двинулась вперед, протискиваясь между расходившимися в разные стороны собратьями.

Они приблизились к самой ложе, и Николай посмотрел наверх, на Альбиноса и Старика. Мать удалилась, по всей видимости, к своему малышу.

– Я выражаю искреннюю радость по поводу рождения малыша. Спасибо, что позволили присутствовать на таком великом празднике!

«Ты тот самый?»

– Кто тот? – смутился молодой человек.

«Подойди ближе».

Коля сполз со спины Луны и встал под ложей. Слегка покачиваясь на паутине, к нему спустился Альбинос.

«Ты можешь нас видеть».

– Я не понимаю…

«Ты открыт нам. Мы тебе кое-что покажем».

Альбинос опустил голову и уставился на человека. Коля смотрел в его глаза и вдруг почувствовал, что из глубин подсознания выплывают воспоминания. Но не его. Чужие.

«…Ярко светит луна, и в небе сверкают звезды. Серебрятся ветви деревьев, под ногами стелется мягкая трава, ветер дует в лицо. Ночь – единственное время суток, когда можно покинуть нору и посмотреть на внешний мир. Никто не знал, что выходить наружу стало опасно. Никто не подозревал, что люди, которым они всегда помогали, лечили от ран и недугов, пойдут против целителей.

Шелест лап по земле, по булыжникам… Скоро уже дом, они успеют добежать, наверняка успеют скрыться в безопасном месте. И не то, чтобы очень страшно, ведь рядом находится мама. А она всегда защитит, спасет. С ней всегда спокойно. Вон она, чуть позади, грациозно перепрыгивает с камня на камень, гонит вперед.

«Все хорошо, сынок», – успокаивает меня.

«Я не боюсь».

Сзади слышен топот, шум; ветер поменял направление и теперь доносит странные звуки человеческой речи, их отвратительные запахи. Они совсем близко. Их уже видно. Люди вооружены и несут Зло. Красное и настолько яркое, что режет глаза. Как будто не знают, что Зло нельзя приручить. И ведь сами боятся, что оно выйдет из-под контроля и уничтожит поля, леса, дома, их самих. Но все равно сажают его лепестки на деревянные колья и несут с собой.

«Беги!» – это кричит мама! Она упала на землю, а в боку торчит какая-то тонкая палка.

«Что с тобой?!» Отчаяние охватывает душу. Все слишком нереально, чтобы быть правдой. Вдруг боль пронзает грудь. На какой-то миг она ослепляет, уводит за собой в небытие…

Трава совсем не мягкая, она липкая и скользкая. Хочешь встать, но не можешь. Ноги не слушаются, дышать тяжело, но еще тяжелее видеть…

Люди собрались вокруг поверженной целительницы. А ведь она одна из лучших! Сколько спасла жизней! Разве это она заслужила? Ее избивают палками, пинают ногами, отсекают конечности. Из ран брызжет кровь, но истязатели не обращают на это никакого внимания.

«МАМА!»

Такая слабость… Не могу пошевелится, не могу помочь! Что же делать? Помогите!

Остервенело и жестоко бывшие пациенты убивают того, кто призван врачевать. Подносят Зло. Оно соскакивает с кольев и принимается пожирать ее, мою мамочку!

Слышу визг. Страшный, предсмертный. Заглядываю в ее полные страдания и адской боли глаза. Она еще верит, еще борется за свою жизнь и не хочет сдаваться. Обугливается и с треском лопается кожа, в воздух поднимается острый запах смерти. Дергается, подпрыгивает и крутится тело, охваченное яркими лепестками огня. Да, мы ненавидим огонь. Мы его боимся. Потому что он дурно пахнет, потому что он нас слепит и убивает.

Люди издают хлюпающие и гаркающие звуки, поворачиваются ко мне. Приближаются. Но я не могу двинуться. Страшно и больно. Они готовы убить меня так же, как и ее. Но я не готов, я не хочу… Прости меня, мама, я не смог помочь, хотел, но не смог… Глаза, их нужно закрыть, зажмуриться крепко-крепко, как ты меня учила, чтобы прогнать страх, чтобы ничего не чувствовать.

Какая-то тень выскочила сбоку и заслонила меня собой. Это… надо же, это тоже человек. Высокий. Крепкий. Блики луны и танец огня затерялись в длинных иссиня-черных волосах. В руках у него блестящая и острая палка. Похоже, он защищает меня! Гонит прочь убийц, потом оборачивается, наклоняется…»

Видение пропало так резко, что Коля не сразу понял, все закончилось. Обнаружил только, что стоит на коленях перед Альбиносом. Ему было холодно, тело бил озноб, громко колотилось сердце, лицо застилал не то пот, не то слезы. И боль пережитого настолько глубоко впилась в его существо, будто увиденное происходило с ним самим.

– К-кто это? Его спасли? – слова застревали в пересохшем горле.

«Первый из Мудрейших. Это его воспоминание. Из глубокого детства».

– Но зачем убили его мать? Она же лечила их…

«Люди страшатся непонятного. А то, чего боишься, нужно уничтожить».

– Но вы ведь не перестали исцелять?

«Такова наша природа».

– Зачем? Зачем вы показали мне воспоминание?

«Первый из Мудрейших передал видение своему преемнику. Тот – своему. Так продолжалось на протяжении веков. Я передал его тебе, чтобы ты знал. Кто-то убивает, кто-то защищает, кто-то исцеляет. У каждого свой путь. Мы не идем против своей природы, и человек не должен. Ты скоро покинешь наши пещеры. Но не пройдешь через Грот Забвения. Ты должен помнить».

– Я… почему вы оставляете мне память?

«Должен помнить нас».

– Не понимаю…

«Еще не время. Теперь иди».

– Благодарю вас за оказанное доверие. – Коля с трудом поднялся. Покачнулся и облокотился на Луну. – Я не подведу вас.

«Мы знаем».

Николай понял, что в последних двух словах заключалось гораздо больше смысла, чем могло показаться сначала. Но то, что на самом деле имел в виду Альбинос, лежало гораздо глубже, чем молодой человек мог предположить. Загадка таилась в глубине веков и тоже имела отношение к настоящему ходу событий. Но для отгадки время еще не пришло.