Текст книги "В стране слепых"

Когда она вошла в дверь, ее нога уже кровоточила. Она подошла к телефону. Конечно, она постарается позвонить при первой же возможности. Значит, Босуорт уже знает, что она здесь, и сообщил Уолту по рации. Чу поедет сюда сразу же, как только вернется.

«А пока действовать приходится мне».

Лежа на животе, он осторожно выглянул из-за угла. Ничего не видно. Поглядел в другую сторону – тоже ничего. Он пожалел, что плохо знает Селкирка: тогда было бы понятно, чего от него можно ждать. Ну, ладно – вперед. Он вышел из ниши и распластался по внутренней стене коридора. «Ты спятил, Мелоун. Ты это понимаешь? Подожди Уолта. Какой толк будет Саре, если тебе сейчас прострелят твою дурацкую голову?»

Ред начал красться вдоль стены, пока не добрался до входа в лавку сувениров. Он прыгнул внутрь и сразу откатился вправо.

И наткнулся на тело.

14

Селкирк плотно зажимал ей рот рукой, хотя она и не пыталась кричать. Они стояли на смотровой галерее, больше чем на половине высоты башни. Ночной ветер свистел в открытых арках по бокам башни, рвал на них одежду и трепал волосы. Сара сразу закоченела и стояла, съежившись и крепко обхватив себя руками. Зубы у нее стучали. Арка, под которой они стояли, приходилась над входом в башню, и время от времени Селкирк поглядывал поверх перил на автостоянку, лежавшую метрах в тридцати внизу.

– Не беспокойся, – сказал он. – Он уйдет, как только увидит, что здесь никого нет.

Именно это ее и беспокоило, но предпринять она ничего не могла. Ключами, отобранными у сторожа, Селкирк запер лифт, а лестница перегорожена железной решеткой. Ред решит, что подняться наверх никто не мог.

Селкирк отнял руку от ее рта.

– Прошу прощения, моя красавица. Что ты сказала? Только тихо, – он многозначительно помахал пистолетом.

– Не надо было убивать старика, – сказала она, стиснув зубы. «И почему его, а не меня?»

Селкирк знал, что из башни нет второго выхода. Поэтому он ждал сбоку от наружной двери, пока Сара там не появилась. Он схватил ее и пригрозил сторожу пистолетом. Но когда он тащил ее к двери, на автостоянке показался Ред. Тогда Селкирк вернулся и хладнокровно выстрелил старику прямо в сердце.

Селкирк удивленно взглянул на нее.

– Как же не надо? Подумай сама. Не мог же я тащить его сюда. Если бы Кальдеро не нашел сторожа на первом этаже, он решил бы, что все мы здесь, наверху. Но и просто так оставить его внизу я тоже не мог – он сказал бы Кальдеро, где мы. Даже если бы лежал без сознания, мог бы прийти в себя. А так… – Селкирк умолк и снова взглянул через перила. – Так Кальдеро решит, что я побывал здесь, застрелил сторожа и увел тебя с собой еще до его прихода. Я действовал всего лишь логично. Мы ведь не чудища какие-то, без всякой цели мы людей не убиваем.

Самым ужасным в словах Селкирка Саре показалось то, что он произнес это совершенно искренне. Конечно, без цели они не убивают – но только цели у них гнусные. Конечно, он рассуждал логично, – но когда логические рассуждения основываются на гнусных посылках, они приводят к гнусным выводам. «Пришлось уничтожить деревню, чтобы ее спасти». Все верно, все логично. И гнусно. Мирное, цивилизованное общество возможно только тогда, когда все разделяют некие общепринятые взгляды. А когда кто-то исходит из иных предпосылок, то выводы, к которым он приходит, отдают безумием. Она поглядела Селкирку в глаза и увидела в них младенческую невинность социально больного человека.

– Тогда почему вы не убили и меня тоже? – спросила она.

Он взглянул на нее.

– В этом нет нужды, моя красавица. Ты нам поможешь.

– Никогда.

– Но ведь мы поможем тебе выручить твоего дружка.

– Что?

– Тихо, моя красавица. – Он снова зажал ей рот рукой и огляделся. – Твоего дружка – Френча. Он у Бернстайна в Манхэттене, только мы никак не можем к нему подобраться. Его квартира – как крепость. Но тебя он, может быть, впустит.

– Не понимаю. А зачем вам думать о том, как выручить Денниса?

Он пожал плечами.

– А я об этом не думаю. Я думаю о том, как добраться до Бернстайна. Он опасен. Он бросил вызов Cabinet Cachette[66]66
  Тайный кабинет (франц.)


[Закрыть]. Действовал вразрез нашей политике. Ты поможешь нам до него добраться, а мы в награду выручим твоего дружка.

Сделать выбор было нетрудно. Бернстайн – противник Селкирка в борьбе за власть внутри группы «К». Это не значит, что он хороший. Но это значит, что он враг того, кто только что выстрелил в сердце старику, потому что это логично.

– Почему вы думаете, что я захочу вам помочь, какая бы ни была награда?

– Это упростит нам дело, – загадочно ответил он. – Хотя необходимости в этом нет.

Тело принадлежало пожилому чернокожему в черно-серой форме охранника. Одного взгляда на рану было достаточно, чтобы Ред понял: этот готов. Выстрел в сердце. Пол и часть стены были забрызганы кровью. Ред привстал, чувствуя дурноту. Черт возьми, этот охранник был безоружен, но Селкирк все равно его застрелил. Зачем? И куда делась Сара?

Проклятый Кеннисон, все это его рук дело.

Ред быстро осмотрелся. Лавка сувениров, касса для продажи жетонов. Он долго не решался заглянуть за прилавок, но потом все же собрался с духом и посмотрел, опершись на него дрожащими, подламывающимися руками.

Убедившись, что там ее нет, он прислонился к будке кассы, чувствуя облегчение и в то же время тревогу. «Возьми себя в руки, Мелоун. Если ты будешь в таком состоянии, когда ее найдешь, от тебя толку не будет».

Он обошел тело сторожа и пролез через турникет к лифту. «Селкирк – не маньяк-убийца, он не прикончил бы сторожа зря. Старик не защищался – ему лет шестьдесят, и он был без оружия. Но тогда зачем? Потому что сторож видел что-то такое, что Селкирк хотел скрыть. Лицо Селкирка? Возможно. Его связь с группой „К“?» Ред сердито встряхнулся. Пустые рассуждения, ни к чему они не приведут.

«Начнем сначала. Внизу, наверху или еще где-то. Внизу – отпадает. А наверху? Туда можно проникнуть двумя способами». Ред потряс решетку – она была на замке. Нажал кнопку лифта – никакого результата. Лампочки не горят, значит, лифт отключен. Наверное, его всегда отключают после закрытия.

«Значит, здесь Селкирка нет. Наверное, ушел до моего прихода. Или с Сарой, или вслед за ней». Ред уже подошел к выходу, но, взявшись за ручку двери, остановился. Он оглянулся через плечо, потом тихо вернулся к лифту и опустился на четвереньки.

Да. Еще один кровавый след. И еще несколько. Перед самым лифтом. И поверх некоторых – отпечатки обутой ноги. Ред вернулся к трупу сторожа и обшарил его карманы. Ключей не было. Он присел на корточки, положив руки на колени. Потом посмотрел в потолок, вытер руки о штаны и тыльной стороной ладони утер рот. Она там, наверху. Теперь он знал это точно. И Селкирк тоже там. Затаился. Хочет избежать стычки. «Не так уж ты храбр, когда думаешь, что твой противник вооружен?»

Если только он там. «Ладно, подумаем. Оценим шансы. По Клаузевицу[67]67
  Клаузевиц, Карл (1780—1831) – немецкий генерал, военный теоретик и историк.


[Закрыть], исход битвы определяется произведением NxQxV: численность сражающихся, их боевой дух и все переменные, влияющие на ход сражения. Тот, у кого произведение NxQxV больше, остается победителем. Клаузевиц даже выразил свою теорию в виде математической формулы. Уж не был ли старый генерал тайным клиологом? Вся закавыка в этом проклятом V – в переменных, влияющих на ход сражения. Так что мы имеем? Минусы: я без оружия; Селкирк вооружен и убивает не раздумывая. Он занимает позицию наверху, оба подхода к ней перекрыты. У него в руках Сара – потенциальный заложник. Плюсы…» Ред едва удержался, чтобы не усмехнуться. «Мое природное обаяние. И отмычка». Он взглянул на металлическую решетку, преграждавшую вход на лестницу. Если бесшумно отпереть замок, у него появится преимущество внезапности. Этого Селкирк не ожидает.

Ред достал из кармана отмычку и принялся за работу. Замок был большого размера, не рассчитанный на то, чтобы противостоять умелому обращению. Один за другим штифты становились в нужное положение.

Селкирк переступил с ноги на ногу и взглянул на часы.

– Когда же он, такой-сякой, уберется восвояси?

Никакого ответа он не ждал, и Сара промолчала. Она не знала, чего ей больше хотелось: чтобы Ред пришел и спас ее или чтобы он ушел невредимым.

Сзади!

Уголком глаза Сара уловила едва заметное движение на лестнице. Кто-то приближался к ним. О боже, это Ред! Сара тут же отвернулась, чтобы его не выдать. Показав пальцем через перила, она разочарованно воскликнула:

– Он уходит!

Селкирк, конечно, посмотрел в ту сторону.

Реду больше ничего и нужно не было. Он пробежал несколько шагов и прыгнул на Селкирка. Схватив обеими руками кисть его руки с пистолетом, Ред дернул ее вниз и в сторону. Прозвучал выстрел, пуля с визгом ударилась в балюстраду – осколки бетона полетели во все стороны. Не обращая внимания на удары, которые наносил ему левой рукой Селкирк, Ред снова и снова колотил его правую руку о перила, пока пистолет не выпал из пальцев. Ред оттолкнул пистолет ногой, он отлетел от балюстрады и заскользил вниз по лестнице. Сара бросилась вдогонку, схватила его и, держа обеими руками, навела на них. Она не так уж хорошо умела стрелять из пистолета: это оружие она недолюбливала и в стрельбе упражнялась куда меньше, чем в метании ножа.

Ред и Селкирк сплелись в тесном объятии, и стрелять Сара боялась. Она увидела, как Ред поставил Селкирку подножку, и оба, кряхтя от натуги, покатились на пол. Селкирк сумел высвободить руку и попытался выдавить Реду глаз, но Ред увернулся и боднул его головой. Затылок Селкирка ударился об пол.

Селкирк взглянул на Сару, увидел, что она держит их под прицелом, и неожиданно обмяк. Широко улыбнувшись, он поднял обе руки вверх.

Ред поднялся и отступил на шаг назад, не сводя с Селкирка глаз.

– Давно бы тебе появиться, – сказала ему Сара.

Он взглянул на нее.

– Да? Так вот, хватит нам с тобой встречаться таким способом.

Она хрипло рассмеялась, и Ред нахмурился.

– С тобой все в порядке?

– Если не считать множества ушибов и царапин? Так вот, меня чуть не изнасиловал один маньяк, за мной была погоня, меня захватили и угрожали смертью, и на моих глазах хладнокровно застрелили симпатичного пожилого человека только за то, что он хотел мне помочь. А в остальном у меня все прекрасно.

Ред что-то проворчал и посмотрел на Селкирка, который все еще стоял с улыбкой на лице, сцепив руки на голове. Его улыбка Саре не понравилась. Чему он так радуется?

– Где твой пистолет? – спросила она Реда.

Тот усмехнулся и пожал плечами.

– Я так спешил, что забыл его дома.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты пришел без оружия?

– Я решил, что тебе надо малость помочь.

Она не знала, что и подумать. Сердце у нее защемило. А что, если бы Селкирк оказался проворнее? Что, если бы он следил за лестницей, а не за главным входом?

– Он ждал, когда ты сдашься и уйдешь.

– Еще немного, и я бы так и сделал – если бы ты там не наследила. Кроме того, он убил сторожа. Зачем бы ему это понадобилось, если не для того, чтобы тот не рассказал мне, где вы? А если бы вы ушли из башни и исчезли в ночи, зачем было его убивать? – Ред пожал плечами. – Железная логика. С таким же успехом он мог бы оставить мне записку, что отправился наверх.

Сара видела, как потрясли Селкирка его слова. Улыбка на его лице дрогнула.

– Мне и в голову не могло прийти, что вы будете без оружия, – сказал он. – Я был бы рад обойтись без перестрелки.

– Ну да, – ответил Ред, – расстреливать случайных прохожих больше по вашей части. – Он неодобрительно покачал головой и повернулся к Саре. – Ну, а теперь, когда мы его заполучили, что с ним делать?

– Сдать полиции. Преднамеренное убийство. Я свидетельница.

– Открытый суд? Слишком рискованно. Кто-нибудь может наговорить лишнего. К тому же зачем вообще устраивают суд? Чтобы установить виновного. У тебя есть какие-нибудь сомнения, что он виновен? Единственное, чем может кончиться суд, – тем, что двенадцать болванов-присяжных отпустят его на свободу. Я вижу по меньшей мере два вполне правдоподобных сценария, как можно оправдать его и вместо этого обвинить меня или тебя. Это тебя устроит?

«Неужели Ред хочет сказать, что его надо казнить прямо тут, на месте? Взять правосудие в свои руки?»

– Я не могу его пристрелить, как он пристрелил сторожа.

– Это куда проще, – сказал Ред. – Меньше возни.

Она стояла прищурившись и держа Селкирка на мушке.

– Да, это было бы самое логичное, – грустно сказала она и увидела, что на лице Селкирка появилась кривая усмешка. – Только если я так сделаю, значит, я такая же, как он, а я так не могу.

– А ты должна остаться самой собой. – Она взглянула на Реда. – Я ведь тебе уже как-то говорил: это грязная работа, но кто-то должен ее делать.

Она снова посмотрела на Селкирка.

– Я пообещала, что больше никого не убью, если без этого можно будет обойтись.

– Пообещала? Кому?

– Духу Крейла.

– Ты права, – проворчал Ред. – Нельзя нарушать обещание, которое дал покойнику. У тебя строгие принципы. Мне это нравится. Не знаю, что бы я сказал, если бы ты его пристрелила. Наверное, попытался бы понять. Черт… Если кто и имеет право рваться к курку, так это ты – после всего, что тебе пришлось перенести.

– Как трогательно, – сказал Селкирк.

Ред повернулся к нему.

– А вы придержите язык. У нас есть для вас подходящее местечко. Оно очень далеко отсюда, и нежиться на солнце там не придется. Пища здоровая, но простая, и обстановка скорее спартанская. Но это куда лучше, чем кататься по земле в предсмертных корчах. – Он оглянулся через плечо на Сару и сделал шаг назад. – Давай отведем его вниз. Вот-вот приедет Уолт. Мы доставим его самолетом в Северное Убежище, запрем, а ключ выбросим. Годится?

– Годится.

– А если он что-нибудь попробует выкинуть…

– Ред, ты сказал, что у меня строгие принципы. Так вот, один из них состоит в том, что не надо делать совсем уж исключительных глупостей. Я всегда готова защищаться и защищать кого угодно. Я даже готова убить его, если другого выхода не будет. Но я думаю, что с таким же успехом можно прострелить ему коленную чашечку.

Она не была уверена, что попадет в коленную чашечку бегущего человека, но Селкирк этого знать не может.

Тогда чему он все-таки радуется?

В тот момент, когда Ред находился примерно посредине между ними, Селкирк вдруг заговорил громко и отчетливо:

– Сара! Сара Бомонт! Кетле велит тебе исполнить твой долг!

Его голос эхом отдался у нее в мозгу. Каждое слово гремело, как раскаты грома. У нее внезапно появилось ощущение, будто она оказалась где-то на огромном расстоянии отсюда. Две фигуры, стоявшие перед ней, остались такого же размера, но стали вдруг казаться совсем крохотными. Звуки извне доносились к ней, словно сквозь вату. И последняя ее сознательная мысль была о том, что той ночью в горах Морин Говард, оказывается, не только допросила ее…

– Убей его, – прозвучал голос у нее в голове. – Убей Джимми Кальдеро.

Ред увидел, как напряглась Сара при этих словах, и мгновенно понял, что произошло. Она повернулась и навела пистолет на него. Дульное отверстие показалось ему огромным, как у пушки. Поверх прицела смотрели, на него мертвые, пустые глаза, в которых отражались первые золотистые лучи утренней зари.

У него еще оставался шанс. Если прыгнуть на нее, можно выбить пистолет из ее руки, и он, описав дугу, полетит через перила.

И Сара за ним.

В этом все дело. Прием состоял из нескольких последовательных движений, и он не был уверен, что сможет, выполнив первую его часть, вовремя остановиться.

Эта мысль заняла столько же времени, сколько длится один удар сердца. Целую бесконечность.

Потом Селкирк исступленно крикнул:

– Брось мне пистолет, сука!

Сара повернулась к нему, как зомби, и, опустив пистолет, перебросила ему. Селкирк ловко поймал его и навел на Реда. Тот застыл, не успев броситься вперед.

– У меня тоже есть свои принципы, – заявил Селкирк. – И один из них – не оставлять свидетелей. Я не знаю, что там случилось с ее программой, но теперь от нее нам уже не будет никакой пользы.

Пот, стекавший по спине Реда, сразу становился ледяным на холодном ветру. Через плечо Селкирка он видел пролив Голден-Гейт.

– Подождите, – сказал он. – Сначала приведите ее в себя.

– Зачем?

– Чтобы… чтобы мы могли попрощаться.

Казалось, эта просьба почему-то огорчила Селкирка. Он перестал улыбаться и попятился назад, пока не оказался у самой балюстрады. Но пистолет в его руке не дрогнул.

– Хорошо. Я это сделаю. Я все-таки не такое уж чудовище. Но я выполню свой долг, даже если это мне не доставит удовольствия. Вы-то меня понимаете, а она нет. – Он кивнул в сторону Сары.

Ред вздрогнул. Селкирк хочет сказать, что у них много общего. И самое скверное – то, что он действительно его понимал. Не мог он понять только одного – что должен сделать человек, чтобы Селкирк счел его чудовищем.

– Я никогда никого не убивал только по обязанности, – сказал Ред. С гордостью? Но действительно ли он мог этим похвалиться или просто обстоятельства никогда не ставили его перед таким выбором?

– Ну, еще убьете. Или могли бы убить.

Неужели Селкирк прав? Неужели он просто старается не заглядывать так далеко в будущее? Неужели именно этим кончится, если он возродит к жизни Ассоциацию?

– Вы ее приведете в себя? – спросил он снова.

Селкирк кивнул.

– Только без фокусов. Все равно до меня достать не успеете. – Он кашлянул и взглянул на Сару. – Сара Бомонт! Кетле тебя отпускает.

Сара вздрогнула, бросила взгляд на Селкирка, повернулась к Реду и разрыдалась, закрыв лицо руками. Ред шагнул вперед и обнял ее. Она уткнулась лицом в его плечо.

– Ох, Ред! Все-таки мне надо было его застрелить.

– Нет, нет. Ты была права. Одно дело – умереть за свои принципы, а совсем другое – убивать ради них. Месть – это для сопляков. Она только оправдывает все, что сделал тебе враг, и служит ему сигналом, что снова наступила его очередь.

Он ласково погладил ее. Она подняла голову.

– Ред, поцелуй меня. Я… Морган хотел… Но я никогда еще…

Видя ее смущение, он не дал ей договорить.

Поцелуй оказался совсем не таким, какого он ожидал. Прощальные поцелуи всегда совсем не такие. У Алисы губы уже успели похолодеть, когда он… Но у Сары они были теплые и податливые. Прикосновение к ней потрясло его, голова у него бешено кружилась, но во всем этом не было ни капли эротики. Чувство, охватившее его, было намного сильнее. Не выпуская ее из объятий, он заметил, что сердца их бьются в такт. Как странно – в последнюю минуту обратить внимание на такую мелочь.

– Я всегда был против долгих прощаний, – сказал Селкирк.

Ред еще крепче прижал Сару к себе.

– Не смотри туда.

– Нет. – Она повернулась лицом к Селкирку. – Нет, никогда нельзя отворачиваться.

Ему не хотелось, чтобы Селкирк стал последним, что он увидит в жизни, и он не отрывал глаз от ее лица. Когда прозвучал выстрел, он дернулся.

– Боже мой! – произнесла Сара. Он еще крепче стиснул ее, но она потянула его за рукав и повернула лицом к Селкирку. – Нет, смотри!

На белой рубашке Селкирка как будто распустился большой алый цветок. Глаза его побелели и расширились, рот был полуоткрыт. Он приложил руку к груди, отвел ее и увидел, что она покрыта кровью. Он изумленно показал им окровавленную ладонь. Губы его дрогнули, но не издали ни звука, лицо смертельно побледнело.

Второй выстрел пришелся ему в шею. Он выгнулся назад и перевалился через балюстраду, словно его небрежно перебросила туда чья-то гигантская рука. Звук падения донесся до них три секунды спустя, но эти три секунды показались им вечностью.

Ред кинулся к перилам и поглядел вниз. Селкирк лежал на ступенях, разбросав руки и ноги, как тряпичная кукла. Чу и Уолт стояли рядом, удивленно глядя на него. Посредине автостоянки стоял фургон Чу с распахнутыми дверями. В руках у них были пистолеты. Уолт увидел, что Ред смотрит на него сверху, и сунул свой пистолет в кобуру.

Ред повернулся к Саре и заметил, что она пристально смотрит на ряд одинаковых жилых домов, стоящих на склоне холма напротив.

– Подмога пришла, – сказал он.

Она не ответила. Ред подошел к ней и обнял ее за плечи.

– Я одного не понимаю, – сказал он. – Стреляли не из пистолета. И Уолт стоял не в той стороне. Что же это было?

Сара зябко обхватила себя руками.

– Винтовка для всякой нечисти, – сказала она.

15

Джереми поднял голову и посмотрел на верхушку небоскреба. Сколько в нем этажей? Слишком много. Манхэттен подавлял его. Здесь слишком холодно. И слишком людно. Он проверил адрес по бумажке, которую держал в руке, и посмотрел на номер дома. Четыреста тридцать два. На первом этаже здания был бар-ресторан. Он взглянул на Гвинн.

– Ну, я пошел.

Она положила руку ему на плечо.

– Желаю удачи.

Он пожал плечами.

– Этот малец Босуорт ухитрился связаться с Бернстайном таким же способом, как делал Селкирк. Насколько я понимаю, Бернстайн был удивлен – хотя и не слишком, – что это оказались мы. Он признался, что Деннис все это время находился у него. Говорил что-то о том, что разошелся во мнениях с Cabinet Cachette. Я не стал даже делать вид, что понял хоть что-нибудь. Эта… Как Кальдеро это называет?

– Дилемма Карсона, – сказала Гвинн.

– Вот-вот. Очевидно, у этих ребят до сих пор ничего подобного не происходило. Чистая случайность, но раскол у них начался только сейчас. И что это я так разболтался?

– В записке сказано, что нужно встретиться с ним здесь?

Он еще раз взглянул на бумажку. Хорош он будет, если перепутает номер.

– Да. Да, это то самое место. В баре. Третье сиденье справа. Черт возьми, Гвинн, я чувствую себя так, словно впервые иду на свидание.

– Вы давно его не видели.

– С тех самых пор. Мы… Мы никогда так надолго не расставались.

Гвинн слегка подтолкнула его.

– Так нечего больше тянуть. Я буду ждать вон в том кафе на углу.

Он вытащил из накладного кармана на груди платок и вытер лоб.

– А вы не думаете, что это западня?

Она мотнула головой.

– Нет, в этом не было бы никакого смысла. Если бы Бернстайн хотел от нас скрыться, он просто перенес бы свою штаб-квартиру куда-нибудь в другое место. И либо захватил бы Денниса с собой, либо… либо нет. – Она взглянула на верхний этаж небоскреба. – Я думаю, он ищет союзников.

– Таких крутых парней вроде нас с вами, должно быть.

В баре стоял полумрак и было довольно много народу – обычной публики, какая заполняет бары в центре города в пятницу после обеда. Это были по большей части бизнесмены, которые засиделись за обедом в ожидании, пока не настанет пора отправляться домой, и торговцы, которые с преувеличенным энтузиазмом расхваливали свой товар скучающим покупателям, польстившимся на дармовую выпивку. Джереми остановился в дверях и огляделся. Несколько посетителей равнодушно взглянули на него. Он не имел ни малейшего представления, каков на вид Бернстайн, но ему говорили, что тот примет все меры предосторожности. Как это называется – «залег в подполье»? Все это здание, видимо, представляло собой крепость. Джереми не сомневался, что в баре находится телохранитель, и не один. Наверное, это были те, кто сидел, немного отодвинувшись от стола, расстегнув пиджак и держа правую руку свободной.

Один из посетителей посмотрел на него с явным сексуальным интересом. Джереми улыбнулся ему и едва заметно мотнул головой. Человек пожал плечами и отвел глаза. Джереми стянул с рук перчатки и подошел к стойке. Вдоль нее стояли высокие сиденья. Большая часть их была не занята, но на третьем справа кто-то сидел.

Сзади этот человек был похож… Нет. У него слишком широкие плечи, гораздо шире, чем у Денниса. Может быть, это Бернстайн? Джереми подошел к нему и дотронулся до его руки.

– Простите, но…

Человек бросил на него ледяной взгляд, и Джереми осекся. Маленькие глазки, смотревшие на него с обеих сторон огромного, изрытого оспинами носа, пригвоздили его к полу. Человек молчал ровно столько времени, чтобы Джереми успел как следует испугаться, потом кивнул:

– Извините. Это ваше место?

Не дожидаясь ответа, человек взял свой стакан и ушел. Джереми показалось; что он заметил у него под пиджаком что-то черное и блестящее. Человек подсел к кому-то еще за столик у входа, и оба начали с одинаковым интересом смотреть на Джереми и на дверь. Джереми перевел дух и взгромоздился на освободившееся сиденье. Стойка была чистая, он положил на нее перчатки и шляпу, сцепил пальцы и приготовился ждать.

Бармен, худой смуглый человек со шрамом над глазом, увидел Джереми и, хромая, подошел к нему.

– Вам что-нибудь подать?

Джереми взглянул через плечо в сторону двери.

– Да. Все равно, что. Я тут жду.

– Все мы чего-нибудь ждем, – философски заметил бармен, отошел и достал бутылку и бокал. Джереми смотрел, как он наливает коктейль, пунктуально отмеряя все составные части.

Уголком глаза он заметил какое-то движение у входа и обернулся. Но это были всего лишь две молодые женщины, увешанные яркими браслетами, с длинными, замысловатыми прическами «джерси». Они, смеясь, о чем-то перешептывались. Несколько человек внимательно смотрели, как они уселись в отдельной кабинке, а один из торговцев поправил галстук и подошел к ним. Все было так обычно, что Джереми стало не по себе.

Он снова повернулся к стойке. Коктейль уже стоял перед ним. Он лениво поболтал в бокале зубочисткой с насаженной на нее маленькой луковкой, глядя, как по поверхности прозрачной ледяной жидкости расходятся круги. Взглянув на часы, он снова посмотрел в сторону двери. Ему казалось, что он слишком заметен. Сидеть было неудобно – чтобы следить за дверью, приходилось поворачиваться всем телом.

Как узнать Бернстайна, когда он войдет? Может быть, по тому, как на это прореагируют другие сидящие в баре? Но нет, большая часть их – обычные люди, занятые своими обычными делами: накручиванием счетов на представительство, мелкими супружескими изменами. Джереми чувствовал себя среди них чужим. Как будто последние месяцы он прожил в каком-то тайном мире, стеной отделенном от реальности. В мире, состоявшем из безымянных меблированных комнат и потайных ходов. В мире, где принимались решения о будущем человечества и где политики, публика и даже крупные корпорации получали указания, как эти решения выполнять. Словно он жил за кулисами и теперь, наверное, никогда уже не сможет ни спокойно сидеть в зале среди зрителей, ни принимать участие в действии, которое разворачивается на сцене.

Джереми отхлебнул из бокала. Это был мартини с водкой, и очень неплохой. Потом он продолжал мысленно развивать аналогию с театром. Когда-то он говорил Кальдеро, что ему все равно, живет мир по кем-то задуманному сценарию или нет. Но сейчас ему почему-то очень захотелось увидеть подлинную импровизацию.

В дверях послышались шаги. Он обернулся и увидел худощавого человека средних лет с сединой на висках, одетого в дорогой костюм из темного сукна. На руках у него были серебристые лайковые перчатки, а под мышкой он держал, как офицерский стек, трость с золотым набалдашником. Человек встретился взглядом с Джереми.

У Джереми подкатил комок к горлу. Он увидел в этом взгляде рассеянный интерес к себе, чуть сексуально окрашенный, но холодный и отчужденный. Взгляд отнюдь не дружелюбный, но и не враждебный.

Человек – может быть, это и есть Бернстайн? – холодно кивнул и сел за свободный столик. Джереми заметил, что со всех сторон за соседними столиками сидят здоровенные мужчины, держа бокалы в левой руке.

Он повернулся к стоике и поспешно сделал глоток. Бернстайн это или нет? Что означал его кивок – приглашение подойти? Что он должен делать?

Джереми разглядывал остатки своего коктейля, медленно вращая бокал между ладоней, как бойскаут, добывающий огонь трением. Вдруг он замер. Мартини с водкой? Он сказал бармену, чтобы тот подал ему все равно что, и тот подал мартини с водкой?

Он поднял голову и уставился на бармена. Он увидел, что тот пристально смотрит на него. Шрам, смуглая кожа, хромота… Бармен подошел, остановился напротив него и вытер стойку полотенцем.

– Еще один, сэр? – спросил он.

– Деннис? – прошептал Джереми, наполовину боясь, что угадал, наполовину – что ошибся.

Бармен кивнул.

– Привет, Джерри. Давно не виделись.

– Ты… изменился.

– Конечно, Джерри, изменился. Все мы меняемся. Но чтобы это заметить, нужно уехать и потом вернуться. Или… вспомнить. – Его взгляд, казалось, устремлен куда-то внутрь себя. – Ты тоже изменился. Пол меня предупреждал.

– Пол?

Деннис кивнул человеку, который только что вошел в бар.

– Пол Бернстайн. – Человек сидел, положив на столик перед собой руки с переплетенными пальцами и глядя на них. Он тоже кивнул в ответ – один раз.

Джереми снова повернулся к Деннису.

– Может быть, я и изменился, но не настолько. Ты…

– Изменил внешность? Да. Пластическая операция. Это было ужасно, но ты ведь понимаешь, что после того несчастного случая им пришлось восстанавливать мне черты лица почти с нуля. Ты меня не спросил, что со мной было.

– Что с тобой было? – с трудом выдавил Джереми.

Деннис вытер руки полотенцем.

– Сначала это был кошмар. Я проснулся и увидел, что я не в городской больнице, а в какой-то частной клинике. Все у меня болело. Через некоторое время боль прошла, появились какие-то люди и стали меня расспрашивать. Что я знаю, откуда знаю, кому это говорил, и все такое. Я думал, меня захватило Общество Бэббиджа. – Он медленно покачал головой. – У них был тот перечень, что я нашел в особняке Куинна на Эмерсон-стрит. Он очень их заинтересовал и очень встревожил. Они решили – это означает, что их тайна раскрыта и что они попали в западню. – Он взял бокал. – Дай-ка я налью тебе еще. – Он отошел в сторону, вновь наполнил бокал из графина, принес и поставил перед Джереми, который молча смотрел на него.

– Так вот, я думаю, ты кое-что знаешь, может быть, даже почти все. Организация Пола решила распространить свои действия на Соединенные Штаты. Они ни перед чем не останавливаются. Часть их хотела… – Он закусил губу и опустил глаза. – Они хотели избавиться от меня, когда кончат меня допрашивать. Это были те, кто пытался убить и тебя тоже. Но Пол ухитрился вывезти меня и спрятать здесь, где они не могли… В общем, так. – Он вытер руки полотенцем. – Главным образом поэтому мне и понадобилось новое лицо.

Джереми вертел в руках зубочистку с луковкой.

– А почему Бернстайн решил тебя спасти?

Деннис бросил быстрый взгляд через плечо Джереми.

– Почему? Наверное, сразу по многим причинам. У него какой-то зуб на Cachette. Что-то связанное с его отцом и уничтожением евреев в Германии. Я не знаю всех подробностей. Он мне не говорил, но у меня такое впечатление, что он вынашивал этот план очень давно.

– А почему это могло заставить его выступить против своих собратьев? – Джереми покачал головой. – Ему не было никакой нужды тебя спасать.