Текст книги "Парижская архитектура: от ампира до модернизма"

Критика и последствия

Триумф Всемирных выставок 1855 и 1867 годов во многом обязан Жоржу-Эжену. Еще во время первой, спустя всего два года его работы, королева Виктория, ошеломленная метаморфозами Парижа, сказала Осману: «Браво, месье префект. Ваш город хорошо пахнет!» Королева присутствовала на торжественном открытии авеню, названного в его честь. Французский историк Леон Галеви (1802–1883) писал в том же году: «Работа месье Османа несравненна. Все согласны. Париж – это чудо, и месье Осман за пятнадцать лет сделал то, с чем другие не справились бы за целый век. Но этого достаточно. Будет двадцатый век. Давайте оставим что-нибудь для них». В обществе ощущалась усталость от бесконечного шума, пыли, строительных лесов.

Дела парижских властей шли не так уж плохо до 1867 года, когда народ и некоторые члены парламента, такие как Эрнест Пикар и Жюль Ферри, начали требовать отчеты о потраченных деньгах, иногда яростно, устав от сомнительных практик экспроприаций и кредитов префекта. Дебаты в парламенте привели к введению аудита его работы, чего он всегда тщательно и успешно избегал с начала модернизации.

В 1868 году Жюль Ферри, адвокат с республиканскими настроениями и один из лидеров парламентской оппозиции, высмеял методы бухгалтерского учета Османа. Он собрал статьи, появившиеся в газете Le Temps, в брошюру с каламбурным названием Les Comptes Fantastiques d’Haussmann[45]45
  «Фантастические отчеты Османа».


[Закрыть], взяв за основу популярную в то время оперетту Оффенбаха «Сказки Гофмана». Однако критике подверглась не архитектура, сложившаяся за 17 лет строительства. Автор враждебно относился к «прорывам» новых бульваров и авеню. Он обозначил их обесценивающим термином «дыры», которые придают городу «вид китайской головоломки»[46]46
  Alphonse Dupront. Jules Ferry opposant a l’Empire. Quelques traits de son ideologie politique. Revue historique. 1936. T. 177. p. 352–374.


[Закрыть]. В этом он солидарен со многими своими современниками, всерьез обеспокоенными разрушением старых достопримечательностей. При этом забота о сохранении «старого Парижа» почти не упоминается: «Разрушение прискорбно, но неизбежно для того, чтобы приспособить город к требованиям современности, отождествляемой с железными дорогами». Ферри также ошибочно обвинял Османа в личном обогащении[47]47
  Nicolas Chaudin, interrogé par Laëtitia de Witt dans l’émission Haussmann, Georges Eugène, préfet-baron de la Seine, en ligne [archive] sur Canal Académie, 2009.


[Закрыть].

Несмотря на социальные идеалы, которые частично лежали в основе преобразований Парижа в духе Наполеона III, многие современные наблюдатели осуждали демографические и социальные последствия операций Османа по городскому планированию. Луи Лазар, составивший под руководством префекта Рамбюто важный словарь парижских дорог[48]48
  Dictionnaire administratif et historique des rues de Paris et de ses monuments. 1844–1849.


[Закрыть], в 1861 году в «Городском обзоре» подсчитал, что работа Османа способствовала непропорциональному росту населения за счет того, что для строительных работ в Париж привлекались бедные граждане. Фактически сам Осман в определенной степени замедлил работу, чтобы избежать слишком массового наплыва рабочих в Париж.

Начиная с 1850-х годов критики осуждали влияние реконструкции на социальный состав Парижа. В несколько схематичном виде рисуется портрет парижского здания периода наполеоновского ампира как синтез парижской социальной иерархии: буржуа на втором этаже, чиновники и служащие на третьем и четвертом, мелкие служащие на пятом, домработницы, студенты и бедняки на чердаке. Таким образом, все социальные классы жили вместе в одном здании, фактически предвосхищая современные идеи урбанистов о социальном смешении[49]49
  Французы называют это la mixité sociale, считая, что смешение всех социальных классов не приведет к развитию кластеров бедного населения или гетто, которые сейчас стали большой проблемой в европейских городах.


[Закрыть]. Это совместное проживание, которое, конечно, должно быть квалифицировано в зависимости от района, в значительной степени исчезло после окончания строительства. Работы в центре города привели к повышению арендной платы, что вынудило бедные семьи переехать в отдаленные районы. Если в I округе Парижа, где находится Лувр, в 1861 году проживало 89 519 человек, то в 1872 году было уже 74 286. Определенные градостроительные решения способствовали дисбалансу в социальном составе Парижа между богатым западом и бедным востоком. Таким образом, ни один район на востоке Парижа не получил развития, сравнимого с широкими проспектами вокруг площади Этуаль в XVI и XVII округах. Поэтому бедные слои населения сосредоточены в кварталах, оставшихся после реконструкции и почти не затронутых ею.

В ответ Осман предложил создание очень сложного Венсенского леса, предназначенного для обеспечения рабочего населения свежим воздухом и парком, сравнимым с Булонским лесом. Более того, в неблагополучных районах, «очищенных» префектом, вряд ли жили буржуа. Таким образом, была введена форма зонирования, которая до сих пор доминирует в распределении жилья и деятельности в Париже и его внутренних пригородах: в центре и на западе находятся офисы и буржуазные районы, на востоке и периферии беднейшие места обитания и промышленные предприятия.

Период строительства благоприятствовал развитию малярии в Париже из-за обширных и длительных земляных работ. Лужи, затопленные котлованы и другие источники застойной воды оставались неубранными в течение длительного времени, порождая быстрое размножение малярийных комаров среди большого скопления людей. Кроме того, многие работники приехали из инфицированных регионов и были носителями плазмодия, возбудителя малярии[50]50
  La disparition du paludisme dans la France rurale et la régression des terres humides – Exemple de la Sologne [archive]. Par Pierre-Olivier Fanica pour l’INRA, dans étude et Gestion des Sols. 2006. Vol. 13, 1. Pp. 53–61.


[Закрыть].

В конце Второй империи префект Парижа был одним из самых ненавистных людей во Франции. После 17 лет стройки терпение парижан, живущих между обломками и строительными лесами, подошло к концу. Он всколыхнул слишком много привычек людей. Переделка парижской географии и новые строительные программы, по сути, вызвали волну беспрецедентной спекуляции законами, бумагами и деньгами. Многие любимые парижанами памятники были разрушены, а характер, наглый оппортунизм и необузданные амбиции Османа всем надоели.

Карикатура «Осман бобр», Жюль-Жозеф-Гийом Бурде, 1870 год

Многие сожалели об исчезновении средневекового Парижа. Братья Гонкуры[51]51
  Братья Гонкур – французские писатели Жюль де Гонкур (1830–1870) и Эдмон де Гонкур (1822–1896).


[Закрыть] ненавидели «неумолимые прямые линии» бульваров. Католический публицист Луи Вейо (1813–1883) презирал этот «скучный жанр», повелевавший: «Выравнивай! Фиксируй!» Префекта сравнивали с Аттилой и дали прозвище «Осман-паша». Золя в романе «Добыча» 1871 года так описывает город: «Париж, разрубленный саблей на куски, с вскрытыми венами, кормит 100 000 землекопов и каменщиков; отныне город пересекают восхитительные стратегические дороги, которые ведут в центр старых кварталов».

Карикатуристы осуждали «манию штукатурных работ» и изображали Османа в виде бобра, вооруженного совком. Не говоря уже о непонятной для многих схеме финансирования работ. Критика касалась и социальной сегрегации, которую усилила модернизация: рабочие были вытеснены на восток, север и в новые, недостаточно оснащенные районы. Однообразие улиц скрывало дисбаланс, поскольку на улицах более бедных восточных округов за красивыми фасадами сохранялись старые дома, в которых уживались вместе мастерские и жилье. Историк Франсуа Лойер называл такие районы villages Potemkine – потемкинскими деревнями.

В мемуарах, написанных много лет спустя, бывший префект так комментировал свое неприятие: «В глазах парижан, которые любят рутину в вещах, но переменчивы, когда дело касается людей, я совершил два больших проступка: в течение семнадцати лет нарушал их повседневные привычки, перевернув Париж вверх дном, и на одно и то же лицо префекта мэрии приходилось смотреть: две непростительные претензии»[52]52
  Eugene Haussmann, Memoires, Paris, V. Havard, 1890–1893 // sur Gallica: Vol. 1 Avant l’Hotel de Ville; vol. 2 Prefecture de la Seine; vol. 3. Grands travaux de Paris.


[Закрыть].

На парламентских выборах в мае 1869 года кандидаты от правительства получили 4,43 миллиона голосов, а оппозиционные республиканцы – 3,35 миллиона голосов. В Париже кандидаты-республиканцы набрали 234 000 голосов против 77 000 за бонапартистских кандидатов и получили восемь из девяти мест парижских депутатов. В то же время Наполеон III все больше болел, страдая от камней в желчном пузыре, ставших позже причиной его смерти в 1873 году, и был озабочен политическим кризисом, который привел к франко-прусской войне. В декабре 1869 года Наполеон III назначил Эмиля Оливье, лидера оппозиции и яростного критика Османа, своим новым премьер-министром.

Наполеон III трижды предлагал Осману войти в правительство в качестве министра внутренних дел, сельского хозяйства и общественных работ, но тот отказывался. Единственный титул, который он согласился бы принять, – титул парижского министра. Незадолго до падения империи, когда префект еще надеялся получить министерский пост, чтобы развивать свои проекты уже в национальном масштабе, он был уволен главой правительства Оливье. 5 января 1870 года Османа отправили в отставку. Восемь месяцев спустя, во время франко-прусской войны, Наполеон III был захвачен немцами, и империя была свергнута.

Как только барон покинул свой пост, несколько столиц и крупных городов Европы обратились к нему за помощью и идеями, включая султана из Константинополя Абдул-Азиза и Бисмарка, желавшего улучшить Берлин. Осман отказался, ограничившись сдержанными советами. Но его технологические наработки быстро скопировали в больших городах, например в Вене, где император Франц Иосиф хотел иметь модернизированную красивую столицу.

После коммуны и пожаров, которые разворошили свежепостроенный Париж, в частности уничтожив Тюильри и парижскую ратушу, неблагодарность преследовала бывшего префекта. Он проработал в городской ратуше без малого 17 лет, но его не пригласили на открытие восстановленного памятника. Бывший префект оставался верен бонапартистскому делу до самой смерти в 1891 году. Впрочем, жил он не в роскоши и богатстве, в которых его обвинял Ферри. Со временем некоторые из его оппонентов, такие как философ и политик Жюль Симон (1814–1896), с запозданием признали, что «его работа была по меньшей мере столь же фантастической, как и его рассказы»[53]53
  Michel Carmona. Haussmann. Paris; Edition Fayard, 2000. P. 576.


[Закрыть].

Преемником был назначен Жан-Шарль Альфан, правая рука Османа, он руководил строительством парков и площадей. Альфан придерживался основных концепций османовского плана. Несмотря на резкую критику Наполеона III и Османа во времена Второй империи, почти все соратники префекта остались на своих местах, а лидеры новой, Третьей, республики продолжили и завершили проекты реконструкции.

Благодаря модернизации Париж впервые приобрел неоспоримый авторитет. То, о чем грезил император, реализовалось. Великие государи того времени приезжали в Париж, чтобы полюбоваться масштабами преобразований и позавидовать. Если Париж сегодня является городом, привлекающим больше всего туристов в мире, Осман и Наполеон III имеют к этому непосредственное отношение, потому что доминирующий образ столицы – это тот, который создали они. А сравнение с городской историей Лондона демонстрирует полезность радикальной модернизации, проведенной в нужное время для обеспечения технического и экономического функционирования крупного мегаполиса.

Преобразования Османа действительно улучшили качество жизни в столице. Исчезли эпидемии, в частности холера (но не туберкулез), улучшилось транспортное сообщение. Новые здания были лучше построены и функционировали лучше старых. Однако эти улучшения касались центра Парижа. Присоединенные округа благоустраивались изредка, оставаясь некомфортными для жителей. Это объясняет радикализм градостроителей ХХ века и рьяное желание изменить окраины столицы.

Вторая империя оставила такой мощный след в городской истории Парижа, что все последующие архитектурные и градостроительные тенденции были вынуждены ссылаться на нее, либо адаптироваться к ней, либо отвергать ее, либо перенимать ее элементы.

«Оси» и авеню, которые так яро критиковали современники префекта, сегодня делают Париж одним из самых «пешеходных» городов мира: почти половина маршрутов в столице осуществляется пешком. Сильно разветвленная с большим количеством узлов и соединений – 210 пересечений на квадратный километр – османовская сеть облегчает перемещения как на короткие, так и на длинные расстояния. Из любой точки Парижа в радиусе 400 метров можно получить доступ к 62 % близлежащих зданий. В период османизации возникает самый парижский глагол – flâner. У него есть два значения: бесцельно и хаотично бродить по городу или магазинам ради удовольствия. Либо бездельничать и тратить время впустую. От глагола образуется и существительное – flâneur. Изначально, фланер – литературный персонаж из Франции XIX века. Тогда слово ассоциировалось с богачами: праздный человек, бездельник, городской исследователь и знаток улиц. Первые попытки описать значение были даны в постреволюционной Франции. Сент-Бёв писал, что фланирование – это «нечто противоположное безделью», Бальзак описывает фланерство как «гастрономию для глаз». Благодаря новым красивым бульварам и авеню фланеры возвращаются на улицы, иногда их называли boulevardier. Туристы со всего мира приезжают в османовский Париж, чтобы бесцельно пофланировать по улицам столицы, любуясь красотой вокруг.

Спустя почти 150 лет модель города, придуманная командой Жоржа-Эжена Османа, обладает набором характеристик, которые помогают соблюсти несколько фундаментальных балансов: между мобильностью на большие и на короткие расстояния, между плотностью и жизнеспособностью, между гибкостью и устойчивостью, между однородностью и разнообразием. Таким образом, сегодняшний Париж – важный источник вдохновения для размышлений и проектирования устойчивого города среди современных архитекторов.

Глава 2. Постосмановский Париж (1870–1895)

Семидесятый и семьдесят первый годы XIX века стали сложными как для жителей Парижа, так и для парижской архитектуры. Это прежде всего тяжелая для французов франко-прусская война, период противостояния Парижской коммуны, а также установление Третьей республики. Бурный и сложный период застал Париж в процессе строительства, начатого префектом Османом.

* * *

В 1870 году Париж уже несколько месяцев был отрезан от мира, находясь в осаде пруссаков. Эта осада была одним из последствий франко-прусской войны 1870 года, в которой Наполеон III столкнулся с прусским королем Вильгельмом I. Французский император объявил войну Пруссии в июле 1870 года, будучи уверенным, что легко одержит победу. Но император, в мечтах о славе и завоеваниях, не представлял, что война будет означать его гибель. Армии Наполеона III потерпели сокрушительное поражение 1 сентября в битве при Седане. Вступив в войну в середине июля 1870 года, имперская Франция потерпела поражение всего шесть недель спустя. Император попал в плен, а прусские войска вторглись во Францию.

«Осада Парижа», Жан-Луи-Эрнест Мейсонье, 1884 год, Музей д'Орсе, Париж

Известие о поражении пришло в Париж 3 сентября. Депутаты срочно собрались в Бурбонском дворце, где располагалось Национальное собрание. Была назначена комиссия для организации обороны Франции. Парижская толпа теснилась у дверей Ассамблеи, требуя низложения императора. Столкнувшись с народным пылом, депутат Жюль Фавр призвал своих коллег и толпу отправиться в парижскую ратушу, чтобы провозгласить Республику.

«Французы! Народ опередил палату, которая колебалась. Чтобы спасти Отечество, находящееся в опасности, оно обратилось к Республике. Он поставил своих представителей не во власть, а под угрозу. Республика разгромила вторжение в 1792 году, Республика была провозглашена. Революция совершается во имя закона, во имя общественного спасения. Граждане, берегите вверенный вам город; завтра вы вместе с армией станете мстителями за Отечество», – так Леон Гамбетта провозгласил Третью республику перед толпой, собравшейся на площади Отель-де-Виль в Париже 4 сентября 1870 года. Декларация, подписанная многочисленными депутатами, включая Араго, Фавра и Гамбетту, провозгласила начало Третьей республики, а также борьбу против прусского захватчика.

Прусская армия быстро набирала силу, и окружение столицы казалось неизбежным. В течение дня 18 сентября осада столицы почти закончилась. Средства связи с остальной частью страны отрезаны. Существовало только два способа отправки и получения новостей: почтовые голуби, осторожно доставленные в Париж в начале сентября, и надувные шары. Девятнадцатого сентября город был официально окружен. В своем энтузиазме защитить столицу парижане спонтанно начали возводить баррикады. Но без должной организации их усилия были контрпродуктивными. Все это происходило в уже красивом, но незаконченном Османом Париже, со строительными лесами вдоль бульваров и котлованами.

«Париж теперь представлял собой огромную казарму. Униформа заполнила улицы и бульвары. Каждый гражданин хотел вступить в Национальную гвардию, каждый добросовестно носил форму», – описывал столицу писатель Анри Вердье. Чтобы ускорить капитуляцию Франции, прусские войска решили бомбардировать столицу в начале января 1871 года. Пятого января первые бомбы приземлились в Париже. «С первого дня несколько сотен снарядов пересекли ограждение и разлетелись по Валь-де-Гранс, кладбищу Монпарнас, Шоссе дю Мэн, улице Дагер и Деламбр и т. д», – пишет Вердье. Пруссаки выпустили по городу около 12 000 снарядов в течение 23 ночей, пытаясь сломить моральный дух парижан. Взрывы действительно наносят не только материальный, но и психологический ущерб[54]54
  Mémorial du siège de Paris / par J. d’Arsac Arsac, Joanni d’ (1836–1891). 1871.


[Закрыть]. Истощенные из-за голода парижане видят, как гибнут дети, женщины и старики от неизбирательных бомб пруссаков.

Прусские артиллеристы нацелили свои орудия под максимально возможными углами и увеличили заряды, чтобы добиться невиданной дальности стрельбы. Несмотря на это, хотя снаряды достигли моста Нотр-Дам и острова Сен-Луи, ни один из них не попал на правый берег Парижа[55]55
  Horne Alistair (2002) [1965]. The Fall of Paris: The Siege and the Commune 1870–71 (repr. Pan ed.). London: Macmillan.


[Закрыть]. До 20 000 беженцев покинули левый берег, создав дополнительную нагрузку на и без того перегруженные продовольствием районы правого берега. Купола Пантеона и Дворца инвалидов были частыми целями артиллеристов, и в результате особенно пострадали окрестности этих зданий, в V, VII и XIV округах. Около 400 человек погибли или были ранены в результате бомбардировки. Революционер Шарль Делеклюз заявил: «Французы 1870 года – сыновья тех галлов, для которых сражения были праздниками». При этом уровень разрушений не соответствовал тому, на который рассчитывали пруссаки. Снаряды часто не причиняли особого вреда зданиям, в которые попадали, а многие бомбы падали на открытых пространствах вдали от людей[56]56
  Howard, Michael (2001). The Franco Prussian War. New York: Routledge.


[Закрыть]. Английский наблюдатель Эдвин Чайлд писал, что «все больше убеждался в невозможности эффективной бомбардировки Парижа, поскольку дома построены из таких прочных каменных блоков, что их можно разрушить только по частям. Одна бомба просто сдвигает один камень, несмотря на их огромный вес»[57]57
  Horne Alistair (2002) [1965]. The Fall of Paris: The Siege and the Commune 1870–71 (repr. Pan ed.). London: Macmillan.


[Закрыть].

После пяти месяцев ожесточенного сопротивления пришлось признать, что французская армия не смогла победить противника. Было необходимо прекратить огонь. Проявив мужество, стойкость и упорство, народ почувствовал себя преданным своим правительством, которое заключило перемирие с врагом. Конец войны имеет тем более горький привкус, что позволил образовать Германскую империю, провозглашенную 18 января в Зеркальном зале Версальского дворца, являвшегося символом величия Франции. Позор, который пережили парижане, послужил питательной средой для их восстания во время коммуны в марте 1871 года.

И хотя Парижская коммуна длилась всего девять недель, с марта по май 1871 года, она стала ключевым моментом в истории французского рабочего и социалистического движения. Выступая за социал-демократию, парижские повстанцы, в основном из северных, недавно присоединенных округов, подняли восстание против зарождающейся Третьей республики после трехкратного разочарования: военного поражения от Пруссии, приведшего к концу Второй империи, последующей осады Парижа и провозглашения новой республики во главе с Адольфом Тьером и «пацифистским» правым крылом политического спектра той эпохи.

18 марта 1871 года на холме Монмартр жители столицы, мужчины, женщины, старики и даже дети, собрались, чтобы перекрыть дорогу. Офицеры приказали открыть огонь, но солдаты отказались и перешли на сторону парижан. Были возведены баррикады, а генералы Леконт и Клеман-Томас были убиты. Тьер и все органы власти бежали из Парижа в Версаль, а Центральный комитет Национальной гвардии разместился в гостинице «Вильнёв». Сами того не желая, революционеры оказались хозяевами столицы и ее двухмиллионного населения. Они организовали выборы 26 марта. Ультралевые получили большинство, и избранные рабочие, ремесленники, журналисты, юристы, врачи и художники сформировали совет из 79 членов. Его и назвали «Коммуной» в память о коммуне, свергнувшей короля Людовика XVI в 1792 году. Как символ восстания, красный флаг развевался повсюду в городе.

Сторонники Парижской коммуны, «коммунары», или «федераты»[58]58
  «Сommunards», или «fédérés».


[Закрыть], реквизировали производственные цеха, чтобы рабочие могли сами управлять ими. Церкви стали местом проведения дискуссионных клубов, где мужчины и женщины могли высказаться. Социальная деятельность коммуны была смелой: она провозгласила отделение церкви от государства; бесплатное, светское и обязательное образование для мальчиков и девочек; свободное правосудие; выборность судей и высших государственных служащих и отмену всех юридических различий между законнорожденными детьми и рожденными вне брака.

Рисунок Эдуарда Мане, свидетеля Парижской коммуны, 1871 год, Чикагский институт искусств

Едва оправившись от пруссаков, баррикад и смены власти, парижане подверглись второй осаде, на этот раз правительственной армии. Под командованием маршала Мак-Магона (1808–1893) 130 000 солдат выстроились у ворот Парижа в апреле. Коммунары терпели поражение за поражением. 21 мая 1871 года версальцы вошли в столицу. Они находились в численном превосходстве и противостояли всего лишь нескольким десяткам тысяч федералов. Так началась «кровавая неделя».

Об этом до сих пор напоминает историческое «граффити» в церкви Сен-Поль-Сен-Луи, церкви 1627–1641 годов постройки и символе Марэ. Разграбленная во время беспорядков, позже она стала «Храмом разума» у коммунаров. Если присмотреться к одному из каменных столбов, можно разглядеть надпись: «Republique francaise ou la mort». Революционный клич «Французская республика или смерть» восходит к Парижской коммуне. Вероятно, во время «кровавой недели», когда версальские войска покорили повстанцев, был и составлен лозунг. Несмотря на усилия работников церкви, нечестивое граффити не удалось стереть: чем больше трешь, тем четче она становится, еще больше отслаивая пористый камень. Даже применение в 2005 году химического очистителя не смогло очистить колонну. В результате в панике оставленный лозунг является сейчас самым старым граффити в городе и удивительной достопримечательностью.

Забаррикадированные улицы в Париже, май 1871 года

Через три дня западная половина столицы оказалась в руках правительственной армии. Восток сопротивлялся дольше, но поражение казалось неизбежным. Париж в огне и кровопролитии: несколько памятников стали жертвами крупных пожаров, таких как дворец Тюильри, который никогда не будет восстановлен, здание суда и парижская мэрия – Отель-де-Виль.

Вторая империя сделала Тюильри, где сейчас находится всем известный музей Лувр, императорской резиденцией. Возвращается старый этикет (оруженосцы, камергеры, префекты дворца), пиры и церемонии придавали дворцу непревзойденный блеск. 29 января 1853 года здесь состоялась свадьба Наполеона III и Эжени де Монтихо, ставшей императрицей Евгенией. Император завершил, как говорят, «Великий замысел», или le Grand Dessein, которого желал еще король Генрих IV и который преследовал Наполеон, перенеся Тюильри в Лувр. Здания и переулки, которые все еще отделяли площадь Карусель от квадратного двора Лувра, были разрушены. По обеим сторонам созданного пространства, получившего название Двор Наполеона III, архитекторы Висконти, а затем Лефюэль возвели новые здания. 14 августа 1857 года Наполеон III торжественно открыл «Новый Лувр», объединенный с дворцом Тюильри. Таким образом, с 1857 по 1871 год дворец Тюильри и дворец Лувр впервые образовали единое целое, «императорский город» в самом сердце Парижа, самый большой и один из самых величественных дворцов в Европе. Все как того желал Генрих IV.

Скандальное граффити в церкви Сен-Поль-Сен-Луи

Став хозяевами в городе, коммунары превратили Тюильри в место для фестивалей и концертов. «Коммунарские концерты» проходили в салоне де Марешо. В них принимала участие актриса Мари Леонид Шарвен, известная под псевдонимом Агар (1832–1891). 20 июля 1870 года, на следующий день после того, как Франция объявила войну Пруссии, во время спектакля «Влюбленный лев» Франсуа Понсара публика потребовала исполнения от актеров «Марсельезы». Шарвен вышла на сцену и исполнила гимн. С тех пор она пела его после каждого спектакля, вплоть до закрытия театра в сентябре 1870 года. Став одним из символов патриотизма, она сочувствовала коммуне и выступала с революционными стихами Гюго. 10 мая 1871 года был организован художественный вечер в пользу раненых Национальной гвардии. Восемнадцатого числа состоялись три последовательных концерта, собравшие огромные толпы.

Разрушенный Лувр, фотографии Ипполита Бланкара, сделанные в конце мая 1871 года

22 и 23 мая 1871 года, на следующие дни после вторжения правительственной армии, коммунары окропили стены и полы дворца керосином. Вечером они подожгли Тюильри. Дворец горел три дня, огонь расплавил бронзу и превратил мрамор в пыль. Однако музей Лувр, входивший в императорский комплекс, был спасен благодаря упрямству Анри Барбе де Жуи прежде всего, благодаря вмешательству командира охотников Марсиана де Бернарди де Сигуайера[59]59
  Photographie du commandant Martian de Bernardy de Sigoyer: document // Site Gallica.


[Закрыть], который попросил своих людей сделать все, дабы не допустить, чтобы пламя перекинулось на другие здания, расположенные к востоку от билетных касс Лувра и их драгоценных коллекций. Тем самым они спасли великий музей.

После финальной битвы 27 мая 1871 года у знаменитого кладбища в XX округе Пер-Лашез, у кладбищенской стены, 147 федератов были расстреляны. На следующий день упала последняя баррикада. Так закончилась Парижская коммуна, восстание, длившееся 72 дня, с 18 марта по 28 мая 1871 года. Гордый своей победой Мак-Магон провозгласил: «Париж освобожден. Порядок, работа и безопасность возродятся». В августе 1871 года Адольф Тьер был избран президентом Третьей республики.

Итоги Парижской коммуны ужасны: 20 000 жертв, 38 000 арестов и несколько тысяч преступников и сосланных в тюрьмы самой дальней от метрополии колонии – Новой Каледонии. Только через десять лет, в 1880 году, были приняты законы об амнистии и возвращении ссыльных и депортированных. Парижская коммуна до сих пор будоражит умы людей. Для левых это основополагающий миф, социалисты считают его первым революционным проявлением рабочего класса. Она сохранилась в воспоминаниях с песнями: с «Интернационалом», самой известной из революционных песен, слова которой были написаны поэтом-коммунаром Эженом Потье, или «Время вишен», чей автор, Жан-Батист Клеман, сражался во время «кровавой недели».

Постосмановский период ознаменован одновременно продолжением работ, начатых бароном Османом, и восстановлением разрушений в пертурбационный период окончания Второй республики.

С 1872 года было подано много прошений и просьб о восстановлении дворца Тюильри целиком или большей его части. На самом деле здание было ремонтопригодно, так как полностью сгорели только полы, крыша и отделка. Были созданы парламентские комиссии. Сенаторская комиссия в 1876 году всячески поддерживала идею восстановления руин. Известный нам барон Осман, один из архитекторов нового Лувра Лефюэль и один из родоначальников реставрации архитектор Виолле-ле-Дюк предлагают проекты по спасению руин и восстановлению нового дворца. Основное предложение состоит в восстановлении только центральной, изолированной части Тюильри, включающей Павильон де л’Орлож или павильон часов, два крыла и два павильона Театра и де Бюллан, таким образом, Маленькая Галерея и Галерея Машин остаются снесенными.

Интересный момент, что до начала восстановительных работ многие спасенные от пожара элементы дворца были распроданы и отправлены в разные уголки мира. Например, сорок различных архитектурных фрагментов были приобретены Леоном Карвалью для садов виллы Магали в Сен-Рафаэле. Другие осколки установили на фасад дома Эмиля Распая в городе Аркей, некоторые отправились в замок Варакс в Марсийи-д’Азерг. Ворота внутреннего двора Карусели теперь украшали вход в семейный замок Эстерхази. Скульптуры и колонны были расставлены в садах собственности модельера Шарля Фредерика Уорта в Сюрене. Викторьен Сарду приобрел одну луврскую колонну для своего парка в Марли. Колонны и фрагменты стен из дворца Тюильри были отправлены в Германию, на остров Шваненвердер, недалеко от Берлина. В Италии некоторые остатки украсили виллу Гарнье в Бордигере. Еще более экзотично, в столице Эквадора Кито, балюстрады президентского дворца на площади Гранде ранее также принадлежали фасадам Тюильри. Остатки, купленные французским государством, были разбросаны между несколькими местами, включая Школу изящных искусств, сад Тюильри и сады Трокадеро. Так что, гуляя по Парижу, иногда можно заметить классические элементы на стенах или в парках, вполне вероятно, они принадлежали дворцу до пожара.

Остатки фронтона дворца Тюильри в сквере Жоржа Каина в III округе в районе Марэ

Проект был подорван смертями всех трех экспертов по восстановлению: Виолле-ле-Дюка в 1879 году, а затем уходом архитекторов Леонса Рейно и Гектора Лефюэля в 1880 году. Новый архитектор, ответственный за это место, Шарль Гарнье, автор парижской Оперы, наоборот, был противником реставрации. В мае 1881 года он упоминает в своем отчете о трудностях перестройки дворца. Руины, слишком долго подвергавшиеся непогоде, уже были непригодны для восстановления. Он предложил отстроить полностью новое здание. Но в результате правительственных споров и игр власти приняли решение о сносе разрушенных коммунарами галерей. Гарнье назначили ответственным за приведение в порядок пострадавших от пожара частей. В 1883 году Лувр становится таким, каким мы знаем его сейчас, – с прекрасной открытой перспективой от главного здания с часами через арку Карусель из розового мрамора до Триумфальной арки на Елисейских полях.

Одним из главных памятников послевоенного периода стала базилика Сакре-Кер, белоснежная церковь, воспаряющая над холмом Монмартра и привлекающая толпы туристов сегодня. В день провозглашения Третьей республики епископ Нантской епархии Феликс Фурнье (1803–1877) обратился к своим священникам, объяснив поражение Франции во франко-прусской войне божественной карой после столетия морального упадка, последовавшего за революцией 1789 года. Вероятно, именно это письмо вдохновило филантропа Александра Легентиля (1821–1889) на обет, который он дал в декабре того же года перед своим духовником в часовне Коллеж Сен-Жозеф в Пуатье. Урна на колонне в задней части крипты Сакре-Кер напоминает о том, что этот обет лежал в основе строительства базилики на Монмартре. Александр Легентиль поклялся построить церковь, посвященную Сердцу Христа, в знак покаяния за совершенные неверности и грехи, поскольку для него несчастья Франции проистекали из духовных, а не политических причин.