Текст книги "Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+"

8

Сексуальность человека – совокупность биологических, психофизиологических, душевных и эмоциональных реакций, переживаний и поступков человека, связанных с проявлением и удовлетворением полового влечения (Г. Б. Дерягин). Сексуальность является врожденной потребностью и функцией человеческого организма, подобно процессам дыхания, пищеварения и др. Человек рождается с определённым сексуальным физиологическим потенциалом, далее сексуальность формируется уже в рамках индивидуального жизненного опыта. В целом же, сексуальность человека обусловлена интегрированным взаимодействием биологических, психических и социокультурных факторов.

Философия, особенно этика и наука морали, так же как и богословие имеют отношение к предмету. Почти в каждую историческую эпоху и в каждой культуре искусства, включая литературные и изобразительные, а также популярная культура представляют существенный вклад общественных точек зрения на сексуальность. В большинстве обществ существуют законы, которые предписывают определённые ограничения сексуального поведения. Сексуальность изменяется от культуры к культуре, от региона к региону, и непрерывно меняется на протяжении всей истории человека.

Существует большое разнообразие литературы, образовательных веб-сайтов, местных организаций образования и социальной поддержки для различных форм человеческой сексуальности.

ВИКИПЕДИЯ

Когда Людмила, совершенно удовлетворённая, неторопливо одевается и уходит, Валентина робко приближается к топчану. Каратист с перебинтованным лицом лежит раскрытый, пенис его напряжён. Бедная женщина объята моральной мукой, кусая губу, спрашивает:

– Тебе с ней хорошо было?

Саша говорит всё ещё не очень внятно:

– Милая, это был лечебный секс! Ты же слышала, нельзя, чтоб мне хорошо стало, чтоб я кончил!

– А ты хочешь со мной?..

– Больше всего на свете! Это моя мечта! Я даже боюсь, что не смогу удержаться! Я тебя очень хочу!

– У тебя тут воды нет?

– Не знаю. Надо искать. А зачем тебе? Пей вино!

– Мне не пить. Твой хер блестит от её выделений! Надо помыть!

– А! Вон ты что! Там на каминной полке должны быть салфетки. Подай мне, я промокну!

Она шагает к камину, берёт стопку салфеток и, вернувшись, садится на край топчана:

– Ты же ничего не увидишь! – начинает сама промокать, и лицо её проясняется от догадки, она льёт немного вина на салфетку и этим обтирает орган, приподнимая за головку левой рукой. Затем обтирает и свои пальцы. После чего со вздохом снимает трусы и ложится рядом. Молча. Каратист ощупывает её, трогает волосистый холмик внизу живота и с подобием улыбки на разбитых губах шепчет:

– Милая, ты не могла бы лечь на меня?

– Лучше та на меня! – она сильно краснеет.

– Тогда я сразу кончу!

– Ладно!.. – она со вздохом перебрасывает ногу и ложится на Каратиста.

Он просовывает руку между телами и направляет своё орудие, вводя очень медленно и осторожно. Она опять вздыхает:

– Ты хоть любишь меня?

– Люблю. А ты?

– Ты мне сразу глянулся! – она начинает медленно раскачиваться.

– А почему ты лифчик не сняла?

– Сейчас… – она садится верхом и расстёгивает застёжку на спине, бросает лифчик на кресло.

Груди у неё крупные, но не шарообразные, как у Людмилы, а изогнуто конические, глядящие острыми сосками вверх. Он сразу же находит их и нежно массирует. Она качается сидя, опираясь обеими руками на его плечи. Закрывает глаза и учащённо дышит.

Но им мешают. Со стороны потаённой лестницы выходят Махрова с миниатюрной генеральшей. Валентина моментально соскакивает с Каратиста к стене и лежит, отвернувшись, бурно дыша и всхлипывая.

Людмила замирает с расширенными глазами и ладонью у рта. Елена пожимает плечами:

– Привалило мужику счастья!..

Американка дёргает её за рукав жакета, делая осуждающее лицо. И обращается к расстроенной донельзя Валентине:

– Простите вы нас Бога ради! Нас Марьяна отправила! Мы даже и не думали, что так нехорошо получится! Простите нас, пожалуйста! – показывает генеральше прихваченную сверху бутылку коньяка, наливает в чашку и доливает вином. – Валя, дорогая, успокойтесь, пожалуйста! Вот, возьмите, выпейте вина, вам легче станет! Мы хорошо знаем, что такое неудовлетворённость и прерванный половой акт!..

Валентина приподнимается, не поворачивая головы, протягивает руку, в которую американка вкладывает чашку. Одним махом выпивает и машет ладонью перед ртом:

– Ой!.. Закусить!.. Что-нибудь закусить!..

Людмила кладёт кусочек рыбы на ломтик хлеба и даёт ей. Она жадно съедает и опять укладывается лицом к стене.

Включается селектор: Пётр Инокеньтьич, к вам Дарья Коровина, служащая почты.

П.И.:

– Хорошо, пусть войдёт!

Входит полная, очень испуганная женщина средних лет. Она нервно теребит носовой платок под грудью и всё время моргает.

П.И.:

– Вы Дарья… Как вас по отчеству?

– Георгиевна. Здрасьте.

П.И.:

– Здравствуйте, Дарья Георгиевна. Вы принимаете почту для отправления? Из нашего города.

– Да. Мы с Люсей собираем по почтовым ящикам, а потом сортируем и…

В.В.:

– Простите, что вмешиваюсь! Дарья Георгиевна, вы работали месяц назад?

– Да, конечно. У меня отпуск в мае, уже скоро. Картошку сажать…

– Хорошо. А вы не обращаете внимания, кому адресуются послания?

– Да нет особо… Если только что необычное.

– Например?

– Хм! Вчера было письмо в Голливуд, ДиКаприо.– Хихикает, прикрывая рот ладонью.

– Очень смешно. А вот месяц назад было что-то необычное?

– Месяц наза-ад? – слегка ошарашена. – Так сразу и не вспомнить!..

– Ну, вы попробуйте!

– Да нет… Не помню…

– В Кремль.

Дарья облегченно вздыхает:

– Это дело обычное, можно сказать.

П.И. и В.В. застывают с открытыми ртами.

П.И. откашливается:

– Ты хочешь сказать…

В.В.:

– У вас часто пишут в Кремль?

– А то!

В.В.:

– Это одни и те же люди?

– Мой сосед Иван Данилыч. Коренков. Одинокий пенсионер. Делать ему больше нечего!

– Вот как?! – оборачивается к П.И. – Давайте-ка его сюда!

Оживает селектор: Пётр Инокеньтьевич, тут такое дело…

П.И.:

– Ну, давай уж, рожай!

Селектор: Во-первых, Пришла напарница Коровиной – Людмила Соловьёва. А во-вторых… Да ладно!.. Я насчёт Охранника…

П.И.:

– Молодец! Я направляю к нему Дарью Георгиевну. Она покажет, где найти Ивана Данилыча Коренкова. Пусть немедленно доставит его сюда! А пока позови Соловьёву.

Дарья громко вздыхает, низко опустив голову, гнусавит:

Пётр Инокеньтьич, не надо Соловьёву! Она себя очень плохо чувствует!

П.И.:

– Как это понимать? Она ведь пришла!.. На своих ногах!

Дарья:

– Её привезли…

П.И.:

– Кто привёз?

– Шофер…

В.В.:

– Ну, ни хрена себе! У тебя почтальоны личных водителей имеют!

П.И. немного растерянно улыбается:

– Да я и не знал…

Дарья:

– Пётр Инокеньтьич!.. Отпустите Люську, она не в себе!..

П.И.:

– Ступай, ступай!

Входит высокая, длинноногая, длинноволосая блондинка в мини-юбке и «ботфортах» выше колен:

– Ну, чо, муд… Мужики? Чо надо-то?

Дарья быстро подходит к ней, дёргает за рукав курточки:

– Люська, ты в Администрации!

– Да? Ну и чо? – поворачивается к мужчинам. – Ну, чо, пацаны, давай по соточке за знакомство!

Дарья, безнадёжно взмахнув рукой, выходит.

В.В. вслед ей:

– Дарья Георгиевна, вы нам ещё понадобитесь!

Люся:

– Ну, так чо, мужики?

П.И. поворачивается к В.В.:

– Её действительно лучше отпустить…

В.В. зло усмехается:

– Бардак у тебя, Петя! – и к Люсе. – Ты ведь сейчас на работе должна находиться, деточка?

Люся, слегка покачнувшись, подходит и садится за стол. Шарит по карманам, достаёт пачку сигарет и зажигалку, поднимает глаза на мужчин:

– Ну, чо уставились? Дадут мне в этом доме прикурить или нет?

В.В.:

– Я задал тебе вопрос, деточка. И здесь не курят.

Люся:

– Не курят? А чо тут делают? – хрипло смеётся. – А чо, втроём будем, чо ли?

П.И. злится:

– Чо ты зачокала, чокнутая?! Ступай домой, проспись! – чуть ли не кричит, нажимает кнопку на селекторе. – Охрана!

Селектор голосом Верочки: Пётр Инокеньтьич, охранник уехал. Я сейчас зайду. – И входит.

Верочка:

– Людмила Юрьевна, пойдёмте отдыхать! – к мужчинам. – Простите, мне казалось, она в адеквате.

Люся закуривает, стряхивает пепел на ковёр:

– А я в адеквате! И вполне себе отдыхаю!

Верочка тянет её за рукав:

– Людмила Юрьевна!

П.И. не выдерживает:

– Да кто она такая, чёрт возьми?!

Люся:

– Так чо мы, вчетвером, чо ли? Это ещё интересней!

Верочка шагает к П.И., наклоняется к нему, громко шепчет:

– Это Соловьёва, чёрт побери! Юрьевна!

В.В.:

– А кто у нас Юрий Соловьёв?

П.И. безголосо сипит:

– Главный прокурор…

Люся встаёт и с сигаретой в руке делает несколько танцевальных движений, оборачивается к П.И.: – Ты, лысый, сделай музон! У тебя музон есть? – замечает музыкальный центр, включает.

Звучит самодельная дворовая пошлятина под расстроенную гитару.

Люся сразу же выключает музыкальный центр, возмущается:

– У тебя, что, козёл, ничего нормального нет?! Ты когда-нибудь Леди Гагу слыхал?

Верочка быстро берёт её под руку:

– Пойдёмте, пойдёмте, Людмила Юрьевна!

– Да никуда я не пойду! Мне и тут ничего! Мужики приличные!

– Они не мужики, они большие начальники.

– Ну а чо, начальники не мужики?

Эти нет. Не сейчас.

– Так они… – вытаращивает глаза. – Надо же!.. Никогда б не подумала! Но учти, что я не розовая, с тобой не буду.

– Идёмте, Людмила Юрьевна! Их надо оставить наедине!

– На-е-ди-не? Нет, я не уйду, я хочу посмотреть, как они это делают! В жизни не видела!

– Это не то, что вы подумали, Людмила Юрьевна! Они тут большие дела решают.

– Большие дела? Наедине? С ума сойти!

Входит высокий крепкий мужчина лет сорока в форме охранника, за ним Дарья Коровина и сухонький маленький старичок с козлиной бородкой.

Люся:

– О! Геша! Хоть один нормальный мужик! А то я уже тут потерялась!

Охранник:

– Пётр Инокеньтьич, вот, вы просили доставить. Иван Данилыч Коренков, пенсионер.

В.В.:

– Хорошо, будьте добры, выведите всех, кроме Ивана Данилыча, в приёмную!

Охранник оглядывается на П.И., делает приглашающий жест: Дамы! Прошу вас!

Верочка и Дарья направляются к двери, Люся – к столу, она садится, закидывает ногу на ногу:

– А я представитель прокуратуры! Хочу поглазеть, как вы это будете делать втроём! – продолжает курить, стряхивая пепел на ковёр.

Дарья выходит, остальные обалдело смотрят друг на друга.

Первой находится Верочка:

– Людмила Юрьевна, у меня там коньячок припрятан! Идемте, пригубим!

Охранник:

– У тебя всегда одно на уме, Люся! Ты маньячка какая-то!

Люся поднимается, поискав глазами пепельницу, бросает окурок в чашку с недопитым чаем и вразвалку идёт к выходу, при этом глубокомысленно объясняет:

– Что на уме? Нормальные мысли для молодого здорового животного, как говорит батя.

Вслед за ней выходят Верочка и охранник. Верочка прихватывает чашку с окурком.

Шпионка обращается к генеральше:

– У вас есть опыт группового секса?

Та пожимает плечами:

– Давно когда-то, в студенчестве был…

– Ну и меня тоже по пьяному делу!..

– Если бы не моя уверенность в чудодейственности сношений с Нерозниковым, я бы – ни за что!!

– Да, всем нам хочется стать моложе и здоровей!

– Но вы ещё и заработать хотите на нём!

– На самом деле я больше всего хотела спасти его от русской действительности! Вы же видите, в каких условиях он живёт!

– Ведьма говорит, что его уникальность проистекает из этих условий.

Каратист поднимает забинтованную голову:

– А ничего, что я тут? Может мне выйти?

Людмила шагает к топчану и гладит его по бинтам:

– Извини, Александр! Я знаю, что делать, чтоб не перевозбудиться! Надо выпить! Я потихоньку взяла из твоего холодильника коньяк!

– Вот молодец! Мне это вино не в жилу! Налей!

Американка наливает в чашку и вкладывает ему в руку. Од выпивает двумя глотками, немного приподнявшись, и, блаженствуя, падает на подушки.

– Отлично! А это кто с тобой?

– Елена Владимировна, жена генерала Казанцева.

– Вы что, все вместе на меня?!

Людмила немного смущённо смеётся:

– Так Марьяна приказала!

– Н-да… такого со мной ещё не было!..

Елена Владимировна наливает полную чашку коньяка и цедит его мелкими глотками, как человек, не злоупотребляющий алкоголем. После чего методично, по-солдатски снимает свой стильный костюм, вешая его на примитивную, с гвоздями, вешалку у входа. У неё тоже бельё дорогое, изысканно эротичное, а фигура – сухощавая. О таких говорят «щепка», если не «доска», т.е. ни груди, ни ягодиц. Лобок её не подбрит и не подстрижен, угольно чёрные курчавые волосы дико разрослись по всему низу живота. Понятно, что блондинка она крашеная и что на пляж она ни ногой.

Американка, пожав плечами, тоже начинает свой неторопливый стриптиз. На этот раз она уже не спешит, одежду аккуратно складывает на спинку кресла перед догорающим камином.

Генеральша оказалась прыткой – молча, без всяких предварительных ласк оседлала Каратиста и начала свою бешеную скачку. Валентина обалдело обернулась и долго смотрела расширенными глазами. Она даже как будто порывалась убежать. Но из-за совокупляющихся ей было не выбраться, и она была вынуждена во гневе упасть на место. Конечно же, она снова заплакала от бессилия.

Людмила уже голой подошла к топчану, который был узок для четвёртой, особенно с ее, по-крестьянски широким тазом. Перегнувшись через кайфующего Сашу (Елена скакала сидя), она стала гладить, успокаивая, Валентину. А Каратист тотчас нащупал её роскошные соски.

Бомжиха перестала всхлипывать, когда американка после поглаживания спины переключилась на груди. Она даже перевернулась на спину для удобства ласкающей.

Генеральша захрипела, откинув голову ухватившись за бока своего скакуна. И замерла в ступоре наслаждения. Людмила, обернувшись, погладила и её по плоской груди. От чего та содрогнулась в последней конвульсии оргазма.

– Иди к стене, освободи место!.. – мягко попросила шпионка.

И генеральша безоговорочно подчинилась, легко уместившись между бомжихой и стенкой. На лице её цвела благодать. Американка же потянула Валентину за руку, мол, вставай! Та словно бы нехотя, с низко опущенной головой, села на Каратиста. Людмила направила член ей во влагалище. И новая наездница начала раскачиваться, закусив губу. И неожиданно быстро затряслась в высшей стадии наслаждения, всхлипывая и вскрикивая тонко и пронзительно.

Саша крепко схватил американку за руку, рыча низким голосом:

– Я сейчас!.. Я могу!..

Та сразу же бесцеремонно столкнула Валентину на генеральшу и ущипнула посиневшую головку освобождённого члена. Саша застонал, дёрнувшись, но успокоился.

– Извержения не было. – Констатировала Людмила.

Он вздохнул:

– Да я и не кончил. Пронесло.

– Так может ты ещё со мной?..

– Без проблем! Только давай тяпнем ещё! И, фигурально говоря, перекурим!

В.В.:

– Иван Данилыч, вы писали месяц назад Президенту?

Коренков, как провинившийся школьник, низко опускает голову, кивает.

В.В.:

– Вы не подумайте, Иван Данилыч, мы не хотим как-то стыдить или конфликтовать с вами! Вы – молодец! Если б у нас в стране все были так же сознательны!..

Коренков:

– Ну, мы стараемся…

– Так вы писали?

Коренков несколько раз кивает:

– Да… – вздыхает.

– А вы можете припомнить, что конкретно вы писали Президенту?

– Да что тут припоминать-то! Что вижу, то пишу. Месяц назад у нас был апрель… Заканчивался отопительный сезон… Который, в сущности, и не начинался…

– Ну-ну!

– А, ну да! Дороги вскрылись. Как реки. В прошлом году всё лето ремонтировали, ремонтировали, а толку – шиш! Из-под снега вышли, как после бомбёжки!

– А что там с отоплением было? Вы что-то начали…

– Да что с отоплением… Отапливаемся газом с кухни да электричеством. Хотя за батареи платим исправно. И за горячую воду платим. Но греем её в электронагревателях. Всё это, ох, в копеечку влетает!

– Так: дороги, отопление, что ещё?

– Ну, коли снег сошёл, значит, крыши. У моей подруги с пятого этажа уж

сколько лет с потолка течёт! Вроде ходят, что-то там латают, а толку…

– Н-да… – в задумчивости смотрит на П.И. – Дела!.. – снова оборачивается к

Коренкову. – Ну а ещё что?

– Да вы вон в окно посмотрите! Даже под окнами Администрации горы мусора! Теперь же субботники делаются так, для блезира! И дворников не везде держат. А где держат, там не платят. У меня знакомый у ресторана убирается за пятьсот рублей в месяц!

– Печальная картина.

– И я о том же! Ну а транспорт! Очень волнующий для пенсионеров вопрос!

– А что транспорт?

– А у нас его нет. Есть, конечно, такси за сто рублей. Но для меня лично сто рублей это день жизни! А автобусов нет. То есть они вроде есть, но ходят очень редко и по никому не известным расписаниям.

– А частников нет, что ли?

– Есть «газельки». Но это же малолитражки с очень низким потолком. Я пока на такой до дачи доеду, так свой хондроз раздражу, что потом надо неделю отлёживаться! И электрички, эвон, совсем непонятно ходить стали! Говорят, дескать, невыгодно. – Опускает голову, шмыгает носом, – Конечно! Вам нас, своих дедов и родителей содержать невыгодно… Как и детишек своих малолетних. Вы ж ещё не нагулялись, для себя не пожили!.. А-а! – взмахнув рукой, быстро выходит из кабинета.

П.И. пожимает плечами, разводя руки.

В.В. зло усмехается:

– Ну, Петя, ты понял, что исправлять надо?

Тот ухмыляется:

– Да понять-то я понял. Я и без деда этого знаю всё. Только что ж я могу?!

– Не писай кипятком! Вся Россия так живёт. Ну, кроме, разве что, мегаполисов… Так что, полагаю, проверяющий будет не по этому звоночку.

– А вдруг по этому? И с меня начать решили? Да только нет у меня ни денег, ни рычагов, чтоб справедливость восстанавливать!

– Ну, насчёт денег, думаю, накрал ты уже достаточно! И я даже знаю, где спрятал!

– Так то мои! А казна-то пуста! Работаем с дефицитным бюджетом! Обещанных дотаций от федералов хрен дождешься! Под себя-то они горазды загребать, а что дать!.. Кроме разных проверяющих.

– Хватит ныть! Зови свою секретутку! Вернее эту… Дарью… Как её там?

П.И. включает селектор:

– Вера, давай сюда Дарью Георгиевну!

Входит Дарья Коровина, она останавливается, потупившись, у двери.

В.В. улыбается:

– Вы уж простите, Дарья Георгиевна, работа такая! Идите сюда поближе! – та подходит, но остаётся стоять, в то время как мужчины сидят.

Дарья:

– Я что-то не то сказала?

В.В.:

– Да нет, всё нормально. Только вот вы говорили, помнится, что в Кремль пишет не один ваш сосед…

– Конечно.

– А вы могли бы вспомнить их фамилии? Особенно тех, что писали месяц назад.

– Насчёт месяца назад, это вам лучше Соловьёву спросить. Когда проспится. Она тогда только пришла к нам, должна запомнить. А из постоянных писак… Ну вот: Иванов Вэ Пэ, Петров Тэ Дэ…

П.И.:

– Скажи ещё Сидоров! И тэ дэ, и тэ пэ! – ухмыляется.

– Нет, Сидорова не помню. Александрова – была! Эс Вэ. Но это всё неточно. Не помню, память уже не та стала. Вот Соловьёву бы спросить! Завтра.

В.В.:

– Завтра уже будет поздно. Давай этих сюда!

П.И. включает селектор:

– Верочка, зайди на секунду!

Верочка входит:

– Пётр Инокеньтьич?..

П.И.:

– Вера, что надо человеку дать, чтоб он моментально отрезвел?

Верочка ошарашено:

– Не знаю, Пётр Инокеньтьич…

– Ну как не знаешь, чёрт побери! – поднимается из кресла. – Вспомни прошлый Новый год!

– Ну…

– Что ты давала выпить, чтоб человек протрезвел? Когда ему срочно понадобилось.

Верочка пожимает плечами, пожав губы, и вдруг преображается:

– А! Так это вам! Так бы и сказали! – резко смущается, опустив голову, мямлит. – Этому человеку я дала растворённый нашатырь… В воде…

В.В. усмехается:

– Так будь добра, дорогая, приготовь этот коктейль для Соловьёвой! И проследи, пожалуйста, чтоб она его обязательно выпила! И этих… Иванова, Петрова и Александрову найдите!

П.И.:

– Дарья, помогите ей, пожалуйста! – со вздохом падает назад в кресло.

Верочка:

– Хорошо. – Направляется к выходу позади Дарьи, но в дверях сталкивается с рыжим лохматым молодым человеком в драном джинсовом костюме, с Леопольдом.

Верочка широко расставляет руки и ноги:

– Нет!! Пошёл вон, дурак! – оборачивается к П.И. – Проскочил, пока меня не было!

В.В.:

– Идите, идите! Время – деньги! Мы тут сами…

Верочка:

– Я охрану позову! – выходит.

П.И.:

– Это наш местный Самоделкин. Всё время что-то изобретает! Ну! Прорвался-таки! И что на этот раз? – в голосе слышится угроза.

Леопольд:

– Пётр Инокеньтьич! Я точно знаю, я всё просчитал! Я знаю, как нам всего за год поднять экономику города и района!

В.В.:

– Коммунизм в отдельно взятой стране? Оч-чень интересно!

Леопольд мельком взглядывает на В.В., но обращается к П.И.:

– Понимаете, надо всего на два года объявить амнистию частному предпринимательству! Избавить их от опеки государства! Да тут за год из города можно конфетку сделать!

В.В.:

– Что вы понимаете под опекой, молодой человек?

Леопольд подбегает к окну, делает приглашающий жест В.В.:

– Идите сюда, гляньте! – Видите там избушку посреди озера?

В.В. быстро подходит:

– На острове или на плоту…

Дарья тоже подходит к окну, опирается на подоконник.

П.И. демонстративно отворачивается к двери:

– Ага, ещё был воздушный шар, труба-электростанция, водный квадрацикл, надувная обзорная башня и… Уж всего и не припомнить!

Леопольд:

– Там плот из пластиковых бутылок. Я их по всему городу собирал! Домишко конечно не ахти, но это ведь модель! Это действующая модель плавучей гостиницы! Там сейчас человек живёт! Испытатель.

В.В.:

– Интересно. И за сколько ты сдаёшь этот плот?

– Так ведь испытания… Живёт человек, рыбу ловит… Я ему продукты поставляю… Но я не это хотел сказать! Мне никак проект не протащить официально. Вы и представить не можете, сколько всяких справок надо собрать, чтоб эта гостиница начала давать деньги городу!

В.В.:

– А тебе самому, значит, деньги ни к чему?

П.И. с ленивым вздохом:

– А он дома строит без уплаты налогов. В неделю дом.

В.В.:

– В неделю дом?! – он потрясён.

Леопольд смущается:

– Да ну!.. В основном это только стены и перекрытия. Технология изготовления крыш ещё не отработана… – вспыхивает в озарении. – Вот и тут! Мне никак, ну никак, никаким способом не пробить через кордоны государства свой способ быстрого строительства!

В.В. оборачивается к П.И.:

– И вы его считаете дурачком?

П.И.:

– Василь Василич! Его проекты не согласованы с архитектором, с пожарником, с санэпидстанцией… Как и этот быстрый способ строительства! Всё это весьма чревато! Там, может, жить смертельно опасно, в этих домах за неделю!

В.В. опять Леопольду:

– А из чего ты, собственно, их строишь? Из пластиковых бутылок?

– Собственно, из бетона. Из утеплённого железобетона.

– И за неделю?

– Можно и поскорей. Технология уже отработанна.

В.В. задумчиво, медленно оборачиваясь к П.И.:

– Пётр Инокеньтьич, вы вообще когда-нибудь дом строили?

– Ремонтировал. Я готовый купил.

– То-то и оно! Я дом строил! Три года! Сколько истратил средств и нервов – ни словом описать, ни в сказке сказать! А сколько ты берёшь за дом без учёта материалов?

Леопольд:

– За стены, полы и перекрытия на восемьдесят квадратов – тридцать тыщь.

П.И.:

– Без налогов, лицензий, страховых и прочих сборов…

Дверь с грохотом распахивается, в кабинет, явно преодолевая сопротивление повисшей на его рукаве Люси, проходит Охранник. За ними следует растерянная Верочка.

Охранник:

– Сейчас… Сейчас я его!.. Да пусти ты меня!

В.В. примирительно поднимает руку:

– Погодите! Погодите, у нас всё под контролем! – Леопольду, доставая из нагрудного кармана. – Вот моя визитка. Обязательно позвони мне после всего этого!

Тот кивает, прячет визитку и, обходя Охранника с Люсей, направляется к выходу. Люся сразу отпускает рукав Охранника, стоит потупившись. Леопольд подмигивает ей и выходит. За ним Охранник и понурившаяся Люся. Когда девушка уже в дверях, её окликают.

П.И.:

– Людмила… Э-э…

В.В.:

– Людмила Юрьевна, погодите! – она оборачивается, В.В. демонстрирует фарфоровые зубы. – У нас возникла ещё парочка вопросов. Помогите, пожалуйста, Дарье Георгиевне вспомнить, кто из местных отправлял месяц назад письмо в Кремль.

Люся на мгновение застывает с открытым ртом и вытаращенными глазами, опускает голову, медленно приходя в себя.

В.В.:

– Вам нехорошо, Людмила Юрьевна? Идите, присядьте! Вера, будь любезна водички! – Верочка тотчас направляется к бару.

Люся медленно подходит к столу, садится и пристально смотрит на В.В., затем на П.И., усмехается:

– А насколько законна, господа, вот эта ваша розыскная деятельность? Тайну переписки, кроме Обамы, ещё никто не отменял. – Принимает стакан воды от Верочки и ставит его на стол.

В.В.:

– Людмила Юрьевна, мы лишь хотим поскорей исправить недостатки. Как все нормальные люди, мы боимся правительственных проверок. Которых, кстати, может и не быть. Но недостатки должны быть исправлены, верно? У нас-то глаз уже замылен, мы многого и не замечаем…

Люся:

– А что вы будете с ним делать? С тем, кто писал…

В.В.:

– А ничего! Поговорим и всё! Кстати, Вера, где эти Ивановы-Сидоровы?

Верочка:

– Так они в приёмной. Позвать?

В.В.:

– Будьте любезны! Только по одному. – Люсе. – Сейчас сами увидите!

Верочка выходит, входит Александрова, высокая, дородная дама лет пятидесяти.

В.В.:

– Представьтесь, пожалуйста!

– Степанида Васильевна Александрова.

– Степанида Васильевна, вот вы писали месяц назад Президенту… Хотелось бы вживую услышать ваши претензии к власти.

– Писала я вот по какому поводу. И уже не раз писала. Дело в том, что в том, что власть ваша убила мою маму, а затем ещё и надругалась над её памятью.

В.В. оторопело:

– Вы что-то путаете… Давайте разъясним ситуацию!

– А давайте! Мама моя, Зоя Леонидовна, в девичестве Вронская, выбравшись из-под оккупации, в сорок втором исправила метрику – приписала себе два года, чтоб взяли в армию, на фронт. Её и взяли прифронтовой медсестрой. Войну она закончила в Будапеште, его брали тоже девятого мая. Ну вот, после демобилизации, уже в Москве, некая тыловая крыса, вот, вроде вашего… – указывает на П.И., – прямо в кабинете полезла ей под юбку. А в нас течёт дворянская кровь! Мама взяла со стола карандаш и воткнула его в глаз насильнику…

Люся:

– О Господи!..

П.И. хватается за глаз:

– Мать моя женщина!..

В.В.:

– Продолжайте, продолжайте!

– Почти пятнадцать лет она валила лес на Северном Урале. Где я, кстати, и родилась. Оттуда мы уехали в Эстонию, а потом уже сюда, на родину. Это всё присказка. В две тыщи пятом перед Днём победы мы, как обычно, сделали генеральную уборку. В праздник мама уже с утра включила телик и стала под марши духовых оркестров ждать почтальона. А он не пришёл. Вечером она выключила телик и отвернулась к стене. Перестала есть и спать, просто лежала и смотрела в стену. Вот так!.. – Степанида достала платок и высморкалась, промокнула глаза, – Я на следующий день пошла по инстанциям: Военкомат, Совет Ветеранов… Тринадцатого принесли поздравления от Президента, Губернатора и т. д. Вместе с юбилейной медалью. Но мама на них даже не взглянула. И уже до своей кончины не поднималась с постели. Можно мне водички? – показывает на стакан перед Люсей.

Люся:

– Да, конечно! Пожалуйста! – подаёт Степаниде, та пьёт.

П.И. поворачивается к В.В.:

– Да, я помню – у них в Военкомате был тогда компьютерный сбой. Когда перешли на гражданское обслуживание. С военного.

Люся:

– И сколько людей убил этот ваш сбой? Не подсчитывали?

Степанида, поставив стакан на стол, продолжает:

– Да, вот так её убили. Президент, как известно, обещал хоронить ветеранов за счёт государства. Мне в Военкомате сказали, что там какой-то сбой. Вы, дескать, похороните пока за свой счёт, а мы потом возместим.

П.И.:

– Ну и что, не возместили, что ли?

– Ни копейки! Ни за похороны, ни за оградку с памятником! Больше того, когда от Президента пришёл ответ, где было наказано идти опять с бумагами в Военкомат… Я пошла. Так мне это письмо в лицо бросили! Со словами: Президент обещал, пусть он и платит! – опять достаёт платок и сморкается.

В.В.:

– Хорошо, мы всё взяли на заметку. Вам непременно всё будет выплачено!

– Спасибо. Мне можно идти? – недоверчиво поднимает брови.

– Идите, идите и успокойтесь!

– До свиданья! – выходит.

В.В.:

– Н-да, дела!

П.И.:

– Ну а что, у вас в Центре лучше, что ли?

Люся:

– По мне, так вас всех надо!..

В.В. улыбается:

– Расстрелять, что ли?

П.И.:

– Да это и не наши косяки! Военкомат начудил, а мы тут лопай!

Люся:

– На Северный Урал бы вас лес валить! Так вы ж откупитесь!

П.И.:

– Эва, как заговорила! Сексуально озабоченная!

В.В.:

– Хватит! Давай ещё кого! Иванова там или Сидорова…