Текст книги "Черная Леди"

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ИСКАЛ

Глава 13

Хит вошел с деревянной веранды, откуда открывался вид на заснеженные горы, энергично растер руки и направился к бару.

– Чудесный день! – воскликнул он с восторгом. – Несколько морозно – но красота!

– Если вам холодно, зачем выходить? – спросил я без особого интереса.

– Вы знаете, во что мне стал этот дом? – смеясь, спросил он. – Агент по продаже недвижимости только и говорил, что о климате да пейзаже. Может быть, климат время от времени оставляет желать, но пейзаж определенно великолепен.

– Сколько еще нам придется еще здесь сидеть?

– Леонардо, есть люди, готовые отдать все за шале в горах на Граустарке. Просто отдыхайте и наслаждайтесь.

– Есть известия от ваших адвокатов? – спросил я.

– Им еще осталось облагодетельствовать одного или двух правительственных чиновников, – объяснил он. – Все идет прекрасно. Еще день-два, в крайнем случае три, и мы сможем вернуться на Шарлемань.

– Я не хочу возвращаться на Шарлемань.

– Так оставайтесь здесь.

– Мы улетели с Ахерона уже девять дней назад. Я должен вернуться на работу.

– Мы свернули на Граустарк именно потому, что Тай Чонг предложила вам несколько дней отдохнуть.

– А я думал, потому, что вы скрываетесь от властей, – сказал я.

– Это вторая причина, – согласился он, скривив губы. – Все-таки, раз уж вы здесь, почему бы не проникнуться духом этих гор?

– Не надо начинать все сначала, – устало попросил я.

– Конечно, не надо, – сказал он, – но я же знаю, что вы впали в уныние, потому что ваша матушка написала вам…

– Моя Мать Узора, – поправил я.

Он пожал плечами.

– Пусть так. Может быть, пройдемся, пока снова снег не пошел?

Снаружи просто великолепно!

– Я хуже приспособлен к экстремальным температурам, чем вы.

– Оденьтесь потеплее.

– Тропы извилистые и узкие, я упаду.

– Ладно, – сказал он и взглянул на меня. – У меня есть другое предложение.

– Какое?

– Сидите здесь и жалуйтесь на судьбу.

– Вы просто не понимаете весь ужас того, что случилось, – сказал я.

– Ваша мама на вас разгневалась, – ответил он. – Ну и что?

Переживет. Тай Чонг уладила дело с полицией, никто больше не считает вас вором или похитителем, вы продолжаете работать на Клейборн и сидите в шале на самом первоклассном курорте самой первоклассной планеты в скоплении Квинелл.

– Мне надо работать.

– На коллекционера-миллионщика, который вас видеть не может? – усмехнулся Хит.

– Тут ничего не изменить.

– Еще как изменить, – сказал Хит.

– То есть?

– Пошлите его к черту. Будьте мужчиной!

– Я не человек, – возразил я.

– От этого вы не хуже, чем Аберкромби, – сказал Хит. – Вы не должны плясать перед ним.

– Он мой наниматель.

– При этом он самый некомпетентный коллекционер, о котором я когда-нибудь слышал, – возмутился Хит. – За четверть столетия он нашел тридцать портретов Черной Леди, а вы нашли три уже в первый месяц работы.

– Я знал о двух из них, – ответил я. – Потому он меня и нанял.

– Но третью вы нашли сами, – продолжал Хит. – И что более существенно, вы нашли оригинал.

– Вообще-то оригинал нашли вы, – заметил я.

– Вы, я, какая разница? – сказал он. – Главное, что ее нашел не Аберкромби. Он ее и не искал. Он даже не думал о том, чтобы ее разыскать. Он сидит у себя дома с баснословной коллекцией, которой даже не способен по-настоящему насладиться, и заставляет других работать на себя.

Хит сделал паузу.

– Убейте, не понимаю. Вы сидите у пылающего камина, на вершине самой красивой горы в Галактике – и рветесь назад, к нему на службу.

Зачем?

– Друг Валентин, – сказал я, переходя на диалект дружбы и симпатии, потому что в самом деле чувствовал к нему симпатию. – Почему бы вам просто не сказать, чего вы хотите?

– Кажется, я вас не понял, друг Леонардо, – ответил он, хотя веселые искорки, мелькнувшие в его глазах, говорили об обратном.

– Вы надеетесь убедить меня, что Малькольм Аберкромби – пример, достойный порицания, и что мои услуги приносят ему намного больше, чем оплачиваются, после чего я опишу вам самые ценные предметы его коллекции и расскажу, как лучше их украсть.

Хит усмехнулся.

– Значит, вы признаете, что в его коллекции есть ценные предметы?

– Я этого никогда не отрицал.

– Мне кажется, вы говорили, что среди авторов портретов Черной Леди почти нет художников.

– Это правда, – согласился я. – Но у него в коллекции около четырехсот картин и голограмм, большая часть из них – вовсе не ее портреты.

– Морита у него есть?

– Я не стану рассказывать вам об его коллекции, друг Валентин.

– Поможете вы мне или нет, друг Леонардо, я все равно что-нибудь оттуда украду, – пообещал он. – Но вы могли бы значительно облегчить мне жизнь, предоставив нужную информацию.

– Это было бы неэтично.

– Действительно, – признался он, – Зато это было бы выгодно. Я даже возьму вас в долю.

– Не хочу ни половины прибыли, ни половины вины, – ответил я.

– Нет проблем, – не задумываясь, отозвался Хит. – Если вам больше нравится пятая часть вины, я возьму вас на двадцать процентов.

– Нет.

– Вы абсолютно уверены?

– Абсолютно.

– Категорически? – настаивал он.

– Да!

– Хорошо, потом обсудим еще раз.

– Мой ответ будет тот же, – ответил я.

– Вы не можете быть настолько ему преданы.

– Он мой работодатель.

– Клейборн – ваш работодатель.

– А Клейборн требует, чтобы я работал на Малькольма Аберкромби, – ответил я. – Я обязан соблюдать контракт до последней буквы.

– Чтобы убить себя, когда закончите? – резко произнес он.

– Откуда вы знаете? – вздрогнул я.

– Мне сказала Тай Чонг.

– Она не имела права.

– Мы старые друзья, – объяснил он. – У нас нет секретов друг от друга.

– Она виновна в злоупотреблении доверием, – сказал я.

– Потому что она не хочет, чтобы вы убили себя, – наступила неловкая пауза. – И я не хочу, особенно если вы собираетесь поступить так из-за того, что произошло на Шарлемане и Ахероне.

– Я говорил с ней до поездки на Шарлемань, – добавил я искренне. – С тех пор не произошло почти ничего, что могло бы поколебать мою решимость.

Хит расхохотался.

– Вы мастер все преуменьшать, друг Леонардо.

– Вам не обязательно называть меня другом, – попросил я.

– Почему? – спросил он. – Мы ведь друзья, не так ли?

– Лишь до тех пор, пока вы не обокрали коллекцию Аберкромби.

Он пожал плечами.

– Ничто не вечно.

– Вы не правы, друг Валентин.

– Да ну? Что же, по-вашему, вечно?

– Черная Леди.

Он раздраженно фыркнул.

– Вечная, как же! Она не дотянула даже до Дальнего Лондона.

– Она жива, – сказал я.

– У меня ужасное предчувствие, что вы правы, – признался он и замолчал. Потом сказал:

– Интересно, к какой расе она принадлежит на самом деле?

– К вашей, – сказал я.

Он энергично затряс головой.

– В который раз повторяю вам, Леонардо: она не может быть человеком. Она принадлежит к расе, которая умеет телепортировать. Это единственный способ исчезнуть с корабля.

– А я в который раз хочу вам заметить, что единственная раса настоящих телепатов – дорбаны, они дышат хлором и так велики, что не поместятся в вашем корабле.

– Значит, должна быть еще раса телепортеров, о которой мы просто не знаем.

– Будь по-вашему, друг Валентин.

– Вы ни на йоту этому не верите? – спросил он.

– Нет, – сказал я. – А вы?

Он глубоко вздохнул.

– Честно говоря, тоже, – и задумался. – Кем бы она ни была, я хотел бы знать, что в ней такое. Что заставляет людей вдруг рисовать ее портреты, не имея ни малейшего представления о живописи?

– Даже на мой нечеловеческий взгляд, она очень красива, – сказал я.

– И все же в ней есть нечто неуловимое. Может быть, они стремятся запечатлеть ее образ, потому что знают, что скоро ее не станет.

– Большинство из них, кажется, погибли очень страшной смертью. Я вот думаю, может быть, они рисовали ее потому, что знали – их самих скоро не станет?

– Не думаю, – ответил я. – Многие из них умерли естественной смертью. И мне кажется, если они предчувствовали свой конец, вряд ли это обязывало их писать ее портреты.

Хит вздохнул.

– Думаю, что нет. Во всяком случае, я ее видел, и у меня пока не возникло никакого желания заняться живописью или скульптурой.

Он сделал паузу и вдруг подозрительно посмотрел на меня.

– А у вас?

– Я сделал набросок тушью, – признался я.

– Когда?

– Вчера вечером, когда вы пошли спать.

– Где он?

– Из меня не очень хороший художник, и получилось не очень похоже.

Я его порвал, – и я грустно вздохнул. – Когда-то я вот так же не смог передать красоту «Моны Лизы».

– «Мона Лиза», – повторил он. – Поэтому у вас такое имя?

– Да.

– Просто из любопытства, Леонардо: почему вам хочется рисовать Черную Леди?

– Она самая интересный человек, кого я знаю. И самая красивая.

– Если она человек, – заметил он.

– Если она человек, – согласился я.

– А кто была самой интересной и красивой женщиной из людей, прока вы с ней не встретились?

– Тай Чонг, – ответил я, не задумываясь.

– Вас когда-нибудь тянуло написать портрет Тай Чонг? – спросил он.

– Нет.

– Тогда я вернусь к первоначальному вопросу: что заставляет людей садиться и рисовать Черную Леди?

– Не знаю, – ответил я. – Может быть, я хотел сохранить в памяти ее лицо.

– Но вы можете любоваться им, когда захотите, – подсказал Хит. – Заставьте ближайший компьютер найти ее изображение и сделать для вас распечатку.

– Это покажет мне то, что видели другие, – сказал я. – Я хотел нарисовать то, что увидел я.

– Это слова художника, – хитро заметил он.

– Я не художник, – ответил я. – Я хотел бы быть художником, но мне не хватает таланта.

– Маллаки тоже не хватало таланта, но он все равно написал ее портрет, – Хит нахмурился. – Хотел бы я знать, почему.

Он встал.

– С ума можно сойти, пытаясь найти ответ. Не знаю, как вы, а я пошел на прогулку.

У двери он задержался.

– Вы совершенно уверены, что не хотите со мной?

– Уверен, – ответил я. – Тропинки очень скользкие, а у меня неважная координация.

– Ну и что? – сказал он. – И у меня неважная.

– В вас много грации, – сказал я.

Он презрительно фыркнул.

– Вы всегда хотели стать художником. Ну а я всегда хотел стать взломщиком, ночным котом на крыше, одеваться в черное и взбираться по стенам в дамские будуары в поисках драгоценностей.

Он криво усмехнулся.

– Единственный раз попробовал, сорвался с крыши на балкон и сломал ногу в трех местах.

Он пожал плечами.

– Вот вам и грация, и вся романтическая жизнь ночного взломщика.

Он открыл дверь, и в комнату ворвался порыв ледяного ветра.

– Если не вернусь через полчаса, звоните властям, пусть ищут мое замерзшее тело. Хороните скромно: венки из живых цветов, четыре-пять сотен, видео, в общем, ничего лишнего. И не сообщайте семье – Хиты умирают в постели, а не падают с гор.

– Я исполню ваши пожелания, – пообещал я.

Он скорчил гримасу.

– Это была шутка, Леонардо.

– А-а.

Он пробормотал еще что-то, утонувшее в шуме ветра, и закрыл за собой дверь.

Я минуту помедлил, потом прошел к столу в гостиной, достал письменный набор и перо, решив закончить письмо, начатое еще утром.

Досточтимая Мать Узора!

Да, вы были правы. Связь с людьми осквернила меня. Я не отрицаю этого… хотя уверен, если бы вы сжалились и согласились просто выслушать меня, я бы объяснил, как оказался в настоящей ситуации.

Тай Чонг убедила меня, что неприятностей со стороны человеческих властей у меня не будет. Хотя я оказался невольным участником событий, я не был инициатором и не способствовал ни краже предметов искусств на Шарлемане, ни похищению Черной Леди. Как только я понял намерения Валентина Хита, я сделал все, что было в моих силах, чтобы разубедить его. Таков Закон Чести; я следую Закону Чести.

И все же вы говорите, что я осквернен настолько, что мне нет искупления и нет возврата на Бенитар II. Вы – моя Мать Узора, ваш голос – голос Дома Крстхъонн, и я повинуюсь вам.

Однако, пожалуйста, знайте: несмотря на то, что мое поведение опозорило Дом, я постараюсь вести себя в дальнейшем так, чтобы не навлечь больше бесчестья на расу бъйорннов в те несколько месяцев, которые остались до окончания срока моего контракта с галереей Клейборн.

И все же у меня ужасное предчувствие, что это окажется совсем не так просто, как я в неведении своем предполагал, покидая Дом. Мне кажется, что я провел в чужих мирах галактики целый век, хотя на самом деле прошло не больше пяти стандартных галактических месяцев. И чем больше я общаюсь с людьми, тем меньше их понимаю.

Тай Чонг, например, почти во всем заменяла мне Мать Узора. Она не забывает заботиться о моих нуждах, помнит о моем благополучии, и постоянно настаивает, чтобы я следовал моральным требованиям своей совести. Однако я начал подозревать, что она прекрасно осведомлена о том, что некоторые картины, которые она покупает и перепродает, добыты нелегально, и при этом не выдает нарушителей властям и не отменяет сделок. Гектор Рейберн всегда мил и сердечен, но считает, что несоблюдение контракта и следующее за этим увольнение – дело обычное, и самый факт его не ужасает, а забавляет. Валентин Хит – самый обаятельный человек из всех, кого я встречал, и в то же время я не могу придумать преступления, которого он не согласился бы совершить. Малькольм Аберкромби жертвует миллионы кредитов на благотворительность, и при этом, что самое невероятное, напрочь отвергает свои обязательства перед Домом и Семьей.

Как мне понять этих странных созданий, Мать Узора? Как мне очиститься, если я должен постоянно находиться среди них? В то время, когда я больше всего нуждаюсь в вашем наставлении, мне в нем отказано.

Единственный путь, открытый мне в данной ситуации – ритуальное самоубийство, и этот единственный выход недвусмысленно запрещен вашим настоятельным требованием полного выполнения контракта между Домом Крстхъонн и галерей Клейборн. И вот, изгнанный и оторванный от всего, чем я дорожу, я должен в одиночестве продолжать свой путь среди представителей этой непостижимой расы.

Но самое непостижимое – Черная Леди. Во вселенной, в которой я вижу все меньше логики, она не поддается вовсе никакой логике. Я называю ее человеком, но на самом деле это ни человек, ни не-человек, ни реальность, ни призрак, ни материальная сущность, ни духовное проявление. Она существует в нашем времени, однако она жила и восемь тысячелетий назад. Она не перевоплощение, ибо перевоплощения родятся, живут и умирают, а не исчезают из замкнутой среды в космическом вакууме.

Я видел ее, встречался и говорил с ней, но вопросов о ней у меня накапливается все больше: почему она появляется именно тогда и там, где ее видят? Кто она? Что она такое? Что заставило ее вести к смерти своего любовника? Что за связь существовала между ней и малоизвестным ботаником, жившим на далекой Земле шесть тысяч лет назад? Почему люди верят, что ее призрак является на кладбище космонавтов на Пелоране VII?

Какое отношение она имела к цирковому акробату, искалеченному при падении с трапеции триста лет назад?

И что я скажу Рубену Венциа, когда он обнаружит, что я вернулся с задания, и снова предложит обмен информацией о Черной Леди? Если я скажу правду, он решит, что я лгу; если я не скажу правду, это в самом деле будет ложь. И в том, и в другом случае бесчестье ляжет на Дом Крстхъонн.

А если я откажусь разговаривать с ним после того, как Тай Чонг приказала мне, я тоже опозорю Дом.

Мне необходимо этическое наставление и запрещено обращаться к вам, поэтому я вынужден положиться на Тай Чонг, которая принимает краденые картины и нарушает тайну признания. Теперь, когда мне запрещено любое общение со своей расой, она остается единственной женщиной, которую я знаю. Остается еще Черная Леди, но я не знаю, где искать Черную Леди.

Поэтому Тай Чонг придется быть для меня Матерью Узора до тех пор, пока я не выполню все обязательства перед галереей Клейборн и не совершу ритуал.

Пожалуйста, поверьте, я глубоко огорчен, что причиняю вам боль. Я никогда, никогда не собирался…

Налетел порыв холодного воздуха, и я отложил перо. В комнату вошел Хит.

Он топал ногами, пока с них не осыпался весь снег, потом снял рукавицы и стал дуть на руки.

– В самом деле, начинается снегопад, – объявил он, подходя ко мне.

– Остаток дня я, наверное, буду наслаждаться величием и великолепием окружающего из окна, с бокалом в руке.

Его взгляд упал на недописанное письмо.

– Можно?

– Если хотите, – сказал я.

Он взял листок и уставился на него.

– Что это за чертовщина? Не разберу ни слова.

– Мое письмо Матери Узора.

– Самый странный почерк из всех, которые мне случалось видеть, – сказал он. – Больше похоже на рисунки.

– Я писал ей на языке бъйорннов, на диалекте раскаяния.

Он протянул мне письмо обратно.

– Я думал, вы опять рисуете Черную Леди.

– Я не такой хороший художник, – сказал я. – Может быть, когда-нибудь в будущем мне удастся создать изображение, достойное оригинала.

– Конечно, чтобы этого добиться, вам, вероятно, надо будет еще раз взглянуть на нее? – спросил Хит многозначительно.

– Может быть, – согласился я. – Хотя у нее очень запоминающееся лицо. Когда я закрою глаза и вспоминаю ее, я до сих пор вижу каждую черточку.

– И я тоже, – признался Хит. – Но память может изменить. Мне кажется, портрет вам удался бы лучше, если бы вы увидели ее снова.

– Друг Валентин, – сказал я устало. – Я не буду помогать вам обкрадывать коллекцию Малькольма Аберкромби.

– Разве я это предлагал? – невинно спросил он.

– И не один раз.

– Вы очень недоверчивый парень, Леонардо.

Тут на высоких тонах три раза взвыла механическая сирена.

– Что это было? – спросил я, вздрогнув от неожиданности.

Хит нахмурился.

– Система охраны. Кто-то подходит к дверям.

– Кто это может быть?

– Кто знает? – сказал Хит. – Я кое-что заказал для кухни, но трудно вообразить, чтобы кто-то отважился на доставку в такую непогоду.

– Мы здесь совершенно одни, – сказал я. – Что, если это грабитель?

Хит хохотнул.

– Мы пригласим его и обменяемся байками.

– Не приготовить ли вам оружие? – предложил я.

– Мне казалось, что вы не выносите насилия, – сказал он с довольным видом.

Я побледнел до оттенка унижения и возблагодарил судьбу, что моя Мать Узора меня не видит. И понял, что ее решение единственно верное: я осквернен настолько, что не осталось никакой надежды на искупление.

– Вы совершенно правы, друг Валентин, – сказал я, запинаясь от смущения. – Предложение было совершенно аморальным, и я прошу прощения за то, что его высказал.

– Прощаю вам это предложение, – сказал он, вынимая из кармана маленькое ручное оружие, – если и вы простите меня за то, что я его принял.

– Вы никогда не говорили мне, что носите оружие, – сказал я.

– Вы никогда меня об этом не спрашивали, – ответил он, улыбаясь. – Если вам от этого станет легче, признаюсь, что я никогда им не пользовался. Даже не знаю, как это делается.

Два раза прозвенел колокольчик.

– Ну, в конце концов, он не пытается проникнуть в дом тайно, – прокомментировал Хит. – Открыть.

Дверь поползла в стену, и весь в снегу, с заледеневшими усами, на пороге появился Рубен Венциа.

– Вы, – произнес он, глядя прямо на меня, – вы самый недоступный инопланетянин в этой забытой Богом галактике!

Глава 14

– А это еще что за черт? – потребовал ответа Хит.

– Не волнуйтесь, мистер Хит, – сказал Венциа. – Я никому не говорил, где вы находитесь.

Внезапно ему в лицо уставился ствол оружия.

– Никто на Граустарке не знает моего истинного имени, – сказал Хит.

– Лучше, если вы скажете, кто вы такой и как меня нашли.

– Я Рубен Венциа. Тай Чонг сказала мне, где вас искать. Я околеваю на морозе, так что если вы не собираетесь в меня стрелять, впустите и дайте согреться.

– Это тот человек, о котором вы мне рассказывали? – спросил Хит.

– Да, друг Валентин.

– Ладно, – сказал Хит, опуская оружие. – Можете войти.

Венциа вошел в комнату, дверь за ними скользнула на место. Он свалил верхнюю одежду на ближайшее кресло, поднес к лицу сложенные руки и подышал на них.

– У меня для вас пакет от Тай Чонг, – обратился он ко мне, – но он снаружи, в санях. Когда погода позволит, достану.

– На эту гору в санях не взберешься, – у Хита вдруг возникли новые подозрения.

– Знаю, – отозвался Венциа. – Я их оставил на дороге, милях в полутора отсюда.

– Зачем вообще было брать сани? – спросил Хит. – До поселка всего две мили.

– Потому что никто не сказал мне, на что похожа дорога в это проклятое место! – огрызнулся Венциа. – Найдется у вас выпить что-нибудь горячее?

– Только кофе, – ответил Хит.

– Можно в него капнуть рому?

– Можно, если скажете, что вам здесь надо.

– Я искал Леонардо.

– Он тоже интересуется Черной Леди, – объяснил я Хиту.

– Значит, вы узнали ее имя?

– Если это действительно ее имя, – сказал Хит, опередив мой ответ.

– В любом случае одно из них, – сказал Венциа. – Где мой кофе?

Хит прошел в кухню рядом, налил чашку кофе и добавил туда спиртного.

– Вы далеко не самый любезный из моих гостей, мистер Венциа.

– Я околеваю от холода в пяти тысячах световых лет от дома, – огрызнулся Венциа. – Дайте мне согреться и отдышаться, и я вспомню про хорошие манеры.

– Справедливо, – заметил Хит, протягивая ему кофе. – А пока, может быть, все-таки скажете, почему именно вы оказались в пяти тысячах световых лет от дома?

– Вы не возражаете, я сяду? – спросил Венциа, проходя к глубокому креслу с мягкой обивкой.

– Разумеется, нет, – ответил Хит. – Я буду глубоко разочарован, если причина всех перенесенных вами лишений окажется столь краткой, чтобы изложить ее стоя.

– Тай Чонг могла бы предупредить меня перед дорогой, какой тут безбожный холод, – пробормотал Венциа, весь дрожа.

Он отхлебнул кофе и стал греть руки о чашку.

– Вам уже лучше? – осведомился Хит после краткой паузы.

Венциа кивнул.

– Еще минута, и я приду в себя.

– И тогда, надеюсь, честно расскажете, что вас сюда привело, – сказал Хит.

– Я здесь, чтобы встретиться с Леонардо, – ответил Венциа. – И я должен поговорить с ним наедине.

– В моем доме от меня никто ничего не скрывает, – Хит был непоколебим. – Все, что вы собираетесь сказать, говорите нам обоим.

– Кто вы такой? – с подозрением осведомился Венциа.

– Валентин Хит. Вам это прекрасно известно.

– Но кто такой Валентин Хит? – продолжал Венциа. – Мне известно только ваше имя и что вы не хотите, чтобы кто-либо узнал, что вы находитесь на Граустарке. Почему я должен все выкладывать при вас?

– Потому что я – человек многих талантов, а также широчайших и весьма далеко идущих интересов, не последний из коих – Черная Леди.

– Какое вы имеете отношение к Черной Леди?

– Исключительно финансовый интерес, – ответил Хит.

Венциа явно удивился.

– Финансовый? – повторил он. – Как это финансовый, черт подери?

Хит усмехнулся.

– Вы задали вопрос. Я ответил. Теперь моя очередь. Чем вас интересует Черная Леди?

– Это предназначено только для Леонардо, – сказал Венциа.

– Должен еще раз напомнить, что вы гость в моем доме, – сказал Хит.

– Вдобавок незваный. Если вы будете и дальше злоупотреблять моим гостеприимством, мне, вероятно, придется выставить вас на мороз.

Венциа, кажется, взвешивал альтернативы. Потом кивнул в знак согласия.

– Мудрое решение, – прокомментировал Хит. – Я себе, наверное, налью, и начнем.

– И мне плесните, – попросил Венциа.

– Вы еще с кофе не управились.

– Управлюсь, и моргнуть не успеете, – ответил Венциа, сделал большой глоток и поставил почти пустую чашку на стол.

Хит пожал плечами.

– Как хотите, – он вынул два стакана и принялся составлять голубоватую смесь. – Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Венциа.

Чем вас интересует Черная Леди?

– Выражаясь простым языком, я хочу с ней встретиться, – сказал Венциа.

– Тогда будьте добры, выразитесь сложнее.

– Мне надо с ней поговорить. Мне нужна от нее определенная информация.

– Какая информация? – спросил Хит.

– Вы спросили, я ответил, – упрямо ответил Венциа. – Ваша очередь.

Хит окончил смешивать коктейли, протянул один стакан Венциа и уселся.

– Если так пойдет дальше, мы проговорим всю ночь и ничего не добьемся, – сказал он. – Поэтому я собираюсь быть с вами предельно откровенным и ожидаю от вас того же.

– Справедливо, – согласился Венциа.

Хит сделал маленький глоток и нагнулся вперед.

– В силу обстоятельств, совершенно от меня не зависящих, я профессиональный оппортунист, охотник за случаем.

– А это еще что такое? – спросил Венциа.

– Это значит, что я использую случай, когда он мне подворачивается.

Леонардо считает меня вором, но вор – слишком узкое определение.

– Вы хотите сказать, что вы не вор? – спросил Венциа, сбитый с толку.

– Я совершенно определенно вор. Кроме всего прочего, – ответил Хит.

– И уверяю вас, один из самых лучших. Собственно, в данный момент мы с Леонардо как раз обсуждали наиболее практичный способ освобождения Малькольма Аберкромби от его коллекции.

– Это не правда! – вмешался я.

– Неужели? – спросил Венциа, игнорируя мое заявление.

Хит кивнул.

– Я понимаю, что у Аберкромби нет значительных ценностей, но тем не менее…

– О, я бы так не сказал, – отозвался Венциа. – У него есть Скарлос, один Перкинс, три или четыре Нгони, Сантини…

– В самом деле? – сказал Хит, невинно улыбаясь. – Меня, вероятно, дезинформировали.

– Ближе к делу, – сказал Венциа.

– Дело в том, мистер Венциа, что я знаю об увлечении мистера Аберкромби этой Черной Леди. Я намерен доставить ее ему, в обмен на некоторое финансовое возмещение, которое еще предстоит обсудить.

– Ну-ну. Удачи…

– Вы думаете, что Аберкромби не заплатит за ее общество?

– Заставить его заплатить будет легко. Штука в том, как ее найти.

– Мы ее уже один раз нашли. Уверен, что сможем найти еще раз.

Венциа чуть не выпрыгнул из кресла.

– Вы действительно ее видели? Во плоти?

Хит утвердительно кивнул.

– Она была на борту моего корабля.

– Где она сейчас? – настойчиво спросил Венциа.

– Понятия не имею.

– Где она высадилась?

– Вам будет трудно в это поверить, – сказал Хит, – но она просто исчезла, пока мы летели с Ахерона на Дальний Лондон. В пути.

Венциа огорченно упал назад в кресло.

– Значит, я снова с ней разминулся.

– Вы мне верите? – удивленно спросил Хит.

– Почему мне вам не верить? – мрачно отозвался Венциа. – Разве вы лжете?

– Нет, – сказал Хит. – Но не будь рядом Леонардо, я сам себе не поверил бы.

Венциа долго молчал. Потом залпом допил коктейль.

– Вот досада, – пробормотал он.

– Вас не удивляет, что она смогла телепортироваться с корабля? – спросил Хит заинтересованно. – Почему?

– Ее поступки не могут меня удивить, – ответил Венциа.

– Я сказал вам все, что вы хотели знать, мистер Венциа, – произнес Хит. – Теперь ваша очередь.

Венциа обвел наши лица изучающим взглядом, снова вздохнул и кивнул.

– Ладно, – согласился он. – Наши интересы не совпадают.

– Мне она нужна, и вам она нужна, – сказал Хит. – Я бы сказал, что совпадают.

– Я хочу лишь поговорить с ней, – сказал Венциа, – а вы хотите похитить ее и продать Аберкромби.

– Я хочу просто познакомить их, – внес поправку Хит. – Я, в конце концов, не занимаюсь работорговлей.

– Называйте, как хотите, разницы нет, – Венциа позволил себе роскошь слегка улыбнуться. – Если бы я любил спорить на пари, мистер Хит, то поставил бы все, что имею, на то, что вам не удастся свести их вместе, разве что она сама захочет с ним познакомиться. Вы все еще не понимаете, с чем имеете дело.

– А с чем я имею дело?

– Если я вам скажу открыто, вы мне не поверите.

– Может, и не поверю, но почему бы вам не сказать, чтобы я составил собственное мнение?

Венциа покачал головой.

– Не поверите. А чтобы было понятнее, я лучше начну с начала.

Он глубоко вздохнул и продолжал:

– Шесть лет назад у меня были кое-какие дела на Пирексе III. Кто-нибудь из вас о нем слышал?

– Ни разу, – сказал Хит.

– Я слышал, – сказал я. – Там был крупный мятеж против Олигархии.

– Именно, – сказал Венциа. – Восстало не местное население. Я до сих пор не думаю, что каарны понимают, что такое Олигархия, а если бы и понимали, им все равно наплевать. Все, что им нужно – греться на солнышке и сочинять свои дурацкие одиннадцатисложные поэмы. Но люди-колонисты – дело другое. Они посчитали, что Олигархия облагает их торговлю непомерными налогами, и в конце концов провозгласили независимость.

– Какое отношение имеет это все к Черной Леди? – спросил Хит.

– Я уже подхожу к этому, – ответил Венциа. – Я оказался на Пирексе III как раз во время мятежа. Они никак не смогли бы победить – через три дня прибыл Флот и расстреляли каждого десятого – но борьба была кровавой. Как большинство прибывших с других миров, я нашел убежище в одном из посольств и решил переждать.

При воспоминании об этом лицевые мышцы у него задергались.

– Я находился в посольстве Сириуса V, когда в него угодила бомба. Я чувствовал, что здание рушится, но подумал, что еще успею помочь спасательной команде вытащить через окно нескольких раненых. Мы передали наружу первого и тащили второго, когда здание рухнуло, и я оказался погребен под парой тонн обломков.

Он чуть помолчал, вспоминая.

– Не знаю, сколько я был без сознания. Помню, как очнулся и попытался прокопать себе выход, но понял, что обе руки сломаны. Мне было трудно дышать, я захлебывался собственной кровью. Я слышал, как спасатели, раскапывая руины, зовут меня по имени, но был слишком слаб, чтобы ответить. Наконец настал момент, когда я понял, что вздохнул в последний раз и через секунду умру.

Он снова замолчал, глядя в пространство так, как, наверное, смотрел в темноту в тот далекий день.

– И тут я увидел ее.

– Ее? – повторил Хит. – Хотите сказать, Черную Леди?

Венциа кивнул.

– Она стояла, протянув руки, и манила меня. Я пытался встать, но не мог шевельнуться.

– И что дальше? – спросил Хит.

– Я очнулся в больнице, – сказал Венциа, лицо которого все еще отражало борьбу чувств. – Наверное, меня откопали через минуту или две.

Мне сказали, что я не дышал, но в неотложке меня оживили. Я этого не помню. В памяти осталась лишь Черная Леди, с протянутыми руками, зовущая меня к себе.

– Галлюцинация, – сказал Хит.

– Так я тогда думал, – согласился Венциа.

– Что изменило ваш взгляд? – спросил я.

– Я увидел ее через год.

– Где? – спросил Хит.

– На Деклане IV, моей родной планете. Я еще выздоравливал, книги и головизор осточертели, так что когда на неделю приехал цирк, я решил, что достаточно здоров телом и изнурен духом, чтобы купить билет.

Он ненадолго прикрыл глаза, вспоминая.

– Там был совершенно блестящий укротитель. Парень работал с сатанинскими кошками с Киларстры, а их до него никто не дрессировал, и в его программе был еще голубой дракон.

– Голубой дракон? – повторил Хит. – Никогда о таких не слышал.

– Это рептилия размером с небольшой дом откуда-то с Периферии – и он забирался прямо к ней в пасть! То есть, эта тварь могла его целиком проглотить! Я никогда в жизни ничего подобного не видел.