Текст книги "Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+"

7

Иррума́ция (лат. irrumare – сосать, засасывать, «предоставлять половое удовольствие с помощью раздражения ртом») – одна из форм совершения проникающего полового сношения (и разновидность орального секса), которая заключается в выполнении активных толчковых движений половым членом в ротовую полость, глотку и горло партнёра. Не всегда, но иногда наряду с глубоким введением члена в горло так же в рот помещают яички (целиком всю мошонку), со старанием заглотнуть их, уместив во рту. Так, при выполнении иррумации в позе принимющего партнера лежа на спине со свешанной вниз головой, губы принимающего (пассивного) партнера охватывают следующие части тела: нижняя губа касается лобка, верхняя – промежности.

Эта форма сношения также может выполняться без проникновения, путём совершения активных толчковых движений полового члена между ног партнера, между верхними частями его бёдер (известно как межбёдерное сношение) или между животами двух партнеров. А также движений членом между молочными железами женской груди (известен как интрамаммарный секс) или между ягодиц (возможны варианты).

Этимология термина

В английский язык существительное «irrumatio/irrumation» и глагол «irrumate» пришли из латинского языка, в котором лат. irrumare значит «сосать/засасывать» или «доставлять половое удовольствие с помощью раздражения ртом». Согласно доводу, данному А. Ричлин в статье, опубликованной в журнале «Классическая филология», более точно «irrumare» означает «принуждать к предоставлению полового удовольствия с помощью раздражения ртом». В своем обзоре к изданию Р. В. Гупером «Поэм Приапа», собрания поэм, известных на латинском языке как «Приапея», Дж. Л. Бутрика констатирует, что некоторые виды римской половой практики, например иррумация, не имеют простых эквивалентов в английском языке.

ВИКИПЕДИЯ

Стук повторяется. Вскакивает Зрец. Но Марьяна останавливает его жестом и сама идёт к двери через кухню. Чуть помедлив, щёлкает замком. На пороге таращит глаза удивлённая Валентина со щенком на руках.

– Вы кто? Саша сказал…

– Ты его знакомая?

За спиной ведьмы маячит улыбающийся Зрец. Он трогает старуху за плечо.

– Это о ней он всё время вздыхает. И собирался к ней, когда эти завалили. Здравствуй, Валентина! У нас тут некоторые неудобства… Тебе бы лучше… – глаза молодой женщины мгновенно наполняются слезами, он берёт её за руку, оборачивается к Марьяне. – Ей и идти-то некуда. Мы её последняя надежда.

Старуха спрашивает ясновидящего, игнорируя присутствие гостьи:

– А она? Как она-то к нему относится?

– Восхищена. Что делать, даже и не знаю.

– Зато я знаю. Входи! – останавливает её на кухне. – Стой тут. Сейчас приведут Александра. Его слегка поколотили, но ты не пугайся! Будем его лечить вместе. Там ничего особо серьёзного… – уходит через входную дверь.

Зрец успокаивающе гладит женщину по спине:

– Успокойся! Успокойся, Валя! Саша не успел тебе рассказать о нас… А мы его друзья и соседи. Мы никогда друг друга в беде не бросаем. И ты теперь наш друг…

Людмила вводит Сашу, он держит пальцами веки правого глаза открытыми, слегка покачивается и хочет улыбнуться раздутыми губами.

– Ой, мамочки!.. – Валентина бросается к нему. – Кто ж тебя так?!

Он бормочет что-то невнятное. Появляется Марьяна с бинтами и баночкой мази, протягивает их Людмиле. Та вместе с Валентиной усаживают Александра на табурет, обрабатывают и бинтуют его лицо. Ведьма тем временем открывает дверь в кладовку, выставляет оттуда бачок биотуалета. Одна из стенок оказывается замаскированной дверью на лестницу вниз. Дождавшись окончания процедуры, она указывает на тайный ход.

– Значит так, Валя. Иди с Александром вниз. Уложи его там. Я сейчас принесу вам еды и выпивки. Щенка бери с собой! – оборачивается к Людмиле со Зрецом. – А вы идите к пленным!

Все подчиняются её распоряжениям, сама ведьма спешит прочь.

Нижнее помещение почти повторяет обстановку верхнего, только кровать без балдахина, нет холодильника и много пыли. Валентина подводит Каратиста к кровати, а сама скромно садится в кресло. Саша со вздохом ложится, пытается что-то сказать, но у него ничего не получается. Входит Марьяна с сервизными чашками и большой бутылкой на подносе.

– Ну, вот, дети мои… – ставит поднос на тумбочку рядом с кроватью. – Тут мадья, мамса, матсья, мудра и… Майтхуна, надеюсь, будет… В переводе это вино, мясо, рыба и зерно (хлеб), вам надо непременно попробовать все блюда, раздеться догола и лечь под одеяло. Но есть одна хитрость. Надо сделать так, чтоб тебе, Валентина, стало хорошо, а ему нет! Понимаешь? Нельзя допустить, чтоб он кончил. Санёк! Ты должен сдержаться! Иначе со своими болячками месяц проваляешься! Ах да! Тут прохладно и сыровато, в камине дрова, ты уж, Валентина, будь добра, растопи!.. – уходит.

Пожав плечами, Валентина берёт с каминной полки спички и с некоторыми затруднениями поджигает свёрток берёзовой коры под дровами в топке. Комната заполняется густым дымом.

– Задвижку! – стонет Саша. – Задвижку открой!

Лишь теперь она замечает закрытую задвижку и выдвигает её.

– Я и не поняла! – виновато восклицает женщина. – А давай поедим! Я так есть хочу!

– Давай! Только тебе придётся меня кормить… – говорит он не очень внятно.

Но она его понимает, кладёт на хлеб ломтик мяса и подносит к его губам.

– Погоди! Ведьма говорила что-то про вино…

Валентина наливает в чашку и подносит к его опухшему рту. Он привстаёт и выпивает, она наливает и себе, вложив в его руку бутерброд. Женщина пристально смотрит на пострадавшего:

– Сань, она у вас чокнутая?

– Кто?

– Ведьма эта! Странные какие-то задания даёт! Кончить – не кончить!

– Милая, она очень хорошо знает, что говорит! К ней люди из Москвы лечиться едут! Очередь занимают за месяц вперёд! Её надо слушаться!

– Ладно! – Валентина задумчиво жуёт.

Огонь в очаге разгорается, в комнате становится гораздо теплее. Валентина наливает себе ещё вина, подкармливает Каратиста всеми принесёнными продуктами. Не забывает перехватить и сама. Ей становится жарко перед камином, она снимает курточку, а чуть погодя и платье. Оставаясь в простых хлопчатобумажных трусах и лифчике.

Сверху, громко стуча ногами, спускается Марьяна, пристально смотрит на полураздетую гостью:

– Ты ещё ни-ни? Чего тянешь?

– Да не могу я так! Я с ним даже не целовалась никогда!.. – плачет.

– Ну что ж, сделаем по-другому! – разворачивается и выходит.

Через минуту ведьма возвращается со смущенной Людмилой. Та не понимает:

– Объясните, пожалуйста, что от меня требуется!

– Мы проводим древнюю оздоровительную процедуру. Эта, вот, дама застеснялась, но, может, ещё разогреется. Короче, тебе надо сейчас трахнуться с ним. Но так, чтоб ты кончила, а он нет. Ему надо семя беречь. Соображаешь?

– В вашем присутствии у меня не получится.

– Да я уйду сейчас! Давай, дерзай!

– Так и её возьмите с собой!

– Не возьму. Она отвернётся, верно, Валя? – Марьяна уходит.

Людмила наливает вина в Сашину чашку, говорит задумчиво:

– Господи Иисусе! Давным-давно в незабвенные студенческие годы я принимала участие в групповухе!.. Вот уж не думала, что придётся снова!.. – со вздохом выпивает.

Каратист поднимает голову:

– Хорошо, что у меня глаза закрыты! Я б тоже засмущался!

Валентина возмущается:

– Вы тут все ненормальные!

Людмила начинает раздеваться, шипя, как рассерженная кошка:

– Если ты фригидная, так и скажи!

– Да я два раза замужем была!

– Ну и что? Так и не получила удовольствия от секса?

Валентина молчит, насупившись. Американка тем временем снимет дорогущее бельё, аккуратно складывает его на табурет и забирается к Саше под бок. Обнажённая. Бомжиха фыркает и отворачивается. Людмила, приподнявшись, стаскивает с Каратиста джинсы вместе с трусами. Пенис его находится в расслабленном состоянии, в состоянии нестояния. Людмила уже привычно всасывает его и ритмично работает с ним. Валентина краем глаза следит, с раздражённой, однако, миной. Буквально через минуту шпионка играется с уже эрегированным орудием: прикладывает его к соскам, зажимает между грудями, стучит по своим щекам. Нежно мурлычет:

– Александр, вы сможете контролировать себя? Или мне позаботиться?

– А как ты узнаешь?

– Уж почувствую!

Наигравшись вдоволь, женщина насаживается на вполне уже способный к совокуплению орган. Начинает постанывать, ускоряя темп фрикции. И с коротким вскриком падает ему на грудь. Гортанно смеётся:

– Ну, всё, Александр Евгеньевич! Я успела!

В верхней комнате тем временем Зрец печально смотрит на оружие, конфискованное у гэбэшников. Людмила находится внизу у Саши. Офицеры сидят, лейтенанты – спиной друг к другу, капитан следит за Зрецом. По всей видимости, они пытаются что-то сделать с наручниками. Входит Марьяна в сопровождении рыжего гиганта Стёпы с целой упаковкой банок пива. Он ухмыляется:

– Ну что, герои Огрызково, жажда замучила?

Ясновидящий делает кислую мину:

– Замучила неизвестность… – вздыхает. – Что теперь с нами будет? И на хрена ты припёрся? Теперь они и тебя привлекут!

Капитан Прокофьев злобно огрызается:

– Привлечём, привлечём, можете не сомневаться! – облизывает пересохшие губы. – Дайте хоть попить-то!

Стёпа ставит банку перед Зрецом, даёт Людмиле, Марьяне, одну открывает для себя. Ведьма берёт с тумбочки ключи и протягивает их Степану.

– Расстегни Александра Ниловича и дай ему пивка!

– А который из них?

– Который отдельно сидит. Может, смягчит нашу участь… – смеётся.

Стёпа опускает открытую банку на пол, размыкает его наручники.

– Чёрта с два этот смягчит! Ты друзей-то попои, тоже, небось, жаждут!

Капитан сначала сам делает длинный глоток, затем подносит к губам подчинённых по очереди. И все трое как-то быстро скисают – закрывают глаза, укладываются на пол. Банка с пивом брякается и катится, разливая напиток. Людмила округлившимися глазами смотрит на свою банку, говорит осипшим голосом:

– Вы их отравили!..

Марьяна сурово, с прищуром смотрит на неё.

– Конечно. Хотя и не насмерть. Часа через два-три очухаются. Ты своё-то пей! Только одна банка была с зельем.

Зрец усмехается:

– Лихо вы их!.. Как же ты туда отраву закачала?

– Через закупорку. Которую Степан выбросил у них на глазах… – подмигивает Людмиле. – Теперь будем твою судьбу решать! – и набирает номер на мобильнике Каратиста. – Елена Владимировна!.. Это опять бабка Марьяна. Вы успели подумать над сложившейся ситуацией? Добавлю только, что Александра Евгеньевича мы надёжно спрятали. И он не захочет помогать вам, если вы не поможете нам.

– Понятно. Но вот Артём Митрофанович интересуется, сколько информации ваш ясновидящий смог получить от офицеров…

– Сколько? Зрецу известно даже то, что они сами забыли. В том числе и то, что Контора стирала в их мозгах. Нет, конечно, мы не стремимся всё это обнародовать. Если нас не заставят, разумеется. У нас тут и ноутбук есть. С оплаченным Интернетом. Если вам это интересно.

– Чего вы конкретно хотите?

– Оставьте нас всех в покое. Включая и Махрову Людмилу. Дайте ей спокойно выехать из страны!

– Не выйдет! Вы сами признались, что являетесь носителем государственных тайн! Как мы можем её выпустить? Интересы страны…

– Интересы страны для вас важнее возвращённой молодости и здоровья?

– Звучит фантастически…

– Однако именно за секретом возвращения молодости и здоровья приехала доктор наук Махрова! На политику ей плевать с высокой колокольни! Так что решайтесь!

– Нам надо подумать.

– Хорошо. Но если вы решите уничтожить нас, а потом использовать Александра под давлением, как вы привыкли… Вы ничего не получите. Его дар зависим и от нас, и от этого дома, который вы хотите раскатать по брёвнышку! Да и от этого нищего пригорода нищего городка Бологое.

– То есть, ко мне на дачу он не поедет?

– Вы не хуже моего знаете, что сюда, в барак номер восемь по улице Северная едут богатые и влиятельные дамы из столиц! Не тянут его в свои дворцы, а едут сюда, чтоб терпеть все наши неудобства!

– Ладно. Я тоже приеду. Прямо сейчас. Не выпускайте никуда Махрову! Пожалуйста… Хочу пообщаться с ней.

– Приезжайте! Это лучше, чем спецназ.

Тесная тёмная камера пересыльной тюрьмы где-то на Севере. Два на два метра пол, два на два – помост, грубые каменные стены, бачок параши в углу. Уже знакомый нам Жора Тверской мерит шагами диагональ пола: четыре шага вперёд, четыре назад. Железная дверь с грохотом распахивается, входит заматеревший Лёха. В руке у него холщовый мешок. Он бросает мешок на помост и с радостью обнимает Жору.

– Привет, Жора! Какими судьбами?!

– Здорово! Судьба у нас одна, Леха Тихорецкий! Присаживайся, сейчас чайку сварганим, потрещим о том, о сём… – подходит к двери бьёт в неё кулаком, кричит. – Эй, там! На продоле!.. – почти сразу же отворяется «кормушка». – Дела такие, парень. У нас нет воды и чего-нибудь для факела. Бумаги и тряпья какого-то…

– И что? Он принесёт? – удивляется Лёха. Конечно. У нас тут менты прикормлены. Главное не наглеть

В «кормушке» появляется большая пластиковая бутыль, пачка газет и мятая простыня. Лёха помогает Жоре принять дары, после чего «кормушка» захлопывается. Жора достаёт из своего мешка чифирбак и пачку чая; отрывает кусок простыни и, расстелив его на сложенной газете, сворачивает газеты в трубку; наливает в чифирбак, ручка которого обмотана шерстяной нитью, воды и зажигает факел. Лёха держит посудину над огнём…

И вот они уже делают по два глотка, закусывая терпкий чифирь сухарём.

Железная дверь снова гремит, впуская следующего заключённого. Это Макар Решка. Жора смеётся, сверкая рондолевыми зубами.

– Ну, ты, Решка! Прямо как спецом к чаю!

Дед Макар жмёт руки старым товарищам и устало присаживается на помост.

– Рад видеть вас живыми и пока здоровыми… У меня мало времени. Приступим?

Жора мотает головой.

– Ты что не видишь, чай стынет! Допьём и тогда уж… – делает два глотка и передаёт Макару.

Тот тоже отпивает, протягивает Лёхе с вопросом:

– Понятия ты знаешь и живёшь по понятиям, нам это известно. Сможешь ли ты так и дальше жить?

– Чего уж менять?! Я так привык.

– Тут тебе надо бы ещё кое-что знать… – продолжает дед. – Ты, наверное, знаешь, что воры теперь живут не совсем по понятиям? Имеют имущество, дома, жён и даже детей. Некоторые употребляют наркоту, занимаются бизнесом, приравниваясь к барыгам… Ты не осуждай. На сходке в Калуге, это случилось в семьдесят шестом, воры России самораспустились. Но осталась организация, остались общаки с огромными деньжищами… – кружка с чифиром идёт по кругу, Решка продолжает говорить. – Может это выгодно ментам, не знаю. Но вот мы с Жорой, воры старой формы, надеемся возвратить былое. Поэтому и коронуем тебя. Сегодня же малявы пойдут по всем зонам и тюрьмам. Ты готов?

– Да, – он ставит пустую кружку на помост.

Жора с дедом Макаром кладут левые ладони Лёхе на плечи, а правыми хлопают по голове, говоря при этом почти хором:

– Носи свою корону, свою головную боль!

Жора продолжает:

– И тебе надо помнить, что кража не для себя грехом не является. Помогай другим, униженным и оскорблённым, восстанавливай справедливость. Вот в чём твой долг перед Богом. А больше ты никому ничего не должен.

Дверь опять грохочет, открываясь. Охранник кивает:

– Всё! Селезнёв на выход!

Дед Макар устало поднимается, заводит руки за спину и выходит.

Кухня Капы, обставленная весьма современно, ну разве что нет водопровода с канализацией – бак с подогревом над мойкой и ведро на сливе. А так всё что надо: импортная газовая плита, огромный холодильник, новая мебель, плоский телевизор, а главное – современная отделка стен и потолка. На окне красивые стильные занавески и шторы, на полу светлый линолеум. Под окном стол с самоваром, вся чайная посуда из несколько аляповатого сервиза. За столом восседает сама хозяйка Капитолина Юрьевна, полноватая блондинка в цветастом халате и с распущенными по плечам волосами, с родинкой над верхней губой, и гостья Марьяна. Они пьют чай, гостья с чашки, хозяйка с блюдца.

Капа слащаво улыбается.

– Ты угощайся, соседушка, угощайся! Вот вареньице с чёрной смороды!.. Вот булочка с маслицем!..

– Спасибо, Капитолина! Я ведь к тебе по делу пришла. Выгодное для тебя дельце наклёвывается…

– Ну, что ты, Мари! Дела, дела! Дела идут, как говорится!.. У меня с делами всё в порядке.

– Сотня за две недели, а может и меньше. И никуда девочкам ехать не надо.

– Со-отня? – Капа ставит блюдце, серьёзно смотрит на собеседницу. – Эт с чего такие щедрости? И что за клиент? Ты же знаешь, мы извращенцев не балуем.

– Никаких извращений. Но и девочки должны быть чистенькими. Семь девочек.

– Семь?! У меня их всего четверо!

– Найди ещё троих. Помнишь, как ты сюда поселилась?

– Помню, помню! И очень благодарна! Ты тогда говорила, что я пригожусь…

На кухню входит девушка с мелированными зелёно-бурыми волосами и проколотой пирсингом бровью. Тележурналистка Зина. Она в цветных легинсах и футболке.

– Ой! Тёть Кап, простите! Я хотела чайку…

Капа с деланной улыбкой:

– Конечно, милая! Возьми, налей!

Зинаида наливает в большую кружку (не из сервиза) заварки и кипятку из самовара, собирается уходить. Капа поднимает бровь:

– Что ж ты сахарку не кладёшь?

– О фигуре забочусь. Надо товарный вид иметь… – уходит.

Марьяна провожает её взглядом.

– Новенькая? Что-то я её у тебя не видала.

– Да, вот прибилась… – Капа вздыхает. – Прямо с поезда.

– Не ментовка? А то, знаешь, контрольные закупки…

– Уже было два клиента. Да она не ко всем и идёт. Сама выбирает.

– Хорошо б, её Зрец посмотрел…

– Это мы устроим. Так что у тебя там о сотне?

– Теперь у тебя будет то самое дело, для которого ты сюда въехала. Больше я к тебе не обращусь.

– Хорошо, Мари. Я сегодня уже обзвоню кого надо.

– Составь список. Они должны идти в строгой очерёдности. И вот ещё. Я приготовлю питьё для них. Следи, чтоб перед посещением выпили не меньше стакана. И корми их получше, на питание я тебе отдельно денег дам… – ведьма тяжело поднимается. – Спасибо за чай! Пойду уж…

И вот она уже входит в комнату (верхнюю) Саши Каратиста, где на полу почивают гэбэшники, в креслах грустят Зрец с Людмилой, а на кровати с балдахином с довольной улыбкой развалился Стёпа с банкой пива в руке.

Марьяна спускается вниз по внутренней лестнице. Стучит во входную с кухни дверь, секунду переждав, входит. Людмила спит на Сашиной руке, сам он, с плотно забинтованным лицом, шёпотом спрашивает:

– Кто это?

– Марьяна.

– Давай не будем котёнка тревожить…

Марьяна улыбается, наклонившись, гладит щенка.

– Ну, как она, отдалась, наконец? – выпрямляется. – Стеснительная попалась!

– Чёрта с два!.. Высоконравственный человек!

Ведьма фыркает:

– Жаль! Я на неё очень надеялась! – уходит.

Когда она выходит из кладовки на верхнюю кухню Каратиста, Там уже стоит маленькая, стильно одетая и ухоженная Елена Владимировна в сопровождении здоровенного бугая с ничего не выражающими глазами. Её встречает серьёзный и собранный Зрец.

– А! Вот и бабка Марьяна! Вы уже знакомы по телефону.

Елена Владимировна едва заметно улыбается.

– Да, конечно. Я очень рада!

Ведьма делает приглашающий жест в сторону комнаты.

– Входите, пожалуйста!

Та с сопровождающим идёт. Зрец кладёт руку на плечо Марьяны.

– Я уже сказал нашей гостье, что Саша отлучился по делам… – ведьма вопросительно смотрит ему в глаза, он подчёркнуто утвердительно кивает и направляется тоже в комнату.

А тут уже сделана уборка, пустые бутылки убраны, постелен половичок, протёрта пыль, вещи расставлены по местам и т. д. В креслах сидят Людмила и Степан. Степан сразу встаёт, уступая кресло. Но гранд дама на него даже и не смотрит, она осматривает помещение, задержавшись взглядом на спящих посередине офицерах, поворачивается к только что вошедшей Марьяне:

– Я, конечно, могу провести тут пару недель, но… Но сначала бы надо сделать небольшой ремонт… – крутит головой. – Водопровода, как я понимаю, нет, канализации тоже… Ну и душевой… Стены лучше отделать вагонкой, натуральной. Так. Навесной потолок… Камин тоже лучше перестроить… Если действие его курса действительно так целебно, я буду бывать тут часто. Так что ремонт оплачу сама.

Ведьма снисходительно улыбается.

– Между трёхнедельными курсами необходим трёхмесячный перерыв.

– Зачем? – Елена Владимировна капризно надувает губы.

– Лекарь здесь я. Я знаю циклы Природы. И в вас и вокруг вас.

Гранд дама вздыхает:

– Ладно, пусть пока будет так. Но ремонт я делаю. У него есть, где пожить это время?

– У него есть квартира в городе.

– Так почему же?..

– Я уже говорила вам – стены! У каждого из проживающих здесь есть дар. Связанный с этими стенами.

– И у Рукавишникова? И у Зеленской?

Степан, присевший на краешек кровати, вскакивает и удивлённо таращится.

– А кто это?

Зрец поясняет:

– Это Рэмбо и Капа.

Марьяна усмехается.

– И у них тоже. Хотя они и не афишируют своих талантов. Им это не с руки. Но сейчас не об этом. Александр Евгеньевич готов вас принять прямо сейчас. На определённых условиях.

– Я вся во внимании! – миниатюрная блондинка встряхивает локонами.

– У вас деньги с собой?

– Разумеется! – Елена Владимировна быстро достаёт из сумочки две пачки пятитысячных. – А где он?

– Вас сейчас к нему Махрова отведёт. Вы ведь не хотите выпускать её из вида?

– Ну, в общем…

Ведьма забирает деньги.

– Условие следующее: вы там будете втроём, сношаться будете с ним по очереди. Но так, чтоб он не кончил. Он знает об этом условии. Людмила только что была там. Успешно.

– А кто третья?

– Третья – его подруга. Она очень стеснительная, когда я только что спускалась к ним, она так и не отдалась.

– Нам что, силой её тащить под него?

– Нет, конечно! Захочет – придёт! Вы взрослые умные дамы, делайте своё дело! Людмила Андреевна, отведите Елену Владимировну!

Очень Высокий Кабинет в глубоко провинциальном городке Бологое

За массивным столом с дорогим компьютером восседает Сам – Пётр Инокеньтьевич.

Это начавший толстеть и лысеть Начальник в очках. Он разговаривает по скайпу.

Вбегает сильно молодящаяся секретарь Верочка.

– Пётр Инокеньтьич!.. Пётр Инокеньтьич!..

Он, не прекращая разговора, машет рукой, дескать, отстань!

– К вам из области Василий Василич!

Пётр Инокеньтьевич отрывается от экрана

– Почему без звонка?

Верочка разводит руками, растерянно пожимает плечами. П.И. торопливо выходит из Сети и кивает:

– Давай! Пусть идёт! – раскрывает какую-то папочку на столе. Верочка убегает на полусогнутых. Входит поджарый и молодцеватый Василий Васильевич.

П.И. поднимается из кресла с приглашающим жестом:

– Василь Василич! Прошу вас! Как-то вы и без предупреждения!.. Присаживайтесь!

Тот игнорирует приглашение, отходит к окну, резко оборачивается:

– Ты попал, Петя! На этот раз точно попал!

П.И. падает назад в кресло:

– Куда я попал?

В.В., заложив руки за спину, проходится по кабинету:

В дерьмо ты попал, Петя!

– Неужели из-за того леса?.. – его голос сипнет. – Но я ведь поделился…

– Мало поделился! Но я не из-за этого. – Подходит к столу и перед П.И. опирается на него обеими руками. – К тебе едет проверяющий. Из Кремля.

– Да ты… Да вы!.. где Кремль и где я!! У нас и цифры для них смешные! Весь бюджет в их месячный оклад укладывается!

– Проверять будут не цифры.

– А что? Спорт опять? Так у нас и бассейн построен, ледовый дворец строится! Секции всякие работают!

– Мы не знаем, что будут проверять. И как. Только проверять будут. Информация абсолютно точная!

– А вас? Вас не будут?

– Возможно, и до нас дойдёт. Пока что только ты на прицеле. Из всей страны.

– Ну, ни хрена себе!.. Почему именно я!?

– Потому что какой-то там Замухрышкин, житель твоего Засранска написал письмо Президенту. И оно, то письмо, почему-то Президента заинтересовало. В нём было какое-то предложение. Что-то Замухрышкин этот предложил сделать такое, что заинтересовало самого Главу Государства. Сечёшь теперь?

П.И. встаёт из-за стола и идёт к окну, задумчиво бубнит про себя:

– Да не знаю я никакого Замухрышкина! Не знаю и всё!..

– Да я ведь фигурально!..– садится на стул для посетителей. – Надо его найти.

Найти и узнать, что он там понакалякал.

– Да как?

– Если письмо было электронным – глухо! Но есть надежда, что в вашем Засранске всё ещё пишут обычные письма. Ручкой на бумаге.

– Ну?

– Хрен согну! Кто у вас тут принимает и отправляет письма в конвертах?

П.И. сразу соображает, бежит к столу, нажимает кнопку селектора:

– Вера, мать твою! Давай, быстро организуй сюда всех служащих нашей почты. Тех, кто принимает и сортирует исходящую корреспонденцию. Быстро давай! – задумчиво смотрит на В.В., вздыхает. – А нам сооруди чайку.

Селектор: Хорошо, Пётр Инокеньтьич!

Чиновники почти беззвучно беседуют, Верочка приносит им чай и выходит, сталкиваясь на пороге с очень полным, низкорослым азиатом Махмудом. У Махмуда в руке папка.

Махмуд широко улыбается, показывая все золотые зубы:

– Здравствуй, дорогой! Здравствуй!

Верочка разводит руки, останавливая посетителя:

– Нельзя! Сюда нельзя! Пётр Инокеньтьич занят!

– Ну что ты, милый! Я уже тут! Мне только два слова! Нет! Мне один только слово! – наклоняется и кричит из-под руки Верочки. – Пётр! Ты слышишь, Пётр?

П.И.:

– Ну что такое, Махмуд? – показывает глазами на В.В. с какими-то гримасами.

Махмуд ныряет под руку Верочки:

– Здравствуй, дорогой! У мене только один слово!

П.И. проворно вскакивает и подбегает к Махмуду, жмёт ему руку, обнимает, шепча на ухо. Верочка выходит.

Махмуд:

– Один только слов! – оглядывается на В.В. – Я тебе бакшиш дал, невеста должен быть в порядке, правильно?

– Ой, давай попозже, Махмуд! Ты видишь, у меня высокий гость! Очень высокий гость! Мне сейчас некогда!

– Как некогда, дорогой? Бакшиш пол лимона есть когда, а теперь некогда?

В.В.:

– Очень интересно, какая невеста? Какой бакшиш? Насколько я помню, у тебя был сын.

П.И.:

– Вот именно! Какая невеста? Что ты несёшь? Зайди попозже!

Махмуд изумляется:

– Как попозже?! У мене там, на невесте, помощник прокурора с проверкой! Ты сказал, что всё будет в ажуре, а он говорит, что не в ажуре!

В.В. смеётся:

– И что же у невесты не в порядке? – к П.И. – И чью это ты дочку замуж отдаёшь?

П.И. твёрдым шагом идёт к столу, нажимает кнопку селектора:

– Вера, вызови ко мне охрану!

Махмуд:

– Какой охрана? Зачем охрана? Слушай, погоди!

П.И.:

– Это ты погоди, чёрт возьми! Сказал же тебе, потом всё решим!

Махмуд:

– С невесты уже песок пошёл, помощник прокурора всё остановил. Что мне теперь делать?

В.В. смеётся:

– Ну конечно, что за невеста, если с неё уже песок сыплется?! Тем более за пол лимона?!

Входит Охранник:

– Вызывали, Пётр Инокеньтьич?

П.И.:

– Выведите этого человека!

Охранник:

– Которого из них?

П.И. указывает на Махмуда:

– Вот этого мусульманина!

Махмуд:

– Хорошо, но тогда я продам невесту!

П.И.:

– Да ты не сможешь, пока на ней помощник прокурора!

– Невесту не могу, а карьер продам! – выходит.

За ним выходит Охранник