Текст книги "Парк юрского периода"
Автор книги: Майкл Крайтон
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Майкл Крайтон
Парк юрского периода
© Шестакова Е. С., перевод на русский язык, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Посвящается А-М и Т
Рептилии вызывают отвращение своим холодным телом, бледной окраской, хрящевым скелетом, грязной кожей, свирепым видом, немигающим взглядом, мерзким запахом, резким голосом, гадким обиталищем и ужасным ядом – вот почему Творец не потрудился создать их слишком уж много.
Предисловие
Происшествие в «ИнГенe»
В конце двадцатого столетия весь мир охватила научная золотая лихорадка невероятных масштабов: безудержная, неистовая погоня за барышами в коммерческом применении достижений генной инженерии. Эта отрасль науки развивалась столь стремительно – причем при минимальной огласке, – что ее настоящий размах и истинное содержание вообще трудно оценить.
Новые биотехнологии должны были стать основой величайших изменений в истории человечества. Уже к концу этого десятилетия биотехнологии наверняка займут даже более важное место в жизни человека, чем компьютеры и атомная энергия. Вот как сказал о них один из научных обозревателей: «Биотехнологии преобразят буквально все в нашей жизни: медицинское обслуживание, продукты питания, наше здоровье, развлечения, даже наши тела. Все переменится, ничто не останется прежним. Можно сказать, что биотехнологии изменят облик всей нашей планеты».
Однако биотехнологическая революция весьма отличается от всех прежних научных преобразований.
Во-первых, биотехнологические исследования чрезвычайно широко распространены. Америка вступила в эру атомной энергетики благодаря разработкам одного-единственного исследовательского центра – в Лос-Аламосе. Компьютерный век наступил благодаря усилиям примерно дюжины различных компаний. А исследования в области биотехнологий ведутся сейчас более чем в двух тысячах лабораторий – и это в одной только Америке. Около пятисот корпораций ежегодно вкладывают в эти разработки до пяти миллиардов долларов.
Во-вторых, биотехнологические исследования, по большей части, либо вообще бессмысленны, либо направлены на маловажные, пустячные цели. Порою можно подумать, что речь здесь идет о шутке – ну кто бы стал вкладывать деньги, например, в выведение прозрачной форели только ради того, чтобы проплывающая рыба не мешала рассматривать речное дно? Или в выращивание новых пород деревьев – с квадратным стволом – для облегчения лесозаготовок. Или же в получение инъекционного экстракта ароматических клеток – для того, чтобы все время благоухать своими любимыми духами… Но все это не шутка. На самом деле, поскольку биотехнологии можно использовать в индустрии развлечений и прочих отраслях промышленности, которые традиционно удовлетворяли разнообразные человеческие капризы – как, например, производство косметики, – новые могущественные технологии находят все более и более странное, а порою даже причудливое применение.
В-третьих, работа над новыми технологиями никак не контролируется. За ней никто не следит. Не существует никаких федеральных законов, которые бы ее регламентировали. В отношении биотехнологий до сих пор не разработана официальная государственная политика – ни в Америке, ни где-либо еще в мире. Очень непросто выработать разумную политику в отрасли, которая производит буквально все, что угодно, – от лекарств и сельскохозяйственных культур до искусственного снега.
Но больше всего тревожит то, что среди самих ученых-генетиков не нашлось ни единого беспристрастного наблюдателя, который мог бы как-то контролировать направления научных разработок. Весьма примечательно, что практически каждый ученый, проводящий генетические исследования, живо заинтересован в коммерческом приложении биотехнологий. Среди них нет сторонних наблюдателей. У каждого – своя доля в биотехнологическом бизнесе.
Переход молекулярной биологии на коммерческую основу – самая потрясающая нравственная проблема в истории науки, тем более что произошло это с невероятной быстротой. На протяжении четырех столетий, со времен Галилея, ученые свободно и открыто исследовали разнообразные тайны природы. Для настоящих ученых не существовало никаких национальных разграничений, наука была для них превыше переменчивых политических доктрин и даже войн. Ученые всегда выступали против засекречивания исследований и неодобрительно смотрели даже на обычай патентовать научные открытия – поскольку считали, что трудятся на благо всего человечества. И при жизни множества поколений открытия ученых действительно оставались до странности безличными.
И вот в 1953 году двое молодых ученых, Джеймс Уотсон[3]3
Джеймс Д. Уотсон (род. в 1928) – американский биолог, в 1962 году совместно с Фрэнсисом Криком и Морисом Х. Ф. Уилкинсом получил Нобелевскую премию по физике и медицине «за открытия, касающиеся молекулярной структуры нуклеиновых кислот и их значения для передачи информации в живых системах структуры молекулы ДНК». Посвятил многие годы исследованию генома человека и исследованиям в области раковых заболеваний.
[Закрыть] и Фрэнсис Крик[4]4
Фрэнсис Крик (1916–2004) – британский молекулярный биолог, биофизик и нейробиолог. В 1962 году совместно с Джеймсом Д. Уотсоном и Морисом Х. Ф. Уилкинсом получил Нобелевскую премию за открытие структуры молекулы ДНК.
[Закрыть], расшифровали строение ДНК[5]5
ДНК – дезоксирибонуклеиновая кислота – молекула, обеспечивающая хранение, передачу и реализацию генетической программы развития живых организмов. Имеет вид двойной цепи аминокислот, закрученной в спираль.
[Закрыть]. Их открытие стало настоящим триумфом человеческой мысли и духа. Оно разрешило извечную загадку, стоявшую перед человечеством, позволило понять устройство Вселенной с научной точки зрения. И всем казалось, что имена ученых-первооткрывателей вскоре забудутся, а это открытие, так же как прочие, будет причислено к величайшим победам человечества.
Однако этого не случилось. Тридцать лет спустя практически все ученые – коллеги Уотсона и Крика – устремили свои усилия на разработку несколько иного направления науки. Исследования в области молекулярной генетики стали предметом грандиозных, в несколько миллиардов долларов, коммерческих сделок. Однако событие, радикально изменившее биологическую науку, совершилось не в 1953-м, а в апреле 1976 года.
Тогда, в апреле семьдесят шестого, произошла знаменательная встреча, о которой теперь известно каждому. К бизнесмену Роберту Суонсону, и раньше не раз бравшемуся за рискованные коммерческие предприятия, пришел Герберт Бойер[6]6
Герберт Бойер (род. в 1936 г.) – американский биохимик. Стал одним из разработчиков метода, с помощью которого можно принудить бактерию производить чужие белки, и одним из родоначальников генной инженерии. Синтезировал инсулин и гормон роста. В 1976 году совместно с венчурным капиталистом Робертом Соунсоном он действительно основал биотехнологическую корпорацию «Генинтех», просуществовавшую как независимая компания до 2009 года.
[Закрыть], ученый-биохимик из Калифорнийского университета. Вдвоем они основали компанию по разработке и применению придуманной Бойером технологии сшивания генов. Их новая компания, «Генинтех», очень скоро стала крупнейшей и самой прибыльной среди прочих компаний, использовавших генную инженерию.
И вдруг выяснилось, что всем сразу же захотелось разбогатеть. Буквально каждую неделю стали появляться все новые и новые компании; ученые, все как один, бросились вовсю извлекать выгоду из достижений генной инженерии. И к 1986 году уже как минимум триста шестьдесят два ученых, в том числе и шестьдесят четыре члена Национальной Академии наук, заседали в советах директоров биотехнологических фирм. А таких, которые не выставляли напоказ свою связь с подобными компаниями или же занимали должности консультантов, было во много раз больше.
Необходимо уделить особое внимание тому, насколько значительный сдвиг произошел за это время в мировоззрении ученых. Раньше приверженцы «чистой науки» относились к бизнесу с пренебрежением и свысока смотрели на предприимчивых дельцов. Они считали, что погоня за наживой чужда и просто неинтересна людям интеллектуального склада – этим делом пристало заниматься разве что каким-нибудь торговцам. И производить целевые научные исследования для промышленности, даже в таких престижных лабораториях, как «Белл»[7]7
Лаборатории Белла (Bell Labs) – американская (позже – франко-американская) корпорация, крупнейший исследовательский центр в области телекоммуникаций, электронных и компьютерных систем. Основана в 1925 году и существует по сей день. За годы своей деятельности корпорация разработала множество революционных технологий, таких, как транзистор, лазер, кварцевые часы, теорию информации, операционную систему UNIX, языки программирования C, C++ и др. Ученые Bell Labs семь раз становились лауреатами Нобелевской премии.
[Закрыть] или IBM, следует лишь тем ученым, которые не сумели получить университетский грант на свои разработки. Соответственно, приверженцы «чистой науки» чрезвычайно неодобрительно относились к ученым, которые работали по заказам промышленности, да и к самой промышленности тоже. В результате подобного упорного неприятия бизнеса университетские ученые были совершенно свободны от его порочного влияния. А если и возникала необходимость рассмотреть какой-нибудь научный вопрос, непосредственно касающийся промышленных технологий, незаинтересованные ученые могли обсуждать его на самом высшем уровне.
Но теперь все это осталось в прошлом. Сейчас весьма немногие молекулярные биологи и исследовательские учреждения никак не причастны к коммерческим структурам. Старые добрые времена миновали. А исследования в области генетики продолжаются. Ученые-генетики продвигаются вперед немыслимыми темпами. Но ведутся эти исследования в строжайшей тайне, поспешно и ради выгоды.
В этой насквозь пропитанной коммерцией среде неизбежно должна была возникнуть такая амбициозная компания, как «Интернациональные генетические технологии, инкорпорейтед» в Пало-Альто – «ИнГен». И вовсе неудивительно, что генетический кризис, явившийся результатом деятельности этой компании, должен был остаться «за кадром». Ведь, в конце концов, все исследования, которые проводила компания «ИнГен», были строго засекречены, а сам инцидент произошел в одном из наиболее пустынных и удаленных уголков Центральной Америки, и свидетелями его стало всего около двух десятков человек. Причем в живых из них осталось гораздо меньше.
Даже когда все закончилось и «Интернациональные генетические технологии» 5 октября 1989 года обратились в «Отдел по делам об экономической несостоятельности» в Сан-Франциско, требуя защиты по статье одиннадцатой, – даже тогда это событие почти не привлекло внимания средств массовой информации. Объяснение этому очень простое: «ИнГен» стала уже третьей из мелких американских биоинженерных компаний, которые разорились в этом году, и седьмой по счету, начиная с 1986 года. Очень немногие из материалов судебного разбирательства стали достоянием прессы – поскольку кредиторами «ИнГена» были японские инвесторские консорциумы, такие, как «Хамагури» и «Денсака», а эти компании всегда старались избежать ненужной огласки. Чтобы не допустить излишней огласки и в этом деле, Дэниэл Росс из адвокатской фирмы «Коуэн, Свейн и Росс», который консультировал «ИнГен», тоже посоветовал сослаться на традиции японских инвесторов. А несколько неожиданную петицию от вице-консула Коста-Рики просто оставили без внимания. Именно поэтому не стоит удивляться, что уже через какой-нибудь месяц все неприятности «ИнГена» были тихо и полюбовно улажены.
Все, кто участвовал в улаживании конфликта, в том числе и несколько именитых ученых-консультантов, дали подписку о неразглашении и не желали ни с кем обсуждать случившееся. Но множество сотрудников бывшей компании «ИнГен» никаких подписок не давали и, наоборот, горели желанием поговорить о весьма примечательных событиях, которые в конце концов привели к тем последним двум дням в августе 1989 года на небольшом островке, затерянном в океане к западу от берегов Коста-Рики.
Пролог
Укус раптора
Мощные струи тропического ливня молотили по рифленой крыше больницы, с гулким рокотом проносились вниз по металлическим водосточным желобам, выплескивались на землю и растекались широкими потоками. Роберта Картер тяжело вздохнула и посмотрела в окно. Из больничного окна почти ничего нельзя было разглядеть – и пляж, и океан скрывала сплошная пелена дождя. Роберта представляла себе все совсем иначе, когда отправлялась в рыбацкий поселок Бахья-Анаско на западном побережье Коста-Рики, где она должна была проработать два месяца на должности участкового врача. Роберта Картер думала, что здесь ее ждет ласковое солнце и приятный отдых после двух лет изнурительной стажировки в Центре экстремальной медицины Майкла Ризи, в Чикаго.
И вот она уже три недели в Бахья-Анаско. И каждый божий день здесь идет дождь.
Впрочем, на все остальное просто грех жаловаться. Роберте пришлись по душе и удаленность Бахья-Анаско от населенных мест, и искреннее дружелюбие местных жителей. Система медицинского обслуживания в Коста-Рике – одна из двадцати лучших в мире, и даже в этой заброшенной прибрежной деревушке больница прекрасно оборудована и оснащена всеми необходимыми приборами и медикаментами. Ассистент врача, фельдшер Мануэль Арагон, – грамотный специалист с хорошей практической подготовкой. Здесь Роберта вполне могла выполнять манипуляции такого же уровня сложности, как в Чикаго.
Но этот дождь! Постоянный, нескончаемый дождь!
Мануэль, сидевший в противоположном конце комнаты для осмотра больных, вдруг вскинул голову и сказал:
– Вы слышите?
– Слышу, слышу, можешь не сомневаться, – отозвалась Роберта.
– Нет, я не об этом. Слушайте!
И вот она тоже уловила посторонний звук, пробивавшийся сквозь шум дождя, – низкий рокот, который все нарастал, становился все громче, пока не превратился в ясно различимый ритмичный стрекот винтов вертолета. Роберта подумала: «Но вертолеты не летают в такую погоду!»
Однако стрекот вертолета звучал уже совсем отчетливо, а потом показался и сам вертолет – машина вынырнула из пелены дождя очень низко над водой, взмыла выше, сделала круг, потом снова вернулась к береговой полосе. Роберта смотрела, как вертолет пролетел над водой, в ту сторону, где стояли рыбачьи лодки, потом свернул к шаткой пристани, потом снова полетел к пляжу.
Они ищут, где приземлиться.
Это был толстопузый «Сикорски» с голубой полосой вдоль борта и надписью: «Транспорт компании «ИнГен». «ИнГен» – так называлась компания, строившая новый курортный центр на одном из островов, расположенных неподалеку отсюда. Поговаривали, что в этом курортном центре будут какие-то необычные эффектные зрелища, для которых возводились очень сложные конструкции, – многие местные жители нанимались рабочими на строительство, длившееся уже более двух лет. Роберта прекрасно представляла себе такие курорты – грандиозные американские центры отдыха с плавательными бассейнами и теннисными кортами, где отдыхающие могут пить коктейли и развлекаться, не вспоминая о реальной жизни, полностью оторванные от мира.
Роберта гадала – что же такого могло произойти на острове, какая крайняя необходимость вынудила вылететь на вертолете в такую ужасную погоду? Вертолет приземлился совсем близко, на мокрый песчаный пляж. Роберта разглядела через ветровое стекло, как пилот с облегчением вздохнул, благополучно посадив машину. Из кабины выпрыгнули люди в форме, большая боковая дверца распахнулась настежь. Роберта услышала крики – кричали по-испански. Мануэль дернул ее за рукав.
Звали врача.
…Двое чернокожих в летной форме несли к больнице безвольно обвисшее тело, а белый, в желтом непромокаемом плаще, выкрикивал приказы. На голове у него была бейсбольная кепочка, из-под которой выбились пряди рыжих волос. Роберта выбежала им навстречу.
– Здесь есть доктор? – спросил рыжий мужчина.
– Я – доктор Картер, – представилась Роберта.
Крупные капли дождя немилосердно барабанили по голове и плечам, она вмиг промокла насквозь. Рыжеволосый критически оглядел ее и нахмурился. Роберта была одета в обрезанные джинсы и майку-топ. На шее у нее висел стетоскоп, металлические части которого были тронуты ржавчиной – из-за соленого воздуха.
– Эд Регис. Мы привезли очень тяжелого пациента, доктор.
– Тогда вам лучше сразу доставить его в Сан-Хосе, – сказала Роберта. – Сан-Хосе – крупный город, а лететь до него отсюда всего минут двадцать.
– Мы бы так и сделали, но при этой погоде вертолет не сможет перевалить через горы. Придется вам лечить его здесь.
Роберта быстро зашагала рядом с больным, которого понесли внутрь клиники. Это был совсем молодой парень, почти мальчик, вряд ли старше восемнадцати лет. Приподняв залитую кровью рубашку, которой был накрыт паренек, Роберта увидела у него на плече глубокую рваную рану и еще одну рану, не менее страшную, – на ноге.
– Что с ним случилось?
– Несчастный случай на стройке, – объяснил Эд. – Парень упал. И попал под ковш экскаватора.
Паренек мелко дрожал всем телом. Он был без сознания, бледный как полотно.
Мануэль встречал их у двери клиники, выкрашенной в ярко-зеленый цвет. Он махнул рукой, показывая, куда идти. Раненого парня внесли внутрь и уложили на операционный стол, стоявший в центре комнаты. Мануэль приготовил аппарат для внутривенных инъекций, а Роберта тем временем включила закрепленную над столом бестеневую лампу, склонилась над больным и стала более внимательно исследовать его раны. Ей сразу стало ясно, что повреждения крайне серьезные. Паренек почти наверняка погибнет.
Глубокая рваная рана тянулась от плеча почти через всю грудную клетку. Кожа на краях раны висела лохмотьями, из зияющего разрыва выпирала плоть. Плечо было сильно деформировано, в ране виднелись белые обломки костей. Вторая рана оказалась такой же глубокой, мышцы бедра были разорваны так, что обнажилась пульсирующая бедренная артерия. Роберте показалось, что ногу парня буквально вспороли и зверски разодрали.
– Расскажите-ка еще раз, как он был ранен, – попросила она.
– Сам я этого не видел, – откликнулся Эд. – Как мне сказали, его помяло экскаватором.
– Мальчик выглядит так, будто его искусал и порвал зверь, – возразила Роберта Картер, исследуя рану.
Как большинство врачей «Скорой помощи», она прекрасно помнила всех своих пациентов, даже тех, кого лечила много лет назад. Роберта дважды видела раны, нанесенные животными. Один раз это был двухлетний ребенок, которого покусал ротвейлер. Вторым пациентом был пьяный дрессировщик из цирка, с которым сводил счеты бенгальский тигр. В обоих случаях повреждения выглядели совершенно одинаково. Раны этого юноши тоже носили типичные черты повреждений, нанесенных животными.
– Зверь покусал? Да нет, что вы! Поверьте, это обычный экскаватор, – отвечая, Эд нервно облизывал губы.
Он заметно забеспокоился – как будто за ним числился какой-то грешок. Роберта удивилась – и почему он вдруг так разволновался? Раз уж на строительстве используют неквалифицированных рабочих из местных жителей, с ними постоянно должны приключаться всякие несчастные случаи.
Мануэль спросил:
– Будете обрабатывать рану?
– Да. Только сперва помой больного, – ответила Роберта.
Она наклонилась пониже и принялась ощупывать раны пальцами. Если паренька переехал экскаватор, наверняка в глубь раны должна была набиться земля. Но никакой грязи там не было – только скользкая, липкая, пенистая слизь. И еще от раны исходил какой-то странный неприятный запах, похожий на вонь гниющего мяса, – запах смерти и разложения. Роберте никогда прежде не встречался подобный запах.
– Давно это с ним случилось? – спросила она.
– Примерно с час назад.
И снова Роберта отметила, как Эд занервничал. Похоже, он вообще был человеком беспокойным и несколько неуравновешенным. И с виду он совсем не походил на прораба со стройки. Скорее уж на какого-нибудь администратора, кабинетного работника. И сейчас Эд Регис явно выбит из привычной колеи.
Роберта Картер задумалась о ранах, которые предстояло обработать. Почему-то она была на все сто уверена, что имеет дело не с механической травмой. Раны этого парня просто выглядели совсем иначе. В них никакого загрязнения, никаких частиц почвы и совершенно отсутствуют признаки ушиба и сдавления. При любых механических травмах – и автодорожных, и производственных – практически всегда обязательно отмечаются симптомы ушиба и сдавления поврежденных тканей. А здесь – ничего подобного! Напротив, кожа молодого рабочего явно вспорота или разорвана – поперек плеча и еще раз – поперек бедра.
Да, определенно эти раны выглядят так, будто нанесены животным. Однако, с другой стороны, большая часть тела пострадавшего осталась целой, а это как раз не типично для нападения животных. Роберта еще раз внимательно осмотрела голову раненого, туловище, руки…
Руки!
У Роберты мороз пробежал по коже, когда она рассмотрела руки юноши. Обе ладони были испещрены короткими, но глубокими порезами, запястья и предплечья посинели от кровоподтеков. Роберта Картер достаточно проработала в чикагском Центре экстремальной медицины, чтобы понять, что это означает.
– Хорошо, – сказала она. – А теперь – подождите снаружи.
– Почему это? – встревожился Эд Регис. Такое развитие событий явно пришлось ему не по вкусу.
– Вы что, собираетесь мне мешать? – Роберта выпроводила Эда на улицу и захлопнула дверь прямо у него перед носом. Она не знала, что тут творится, но ей все это определенно не нравилось.
Мануэль спросил:
– Мне мыть дальше?
– Да, давай, Мануэль, – сказала Роберта, а сама взяла свой маленький «Олимпус», фотоаппарат-«мыльницу», и сделала несколько снимков раны, со вспышкой – для лучшей освещенности. «Определенно, это выглядит, как укусы животного», – думала Роберта. Но вот парень застонал. Роберта отложила фотоаппарат в сторонку и наклонилась к нему. Губы паренька зашевелились, распухший язык почти не слушался.
– Raptor… Lo sa raptor… – прошептал раненый по-испански.
При этих словах Мануэль замер и в испуге отступил назад.
– Что это означает? – спросила Роберта.
Мануэль покачал головой:
– Не знаю, доктор. «Lo sa raptor» – no es espanol.
– Да? – А ей показалось, что это как раз по-испански. – Тогда давай, заканчивай его мыть.
– Нет, доктор. Плохой, очень плохой запах. – Мануэль сморщил нос, потом поспешно перекрестился.
Роберта еще раз присмотрелась к пенистой слизи, налипшей на рану. Роберта дотронулась до нее, растерла кончиками пальцев. Очень похоже на слюну…
Губы раненого снова зашевелились.
– Раптор… – прошептал он.
С откровенным ужасом в голосе Мануэль сказал:
– Оно его укусило…
– Что его укусило, Мануэль?
– Раптор.
– Да что такое этот раптор?
– Это значит «гупиа».
Роберта нахмурилась. Насколько она знала, костариканцы не особенно подвержены суевериям и религиозным предрассудкам, но в поселке не раз заговаривали об этом «гупиа». Местные жители считали «гупиа» чем-то вроде кошмарных призраков, безликих вампиров, которые крадут по ночам маленьких детей. По поверьям, эти «гупиа» когда-то населяли безлюдные коста-риканские горы, но теперь расселились и на прибрежных островах.
Мануэль продолжал потихоньку пятиться подальше от больного, непрерывно крестясь и бормоча под нос:
– Этот жуткий запах – это ненормально… Это «гупиа», «гупиа»…
Роберта уже готова была приказать ему вернуться к работе, как вдруг раненый паренек широко открыл глаза, поднялся и сел на операционном столе. Мануэль затрясся от страха. Парень что-то нечленораздельно промычал-простонал, потряс головой, повел из стороны в сторону широко распахнутыми, невидящими глазами, и тут его вырвало – он изверг из себя целый фонтан густой крови, перемешанной с осклизлыми кусками рвотных масс. Сразу же после этого мышцы юноши стали беспорядочно сокращаться, все тело содрогалась в конвульсиях. Роберта бросилась к нему, хотела поддержать, но не успела – парень повалился со стола прямо на выложенный плиткой пол операционной. Его снова вырвало кровью. Кровь была повсюду.
– Черт, что вы тут устроили? – спросил Эд, приоткрыв дверь. Но, увидев лужи темной крови, он мгновенно выскочил обратно, зажимая ладонью рот. Роберта подхватила палочку, чтобы вставить ее между зубами корчившегося в судорогах парня. Но, даже уже проделав это, она, как врач, понимала, что все бесполезно. Больной безнадежен. И вот тело паренька в последний раз изогнулось дугой и замерло, безвольно вытянувшись на полу.
Роберта опустилась на колени, собираясь делать искусственное дыхание рот-в-рот, но Мануэль метнулся к ней, схватил ее за плечи и оттащил назад.
– Нет! Не делайте этого, доктор! – страшным голосом проговорил он. – «Гупиа» может перекинуться на вас!
– Мануэль, ради бога…
– Нет! – Ассистент с мольбой уставился на нее. – Нет, пожалуйста, доктор! Вы просто не понимаете, что это такое…
Роберта взглянула на распростертое на полу тело и поняла, что искусственное дыхание тут уже все равно ни к чему. Вернуть юношу к жизни не было никакой возможности. Мануэль позвал людей, те вошли, подняли безжизненное тело и унесли. Зашел Эд. Вытирая губы тыльной стороной ладони, он пробормотал:
– Уверен, вы сделали все, что могли.
Двое чернокожих отнесли тело обратно, все они погрузились в вертолет, и машина взмыла в небо. Роберта посмотрела им вслед.
– Так даже лучше, – сказал Мануэль.
А Роберта все думала о руках паренька. Они были покрыты кровоподтеками и ссадинами, очень характерными для повреждений, полученных при защите от нападающего животного. Роберта была совершенно уверена – мальчик погиб вовсе не от какого-то несчастного случая на строительстве. На него напал зверь, и юноша поднял руки, пытаясь защититься от животного.
– А где находится этот остров, с которого они прилетели? – спросила Роберта.
– В океане. Наверное, в сотне, еще сотне и еще двадцати милях от побережья.
– Далековато для будущего курорта…
Мануэль посмотрел вслед улетающему вертолету:
– Надеюсь, они никогда сюда не вернутся.
«Ну, по крайней мере, у меня остались снимки», – подумала Роберта. Однако, когда она вернулась в операционную, выяснилось, что фотоаппарат бесследно исчез.
Поздно ночью дождь наконец закончился. Роберта листала свой потрепанный испанский словарик в мягкой обложке. Умирающий паренек несколько раз повторил слово «раптор», и, несмотря на возражения Мануэля, Роберта все же считала, что это слово – испанское. Так и оказалось – она нашла его в словаре. «Раптор» по-испански означало «насильник» или «похититель детей».
Тут было от чего призадуматься. Значение слова подозрительно точно подходило к тому мифическому существу, которое здесь называли «гупиа». Роберте, конечно же, были чужды всяческие суеверия и предрассудки. И никакое привидение не смогло бы так изранить руки парнишки. О чем же все-таки пытался рассказать ей умирающий?
Из соседней комнаты донеслись стоны и тяжкие вздохи. У одной из поселковых женщин как раз начинались роды, и сейчас за ней присматривала местная повивальная бабка, Элена Моралес. Роберта заглянула в ту комнату и жестом попросила Элену на минуточку выйти.
– Элена…
– Si, доктор?
– Вы знаете, что такое «раптор»?
– Si. – Элена кивнула. – Это значит… Это такой человек, который приходит ночью и крадет деток.
– Похититель детей?
– Да.
– «Гупиа»?
Элена мгновенно переменилась в лице:
– Не говорите этого слова, доктор!
– Почему это?
– Нельзя говорить о них в такое время! – настойчиво пробормотала повитуха, кивнув в сторону комнаты, из которой доносились вздохи и стоны роженицы. – Очень не умно говорить сейчас это слово.
– Но скажите, Элена, кусает ли раптор свои жертвы? Разрывает ли он их когтями?
– Кусает? Рвет когтями? – повторила Элена, явно озадаченная. – Да что вы, доктор! Нет, конечно! Раптор – это же человек, который просто крадет младенцев. – Повитухе определенно не нравилась тема разговора, и она старалась поскорее с этим покончить: – Я позову вас, доктор, когда она будет готова. По-моему, это примерно через часик-другой, – сказала Элена и поспешила обратно, к роженице.
Роберта смотрела на звезды и вслушивалась в мирный плеск волн на побережье. В темноте ночи она различала смутные силуэты рыбачьих лодок, пришвартованных вдоль берега. В такую тихую и спокойную ночь казалось несусветной глупостью разговаривать о вампирах и похищенных младенцах.
Роберта снова вспомнила, как Мануэль уверял ее, что слово «раптор» не испанское. Из чистого любопытства она просмотрела свой краткий толковый словарь английских слов. И каково же было ее удивление, когда здесь тоже отыскалось это слово:
Raptor, существительное (происх. от лат. «raptor» – грабитель, похититель; фр. «raptus»): хищная птица.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
