Текст книги "Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+"

– Мы долго кататься-то будем? – не оборачиваясь, прогундосил Хворь. – А то я ещё и не хапанул… – подразумевалось чифиря.

Я тронул его за плечо и подал коньяк.

– О, благодарствую!.. – он даже и приложиться не успел. – Смотри, смотри! Никак Снайпер!.. Обкуренный в дымину!

Впереди показалась раскачивающаяся долговязая фигура, шагающая к трассе. В цветной рубахе навыпуск, в синих джинсах и босиком.

14

Петтинг

Пе́ттинг (англ. petting) – форма сексуальной активности, предполагающая получение удовлетворения партнёров путём возбуждения эрогенных зон без непосредственного контакта гениталий. Содержание петтинга составляют поцелуи, объятия, поглаживания, взаимное трение гениталий и так далее. Петтинг можно рассматривать как активность, занимающую промежуточное положение между мастурбацией и половым актом.

Первоначально петтинг был особенно распространён в тех странах, где в силу моральных требований и обычаев высоко ценилась анатомическая девственность женщины ^[уточнить^]. И наоборот, там, где общество терпимо относилось к добрачной половой жизни, петтинг был распространён в меньшей степени. Помимо сохранения девственности женщины до вступления в брак, к петтингу прибегают

также в целях предохранения от беременности, профилактики венерических заболеваний, для обогащения и разнообразия половой жизни, для восстановления

половой активности при её нарушении (рекреационная функция).

В зависимости от желания партнёров, петтинг может быть поверхностным или глубоким.

При поверхностном петтинге воздействию подвергаются те эрогенные зоны, которые не прикрываются одеждой в повседневной жизни (лицо, шея, руки и т. д.).

При глубоком петтинге воздействие осуществляется и на те эрогенные зоны, которые обычно прикрыты одеждой, этот вид может рассматриваться как разновидность взаимной мастурбации.

Некоторые источники также относят к глубокому петтингу оральный секс. Форма петтинга, при которой партнёры ограничиваются ласками верхней части тела (головы, шеи, плеч, груди, сосков) иногда называется «неккинг» (англ. neck – шея).

Петтинг может являться самостоятельной формой сексуальной активности (в основном у молодёжи) или быть частью прелюдии к половому акту.

Некоторые животные в процессе игры производят действия (трутся друг о друга различными частями тела), которые можно рассматривать как петтинг.

ВИКИПЕДИЯ

Вечереет. На бирюзовом небе, отражённом в озере, уже зажглась первая звезда. Берёзовая роща на другом берегу на какой-то момент засияла золотом заходящего солнца. И погасла, погружаясь в лиловые майские сумерки, как, впрочем, и всё вокруг. С другой стороны засветилась неоновая вывеска на Вокзале, запестрело кое-где в городе. По мере разгорания костра на крыше и всё вокруг темнело, обозначая лишь согретые пламенем лица. Люди погрузились в совсем не печальную, скорее уж радостную задумчивость. Все держали перед собой стаканчики с вином и какие-то мелкие закуски, кто-то подогревал ломтики колбасы, нанизанные на какие-то щепки, у пламени. Оператор Гурам налаживает телекамеру на штативе.

Лохматый, сильно забородевший и беззубый бомж поднимается с места с ноутбуком в руках.

– Дамы и господа! В сложившихся обстоятельствах нам бы всем Богу молиться, в которого мы как-то не очень-то и веруем… Слабее, чем хотелось бы! А хочется высказаться, вывернуть, так сказать, душу. Не перед коллективом, нет! Перед кем-то верховным… Простите, генерал! Но я нашёл для себя фигуру повыше. Короче, послушайте, пожалуйста! Меня зовут Марсон. – Он открывает ноутбук и читает:

Москва, Кремль.

Господин Президент!

Уже не однажды обращался я к Вам за справедливостью, и на этот раз, конечно же, получу стандартное: «Ваше заявление переправлено…» А я уже и не жду никакого ответа, я ставлю Вас в известность.

Как и миллионы таких же якобы граждан, мы оказались в безвыходном положении. В основном благодаря Вашей спортивной политике. Я и сам бывший профессиональный спортсмен и тренер. Но ушёл из спорта исключительно по идейным соображениям, вернее, прозрев. Возможно, и у Вас было что-то похожее, иначе, откуда «год культуры», «год литературы»?.. Или это тоже политический жест, вроде Вашего «мочить в сортире»?

Мы живём в стране победившего хамства. И Вы ей руководите. И сделали немало для окончательной победы этого гадства. «Кто смел, тот и съел», «кто первый встал, того и тапочки», «в большой семье забралом не щёлкают» – это всё философия спорта. И это антикультура, как, впрочем, и процветающая ныне попса, не просто фальсификат, а полная её противоположность, её главный враг. «У кого больше прав, тот и прав» – говорят у нас. А прав больше у того, кто сильней, быстрей и ловчей. А также у того, богаче и того, у кого выше положение. И разве не Вы прививали у нас эти дарвинистские законы выживания? И Вы ещё удивляетесь хамству наших за границей? На дорогах и в политике? В правоохранительных органах и медицине? Да везде, куда ни плюнь, попадёшь в хама. И это Ваша спортивная политика в педагогике делает из наших детей и внуков моральных уродов. А мы не хотим, чтоб они, как Вы, шли к своим вершинам по головам, с помощью болевых и удушающих приёмов.

Кто мы? Мы те, кого более всех презирают в обществе, созданном Вами. Мы его отбросы, ничего не достигшие, ничего не укравшие и не желающие горбатиться на процветание таких как Вы. Мы русские бомжи. Мы сами и наши судьбы есть главное обвинение Вам, господин Президент, чемпион среди лицемеров. Это Вы и Ваши сподручные пытаются уничтожить нас с помощью контрафактного алкоголя, просроченных продуктов и продажной медицины. Это в Ваших государственных программах нет ни единой строчки для помощи нам. Вы помогаете тем, кто побогаче. И это тоже из спортивной философии хамства. Вы презираете слабых и уважаете сильных. Мы же слабее слабых, мы вообще никто в Вашей стране, для Вас нас просто нет. Но мы существуем, и нас, не смотря на повальную смертность, становится всё больше.

Мы и не хотели заявлять о себе, но Ваши бывшие сослуживцы напали на нас и наших гостей…

Говорят, они граждане чужих стран. Ну а мы? Мы совсем никто, граждане улиц Северная и Мира. А в Вашей стране у нас нет никаких прав. Если мы умираем, к нам не едет Скорая, если нас убивают, никто не ищет наших убийц, Ваши правоохранительные органы к нам относятся как к дерьму собачьему. И мы не просто шлём Вам это письмо, мы, люди без работы, жилья и документов, обосновываемся на крыше здания администрации. Или в подвале. Ваши будут стараться нас выкурить. Но нас придётся убивать. У Вас для этого созданы огромные возможности! Флаг Вам в руки и барабан на шею! Единственное, что у нас осталось под Вашим чутким руководством, это дыхание жизни, ослабленной вредными привычками. Заберите её, может Вам станет лучше.

В прошлом году у меня сгорел дом со всем имуществом и документами, сам получил травму и потерял работу. С реструктуризированным, а значит выросшим втрое долгом по кредиту. Тем не менее, на случайных заработках без официального оформления (а именно так у нас и кормится значительная часть населения!) я ещё не пропустил ни одного платежа. Это не похвальба, имейте в виду, это подтверждение моей верности принципам.

Я уже никого не боюсь, живу в брошенном доме №58 по улице Мира, г. Бологое. Мне пятьдесят восемь лет и до пенсии скорей всего уже не дожить. А если и доживу, то в тюрьме. Где и родился благодаря чиновничеству. Но суть не в том. Производство, на котором я зарабатываю неквалифицированным трудом свои четыреста рублей в день, как и другие производства, полагаю, всей провинции, стремятся отнюдь не к соблюдению техники безопасности рабочих. Я не раз видел, как калечатся люди, оставаясь без куска хлеба. И знаете ли Вы, Президент, едри вашу за ногу, что большинство трудящихся у нас, трудятся неофициально? Индивидуальный предприниматель один, а горбатится на него человек сто. У которых он при приёме на работу даже и паспорта не спросит! Вы мужик грамотный и лучше моего знаете, что за это полагается на Западе.

Будучи печником шестого разряда, я умею не только возводить, но и конструировать любые бытовые и промышленные печи, любого назначения. Год простоял в Службе Занятости безработным, получая на хлеб без масла и чай без сахара. Это в городе, где две трети населения (не считая деревень района) отапливается дилетантски сложенными очагами! В своё время у меня даже был разработан Проект изготовления очень дешёвых печей (не из дорогого кирпича) для малообеспеченных нуждающихся. Но благодаря Вашим коллегам, это так и осталось прожектом. В нашей стране выгодно только торговать, но никак не производить.

Ваши коллеги также, по сути, убили мою маму, ветерана Великой Отечественной, не поздравив её вовремя с шестидесятилетием Победы. После этого оскорбления она так и не сумела встать с постели, Царствие ей Небесное! И не оплатили её похороны, не смотря на Ваши громкие заявления.

Короче, в данный момент я, по сути, бомж, устал бегать от кредиторов и коллекторов, и вообще устал жить. Мне уже терять нечего, как и всем или почти всем, кто тут, рядом со мной… И, поверьте, у меня ещё хватит сил, чтобы нагадить в вентиляционную шахту…

Из-за своей камеры выходит похожий на Сталина Гурам, он сильно жестикулирует:

– Ну, это ты зря, дорогой Марсон!.. Я имею в виду, зря катишь бочку на Президента! Ты что, ящик не смотришь?! Он и со взяточничеством борется! И культуру налаживает! Пенсии прибавляет, в конце концов! Мировой парень!

Бомжара беззубо ухмыляется:

– Ну, так то по ящику! Извини, не знаю, как тебя зовут…

– Гурам Валерьянович!

– Извини, Гурам Валерьянович, ты давно в Бологое?

– Ну, с неделю будет…

– Вот так! Ты и не знаешь, что тут у нас деется! Подругу мою подростки запинали до смерти, а менты и дела не завели! У неё, дескать, был неправильный образ жизни! А приятель руку сломал на пилораме!.. Его в поликлинике и в приёмном покое вообще принять отказались! Потому что у него нет паспорта и бумаженции страховой! Я ему шину накладывал!

– И при чём тут Президент?!

– Если нет порядка, спрашивают с руководителя, согласись!

Поднимается Зинаида со сверкающим в брови пирсингом:

– Господа, мне кажется, вы что-то перепутали! Мы собрались тут для проведения ритуала! Фэньки-пэнньки, или как его там!.. Мы и так воскрешения не сняли!..

Марьяна с осунувшимся, посеревшим лицом говорит негромко, но её все слышат:

– Прошу меня простить, истрачено слишком много энергии… Мне надо немного восстановиться… Ешьте, пейте в меру, говорите!.. Не часто нам выпадает возможность посидеть у костра под звёздами!.. Артём Митрофанович, к вам просьба. Позвольте людям ходить в туалет через люк, а то ведь не пускают! Не в вентиляцию же нам всем гадить!..

Генерал, сидящий на складном армейском стульчике, встряхивается как от дрёмы:

– Да-да! Конечно! – ординарцу, присевшему рядом. – Распорядись там! – тот уходит.

Журналистка и не думает угомониться:

– Тогда может, кто объяснит мне, что это за разговоры о вечной молодости? Или это так, дешёвый трёп?

Вскакивают одновременно Махрова Людмила и Анук, первой успевает заговорить Людмила:

– У нас есть обоснованные данные о целительном сексе с Александром Евгеньевичем, но о вечной жизни… Может Зрец пояснит? Он от неё отказался…

Все оборачиваются к Зрецу, жарящему сардельку на прутике. Он улыбается.

– Ну да, Марьяна смогла убедить меня, да и не только меня, в существовании вечных среди нас. Хотя они стараются жить всё ж в уединении, в горах на Тибете или на каком-то острове… Котяра, извини, братан, Николай Иванович вместе со мной немало сил потратили, чтоб найти в безбрежной России Александра Евгеньевича, Санька Каратиста! Он, как оказалось, чуть ли не единственный носитель этой заразы, я имею в виду вечность.

Гурам опять выбегает из-за камеры:

– Ты что это, серьёзно? Нет, и не может быть вечной жизни! Я не верю! Это просто невозможно!

Зрец усмехается, показывет на Рембо, открывающего в тот момент бутылку.

– А ну-ка, уважаемый, попробуй снять этого парня на своей аппаратуре! Ну?

Седовласый оператор с недовольным видом возвращается за камеру.

И тут же выглядывает из-за неё раз за разом, бормоча:

– Нет!.. Ничего не пойму!.. Куда он девается?!

Зрец улыбается.

– Да его не видит ни один электронный прибор! А в стрессовой ситуации он и для глаз становится невидимкой! – обращается к окружающим. – Вот, у кого есть мобильники, попробуйте его сфоткать! Чёрта с два у вас получится!

Анук, которая уже попыталась снять Рембо на мобильник, поджимает губы:

– Ну и какое это имеет отношение к вечной жизни?

– Самое прямое. Рембо! Сходи пописать!

Тубик изумлён:

– Да я не хочу!

Покряхтывая, поднимается Марьяна:

– Пойдём, Спиря, проводи меня!

Рэмбо подбегает к ней, берёт под локоть, не выпуская бутылку из рук. Все напряжённо следят, как они скрываются за дверью будки.

И тут же оборачиваются к Зрецу. Тот ухмыляется:

– Все мы, жившие в бараке номер восемь, не раз видели, как его приятели не раз его резали. Даже горло сонному перерезали! Однако, как видите, на нём ни единого шрама! Кроме тех, что получил при жизни.

Анук прижимает телефон к щеке, задумываясь.

– Вы хотите сказать…

Спиридон Олегович Рукавишников умер в девяносто четвертом. И похоронен за счёт государства, как бездомный. Вот, Каратист свидетель!

Генерал раздражённо закуривает. Санёк, обнимающий Валентину, важно кивает:

– Барак с месяц гудел, поминая! А потом он вернулся в свою коморку. Мы при нём стараемся не говорить…

Юная блондинка, подопечная Капы, поднимает руку, как на уроке.

– Можно мне сказать? Я давно догадалась, что он вампир! Знаете, как меня в полиции мучили, допытываясь, кто парней убивает! Рэмбо из них всю кровь выпивает! Вот!

– Я так не думаю. Хотя – всё может быть…

Людмила также вскидывает руку.

– Ну а ты? А вы, Александр Евгеньевич? Вы тоже уже умирали? Я что-то никак не пойму!

– Можно сказать и так. Причём не раз. Просто меня похоронить не успевали! – смеётся.

Гурам опять выбегает из-за камеры.

– Сумасшедший дом какой-то! Вы что, верите, что похороненный покойник ходит рядом со мной, пьёт водку и хулиганит?! Бред сивой кобылы!

Зинаида усмехается:

– Совсем недавно ты не верил и в зомби! И до сих пор, хотя и видел своими глазами, не веришь в чудесное воскрешение двух молодых людей! И тот, третий покойник ведь тоже ходил! Все это видели! И, вот, люди из Америки, Китая и Израиля приехали, чтоб изучить дар Нерозникова! Правильно сказал наш информатор, в Огрызково творятся странные вещи! – усаживается на место.

Людмила продолжает:

– Ну а вот вы, Зрец, простите, не знаю, как вас по имени-отчеству. Как я поняла, вы сознательно отказались от феномена Александра Евгеньевича, который вам предлагала Марьяна, верно?

– Я отказался от вечной жизни и молодости в теле.

– Почему?? – одновременно воскликнули сразу несколько женщин.

– Поначалу я тоже загорелся этой идеей… Но со временем понял, что прекрасно лишь преходящее, временное… Мы наслаждаемся весной, понимая, что и она скоро кончится, будет жаркое лето, дождливая осень и суровая зима. Лишь потому и наслаждаемся! Получаем или стремимся получить максимум от каждого мгновения жизни, зная, что придёт и болезненная старость, тоже, впрочем, не лишённая своей прелести, и закономерный конец. А будь весна вечной, мы перестали бы ей радоваться! Вот почему я отказался.

Под звёздным вечным небом вокруг костра на крыше дома воцарилось задумчивое молчание. Возможно, каждый решал для себя, как бы он поступил, будь у него такая возможность. Многие вздыхали, пили вино и вглядывались в огонь. Лишь генерал, не меняясь в лице, бросает туда окурок и закуривает новую сигарету.

И американка Махрова, уже присевшая было, снова на ногах:

– Скажите ещё, значит ли это, что Александра нельзя убить?

– Нельзя убить?.. Не думаю. Хотя он и быстро восстанавливается после травм и болезней, некоторые из вас тому свидетели, повреждения не совместимые с жизнью ведут к логическому концу. Марьяна рассказывала мне, как жутко казнили её сестру, обладавшую силой бессмертия… Она перед кончиной поведала сестре о Каратисте. Эта зараза передаётся половым путём от мужчины к женщине и наоборот. Но только при особых условиях. Которые Мари и постаралась создать сегодня.

Журналистка Зинаида на своём коньке:

– А вы не могли бы с нами поделиться историей той казни?

– То был самосуд советских колхозниц над, как они думали, злой колдуньей, совращающей их мужей. Они ворвались ночью, вытащили её в ночной рубашке прямо из пастели, приволокли в лес, привязали к дубу и, обложив сушняком, сожгли. Мари всё это видела. Её не тронули как ребёнка… Хотя она просто жила в том обличье. Тут надо пояснить, что яги легко меняют внешний образ.

– Мы заметили. Следующий мой вопрос будет к Александру. Александр Евгеньевич, расскажите нам о себе, пожалуйста! Вас, вон, Каратистом называют, вы занимались единоборствами?

Санёк усмехается:

Ну, вроде того… – допивает остатки вина и оборачивается назад к столику. – Будьте добры, плесните чего покрепче! Вино это уже из ушей льётся! – ему наливают водки и подают вместе с бутербродом, он выпивает. – Ну вот, другое дело! А о себе… Что сказать? Родился и вырос в Эстонии. Когда мне было пять лет, у меня нашли затемнение на лёгких. Ну и рости я перестал. Как-то там меня вроде и лечили, врачи же посоветовали маме с отцом увлечь меня спортом. Что они и сделали. Отвели меня в секцию борьбы. Она была ближе к дому. Я был маленький, меня, естественно, часто обижали. А тренер, Юри Ялак, чемпион Союза, смог убедить меня, что интенсивные тренировки ведут к физическому могуществу. У меня это доходило до фанатизма – с тренировками по три раза в день! Разумеется, я часто перетренировывался, болел… Читал юношеские романы… Мечтал стать чемпионом. Но так и не стал. В Универ меня затащили, как подающего надежды в спорте. И там я, в общем-то, и не учился, а выступал на соревнованиях. Вот и всё. Получил травму, бросил всё и уехал в Бологое… По дороге у меня украли документы. Я и поселился в бомжацком раю, в Огрызково. А тут, вот, все эти события. Вот и вся моя жизнь. Интересного мало! А каратэ? А-а! В Универе была секция контактного боя. Меня тогда привлекло. Там я травму и получил.

– Спасибо. И ещё мы все сегодня видели чудесные способности Капиталины. Где она? Хотелось бы…

– Оставьте вы её! – Санёк хмурится. – Не любит она такой публичности.

– Тогда может, вы знаете, откуда в ней это?

– Что именно?

– Ей безоговорочно подчиняются. Я не знаю, что это: суггестия, гипноз какой-то… Делают всё, что она скажет! Откуда в ней этот дар? От рожденья?

– Нет. Но вам лучше спросить Зреца.

– Зрец?

Зрец поправляет свои длинные волосы, отхлебывает вина, вздыхает.

– Нет, конечно, она вам ничего не скажет. И, надеюсь, извинит меня за это выступление. Капитолина никогда не была святошей, как бы поприличней выразиться, торговала телом. Как, впрочем, и считающие себя благопристойными работники заводов и фабрик. Те тоже торгуют работой мышц, оставляя мозги дома. Так вот, к сорока она, как говорится, вышла в тираж. Пришлось искать опору в жизни. Ей оказался лишь внушающий видимость надёжности жулик. Он вытряс из Капы всё и исчез. А её начали прессовать менты. Искали исчезнувшего. Однажды в подпитии два лейтенанта заперли её в багажнике авто, стоящего в гараже, и забыли. Нашли только через четыре дня. В состоянии клинической смерти. В медицине оба разбирались плохо и обращаться к кому-то не захотели. Попытались влить в неё воды, но она не подала признаков жизни. Они отвезли тело на какую-то стройплощадку с вырытой под фундамент канавой, бросили туда и присыпали землёй. Под землёй Капитолина пришла в себя, как-то выкарабкалась и сбежала из большого города в Бологое. Способность управлять чужой волей в ней обнаружила Марьяна. Сразу должен заявить, что девчонками своими она не управляет, они сами прибегают к ней в поисках убежища от ментов, педагогов и родителей. Вот такие пироги.

Неожиданно поднимается сидевший до того почти неподвижно генерал.

– Ну, всё, господа сказочники! Мне уже надоело слушать ваши фантазии! Для этого вы, что ли, захватили крышу Администрации?! И где там эта ваша ведьма? Понос у неё, что ли? Или запор?

К нему обращается Зрец, с улыбкой разводя руки и склоняя голову набок:

– И вы даже не хотите узнать, как мы выпытали сверхсекретную информацию из ваших подчинённых?

Генерал напрягается лишь на мгновение, вздыхает и тоже с улыбкой опускается на свой походный стульчик.

– Да. Об этом я, пожалуй, послушал бы.

– А о том, как я получил её от вас?

– Ты от меня ничего не получал, парень!

– Действительно! – несколько театрально жестикулируя, Зрец подходит ближе к камере. – Откуда мне знать, как вы почти три года создавали в Москве шпионскую организацию?! По всем правилам конспиративной науки! Завербовали даже двух туристов из Штатов! Представив их потом ЦРУшниками. Помните Джона и Кэри? А тайник в виде булыжника? С японским записывающим устройством. Куда можно было с мобильника скидывать информацию. Ловко, что сказать! Правда, вам потом пришлось Федю убить. Лично. Обрубить единственную ниточку, так сказать…

– Генерал, бледнея, вскакивает.

– Хватит! Чего вы хотите?

– Хватит? А я уж хотел озвучить имена и даты…

– Ага! Теперь я понимаю, зачем вы меня сюда затащили!

– Я не сказал самого главного. За раскрытие вами той шпионской сети вы и удостоены звания генерала. Лихо провёрнуто!

Генерал машет руками, беззвучно раскрывая рот. Зрец улыбается, указывая на снимающую камеру:

– Вот это не позволит вам убить всех нас. Как вы уже задумали. Передача идёт не в прямой эфир, а на закрытый сайт и личному редактору Зинаиды Аркадьевны. Которого вы не сразу сможете вычислить. Это наша страховка, как вы понимаете. У вас ещё есть возможность договориться с нами и своей свитой.

– Но – как?? Как, чёрт побери, вы смогли узнать?!

– По своим подслушкам и подглядкам вы уже слышали, просто не захотели поверить.

– То есть, вы хотите сказать, что можете считать с любого человека любую информацию?! Да вы незаменимый в нашем деле человек!..

– Я гражданин улиц Мира и Северной, у меня нет никаких документов!.. Как вы можете меня вербовать при всём честном народе?!

К генералу и костру приближается один из его денщиков, таща за собой пьяного в хлам Рембо. Он наклоняется и что-то шепчет на ухо боссу. Тот вскакивает.

– А вы знаете, что ваша предводительница вас покинула?! Не знаю уж, что она сделала с постовыми, но ни её, ни постовых там нет! Чему я даже как-то и не удивляюсь!

Зрец в ответ смеётся:

– Артём Митрофанович! Мы ведь не госструктура! У нас нет карьерных лестниц и золотых парашютов! Мы – бомжи, и у нас не принято предавать!