Текст книги "Парижская архитектура: от ампира до модернизма"

Первые парижские шаги Ле Корбюзье

Одновременно и в противовес более строгому, но не менее яркому ар-деко в Париже зарождается модернизм, или функционализм. В 1930-е годы он разовьется в интернациональный стиль. В архитектуре начинает свое господство белый цвет, простые геометрические формы, прямые углы и нарочитый минимализм.

В 1917 году в Париж прибывает молодой 30-летний швейцарец Шарль-Эдуард Жаннере-Гри (1887–1965), более известный как Ле Корбюзье. Сын часовщика, он родился в Ла-Шо-де-Фон – небольшом городке на границе с Францией с населением 36 000 человек, крупнейшем производителе швейцарских часов. Судьба Шарля-Эдуарда была предписана заранее: в 1900 году он начал обучение на гравера-резчика в городской художественной школе, следуя по стопам отца. Свою первую гравировку на часах студент сделал в возрасте пятнадцати лет и сразу получил награду на выставке декоративно-прикладного искусства в Турине в 1902 году. Но успешную карьеру часовщика прервало резко ухудшающееся зрение, хорошо видел он только одним глазом[137]137
  Nicholas Fox Weber. C’etait Le Corbusier. Paris: Fayard, 2009.


[Закрыть]. К этому добавляется нелюбовь юноши к рутинности профессии, недостаток творчества и кризис в производстве традиционных часов. Растущая конкуренция среди часовых мастеров и мода на наручные часы вытеснили карманные. Немного потерянного Шарля-Эдуарда направил его учитель рисования – молодой художник, скульптор и архитектор Шарль Л’Эплаттенье (1874–1946). Яркий представитель ар-нуво в Швейцарии, он пригласил Шарля в свой класс художественного рисования, но, не заметив особого таланта, в 1904 году предложил ученику попробовать себя в архитектуре и декоре. Л’Эплаттенье пригласил его вместе с двумя другими учениками принять участие в строительстве дома под эгидой архитектора Рене Чапалласа (1881–1976). Благодаря судьбоносному знакомству и вере учителя в своего ученика Шарль создал первый архитектурный объект в возрасте всего семнадцати лет. В вилле Фалле 1905 года постройки Жаннере-Гри выразил региональное архитектурное течение региона Юра, стиль sapin[138]138
  Стиль сосны.


[Закрыть], швейцарское ответвление модерна, взяв за основу стереотипный шале с классическими формами, такими как фронтон. Детали отделки и декор на фасадах предвосхищали его будущий стиль. Простота орнаментов, принимающих естественные природные формы, но возвращающих их к строгому геометрическому синтезу, была эдаким предвестником ар-деко. Так начались первые шаги юноши в архитектуре, которые через тринадцать лет привели его в Париж.

Вилла Фалле – первая постройка 17-ти летнего Шарля-Эдуарда Жаннере-Гри

Шарль получает деньги за проект виллы и, сочтя обучение слишком академическим, покидает школу, не обсудив решение с родителями. В 1907 году начинается его первое большое путешествие по Европе. Посетив Балканы, Болгарию, Турцию, он наконец приезжает в Грецию и видит вживую Парфенон. Впечатление от увиденного акрополя в дальнейшем повлияет на его стиль, карьеру и архитектурные концепции. В частности, у исследователей творчества архитектора есть теории, что белый цвет греческой архитектуры стал основополагающим в его работе именно после посещения храмов. В 1909 году он впервые приезжает в Париж, где сразу знакомится с архитектором и представителем модерна Эженом Грассе (1845–1917). По наставлениям более опытного зодчего будущий Ле Корбюзье устраивается чертежником в бюро к Огюсту Перре и его братьям, где изучает технику архитектурного чертежа и основы строительства из железобетона. Перре становится первым учителем Корбюзье, погружает его в тонкости новой архитектуры. После практики в Париже он отправляется в Берлин в бюро к архитектору Петеру Беренсу (1868–1940). Там он оказывается подмастерьем в компании только начинающих свой путь Людвига Миса ван дер Роэ и Вальтера Гропиуса. Позже они втроем станут ярчайшими представителями модернизма XX века. На заработанные деньги Шарль вновь отправляется в путешествие по Румынии и Греции. Спустя пять лет скитаний, стажировок и новых встреч молодой архитектор возвращается в родной город, где открывает собственное бюро. Родители всячески поддерживают сына, и первым проектом по возвращении становится дом для них. Здесь у него полная свобода творчества и возможность реализовать все то, чему он научился у Перре и Беренса. Но не проходит и пяти лет, как Корбюзье решает вновь вернуться во французскую столицу. К эмиграции его толкает и отсутствие работы в родной Швейцарии. Его вдохновляет идея восстановления Франции после войны и победы, он впервые погружается в тему массового строительства. При первой же возможности 30-летний зодчий перевозит свою маленькую фирму в Париж.

В 1917 году Шарль-Эдуард регистрирует свою архитектурную фирму на улице д’Асторг. Огюст Перре знакомит новоиспеченного эмигранта с художником Амеде Озанфаном (1866–1966). Судьбоносная встреча дарит Ле Корбюзье не только крепкую дружбу на годы, но и верного партнера. Вместе с Озанфаном Ле Корбюзье придумывает и развивает идею пуризма – художественного течения, предусматривающего возврат к чистым формам и цветам, к порядку, противостоящего излишествам в искусстве, в частности клеймящего кубизм (который появился в 1910-е годы и полюбился Пикассо и Браку) или футуризм в живописи. Термин «пуризм» возникает от слова pur – чистый, непорочный, неиспорченный. Первые картины пуристов были «чистыми» как по уровню нравственности, так и по своей простоте. Искусство призвано быть рациональным, плодом упорядоченного и строгого применения, оно требует стандартизированного языка элементарной геометрической формы и конструкций, которые бы принимали стандартные цвета. Искусство, по мнению Корбюзье и Озанфана, должно вызывать яркие эмоции и пробуждать трезвый дух.

Однако новое слово в искусстве и придуманное ими течение не давало новоприбывшему эмигранту без имени достойно жить в большом городе. Поэтому Шарль-Эдуард брался за любую работу. Он вновь устраивается чертежником в строительную компанию братьев Перре, заодно работает на подхвате как технический менеджер и административный агент в строительной отрасли. В конце войны, в 1919 году, он даже стал директором компании по производству строительных материалов в пригороде Парижа, но она быстро обанкротилась.

Устав от отсутствия стабильности и творчества, Жаннере-Гри вновь обращается к другу Амеде с идеей издавать свой авторский журнал. И в 1920 году выходит в свет журнал «Новый дух», или L’Esprit nouveau. Автором журнала становится уже не Шарль-Эдуард Жаннере-Гри, а Ле Корбюзье, в будущем великий архитектор и гений модернизма. Оба друга решили взять новые имена-псевдонимы со стороны матери: Сонье для Озенфана и Ле Корбюзье для Жаннере. Позже он объяснил, что имя является искажением фамилии предка по материнской линии, некоего Ле Корбезье (Le Corbézier), априори французского происхождения (распространен в краю катаров и на юго-западе Франции). Лексическая близость к французскому слову «corbeau» (ворон) привела к тому, что Ле Корбюзье начал подписывать личные письма нарисованной маленькой вороной. Также существует версия, что его профиль напоминал друзьям горделивый клюв птицы. Самостоятельное переизобретение самого себя продолжилось при активной поддержке Озенфана, бывшего более уверенным в себе. Ле Корбюзье начал носить костюм с галстуком-бабочкой, накрахмаленные воротники и черную шляпу, круглые очки в черной широкой оправе, а также развил самоиронию и остроумие, некоторую надменность и уверенность в себе, он стал тем, кого считал идеалом своего времени. Богемный художник, он ищет контакты с парижскими художественными и культурными кругами, особенно в кабаре и публичных домах Монмартра. Родился новый архитектор.

Белые пуристические виллы столицы

С 1920-х годов начинается новый жизненный этап Ле Корбюзье. Позже временной отрезок 1920–1930-х годов исследователи его творчества назовут «периодом белых пуристических вилл». И действительно, за десять лет в Париже и его пригородах появилось восемь белоснежных частных домов. Первым реализованным парижским объектом стал дом для Амеде Озанфана в 1922 году на тихой улочке в XIV округе. Он открыл целую главу домов-ателье, концепцию которых развил мастер. К проектированию и строительству подключается кузен Ле Корбюзье Пьер Жаннере, также эмигрировавший в Париж. Впоследствии они сотрудничали и работали вместе, хотя Жаннере и оставался в тени более громкого и яркого Корбюзье.

Дом Озанфана

В первом парижском проекте архитекторы обращаются к только начинающемуся архитектурному языку модернизма. Простые белые стены, горизонтальные ленточные и угловые окна, возможные благодаря железобетонному конструктивному каркасу, тонкие черные переплеты, контрастирующие с белизной стен, верхний свет в крыше. Дом преследовал сразу две функции: ателье для работы художника Озанфана и частная зона для семьи. В вилле было много естественного света, что важно для художественного процесса, а искусственный практически не требовался. Масштаб дома был четко рассчитан для комфортного нахождения жильцов: оптимальная высока потолков, дверей, высчитанные площади комнат. Скромный, удобный дом без размаха все еще буржуазного и богатого ар-нуво. Дом-мастерская представлял собой частичную транспозицию дома Citrohan[139]139
  Дом Citrohan – концепция Ле Корбюзье о серийных экономичных и частных домах. В 1922 году на осеннем салоне была выставлена большая гипсовая модель этого дома, которая включала стандартизацию строительных элементов: каркаса, окон, лестниц и т. д. Впервые используются сваи: какой смысл погружать дом в землю, если его можно поднять над землей и таким образом полностью восстановить основание самого дома? Модель является проявлением абсолютно новой архитектурной эстетики. Проблемы жилья нашли революционные решения: крыша-сад, отказ от карниза, ленточное остекление, поднятие на опоры-колонны. И особенно, в отличие от регионалистских исканий или артистизма 1900 года, это категорическое чувство чистоты и откровенности. И новизна, привнесенная железобетоном, абсолютно чистой общей оболочки, раскрывающая решающее красноречие архитектурного объема.


[Закрыть], выставленного в виде гипсовой модели на Осеннем салоне 1922 года; он предвосхищал те пять принципов современной архитектуры, которые Ле Корбюзье разработал чуть позже. Дом Озанфана характеризуется системностью конструктивных элементов (каркаса, окон, лестницы и т. д.). Архитектура виллы противостоит регионалистским или академическим исследованиям, поддерживает идею чистоты и использует передовые технологии.

Но домом, который принес настоящую славу архитектору, становится вилла Ля Рош-Жаннере, реализованная в 1923–1925 годах. Сегодня она по праву считается одним из главных образцов модернистской архитектуры во Франции, в котором мы впервые находим применение всех пяти принципов новой архитектуры. На этом проекте они выкристаллизовываются как новый архитектурный манифест, а вилла превращается в их прекрасную яркую иллюстрацию. Для Ле Корбюзье проект виллы становится возможностью развить свою концепцию архитектурной прогулки: «Именно гуляя, двигаясь, мы видим развитие архитектурных порядков», – напишет он.

Интерьер галереи в вилле Ля Рош

Дом был заказан базельским коллекционером Раулем Альбером Ля Рошем, он хотел построить дом для размещения личной коллекции произведений кубистов и пуристов. Поселившись в Париже в 1912 году, Ля Рош познакомился со своим соотечественником Ле Корбюзье в 1918 году. Он был восхищен идеями пуристской живописи Ле Корбюзье и Озенфана и подружился с ними. Их картины пополнили коллекцию, в которой уже были полотна Пикассо, Брака, Леже и Липшица. Ле Корбюзье, в свою очередь, активно распространял новые архитектурные идеи через свой журнал и лекции, которые иногда читал в Сорбонне в надежде найти открытых всему новому и смелых клиентов. Любитель современного искусства Рауль Ля Рош полностью доверился молодому архитектору.

Изначально Ле Корбюзье и Пьер Жаннере хотели построить целый архитектурный ансамбль на территории XVI округа, состоящий из нескольких белых вилл, этакий проект жилой застройки. Однако удалось реализовать только два дома, соединенных между собой: виллу для одинокого мужчины Ля Роша и дом для другого брата архитектора Альбера Жаннере, состоящий из множества комнат для семьи. Вилла Ля Рош продолжает серию домов-ателье. Композиция дома поделена на две зоны: общественная, где были выставлены картины и куда приходили посетители, и частная, где жил хозяин и его прислуга. Раулю нравилась идея минимализма и нарочитой чистоты, что иногда называют «бедной», или аскетичной, эстетикой. Ничего лишнего, только чистые цвета, ровные белые стены, большие окна для качественного освещения коллекций, минимум мебели. Даже внешне дом разделен на две части: в торце композиции за округлой стеной, поднятой на колонны-опоры, скрывается выставочная зона, а более строгая часть дома с ленточным остеклением отведена под частную жизнь.

В доме применены все пять принципов новой архитектуры Ле Корбюзье: крыша-терраса, поднятие объемов на опоры, ленточное остекление, свободный план и фасад. Последние концепции возможны благодаря строительству из железобетона. Дом держится на прочном каркасе, стены более не являются несущими, из-за этого можно прорезать большие окна в любых местах или расположить внутренние перегородки и стены там, где это требуется. Современников шокировало ленточное остекление: как можно прорезать горизонтально стену так, чтобы дом не рухнул?

Пространства дома развиваются на трех уровнях, включая террасу на крыше. Из вестибюля посетителю предлагаются два пути. Слева при входе в зал лестница ведет в картинную галерею, из которой изящный изогнутый пандус ведет в библиотеку. Тут же в главном вестибюле, центре всей композиции, слева от входа есть небольшой балкон, почти кубической формы. Предполагалось, что Ля Рош будет выходить на него к гостям и встречать с персональной «трибуны» на втором этаже. Справа более незаметная лестница ведет в жилые интимные зоны владельца. Эти два маршрута независимы и соединены с первым этажом подвесным проходом в двухсветном зале. В зале, часть из которого становится прихожей и входной зоной, Ля Рош планировал развесить часть коллекции, чтобы посетители сразу заходили и видели произведения искусства. Поэтому Ле Корбюзье спроектировал самое крупное окно в этом двухсветном пространстве, оно освещало всю стену напротив, завешанную полотнами Брака и Пикассо.

Вилла Ля Рош впервые представляет собой сложный продуманный маршрут из разных пространств и планировок. Если вспомнить даже самые прогрессивные дома начала XX века периодов ар-нуво и ар-деко и тем более архитектуру Османа, планировки еще не играли важной роли, декор, искусство, детали, фасады были более важны для архитекторов. Квартиры строились по классическим схемам буржуазных домов, не всегда удобных для жителей. Это заметно в Париже и сейчас, когда в роскошных домах с керамикой на фасадах, резными балконами, лепниной на потолке внутри скрываются нелепые длинные узкие коридоры, проходные комнаты, маленькие кухни в глубине квартир и неоправданно большие туалетные комнаты. В 1920-е годы архитекторы начинают обращать внимание на качество планировок, ставя их во главу угла. Отсюда вытекает принцип Ле Корбюзье про свободную планировку, где удобство и функция помещения диктуют будущую форму здания, а не наоборот: красивый фасад создает неудобные помещения.

Главная часть виллы – галерея, где принимали гостей и представляли коллекцию искусства. Она вытянута по горизонтали, в противовес вертикальному входному залу. Справа при входе потолок опущен, это создает контраст с высотой потолка самой галереи. Слева в углублении изогнутого фасада расположен пандус, ведущий наверх, к библиотеке. Работа над интерьерами велась совместно с молодым и амбициозным дизайнером мебели Шарлоттой Перриан и архитектором Альфредом Ротом: в пространстве под перилами поставлена полка из стекла и металла, мраморный стол закреплен на полу, покрытом розовой резиной и черной плиткой, помещение галереи освещает большой светильник из листового металла. По всей галерее проходит ленточное остекление с двух сторон, чтобы освещать картины сверху, как и принято в музеях. По элегантному пандусу посетители попадают в библиотеку: углубленное более тихое и уютное пространство на следующем этаже. Здесь источники света разнообразны: прямой свет проникает через навесное окно или световой люк, либо непрямой свет – из пустоты двухсветного зала. Столовая расположена в частной зоне: пространство выкрашено в теплый персиково-розовый цвет и открывается наружу благодаря длинному окну, поэтому заливается естественным светом. Личная спальня хозяина нарочито минималистична: белые голые стены, завешенные шедеврами авангарда, простая кровать, встроенный шкаф. В спальню проникает свет и с северо-востока, и с юго-запада, позволяя хозяину просыпаться с рассветом и засыпать под закатное освещение. Корбюзье, следуя своим принципам, создает сад на крыше: здесь можно заниматься спортом, принимать солнечные ванны и пить кофе по утрам. Все зоны, занятые прислугой, полностью отделены, чтобы хозяин не пересекался с работниками, у них есть отдельный вход и свои комнаты на первом и втором этажах.

Интерьер галереи в вилле Ля Рош

Вилла становится элегантным, удобным, продуманным и минималистичным фоном для произведений современного искусства и для человека, который заполняет пространства своими вещами, создавая уют. В этом и состоит одно из главных различий в архитектуре ар-нуво и ар-деко. Сам человек диктует, как преобразится чистое пространство, добавляя вазы, светильники, подушки, картины, одежду, ковры. В отличие от буйно украшенных помещений в модерновых домах, где росписи на потолках и стенах, продуманная архитектором заранее мебель будто вытесняют самого жильца, делая его лишним в самодостаточном архитектурном объеме.

Вилла Оскара Мещанинова. Несколько лет назад ее покрасили в теплый желтый цвет, один из авторских оттенков из палитры Ле Корбюзье

Успех второго парижского реализованного проекта открывает Ле Корбюзье новые возможности и дарит новых клиентов. В том же 1923 году он проектирует также двойную виллу для скульпторов Жака Липшица (1891–1973) и Оскара Мещанинова (1884–1956) в пригороде Парижа Булони. В 1920-е годы там активно развивалась промышленность, что обогатило пригород, на севере Булони обеспеченные люди и представители артистической богемы начали покупать участки земли. Они заказывают проекты у модных и современных зодчих. Булонь становится для Корбюзье и других архитекторов-модернистов полем для экспериментов в удобном человеческом масштабе – в виде частных домов и вилл. Такие дома проектируются и строятся довольно быстро, что позволяет больше и чаще реализовывать все новые и новые идеи. Проекты, созданные Ле Корбюзье в Булони, развивают его концепции и выводят архитектора на новый уровень буквально за несколько лет. И каждый проект становится ключевым в его ранней карьере.

Дома продолжают концепцию вилл-ателье. У художников есть просторные ателье на первых этажах и частные зоны на верхних. Корбюзье разворачивает всю композицию по внешней угловой стороне участка, создавая дома-крепости с закрытым от чужих глаз внутренним двором, общим для двух семей. Все жилые зоны выходят также во внутренний двор, подальше от шума и улицы. Дома не подняты на колонны, но все остальные четыре принципа современной архитектуры соблюдаются Ле Корбюзье.

В 1926 году Ле Корбюзье проектирует еще один дом по соседству. Однако вилла Тернезьян стала первым неудачным опытом в карьере архитектора (и заодно самым неизвестным и забытым проектом мастера). Артистическая семья, музыкант и художница, были восхищены идеями архитектора и после одной из его лекций про современную архитектуру подошли к нему с идеей заказа. Вилла вновь идеально вписывалась в концепцию дома-ателье. У пары был неудобный треугольный участок на углу с раскидистой сосной почти по центру. Архитектору предстояло не только вписать дом на территории сложной конфигурации, но и не тронуть дерево. С задачей он справился на отлично: дом выходил более глухим и строгим фасадом на улицу, острым углом заполняя угол участка. С внутренней стороны он элегантно огибал мощное дерево. Движение композиции заодно создавало логичные пространства: на первых этажах два ателье для мужа и жены, разделенные и одновременно соединенные общим холлом и общественными зонами. Аккуратная и освещенная большим окном столовая с выходом во двор служила минималистичным фоном для роскошной сосны. На втором этаже располагались частные жилые зоны. Сам Корбюзье называл проект «игрой духа», подразумевая легкое и изящное решение адаптации дома-ателье к неудобному участку. Но, к сожалению, несмотря на удачное решение архитектурной задачи, клиенты не сработались с архитектором и не нашли общего языка. Дом был почти полностью снесен в 1935 году. Первый этаж угловой стены был повторно использован архитектором Жоржем-Анри Пингюссоном (1894–1978) во время строительства большого жилого здания, завершенного в 1936 году на том же участке. От работы Корбюзье остался острый угол с трубой и круглое окно. Интересно, что в карьере Пингюссона этот дом стал одним из самых известных и ярких. Кстати, модифицированный и выросший на пять этажей жилой дом Пенгюссона отражает восхищение архитекторов 1930-х годов трансатлантическими лайнерами. Эстетика, вдохновленная огромными кораблями, разовьется уже в поздний период модернизма.

Актуальное состояние виллы Тернезьян, перестроенной Жоржем-Анри Пингюссоном

Первый этаж дома – от проекта Корбюзье остались стены, слегка скругленный угол и труба коммуникаций

В 1920-е и 1930-е годы, до появления дальнемагистральной коммерческой авиации, основным средством межконтинентального сообщения был океанский лайнер. Жесткая конкуренция между такими компаниями разных стран шла в одну ногу с борьбой за престиж, компании старались предлагать еще более быстрые, элегантные и удобные корабли. Архитекторы и дизайнеры, работающие «в воде», проектировали все более роскошные интерьеры для кают и ресторанов на лайнерах. Роскошные трансатлантические судна становятся символами прогресса и богатства, олицетворением мечты о лучшей жизни. Архитекторы, работающие «на земле», извлекали выгоду из этого престижа и проектировали здания, вдохновляясь лучшими трансатлантическими кораблями. Они брали элементы верфей в свои проекты: круглые окна-иллюминаторы, острые углы, ограждения как на палубах. Недалеко от «корабля» Пингюссона пришвартовался и бассейн «Молитор» Люсьена Полле 1929 года постройки. Прекрасный пример элегантной смеси ар-деко и модернизма с фасадами, украшенными круглыми окнами и даже трубами, вдохновленными пароходами.

Бассейн «Молитор»

Монументальный дом-корабль Пьера Пату

Концепцию «дома-корабля», или paquebot, ярче всех развил архитектор-модернист Пьер Пату (1879–1965). Спроектировав несколько настоящих лайнеров: Ile-de-France, Atlantic и самый известный, Normandie, в 1934 году Пату на собственные средства строит роскошный жилой комплекс на бульваре Брюн в XV округе. Прозванное «лайнером» здание остается его самой известной работой. Используя преимущества узкого участка земли шириной всего от 2,4 до 10 метров, архитектор спроектировал стройный корабль с узким ступенчатым носом. Он позаимствовал знакомый язык из военно-морской архитектуры: балконы имитируют ярусы палуб океанского судна. Дуплексы на верхних этажах напоминают дымовые трубы трансатлантических кораблей. Вся организация «корабля» рациональна и выражена на фасадах и в планировке: магазины на первом этаже, дуплексы на втором, у них вытянутые вертикальные окна, студии на трех верхних уровнях, там, где полосы горизонтальных окон, и дуплексы на крыше. Все связи между этажами и циркуляция потоков относится к задней части здания. Внешний вид лайнера усиливается благодаря облицовке из камня светлых тонов. Архитектор зарезервировал для себя самую роскошную квартиру: триплекс в носовой части здания. Пату, одновременно современный и находящийся под влиянием ар-деко, утверждает себя здесь как один из лучших представителей классического модернизма.

В том же 1926 году по соседству с виллой Тернезьян Ле Корбюзье с кузеном Жаннере проектируют дом для американского журналиста и художника Уильяма Кука и его жены-француженки Жанны. Уникальный случай в истории архитектуры, когда три владельца соседних участков заказывают дома у трех архитекторов-модернистов. Слева от виллы Кук почти одновременно с Ле Корбюзье архитектор Робер Малле-Стивенс строит виллу Коллине (1924–1926). Справа через два года появляется дом Дубан модерниста Раймона Фишера (1928–1929). Три белоснежные минималистичные виллы создают гармоничный ансамбль, то пересекаясь и дополняя друг друга элементами по высоте, то контрастируя между собой. Для дома Малле-Стивенса, чуть более тонкого и элегантного, архитектор часто заимствовал детали из ар-деко: тончайшие витражи из текстурного стекла с черными переплетами и повторяющиеся динамичные горизонтальные линии на фоне более вытянутых вертикальных объемов.

Трио модернистских вилл. Самая левая – вилла, созданная Робером Малле-Стевенсом, посередине вилла Кук Ле Корбюзье, справа дом Раймона Фишера

У Ле Корбюзье сбылось то, о чем мечтают многие архитекторы – он придумал дом чистой кубической формы. Вилла Кук кристаллизует все пять принципов современной архитектуры. Она поднята над землей на колоннах, что позволяет организовать гараж и входную зону на первом этаже. Ленточное остекление на втором этаже позволяет природе «проникать» внутрь комнаты, взаимодействовать с ней, освещая пространства и превращая комнату в «картину» благодаря буйству деревьев за окнами. Здесь Ле Корбюзье развил концепцию ведения взгляда по горизонтали, когда вытянутое окно становится продолжением движения глаз и природа следует за человеком. Особенно в вилле Кук это было оправданно: из окна открывался прекрасный вид на темно-зеленый Булонский лес. Он становился неким подобием природного экрана для людей, находящихся в гостиной. Площадка на крыше позволяет продолжать наслаждаться природой, находясь вне пространств дома. Характерной особенностью проекта было то, что планировка помещений выполнена в порядке, обратном общепринятому: спальни находятся на втором этаже, гостиная-столовая – на первом, а библиотека и терраса – на третьем.

Наряду со своей профессией журналиста Уильям Кук был и художником-любителем. Это сыграло свою роль в выборе плана фасадов для тех или иных оконных проемов, а также внутренней планировки. Со стороны внутреннего двора находится большой эркер. Архитектор высчитал вынос эркера, чтобы туда поместился мольберт Кука. Хотя ориентация на юго-запад неидеальна для занятий живописью, Корбюзье чуть поднял расположение окна по высоте, чтобы солнце не попадало напрямую в комнату. Историк искусства Жиль Раго отмечает, что «внутренняя пустота, окрашенная в цвет, в частности большая гостиная-мастерская, открытая на двух уровнях, сама по себе возводится в статус произведения искусства»[140]140
  Gilles Ragot. Architectures Modernes (1918–1940), Paris et environs. P. 54.


[Закрыть].

Вилла Кук наряду с Ля Рош становится важным этапом в карьере Ле Корбюзье и развитии его архитектурных концепций. Помимо искусно примененных и оправданных пяти принципов вся планировка была идеально высчитана под человеческий масштаб. Сам архитектор назвал это «автоматической», или «регулирующей», планировкой, обеспечиваемой простыми архитектурными элементами в масштабе жильца, такими как высота этажей, размеры окон, дверей, балюстрад. Оптимальные размеры дверей, кухонных шкафов, мебели создают необходимый комфорт, без затрат лишних усилий и денег на дополнительные пространства и элементы дома. Фактически вилла для Уильяма Кука станет предвестником идеи «Модулора[141]141
  Модулор – архитектурная концепция, придуманная Ле Корбюзье в 1945 году. Это стандартизированный силуэт человека, используемый для проектирования пространств и размеров жилых единиц. По его словам, использование модулора обеспечивает максимальный комфорт в отношениях между человеком и его жизненным пространством. Таким образом, Ле Корбюзье считал, что создает систему, более подходящую, чем метрическая, поскольку она напрямую связана с морфологией человека, и он надеялся, что однажды увидит замену последней. «Модулор» – слово, состоящее из «модуль» и «золотое сечение», поскольку пропорции фиксируются модулором. Например, отношение роста (1,83 метра) к средней высоте пупка (1,13 метра) равно 1,619, что является золотым сечением с точностью до тысячной. Рост человека в 1,83 метра – цифры, основанные на наблюдении за традиционной европейской архитектурой, они используются для расчета пропорций и создания гармонии.


[Закрыть]» Ле Корбюзье, которую он активно разовьет уже в 1940–1950-е годы.

Логическим продолжением реализации теории Ле Корбюзье становится и вилла Штейн (или Стайн в зависимости от транскрипции), которую архитектор проектирует одно-временно с виллой Кук в 13 километрах от последней в пригородном городе Вокрессон. Дом, принадлежавший чете коллекционеров: Майклу, брату Гертруды Стайн, и Саре Стайн, а также их подруге Габриэль де Монзи, был построен Ле Корбюзье между 1927 и 1928 годами. Дом стал самым дорогим проектом архитектора между двумя войнами.

Проект виллы свел воедино комфорт, роскошь и архитектурную эстетику. Это эмблематическое достижение пуристского периода Ле Корбюзье. Дом полностью поднят в воздух и поддерживается столбами. Если все столбы поставить рядом, они образуют балку с поперечным сечением 1,10 метра на 80 сантиметров. Таким образом, огромный массивный дом полностью поддерживается тончайшими и элегантными пилонами. Корбюзье продумывает пульсирующий ритм колонн. Фасады становятся световыми экранами благодаря большим окнами, ни один из них не опирается на землю, они подвешены к консольным перекрытиям. Таким образом, фасад больше не поддерживает перекрытия или крышу; это просто завеса из стекла или каменной кладки, ограждающая дом. Внутри планировка свободная, согласно принципу Ле Корбюзье, каждый этаж имеет совершенно независимую планировку, строго пропорциональную определенным функциям: перегородки – не более чем тонкие мембраны общего плана, помогающие создать «архитектурный путь» для жильцов. Ощущение богатства создается не за счет роскошных материалов, но за счет продуманной планировки и пропорций интерьера. Ле Корбюзье обращается к математике: весь дом построен по строгим правилам, благодаря которым размеры различных деталей изменяются с точностью до одного сантиметра. Интерьер дома был продуман для размещения коллекции современного искусства семьи Стайнов: ниши и голые белые стены становились нейтральным фоном для картин. Благодаря ступенчатым террасам, охарактеризовавшим внешний вид виллы, Ле Корбюзье прозвал свой шедевр Les Terrasses[142]142
  Терассы.


[Закрыть]. В 1960-е годы виллу, до того как ее поставили под охрану фонда имени архитектора и Юнеско, искромсали на несколько квартир, и туда переселилось пять разных семей. Сегодня ее нельзя посетить или увидеть, однако можно ею полюбоваться в фильме «Оскар» 1967 года, где снимался Луи де Фюнес. Вилла Штейн сыграла роль главного дома героев и часто мелькает в сценах, когда к главному входу подъезжает машина.

Вилла Штейн Ле Корбюзье, фотография 1927 года

Одним из менее известных широкой публике, но не менее важным проектом Ле Корбюзье стал дом Планекс в границах Парижа, на юге, в XIII округе. Ле Корбюзье начал проектировать дом для Антонана Планекса (1895–1949) еще в 1924 году, строительство завершилось в 1928 году. Хозяин дома, модернист, художник, ремесленник-самоучка и предприниматель, увлекавшийся фотографией, делал эмалевые трансферы, его небольшие эмалированные фотографические портреты широко использовались в оформлении надгробных плит. Поэтому выбор Ле Корбюзье как архитектора его частного дома был логически оправдан, и вилла встала в ряд пуристических домов-ателье. Обычно Ле Корбюзье проектировал виллы, которые свободно располагались в пространстве. Здесь жилище представляло собой городской дом, выровненный по фасадам соседних зданий.

Вилла Планекс воплощала не все пять принципов современной архитектуры: для того чтобы иметь возможность оплатить дом, общая стоимость которого почти вдвое превысила первоначальный бюджет, заказчик попросил Ле Корбюзье вместо колонн добавить на первом этаже две мастерские. Программа, необходимая Планексу, включала две квартиры для сдачи в аренду на первом этаже, чтобы можно было быстрее окупить траты на строительство и обеспечить пассивный доход.