Текст книги "Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина"

22
Дрессировка

Официальные соревнования по послушанию появились в Америке в 1930-х годах благодаря Хелен Уайтхаус Уокер, заводчице пуделей. Она ездила по собачьим клубам и проповедовала новую веру: дрессировка должна стать спортом. Именно Уокер устроила первые испытания по послушанию, которые прошли в Маунт-Киско в 1933 году. В них приняли участие восемь псов. «Дрессируйте собак» стало настоящим лозунгом эпохи Великой депрессии. В 1936-м АКС опубликовал первое положение о соревнованиях.

Затем к Уокер присоединилась Бланш Сондерс, которая на многие десятилетия стала крестной матерью мира дрессировщиков. В 1950 году она выпустила первую книгу для профессиональных тренеров. Методы Сондерс были типичны для того времени: лакомства под запретом, хотя вы можете поощрять собаку другими способами; указывайте на ошибку резким рывком за ошейник; используйте физическое руководство, чтобы обучить собаку команде «Сидеть».

В целом советы Сондерс были довольно гуманны, просто она относилась к тому племени дрессировщиков, вышедшему из Древнего Рима, которое полагало, что собаки (а также дети и лошади) нуждаются в «перевоспитании». Как говорилось в одном популярном пособии 1894 года, «знания, которые не были вколочены в собаку силой, не принесут полезных всходов».

Зоопсихологи называют этот метод – исправление ошибок путем негативных последствий – отрицательным импринтингом. Самым известным его последователем был Вильям Келер, который тренировал собак для студии Уолта Диснея и фильмов «Новые робинзоны» и «Невероятное путешествие». Его книга «Метод дрессировки Келера» десятки лет был в США бестселлером.

Сейчас его страшно читать.

«Собаку [Холу!] следует избивать до тех пор, пока у нее не останется ни сил, ни желания оказывать сопротивление, – пишет этот знаток собачьей психологии. – Вероятно, после этого она, пошатываясь, пройдет несколько шагов, ее пару раз вырвет, и она упадет на бок. Но это не должно вас тревожить».

Келер считал, что пагубные свойства собаки, заложенные в нее при рождении, можно подавить только постоянным причинением боли. Дрессировка превращалась в столкновение двух воль: или ты, или тебя. Впрочем, надо отдать Келеру должное: он искренне верил, что нет ничего пагубнее излишней доброты, а также что величайшая из всех физических и психологических жестокостей заключается в – приготовились? – «повторной коррекции»!

В популярном медицинском учебнике 1907 года[15]15
  Джордж Бартон Каттен, «Психология алкоголизма» (1907).


[Закрыть] описывается, как следует лечить алкоголиков:

«Если пьяница вызывает врача, тому предписывается немедленно поместить больного на операционный стол, вставить ему желудочный зонд, выскоблить и промыть желудок и, убедившись, что он свободен от слизи и содержимого, дать пациенту настойку стручкового перца, после чего на несколько часов оставить в полном покое».

Вывод:

«Иногда быстрое и жестокое лечение… может быть, наиболее гуманное из возможных».

В семидесятых годах алкоголиков обычно отвозили в клинику, привязывали ремнями к столу, пичкали белладонной, касторовым маслом и тушеными томатами, а затем отправляли на конверсионную терапию, которая немногим отличалась от промывки мозгов.

Психиатры до сих пор экспериментируют с такими методами, как «Аверсионная терапия алкоголизма при помощи рвоты и электрошока» (журнал «Консультирование и клиническая психология», 1981, № 49, с. 360—368). Их попытки вызвать у алкоголиков отвращение к спиртному достойны страниц «Заводного апельсина».

Все изменилось в конце семидесятых – когда, как несложно подсчитать, бывшие хиппи начали покупать собак своим детям. «Как и человеческая терапия, большая часть дрессировочных методов претерпела эволюцию и приобрела более позитивное содержание», – пишут зоопсихологи Мэри Берч и Джон Бейли в своем труде «Как учатся собаки».

Позитивные методы включали кликер-тренинг, который был разработан специалистом по дельфинам Карен Прайор. Пожалуй, это наиболее адекватный способ объяснить собаке, каких действий от нее ждут. Постепенный переход от неправильного поведения к правильному хорош для большинства собак, если учесть, что они изначально настроены дружелюбно по отношению к хозяину и стараются ему угодить. Именно такие породы человек столетиями выводил путем тщательного отбора.

Но что делать с собакой, которая рычит, которая бросается на других псов, которая норовит свалить хозяина на асфальт, измельчает в капусту все, что попадает к ней в пасть, запросто может прокусить бедро пожилой леди, посмевшей улыбнуться ей в лифте, – с собакой, «проказы» которой приводят к судебным искам, конфискации имущества, а то и к тюрьме (куда может попасть хозяин)?

Даже если так далеко не заходит, увы, компромиссный хот-дог не поможет, когда собака решит, что надо бы добавить в жизнь адреналина…

Так называемый метод «поощрить-и-угостить» доминировал в дрессировке на протяжении многих десятилетий. Пока не появился Сезар Миллан. Его передачу «Переводчик с собачьего» на канале «Нэшнл джеографик» посмотрели 50 миллионов человек и 65 миллионов собак только в США. Бывший иммигрант-нелегал из мексиканского штата Синалоа возглавил миллионную индустрию, которая базировалась в основном на проведении семинаров, а также продаже книг, DVD и собачьего корма.

Миллан редко прибегал к поощрениям. Его мысль заключалась в том, что любая собака нуждается в лидере, а лидер – ее хозяин, и собаке просто нужно внушить эту мысль всеми доступными способами.

Внезапно вспыхнувший антимилланизм был подобен эпидемии – по крайней мере, на северо-востоке страны. Иногда это проявляется довольно забавно. К примеру, мой клуб – школа дрессировки «Порт Честер» – выдает всем список рекомендованной литературы. Помимо книг Яна Данбара и Карен Прайор в него включена новая классика – «Дрессировка дружелюбной собаки» Андреа Арден и «Позитивное воспитание щенков» Джоэла Уолтона. В списке значится также «Переводчик с собачьего» Пола Оуэнса – в скобках есть примечание: «НЕ ПУТАТЬ с одноименной книгой авторства Сезара Милана». (Они так бешено ненавидят его, что даже пишут фамилию с ошибкой.)

Свободный корреспондент «Нью-Йорк таймс» недавно назвал Сезара Миллана «обаятельным шаром для кегельбана, который катится прямиком в сторону прогресса, достигнутого в понимании и коррекции собачьего поведения за последние сорок лет».

Миллан пишет, что много наблюдал за собаками в детстве, когда жил на ферме у деда. Собаки дрались между собой, пока в стае не выявлялся один несомненный лидер, после чего драки прекращались.

Миллан сравнивает собачьи стаи с волчьими. Долгое время считалось, что объединяет их только личность вожака – альфа-самца. Но как довольно быстро заметили зоопсихологи, собаки несравнимы с волками. Даже кошки ближе к своим диким сородичам, чем собаки – к волкам. Пятнадцать тысячелетий совместной эволюции так изменили собак, что теперь они просто не могут выжить без человека. Мы превратили их в свою лучшую половину.

Один пример в качестве доказательства. Собаки так часто лают… потому что их хозяева часто разговаривают. Дикие животные редко используют голос для коммуникации, общение в их среде строится в основном на зрении и обонянии. Но люди, владеющие устной речью, постепенно привили потребность в «разговорах» и своим питомцам. И еще. Собаки – единственные животные, которые могут проследить, на что указывает или смотрит человек. В природе на такое не способны даже шимпанзе.

Любопытно, что аверсионные методы дрессировки на диких животных не действуют. Зверь скорее будет биться с человеком до смерти, чем прекратит делать то, за что его наказывают. С собаками все обстоит наоборот: мы приучили их покорно терпеть боль.

И так далее…

Доминирование – вообще сложная тема. Зоологи, изучающие жизнь волков в естественной среде (включая Дэвида Мича, который больше года наблюдал за этими животными на острове Элсмир, северо-запад Канады), установили, что волчья стая организована скорее по принципу семьи, чем армии. Волки сами выбирают себе роль – насаждение ролей силой для стаи несвойственно.

Как пишет зоопсихолог Тэмпл Грандин, «вероятно, собаки нуждаются не в вожаке, а в родителе». И тон в отношениях должны задавать все-таки люди.

Профессиональные дрессировщики оценивают учение Миллана гораздо более осторожно. «Я склонна доверять Сезару, – сказала нам Венди Вольхард в лагере. – Он занимается проблемами поведения, на которые большинство из нас даже не обращают внимания».

Как указывает сам Миллан, «я не тренирую собак» – в том смысле, что он занимается только коррекцией поведенческих проблем. Если у вашей собаки нет с этим серьезных трудностей, Миллан – не ваш выбор.

Я изначально настороженно отнесся к его книге «Быть вожаком», написанной в соавторстве с Мелиссой Джо Пелтье. И был приятно удивлен, обнаружив довольно разумные суждения: «Мы избавились от одной устаревшей авторитарной крайности: что собаки существуют только для исполнения наших приказов, – и тут же бросились в другую – что собаки должны быть нашими полноправными партнерами во всех сферах жизни».

Следом я вспомнил замечание Джона Катца: «Я – многодетный отец, живущий в городе, где все вращается вокруг детей. И я много лет наблюдаю за людьми, которые вынуждены бороться за каждое „нет“ собственному ребенку или собаке».

Миллан пишет скорее не о том, как заставить собаку выполнять приказы хозяина, а о том, как хозяину добиться уважения своей собаки. Как стать уверенным в себе человеком, который излучает так называемую спокойно-уверенную энергетику.

В статье о Миллане, которая вышла несколько лет назад, писатель Малькольм Глэдвелл цитирует знаменитого этолога Патрицию МакКоннелл:

«Я убеждена, что собаки обращают огромное внимание на то, как расслаблено лицо человека, особенно его лицевые мышцы. Это служит для них сигналом к действию. Нижняя челюсть хозяина напряжена? Рот слегка приоткрыт? Затем – руки.

Собаки уделяют невероятное внимание движению рук».

Как пишет Миллан, «собаки знают, насколько их хозяин доволен собой, счастлив он или боится и чего ему не хватает в глубине души».

Закрывая его книгу, я подумал только: «Упс…»

23
Укротительница

Миниатюрная женщина в рубашке цвета хаки и брезентовых штанах бросила взгляд на изгрызенный диван и потертую кушетку, служившую Холе спальным местом.

– Насколько я понимаю, – сказала она, – собаке позволено пользоваться мебелью…

– Разве собакам это не разрешают?

– Нет, – хмыкнула она. – Не разрешают.

Поводок ничуть не помешал Холе броситься к гостье с намерением водрузить лапы ей на грудь – поприветствовать, в понимании моей собаки. И в этот момент гостья издала звук, который я в жизни не слышал от человеческого существа. Примерно его можно передать как:

– Грррррррххх.

Низкий, гортанный, отчетливый и протестующий: такой звук могла бы издать собака, которую оттесняют к горящему дому.

Хола, как по волшебству, шлепнулась на пол, опустила голову и хвост и попятилась.

– Сидеть, – скомандовала женщина спокойно и уверенно.

Хола села.

Возможно, в этом есть смысл, подумал я.

Я нашел женщину, которой предстояло изменить нашу с Холой жизнь, благодаря Хаксли, моему начальнику и владельцу крохотной таксы. Эта порода вообще не славится хорошими манерами. Из-за миниатюрных размеров такс никто не воспринимает всерьез, и это озлобляет их еще больше.

– Ее зовут Лорена, – сказал Хаксли. – Она изменит твою жизнь.

– Она пользуется кликером?

– Чем?

У Лорены оказался выраженный нью-йоркский акцент («У со-абак есть со-абственный изык»), который, однажды услышав, забыть невозможно, а также коротко стриженные рыжие волосы и круглое лицо, щедро усеянное веснушками, что придавало ей сходство с ребенком-переростком. Выглядела она не слишком опрятно – как женщина, проводящая все свободное время среди двуногих и четвероногих кобелей. Разумеется, она жевала жвачку. Или грызла гвозди, я не уверен.

Я сидел на изувеченном диване рядом с Холой и слушал, как Лорена говорит:

– Проблема в том, что люди не понимают, как общаться с собаками. Нам нужно выучить их язык.

Посмотреть на мир с их точки зрения. У них всего одно дело – дрессировать нас. Мы для них важнее, чем они для нас. Это очевидно. У них небольшой выбор.

Готовясь взять реванш после временного отступления, Хола принялась изучать Лорену: тщательно обнюхала и несколько раз потыкалась носом ей в колени.

– Ее поведение выражает потребность во внимании, – заключила Лорена. – Ей нужно, чтобы ее ласкали и так далее. Она все делает для этого. Ваша собака миленькая и поэтому привлекает много внимания. Внешность ей на руку. Будь она человеком, дело могло бы закончиться куда хуже, а?

– С чего вы взяли?

– Это ваша вина. Вы ее так приучили. Она смотрит на вас умильными глазами, трется головой – вы гладите ее и начинаете сюсюкать. На самом деле ей все равно, хвалите вы ее или орете. Она исподтишка вас дрессирует. Она подает сигнал – вы производите некое действие.

Хола перевернулась на спину.

Лорена улыбнулась – в первый раз с той минуты, как переступила порог квартиры.

– Поэтому она не воспринимает ничего из того, чему вы ее учите, – продолжила она, впиваясь в меня глазами. – Если вы ее сейчас погладите, я вас придушу.

– Собакам нужен хозяин, – произнесла она после паузы. – Главный. Большинство собак хотят видеть лидером человека. Это как в армии. Если нет лидера, рядовые погибнут. Но собаки не похожи на людей. Мы разговариваем, ищем компромиссы. Собаки – скорее дети. Тот же менталитет. Представьте ребенка двух лет. Вот так ведут себя и собаки. Нельзя все время кормить детей одними конфетами, верно? Не отвечайте…

Я и не думал отвечать.

– Собаки строят иерархию по росту. Необязательно лидируют крупные породы, это – внутренняя иерархия. Почему мелкие собаки любят забираться на мебель? Почему собаки прыгают на людей? В прыжке они выше. Они с самого начала заявляют людям, кто тут главный. А вы думали, это проявление дружелюбия? Собаки стремятся и к доминированию, и к подчинению. Эти тенденции сменяют друг друга, но обычно лидирует какая-то одна. Но у вашей собаки, похоже, задействованы обе.

Внезапно смутившись, Хола поднялась на лапы и принялась сновать между мной и Лореной по кругу, словно барабан стиральной машины.

– Хола, сидеть, – скомандовала Лорена.

Хола села, но тут же снова вскочила, словно пол под ней горел.

– Можете не верить, но она скорее склонна к подчинению, – сказала Лорена, чем сильно меня удивила. – Это не особенно властная собака, уверяю вас. На самом деле ее вообще несложно дрессировать…

В ответ на мой взгляд, увядший, как вчерашний салат-латук, она сказала:

– Простите, Марти. Вы думали, что купили французский рыбный ресторан, а у вас оказался «Макдоналдс».

Зазвонил телефон. Я взглянул на экран: не Глория. Последовав совету Кларка, я назначил день для СХГ – 19 декабря. Меньше чем через месяц. Я отправил Глории электронное письмо с датой, временем и местом проведения теста. Она не ответила. У меня было чувство, что я бесконечно смотрю один и тот же грустный фильм про животных. Хотя почти все фильмы про животных грустные. Не знаю почему.

– Прекратите использовать поощрения в ходе дрессировки, – велела Лорена. – Бессмысленно объяснять собаке, как она не должна себя вести. Прыжки на людей для нее важнее любого лакомства. Нужно повысить цену за поощрение. Или вы хотите постепенно перейти на бифштекс, икру?

– Так что же мне делать? – спросил я.

– Все просто, – ответила она и принялась излагать план действий.

С настоящего момента Хола не получит ничего желаемого, пока не сделает взамен что-нибудь полезное. Причем «желаемое» будет подразумевать что угодно: лакомства, прогулки, ужин, возможность полежать на диване. Теперь Холе придется смирно сидеть перед каждой дверью, лестничным пролетом, входом и выходом, пока я не скажу: «Хорошо!»

– И как этого добиться? – озадачился я.

– Примерно так, – ответила Лорена и скомандовала: – Сидеть!

Так как собака колебалась, она прорычала: «Грррррх!» – и несильно дернула за поводок.

Хола села.

– Хорошая собака! – чуть не пропела Лорена, излучая неподдельное счастье. – Умница! Большинство людей забывают о главном, – пояснила она в ответ на мой недоуменный взгляд. – Похвалить собаку, когда она выполнит приказ. Не наградить – просто похвалить. Вам нужно добиться голосового контроля над животным. Это важнее коррекции поведения. В идеале вы будете только хвалить, вообще не прибегая к рычанию.

– Но пока…

– Рычание.

Метод Лорены оказался намного проще того, что предлагали в «Порт Честере». Мне не нужно было прибегать к кликеру и сложной системе поощрений (и в том и в другом я, честно говоря, не очень разбирался). Как сказала Лорена, пес, которого мотивируют едой, ради угощения сделает что угодно.

– Но это монолог, а не диалог, – отрезала она.

Если есть что-нибудь вкусненькое, собака в ожидании команды будет делать стойку, садиться, ложиться, ходить на ушах и раскладывать пасьянсы.

Звериная логика: сделаю всё, авось что-нибудь да сработает.

– Наша цель, – сказала Лорена, – приучить собаку делать что нужно до того, как ей это прикажут. Сделала, что велено, – молодец. Ошиблась – будут неприятные последствия. Все просто.

Мы прогуливались вокруг кладбища Святой Троицы – одного из самых оживленных, если так можно выразиться, мест на Манхэттене. Это готический осколок старого Нью-Йорка, крутая каменистая осыпь с рядами надгробий, тянущихся от Вест-Сайдского шоссе до Верхнего Бродвея. Память о временах, когда район Вашингтон-хайтс напоминал скорее европейскую столицу, чем ожоговое отделение госпиталя.

Хола трусила между мной и Лореной. Мы вели неспешную беседу, я сжимал поводок. По моим меркам, Хола вела себя безупречно, но критерии Лорены были куда строже.

– Собака нас опередила, – сказала она. – Поправьте ее.

– Грр… – смущенно произнес я.

– Если собака выбегает вперед, используйте рычание как электрошок. Понятно?

Я заставил Холу вернуться назад, к ноге.

– Она не должна ничего обнюхивать и хватать, пока вы ей не разрешите, – продолжала наставлять Лорена. – Ее задача на прогулке – идти рядом с вами, пока вы не скомандуете остановиться. Больше ничего. Это прогулочная схема.

Мы свернули на Нижний Бродвей, к громаде англиканского собора. Когда мы проходили под шпилями, у меня появилось чувство, будто от холода, ползущего со стороны кладбища, нас отгораживает невидимая узорчатая стена.

– А она все схватывает на лету, – заметила Лорена. – Явно хочет вам угодить.

– Что?

– Да, и поэтому она так быстро учится. У нее чудесный характер. Вы везунчик. Она еще и умная.

– Мы сейчас говорим о Холе? Вот об этой собаке на поводке?

– Нужно давать ей более сложные задания. Бросать вызов.

Мы прошли по 156-й улице мимо Пуэрториканского колледжа и направились вниз, к Риверсайдскому шоссе. Я подумал, что Хола вполне овладела искусством прогулки в городе: черный нос находится у моего колена, загнутый бубликом хвост слегка покачивается, глаза пристально изучают мостовую (вероятно, в поисках цыпленка, ставшего жертвой катастрофы).

– Почему вы решили, что эта собака властная? – спросила Лорена, наблюдая за Холой. – Я этого не вижу.

– Не знаю. Я думал, проблема в том, что она меня не уважает.

– Да, она вас не уважает. Но не потому, что вожак.

Вольхарды убеждали меня, что Хола постоянно напугана. Лорена считала, что она склонна к подчинению. Напуганная и покорная – эти два эпитета явно не подходили к созданию, которое сейчас мирно вышагивало рядом.

Вернувшись домой, мы с Холой принялись отрабатывать команды «Сидеть» и «Ждать». Лорена должна была постучать в дверь, изображая гостя.

Это задание оказалось для Холы неожиданно сложным.

Мы разбили процесс на части: вот раздается стук, вот поворачивается дверная ручка, дверь приоткрывается все шире и шире, вот входит Лорена, говорит: «Привет!» – и пожимает мне руку.

Услышав стук, Хола каждый раз начинала вертеться, не дожидаясь моей команды.

– Не стоит требовать от нее слишком многого, – посоветовала Лорена. – Важно, чтобы новая информация усваивалась легко. Когда все попытки заканчиваются провалом, это делает вас слабаком в ее глазах. Успех, наоборот, делает вас сильным. Лидерство – качество, на котором держится мир. Хорошая организация – значит, хороший лидер. А Хола нуждается в сильном вожаке. Это в ее природе. Так она меньше нервничает.

– Вам нравится Сезар? – спросил я, когда Лорена уже собралась уходить.

Ее обычно распахнутые глаза слегка сузились, будто я задал не совсем корректный вопрос. Однако затем она кивнула.

– Проблема Сезара в том, – сказала Лорена, – что люди смотрят его передачу, но не обладают его навыками. Они не замечают множества нюансов – язык тела, осанку, зрительный контакт. Это как танец. Сезар кажется волшебником. Зрители не понимают, из чего состоят его чудеса. Пробуют повторить все это дома и терпят фиаско. Но черт возьми, в этом виновата не собака.