Текст книги "Юная жена"

– Что это было?

Грэм улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.

– Разрядка. Это называется «удовлетворение».

Эвелин показалось, что такое невыразительное слово никак не подходит к тому, что с ней произошло.

– Это больше похоже на рай, – слабым голосом возразила она.

Грэм широко улыбнулся.

Эвелин опустила взгляд и сморщила нос.

– А твоя одежда еще вся на тебе.

Его брови взлетели вверх.

– Ты возражаешь?

– Возражаю. Хочу сидеть на кровати и смотреть, как ты раздеваешься.

Глаза Грэма блеснули. Он быстро пересадил Эвелин на покрывало. Она удивленно наблюдала, как он навис над кроватью и с насмешливой учтивостью произнес:

– В таком случае, миледи, я непременно исполню ваше желание.

Глава 26

Едва сдерживая нетерпение, Грэм встал перед Эвелин, чтобы раздеться. Видит Бог, он не хотел ее пугать и собрал волю в кулак, не позволяя себе одним движением сорвать с себя одежду, раздвинуть ей ноги и нырнуть в жаркую глубину.

Он был готов взорваться от напряжения. Казалось, вся кровь собралась внизу живота. Грэм почти скрипел зубами от боли.

Быстро сняв тунику и штаны, он почувствовал на себе ее любопытный взгляд, который распалил желание еще больше. Эти невинные глаза так широко распахнулись, когда Эвелин впервые увидела своего мужа без одежды. Но когда ее взгляд упал на его вздыбившийся жезл, глаза стали еще шире. Она посмотрела ему в лицо, потом опустила взгляд, снова подняла его и снова опустила. Казалось, Эвелин безмолвно задает ему тысячу вопросов.

– Тебе нравится то, что ты видишь, жена? – спросил Грэм, когда ее взгляд снова вернулся к его лицу.

Эвелин облизнула губы. Это движение так его распалило, что Грэм застонал.

– Да, – наконец прошептала она. – У тебя красивое тело.

Красивое? Как-то нелепо, что, говоря о нем, Эвелин использует те же слова, что и он, когда описывал ее красоту. Разве можно его сравнить с этим ангелом? Он грубый, а она нежная. Там, где у нее мягко, у него – твердо. Где у нее гладко, у него – шершаво. Он весь в шрамах, а на ее нежном теле нет ни одного изъяна.

Грэм шагнул вперед и, нависнув над ней, одним движением уложил ее на спину. Лег между раздвинутыми ногами, потерся об Эвелин и губами накрыл ее губы.

Слегка двигая телом взад-вперед, он с наслаждением чувствовал, как его орудие касается нежной женской плоти. Грэм понимал, что Эвелин не готова его принять так скоро после разрядки. На это понадобится время, но Грэм с удовольствием ей поможет, наслаждаясь каждым мгновением такой подготовки.

Он опять сдвинулся вниз по телу, потом вернулся и впился губами в ее губы. Их языки переплелись в страстном, бесконечном поцелуе. Грэм губами ловил ее стоны, а Эвелин даже не сознавала, что издает их.

Грэм довольно давно не уступал низменным мужским инстинктам, но он и не ощущал в этом нужды. А нуждался он в том, чего никогда не получал, – в истинной близости, единении, настоящем чувстве к женщине, с которой совокупляется.

Грэм отлично понимал, что отличается от многих мужчин, даже от собственных братьев. Он не желал рассеивать по свету свое семя и даже юношей не спешил расстаться с невинностью. Его братья уже познали своих первых женщин, когда Грэм наконец сдался. Его первый опыт не принес большого удовлетворения, и он не скоро решился его повторить.

Но сейчас… Сейчас он был в раю. Грэм ни на мгновение не сомневался, что на свете нет и никогда не будет другой женщины, которая действует на него таким потрясающим образом и одним взглядом способна довести его желание до предела. Она могла делать с ним что угодно, и Грэм понимал, что это навсегда.

Он стал целовать ее шею, спустился к ключицам, лизнул впадинку между ними; прижавшись губами, послушал, как быстро стучит ее сердце. Поцелуями проложил дорожку к груди, припал к глубокой ложбинке между двумя нежными холмиками. Ему хотелось остановиться и попробовать на вкус твердые алые кончики, но у него была другая цель, и от нее захватывало дух.

Дорога вела его дальше, вниз. Он пробежался губами по мягкому животу, провел языком по пупку. Эвелин извивалась под ним, содрогаясь при каждом прикосновении, а он старался узнать вкус каждого дюйма ее кожи, до которого мог дотянуться.

Наконец его губы коснулись светлых завитков между ног Эвелин. Она приподняла голову. В широко раскрытых глазах плескалось изумление. По ее взгляду Грэм понял, что она догадывается о его намерении.

Он улыбнулся и осторожно провел языком по створкам бархатистой раковины, укрывающим сердцевину ее женского естества. Грэму еще не приходилось совершать такое с другими женщинами, у него не хватало дерзости, хотя он слышал, как другие мужчины рассуждали об этом. Говорили, что делают это ради удовольствия женщины и что все относятся к таким ласкам по-разному. Некоторым мужчинам это нравится, и они сами получают удовольствие, другие делают это лишь для того, чтобы получить от женщины то, что им нужно. Но все соглашались, что женщины от таких ласк приходят в восторг, а Грэм хотел доставить Эвелин как можно больше удовольствия.

Он коснулся языком бугорка над входом во влажное устье. Бедра Эвелин рванулись вверх. Из груди вырвался хриплый стон. Пальцы впились в меховое покрывало кровати. Грэм, все больше смелея, ритмично ласкал нежный бугорок языком. Он чувствовал, что пьянеет, как от слишком крепкого эля. В ушах у него звенело, в глазах стало темно, а он все продолжал ласкать шелковистую кожу ее лона.

– Грэм, – слабым голосом прошептала Эвелин, – у меня снова…

Ее ноги сотрясла дрожь. Тепло изогнулось дугой. Бедра вздымались навстречу его поцелуям. Грэм знал, что она готова и что наступил самый подходящий момент, но страшился того, что должно произойти дальше. Страшился из-за нее.

Пусть Эвелин подготовлена, пусть она сама ждет завершения, но то, что он сделает, неизбежно причинит ей боль.

Грэм отстранился и обвел пальцем нежный вход в ее лоно, проверяя, насколько велико отверстие. Даже его палец оно обхватило очень плотно. А что будет, когда он ворвется туда своим окаменевшим стержнем?

Удрученно вздохнув, он приподнялся и лег у нее между ног, быстро поцеловал и поднял голову, чтобы Эвелин видела его губы.

– Эвелин, сначала тебе будет больно, но я буду осторожен, клянусь, я постараюсь.

Ее прекрасные синие глаза смотрели на него с безграничным доверием. Она дотронулась до его лица. Грэм почувствовал, какие у нее маленькие и хрупкие руки.

– Я думаю, будет чудесно, – прошептала она.

Грэм не стал говорить, что он сомневается в этом, но был счастлив, что она не боится. Он поместил свое возбужденное естество напротив ее влажной раковины и очень осторожно сделал первый толчок.

Глаза Эвелин расширились, она вцепилась в его плечи, глубоко вонзив ногти в кожу.

Еще одним осторожным движением он проник чуть глубже, наслаждаясь тем, как плотно охватывает его член мягкая женская плоть. На лбу Грэма выступил пот. Инстинкт толкал его вперед, требовал вонзить свой стержень на всю глубину. Потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться и не уступить неодолимому позыву.

Он продолжал, чувствуя, как растягивается влажная, неподатливая глубина. Лицо Эвелин сморщилось, в глазах появилось сомнение. Она моргнула, и в этот момент Грэм одним мощным рывком прорвал преграду и проник внутрь.

Крик боли, сорвавшийся с ее губ, ударом кинжала пронзил его сердце. Грэм замер, давая ей время свыкнуться с новым ощущением. Стал целовать лоб, щеки, глаза и нос – все, до чего дотянулся губами.

– Ш-ш-ш… – словно укачивая дитя, проворковал он, забыв, что Эвелин его не услышит. – Прости меня, прости. Скоро все кончится.

Грэм прислонился лбом к ее лбу и глубоко вздохнул, пытаясь усмирить дикого зверя, который бушевал в нем, требуя овладеть ею, сделать ее своей в самом примитивном, первобытном смысле.

Через мгновение Эвелин шевельнулась под ним, беспокойно поерзала, словно пытаясь приспособиться к тому, что вошло в нее.

Грэм слегка приподнял голову и заглянул ей в глаза. Лоб Эвелин был все еще сморщен от напряжения. Грэм пальцем легонько провел по нему, разглаживая морщинки.

– Мне надо продолжать, – прошептал он. – Но я не двинусь, пока ты сама не скажешь.

– Может быть, потихоньку? – неуверенным тоном прошептала Эвелин.

Грэм улыбнулся и немного подался вверх. По телу разлилась сладкая мука. Он достиг цели, но не мог двинуться дальше чем на полдюйма.

– Больно?

Эвелин мотнула головой:

– Нет.

Грэм видел, что она говорит неправду, но Эвелин так старалась держаться, что он не стал возражать.

– Двигайся вместе со мной, – подсказал он и сделал новый рывок. – Обхвати меня ногами. Прижмись ко мне, Эвелин. – Она не могла уловить хриплой мольбы, прозвучавшей в голосе Грэма, но сам он чувствовал, что сейчас не был суровым воином, каким его знали все в клане. Грэм порадовался, что Эвелин не слышит его в этот момент.

Она осторожно обвила ногами его бедра. Грэм закрыл глаза. Ее горячие руки скользнули у него по груди и уцепились за плечи. Это доверчивое прикосновение разбудило в его душе горячую волну благодарности. Именно в этом он сейчас нуждался.

Стиснув зубы, он рванулся вперед и через мгновение уже был готов сорваться в бешеную скачку, а ведь еще только начал.

Стараясь доставить и ей, и себе как можно больше удовольствия, Грэм заставил себя поддерживать постоянный ритм. Эвелин подняла руку, коснулась его щеки и умоляюще заглянула в лицо. Грэм прочел в ее глазах неутоленную жажду и потерял над собой власть.

Снова и снова он погружался в жаркую, бархатную глубину. Его мускулы окаменели. Все тело напряглось так, что ему казалось, сейчас он сломается.

– Эвелин, Эвелин, – шептал он, утопая в ее сладких объятиях.

Их тела слились и медленно плавились в горниле страсти. Оба задыхались и ловили губами воздух. Эвелин снова достигла вершины наслаждения, но не потому, что Грэм постарался – сейчас он уже не владел собой, чувствуя только, как тело сотрясается от наслаждения невиданной силы.

Грэм обнял Эвелин и перекатился на спину. Их тела еще были слиты, и Грэму не хотелось прерывать эту связь.

Эвелин тихо лежала, уткнувшись носом в щеку Грэма. Он гладил ее по спине, стараясь унять колотившую ее дрожь.

Вот что значит пребывать в мире телом и душой и обрести покой с женщиной, в которой нашел больше, чем просто податливое, жаркое тело.

Грэм не ждал для себя этой награды. Не думал, что будет чувствовать нечто подобное к невесте, которую навязали ему против воли. А сейчас, глядя на ее золотую головку, он не мог представить себе, что может быть как-то иначе. И не хотел представлять себе жизнь без Эвелин.

Глава 27

Утром Эвелин проснулась оттого, что ворвавшееся в комнату солнце светило ей прямо в лицо. Она открыла глаза, но тут же снова закрыла и отвернулась.

Кто отодвинул меховую штору?

Кровать покачнулась, и Эвелин получила ответ на свой вопрос. Чуть приоткрыв один глаз, она увидела, что на уголке кровати сидит Рори и с нетерпением смотрит на нее.

– Наконец-то! – воскликнула подруга. – Ты спишь уже целую вечность. Я думала, ты никогда не проснешься.

Эвелин покраснела и плотнее закутала свое обнаженное тело в меховое покрывало. На самом деле она спала не так уж долго. Грэм почти всю ночь не давал ей заснуть. Она вздрогнула от сладких воспоминаний.

Над горизонтом уже появились первые лучи света, когда она наконец задремала. Грэм поцеловал ее и встал, чтобы одеться. Он даже не попытался уснуть. На рассвете его ждали на площадке для тренировок.

Овладев ею в первый раз, он заявил, что больше сегодня нельзя, потому что ей будет больно, но это не помешало ему ласкать ее всю ночь напролет.

Она столько раз достигала пика блаженства, что уснула раньше, чем Грэм ушел.

Зевая, Эвелин замоталась в покрывало и попыталась сесть.

– Ты пришла просто так? – спросила она.

Рори подпрыгнула на месте от нетерпения.

– Сегодня утром Грэм послал за отцом Драммондом.

Эвелин улыбнулась.

– Это замечательно. Я же знаю, что ты ужасно хочешь научиться читать и писать.

– Но ты ведь будешь учиться вместе со мной, правда?

Эвелин кивнула.

– Раз ты здесь, то помоги мне, пожалуйста, еще в одном деле.

Рори склонила голову.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? Значит, ты не сердишься из-за того, что было вчера? Я пришла из-за этого тоже. Хотела еще раз попросить прощения.

– Забудь об этом, – отозвалась Эвелин. – Да-да, мне нужна твоя помощь. Я должна поближе познакомиться с Норой. Грэм ведь хочет, чтобы все здесь приняли меня, несмотря даже на то что я из враждебного клана. Правда состоит в том, что мне придется многое сделать, чтобы завоевать их симпатию.

Рори нахмурилась.

– Они не имели права тебя оскорблять, – упрямо проговорила она.

– Конечно, нет, – согласилась Эвелин. – Но я больше не могу бродить по замку, как делала дома, изображать из себя дурочку, чтобы никто от меня ничего не ждал. Я жена лэрда и обязана надзирать за хозяйством.

На миг Рори задумалась, не зная, что на это сказать.

– Считается, что жена лэрда действительно должна заниматься хозяйством. Но мои братья вместе ведут дела клана. Ответственность за общее благополучие поровну лежит на всех троих. Может, будет лучше, если все так и останется?

– Значит, еще больше причин вмешаться, – настаивала Эвелин. – Грэму не подобает заниматься женскими делами. Боуэну и Тигу – тоже. У них есть дела поважнее. Ты поможешь мне?

Рори с сомнением помолчала, потом кивнула:

– Хорошо, помогу. Я не совсем понимаю, что нужно, но постараюсь любым способом помочь.

Лицо Эвелин просветлело.

– Чудесно. Твоя поддержка – это все, что мне нужно. Стыдно признаться, но я трусиха. В твоем присутствии мне будет легче разговаривать с Норой в кухне.

Рори спрыгнула с кровати.

– Отлично. Тогда вставай и оденься. Нельзя бегать по замку в таком виде.

Эвелин покраснела до корней волос и от смущения пробормотала что-то неразборчивое. Рори ухмыльнулась, подошла к одному из сундуков и стала в нем рыться, выискивая подходящий наряд, а через минуту вернулась к кровати с ворохом одежды.

– Давай! Сегодня я буду вместо горничной. Грэму пора прислать тебе какую-нибудь служанку для этих дел. Иначе будут говорить, что у леди Монтгомери нет даже горничной.

Похоже, ее нагота ничуть не смутила Рори, так что Эвелин быстро выскользнула из-под защиты меховых покрывал и торопливо натянула на себя то, что принесла Рори. Потом подруга помогла ей причесаться, и вот уже обе заспешили вниз по лестнице к главному залу.

Там почти никого не было. Решимость изменила Эвелин, и она позвала Рори гулять. Может быть, стоит пойти к реке и спокойно посидеть, греясь на солнышке? Но в глубине души Эвелин понимала, что трусит и что больше нельзя прятаться.

Никто не собирается предоставлять ей место в этом клане. Ей придется создать его для себя.

Оказалось, что именно совместной прогулкой к реке все и закончилось. Нора была там, следила за стиркой белья, которой занимались несколько женщин из замка.

Когда они заметили приближение Эвелин, работа прекратилась и все глаза устремились в ее сторону. Та застыла на месте и долго стояла, пока Рори не подтолкнула ее в спину. Эвелин споткнулась, но удержалась на ногах, изобразила на лице улыбку и решительно направилась к берегу.

– Ты Нора? – спросила она старшую из женщин, которая окинула ее хмурым взглядом.

Женщина кивнула и помрачнела еще больше.

– Нора. Вы разговариваете. Значит, вы совсем не помешанная?

Лицо Эвелин вспыхнуло. Она медленно покачала головой.

– Тогда что с вами не так? – потребовала ответа служанка.

Рука Эвелин непроизвольно коснулась уха, пальцы рассеянно подергали мочку.

– Я глухая.

– Что-что? Повторите, дитя мое, я вас не слышу.

Рори шагнула вперед и встала так, чтобы Эвелин видела ее губы.

– Нора, она не слышит, а потому не всегда знает, насколько громко произносит слова. Иногда ее трудно понять, тогда надо попросить, чтобы она говорила громче.

Нора недоверчиво прищурилась. Женщины за ее спиной окончательно бросили работу, сбились в кучу, издали наблюдая за тем, что происходит.

– Что ты имеешь в виду? Как это – она глухая? – спросила Нора. – Она же понимает, что мы говорим. Это всем ясно.

– Я могу читать слова по губам, – вмешалась Эвелин. На этот раз она постаралась говорить достаточно громко. Может быть, даже слишком громко, потому что Нора вдруг шагнула назад, глаза ее удивленно расширились.

– Как такое возможно? – сдвинув брови, спросила она.

Эвелин пожала плечами.

– Мне не хочется это объяснять. Могу только сказать, что я понимаю, что ты говоришь, если смотрю прямо тебе в лицо.

– А почему вы раньше не разговаривали? По слухам, вы молчали целых три года.

На сей раз Эвелин долго молчала, решая, следует ли рассказывать женщине всю правду. Едва ли есть смысл в дальнейшем обмане.

– Потому что боялась, – наконец проговорила она.

Такой ответ явно удивил Нору.

– Боялись? В своем собственном клане?

Женщины за ее спиной зашептались. Заявление госпожи их явно поразило. Некоторые даже посмотрели на нее с состраданием. Этого Эвелин не любила. Сострадание ранило гордость, но ей уже несколько лет приходилось с этим мириться. Однако сочувствие этих простых женщин было не так обидно. Их привела в ужас мысль, что даже среди родственников она не чувствовала себя в безопасности. Однако Эвелин не собиралась тратить время, пересказывая им всю историю и сообщая истинные причины собственных страхов.

Тут к Норе приблизилась еще одна служанка. Удивленно сдвинув брови, она вмешалась:

– Но у нас вы заговорили. Здесь, среди Монтгомери.

Эвелин улыбнулась и кивнула.

– Почему? – с недоумением спросила Нора.

– Здесь я чувствую себя в безопасности.

Женщины удивленно уставились на Эвелин. Рори, самая нетерпеливая, прервала эту сцену:

– Нора, Эвелин хотела тебя кое о чем попросить.

Нора бросила быстрый взгляд на новую хозяйку.

– Да, конечно. О чем вы хотели попросить?

Эвелин глубоко вдохнула утренний воздух.

– Нора, здесь у каждого есть обязанности… кроме меня. Рори объяснила, что лэрд и его братья сами надзирают за хозяйством в замке. А ведь это моя обязанность как жены лэрда, и я отношусь к ней очень серьезно. Мне требуется помощь человека, который хорошо знает эту работу и который сможет показать, как здесь все устроено.

Нора вскинула голову и приняла важный вид.

– Ну что же. Правду сказать, вы пришли туда, куда надо, миледи. Походите за мной целый день, и я вас мигом научу вести хозяйство.

Эвелин просияла и со счастливой улыбкой сказала:

– Благодарю, Нора.

Рори подняла глаза к небу.

– Что же, занимайтесь своими женскими делами. Я вас оставляю. Пойду в кабинет и приберусь там. Скоро приедет отец Драммонд.

Эвелин рассеянно махнула ей на прощание. Согласие Норы откликнуться на ее просьбу о помощи так взволновало ее, что она и не подумала сожалеть об утрате общества Рори.

Конечно, эти люди не скоро примут ее как свою. Ей предстоит долгий путь, но сейчас она сделала шаг в правильном направлении. Если здешние женщины увидят, что она желает освоить образ жизни Монтгомери, то, возможно, со временем сердца их смягчатся, они забудут, что она Эвелин Армстронг, и станут думать о ней как об Эвелин Монтгомери.

Глава 28

Эвелин никогда не видела, чтобы ее мать сама мыла полы, и считала, что это едва ли входит в обязанности жены лэрда. Правда, она сама мало проводила времени в стенах замка, а когда была дома, то старалась держаться подальше от людных мест.

Большую часть долгих зимних месяцев с их бесконечными вечерами она сидела у себя в комнате перед ревущим огнем камина. Броуди и Эйден часто заходили к ней в гости. Она любила их общество, даже когда братья вообще не разговаривали или обсуждали свои дела, не вовлекая ее в беседу.

Нора же утверждала, что настоящая хозяйка должна учить всех своим примером, и если Эвелин желает, чтобы ее приняли в клане, следует показать, что она не чурается грязной работы.

Пока Нора объясняла, все казалось разумным, но как только Эвелин оказалась на коленях и по локоть в мыльной воде, эта мысль сразу перестала ее привлекать. Однако упрямство не позволило ей отступить. Она понимала, что за ней наблюдают, и не хотела выказывать слабость. Она будет тереть эти полы, пока они не засверкают, пусть даже это ее убьет.

Когда Эвелин вымыла весь зал, то едва сумела подняться на ноги. Выпрямив спину, она ощутила такую страшную боль в пояснице, что с трудом сумела сдержать крик.

Откинув с лица волосы, она оттащила бадью с грязной водой к черному ходу, выплеснула во двор и увидела вдалеке женщин, играющих с детьми. Настроение упало. Как чудесно было бы провести этот солнечный день на свежем воздухе!

Эвелин вернулась в дом и отправилась в небольшую комнатку позади кухни, где хранилось множество кухонных принадлежностей.

Нора встретила ее одобрительной улыбкой на лице.

– Вы замечательно вымыли пол, миледи. Уверена, что все женщины так и подумают.

Однако мысль, что они одобрят ее работу, почему-то не слишком порадовала Эвелин.

Решив, что заслужила небольшой отдых, Эвелин захотела сбегать и посмотреть, чем занимаются женщины с детьми на склоне холма за домом, и сказала об этом Норе, но та нахмурилась.

– Еще не время, миледи. Рано думать о развлечениях. Работы полно. Что люди подумают о жене лэрда, если она будет прогуливаться, пока они работают? Нет, это плохая мысль. Пойдемте, я покажу вам, где у нас моют посуду. Мэри как раз закончила готовить овсяные лепешки на обед и печь хлеб. С вечера осталось немного жаркого, но у нее еще куча горшков, которые надо все перемыть.

У Эвелин ломило плечи, но она не желала показать, что считает себя выше работы, которую выполняют остальные женщины клана. Если они могут выполнять все это каждый день, то и она сможет, и даже должна.

Следом за Норой она отправилась на кухню, где работали Мэри и еще одна женщина, которая бросила на Эвелин единственный быстрый взгляд. Похоже, появление жены лэрда не произвело на нее особого впечатления. Она пробурчала свое имя так, что Эвелин не сумела прочесть по губам ни звука. Не желая в этом признаться, она весело улыбнулась и стала внимательно наблюдать за Норой, которая объясняла ей, что следует сделать. Странно, но, как только Эвелин принялась отскребать громадные чаны для приготовления пищи, эта вторая женщина тут же исчезла из кухни.

Работа заняла много времени и оказалась очень тяжелой. В глубине души Эвелин была уверена, что не сумела выполнить ее хорошо. Кастрюли были тяжелыми. Налив в них воды, чтобы отчистить внутреннюю поверхность, Эвелин с большим трудом сумела потом ее вылить.

День был прохладным, к тому же из окна, выходящего на задний двор, тянул свежий ветерок, но, несмотря на это, лоб и затылок Эвелин быстро покрылись потом, волосы стали влажными.

Ко времени, когда работа была закончена, ей уже не было дела до того, что подумают о ней в клане. Она направилась прямиком к себе в комнату, где можно было по крайней мере стереть с себя пот. Она бы пошла искупаться на реку, но боялась встретить по дороге Нору и тут же получить новое задание.

С ноющей спиной и ногами Эвелин кое-как вскарабкалась по лестнице и вернулась к себе в спальню. Нижнее платье выглядело ужасно. Эвелин сморщила нос: все платье было в пятнах и отвратительно пахло – едва ли ему поможет даже хорошая стирка в реке.

Она быстро его стянула, потом разделась донага и вымылась с головы до ног. Конечно, это не то что настоящее купание. Но нужно, чтобы кто-нибудь согрел воду и наполнил лохань, а ей не хотелось выслушивать замечания посторонних женщин, у которых, без сомнения, не было досуга, чтобы перед сном полежать в теплой воде.

Она хорошенько растерлась, переоделась в свежее платье и упала на постель. Можно минуточку отдохнуть, и об этом никто не узнает.

Эвелин потянулась. Голова утонула в подушке. Меховое покрывало уютно согревало тело. Она свернулась калачиком всего на минуту. Но ее глаза закрылись раньше, чем она успела как следует устроиться на постели.

Грэм вошел в замок, когда люди уже начали собираться на ужин. Больше всего он сейчас хотел увидеть Эвелин. За целый день он ни разу не встретил жену и все время с мучительной сладостью вспоминал подробности прошлой ночи.

Ночью он ни на минуту не сомкнул глаз, но чувствовал себя бодрым и полным сил. Конечно, он не станет вести себя как свинья, сумеет сдержаться и не овладеть ею снова, ведь всего сутки назад Эвелин была еще девственницей и теперь несколько дней будет чувствовать недомогание. Нужно время, чтобы она могла выдержать его вторжение, но Грэму снова и снова приходилось напоминать себе об этом и не рассчитывать на удовлетворение.

Знай братья, чем заняты его мысли, они подняли бы Грэма на смех. Стали бы шутить, что он слишком быстро сменил почти монашеский образ жизни на жизнь распутника.

Ну что же, именно так, наверное, влияет на человека брак.

Грэм оглядел просторную прихожую и площадку рядом с домом, где собирались женщины. Эвелин среди них не было. Тогда он быстро поднялся по лестнице, надеясь найти ее в своих покоях, и с удивлением обнаружил, что она, полностью одетая, крепко спит на кровати. Грэм постарался как можно тише прикрыть дверь, но тут же подумал, что это глупо, – он все время забывал, что жена не слышит. Тот факт, что Эвелин умела читать по губам, способствовал заблуждению, и Грэм, обращаясь к ней, иногда забывал повернуть голову.

Все так же осторожно он подошел к кровати и присел на краешек. Погладил длинные золотистые волосы и убрал от лица несколько прядей, провел ладонью по платью. Эвелин даже не шелохнулась.

Может быть, надо ее разбудить, чтобы поела? Но когда он легонько потряс ее за плечо, она и не вздрогнула.

Решив, что жене нужен отдых, Грэм вышел и отправился искать Рори. Возможно, ей известно, чем Эвелин занималась весь день, и сестра объяснит, почему она так крепко заснула.

Он нашел Рори внизу, она выходила из его кабинета, и жестом велел подойти.

Рори с хмурым видом приблизилась к брату.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего. Я просто хотел расспросить тебя про Эвелин. Она сейчас наверху. Спит как убитая. Мне интересно, что сегодня было, почему она так измотана? Чем вы обе занимались?

Рори вздохнула и поджала губы. Грэм по глазам понял, что не все ладно.

– Рори, – с угрозой в голосе произнес он, – если тебе что-то известно, говори немедленно. Ты знаешь, я не стану долго терпеть.

– Она спит, потому что весь день работала вместе с другими женщинами.

Грэм окаменел.

– Что?

Рори бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Ты не должен вмешиваться, Грэм. Для Эвелин это важно.

– Что важно? Клянусь, Рори, иногда у меня не хватает на тебя терпения! Ну-ка быстро рассказывай, пока я тебя не отшлепал!

– Она попросила меня пойти с ней к Норе, чтобы та научила ее вести наше хозяйство. Она считает, нельзя ждать, что клан ее примет, если она сама ничего ради этого не сделает.

Грэм выругался себе под нос и покачал головой.

– Для этого ей вовсе не нужно загонять себя в гроб работой. Это просто глупо. Она их госпожа. И это она должна указывать им, что делать, а не наоборот.

Рори кивнула:

– Конечно. Со временем так и будет. А кто лучше Норы научит ее? Я тогда была с ней. Нора согласилась помочь. Эвелин улыбалась и была так довольна, что все получилось. Я увидела, что все у них сладилось, и ушла в отцову комнату.

– Я видел ее наверху. Она совсем измучена.

– Грэм, она хочет, чтобы ее приняли у нас, считали своей, – с чувством произнесла Рори. – Хочет так сильно, что готова на что угодно. Хочет, чтобы у нее было свое место в нашем клане. Ей кажется, таким образом она этого добьется. Пусть даже мы с тобой не согласны с этим способом.

– Ей не нужно никому ничего доказывать, – категоричным тоном отрезал Грэм.

– В этом я с тобой согласна. Но Эвелин думает иначе. Это для нее важно. Думаю, мы не должны препятствовать ей, ни ты, ни я. Позволь ей делать, как она хочет. Что в этом плохого?

Тут Рори права. Если Эвелин счастлива, почему он должен возражать? Конечно, ему не нравится, что она пачкает руки грязной работой, чтобы завоевать расположение здешних женщин, но, возможно, Эвелин мудрее его?

Кто знает, как мыслит женщина? Мужчине в этом не разобраться. А если Нора действительно взяла Эвелин под свое крылышко, то женщины его клана смирятся с тем, что произошло, ибо Нора пользовалась в клане большим уважением и все женщины ее слушались.

– Ну хорошо, – согласился он. – Не буду вмешиваться в это дело. Но, Рори, пожалуйста, будь начеку. Если случится что-нибудь, о чем мне следует знать, тотчас сообщай.

Рори кивнула в знак согласия.

– Проследи, чтобы у нее было что поесть, когда проснется. Я со своими людьми еду на охоту и вернусь очень поздно.