Текст книги "В стране слепых"

Теперь

1

Рано утром Ред постучал к ней в дверь. Стук был негромкий и частый, Сара сразу поняла, что это он. Улыбнувшись про себя, она поставила чашку кофе на блюдце, поправила халат и подошла к двери своей подземной комнаты. Ей пришло в голову, что она с радостью отдала бы все, что угодно, даже свое новое обличье, за такое жилье, где были бы окна и куда могло бы заглянуть утреннее солнце. Мистер Мяу шел за ней, путаясь в ногах.

Она открыла дверь и увидела, что Ред стоит, опираясь одной рукой о косяк. Новое, исправленное издание Реда Мелоуна. Отдаленно похожий на кого-то незнакомец с глазами друга.

– Привет! – сказал он.

– И тебе того же. Что это тебя принесло в такую рань?

Кот, выгнув спину и ощетинившись, ходил кругами у ног Реда и внимательно изучал его сапоги и джинсы. Он недолюбливал Реда – и в старом издании, и в новом. Считая Сару своей собственностью, он не допускал никаких соперников. Ред с улыбкой посмотрел на него.

– Не хочешь прогуляться и поесть пиццы? – спросил он. – Я собрался в пиццерию к Тони.

– Пиццу на завтрак?

– Нет, есть будем позже, но я еду сейчас.

– Ну что ж, пожалуй… Почему бы и нет?

– Хорошо, – сказал он и посмотрел на часы. – У тебя как раз есть время одеться и собрать вещи.

Она остановилась как вкопанная.

– Собрать вещи?

– Ну конечно, – ответил он с невинным видом. – Немного – чтобы пробыть до завтра.

– До завтра? Ред, где эта пиццерия Тони?

– В Саут-Плейнфилде, штат Нью-Джерси.

– Ты едешь за три тысячи километров поесть пиццы?

Ред даже не улыбнулся.

– Пицца там уж очень хороша, – заверил он.

Они забросили свои сумки в кузов старого ободранного пикапчика и втиснулись в кабину рядом с Джейни Хэч. Та включила первую передачу, и машина, трясясь и дергаясь, выползла на проселочную дорогу, которая вела к шоссе. Саре досталось место у дверцы. Она высунулась в окно и сквозь тучу пыли поглядела назад, на уплывавшие вдаль постройки ранчо. Прохладный горный ветерок шевелил ее волосы. Она снова повернулась вперед, но стекло поднимать не стала и положила локоть на край дверцы. Затылком она чувствовала холод металла – там, на задней стенке кабины, были закреплены ружья.

– Вы позаботитесь о Мяу, пока меня не будет?

– Незачем о котах заботиться, мисси, они сами о себе заботятся. Ладно, присмотрю.

– Спасибо.

Джейни ничего не ответила, да Сара и не ждала ответа. Джейни не тратила лишнего слова там, где можно просто пожать плечами, и не делала даже этого тогда, когда можно просто промолчать. До сих пор она оставалась для Сары загадкой. Замкнутая, ко всему безразличная, всегда сама по себе, она держалась как случайный свидетель. Она всегда была готова оказать услугу, но, насколько Сара могла предположить, отнюдь не из доброты. Наверное, ее суровая, стоическая внешность скрывала какие-то чувства, но какие, догадаться было невозможно. Даже прожив столько времени в подземном Убежище, Сара так и не могла понять, как Джейни к ней относится.

Сама Сара, покидая ранчо, испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она была рада, что наконец оставляет Убежище. Она жила здесь, как в могиле или в тюрьме, как Рип ван Винкль[45]45
  Герой одного из рассказов американского писателя Вашингтона Ирвинга, заснувший в лесу и проснувшийся через 20 лет.


[Закрыть] среди эльфов. Ей то и дело казалось, что за то время, пока она скрывалась в этой подземной стране фей, в настоящем мире должно было пройти лет пятьдесят.

С другой стороны, ей почему-то было грустно. Являясь в мир в обличье Глории Беннет, она оставляла позади всю свою прежнюю жизнь, и не в переносном, а в самом прямом смысле. Сара Бомонт отступала в полузабытое, отчасти мифическое прошлое, превращалась в выцветший, едва узнаваемый фотоснимок, хранящийся где-то в альбоме ее памяти. И от того, что виновата в этом она сама, легче не становилось.

Иногда Сара забывала обо всех драматических событиях, преступлениях и заговорах, в которые оказалась замешана, и жалела только об одном: что им с Деннисом так и не удастся построить Квартал Бренди Куинна. Со временем эта мечта увянет и поблекнет, но забыть о ней невозможно. Она останется лежать на чердаке ее памяти, обрастая пылью и паутиной, но время от времени будет попадаться на глаза и напоминать обо всем, чего Сара так и не успела сделать, а теперь уже никогда не сделает.

А с третьей стороны, если можно так сказать, ее одолевали предчувствия. Сара Бомонт – известная персона, за ней охотится множество людей: кто из мстительности, кто из тщеславия, кто просто из любопытства, – и вот она едет к ним. Все они поджидают ее там: и правительство, и Тайная Шестерка, о которой говорил Ред, и телерепортеры, и газетчики. Человеческое стадо, которое всегда привлекает слава. Подлипалы, преследующие знаменитостей. Как тот человек – как его звали? Кажется, Боб Форд? – который застрелил Джесси Джеймса только ради того, чтобы прославиться.

Она поделилась этими мыслями с Редом, но он сказал ей, что беспокоиться нечего: теперь она Глория Беннет, а за Глорией Беннет никто не охотится.

– И все-таки, – сказала она ему, пока Джейни пробивалась сквозь утренний поток машин, – я не чувствую себя в безопасности. Я теперь… какая-то прозрачная. Как будто каждый может видеть меня насквозь. Чернокожая женщина со следами пластической операции. А вдруг кто-то догадается, что я и есть Сара Бомонт?..

– Таких догадливых не бывает, – заметила Джейни.

– Я думаю, есть много причин, почему тебе надо было со мной сейчас поехать, – серьезно сказал Ред. – Следы операции вовсе не так заметны. Ты легко скроешь их под прической или под косметикой. А через четыре-пять месяцев швы совсем сгладятся. Вот со мной дело другое, – он провел рукой по подбородку. – У меня такой вид, будто я только что из драки. – Он дотронулся до сине-багрового шрама, оставшегося после операции. – Тебе лучше, на тебе синяки не видны.

– Я не говорила, что есть основания бояться. Но все-таки кто-нибудь может догадаться.

– И догадаются, если будешь болтать лишнее, Глория.

Сара резко повернулась к Джейни.

– Не называй меня Глорией! Пока не надо. Только там, снаружи.

Джейни Хэч ничего не ответила. Пожав плечами, она продолжала смотреть на дорогу перед собой.

Сара взглянула на Реда, но он только шевельнул бровью. Тогда Сара уселась вполоборота, чтобы видеть Джейни. Та не сводила пристального взгляда с идущих впереди машин, как будто целилась в них. Однажды Сара видела, как Джейни стреляет в цель. Из винтовки с телескопическим прицелом она с добрых пятисот метров укладывала в яблочко четыре пули из пяти. И тут же Сара вспомнила, как Джейни стояла с той же самой винтовкой и ничего не предпринимала – только наблюдала, как Орвил Крейл крадется за Сарой в развалинах замка на горе Фалкон.

– Джейни, а почему у вас здесь с собой три ружья?

– Охотиться.

– Я знаю, но почему три?

Джейни молча взглянула на нее, потом снова устремила взгляд вперед и сказала:

– Ну, верхнее для прерии. Большая скорость пули, отлогая траектория. В лесу редко стреляешь издалека, там нужна картечь покрупнее.

– Ах, вот что. – Похоже, Джейни Хэч вооружена не хуже, чем какая-нибудь малая страна. – Ну, а третье? Оно для чего?

Джейни снова бросила на нее холодный, бесстрастный взгляд.

– Для всякой нечисти.

В аэропорту их ждал частный реактивный самолет. Пилот стоял рядом, разговаривая о чем-то с аэродромными механиками и пытаясь перекричать шум двигателей. Ред подвез их сумки на тележке к трапу, один из механиков погрузил их в носовой отсек. Пилот отдал честь Реду и обменялся с ним рукопожатием. Невдалеке по взлетной дорожке с ревом пронесся лайнер.

Сара повернулась к Джейни, чтобы попрощаться, но та положила ей руку на локоть.

– Держи ухо востро, мисси. Поняла?

Точно такое же предупреждение она слышала от Джейни в денверской библиотеке, когда Крейл рылся в ее заметках про Брейди Куинна. Держи ухо востро, но на мою помощь не надейся. Сара сбросила ее руку.

– Я могу за себя постоять.

– Знаю. Я не про тебя.

– Тогда про кого… – Сара проследила за взглядом Джейни. – Про Реда? Не глупи. Он тоже может за себя постоять.

Джейни сердито посмотрела на Сару.

– Он тебе не рассказывал про Джексонвилл?

Сара покачала головой.

– Нет, он ничего про это не говорил.

Джейни передвинула языком табачную жвачку из-за одной щеки за другую и сплюнула на землю.

– Так вот, я тоже ничего не говорила, ясно? И не вздумай его спрашивать. Захочет рассказать – расскажет.

Джейни села в машину и захлопнула дверцу. Возмущенно заскрежетали шестерни передач, и пикап влился в поток автомобилей на шоссе. Ред махал Саре рукой – пора на посадку. Она пошла к самолету. Джексонвилл? Что же случилось с Редом в Джексонвилле, если это так беспокоит Джейни? И почему из этого следует, что она должна держать ухо востро?

Полет длился недолго. В Ньюарке их ждал лимузин с темными стеклами и шофером в ливрее. Она ехидно взглянула на Реда, и тот сказал:

– Что толку быть богатым, если нельзя хоть иногда этим пользоваться?

Шофер отвез их в обширное поместье в лесистой части штата, где прислуга обращалась к ним «мистер Джеймс» и «мисс Глория». Сара едва успела привести себя в порядок и переодеться, как Ред подогнал из гаража новенький автомобиль и повез ее куда-то по запутанным, извилистым, узким лесным проселкам. Сара подумала о том, сможет ли найти в случае чего обратную дорогу в таком лабиринте, и, поняв, что нет, выбросила эту мысль из головы.

Пиццерия Тони помещалась в небольшом старомодном торговом центре между пекарней и лавкой сувениров. Дальше шли магазин уцененных товаров и супермаркет. Автостоянка была заполнена только наполовину. Ред поставил машину, и они вышли.

Внезапно откуда-то сверху раздался пронзительный крик. Сара мгновенно вскинула голову и увидела, что на фонарный столб, трепеща крыльями, усаживается чайка Было еще довольно светло, и фонарь никак не мог решить, зажечься ему или нет. Сумерки понемногу сгущались. Эта поездка отняла у Сары два часа времени и душевный покой. Она ни минуты не верила, что Ред везет ее сюда только ради пиццы.

Они вошли внутрь, и ее окутал аромат свежевыпеченного теста. За прилавком стояли два человека, которые, переговариваясь по-итальянски, посыпали готовые пиццы тертым сыром – сноровка, с которой они выполняли все операции, свидетельствовала о долгой практике. Сара глубоко вдохнула аппетитный запах лука, перца и острого томатного соуса.

Комната была узкая и длинная. У правой стены, за прилавком, стояли духовки, где запекалась пицца. Дальше шли разгороженные кабинки для посетителей. Одну из них занимала шумная компания молодежи.

– Он нас уже ждет, – спокойно сказал Ред.

– Ждет? Кто?

Ред кивнул в сторону самой дальней кабинки справа, где сидели рядом два человека. У того, что помоложе, бросалась в глаза окладистая борода соломенного цвета. Тот, что постарше, был хорошо одет, с худым лицом и сединой на висках.

– Кеннисон, – сказал Ред.

– Кеннисон? – Глаза ее сузились. – Ты хочешь сказать…

Ред сделал ей знак говорить тише. Понизив голос, она продолжала:

– Ред, если бы я устроила вечеринку и пригласила на нее весь мир, его бы в списке гостей все равно не было!

– Никогда не вредно поговорить даже с врагом. Пожалуй, особенно с врагом.

– Мне нечего ему сказать, Ред… то есть Джим. Он убил моего друга! Он пытался убить меня!

– Тоща, мне кажется, у тебя есть много чего ему сказать.

Ред осторожно взял ее под руку и повел по проходу к кабинке. Она неохотно подчинилась.

– Не нравится мне это, – сказала она.

– А необязательно, чтобы нравилось, – ответил он.

При виде их Кеннисон встал и протянул Реду руку через стол.

– Рад снова вас видеть, Джеймс. Берегите манжеты.

Он кивнул на пиццу, стоявшую посредине стола.

Ред сел напротив бородатого человека.

– Ну, не так уж давно мы не виделись.

Кеннисон улыбнулся.

– Да, пожалуй.

Он посмотрел на Сару.

– А это, должно быть…

– Глория Беннет, – сказал Ред.

– А, конечно. – Улыбка у него стала еще шире, он взял ее руку и слегка потянул наверх. Его прикосновение было неожиданно бережным. Сара подумала, что он хочет поцеловать ей руку, и отдернула ее, как будто обжегшись. Кеннисон не обиделся.

– Прекрасно понимаю ваши чувства, моя дорогая, – промурлыкал он. – На вашем месте я бы чувствовал то же самое.

Сара перевела взгляд с Кеннисона на Реда и поняла, что выхода нет. Она подобрала юбку и села за стол. Кеннисон дождался, пока она усядется, сел сам и аккуратно положил на колени салфетку.

Бородатый человек смотрел на нее с явным любопытством. Он уже отрезал себе ломоть пиццы и держал его в руках.

– Я слышал о вас, – сказал он и откусил кусок. – Вы неплохой программист.

– А для Алана это высочайшая похвала, – заметил Кеннисон и добавил, обращаясь к Реду: – Это Алан Селкирк, он недавно у меня работает. Алан, это мисс Глория Беннет и мистер Джеймс Кальдеро. – Селкирк небрежно помахал им рукой – он был поглощен тем, что пытался подхватить вывалившийся кусочек сыра. – Вам положить?

Ред вгляделся в пиццу.

– Какую вы заказывали? Со сладким перцем и анчоусами? Не люблю анчоусы.

Кеннисон пожал плечами.

– Их всегда можно вынуть и отложить в сторону.

Он отрезал себе ломоть, положил на картонную тарелочку, взял пластиковый нож и вилку и принялся есть.

«Чистюля, – подумала Сара. – Ну кто же ест пиццу ножом и вилкой?»

Кеннисон заметил ее взгляд, остановился, поднеся вилку ко рту, и улыбнулся ей через стол:

– Настоящий джентльмен никогда не ест руками.

Ред протянул ей тарелочку с куском пиццы.

– Вот, возьми. – Он взглянул на Кеннисона. – Ну как, начнем?

– Что вы, мой милый! – возразил Кеннисон, отрицательно помахав вилкой. – За обедом?

– А что, разве потом в кабинете нам подадут портвейн?

Кеннисон вздохнул и положил нож и вилку на стол.

– Хорошо. Насколько я понимаю, у вас есть для меня какая-то информация.

– В обмен.

– Да, конечно. – Оставив церемонии, Кеннисон заговорил деловым тоном. Вид у него при этом был такой, словно он сосет лимон. – Я вижу, ваша дама мне как будто не слишком доверяет, поэтому мне, наверное, лучше первому выложить карты на стол.

Ред сделал рукой приглашающий жест.

– Вы дали мне слово. Товар в обмен на товар.

– Верно. А джентльмен свое слово всегда держит. Я не швыряюсь им на ветер. – Он промокнул губы салфеткой, быстро оглядел пиццерию и сложил руки на столе. – Хорошо. Вот моя информация: на нас ведут наступление.

Ред кивнул.

– Вы потеряли нескольких членов Совета. Бентона, Вейл, Руиса. Нам повезло больше – почти все наши остались неизвестны публике. Марк Лопес исчез, у Луизы Востин разгромили дом, мне пришлось бросить работу. Но наша система оказалась не такой уязвимой.

– Да, – грустно согласился Кеннисон. – Это моя вина. Я был неосторожен. Но я говорю не о случайных нападениях невежественной толпы. Здесь происходит нечто более опасное.

Понизив голос почти до шепота, он наскоро рассказал о появлении в его системе вирусов и о таинственном телефонном звонке.

Сара слушала, не испытывая ни малейшего сочувствия. Она не понимала, что ей до того, что Кеннисон стал жертвой преследования. Ведь это он приказал убить Моргана. И Пола Эббота. И еще одну пару – она забыла, как их звали. А тот человек в парке, которому прострелили голову? Кеннисон пытался убить и ее, и Денниса. Когда Сара писала ту свою программу-«червя», она не хотела ничьей смерти – она хотела только отдать своих врагов в руки правосудия. Да, в тот момент она забыла, что в руках у правосудия меч; но при всем том она не могла найти в себе ни капли сочувствия. Если Кеннисону кто-то угрожает, он это заслужил.

И все-таки сидеть за одним столом с этим человеком и смотреть ему в лицо – дело совсем другое. Черт возьми, у негодяя должно быть на лице написано, что он негодяй. Он не должен быть вежливым и благовоспитанным. Он не должен смотреть на тебя глазами, полными страха и растерянности.

Ред потер подбородок.

– Вы говорите, вирусы? И их было три?

– Три мы обнаружили.

Ред взглянул на Сару.

– Вы ничего такого не делали сверх программы, а, Глория?

Сара покачала головой. Пусть даже вся система Кеннисона кишмя кишит бактериями – ей на это наплевать. Но она здесь ни при чем. А что до того, кто это сделал… Что ж, в Библии написано: «Враг моего врага – мой друг».

– Я не слыхал, чтобы наша система подверглась чему-нибудь в этом роде, – сказал Ред. – А я бы обязательно знал. Я присутствовал на нескольких последних заседаниях Совета, и никто ничего такого не говорил. А другим членам вашего Совета тоже были такие звонки?

Кеннисон сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Я не имел никаких контактов с братьями и сестрами. Разве вы не знаете, что мы друг с другом перестали общаться? За последний месяц я с ними дела не имел – репортеры и полиция могут следить за нами сколько угодно. Только так можно подорвать доверие к информации, которая содержалась в бомонтовской распечатке. Я думал позвонить сестре Пейдж, но… Тот, кто мне звонил, мог рассчитывать толкнуть меня как раз на это. И если бы об этом стало известно, весь наш план потерял бы всякий смысл. Я не намерен оказаться тем козлом, который ведет за собой быков на бойне. И я решил посоветоваться с вами – in corpora и in camera[46]46
  со всеми сразу и тайно (лат.)


[Закрыть].

– А то, что вы подвергаете нас опасности, вас не волнует?

Кеннисон улыбнулся и развел руками.

– Я прошу вас о помощи.

– Мне кажется, это ФБР, – внезапно сказал Селкирк. Все повернулись к нему. – Правительство, вероятно, обеспокоено тем, что прочло в распечатке. Я убежден, что они пытались проникнуть и в вашу систему, а не только в нашу.

– Возможно, Алан. Но ведь вирусов было три.

– ФБР, ЦРУ, КГБ. – Селкирк поднял три пальца. – Удивительно, что их не оказалось еще больше.

– Тогда зачем было звонить? Что за болтливость? Правительственная спецслужба не позволила бы себе такой дурацкой выходки. Она бы тихо выяснила все, что надо, и больше ничего.

– Звонили только для того, чтобы вас напугать, – сказал Ред.

– В таком случае должен их поздравить – это им удалось, – отозвался Кеннисон без улыбки.

– Вирусы – это утечки, – сказал Селкирк. – Это не бомбы вроде той, что написала «Глория». Они ни во что не вмешивались, они не проникли через барьер, который я встроил в… хм… главную систему. Там есть физические преграды, преодолеть которые может только сам мистер Кеннисон. Все, что они сделали, – это скопировали несколько файлов и куда-то их переписали.

– В какой-то «файл К», – сказал Кеннисон. – Во всяком случае, один из вирусов имел такую команду. Про остальные мы пока не знаем.

– «К» – это «Куинн»? – спросил Ред.

Кеннисон пожал плечами.

– Должно быть.

– Неважно. Вот почему я думаю, что это было обычное прослушивание и занималось им правительство, – закончил Селкирк.

Кеннисон взглянул на него.

– А звонок, Алан? Что значит тогда этот звонок?

Селкирк нахмурился, опустил глаза, внимательно поглядел на свою пиццу и покачал головой.

– Не знаю.

В голосе его прозвучало беспокойство.

– Те, кто звонил, хотят вас уничтожить, – сказала Сара злорадно. – Они проникли в вашу систему не для того, чтобы подтвердить свои подозрения или проверить то, что нашли в распечатке. Они все знают. Можете не сомневаться – все. И они хотят, чтобы вы знали, что они знают.

В глазах у Кеннисона появилось отчаяние.

– Но кто это был? Правительство? Торговая палата? Лига женщин-избирательниц? Знай мы, кто это, мы могли бы ответить ударом на удар. Как-то защититься.

Ред откинулся на спинку стула и постучал ногтем по зубам. Некоторое время он смотрел в пространство, потом повернулся к Саре.

– Я должен им сказать. Я дал слово.

«Хочет, чтобы я это одобрила?» – подумала Сара и ответила:

– Ну что ж, валяй.

Ред пристально посмотрел на Кеннисона.

– Хорошо. Есть еще одно общество. Третье.

Кеннисон озадаченно взглянул на него. Потом его глаза широко раскрылись.

– Третье…

– Да. Не дочернее общество, которое откололось от прежних, – и мы, и вы приняли меры, чтобы этого не произошло. Нет, оно совершенно независимо. И оно ничуть не моложе наших.

Селкирк подался вперед.

– Нет, этого не может быть! – сказал он, широко раскрыв глаза.

Кеннисон взглянул на него, сморщился, приложил указательный палец к носу и некоторое время сидел неподвижно. Потом достал из кармана ручку и начал что-то быстро писать на бумажной салфетке. Сара видела, как на бумаге выстраиваются дифференциальные уравнения в частных производных. Чернила расплывались на мягкой бумаге, и греческие буквы получались неразборчивыми. Она узнала уравнения конденсации, которые проходила у доктора Гевирца. Идеи, висящие в воздухе, конденсируются на подходящих частицах – в умах с сильно развитой поверхностью – и выпадают в осадок, проникая в культуру. Кеннисон углубился в решение своих уравнений, отсчитывая точки равновесия. Сара поняла, что недооценивала его способности.

Наконец Кеннисон окинул взглядом все написанное, завинтил колпачок на ручке и убрал ее в карман.

– Да, Алан. Боюсь, что это возможно.

Он протянул салфетку Селкирку, и молодой шотландец взял ее дрожащей рукой.

– Черт возьми их всех! – произнес Кеннисон, ни к кому не обращаясь. – Мы обязаны были предвидеть эту возможность.

Он нетерпеливо повернулся и ткнул пальцем в расплывшиеся цифры на салфетке.

– Вот здесь, Алан. И здесь. Я знаю, обычные корни – ноль и единица. Большинство идей или вообще не прививается, или имеет одного первооткрывателя каждая. Но при определенных, очень ограниченных условиях открытия могут делаться многократно и независимо.

Он повернулся к Реду.

– Вы уверены, что во времена Основателей существовали подходящие условия?

– Они называют себя Тайной Шестеркой, – сказал Ред.

Кеннисон нахмурился.

– Тайной Шестеркой?

Селкирк закрыл глаза, опустил голову на руки и тяжело вздохнул. Кеннисон горестно потряс головой.

– Боюсь, что Основатели были настроены слишком оптимистично. Они считали себя единственными обладателями тайны, им и в голову не приходило оглядеться вокруг.

– Гордыня человеческая, – заметила Сара. – Древние греки считали ее причиной трагедий.

Кеннисон задумался.

– Да. Гордыня губит человека.

Ред вкратце рассказал о том, что было им известно. О перечне, который Деннис и Сара нашли в старом особняке Куинна. О чужом файле, который обнаружили в распечатке. О проделанном Босуортом анализе аномалий. О незнакомце, который наблюдал за Убежищем и, очевидно, допросил Сару, усыпив ее. Кеннисон делал заметки в маленьком блокноте, который достал из кармана. Сара видела, что он пишет стенографическими значками, и подумала, что это, наверное, его личный шифр.

– И вот еще что, – добавила Сара, ткнув пальцем в Кеннисона. – Скажите прямо – это ваши люди похитили Денниса Френча из денверской больницы?

Кеннисон молитвенным жестом поднес сложенные ладони к подбородку и отрицательно покачал головой.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что ваш человек Крейл, по-видимому, об этом ничего не знал.

– Ах, вот что. А где брат Крейл?

– Здесь я, – коротко ответила она. – А его нет.

Кеннисон медленно кивнул.

– То-то я думал… Вы просто выдающаяся молодая дама – проявить такую изобретательность в таких обстоятельствах… – Глаза его сверкнули. – Вероятно, вам грозила серьезная опасность. Вы были напуганы. – Он быстро провел языком по влажным губам.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Кеннисон заморгал.

– Ах, да. Его исчезновение было для меня полной неожиданностью. Видите ли, мы считали, что это ваши люди его вызволили.

Сара закрыла глаза и провела руками по лицу. Вот почему поиски Реда в распечатке ничего не дали. Деннис исчез. Исчез бесследно. И очень может быть, что враг ее врага – тоже враг. Она посмотрела на Реда.

– Джим?

– Если он в руках у этой третьей группы, – мрачно произнес тот, – мы его найдем.

– Безусловно, – подтвердил Кеннисон. – И я с радостью окажу вам любую помощь, какая будет в моих силах. – Он на мгновение умолк и задумался. – Вам, может быть, интересно будет узнать, что мистера Френча разыскивала еще одна группа, тоже не из робких. Во всяком случае, один человек действовал по ее поручению. Его… хм… сожитель, насколько я понимаю.

– Джереми Коллингвуд и группа из Денверского университета. Да. Джим мне говорил.

Джереми в качестве человека действия? Саре трудно было в это поверить. Сожитель Денниса всегда казался ей довольно-таки бестолковым. Хотя никогда неизвестно, как поведет себя человек в критической ситуации. Один, пройдя через огонь, становится хрупким, а другому это только придает твердости.

– Еще вам, может быть, будет интересно узнать, – продолжал Кеннисон небрежным тоном, – что сегодня днем он и эта группа стерты с лица земли взрывом.

Сара резко подняла голову. Сердце ее забилось сильнее. И Джереми тоже? Она стукнула обоими кулаками по столу; подростки, сидевшие в другом конце зала, оглянулись на шум.

– Как вы смеете сидеть напротив меня и…

– Спокойно, девушка! – Кеннисон выпрямился. – Это был не я.

– В новостях сказали, что взрыв произошел по небрежности, – вмешался Селкирк. – Репортер местной телекомпании обнаружил в хозяйственном отделе университета заявку двухмесячной давности на ремонт газовых труб – там была утечка газа. Начальник хозяйственного отдела утверждает, что в глаза не видел этой заявки, но он в любом случае будет это утверждать.

– Двухмесячной давности?

– Да. Это еще до того, как была создана группа. Правда, в новостях упоминалось и про распечатку, но они пришли к выводу, что взрыв – всего лишь совпадение.

– А вы хотите верьте, хотите не верьте, – сказал Кеннисон.

Ред внимательно посмотрел на него.

– Это были не вы?

– Но в совпадения я не верю.

Ред снова постучал ногтем по зубам, потом взглянул на Сару.

– Я думаю, он говорит правду. – И, обращаясь к Кеннисону, продолжил: – А не мог это быть кто-нибудь еще из вашей организации?

Тот мотнул головой.

– Возможно, но маловероятно. Особенно теперь, когда репортеры не сводят с нас глаз.

– Но вы же сидите здесь, – заметил Ред, – а репортеров не видно.

– Х-м-м… Да. Я понимаю, что вы хотите сказать. В моей квартире в Нью-Йорке есть потайной лифт. Полицейский, который дежурит у моих дверей, думает, что я сейчас отдыхаю после долгого перелета.

– Значит, кто-нибудь из ваших братьев или сестер мог это устроить.

Кеннисон сморщился и снова сложил руки, как для молитвы. «Каким богам может молиться такой человек?» – подумала Сара.

– Это возможно, – признал Кеннисон наконец. – Денвер – часть владений брата Ульмана. Но… – он покачал головой. – Это была колоссальная глупость, а у брата Ульмана хоть и много недостатков, но глупость среди них не числится. Только вот…

– Что?

– Только вот один из тех, кто оказался в числе убитых, был математик. Если денверская группа активно изучала этот аспект распечатки… Все остальные университеты отбросили такую идею prima facie[47]47
  сразу же, с первого взгляда (лат.)


[Закрыть], сочтя ее нелепой. Не исключено, что брат Ульман счел нужным действовать на свой страх и риск. И все же… Я знаю, кто из его людей проник в группу, и сомневаюсь, чтобы он решился пожертвовать столь ценным агентом. – Он перевел дух и взглянул на Сару. – Таким образом, получается, что мы с вами вынуждены хотя бы временно стать союзниками. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам разыскать вашего друга.

Сара посмотрела на него. У нее не было ни малейшего желания иметь с ним дело, а тем более получать от него помощь. Но похоже было, что он говорит серьезно, и лицо его казалось открытым и искренним. В конце концов, какого черта? Она готова была принять помощь даже от самого дьявола, если бы только он помог ей найти Денниса.

– А почему? – спросила она его. – Зачем вам мне помогать?

– Ну, просто ради удовольствия. Всегда приятно помочь другому в беде. – Кеннисон с невинным видом развел руками. – И еще потому, что люди, которые похитили вашего друга, угрожают и мне тоже. Так что на некоторое время наши пути совпадают. Когда-нибудь потом, может быть, мы снова станем противниками, но сейчас… – Он многозначительно пожал плечами. – Кто знает, вдруг окажется, что у нас с вами больше общего, чем вы думаете?

Сара хотела ответить, но Кеннисон жестом остановил ее.

– Я все прекрасно понимаю, моя милая. Если это послужит вам утешением, знайте, что я голосовал против той операции, объектом которой стали вы. Я говорил им, что улик против вас недостаточно, и не исключено, что мы гонимся не за той дичью. Но увы, мадам Вейл была непреклонна. Очень трудная дама. Она… Впрочем, nil nisi bonum[48]48
  (о покойниках) ничего, кроме хорошего (лат.)


[Закрыть]. Впоследствии ваше поведение начало становиться более опасным, и боюсь, что я дал себя уговорить. Надеюсь, вы понимаете, что лично к вам у меня нет вражды. Как показали позднейшие события – и в поместье мистера Бентона, и в особняке мадам Вейл, – страх разоблачения, который мы испытывали, был вполне обоснован.

Он бросил быстрый взгляд на часы.

– Боюсь, нам пора идти. А пока… – Он повернулся к Саре и серьезно сказал: – Если вы когда-нибудь окажетесь в опасности – из-за этой истории или по какой бы то ни было другой причине, – вы всегда можете обратиться ко мне за защитой и получите ее без всяких оговорок.

Сара всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, что у него на уме. Но она не увидела ничего, кроме искренности и открытости. И даже нечто вроде готовности. Неужели он пытается с ней подружиться? Или как-то загладить свою вину за те муки, через которые она прошла по его милости? Ей было странно думать об этом человеке как о своем возможном защитнике. Однако или Кеннисон чертовски хороший актер, или он говорил искренне.

Она покосилась на Реда и с удивлением заметила на его лице выражение почти неприкрытой враждебности. Реду, который ни к чему не относился серьезно, предложение Кеннисона защитить ее не понравилось. Не ревнует ли он? Вот это мысль!

После того, как Кеннисон и Селкирк ушли, Ред и Сара еще некоторое время оставались в пиццерии. Ред заявил, что хочет доесть пиццу, а Сара тихо сидела рядом и ждала. Опершись локтями на стол, она сцепила пальцы и начала разглядывать гладкую черную кожу на запястьях. Потом прикрыла глаза и остро ощутила все свое тело – положение рук и ног, натяжение блузки и юбки, обтягивающих фигуру. Она ощутила даже присутствие Реда, сидящего в нескольких сантиметрах от нее. Что это, его аура?

Наконец Ред заговорил.

– Похоже, Тайной Шестерке не терпится добраться до братца Дэниела. Я думаю, не их ли был и тот загадочный соглядатай в Убежище?

Сара открыла глаза.

– Не забудь, – сказала она, – что Шестерка раскололась, как и Общество Бэббиджа.

– Помню.

– Я заметила, что братцу Дэниелу ты об этом ничего не сказал.

– Забыл, должно быть.

– Забыл?

– Ничего, он малый сообразительный, догадается. Ведь дилемма Карсона входит в обязательную программу.

– Неужели он говорил серьезно? О том, что будет меня защищать?

Ред швырнул на поднос последний кусок пиццы.

– Терпеть не могу анчоусов, – сказал он и вытер руки салфеткой. – Да, он говорил серьезно. Дэн – коварная змея и скользкий сукин сын, но он честный сукин сын. Он может солгать только в одном случае.