Текст книги "Небесные глаза. Ретагор"

– Что именно? – спросил Харник. До этого они, затаив дыхание, слушали его слова, но Харник вдруг не выдержал.

– Понимаете, если ранее я мог как-то воздействовать на мысли, то теперь я смог попросту убить всех, кого мысленно считают врагами. Либо мое умение изначально направлено только против НЕлюдей – не знаю.

Харник вскочил на ноги и нервно забегал взад-вперед. В этот момент он вновь напомнил всем того, прежнего Харника, суетливо и немного трусоватого. Затем он также резко и неожиданно сел, как и вскочил.

– Но ведь это прекрасно! Превосходно! – воскликнул он возбужденно. – Нет, конечно, мы все видели, что они погибли, сгорели все в момент, но я не думал… не представлял, что это сделал ты и сделал намеренно…

– Остановись, – прервал его Ретагор. – Может и намеренно, но это намерение… оно пришло откуда-то само собой. Я не думал осмысленно, не давал приказов своей силе.

– Это неважно. Важно, что ты действительно можешь расправиться со Злом. Причем в каком бы количестве оно не появилось перед нами!

– Все это время ты в этом сомневался? – с некоторой укоризной спросил Торн.

Ретагор метнул на него останавливающий взгляд. Но Торн продолжал, не дав Харнику ответить:

– Я, например, ни на мгновение не сомневался, что если Ретатор говорит, что ему достаточно лишь добраться до Зла, и он его уничтожит, то значит, так оно и будет. Этот парень никогда не дает пустых обещаний!

– Погоди, Торн! – Голос Ретагора прозвучал резко и отрезвляюще. – Тут есть одно маленькое, но важное обстоятельство…

– Хочешь сказать, что ты не все рассказал? – не удержалась от вопроса Арлетт.

– Рассказал-то я все, да только есть у меня ощущение, что не может быть все так просто.

– Почему?

– Иначе Святость не ждала бы так долго, чтобы покончить со Злом.

– Верно, – отозвался Торн. – Выбрала бы кого-нибудь еще до Ретагора – и дело с концом.

Все в момент замолчали. Ретагору не хотелось ничего обсуждать, а остальные задумались над его словами, выражавшими его ощущения – а им они начинали верить даже больше того, что видели собственными глазами.

Он откинулся и лег на спину, уставившись в небо. Солнце уже прошло зенит, но еще было далеко до заката, и небо было ярко-голубым; по нему лениво плыли мелкие облака, где-то высоко чернели точки птиц – ничто в этот момент не говорило о страшной судьбе, которая ждет людей, если их поход окажется неудачным. Почему так? – подумалось Ретагору – Почему миру безразлично, что произошло с человечеством? Хотя почему безразлично? Ты говоришь неправду – есть Нечто, что наделило тебя силой, а еще есть то существо, роль которого до сих пор неясна. И сколько таких существ по всему миру, разве это можно знать?

– Все в порядке? – Арлетт протянула руку и нежно погладила его по лицу.

Ретагор даже не пошевелился, лишь закрыл глазами – настолько ему оказалось приятным это легкое прикосновение. Неожиданно он почувствовал еще и горячую волну возбуждения и влечения к девушке. Но для этого время пока не наступило. Ретагор приподнялся на локте, посмотрел на Арлетт, приблизил к ней свое лицо и негромким голосом произнес:

– Когда все это закончится, я буду любить тебя так сильно, как только возможно для человеческого существа.

– Ловлю тебя на слове, – в ответ прошептала Арлетт и легко поцеловала его в губы.

Ретагор закрыл глаза от удовольствия, но что-то внутри требовало встать и идти. Опять идти, тягостно подумал он, Господи, пусть это поскорее кончится. Он чувствовал себя очень усталым и разбитым, хотелось часами, днями просто лежать, ничего не делая и ни о чем не тревожась. Но друзьям нельзя показывать этого, даже Арлетт, ни в коем случае, пусть все думают только о его силе, и никогда – о его слабостях.

Арлетт засмеялась и вскочила на ноги. Сейчас она напоминала Ретагору ту беззаботную деревенскую девушку, которую он когда-то повстречал. И которая из них – эта молоденькая смеющаяся детским смехом девчонка, или хрупкая, но отважная воительница с горящими глазами, – нравится ему больше, он не знал. И не хотел знать.

– Пора, – негромко, но четко проговорил он, поднявшись и оглядывая окрестности. Все было спокойно, скума не видно, да и вообще живности не было никакой в обозримом радиусе видимости. Он повторил, посмотрев на своих друзей: – Пора идти.

– В Липор?

– В Липор.

– А потом?

– А потом, – произнес он, с легкой улыбкой и твердыми глазами поглядев на задавшего вопросы Харника, – на самую главную битву нашей жизни.

XV

Путь до Липора занял у них немного больше времени, чем полагал Ретагор, а ночью, когда все отдыхали, а Ретагор по собственному настоянию оставался «на часах», их лагерь посетило то самое существо, которое уже несколько раз встречалось им на пути, и о котором он вспоминал как раз сегодня. До того, как расположиться на ночь, ничего примечательного не происходило, поэтому двигались они довольно быстро. И в результате сильно устали; когда только начало смеркаться, Ретагор как обычно выбрал место, где они были бы незаметны издалека, но при этом сами не оказались бы застигнутыми врасплох, и распорядился остановиться на ночлег.

После короткого ужина и еще более короткого разговора, сводившегося к обсуждения планов на следующий день, Ретагор, Арлетт и Харник погрузились в тревожный сон, а Торн оставался за часового. Через некоторое время проснувшийся Ретагор обнаружил, что Торн крепко заснул, сидя перед угасающим костром, растолкал его и, несмотря на уверения северянина, что это не повторится, поменялся с ним местами. Появившееся вскоре после этого существо, как подозревал Ретагор, находилось здесь уже давно, но ожидало, когда именно наступит именно его очередь бодрствовать.

Ретагор почувствовал присутствие существа почти сразу, но не придал этому значения – здесь, в отдалении от кучных поселений, он весь день ощущал присутствие чего-то чуждого, здесь дух скума был устоявшимся и глубоким. Когда же он понял, что это ощущение от присутствия вовсе не скума, а кого-то другого, и более того, это ощущение усиливается с каждым мгновением, он уже не успел ничего сделать первым – существо мордой раздвинуло редкий кустарник, наполовину появилось на их полянке и «заговорило» с ним.

«Ты становишься силен», – услышал Ретагор в своей голове размеренный «голос». Глаза существа при этом продолжали полыхать огнем, как обычно, но человеку показалось, что выражение его жуткой на вид морды смягчилось, а постоянный оскал чудовищной пасти стал больше походить на улыбку.

«Это плохо?», – поинтересовался Ретагор, неспешно поднимаясь. От того места, где теперь стоял он, и где находилась морда существа, было всего несколько шагов, которые он степенно прошел, после чего приблизился к «собеседнику» вплотную. Он разглядел, что его глаза на самом деле пылают ярким огнем за на вид очень плотной роговицей. Существо потянуло носом и шире оскалило пасть, что Ретагор расценил, как дружественный жест. Он протянул руку и коснулся морды. То, что оставалось в Ретагоре чисто человеческого, настойчиво требовало отодвинуться, прекратить этот кошмар, но бушевавшие в его душе последнее время спокойствие и уверенность толкали его вперед.

«Это очень хорошо. Мы не ожидали, что это произойдет так скоро. Поэтому я был послан, как охранник», – произнесло существо.

«Охранник? Ты сказал „охранник“?»

«Да. Я был послан сюда, чтобы охранить вас от скума».

«Разве нас понадобилось охранять?»

«Нет. Вот это и радует. Ты оказался сильнее, что можно было представить».

Ретагор немного помялся, задать ли вопрос, но потом понял, что он все равно уже появился у него в мозгу и сформировал его:

«Скажи мне, кто ты все-таки такой? Ты назвал себя охотником за скумом».

«Можешь называть меня Охотник. Я действительно охотник, но не здесь, не на этой земле. Но сейчас есть опасность того, что скум здесь может взять вверх, и я послан, чтобы вместе с тобой этого не допустить».

«Только со мной? А мои друзья?»

«И с ними. Они проявили небывалую храбрость и мужество. Но один все еще тревожится по поводу меня, он считает меня Нечистым».

«Это уже почти прошло».

«Я рад».

«Можешь подсказать мне, что нам делать дальше?», – Ретагору непросто дался этот вопрос – в нем уже сформировался комплекс нежелания демонстрировать пусть даже легкие слабости и неуверенность.

«Ты хочешь идти в том же направлении, верно?»

«Верно. Нас ждет еще несколько человек, чтобы присоединиться к нам».

«Вам нужно поторопиться. Ваши товарищи повстречались со скумом. Выжил только один».

Ретагора словно ударили топором по голове. Он резко отшатнулся и инстинктивно ухватился за чахлые ветки кустарника в попытке не упасть. Латор! Подсознание откликнулось сразу, он почувствовал, что слышит тихий, жалобный голос Латора, таящегося в темноте и пробирающегося в непроглядной тьме куда угодно, лишь бы подальше от места смерти своих друзей.

«Латор!»

«Ретагор? Я потерял надежду услышать тебя. Я хотел связаться, но не смог. На меня словно навалилась темнота, через которую мне не пробиться».

«Я знаю все. Постарайся убраться оттуда как можно дальше. Иди на юго-восток, навстречу нам. Мы остановились на ночлег в нескольких лигах к югу от Липора».

«Ослаб. Дойду ли…»

Ретагор бросил на Охотника беглый взгляд, и ему показалось, что тот коротко кивнул своей жуткой головой. Ретагор уперся ногами в землю, словно собирался противостоять урагану. И что есть мочи послал Латору поток яркого света и силы. Сначала он ничего не ощутил, но через несколько мгновений почувствовал, что от Латора пошел ответный поток – посланная помощь достигла назначения.

«Иди к нам и будь осторожен», послал он напоследок и вернулся к реальности. Существо терпеливо ждало на своем месте, только глаза, как показалось Ретагору, запылали еще ярче. Мелькнула одна мысль, но Ретагор отогнал ее поглубже. Недостаточно успешно.

«Твоя догадка верна. Я немного тебе помог», – «произнесло» существо.

«Поэтому твои глаза так пылают?»

«Поэтому и пылают».

«Мы последуем твоему совету, и тронемся скоро. Что нам делать после того, как подберем Латора».

«Продолжай следовать своему плану. Он верный, потому что дан тебе Святостью».

«Я еще увижу тебя?»

«И не раз. Я всегда буду рядом».

Существо пропало, забавно пятясь задом. Ретагор перевел дух и повернулся. Каково же было его удивление, когда он увидел, что все трое, которые, как он считал, спят крепким сном, сидят жалкой испуганной кучкой в другом конце их полянки. Глаза у них горели почти также, как у покинувшего их Охотника.

– Ф-фу! – выдохнул Торн. – Жуть какая-то!

– Что именно? – небрежно бросил Ретагор. Он постарался сделать так, чтобы они привыкли к Охотнику и не видели в нем ничего жуткого и ужасного.

– Смотреть, как вы молча разговариваете, – ответил Торн. И тут же сам первым засмеялся: – Извини, очень уж неуклюжее выражение у меня получилось. «Смотреть, как молча разговаривают»! Надо же такое брякнуть.

– Но ты прав, – добавила Арлетт. Она поднялась и подошла к Ретагору. – Мы действительно видели, как вы переговаривались, но ничего не слышали. Ничего. Ровным счетом.

Ретагор повернулся к Харнику.

– А ты что скажешь?

Тот тоже встал на ноги и, сделав несколько шагов в сторону Ретагора, в упор посмотрел в его глаза. Потом сказал, тщательно выговаривая слова:

– За последние несколько дней произошло много всего, что перевернуло все мои мировоззрения. Раньше я бы посчитал это существо самым жутким созданием на свете. Но теперь… Ты с ним говоришь. Он нам, судя по всему, помогает. Теперь я знаю, что был не прав.

– Не суди по внешности, говорят у нас, – вставил Торн.

– Я не шучу, – отозвался Харник. – Если… Когда это существо вновь появится, я бы хотел с ним пого… познакомиться поближе. Хотя бы притронуться к нему.

– Зачем? – удивился Ретагор, стараясь скрыть радость от признания Харника.

– Он посланник Святости. Я воин Святости. Мы одно целое. Я хочу возлюбить тех, кто бьется со мной бок о бок. Даже если… даже если…

– Даже если у него жуткий вид? – с легкой улыбкой, но без сарказма, закончил Ретагор.

– Для меня больше нет внешней оболочки. Это существо Свято.

– Не говори столь громкие слова, – предостерег его Ретагор. – Тем более, что сам Охотник ничего не говорил о своей святости.

– Но это так! – настаивал Харник.

Ретагор покачал головой, добавив:

– Не уверен. Ладно. Я вижу, что вы благополучно выспались, а Охотник рекомендовал нам двигаться как можно быстрее…

– Тогда – в путь! – Харник вскочил на ноги и принялся собирать свои нехитрые пожитки. Ретагор тем временем подошел к краю их полянки и посмотрел на небо – до рассвета оставалось немного времени, поэтому вполне можно было двинуться в дорогу. Он повернулся и увидел, что Торн с Арлетт тоже стали собираться. На мгновение застыв в трансе, он «увидел» Латора, который находился, по его подсчетам, на расстоянии нескольких лиг и в настоящий момент отдыхал, тревожно озираясь вокруг. Он также почувствовал и скум, но он не шел за Латором, а двигался в ином направлении – строго на восток. Что им там нужно, мелькнуло к Ретагора в голове, но он не стал задумываться над этим. Сейчас это не так важно – если им удастся достичь логова скума и вступить в битву, отдельные группы потеряют свою силу и уверенность, добить их можно будет без труда.

– Готовы? – спросил он, обернувшись. Все трое уже стояли позади него в ожидании.

Выйдя из рощицы, где они нашли приют на ночь, Ретагор глянул на небо и сориентировался по звездам. Теперь он знал, в каком направлении идти, чтобы их движение и Латора находились на прямой линии.

– Мы должны встретиться с Латором и его группой? – поинтересовался Торн. Ретагор вспомнил, что он не сказал им главного.

– Только с Латором, – глухо отозвался он. – Остальные погибли.

– Скум? – коротко спросила Арлетт.

– Они.

– Ты об этом узнал от Охотника? – вставил в свою очередь Харника.

Ретагор кивнул.

– Он же посоветовал мне тронуться в путь, не дожидаясь рассвета. Была опасность, что скум пустится в погоню за Латором. А этого нельзя было допустить.

– Кстати, – начал Торн. – Хотел тебя давно спросить. Почему он для нас так важен? Когда их было четверо, я понимаю – все-таки тогда нас было бы восемь. Но теперь он один, да и воин из него, мне кажется, не очень-то важный. Тем не менее, ты кидаешься спасать его среди ночи.

Опять та же проблема. Не могу все объяснить им. Может, попытаться?

– Дело в том, что он нужен нам вовсе не как воин, значение имеет не его меч или кинжал, – проговорил Ретагор.

– А что тогда?

– Его новые способности. И не только его. Мне понадобится и Охотник, с его способностями. И возможно, кое-кто еще…

Наступило короткое молчание, которое прервал Торн, произнеся:

– Я вижу, к месту, куда мы следуем, подбираемся не только мы. А, Ретагор?

– Точно не скажу, – ответил тот задумчиво, – но у меня создалось впечатление, что ты прав, и у нас появятся еще некие союзники.

– Но вот какие, ты не знаешь.

– Вот именно. Даже не представляю.

Торн немного помолчал, потом резко встряхнулся, словно поправляя плечами висевшую на спине секиру, и сказал:

– В любом случае, помощь нам не помешает.

– Это верно.

Горизонт на востоке постепенно розовел, окружающие предметы, деревья, холмы стали проявляться, и они увидели, что идут почти по плоской равнине, окруженной с трех сторон пологими холмами, находящимися несколько в отдалении. Для Ретагора в этом не было ничего нового – он дважды бывал в этих краях, и не сказать, что хорошо их знал, тем не менее знаком был с местностью довольно неплохо. Зачинавшийся день позволил Ретагору вздохнуть немного спокойнее – в темноте он и его товарищи чувствовали себя в большей опасности, нежели днем, тогда местность могла осматриваться далеко, и врагов можно было заметить заранее. А вот по ночам Ретагор неспроста старался залезть куда-нибудь поглубже в лес.

Сейчас, в предрассветный час, он внимательно оглядел все вокруг и убедился, что они четверо – единственные живые существа на равнине. Немного подальше должны будут появиться несколько жалких поселений под Липором, но Ретагор надеялся встретиться с Латором еще раньше и обойти человеческие поселения стороной, чтобы его группа осталась незамеченной.

Вдруг Ретагор резко остановился. Он замер и немного неуверенно оглянулся по сторонам.

– Что-то не так? – встревожено спросила Арлетт, которая шла рядом с ним. Харник шел несколько в отдалении, задумчиво опустив голову, и даже не заметил этого, а Торн шел впереди, пристально всматриваясь с окрестности, и тоже ничего не видел. Но на ее голос обернулись оба.

– Чувствуете? – спросил Ретагор.

– Что?

– Воздух перестал двигаться. – В голосе Ретагора была тревога.

– Думаешь.., – начал было Торн, но его прервал дикий рев, донесшийся издалека справа.

Ретагор выхватил меч, хотя никого еще не было видно. Но через несколько мгновений из одного из холмов показал уже ставший им знакомым темный ковер, который в предрассветных сумерках казался и вовсе черным.

– Твари! – выдохнул Торн, одним движением перекидывая секиру из-за спины в руку.

Реакция Харника была более сдержанной, но не менее яростной.

– Горите вы в аду, – процедил он сквозь зубы. Он еще раз бросил взгляд на быстро нарастающий в их направлении темный ковер из живых и полуживых существ, оценил ситуацию и стал поспешно сбрасывать с себя свою рясу.

– Она тебе мешает? Вот не замечал, – усмехнулся Торн, покосившись на него.

– Их слишком много.., – начал было Харник, бросая свою рясу на землю и обнажая оружие.

– Но у нас есть…, – проговорил Торн, красноречиво повернувшись в сторону Ретагора.

– На Бога надейся, а сам не сдавайся, – произнесла Арлетт. Она тоже вытащила оба своих изогнутых клинка из ножен и небрежно поигрывала ими. – Тем более, что Ретагор еще сам не умеет толком управляться свой Си…

Она запнулась на полуслове и уставилась на того, о ком говорила. Ее примеру последовали и остальные. И было от чего.

Ретагор, который все это время стоял в напряженной позе, воздев над головой меч параллельно земле и держа его обоими руками, стал вдруг мелко дрожать всем телом. При этом глаза его были закрыты, и все очень походило на моменты, когда он уходил в транс, однако на сей раз его тело почему-то дрожало, но удивительно было не только это. Потому что через несколько мгновений после того, как он оказался в таком состоянии, его тело начало очень медленно приподниматься над землей, и от этого зрелища Харник, Арлетт и Торн попросту застыли на месте, позабыв обо всем на свете, даже о лавине приближающего полчища скума. Оторвавшись от земли на пару ладоней в высоту, Ретагор замер, завис в воздухе, причем казалось, что он либо совершенно не в курсе происходящего, либо его это совершенно не беспокоит.

– Что за…, – медленно выдохнул Торн, но так и не закончил своей фразы.

Меч выпал из рук Ретагора, но никто не обратил на это внимание, взгляды людей были прикованы к нему самому. Его руки так и остались воздетыми к небесам, и вдруг произошло светопреставление. Земля между ними и надвигающимся скумом вдруг вздыбилась и обрушилась на всех, кто двигался, чтобы покончить с четырьми людьми, набравшимися безумной храбрости восстать против Зла. Груды развороченной земли вперемешку с чахлыми деревцами и кустами рухнули на скум, который за мгновение до этого замер и попытался в страхе попятиться назад, однако их было слишком много, чтобы это стало возможным. Там, где еще совсем недавно сотни жутких созданий, порожденных Злом и помыслами ярости, рвались в бой, теперь лежала черная земля, которая погребла их под собой, и даже не было заметно копошения или попыток выбраться. Возможно, позже кто-то из них и выбрался наружу, но пока после короткого гула, ничто не нарушало блаженную тишину. Арлетт, Торн и Харник с трудом оторвали изумленные взгляды от происходящего и, как по команде, повернулись в сторону Ретагора. А тот уже стоял на земле и широко улыбался. Впрочем, в глазах мелькала усталость, которую он пытался скрыть.

– Что это было? – тихим, еле слышным шепотом пробормотал Харник. Не в силах удержаться на ногах, он медленно опустился на землю и уставился на Ретагора снизу вверх. Казалось, еще мгновение, и он молитвенно сложит руки. Ретагор, казалось, тоже это почувствовал, потому что протянул руки в сторону своих друзей и сделал несколько шагов к ним навстречу.

– Все в порядке, – произнес он. – Теперь все в порядке.

– Теперь-то, да, – сказала Арлетт, которая первая из всех пришла в себя. – Но только что еще все было совсем не в порядке. Как ты это сделал, я не спрашиваю, но… но все же…

– Главное, что это сделано вовремя и… массивно, – заметил Торн. Он тоже сел на землю и слегка помотал головой: – К твоим фокусам нужно привыкнуть.

– Это не фокусы! – резким голосом возразил Ретагор, но тут же смягчился: – Фокусы показывают скоморохи на ярмарках.

– Да-да, – заторопился Торн. – Я не это имел в виду. Извини, не подумал.

– Оставь, – махнул рукой Ретагор. – Нужно идти.

– Погоди! – воскликнул Харник. – Дай отдышаться.

– Да уж, – поддакнул Торн. – Не каждый день подобное увидишь.

– Ретагор. – Голос Харника звучал и требовательно, и просительно одновременно. – Ответь мне здесь и сейчас.

– Я слышу тебя.

– Неужели все так и пройдет легко и… и просто?

Ретагор в этот момент вкладывал свой меч обратно в ножны и, даже не глядя на Харника, покачал головой:

– Боюсь, что нет. Но не будем загадывать наперед. Нас ждет Латор, а потом…

– А потом, – подхватила Арлетт, – ты вновь расправишься с толпой извергов неведомым никому способом.

Ретагор пристально посмотрел на нее, потом протянул руку и обнял девушку за плечи.

– Хорошо, коли так. Очень хорошо…

Ближе к вечеру, когда зашло солнце, и небо на западе уже постепенно начало темнеть, они наткнулись на Латора. Руководствуясь «указаниями» Ретагора, тот ждал их на опушке рощицы, смотревшей на восток, то есть в сторону, откуда должны были подойти его друзья. Вопреки заведенному порядку (по его словам), принятому в эти дни, он без всяких опасений развел костер и поджаривал на огне куски оленины от животного, подстреленного им этим утром.

– Вот и вы, – громко проговорил Латор, завидев их бодро шествующими так, словно только что отдохнули и теперь готовы прошагать еще не одну лигу. Ретагор еще раньше обратил внимание на то, что его спутники после двух последних битв со скумом, завершившимися почти так же быстро, как начались, заметно приободрились, и даже силы их словно прибавились. Однако говорить ничего на тему не стал, чтобы их не расхолаживать. Если они чувствуют себя все более и более уверенно, тем лучше, решил он.

А в голосе Латора сейчас он почувствовал облегчение. Он действительно, многое пережил за эти дни, подумал Ретагор.

– Мы, мы, кто же еще, – весело отозвался Торн, а Ретагор, приблизившись к Латору, положил руки юноше на плечи.

– Выглядишь не лучшим образом, – сказал он. – Ну ничего, для тебя все уже позади.

– Как это? – вскинулся Латор с прежней горячностью, о которой все уже успели позабыть. – Вы отправляете меня обратно?

– И даже в мыслях этого нет, – отозвался Ретагор. Он прошел к костру и распластался на земле, закинув руки за голову и поддерживая ее над травой. Почему он почувствовал себя в этот момент настолько уютно и спокойно, как никогда за последние недели, так, словно лежал в мягкой кровати какой-нибудь придорожной гостиницы.

Арлетт с Харником тоже подошли поближе, побросали свои вещи на землю и опустились на землю. Усталости они действительно не чувствовали, но всем вдруг стало хорошо, и на душе было приятно и светло.

– Это потому, что мы отвыкли от того, что тебя ждет огонек и ужин, – вдруг ни с того, ни с сего проговорил Харник, сидевший прислонившись к дереву и с улыбкой поглядывающий на костер и своих друзей. – Или только я чувствую себя, как дома? Словно, ничего жуткого и ужасного в мире не происходит и не будет происходить?

– Нет, со мной тоже самое, – ответила Арлетт.

– И со мной тоже, – отозвался Торн с другой стороны костра.

Ретагор не особо обращал внимания на разговор до этого момента, но слова Латора, сказанные им, как бы невзначай, привлекли его.

– Это место какое-то… успокоительное, что ли, – сказал Латор, который единственный из всех остался стоять, и сверху вниз глядел то на одного, то на другого. – Со мной происходило тоже самое. Даже противно бывало в какой-то момент – как будто мне на все наплевать.

Ретагор резко приподнялся и сел, стараясь ничем не выдать своей неожиданной озабоченности. Как обычно, не вполне успешно.

– Что-то нет? – спросила Арлетт, которая почти всегда следила за своим другом, пусть и не всегда влюбленными, но всегда внимательными глазами.

Ретагор покачал головой:

– Не знаю, не знаю, все это очень странно.

– Почему? Что в хорошем может быть странного?

– Именно это меня и настораживает, – ответил Ретагор. – Вокруг полчища скума и прочей жути, а здесь все спокойно, и даже воздух такой, что призывает расслабиться и ни о чем не тревожиться. Разве не заставляет задуматься?

– Ты прав. Как всегда, – заговорил Харник. – Только поделать мы ничего не можем, да и имеет ли это смысл?

Ретагор перевел на Арлетт красноречивый взгляд, как бы говоря «Вот видишь, уже началось». Но Харник оказался не так прост, как показалось.

– Не надо переглядываться, – усмехнулся весело он. – Не надо ей говорить взглядом о том, что Харник уже поддался обстановке, и ему все безразлично. Я, может, уже не молод, но далеко не слеп.

– Я вовсе не.., – заговорил Ретагор, но Харник поднял руку, останавливая его.

– Не будем спорить, Ретагор. Я имел в виду, что у того, кто смог силой мысли, воли, намерения, не знаю, как назвать, способен погубить сотню воинов скума, хватит способностей прочесать окрестности, чтобы узнать, все ли здесь в порядке.

Ретагор поднялся и задумчиво остановился перед ними:

– Проблема в том, что я это сделал еще до того, как мы встретили Латора. Я знал, что он будет здесь и прощупал все вокруг.

– И ничего не обнаружил, – добавил Харник, махнув при этом рукой, как бы говоря, что о чем тогда толковать.

– Вот это-то меня и пугает. А ну как здесь есть что-то, что может от меня умело прятаться?

– Не вижу смысла переживать об этом, – настаивал Харник. – По крайней мере, так бурно. Если нечто подобное и существует, то оно спрячется от тебя везде. А прятаться мы не намерены, не так ли?

– Верно, – протянул Ретагор, вновь опускаясь на землю. – Я не подумал.

– Давайте, лучше есть, – предложил Торн, и чтобы разрядить назревающую паузу, и чтобы вообще отвлечься от этого разговора.

– Идея хороша, – отозвался Харник, поглядев на куски, жарившиеся на наклонно воткнутых палках. – Как и добыча.

Путники успели проголодаться за время дневного перехода, поэтому накинулись на еду, обильно запивая ее вином из деревянных и кожаных фляг.

– Не еда, а роскошный ужин в деревенском трактире, – довольно проговорил Торн с набитым ртом.

Когда все насытились и расселись или разлеглись вокруг добродушно пылающего костра, Латор подсел поближе к Ретагору и задал ему вопрос, который его, судя по всему, сильно тревожил. Еще во время ужина Ретагор заметил невысказанность в глазах юноши и даже догадывался, в чем дело, однако сам разговора затевать не стал. Теперь Латор все же решился задать свой вопрос.

– Вы сказали, что для меня все уже позади. Я спросил, значит ли это, что вы намерены отправить меня обратно, но вы не ответили, – проговорил он, смущенно поглядывая вокруг Ретагора, как бы боясь взглянуть ему в глаза и прочесть в них свои наихудшие опасения.

– Ошибаешься, – спокойным тоном ответил Ретагор. Он достал из ножен меч и теперь рассматривал его при свете костра, проверял наточенность и всем видом демонстрировал, что этот разговор большого значения для него не имеет, – я тебе ответил. Я тебе сказал, что такого у меня и в мыслях не было.

– Да, верно, – пробормотал Латор. – Но… Но не тот ответ, который… не знаю, как сказать.

– Мальчик! – воскликнул Торн с некоторого отдаления, где он в полный рост вытянулся на траве и явно наслаждался покоем. – Что тут неясного? Тем более тебе,.. Ведь ты единственный из нас, способный говорить с ним, не раскрывая рта.

– Это так, но…

Торн приподнялся на локте и посмотрел в их сторону. Яркое пламя костра освещало его бородатое лицо и длинные волосы, и лицо казалось как-то потусторонним.

– Он лишь имел в виду, что теперь ты, впрочем, как и мы находимся под его защитой. Вот и все. Я прав, Ретагор?

– В самую точку. Ладно, шутки в сторону. Расскажи нам, что произошло после того, как наши пути разошлись. Подробностей не нужно, да и большую часть того, что ты скажешь, я и так знаю. Тем не менее всем будет полезно послушать.

То, что рассказал им Латор, действительно, особой новизной для Ретагора не стало, ведь он постоянно поддерживал с ним «связь» и знал о передвижениях его отряда. Остальные же с интересом слушали о том, как Латор и трое его погибших товарищей пробирались на северо-запад, стараясь не попадаться никому на глаза, избегая проторенных путей, предпочитая двигаться подлеском или если приходилось идти по открытой местности, то только ночью. Впрочем особого интереса, несмотря на ожидания, этот рассказ не вызвал – все проходило спокойно, размеренно, словно короткое путешествие обычных путников в обычные времена в обычном краю. За исключением, ночи накануне.

– Эти твари набросились на нас буквально ниоткуда, – с грустью проговорил Латор. – Застали нас врасплох. Впрочем, даже если бы успели подготовиться, ничего бы не изменилось – их было слишком много, и все яростные, словно, их единственным смыслом существования было уничтожить нас. В какой момент мне даже показалось, что они вот-вот перегрызут друг друга за право нас убить. В общем, итог вы знаете. А у вас что? Как ваш путь проходил?

– С переменным успехом, – ответил Торн, все еще лежа на спине и даже не пошевельнувшись. – То тишь и спокойствие, то скум с тварями, для которых у нас даже названий нет.

Торн вкратце рассказал о том, как проходили две битвы со скумом, отчего у Латора глаза расширились до невероятных размеров. По ходу рассказа он несколько раз бросал взгляд на Ретагора, как бы проверяя, здесь ли он, тот ли это человек, которого он знал раньше, пусть очень недолго, но все же как обычного человека.

– Теперь ты понимаешь, что пока он с нами, мы в безопасности? – подытожил свой рассказ Торн.

– Торн! – прервал его Ретагор. – Боюсь, как бы мы в этом не просчитались.

Торн не был настроен спорить и произнес:

– Как скажешь.

Ретагор тем временем повернулся к Харнику, который молча сидел, задумчиво глядя перед собой и не вступая в разговор. Казалось, что мысли его очень далеко, но Ретагор знал, что это не так. Слишком сильно мы все завязли в этом, чтобы думать о чем-то другом, сказал он себе. Вот и теперь он почувствовал, что Харник не просто задумался, он собирается с мыслями, чтобы что-то сказать. Что-то важное, нужное им и полезное. И буквально через несколько мгновений Харник повернул голову в их сторону и немного монотонно, но при этом твердо и с расстановкой заговорил: