Текст книги "Часы любви"

Полные сомнения глаза ее не могли лгать. Негромким, полным поражения голосом Равенна сказала:

– Я решила остановиться. Это же просто пустая трата времени. Я теперь понимаю: мне никогда не напечатать книгу.

– Смешно. Ты пишешь прекрасно. Мне хотелось бы услышать продолжение. Расскажи мне.

Она не верила собственным ушам. Теперь он еще и приказывает ей писать. Человек этот не знает предела собственной наглости.

– Я не собираюсь проводить вечер с моим похитителем, развлекая его сказками.

Ниалл толкнул кресло в сторону Равенны и надменно проговорил:

– Садись и рассказывай. Я хочу слышать, чем там занимается твоя маленькая героиня. Ну, а потом – завтра – ты сможешь кое-что записать.

– Не хочу, – нахмурившись, Равенна принялась изучать книги на полке. Названия их могли соблазнить не более, чем Нолана – кислые щи.

– Иди сюда. Прочитай тогда то, что уже записано.

Равенна зажмурилась. Она не хотела этого делать.

Каждый раз, оказавшись в обществе Ниалла, она предавала собственное достоинство.

Она неторопливо повернулась лицом к Ниаллу и с ненавистью к себе, но и с непонятной благодарностью за компанию опустилась на сидение напротив него.

– Как ее зовут?

Она понимала, чего он хочет.

– Ския, – шепнула Равенна.

– А его? – Ниалл глядел на нее, свет очага озарял суровое лицо.

– Эйдан, – вновь шепнула она.

– А где ты их оставила в последний раз?

Равенна прикоснулась к щеке, взглядом покоряясь Ниаллу.

– Я обязана это говорить?

– Ты хочешь рассказать мне это, моя любимая, – ответил он негромко. – Ты – сказитель, бард, хотя, быть может, еще не поняла этого.

Равенна облизнула губы и нерешительно и неловко приступила к рассказу.

* * *

Ския хотела отдернуть руку, но хватка казалась стальной и становилась еще сильнее, чем больше она сопротивлялась.

Со стоном она привалилась к стене, ощущая холодные капли, выступившие от страха на спине.

– Пусти мою руку, – прошептала она, испуганная этими злыми голубыми глазами.

– Теперь твоя очередь быть у меня в плену. А ты знаешь, как живется под мостом, в сырости? Клянусь собственной могилой, более это не повторится.

– А знаешь, ты можешь поселиться в домике вместе со мной. Только веди себя хорошо. – Она попыталась освободить руку.

Эйдан не отпускал пальцы Скии с достойным восхищения нежеланием причинять ей боль.

– Веди себя хорошо. Смешно! Настанет день, и я стану королем всего Кланкуллена. Я принц, а не щенок.

– Я и не хочу, чтобы ты был моим щенком. – Ския потупила глаза, щеки ее зарделись. – Я просто хочу, чтобы ты был добрым. И чтобы я нравилась тебе.

Он закатил к небу глаза.

– Нравилась? Ты околдовала меня, превратила в жуткого тролля, заставила сидеть под мостом и еще хочешь нравиться? Кому из смертных может понравиться такая ведьма, как ты?

– Но ведь была же та ночь.

Слова эти заставили Эйдана умолкнуть, словно и он погрузился в воспоминания. Вдруг потемневшие глаза его смотрели куда-то вдаль. Губы принца сжались.

– В тот вечер была гроза. Иногда я готов подумать, что ночь эта примерещилась мне.

– Нет, все было на самом деле, – прошептала она, мечтая вновь обнять его и лечь рядом на соломенный матрас.

– Значит, ты околдовала меня и приказала поступить так, – жестко сказал принц.

– Но ты же знаешь, что я не делала этого, – Ския с мольбой протянула к нему руку.

– Ведьма, – пробормотал он так, словно не мог обозвать ее худшим словом.

– Я не стремилась стать ведьмой. Разве это не важно?

– Нет. Ты – ведьма, и если на твоей голове нет седых спутанных косм и бородавки не усеивают твой нос, так это лишь потому, что ты изменила свое уродство чарами. – Схватив прядь золотых волос, он осторожно привлек Скию к себе. – Ты видишь мой истинный вид. Яви мне свой собственный.

– Он перед тобой, – негромко призналась она.

– Не верю. – Выпустив ее волосы, он провел кончиками пальцев по ее щеке. – Ты слишком прекрасна. Ни одна уродливая, злая и прыщавая ведьма не сможет сделаться и отдаленно похожей на тебя.

– Если ты будешь говорить со мной таким образом, я снова превращу тебя в тролля. – Она вновь попыталась выдернуть руку, однако принц держал ее как в тисках. Встретившись взглядом с Эйданом, она попыталась понять, знает ли он, насколько больно делает ей. Сарказм его ранил Скию не хуже толедского меча.

– Если ты опять превратишь меня в тролля, то да поможет мне Бог… только ни один человек в королевстве тогда не осудит меня, если мне придется тебя убить.

Ския поглядела на него с горечью.

– Ну почему ты говоришь мне такие страшные вещи?

– А почему ты держишь меня при себе? Зачем превращаешь в тролля?

И он двинулся на нее. Ския в ужасе отпрыгнула.

– Если ты еще раз превратишь меня в эту тварь, я…

Принц не договорил фразу, он исчез.

– Я убью тебя! Убью! Клянусь в этом! – завопил тролль от ярости, подпрыгивая в углу.

Встав, Ския потерла затекшую руку. Она не хотела возвращения тролля, однако и принц пугал ее злым, черным взглядом. Иногда действия Скии подчинялись инстинкту, как было тогда с драконом. Ей хотелось бы, чтобы Эйдан понял это и перестал пугать ее.

Взгляд ее обратился к троллю. На принца было приятнее смотреть, чем на крохотного гадкого уродца, однако сила Эйдана была опаснее.

– Тогда уходи отсюда. Ступай под свой мост.

– Не пойду! Не пойду! – Троолль стиснул маленькие кулачки и принялся грозить ими Ские.

Она обратилась к самому худшему оскорблению. Она расхохоталась.

– Уходи. Лезь под свой мост в сырость и темноту.

Тролль перестал скакать. Застыв на месте, он глядел на нее полными печали тупыми глазками.

– Так, значит, тебе не нравится мост, правда? И ты хочешь сидеть здесь, возле огня. – Приблизившись к очагу, Ския помешала варево, бурлившее в черном котле. – У меня есть пенистый мед и сладкие сахарные пирожки. Моя приятельница, старая сова, живущая в чаще орешника, даже принесла мне на ужин кролика. – Она искоса посмотрела на тролля. – Принц Эйдан, можете вернуться, но ведите себя подобающим образом.

Тролль сложил ручки на груди и поклонился, являя образец покорности.

Ския снова рассмеялась. Сердце ее мечтало провести с ним еще один вечер. В ту жуткую грозовую ночь Эйдан рассказывал о своем отце, о войнах и королевствах. Он был мягок с ней, потому, должно быть, что во тьме под мостом было столь же одиноко, как и в ее домике. Тогда она предложила принцу меда и пирожков, и он съел столько, что хватило бы на целый батальон. А потом, огрубевший от войн, он повалил ее на матрас и долго любил и любил ее, пока оба они не насытились. А потом оба они уснули в свете меркнущего очага.

Проснулась она одна.

Ей потребовался целый день, чтобы отыскать его. Чары вернули принца в коттедж, предательство бросило назад под мост. Но ничто не могло исцелить ее раненое сердце. Уже никакой океан не смог бы вместить выплаканных ею слез. В страстном порыве она сказала Эйдану, что любит его. А он убежал от нее, словно она… словно она была ведьмой.

Глаза ее стали печальными. Поглядев на тролля, Ския прикусила нижнюю губку.

– Напрасно я снова делаю глупость. Быть может, тебе лучше оставаться под мостом.

С проворством ребенка тролль ухватил треногую невысокую табуретку и сел в углу, склонив голову и сложив руки. Такой тихий и жалкий, что она уже готова была забыть, что крохотное чудище сотворено ею, а не Господом.

– Хорошо. Я позволю принцу Эйдану вернуться, – подобрав юбку полотняного платья, она присела перед ним на корточки. – Но ты должен быть хорошим.

Тролль кивнул.

Она снова щелкнула пальцами. Принц вернулся и бросился на нее. Пальцы ее опять щелкнули. Тролль снова вернулся – в куда большей ярости.

Ския облегченно вздохнула. Если бы принц Эйдан не зацепился за крашеный треногий табурет, возможно, ей самой пришлось бы топать в гневе ногами.

– Ну почему ты не хочешь вести себя хорошо? Неужели ты так ненавидишь меня? – Она не знала, хочет ли на самом деле услышать ответ.

Подняв свой треногий стульчик, тролль вновь изобразил раскаяние. Она решила не обращать на него внимания и потому отправилась к буфету с медовыми пирожками.

Желая как следует досадить троллю, Ския съела перед ним весь пирожок – до последней сладкой крошки.

– Ну вот, – она погладила себя по животу. – Восхитительный вкус. Кстати, у меня их столько, что просто и не знаю, как управляюсь со всеми. – Она прикрыла глаза. – А что едят тролли на ужин? Холодных жаб? Или поганки?

Лицо тролля исказило отвращение. Ския тут же показала ему на дверь, ожидая, что он уйдет, но тут лицо его исказил ужас.

– Итак, ты хочешь остаться и получить мед и сахарные пирожки, так?

Он кивнул.

– Тогда я предоставлю тебе еще один шанс. Но будь хорошим маленьким принцем, иначе получишь как следует. Понял?

Он кивнул.

Ския щелкнула пальцами. Принц поднял глаза.

– Каким странным ты кажешься, – заметила Ския. Рот Эйдана с возмущением изогнулся, когда принц обнаружил, что все еще сидит на низеньком табурете.

– А ты кажешься такой прекрасной. – Он встал, тем не менее оставаясь на месте.

Она вспыхнула. Принц этого не знал, но когда он бывал добр к ней, чары его действовали на Скию сильнее, чем ее собственное волшебство.

– Иди сюда. Я налью тебе меду. – С ласковой улыбкой Ския черпнула чашей из котла. И поставила на стол перед принцем.

– Садись, если хочешь.

Принц осторожно обошел стол и уселся на скамью возле очага.

Чашку горячего меда он выпил до дна, не отводя глаз от Скии.

– Ты ведь понимаешь, что тебе придется отпустить меня, – произнес он низким голосом.

– Почему? – прошептала она.

– Я подслушал твой разговор с сестрой. Отец мой намеревается взять штурмом замок твоего отца. Король Турое убьет всех твоих. Я его единственный сын.

– Я держу тебе здесь только затем, чтобы ты не убил их.

Принц нахмурился. Красота его стала страшной, решила Ския.

– Я попал в этот лес потому, что заблудился. Я выехал на разведку, чтобы поподробнее разузнать об артиллерии твоего отца, но мне не представилось даже такой возможности, так ведь?

Она улыбнулась, однако новость заставила ее быстро помрачнеть.

– Короля Турое ждет поражение.

– Его войско сильнее вашего. Я это знаю.

Ския глядела на язычки огня.

– Если я отпущу тебя, ты присоединишься к отцу, и замок падет. Это всего лишь предлог. Вы, люди Кланкуллена, любите воевать.

– Раз у нас есть сила захватить землю, значит, у нас есть и право на это.

Ския поглядела на принца. Такой сильный, простой и честный. Она не сомневалась в том, что принц способен захватить замок ее отца даже без помощи короля Турое.

– Но мы – мирный народ. Мы не любим воевать.

Протянув руку, он положил ее на правую ладонь Скии, ту самую, которой она творила чудеса.

– Ведьмы не укрепляют мир. Они сеют ненависть, раздоры и страх.

– Я не хотела становиться ведьмой, – проклятые слезы увлажнили ее глаза. – Я удалилась сюда, в изгнание, чтобы сохранить мир. И я не могу позволить вам, тебе и твоему отцу – нарушать его.

– Но мир уже погублен. Возможно, сейчас мой отец уже берет свой широкий меч и…

– Нет! – вскричала она, вскочив на ноги. Мед из руки ее выплеснулся на земляной пол. – Не смей даже думать о подобных вещах.

– Ты любишь свою семью? Тогда спаси ее, – приказал принц.

– Но как? Какой путь будет правильным? Я не могу отпустить тебя для того, чтобы увидеть, как ты напал на моих родных.

Принц схватил ее, мускулистая рука легла на тонкую талию, пальцы другой переплелись с её пальцами, – на правой руке, которыми Ския творила свои чары.

Паника охватила ее. Она не могла защитить себя, пока Эйдан держал ее подобным образом. Ския попыталась освободиться, однако усилия ее были напрасны. Он был слишком силен. Он мог даже выпустить ее талию, но пока Эйдан удерживал ее руку, она оставалась слабой, как обычная смертная.

Ския глядела на Эйдана, ощутив дурноту под ложечкой. Не имея возможности воспользоваться правой рукой, она лишалась всей своей силы. Судя по улыбке принца, он прекрасно понимал это.

Эйдан смотрел на нее сверху вниз, злая улыбка искривила красивый рот.

– Ну, а теперь ты стала моей пленницей, не правда ли?

Она облизнула пересохшие губы, не имея сил отвести от него глаз.

– Я – твоя пленница, – но только до тех пор, пока ты не выпустишь мою руку.

– Да, но тем временем я могу основательно помучить тебя – так, как ты поступала со мной.

– Но как же я…

– В ту дождливую ночь… Неужели ты думаешь, что я хотел заниматься любовью с ведьмой?

– А мне та ночь не показалась такой ужасной, – прошептала Ския, сдерживая рыдания.

– Она была сказочной.

Лицо его застыло, выражая странное чувство, которого она понять не могла.

– Ты совратила меня, – прошептал он. – Я не хотел близости с тобой, но ты добилась меня. Только об одной тебе мог и думать, оставаясь под этим скользким мостом. Но я оставался крохотным жалким троллем. И никогда не мог бы снова овладеть тобой, пока не пожалеешь меня и не вернешь мне мой облик. – Губы его прикоснулись к ее уху. – Но ты опять сделала меня самим собой, и теперь ты в моих руках, и я хочу тебя.

– Да, но ведь ты сам говорил, что моя красота может оказаться только маской… – Она умолкла, ибо прикосновение его рта лишало ее дыхания.

– Покажись мне старой и уродливой – если сумеешь – и, быть может, я оставлю тебя в покое. В этом твое единственное спасение.

Наклонив голову набок, Ския посмотрела на принца; конечно, она умела менять обличье по собственной воле, но в тот мир – как и Эйдан – она была собой. Глаза ее потемнели. Она тоже хотела его.

Принц кивнул, уткнувшись в ее волосы.

– Так где же она, эта карга с бородавками на носу?

– Ее не существует, – отвечала она, обрекая себя на поражение.

– Прекрасно, прекрасно! – выдохнул он и припал ртом к ее губам.

Свободная рука Скии инстинктивно попыталась остановить его. Ладонь ее легла на крепкую волосатую грудь, которую не могли укрыть рваные тряпки, некогда бывшие одеждой тролля. Она попыталась оттолкнуть Эйдана, но с тем же успехом можно было пытаться сдвинуть с места стену. Он и не пошатнулся. Принц все целовал ее; рука его двигалась вверх и вниз по спине Скии, прикрытой полотняным платьем, и тело ее томило желание.

– То, что ты – ведьма, я понял в ту самую минуту, когда впервые поцеловал тебя, – проговорил он, утопая лицом в ее золотых волосах.

– И как же целуются ведьмы? – спросила она.

Принц ответил смехом, и грудь его дрогнула под ее ладонью.

– Наверно, ты привыкла держать мужчин в плену и лишать их рассудка.

– О нет, – глаза ее в изумлении округлились. – Других мужчин не было. Только ты. Я люблю только тебя одного.

Признание огорошило принца, и Ския попыталась представить, каким образом сумеет он использовать эти слова против нее. Оставалось только надеяться, что этого не случится.

– Какие же сильные чары исходят от тебя, – пробормотал он и, взяв Скию за подбородок, поднял к себе ее лицо для поцелуя. Оторвавшись, он поглядел на их сомкнувшиеся руки и сказал: – А теперь пойдем в твою постель.

– Но что будет завтра? – спросила она испуганно.

– Завтра меня здесь не будет, и на этот раз я постараюсь сделать так, чтобы ты не последовала за мной. Настала твоя очередь хотеть того, чего не можешь иметь.

– Только не выпускай мою руку. Обещай мне, что ты ни на миг не отпустишь ее, – негромко молила она.

Обжигающий поцелуй заставил ее забыть обо всем. И обещание так и осталось не произнесенным.

* * *

Равенна поглядела на Тревельяна, словно вдруг вспомнив о его присутствии в комнате. Он глядел на нее из кресла, пронзительный взгляд блестящих глаз прекрасно скрывал любые чувства.

Она зарделась, ненавидя себя за ту стеснительность, которую выдали щеки.

– Пока я написала только до этого места.

Тревельян молчал. Проницательные бледно-голубые глаза его отсвечивали золотом, отражая огонь очага.

– По-моему, что-то не складывается. В конце концов, кто сумеет поверить в это? Чтобы женщина взяла принца в плен…

– И все-таки ты должна закончить ее.

Убежденная интонация Ниалла удивила Равенну.

– Зачем? Чтобы сгноить в столе вместе с лентами для волос?

– Нет, чтобы увидеть ее опубликованной. Твоя книга найдет восхищенных читателей. Завтра ты должна записать все это.

– Теперь я уже и писать должна по вашему повелению?

– Не по моему повелению, а потому, что тебе нравится это занятие… – Ниалл глянул на Равенну из-под полуприкрытых век. – Потому что ты можешь сделать такое, что не умеет никто.

– Если меня опубликуют, я уеду в Дублин, – сказала она.

– Нет, к этому времени ты станешь моей женой. То-то пэры удивятся, узнав, что леди Тревельян – писательница. Я уже просто не могу дождаться.

– Ты так уверен во всем.

Ниалл поглядел на нее, явно не пропустив едкой нотки. Глаза его уже были полны знакомого гнева.

– Я не уверен в тебе. Ты настолько сложный человек, что все остальное вокруг кажется совершенно простым.

Она промолчала.

Поднявшись из кресла, он подошел к ней.

– Доброй ночи, – Ниалл ласково прикоснулся к щеке Равенны. – Позови меня, если тебе будет одиноко.

Она отвернулась. Как смел он думать, что ей не одиноко в этой башне, вдали от тех, кому была небезразлична.

А потом проводила его взглядом. Да, она не безразлична ему. Но если бы только у него хватило любви отпустить ее!

Потому что тогда она могла вернуться.

Глава 25

Равенна была готова к балу. Приводя в исполнение угрозу Тревельяна, Кэти выбрала за нее ткани, и узнице сшили пять платьев. И теперь, невзирая на сопротивление, Равенна стояла перед высоким дубовым зеркалом и изучала собственное отражение.

Кэти убрала ее волосы крупными кольцами и заколола их на затылке, но не сдаваясь душистой, с ароматом фиалок помаде, непокорные завитки выбивались из прически, придавая ее облику нечто от Ренессанса. Платье было сшито из царственного пурпурного атласа с черным узором по подолу юбки. Впрочем, самым изысканным элементом в туалете Равенны был роскошный букет черно-пурпурных фиалок, искусно приколотых к ее декольте.

Равенна едва узнавала себя. Исчезла прежняя уличная девчонка. Исчезла и юная девушка, возвратившаяся из Веймут-Хэмпстеда. Появилась знатная леди. Преображение потрясло Равенну, оно льстило ей. Новое платье заставляло ее ощущать себя красавицей, и это ей было приятно.

И все же она не намеревалась идти на бал, как бы ни восхищало ее бальное платье.

– Сегодня вы проведете вечер вместе со своей бабушкой… разве вы этого не хотите? – спросила Кэти, разглаживая юбку Равенны и застегивая последний крючок на ее спине.

– Еще как хочется. Я скажу ей, что Тревельян держит меня в заключении, – Равенна украдкой взглянула на незнакомку в зеркале.

– Тише. Не нужно так говорить. Это только расстроит бабушку. Она-то считает, что раз Сам взял вас под свое крыло, так это просто здорово.

Равенна не хотела даже глядеть на Кэти, не хотела, чтобы служанка заметила ярость в ее глазах.

– Все относятся к лорду Тревельяну так, словно он бог, а на меня смотрят как на взбунтовавшуюся рабыню, забывшую про свое место.

– Но это не так! Мы его любим, Самого то есть. Но мы волнуемся и за вас, мисс. Без вас мы совсем пропадем. Все графство превратится в тлен и руины.

Равенна резко повернулась лицом к ней. В глазах ее промелькнуло удивление.

– Значит, и ты тоже знаешь о гейсе? Неужели все вокруг слыхали о нем, а я столько лет провела в неведении?

– Просто моя сестра когда-то убирала у преподобного Драммонда. Слухи-то ходят, мисс. В наших краях особо-то не о чем поговорить… иначе ведь кто стал бы звать некрологи ирландскими анекдотами, правда?

Равенна усмехнулась и, скрестив руки на груди, стараясь не смять дорогих фиалок, спросила:

– А кто еще знает?

– Ну, во-первых, конечно, Гривс. Он должен знать. Гривс любил пропустить кружку-другую с Питером Магайром, прежним мэром.

Отодвинувшись от Кэти, Равенна села на стул.

– Никто меня не заставит выйти замуж за Тревельяна.

– Никто, – согласилась Кэти.

– Тогда почему вы не выпустите меня? Ведь нельзя же заточить меня здесь навечно.

– Однажды ты полюбишь его, мисс.

– Откуда тебе это известно, раз я сама ничего не знаю об этом?

– Потому что со временем любовь приходит к каждому хорошему человеку.

Равенна поглядела на собственное отражение. Выражение на лице ее не соответствовало праздничному наряду.

– Я бы думала о нем лучше, если бы он отпустил меня.

– Разве можно убежать от судьбы, мисс Равенна?

Девушка поглядела в зеркало на Кэти.

– Мне хотелось бы попробовать. Это все, чего я хочу – возможности вырваться на свободу. И должна добиться ее.

– Тогда, мисс, Господь с тобою. Только помни: сожаление оставляет раны, которые редко заживают.

Кэти внимательно осмотрела Равенну, и словно похвалив себя за столь великолепную работу, она сделала реверанс и оставила девушку.

* * *

Часы в прихожей пробили восемь раз в то самое мгновение, когда Тревельян появился в спальне.

Стоя у окна, Равенна разглядывала кареты, въезжавшие в бейли, пассажиров. Фонари освещали просторную лужайку, тянувшуюся в сторону Соленых скал. Там уже собралась, наверно, половина Лира, люди пили и смеялись. Где-то волынщик уже завел «кресло Трубача».

– Вижу, Кэти нарядила тебя, невзирая на все протесты.

Сам Ниалл выглядел просто сокрушительно. Одетый в черное, в золотом атласном жилете, он был красив и изящен – как принц из девичьей мечты. Любая женщина была бы счастлива, получив возможность опереться на его руку. Пусть он был не столь уж высок и не обладал чрезмерно развитыми мышцами Фабулозо, никто из мужчин не был способен повторить окружавшую Тревельяна властную ауру. Даже в толпе – Равенна уже не раз видела это – все глаза обращались к нему. Итак, лорд Тревельян не просто входил в комнату, он принимал командование ею.

Так было и сейчас.

– Я никуда не пойду, – Равенна яростно смотрела на него, а глаза Ниалла жадно впитывали ее облик. Ее бунт явно раздражал его, но глаза графа были полны восхищения.

– Ты слышал меня? Я никуда не пойду, – объявила она.

– Нет, пойдешь. – Его утверждение не нуждалось в аргументах.

– И что ты намереваешься сказать людям? Что мы помолвлены, невзирая на мое сопротивление? – Равенна воинственно подняла голову. Она не хотела поступать так, но он просто вынуждал ее вести себя глупо. Это заточение в башне превращало в дураков их обоих.

– Я не намереваюсь ничего сообщать им… А ты? – уголок его рта приподнялся в усмешке. Ниалл подошел к ней и прислонился к одному из столбов постели.

Подобрав юбки, Равенна прошла мимо Тревельяна.

– Когда мы появимся вместе, все поймут, что я нахожусь здесь. И ты в самом деле захочешь жениться на мне после того, как все графство узнает, что я – твоя любовница?

– Меня не волнует, что они подумают. К тому же ничего похожего им и в голову не придет. Гранья с отцом Ноланом прибыли самыми первыми, и когда ты выйдешь рядом со мной, все решат, что ты приехала вместе с ними.

– Как всегда, все продумал.

– Да.

Поймав ее за руку, Тревельян обнял Равенну. Ладони графа скользнули по атласу на ее груди, и по спине Равенны побежали мурашки.

Взгляды их встретились. Ниалл шепнул:

– Я еще не успел сказать тебе, как ты прекрасна сегодня. – Слова эти, казалось, вырвались против его желания. – Равенна, при взгляде на тебя у меня дух захватывает.

Она закрыла глаза. Руки Ниалла уже опустились на ее бедра. Ей нужно было только откинуть голову, и граф поцеловал бы ее. Исходящий от него соблазн опьянял.

Равенна ощутила холодное металлическое прикосновение к шее. Глаза ее открылись; по отражению в далеком зеркале было ясно – изумруды. Граф одел ей на шею целое состояние.

– Они принадлежали моей матери. Изумруды Тревельянов. – Он тоже глядел в зеркало. – Я подумал, что на твоих плечах они будут невероятно красивы… Так и вышло.

Она вздохнула.

– Никакие драгоценности не заставят меня пойти на этот бал. Говорю еще раз: я никуда не пойду.

Руки его лежали на ее талии, дыхание ласкало обнаженное плечо.

– Но ты ведь не захочешь разочаровать Чешэма. Помни – это ведь его бал. К тому же, на мой взгляд, кузен затеял его лишь потому, что надеется увидеть на нем тебя.

Она в удивлении подняла брови. Итак, он, наконец, решил выставить ее смешной.

– Лорд Чешэм? Конечно, это ведь его бал, не правда ли? Тогда вы, быть может, попросите его проводить меня вниз. Такой блестящий молодой человек, правда?

– Истинный джентльмен, – ответил Ниалл, – да ты и сама помнишь, как он помешал твоему купанию.

– Тем не менее он молод и симпатичен. И так любезно ухаживает.

– Да. Протяни ему палец – и будет весь твой. Равенна отошла от него в раздражении. Тревельян всегда побеждал ее.

– А ты достаточно хорошо подумал о том, что я могу принять предложение Чешэма?

– Да, – серьезным тоном отвечал Ниалл, провожая ее взглядом. – Сегодня, когда ты в этом платье, любой мужчина будет готов немедленно сделать тебе предложение.

– Ну, а без платья? Без этих камней? Неужели без них я ничто? – Равенна не могла скрыть обиду.

Встав за ее спиной, Тревельян вновь обнял Равенну. Пальцы его коснулись ее полных грудей, едва прикрытых низким вырезом.

– Если бы ты вышла без платья, то мужчины пошли бы на смерть. Так что даже не думай об этом.

Равенна поглядела на Ниалла. Радость обладания делала его глаза прекрасными. Поцеловав ее в щеку, Тревельян пробормотал:

– Не забудь, любовь моя, что я видел тебя одетой и неодетой. И предпочитаю тебя в голом виде.

Равенна пожалела о том, что Кэти положила ее веер в кисет с серебряной кистью. Она уже горела желанием воспользоваться им. Ей так хотелось крепко стукнуть Ниалла по голове. К тому же, – неизвестно почему, – обычно прохладное помещение сделалось невероятно жарким.

– Жаль, что нужно идти. Ты пойдешь со мной или же мне придется послать Гривсу записку, чтобы предупредить его о том, что я проведу здесь всю ночь.

Он не оставил ей никакого выбора. Или отправляться на бал и попытаться бежать, или обороняться от него целую ночь. И что самое страшное: ее стремление к борьбе в том, что касалось Ниалла, удивительно быстро ослабевало, так что на победу нельзя было надеяться.

– Проклятье, да пойду я на этот чертов бал, – простонала Равенна, ускользая от его губ.

Он вновь привлек ее к себе, явно наслаждаясь борьбой.

– В этом нет необходимости. Я всегда наслаждался нашей игрой в кошки-мышки.

– Это уж слишком, – прошипела Равенна. – А теперь веди меня на бал Чешэма.

– А сколько листов ты написала сегодня?

– Не знаю.

– Ты должна обязательно рассказать мне конец своей истории.

– Он еще не написан.

Ниалл поглядел на нее, в глазах его угадывались интерес и нерешительность.

– Просто скажи мне: Ския добилась любви Эйдана?

Странная боль кольнула Равенну в сердце, застав ее врасплох. Гнев ее таял, как туман над Соррой в солнечный день.

Пожав плечами, она заставила себя оставить теплые объятия Ниалла. И ответила с горечью:

– Это еще неизвестно.

* * *

Тревельян не стал торжественно выходить с нею к собравшимся. Он провел Равенну по коридору в библиотеку. Уже оттуда они вышли в большой зал и смешались с гостями – друзьями Тревельяна.

Равенна использовала любую возможность, чтобы только отделаться от Тревельяна.

Но все было бесполезно. Когда граф и графиня Девон бросились приветствовать Ниалла, рука Равенны лежала на его руке. Когда они пробирались через холл, в котором веселилась не одна сотня гостей, Тревельян не отнимал руки от ее спины. Одно сомнительное движение, и Ниалл немедленно подхватит ее на руки и унесет в башню, ничуть не опасаясь сплетен.

– А вот человек, с которым я хочу тебя познакомить, – шепнул ей на ухо Тревельян и кивнул пожилому джентльмену. Седовласый мужчина повернулся, и потрясенная Равенна увидела перед собой лорда Куинна.

– Ну, Куинн, как строится новый сарай? – спросил Тревельян, подталкивая Равенну вперед.

Бесовские голубые глаза лорда немедленно зажглись; судя по тому, что Куинн пошатывался, он был пьян.

– Отлично, Тревельян, все отлично. А это что за сногсшибательный кусочек? Как мило она заполняет собой это платье.

Равенна попятилась, почувствовав отвращение. Лорд Куинн по возрасту вполне годился ей в отцы. Более того, его собственная дочь была ей ровесницей. Облик величественного лорда безнадежно померк в ее представлении.

Не обращая внимания на слова Куинна, Тревельян, к неудовольствию Равенны поклонился находившейся рядом немолодой женщине.

– Леди Куинн, как вам нравится этот вечер? Равенна, позвольте мне представить вас леди Куинн.

Невинное отношение Равенны к Верхам таяло на глазах. Она не могла поверить, что лорд Куинн мог сказать подобную вещь, стоя рядом с женой, ей и в голову не могло прийти, что стоящая возле Куинна пьяная, растрепанная седоволосая красотка была его женой.

– Рада вас видеть, леди Куинн, – задохнулась Равенна, сравнивая эту женщину, уставившуюся на нее мутными покрасневшими глазами, и ту стройную красавицу, которая много лет назад проезжала мимо нее в своей карете. Разочарованная Равенна поняла, что совсем ничего не знает о Куиннах.

– А леди Кэтлин приехала? – спросил Тревельян, явно пресыщенный общением с лордом и леди Куинн.

– Да, она здесь, лорд Тревельян. – И Куинн вытащил за руку из группы гостей за своей спиной светловолосую девушку.

Равенна оказалась перед богиней, которой поклонялась все свое детство. Всю свою жизнь она восхищалась Кэтлин Куинн, а, быть может, иногда даже ненавидела ее – за ее привилегии и состояние, но теперь легко было понять, как унижена взрослыми ее королева. Бледная и застенчивая миловидная девушка, делавшая реверанс ей и Тревельяну, ничуть не соответствовала тому представлению о ней, которое сложилось у Равенны. Надменная Кэтлин Куинн существовала только в ее воображении.

Уже далекая от зависти Равенна даже посочувствовала девушке, когда, подтолкнув ее к Тревельяну, леди Куинн произнесла:

– Кэтлин, дитя мое, ну скажи что-нибудь. Неужели ты не в силах найти какие-нибудь слова для самого видного холостяка Ирландии?

Кэтлин стала красной как свекла. Очаровательные лазурные глаза ее наполнились слезами. Равенна была благодарна Тревельяну, ласково улыбавшемуся девушке и сделавшему вид, что он не заметил реплики ее матери.

– Леди Кэтлин, – мягко сказал он. – Мне хотелось бы познакомить вас с Равенной. У вас столько общего. Я готов предсказать, что однажды в будущем вы сделаетесь близкими подругами.

Леди Кэтлин склонила голову. Равенна внутренне ужаснулась, увидев, что бедняжка готова разрыдаться.

– Рада познакомиться, вы и не представляете, сколько лет я восхищалась вами, – вырвалось у Равенны, отчаянно стремившейся утешить девушку.

– И я рада нашему знакомству, – отвечала Кэтлин, потупив глаза, чтобы скрыть смущение.

Наступила неприятная пауза, Равенна изо всех сил пыталась найти нужные слова. В отчаянии она поглядела на лорда Куинна. Взгляд его был прикован к фиалкам, приколотым к ее груди.