Текст книги "В стране слепых"

9

Посетитель, к некоторому удивлению Кеннисона, оказался Бенедиктом Руисом. Беттина провела его в кабинет и вышла, закрыв за собой дверь.

– Брат Руис! – воскликнул Кеннисон, вставая из-за стола. – Что это вы тут делаете? Вы же знаете – нам опасно встречаться друг с другом!

«Руис это прекрасно знает – так зачем его сюда занесло?»

Худощавый, жилистый Руис уселся в кресло для посетителей, вытащил из нагрудного кармана платок и принялся утирать пот со лба. В левой руке он крепко сжимал ротанговую трость. Кеннисон заметил, что костяшки пальцев у него побелели от напряжения и резко выделялись на фоне темного дерева.

– Значит, вы ничего не слыхали?

– А что? Не хотите ли чего-нибудь выпить? – Он потянулся к кнопке, чтобы вызвать Карин, но Руис сделал отрицательный жест рукой.

– Нет, не надо, amigo, gracias[32]32
  друг, спасибо (исп.)


[Закрыть]. Я пришел к вам…

– За вами никто не следил?

Руис стукнул тростью в пол.

– Черт возьми, брат Кеннисон! Я хочу предостеречь вас ради вашей же безопасности! Я ведь не идиот, и никто за мной не следил.

Руис вызывающе выпятил подбородок.

Кеннисон медленно опустился в свое кресло за столом. Что-то неладно. Руис действительно чем-то обеспокоен. Кеннисон облокотился на стол, сжав кулаки.

– Предостеречь меня? – повторил он. – Но почему? Что случилось?

– Женевьева. Ей в машину подложили бомбу. Она мертва.

Кеннисон так и подскочил на месте. По спине у него побежали мурашки от волнения. Великая Гарпия – мертва? Он не ожидал, что Пейдж так решительно возьмется за дело.

– Вы знаете подробности?

– Подробности? – Руис с раздражением махнул рукой, в которой все еще держал платок – как будто помахал белым флагом. – Зачем нам подробности? Толпа уже напала на след. Теперь они расправятся с нами поодиночке. – Он снова принялся утирать пот с лица. – Санта-Мария, в какую же историю мы впутались!

– Вы хотите сказать – в какую историю впутало нас семейство Вейлов?

Руис поднял на него глаза, потом опасливо оглядел комнату и с досадой усмехнулся.

– Вот видите? Ее дух все еще следит за нами. Мы по-прежнему боимся о ней говорить.

«В самом деле, – подумал Кеннисон. – Три поколения Вейлов не могли не оставить неизгладимого следа на образе мыслей членов Общества. Их представления внедрились в наш комплекс мемов, сплошь и рядом внедрились насильственно. И все же… Кажется, я где-то читал, что, когда умер Сталин, русские плакали. Может быть, не так уж сильно они его любили и не так уж искренне печалились, но они понимали, что с ним ушла большая и невозвратимая часть их жизни. Может быть, и я, услышав эту новость, должен был испытать еще какое-нибудь чувство, кроме бурной радости?»

Он заговорил, стараясь, чтобы радость не прозвучала в его голосе.

– Вы знаете, как это произошло?

Руис коротко кивнул.

– Да. Знаю. Сестра Пейдж отправилась к госпоже председательнице. У нее – то есть у сестры Пейдж – возник план, как нам защитить себя в эти тревожные дни. Она уже побывала с ним у меня. Но госпожа председательница, – это я слышал от самого Джеда – отказалась ее принять. Она сказала Джеду, что собирается прокатиться на машине по берегу озера. И тут Джед услышал в гараже взрыв. Такой, что весь дом тряхнуло. Он побежал туда и увидел, что ее любимый «мерседес» весь в огне. Вокруг стоял страшный жар – вы ведь знаете, каким горячим пламенем горит бензин. Но он успел увидеть свою хозяйку…

Голос Руиса прервался, он сделал судорожный глоток и опустил глаза, как будто не хотел встретиться взглядом с Кеннисоном. Конец его палки выводил на ковре бессмысленные узоры.

– Он увидел свою хозяйку. Ее обугленные останки. Руки пригорели к рулю, голова откинута назад, рот широко раскрыт – она хотела крикнуть, но не успела.

Руис поднял на Кеннисона глаза – как два входа в тоннель, ведущий в черную бесконечность.

– Так он и сказал. Я никогда этих слов не забуду.

Кеннисон содрогнулся. Это был не просто театральный жест. Жуткая смерть. Сестра Пейдж слишком привержена к крайностям, слишком легко поддается эмоциям. Его целей можно было достигнуть и не таким драматическим способом. Но тут он вспомнил, что сестре Пейдж трижды наплевать на его цели, – у нее есть свои собственные. Он подумал, что впредь нужно быть с ней поосторожнее. Брак по расчету хорош только до тех пор, пока расчет не перестает оправдывать себя. Он произнес вслух:

– Так он и сказал?

Руис кивнул, и Кеннисон задумался. Должно быть, старик таил к своей хозяйке изрядную ненависть, если мог рассказывать о ее смерти с таким любовным вниманием к подробностям. Никогда не знаешь, что у человека на душе. Интересно, не сам ли Джед подложил бомбу, поддавшись на уговоры Пейдж?

– Они знают, кто это сделал? – спросил он Руиса.

В ответ тот, как истый испанец, выразительно пожал плечами.

– Кто? Может быть, ФБР. Или КГБ. Или Каморра. Или Ассоциация. Или республиканская партия. Quien sabe?[33]33
  Кто знает? (исп.)


[Закрыть] В стране полным-полно людей, которые не прочь отомстить нам за то, что мы сделали.

– Которые думают, будто мы сделали то, за что нам следует мстить, – уточнил Кеннисон.

Руис жестом остановил его.

– Не надо играть словами, senor, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Я ведь не ребенок. Этот мем невиновности, может быть, и хорош для публики, но нам-то самим зачем себя обманывать? Мы направляли судьбы этой нации ради своего собственного обогащения и не щадили никого, кто вставал у нас на пути. Вы же не будете с этим спорить?

– Это все Гровнор Вейл и его…

– Ну конечно, – перебил его Руис. – А нас принуждали насильно, и мы подчинялись скрепя сердце. – Он невесело усмехнулся. – Боюсь, что, когда нам предъявят столь тяжкие обвинения, такая линия защиты нам мало поможет. Нет, всех нас повесят, не знаю только, вместе или порознь. Американское правительство сочтет это подрывной деятельностью, а нас – ирредентистами-конфедератами, которые уничтожили всю их общественную систему. Геноцид культуры – так, кажется, сейчас называют подобные вещи? Черные решат, что это из-за нас они лишены своих прирожденных прав. Зеленые сочтут, что это мы поощряли демона технологии. Да что говорить, список наших врагов окажется изрядным.

– И никому не придет в голову нас хоть за что-нибудь поблагодарить, – сказал Кеннисон с недовольной гримасой. – Мы же не можем отвечать за каждый каприз истории. Назовите хоть одного политика или социального реформатора, бизнесмена или революционера, который не пытался бы сделать то, что сделали мы? Да, наши возможности и даже наши замыслы не могли не быть ограниченными. И все же мы добились большего, чем все остальные, потому что наши методы эффективнее.

– Вы никого не сможете переубедить, брат Кеннисон. Кто возьмет на себя труд как следует вдуматься, тщательно изучить вопрос? Нет, мы просто обогащали себя за счет остальных. Вот и все, что о нас будут думать.

– Я ни разу не слышал, чтобы вы отрекались от плодов наших трудов.

Руис снова пожал плечами.

– Но я никогда не говорил, что руки у меня чисты.

Он поднес руки к глазам и вгляделся в них, как будто ожидал увидеть на них кровь. Потом со вздохом спросил:

– Что вы намерены предпринять теперь? Действовать по плану, который придумала сестра Пейдж? Втереть очки публике? Устроить потемкинские деревни?

Кеннисон на мгновение ощутил досаду: его план теперь уже назывался планом сестры Пейдж. Однако он не дал воли своим чувствам. Когда-нибудь настанет время свести счеты, но не сейчас и не с Руисом – он всего-навсего посредник. А когда это время настанет, все будет тщательно взвешено. Никаких поспешных решений, порожденных минутной досадой.

– Мы с Пейдж говорили об этом с неделю назад, – сказал он. – Мне показалось, что придумано неплохо.

Руис скривился.

– Лучше встретить смерть на людях, чем быть убитым из-за угла, а, amigo? – Он покачал головой. – Нет, меня это не прельщает. Это не для меня.

– А что намерены предпринять вы, senor? – спросил Кеннисон, прищурившись.

Руис поджал губы и принялся разглядывать тяжелый резной перстень на пальце левой руки.

– Senor, – ответил он после долгой паузы, – мой род живет в этой стране уже триста лет. Мы были rancheros[34]34
  ранчеро, владельцы ранчо (исп.)


[Закрыть] на просторах Аризоны и Нью-Мексико задолго до того, как пришли англичане. Позже мы поддерживали американцев, потому что от caudillos[35]35
  местные главари (исп.)


[Закрыть] из Мехико не видели ничего хорошего, а всю торговлю вели с пришельцами с Востока, которые так же, как и мы, осваивали эти места. Мы даже смогли удержать большую часть своих владений во время земельных междоусобиц, потому что наши vaqueros[36]36
  вакеро, пастухи (исп.)


[Закрыть] лучше умели стрелять, чем наемники англичан. Мы глубоко привязаны к этим местам. К этим бесплодным пустыням, к этим mesas и canons[37]37
  плоскогорьям и каньонам (исп.)


[Закрыть]. Я слишком давно там не был. Может быть, пора мне бросить все дела и удалиться к себе на ранчо.

Кеннисон покачал головой.

– На своем ранчо вы будете не в большей безопасности, чем была сестра Вейл у себя в особняке.

Руис улыбнулся.

– Нет, в большей, Дэн! – Кеннисон вздрогнул: он не ожидал, что Руис может назвать его по имени. – В большей! Потому что меня зовут не Бенедикт Руис. Я никогда не носил такого имени. Видите ли, когда я вступил в Общество, я не был таким оптимистом, как все вы, и не верил, что наша тайна может быть сохранена. Мое подлинное имя не было занесено в нашу базу данных, оно так и осталось нераскрытым после того, что сделала Сара Бомонт. – Он широко развел руками. – Так что я в безопасности. Я могу вернуться домой, чтобы доживать там остаток жизни. – Лицо его потемнело. – И познавать самого себя.

Кеннисон не знал, сердиться или радоваться. С одной стороны, ясно, что в Совете у него станет одним противником меньше. С другой, Руис окажется вне пределов досягаемости Общества. Как в свое время Куинн.

«Интересно, много ли еще членов Общества проявило такую же предусмотрительность, как брат Руис, не введя в базу данных свое подлинное имя? В каком-то смысле мне будет не хватать этого старого прохвоста. Вот такие предусмотрительные люди и нужны будут мне в Совете. Но что, если слишком многие из нас исчезнут так же внезапно, как Руис? Не вызовет ли это подозрений?»

– Бенедикт… – начал он.

Руис уже встал с кресла, собираясь уходить, но остановился.

– Да?

– Наш корабль дал течь, но он еще не тонет. Большинство из нас не станет спасаться бегством, а постарается сделать все, что можно. И чтобы не подвергать опасности тех, кто останется, «Бенедикт Руис» должен исчезнуть, не вызвав никаких вопросов. Вы меня понимаете? Для публики «Руис» должен умереть. Вы обязаны это сделать ради братьев и сестер, которых вы покидаете.

Руис некоторое время пристально смотрел на него, закусив губу. По-видимому, скрытый смысл слов Кеннисона его не смутил.

– Да, пожалуй, – согласился он нехотя. – Я понимаю. Что вы предлагаете?

Кеннисон секунду подумал. Не-надо ничего слишком мудреного. Чем сложнее план, тем больше шансов, что он окажется неудачным.

– Когда соберетесь покинуть Сан-Диего, отправьтесь на яхте и упадите за борт где-нибудь в открытом море. Утоните. Вы можете это устроить?

Руис, подумав, кивнул.

– Да. Есть люди, которым я доверяю. Люди, тесно связанные корнями с моим родом. Они могут устроить все как надо и потом вернуться. Я… – Он осекся и наклонил голову набок, прислушиваясь. Потом быстро подошел к двери и распахнул ее. Там никого не было. – Кто еще сейчас в доме? – резко спросил он.

– Только мои служащие. А что?

– Мне показалось, что я слышал какой-то шорох за дверью. Как будто кто-то подслушивал. Вы им доверяете? Вашим служащим?

Кеннисон обиженно кивнул.

– Я готов доверить им свою жизнь.

Руис тоже кивнул и улыбнулся.

– Может быть, и придется, брат. Может быть, и придется.

– Тайная Шестерка, – сказал Норрис Босуорт.

Ред Мелоун, подняв брови, посмотрел сначала на Умника, потом на Уолтера Половски. Он заложил пальцем книгу, которую читал, и спросил:

– О чем он говорит, Уолт?

Половски пожал плечами.

– Пойдем пройдемся.

Ред захлопнул книгу.

– Хорошо.

Он встал и протянул книгу библиотекарю. Половски взглянул на обложку.

– Освежаешь в памяти устав, брат Мелоун?

– Время от времени полезно окунуться в ту первобытную грязь, из которой все мы произошли.

Половски фыркнул. Они вышли из библиотеки. Босуорт тащился за ними, как приблудный щенок. Войдя в лифт, Ред нажал кнопку этажа, где находился выход на поверхность. Лифт двинулся вверх. Босуорт хотел что-то сказать, но Ред жестом остановил его.

Когда они вышли на поверхность, Половски усмехнулся.

– Ты в самом деле думаешь, что Кэм везде натыкал «жучки»?

Ред сунул руки в карманы.

– Это просто следует из теории игр, – ответил он.

Они пересекли двор и подошли к загону для лошадей.

– Из теории игр? – переспросил Босуорт.

– Конечно, – сказал Ред. – У нас две возможности: или мы распускаем там язык, или помалкиваем. Если помалкиваем, то не имеет значения, одолела Кэма мания преследования или нет. А если позволяем себе болтать, то это имеет очень большое значение. Ну, и при какой стратегии вероятность проигрыша меньше?

«Интересно, заметил ли Уолт, что на его вопрос я так и не ответил?» – подумал он.

Приближался вечер. Солнце, хотя еще и жаркое, стояло уже над самыми вершинами гор. Ред прикинул, что через час-другой уже стемнеет. Они облокотились на изгородь, окружавшую загон, и Ред ткнул пальцем в сторону пасшихся там лошадей, как будто разговор шел о них.

– Ну хорошо, и что вы там обнаружили?

– Этот парень прирожденный хакер, – сказал Половски. – Я еще никого не видел, кто мог бы лучше его шарить в базах данных.

«Знал бы ты Сару», – подумал Ред, а вслух сказал:

– Расхваливать его будешь на банкете, когда ему присудят премию. А сейчас скажи мне, в чем дело.

– В Тайной Шестерке, – снова сказал Босуорт.

Ред посмотрел на него, потом на Уолтера Половски.

– Ну, допустим. А что такое эта Тайная Шестерка? Или кто такие?

– Мы полагаем, что это наши соперники, – ответил Половски.

Ред кивнул и потер руки.

– Третья сила? Быстро сработано. Как вы на них вышли?

– Вопрос был в том, чтобы вычленить исторические аномалии, – ответил Босуорт. – Мистер… то есть брат Половски сделал расчеты. Пути, рычаги и прочее… Я еще не очень силен в этой математике.

– Я просмотрел всю историю, от Бэббиджа до наших дней, – объяснил Половски. – Вот этот парень написал программу, которая помечала все узлы с малой вероятностью. Мы отбросили те, про которые знаем, что там поработали либо мы, либо они. Хотя… – Половски остановился: ему пришла в голову новая мысль. – Теперь, наверное, уже нельзя говорить просто «мы» и «они»? «Они» теперь не одни.

– Неважно, – сказал Ред. – Рассказывай про эту вашу Тайную Шестерку.

– Так вот, мы посмотрели все узлы с малой вероятностью, какие остались. Мы предположили, что некоторые такие узлы – их работа, просто мы об этом пока еще ничего не знаем, а другие – просто случайность. И мы занялись вплотную теми, которые имели самые важные последствия.

– Прямо Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Ну и что вы обнаружили?

– Мы обнаружили его преподобие Томаса Уэнтворта Хиггинсона.

– Замечательно. Это еще кто такой?

– Один аболиционист. Он писал статьи, в которых призывал устраивать вооруженные вылазки на Юг, чтобы освобождать рабов. – Половски продолжал, внимательно разглядывая свои ногти: – Идея была в том, чтобы организовать в горах Западной Вирджинии партизанскую армию и время от времени устраивать набеги на плантации.

– Он переписывался с Джоном Брауном[38]38
  Браун, Джон (1800—1859) – один из руководителей крайнего левого крыла аболиционистов; в 1859 г. с отрядом из 18 человек захватил правительственный арсенал в Харперс-Ферри (шт.Вирджиния); отряд был почти полностью уничтожен, Браун взят в плен и по приговору суда повешен


[Закрыть], – добавил Босуорт.

Ред насторожился.

– Ага!

– Вот именно что «ага», – сказал Половски. – Похоже, этот преподобный отец был либо членом, либо орудием группы, которая называла себя Тайной Шестеркой.

– Их было шесть человек, – пояснил Босуорт.

Ред взглянул на него.

– Да не может быть!

– Эти шесть человек, – продолжал Половски, – были бизнесмены и служащие с Севера, которые хотели положить конец рабству. Мы не можем точно всех перечислить, но несколько имен попадаются снова и снова. Джейбез Хэммонд, Геррит Смит, Лайсэндер Спунер. Похоже, что они, как и Хиггинсон, тоже как-то связаны с Шестеркой.

– Лайсэндер Спунер?

Половски пожал плечами.

– Как ты думаешь, мог я сам выдумать такое имя? По некоторым данным, они пытались втянуть в это и Дугласа. В набег Джона Брауна.

– Стивена Дугласа? Соперника Линкольна? Что за чепуха!

– Да нет, Фредерика Дугласа. Это был раб, который сбежал на Север и стал рупором движения аболиционистов. Он имел изрядный вес среди белых аболиционистов, потому что мог ссылаться на собственный опыт. Прекрасный оратор, талантливый писатель…

– Ладно, все ясно, – прервал его Ред. – Я знаю, кто это. Давай дальше.

– Так вот, Тайная Шестерка устроила встречу Брауна и Дугласа. По-моему, это случилось в Рочестере, штат Нью-Йорк. Браун пытался уговорить Дугласа идти вместе с ним на Харперс-Ферри, но Дуглас отказался. Впоследствии апологеты Брауна пытались изобразить дело так, будто Дуглас струсил. Но этого не было. Дуглас решил, что Браун совсем спятил. Что он фанатик вроде Чарли Мэнсона[39]39
  Маньяк-убийца, герой сенсационного судебного процесса в США в 1980-х гг.


[Закрыть]. Что если Браун приведет в действие свой план, это нанесет ущерб делу. Что это вызовет симпатию к рабовладельцам и заставит их уйти в глухую защиту, отвергать даже самые умеренные планы освобождения рабов. Дуглас стоял за расширение «подземной железной дороги»[40]40
  Организованная аболиционистами в 1830—1860-х гг. система содействия рабам-неграм, бегущим из южных штатов США на Север.


[Закрыть]. Лучше пусть рабы убегают, чем похищать их. Он считал, что рабы должны освобождать себя сами, как сделал он.

– Значит, это Шестерка стояла за Брауном!

Ред удовлетворенно кивнул. Теперь все понятно. Такие закулисные маневры были в те времена сильной стороной Общества. Когда еще не изобрели других способов и более совершенных средств связи. Гражданская война началась в такой момент, когда это не следовало ни из каких расчетов. Ни единой ошибки в расчетах так никто и не нашел, а ведь Куинн проверял их очень старательно. Значит, просто работали две группы с противоположными целями. Нет, точнее – с противоположными методами. Очень может быть, что этим все и объясняется. Эффект взаимодействия. Когда каждая группа ничего не знает о том, что предпринимает другая. А решающую роль сыграл Браун – и в Канзасе, и в Харперс-Ферри. И разве не Роберт Э.Ли командовал морскими пехотинцами, которые штурмовали арсенал? Определенно это был узел с малой вероятностью и очень важными последствиями.

– А вы еще не пробовали все это смоделировать, введя в расчеты Шестерку?

Половски взглянул на него.

– Конечно, мне больше делать нечего, как переписывать всю Главную программу.

– Ладно, Уолтер, понимаю.

«Хотел бы я знать, когда вернется Сара, – подумал Ред. – Это дело как раз по ней».

– Одно только странно, – сказал Босуорт.

Ред поднял на него глаза. Умник стоял нахмурившись.

– Что?

– Понимаете, мы взяли за основу то, что узнали об их тогдашних действиях, и попробовали поискать следы Шестерки в более позднее время, вплоть до наших дней. Факторный анализ, понимаете? Так вот, они оставили вполне явственный след – цепочку исторических аномалий, которая тянется примерно до 1890-х годов. А дальше обрывается.

– Группа развалилась?

– Дальше встречаются еще аномалии, которые не поддаются объяснению. Опять-таки кое-какие из них могут быть случайными, но потом появляются по меньшей мере два следа.

– Два следа? – переспросил Ред.

– Да. Если считать следом группу аномалий, направленных на достижение одной и той же цели.

– Это, конечно, нелегко доказать, – заметил Половски. – Даже если мы будем знать – или предполагать, – кто были эти деятели, и иметь хотя бы некоторое представление об их мотивах. Ведь в каждом узле последствия могли оказаться совсем не такими, каких они хотели. Бывали случаи, когда и Общество, и Ассоциация делали ошибки в расчетах.

– Я знаю, – сказал Босуорт. – Там есть два узла, связанные с Уинфилдом Скоттом и Робертом Ли, которые никак не соответствуют ни целям Общества, ни целям Шестерки, насколько мы их понимаем. Может, это и были осечки. А Сара говорила, что и в Европе есть два таких узла, по поводу которых мы пока ничего не можем сказать. Возможно, Шестерка пыталась проникнуть и туда. Но я почти убежден, что есть по меньшей мере два вполне определенных комплекса аномалий, которые не имеют отношения ни к нам, ни к ним. Плюс разрозненные одиночные случайности.

– Похоже, что Шестерка тоже раскололась, – сказал Половски.

– Только второй след просуществовал недолго, – добавил Босуорт. – Он сходит на нет где-то в начале века.

Ред кивнул.

– Не сомневаюсь, что для них тоже должна была возникнуть дилемма Карсона.

«Как и для Ассоциации, – подумал он, и эта мысль поразила его. – Ведь и мы разыгрываем ту же самую пьесу! Впрочем, я пытаюсь наложить собственные мемы на действия Ассоциации – похоже, комплекс мемов, унаследованный от Куинна, с годами потерял силу». Тем не менее эта мысль его сильно обеспокоила. Пусть даже неверная, уж очень она отдает детерминизмом. Словно он всего лишь марионетка в руках неведомых исторических сил, которые вынудили его организовать свой маленький заговор.

Все это, конечно, чепуха. Расчеты говорят только одно – что это должно случиться. Они не говорят, кто и как это должен сделать. Тем не менее ему было не по себе. Как будто заглянул в микроскоп и видишь, что сам себе машешь оттуда рукой.

– Эй! – сказал вдруг Умник. – А это еще кто?

Он показал рукой вверх по склону. Ред заслонил глаза от солнца, стоявшего над самым гребнем гор, и вгляделся. Там, на краю скалы, кто-то стоял, размахивая руками и что-то крича. Ред прищурился, пытаясь разглядеть, кто это. Потом он удовлетворенно улыбнулся про себя.

– Сара вернулась, – сказал он.