Текст книги "Путь воинов"

– Ты мог бы построить для меня такой бластер?

– Конечно, нужны только материалы, – Джиорж потер руки.

– А вот эти щитовые генераторы? – спросил а, Сюзан, запросив другой файл.

Светлые глаза Джиоржа пробежались по диаграмме, следя за линиями и стрелками – компетентность его была очевидна. – Потрясающе! Они были гениальны! Дай мне материалы, и я смогу построить что угодно из этого.

– Нген еще не уничтожил «Пулю»?

– Нет, он еще питает слабые надежды на то, что удастся ее захватить. Но время его поджимает. Я получил приказ ввести данные, чтобы уничтожить корабль по его команде. – Джиорж нахмурился.

– Хватит ли гиперпроводника, оставшегося на «Братстве» и «Пуле», чтобы построить эти аппараты? Если на «Пуле» будут такие, она станет неуязвимой, так ведь?

– Абсолютно неуязвимой! Посмотри на «Хирам Лазар»! Мы, имея переделанный GCI, уничтожили «Братство» и «Вызов», и судьба твоей «Пули» тоже в наших руках.

Она потянулась и импульсивно сжала Джиоржа в объятиях.

– Мой друг, мой чудесный изгой… не хотелось бы тебе присоединиться к остальному сброду вроде нас?

Джиорж пристально посмотрел на нее.

– Что ты предлагаешь?

– Ты сказал, что Сириус сдался романанам? Чем ты обязан Нгену? Он чудовище. Ты был его собственностью! Переходи к нам – и будь свободным человеком! Нам – нашему народу – нужен инженер. Мы многое можем дать тебе, Джиорж. Мне, кажется, суждено было найти тебя. Наши пророки завладеют твоим воображением. Они видят будущее, потому что Паук хочет, чтобы мы учились. А ты сможешь восстановить «Пулю»… с любой технологией, какую пожелаешь.

– Я… Я… – он выглядел ошарашенным.

– Ты проявляешь честь своей преданностью матери. Мы ценим честь и не пользуемся ею во вред нашим людям. Это твоя точка выбора, Джиорж. Я верю, что была послана найти тебя. Я уверена, что Паук желает видеть тебя с нами.

Джиорж откинулся назад, не отрывая глаз от меню.

– Знаешь, на Границе есть еще что-то. Я не мог войти туда потому, что не знал кодов. Бластер, который я построил для сириан, был уже почти снят с вооружения как устаревший.

– Я раскусила эти коды, – сказала Сюзан, просветлев лицом. – Может быть, мы сможем отправиться на Границу и раскусить те, другие.

Он с любопытством посмотрел на нее.

– Там не только военные секреты, но и информация, способная послужить всему человечеству.

– Нужно еще добраться туда, – тихо сказала Сюзан, вспомнив, где она находилась и насколько мизерными были шансы на спасение.

– Я не могу вызволить тебя с этого корабля, – печально сказал Джиорж. – По крайней мере в ближайшие несколько дней. После падения планеты действия Нгена непредсказуемы. Патруль не представляет угрозы. Они ничего не могут нам сделать.

Глаза Сюзан затуманились.

– Возможно не Патруля Нгену стоит бояться, – сказала она с лукавой улыбкой, – а Паука.

– Твоего Бога?

– И его романанов, – глаза Сюзан заблестели. – Кто увел планету у Нгена из-под носа, несмотря на его супербластеры? Кто заставил Директорат пойти на попятную, когда силы были просто несоизмеримы? Нас не сломить, Джиорж… Мы являем собой путь Паука и должны принести новую жизнь человечеству.

– С точки зрения логики это полная бессмыслица, – возразил Джиорж.

– Ты уверен? «Братство» и «Вызов» были укомплектованы личным составом Патруля. Даже те, кто отвернулся от Ри, оказались на «Братстве». А теперь оно превратилось в металлолом. «Пуля» же здесь рядом, поврежденная, но готовая отстроиться. Почему она тоже не уничтожена?

– Случай, – пробормотал Джиорж, – и мужество командира.

– Который тоже верит Пауку.

Послышался колокольчик.

– Он просыпается, – Джиорж быстро отключил систему и вздохнул, когда стена закрыла терминал.

– Сохрани этот компьютерный блок, Джиорж. Достань мое оружие, если сможешь. Как только у нас появится шанс на спасение, нам нужно будет только добраться до «Пули», – Сюзан уже шагала к кровати.

У двери Джиорж помедлил.

– Знаешь, тебе трудно поверить. Вот ты стоишь голая, с оковами на руках и ногах, вся в синяках после изнасилования, привязанная к кровати. В самом сердце этого огромного корабля, вооруженного самыми мощными бластерами во всей галактике, ты строишь планы о новой Вселенной!

– Мало того, я сделаю их реальностью, Джиорж, – она подмигнула. – Конечно, если мы переживем все это, если правильные люди сделают правильный выбор, если Паук не призовет меня до этого.

Он вышел.

Бравада ушла, и она проглотила комок в горле, закрыв глаза. Сжав кулаки, она внушала себе:

– У меня все получится! Нужно только выжить! ТОЛЬКО ВЫЖИТЬ!

– С медиками связи нет, полковник. Это значит, что они прорвались на шестую палубу, – сказал Нил срывающимся голосом. – Глик все еще держится в ходовой части. Он засел в комнате управления реактором, но с воздухом плохо. Реактор все еще не раскочегарить, чтобы устроить большой взрыв. Ему нужен энергетический кабель, иначе реактор только разнесет свою часть корабля. Да, и некоторые из резервных станций подачи воздуха вышли из строя.

Дэймен Ри невесело хмурился за забралом шлема.

– Проклятье!

– Я буду держать вас в курсе, полковник.

– Спасибо, Нил. Мы выберемся отсюда, и я представлю тебя к награде.

– Нападающие повсюду, полковник. Наши практически все вступили в контакт с противником. Может быть решающий штурм. И кроме того, мне казалось, что у Патруля были задние мысли насчет нас?

– Это есть! Но я позабочусь, чтобы романаны выделили тебе личный табун лошадей.

– Я… э-э. Решено, полковник. Если бы я думал, что нам удастся дожить до этого, то стоило бы побеспокоиться. Лошади? У меня? – Я… – он не закончил мысль, обрушив ярость своего бластера на темные фигуры, появившиеся, словно привидения, в темном коридоре. Вихрь декомпрессии разметал кристаллизовавшуюся кровь и другие телесные соки в пустоте и невесомости по проходу. С панелей над головой свешивалась рука, выдавая спирали красных кристаллов. Редкие фиолетово-голубые вспышки в тишине выбивали куски обшивки перед Ри.

Дэймен оттолкнулся, рискнув заглянуть за угол, и увидел бежавших в панике сириан. Он вскинул тяжелый бластер, поражая одного за одним, пока тела не стали мешать стрельбе, плавая в темноте.

Должно быть, нечто подобное было в аду – или в кошмарах психопата.

– Будете знать, как лезть на МОЙ корабль, вы, сирианские подонки! – правда единственным, кто слышал его, был Нил Иверсон, сидевший, несгибаемый как скала, с измученными глазами и всклокоченной бородой, помогая координировать рушившуюся оборону «Пули», – но Ри от этого явно почувствовал себя лучше.

Ри отступил назад, и тут же залп фиолетовых огней ударил в переборку позади него. Когда он склонился, чтобы перезарядить бластер, один из мертвых восстал у него из-под ног, повалив его и вцепившись в шлем. Ри чувствовал, как пальцы подбираются к застежке шлема. Стоило ей открыться, и это – декомпрессия и смерть.

– Тебе конец! – донесся до его слуха голос, шлем сирианина прижался к его собственному.

– Ты так думаешь, сирианская дрянь! – проскрежетал Ри, бросаясь из стороны в сторону и замечая разряды бластеров, которые разнесли в клочья переборку и теперь потрошили внутренности столовой орудийной палубы.

– Да, человек Патруля, ты у меня в руках и никуда не денешься. Не сможешь зарядить свой большой бластер и направить на меня. Ты мертвец.

Ри выпустил из рук большой бластер, чувствуя, как кровь шумит в голове, зарядившись страхом. Он вмазал по пальцам, подбиравшимся к застежке его шлема, а другой рукой нащупал свой пояс. Схватившись за пальцы противника, он удерживал их на застежке, кряхтя от натуги, потея в своем костюме. От запаха собственного страха щипало в носу.

– Еще что-то скажу, сирианин, последнее…

– Да?

– Подарок от романанов, – пальцы Ри рванули с бедра большой боевой нож, которым Железный Глаз когда-то убил Антонию Рири, и вонзили его вверх, пробив костюм сирианина и задев острым краем кость. Ри колол и колол, несмотря на душераздирающие вопли и облако крови и газов, вырывавшееся из костюма.

Ри еще раз как следует проверил застежку шлема. Он едва дышал и непроизвольно врезался в одну из стен, во всем теле была слабость, лицо горело.

– Полковник? ПРОКЛЯТЬЕ! ДЭЙМЕН, С ВАМИ ВСЕ В ПОРЯДКЕ?

– Я здесь, Нил, – Ри проглотил ком в горле. – Подожди, мне нужно достать этого парня из шлема. Я же должен взять трофей!

– Что, сэр? Трофей? Я думал, вы не верите в…

– Черт возьми, старина, – Ри старался успокоить сердцебиение. – Я заработал его.

– Пожалуйста, поспешите, полковник. Ситуация не из приятных. Такого сильного удара мы еще не испытывали. Я… в общем, сэр, я не уверен, что в этот раз мы справимся.

Ри посмотрел на большой нож в руке, на лезвии которого причудливыми кристаллами застыла кровь.

– Тогда готовь свою душу к возвращению Пауку, Нил. Мы будем драться до последнего.

– Да, сэр. Теперь это дело чести.

Ри кивнул в темном коридоре, снимая трофей. Он потряс своим бластером и похлопал по обугленной стали корабля.

– Ну что, старушка. Я обещал, что ты не достанешься никому, пока я жив. Время пришло, «Пуля», теперь есть только ты и я… и мы пойдем до конца.

Худшую часть ее неволи составляло постоянное ожидание. Никогда в жизни Сюзан не испытывала такой скуки. Она заглянула в пустые глаза Леоны.

В этом причина, конечно же. Избранницам Нгена ничего не оставалось делать, кроме как думать о своем положении. Оцепеневшие от скуки, почти не имеющие чувственных ощущений, они могли вспоминать только свое время с ним… и степень своего падения.

Сюзан изумленно покачала головой. Несмотря ни на что, она не могла не восхищаться гениальностью этого человека. После первого надлома женщины продолжали падение уже сами по себе… и упивались этим.

Нет, конечно Нген был больным, свихнувшимся дегенератом. От него следовало избавиться как от бешеной собаки. Его блестящий извращенный ум – в сочетании с волей к власти – мог принести человечеству только страдания. В то же время его оружием было красноречие.

Она откинулась назад, вспоминая то время, когда сириане терпели поражение, их города горели от бластеров Ван Чжоу, молодых женщин уводили, чтобы взять в жены, промышленность рассыпалась в прах. Потом Нген говорил речь, и они начинали сражаться с новыми силами, пока он оставался в безопасности на своем неуязвимом корабле.

И он убил Ганса и…

Она остановила себя, обливаясь холодным потом. Проглотив комок в горле, она прижала колени к груди.

Ганс? Мертв? В горле зародился тихий вой, пока она смотрела на головное устройство психомашины за пределами поля, в котором она была заключена. Она защищала от Нгена душевное здоровье и чувство собственного достоинства. Боль из-за Ганса стала ощущаться снова. Это не годится – особенно, когда сон и реальность смешивались в том, что с ней делал Нген.

– Нет, – захрипела она, – думай о чем-нибудь другом, Сюзан. Он хочет, чтобы ты думала о Пятнице и Гансе и о том, как отзывается твое тело, когда его проклятая машина внушает тебе их образы, – и в то же время понимая, что это он. Он залезает внутрь, оскверняет все самое дорогое, играет с твоим сознанием.

Она наполнила легкие воздухом и покачала головой.

– Играет… играет с твоим сознанием, Сюзан. Пытается разделить его, обратить тебя против самой себя.

Она вскочила на ноги и со злостью заколотила кулаками по упругому полю, возвращавшему удары с равной энергией.

– Почему, Нген? Почему ты делаешь такое с людьми?

Потому что это унижало их! У него не было души. Он ко всем людям относился одинаково. Делал одно и то же со всеми, кто клевал на его привлекательную оболочку. Он звал и манил, и они выполняли его приказания. Нген уничтожил Сириус таким же точно образом, каким он погубил Леону и сломал Ариш.

– Но на Мире это не пройдет, социальная личинка! – завопила она в звукоизоляционные панели на потолке.

В присутствии всех пророки спросили бы его о целях, ради которых он так жестоко пытал свои жертвы, губя их души для Паука, – и толпа разорвала бы его на части.

Корень зла был в другом месте. Она закусила губу, зная, куда вели ее мысли. Директорат сделал возможным появление таких людей, как Нген. Директорат оказал человечеству медвежью услугу. Это Директорат вырастил людей-овец, которых Нген мог так легко гнать в нужном направлении.

Все можно так просто поправить, поняла Сюзан. Стоит только «Пулю» сделать неуязвимой. Но зачем? Какое ей дело до того, что люди – овцы? У них есть своя голова на плечах. Стоит им подумать, и они сами увидят болото, в котором оказались.

Нген своим приходом нарушил ход ее мыслей. Его лицо было натянутым.

– Дорогая дикарка, – приветствовал он, – боюсь, что смогу уделить нашим развлечениям лишь немного времени.

Браслеты снова заставили ее принять позу цыпленка табака. Вдруг кровать сдвинулась и прижалась к стене. Сюзан почувствовала, как металл тянет и царапает ей кожу.

Нген грустно смотрел на нее, вытащив из-за спины электронный кнут.

– Твои романаны нанесли мне жестокий удар, Сюзан, – сказал он ровным голосом. – Они захватили мою планету. Я должен наказать тебя, потому что ты одна из них. Романаны должны понять, что меня нельзя предавать безнаказанно.

– Попробуй накажи их, сирианский пастух, – зарычала Сюзан, чувствуя в животе нарастающий страх.

– О, можешь не бояться, – Нген улыбнулся. – С этим покончено. Боль будет для тебя простым уроком. Видишь ли, это называется ограниченным возмездием. Наша прошлая встреча была предзнаменованием. Ты оскорбила мои чувства, в то время как я хочу для тебя только удовольствия – радости от собственного тела. А теперь я потерял еще и Сириус.

Но ничего, я могу отправиться в другое место и начать с начала. Я покину эту планету, как только разберусь с тобой. Мы поднимемся и уничтожим оставшиеся корабли Патруля. Они уже меня заждались.

А что касается Сириуса, то они предали меня. Они изменили всему, что я пытался для них сделать. Я спалю их, отправляясь в путь. От них и их мира останется гора шлака. Директорат получит литой шар. Это, дорогая Сюзан, будет уроком для всей остальной галактики, на случай если они вздумают сопротивляться мне… как ты и твои романаны.

Он опустил глаза и провел кончиком пальца по кнуту.

– Ты не понимаешь, что я могу заставить тебя испытывать два чувства, дорогая Сюзан, – он слегка прикоснулся кнутом к ее боку, и она чуть не прикусила язык, чтобы не закричать.

– Вот, видишь? – Нген одарил ее коварной улыбкой. – Всего лишь легкое прикосновение. Тебя ожидают еще легкие прикосновения, – кнут заиграл по ее коже слепящей, пронизывающей болью.

– Запомни, Сюзан, никогда не следует сопротивляться мне. Я хочу доставить тебе удовольствие, а ты заставляешь меня причинять тебе боль. Я столько могу сделать для тебя, для всего человечества. Только позволь мне, – умолял его нежный голос.

Сквозь красную пелену Сюзан слышала свои вопли. С каждым разом кнут жалил все сильнее, а она пыталась вдохнуть хоть немного воздуха в горевшее тело. Во время небольшой заминки, пока Нген раздевался, она поняла, что, при всем его знании эротических зон, с болевыми точками он был знаком гораздо лучше.

Плеть снова и снова опускалась на нее, и сквозь затуманенные глаза она заметила, что ее извивавшееся тело возбудило его.

Она отчаянно пыталась не забыть, что ее звали Сюзан Смит Андохар, что она была воином народа, что Паук был Богом, что во вселенной существовала истина.

Она не заметила, как кровать снова сдвинулась. Она лежала навзничь. Нген силой засунул ей что-то в рот и заставил разжевать. Жизнь вернулась в ее дрожавшие мышцы, дыхание замедлилось, разум прояснился.

Нген провел рукой по ее телу.

– Ну вот, дорогая, после того как мы познали боль, пора познать удовольствие, – радостно проворковал он ей в ухо.

– Думаешь, ты лучше того быка? – прохрипела она.

Он замер, и в его глазах появилась какая-то пустота.

– Ох, дорогая Сюзан, я надеялся, что ты чему-нибудь научишься.

Она почувствовала, что он пошевелился, и ей на голову опустилось прохладное устройство связи.

– НЕТ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, НГЕН, Я… Я… – по ее телу разлилось тепло, и она смотрела в любящие глаза Пятницы, чьи черты сливались с чертами Нгена, когда он двигался. Теплые пальцы Пятницы ласкали ее кожу.

Она замотала головой, пытаясь рассеять образ, увидеть реального Нгена, зная правду на интеллектуальном уровне, но эмоционально переживая ложь.

– Видишь, сколькому я тебя могу научить! – он принялся слегка покусывать ей шею. – Ну вот, – он заметил реакцию ее тела, – моя чудная Сюзан, тебя ожидает восторг. Ты все-таки выучишь свой урок. Не нужно больше лишать меня возможности приносить тебе блаженство.

Голос, сверливший ее мозг, принадлежал не кому иному, как Нгену. Интимные интонации преследовали ее, не давая собраться с мыслями и лишая всякой способности к сопротивлению.

– Милая Сюзан, не пройдет и недели, как ты будешь звать меня. Ты скажешь мне, насколько ты была не права. Скажешь, что хочешь экстаза вместо боли. Скажешь о том, как ты желаешь быть удовлетворенной мною!

Оцепеневшее сознание Сюзан совсем разлаживалось под действием его слов. Ее отрывочные мысли были не в силах обрести единство. Она закричала, поняв, что он побеждает. Его атака пришлась на момент, когда психомашина оставила ее эмоционально опустошенной, а ее сознание беззащитным. Мозг все еще мутило от физической боли – пробивавшейся сквозь эйфорическую пелену стимулятора. Ее новая стратегия привела к поражению… и от этого она ненавидела себя еще больше.

Со странным безразличием она лежала без сил после его ухода. В пустой комнате она вспоминала дрожь своего тела от его прикосновения и ослепительный экстаз оргазма. Она свернулась калачиком и не смогла сдержать рыданий.

Дрожа всем телом, она с усилием закрыла глаза, исступленно ударяя себя кулаками по голове, пытаясь выбить память о Пятнице Гарсиа Желтая Нога, но перед глазами Пятница все время превращался… в Нгена Ван Чжоу… и обратно.

– Сюзан? – прозвучал по системе голос Нгена. Часть ее сознания с ужасом поняла, что она отреагировала физически.

– Нет! – заорала она. – Нет! НЕТ! НЕТ! – Но ее тело продолжало разгораться в ожидании его нежного прикосновения.

26

Пятница Гарсиа Желтая Нога прилип взглядом к монитору. Ускорение вжало его в кресло с защитными ремнями. Даже несмотря на едва сдерживаемый восторг, ощущение выхода на орбиту наполняло его благоговейным страхом.

Цвет неба менялся по мере того, как сто восемь ШТ поднимались все выше к кораблям сириан. Сто восемь – столько осталось ШТ у Патруля.

Как они и надеялись, в то же самое время «Победа», «Миликен» и «Тореон» бросались с высокой орбиты навстречу сирианам, чтобы вызвать их на ответные действия и отвлечь сканеры от планеты, заставить их сосредоточить все свое внимание на небе вверху. Пятница и все остальные скоро узнают, что из этого получилось.

Его дыхание участилось. Боевые действия на земле так его не беспокоили. Пузырь напомнил о себе, и толстая кишка сжалась. Сердце колотилось в груди. Почему во рту всегда становится так сухо?

Для успокоения он начал бормотать под нос свою военную молитву. Просто нервы пошаливают, верно? Человека, который, за исключением войны на Мире и полета на Сириус, никогда не был от земли дальше, чем могла подбросить взбрыкнувшая лошадь, мысль о том, что он в этот самый момент находился на высоте многих миль над землей, приводила в замешательство – если не сказать больше. Во время тех первых полетов он по-настоящему не понимал, что между ним и тем, что снаружи, всего лишь несколько сантиметров металла…

Пятница успокоил дрожь в пальцах и сделал глубокий вздох. Его судьбу будет решать Паук. Все люди смертны. Они умирают, а их души возвращаются к Пауку. В этом заключалась вся истина.

НО ВАЖНО ЕЩЕ, КАК УМЕРЕТЬ! – запротестовало его сознание. Упасть с высоты десяти или двадцати миль не было для Пятницы хорошим способом умереть. Получить пулю в рейде за лошадьми и женщинами – вот прекрасная верная смерть.

Собственная реакция озадачила его. Чего так переживать? Он уже поднимался на «Пулю» с Мира и спускался с «Пули» на Сириус. А между этими перелетами он покрыл такое расстояние, что свету потребовалось бы для этого – а свет, как знал Пятница, был очень быстр – сто шестьдесят пять лет! Так почему же этот перелет тревожил его?

Потому что во время первого рейса на орбиту в него никто не стрелял. Потому что во время второго перелета на планету он не понимал, ЧЕМ они в него стреляют. Потому что во время третьего перелета на орбиту в него будут стрелять этими проклятыми фиолетовыми разрядами, которые превратили три боевых корабля Патруля в металлолом!

И ПОТОМУ ЧТО В КОНЦЕ ПУТИ ЕГО ЖДЕТ СЮЗАН!

Пятница заскрипел зубами. Она пугала его еще больше зловещего фиолетового бластера. Бластер Нгена уже унес слишком много его друзей – и забрал у него Сюзан, уничтожив Ганса.

– Первой волне рассредоточиться по плану, – донеслось по системе.

Внутренности Пятницы внезапно всколыхнулись, когда ШТ изменил курс, к горлу подступила тошнота. ТАК КАК ЖЕ Я ВООБЩЕ СОБИРАЮСЬ СРАЖАТЬСЯ В НЕВЕСОМОСТИ? У него и у всех остальных был всего месяц нерегулярных тренировок. От невесомости у него кружилась голова; его выворачивало, и он никогда не понимал за что хвататься!

Что, если гравитационные панели отключатся во время нападения на «Хирам Лазар»? Он выгнул шею, чтобы взглянуть в невеселые лица своей команды. На него смотрели тревожно блестевшие глаза, какие бывают у загнанных волков. Некоторые, думая о своем положении, сжимали челюсти и скрипели зубами.

На твердой земле умереть мог каждый. Но умереть в абсолютной пустоте? Да, это нечто совсем другое. Они отправились в первую космическую битву, где им придется стрелять. В прошлый раз те, кто был тогда на «Пуле», ощущали вокруг себя огромный могущественный корабль.

Эти мысли отвлекли его от Сюзан.

Он вздохнул и откинулся назад, уперевшись шлемом в кресло. Что она сделает, когда увидит его? Убежит? Спрячется? Сделает вид, что не узнала?

За неимением лучшего занятия, Пятница принялся сочинять реплики. Он испробовал все, начиная от «Привет, Сюзан» до «Слушай, я знаю, что ты прошла через многое, но…».

Он закусил нижнюю губу и пожалел, что не мог ничего сделать, кроме как липнуть к креслу, как муха к меду. Его тело разрывалось от избытка энергии, которую некуда было девать.

На мониторе он увидел тонкие полосы света, сверкнувшие с неба. Даже сквозь шлем до него донеслось глухое бормотание людей.

– Выстрелы, которые вы видите, направлены на корабли Патруля. Они пикируют на «Хирам Лазар» точно по плану, – сообщила им система. – Пока ни по одному из ШТ огня открыто не было. Дамы и господа, возможно сегодня удача нам улыбнется!

По штурмовой палубе прокатился вздох облегчения. Пятница произнес еще одну короткую молитву Пауку.

Что бы сказал ему пророк о Сюзан? Какой урок его ждет? Он пришел к неутешительному выводу, что у него нет по этому поводу ни малейшего соображения. Он видел голографический фильм на «Пуле», где красивая женщина – спасенная от космических пиратов – бросалась на шею молодого героя, осыпая его поцелуями.

Пятница закрыл глаза и предался фантазии. В отличие от героини той истории, Сюзан нельзя было назвать краснеющей девственницей; он уже делил ее с другим мужчиной. В отличие от той женщины, она могла прекрасно о себе позаботиться, что было видно по количеству ее трофеев, намного большему, чем у него, Пятницы Гарсиа Желтая Нога.

С нараставшей тревогой он думал, не слишком ли она оторвалась от него. Он не мог ее удовлетворить, когда все было хорошо. Захочет ли она вообще смотреть на него теперь, после такого долгого пребывания в заложниках у сириан? Захочет ли она принять его помощь?

А что еще хуже, мог ли он понять ее мысли и переживания?

С исказившимся лицом Пятница вдруг представил, как над красивым спортивным телом Сюзан издеваются жирные потные сириане. Он видел отчаянную ярость в ее глазах, когда ее насиловали овцы.

Ганс, погибнув, забрал с собой часть ее души. Что сделают сириане с тем, что осталось? Пятница позволил этим мыслям проникнуть в свое сознание. Он и так слишком долго старался об этом не думать. Теперь предстоящая встреча с Сюзан становилась реальностью. А что, если она превратилась в развалину с пустыми глазами?

Он закрыл глаза и схватился за кресло.

ШТ—22 резко рванулся в сторону. Мониторы показали фиолетовый луч, прошедший недалеко от борта. «Хирам Лазар» обнаружил их.

Проявляя все свое мастерство, пилот бросал неожиданно взбесившийся ШТ из стороны в сторону.

– Прошу прощения, солдаты, – приветствовал их голос по системе. – Похоже на то, что наши друзья на втором этаже решили разорваться между нами и Патрулем.

– Ага, – выдохнул Пятница в свое устройство связи. – Только держите нас подальше от этого бластера. Сделай это, парнишка, и я подарю тебе пони с четырьмя белыми ножками!

Вокруг него послышались взрывы смеха.

– Кто это сказал? – спросил голос. – Я никогда не видел даже лошади, кроме как на картинках с Атлантиды.

– Это Пятница Гарсиа Желтая Нога. Сохрани мне жизнь, и ты увидишь лошадь на расстоянии протянутой руки. Сохрани меня в целостности, и я клянусь, что никогда больше не буду пинать этого пони под ребра, когда он пукнет мне в лицо.

Смех усилился. Хорошо, значит ему удалось отвлечь их от тревожных мыслей.

– Лошади пукают? – спросил пилот, увиливая от настырного разряда бластера.

– Угу, обычно они терпят, дожидаясь, пока ты встанешь сзади. Но это еще не самое плохое. Ни одну из них еще не удалось научить пользоваться туалетом!

– Наверное, я все-таки не буду брать этого пони, Пятница, – голос пилота прозвучал разочарованно.

– Ну, я слышал, сириане говорили про нас, романанов, что мы тоже не знаем, для чего нужен туалет, – саркастически заметил Пятница. – Так что, если не трудно, останови эту штуку, потому что мне надо выйти! Мой космический костюм может переполниться, если ты позволишь этому свету еще раз приблизиться!

Смех перекинулся уже и на мостик.

– Извини, Пятница, – пилот не забывал увиливать от фиолетового луча, – я никого не высаживаю на ходу. Видишь ли, тормоза у нас не предусмотрены. Я могу остановиться, только пробив борт боевого корабля там наверху.

– Ой, теперь мне ТОЧНО надо выйти! – взвизгнул Пятница. – Ты уже когда-нибудь это делал?

– Не-а, – признался пилот. – Я когда-то читал учебник. Там было сказано, что такое возможно. Даже маленькая картинка была.

– Тебе виднее, – признал Пятница. – Иногда я радуюсь, что не могу читать! Мы, неграмотные, до такого бы в жизни не додумались!

– Точно? – спросил пилот.

– Ага, – Пятница кивнул головой в шлеме.

– Если ты такой умный, скажи, почему я управляю кораблем отсюда спереди, а ты едешь там сзади?

– Потому что ты на том конце, который должен протаранить корабль на мониторе, вот почему. Ты ближе к решающей точке!

– Один – ноль в твою пользу, – согласился пилот. – Тридцать секунд, ребята. Сначала нужно немного замедлиться.

ШТ изрыгнул перед собой реактивную массу. Пятница заткнул устройство связи и запел свою песню исцеления, зная, что, когда ШТ врежется, будет большая шишка.

Вдруг монитор погас. Через полсекунды произошло столкновение. Специальное кресло приняло на себя большую часть энергии удара – Пятницу отбросило, как камешек на резинке.

Когда все закончилось, Пятница чуть не плакал. Они падали. ШТ, должно быть, высвободился и безжизненно устремился обратно к планете.

– Они попались! – прокричал по системе голос десантника. – Вперед, ребята!

Пятница отщелкнул ремни и выплыл из кресла, вращаясь и пытаясь сориентироваться. Ухватившись за сидение, он оттолкнулся по направлению к люку.

Люди позади него начали с воплями освобождаться от ремней. Пятница включил устройство связи.

– Моя группа, построиться за мной. Давайте же покажем десантникам, чему мы научились. Все делаем как на тренировке!

Это подействовало. Они все засуетились и подтянулись к нему, попутно осваивая приемы передвижения. Пятница разложил из-под люка штурмовой шлюз и – с помощью своей команды – выдвинул его из ШТ.

Огни играли на стенах разрушенного помещения, обшивка корпуса загнулась там, где ее прорезал ШТ. Было слышно, как атмосфера вырывалась в открытый космос через щели в корпусе. Десантники выстроились за обшивкой, направив бластеры в темноту. Корабль содрогался от того, что в «Хирам Лазар» врезались все новые ШТ.

Пятница приладил шлюз к переборке и герметично укрепил его. Запустив механизм, он жестом показал, чтобы все отошли подальше. Металл по краям раскалился и засветился, сначала красным, затем оранжевым и, наконец, белым. Обшивка поддалась под давлением воздуха с другой стороны. Шлюз выстрелил в открывшийся туннель, заднюю стену которого образовал еще горячий кусок металла.

– Эгей! – выкрикнул Бык Винг Риш. – Сработано что надо. Эти ребята из Патруля иногда могут быть невероятно сообразительными.

– Пошли, – скомандовал Пятница. Десантники опередили его у люка. Для начала они бросили вперед гранату. Один из десантников, приложив руку к переборке, кивнул, когда пришла взрывная волна.

Десантники бросились вперед первыми – да Пятница особо и не возражал.

Он ступил в шлюз. Туда помещалось в общей сложности десять человек – половина его отряда. Он почувствовал, как давление вокруг него растет. Внутренний люк быстро откинулся, и Пятница чуть не убился, приземлившись в гравитации.

На палубе лежали два разорванных тела. Жертвы гранаты? Пятница махнул своей команде, увлекая их за собой в гравитацию, как в другой мир. Он опять почувствовал себя уверенно и бросился бежать по длинному освещенному коридору, перепрыгивая оставленные десантниками трупы.

Пятница не представлял себе, куда он направлялся. Открытый им люк вел на орудийную палубу. Никто из находившихся на ней даже и не обернулся, когда Пятница переступил порог и вскинул бластер. Он начал методично отстреливать их, не давая возможности среагировать. Какой восторг – бежать и стрелять, воздавая этим ублюдкам за все! Взрывная волна подбросила его и повалила на палубу. Он попытался вскочить, но с ужасом увидел красное месиво там, где было его колено. Осколки берцовых костей превратились в кровавые лезвия. Своих криков он почти не слышал.

– Значит, началось, – Нген откинулся в командирском кресле, следя за устремившимися с орбиты кораблями Патруля, среди которых «Победа» была немного позади и ниже.

– Внимание всему личному составу, – приказал Нген. – Пришло время уничтожить Патруль. Когда их флот будет разбит, мы вернем себе планету.

Нген видел, как поплыла картинка на мониторах, пока реактор наращивал энергию для щитов и бластеров. Он чувствовал пульс «Хирам Лазара». Такое пьянящее чувство власти – все в его руках.