Текст книги "Найтблюм"

Найтблюм в ужасе вырвался изо сна. Он обнаружил себя в центре холла, распластавшимся прямо на эмблеме зловещего шлема. За окнами раскинулась ночь. Об этом свидетельствовали занавешенные окна и залитые теплым искусственным светом стены. «Что за наваждение», – кое-как приходя в себя, подумал Хэмминг. Минувший сон был как наяву. С трудом он встал на ноги и ощупал свою сломанную челюсть. Что-то странное произошло с ней, и он ринулся к зеркалу. Подыскав то, что удачно освещено светильником, он осмотрел свое лицо. Шрам от пули во лбу превратился в едва заметную отметину. Он натянул улыбку, чтобы осмотреть сломанные зубы, но и их там не оказалось, были лишь абсолютно целые здоровые зубы. Ни следа от скола. Стиснув зубы, он, однако почувствовал боль. Челюстные мышцы ощутимо болели, в подбородке, на месте перелома, чувствовалась неприятная ломота. Однако он был цел, а челюсть практически полностью функционировала. Единственное что напоминало о травме это ссадина на подбородке. Не сказать, что Хэмминг был этому не рад. Конечно же, в некоторой степени это радовало. Но теперь он совсем запутался в том живой он или все-таки дух мертвеца. Хотя вариант с наркотическим опьянением выходил на первое место.

Различные доводы противоречили друг другу, убеждая его постепенно то в одном то в другом, а потом и вовсе переворачивали все с ног наголову. Решив пока не загонять себя в тупик абсурдными стечениями возможных обстоятельств, он оставил эти мысли и попытался вернуться к сути. Хэмминг вспомнил Маршу. О ней-то он совершенно позабыл. Последний раз он ее видел… Найтблюм вновь почувствовал, как мысли пытаются поскорее разбежаться. Напрягшись он, наконец, вспомнил кое-что другое и направился туда, до куда не дошел в тот раз.

Поднявшись по ступеням, в этот раз без эксцессов, Хэмминг прошел на второй этаж. Пройдя по залитому лунным светом коридору, он подошел к рыцарскому бюсту. Лязг металла, который он тогда слышал, очевидно, был вызван тем, что кто-то прикасался к нагруднику. Поскольку других крупных металлических предметов в коридоре не было, он предпочел именно этот вариант. Осторожно сдвинув шлем, он услышал тот же металлический лязг. Стараясь более не издавать ни звука, он осторожно поднял шлем и отставил его на подоконник.

Он поднатужился, чтобы поднять сам нагрудник, но вскоре убедился, что тот намертво скреплен с колонной. Он осмотрел горловину доспеха и разумно заметил, что не стоит совать руку в неизвестные темные отверстия. Так и поступив, Хэмминг ощупал карманы, своего плаща, но вспомнил, что фонарика там нет. На всякий случай он тщательно проверил их еще раз. К своему удивлению, он обнаружил там лишь одну вещь – покрытую ржавчиной старую бензиновую зажигалку. «Ну что ж, уже что-то», – подумал он. Мало надеясь на успех, он открыл ее и чиркнул колесиком по кремню. Искры ярко вспыхнули в темноте, оросив металлический фитиль. Ничего. Еще раз – нет. На третий раз, к его большой радости фитиль наконец-то вспыхнул, подарив ему огонь. Он поднес его к отверстию, стараясь не обжечь пальцы.

Первое что он увидел внутри, оказались туго натянутые струны. Две скрещенные нити были практически незаметны. Удачный угол зрения и внимательный глаз, помогли ему обнаружить их. Как несложно было догадаться, они приводили в действие механизм, призванный пресечь попытку завладеть содержимым тайника. А каким именно образом – это он и собирался выяснить. Осмотрев внутреннее пространство, он обнаружил металлический зажим типа «прищепка», располагающийся с обратной стороны эмблемы. Это лишний раз подтвердило его догадку. С боку же от пустого зажима находилось забавное устройство с пружинно-спусковым механизмом, очень напоминающим мышеловку. Судя по всему, оно было взведено. Хэмминг чуть было не рассмеялся и, обжегщись запрокинутой зажигалкой, выронил ее из руки. Громко стукнувшись о край горловины, та провалилась внутрь. В то же мгновенье мехнизм внутри издал щелчек и запустил сноп металлических штифтов прямо вверх. Хэмминг дернулся, этого хватило, чтобы избежать прямого попадания. К счастью, пройдя вскользь по черепу, штифт оставил лишь небольшую ссадину. От неожиданности, схватившись за лоб, он чуть было не потерял равновесие. В абсолютной тишине звук выстрела прозвучал как грохот пушки, под конец отыгранный оркестром звонкого бряцания игл, отбившихся о высокий потолок. Желая хоть как-то замести следы, он поспешил возвратить шлем на место и в спешке покинул коридор.

На полпути вниз по лестнице ему в голову пришла обратная мысль, а именно: вернуться и проследить за тем, кто объявится. Эта мысль пришлась ему по душе, и вскоре он поднялся обратно. Крадучись, он пристроился в самом углу у лестницы прямо за полуколонной. Таким образом, весь коридор был как на ладони. Едва он затаился, как прямо из-за спины донесся едва уловимый звук. Он медленно повернул голову и взглянул на стену позади. Неужели ему показалось? Он затих и вслушался, затаив дыхание. Неспешный скоблящий звук послышался вновь. Теперь он убедился в том, что ему не почудилось – звук доносился из стены.

Выждав еще пару минут, он, так и не дождавшись никого в темном коридоре, вышел из-за укрытия и внимательно осмотрел стену. Высотой до самого потолка ее украшал барельеф большого кустистого дерева, обрамленного крученой рамкой. Он долго осматривал стену на предмет присутствия в ней щелей либо выступов. Сделать это оказалось невозможным, потому как их выявлению препятствовал рельеф стены. Тогда он прислонился к ней ухом и прислушался, легонько постукивая. Увы, но это ничего не дало. Он вновь посмотрел на изображение дерева. Тени в ночи исказили его черты, превратив их в подобие насмехающейся гримасы. Хэмминг пригрозил ему кулаком и вернулся в холл.

Здесь он чувствовал себя спокойнее. Вывод о природе тех звуков на втором этаже напрашивался сам собой – кто-то осматривал коридор сквозь потайную щель в стене. В первую очередь наблюдателя выдала металлическая задвижка. По всей видимости, ей давно не пользовались. Может быть, Хэмминг и не обратил бы на него внимания вовсе, если бы за ним не последовал второй. Это то и развеяло все сомнения о природе этих звуков: наблюдатель попытался осторожно закрыть задвижку, о чем свидетельствовал более продолжительный звук. «Забавно, он выдал себя осторожностью», – подметил он. – «Какой забавный домишко. Интересно сколько здесь еще потайных местечек».

Проведя в раздумьях около часа, он решил не откладывать дело в относительно долгий ящик и, наконец, нанести визит к Марше. Он попытался все-таки вспомнить, куда же именно дворецкий сопроводил старуху в последний раз после приступа, когда Найтблюм привез ее на лошади. Восточная часть, коридор первого этажа. Туда-то он и направился.

В коридоре было порядка дюжины дверей. Хэмминг вздохнул и приготовился к долгой ночи. Он начал с первой комнаты, что по левую руку. Он подошел к двери и спустя шесть секунд, он очутился за дверью. Хэмминг посчитал, что будет полезным засечь точное время перехода. «Бинго!» – пронеслось у него в голове. Рядом в постели лежала Марша. Лицо ее было хорошо видно в свете диковинного ночника. Даже больше: казалось, оно неуловимо изменилось. Хэмминг наклонился ближе. Да, это, несомненно, была она. Он отметил, что на лице ее практически исчезли морщины, кожа была бледной, глаза глубоко запали в темные глазницы. Дыхания небыло слышно. «Она мертва?» – с сомнением подумал он. Ведь еще совсем недавно старуха бегала как молодая, ловко пересчитывая ступени ногами. Он дотронулся до ее щеки. Холодная. «Старуха и впрямь отбросила сандалии», – заключил он.

Хэмминг и сам не мог объяснить, почему он буквально подсознательно недолюбливал старуху. Но не до такой степени чтобы его могла обрадовать ее смерть… Будучи убежденным атеистом, он не знал никаких отходных молитв. Но сознавая то, что любой усопший человек, даже мерзкая старуха, достоин простого уважения. Он положил руку на ее охолодевший лоб и произнес: «Покойся с миром Марша Гринхэлм. Наверняка ты была очень хорошей матерью и бабкой для своих родных»

Покончив с церемонией, он обратил внимание на изголовье кровати. На одной из деревянных колонн оформляющих его висело несколько ожерелий и амулетов. Одно из них состояло из зубов какого-то небольшого животного, возможно, кошки. Другое было украшено причудливыми узелками и несколькими отполированными камнями, материал которых очень напоминал оникс. Остальные амулеты были выполнены в виде миниатюрных паутинок и колец. Такие можно было найти в любой сувенирной лавке. Но эти отличались. Вместо одного отверстия в центре паутины эти имели еще три по кругу. Довольно сложная работа, учитывая их миниатюрность. «Старуха и впрямь была ведьма», – пришел он к выводу. Снова взглянув на труп, он обратил внимание на то, что старуха не сняла перед сном один амулет. Об этом свидетельствовала черная нить на шее. Он аккуратно вытянул ее с груди. Вскоре Хэмминг наблюдал у себя в руках то, что он собственно и искал – черный ключ с блестящим пятилучевым сечением на конце. Все равно старушке он больше не пригодится.

Хэмминг снял ключ с шеи Марши и осмотрел остальную комнату. Три тусклых ночника освещали помещение. Комната не примыкала к наружным стенам, в ней не было окон. Кровать сразу справа от входа. У дальней стены большой книжный шкаф темного дерева. Рядом располагался длинный сервант. Разделенный на три сегмента, он имел встроенную столешницу по всей длине. За стеклянными блекло-бирюзовыми дверцами, каждая из которых имела миниатюрный замочек, располагалось множество склянок и пузырьков разного размера. Хэмминг подошел ближе. Натрий, Магний, Алюминиевая пыль и многое другое. Кажется, здесь была вся периодическая таблица. Каждая баночка была подписана.

Он заглянул в соседнее отделение. Здесь же, в баночках побольше, было что-то совершенно интересное. Раскрошеные кости мелкого животного. На баночке было криво написано толи «мышь», толи «крот». В другой, что-то напоминающее большой чернослив. Хэмминг приметил на макушке сморщенного свертка пару острых лапок. Надпись можно было не читать. Животное неестественно лоснилось, и было сильно сморщено. Очевидно, что летучую мышь обработали в каком-то растворе. Хэмминг поежился. «Не удивлюсь, если найду здесь человеческий палец или что похуже», – заметил он. Для полноты коллекции не хватало еще чьего-нибудь глаза. Ему показалось что-то похожее на одной из полок.

Ниже на столе, прямо под полками, находилось несколько чашек и грузная ступица. Хэмминг принюхался. Несмотря на странные увлечения старухи, здесь совершенно не пахло реактивами. В комнате стоял легкий запах лаванды с нотками ванили. К ним примешивался едва уловимый мускусный запах – запах старухи. Он присмотрелся к ступице, она была очень необычной формы. Похоже, что на ней было вырезано изображение. Урчащий голос вогнал его в ступор. Он донесся сзади. Хэмминг испуганно вжал голову и медленно повернулся. Утробный рык прекратился и спустя мгновение возник вновь. Вытаращив глаза, Найтблюм наблюдал храпящую на всю комнату Маршу.

Старушка оказалась совсем не мертвой. Переведя дух и одернув ворот рубашки, он посмотрел на прикроватный столик. На нем красовалась шкатулка. Он взял ее в руки и рассмотрел. Это было не что иное, как та самая резная шкатулка, что он видел в комнате дворецкого. «Интересно, почему же ее переместили сюда?» – отметил он.

Это не могло не радовать. «Если я не иду к горе – она сама идет ко мне», – вспомнил он старую, полузабытую поговорку. Это избавляло его от необходимости повторно посещать комнату Карсвелла. Ему совершенно не хотелось туда возвращаться, потому как, он подозревал возможную западню. Очень возможно все его опасения были напрасны. Так или иначе, он не мог быть ни в чем уверен. Его все чаще одолевала то подкатывающая паника, то смутные воспоминания.

В который уже раз прервав холостую работу взбудораженного разума, он сосредоточился на том как бы отпереть шкатулку не разбудив старуху. Он подумал, что это не будет большой проблемой, учитывая тот факт, что та храпела как старый трактор. Самый лучший вариант был, конечно же, удалиться из комнаты. Что он, собственно и сделал, вернее, попытался сделать. Взяв шкатулку в руки, он закрыл глаза и, как и прежде сконцентрировался на замке и представил, что отпирает дверь. Но сколько он не пытался это сделать, вновь и вновь терпел неудачу. Голоса исчезли.

Он отложил шкатулку и попробовал пройти без нее. Голоса появились в тот же момент и, спустя несколько секунд, он уже стоял за дверью. В коридоре было спокойно. По крайней мере, насколько он мог видеть, хотя усмотреть что-то в такой темноте было очень трудно. Он вернулся обратно в комнату.

Хэмминг сделал вывод, что имея в руках какой-либо предмет, переместиться он не сможет. Но тут же вспомнил, как преспокойно прошел в комнату Виктории со шлемом в руках. Поставив небольшой эксперимент с подсвечником, он довольно быстро убедился в том, что именно шкатулка препятствовала его перемещению. Ну что же, Хэммингу не оставалось ничего иного, кроме как открыть ее на месте.

Он отошел в дальний угол комнаты и достал ключ. Вставив его в замочную скважину, он с усилием протолкнул его внутрь. Пружинящий механизм издал щелчок. Хэмминг помедлил. Очевидно, что такая шкатулка просто так не откроется. Он прислонил ее к уху. Поиграв ключом, он услышал несколько последовательных звуков. Сыграв по часовой стрелке, он почувствовал, как механизм оттягивает поворот. Это показалось ему странным и навело на мысль, что все-таки здесь имеется подвох. Пружинно-спусковой механизм. Логично было предположить, что он что-то взводит. Если происходит именно это, то возможно два варианта: либо это «защита от дурака», которая заблокирует ключ при повороте, либо произойдет спуск другого, менее безвредного механизма. В обоих случаях он останется в проигрыше.

Хэмминг попробовал аккуратно вытянуть ключ, но был «приятно» удивлен тем, что тот отказывался покидать замочную скважину. Если старуха проснется, он сильно рискует потерять и ключ и шкатулку, причем, возможно, навсегда. Ему совершенно этого не хотелось. Он подошел к ночнику и рассмотрел узор, которым была украшена шкатулка. На крышке был искусно вырезан сложнейший узор в виде переплетающегося змея. Пытаясь освободиться от окружавших его сплетений лоз, он кусал себя за правую лапу. Правая передняя лапа отсутствовала. По приближении к хвосту само тело змея превращалось в лозу и оканчивалось жалом. Хитросплетения его тела были поделены на сегменты и напоминали лабиринт походовой настольной игры. Хэмминг сделал ночник немного ярче и с особой тщательностью рассмотрел сегменты. Внутри четвертого сегмента имелась одна точка в углу, три у одиннадцатого, две у двенадцатого и четыре у двадцать третьего, а также две у самого жала. Некоторые сегменты были не выдавлены, а напротив – вдавлены. Пораскинув мозгами, он поставил шкатулку на стол и повернул ключ один раз против часовой, два раза по. Продавив ключ глубже, он вновь повернул его, но в это раз три против и два по часовой. Послышался щелчок и крышка приоткрылась.

Через плечо он бросил взгляд на старуху. К счастью она спала, к несчастью – стала храпеть еще громче. Он медленно поднял крышку. Внутри на синей махровой подложке лежала эмблема овальной формы. Она была выполнена из слоновой кости и имела знакомый рисунок в виде шлема. Точной копии того, что имелся на полу в холле. Взяв эмблему в руки, он рассмотрел ее. С обратной стороны она была скреплена с золоченой металлической пластинкой, из которой выходили три продолговатых зубчатых колесика различного диаметра и набора зубцов. Было очевидно, что это не украшение, это был ключ. «Отлично», – нахмурился он, – «осталось лишь найти подходящее отверстие».

Положив вещицу в карман, он обнаружил, что шкатулка внутри имеет защелки. Он положил пятилучевой ключ внутрь и, закрыв крышку, надавил – шкатулка защелкнулась. Возвратив ее на место, он покинул комнату.

Теперь у Хэмминга был ключ – хоть что-то, над чем можно было работать. Итак, он навещает Карсвелла, наподдает ему. Дворецкий его либо запоминает, либо нет. Если, что скорее всего, нет – тупик и все это идет своим чередом. Если да, то следует другое. Карсвелл сообщает об этом явлении Марше. Она в свою очередь почему-то решает, что я пришел за содержимым шкатулки. Опасаясь, что я найду ключ, она решает держать его и шкатулку при себе. Потому она и забирает его из тайника в доспехе. Старуха посчитала это лучшим вариантом. Возможно так. Если принять эту теорию за правду, тогда вопрос номер один: почему старуха знает или догадывается о моем состоянии? Вопрос номер два: почему она уверена в том, что при моем состоянии мне понадобиться этот ключ из шкатулки?

Ответ на первый: скорее всего, нет, она не знает что происходит. Ответ на второй: если старуха знает что ему нужно, значит, она имеет непосредственное отношение к его «гибели». Судя по всему, она прекрасно знала все тайные места в доме. Даже больше, она наверняка обитала здесь на постоянной основе. Но если она совершенно ничего не знает о нем, то почему принимает какие-то меры предосторожности? Если же знает, то почему же она желает его гибели? Неужели, за то, что он залез в подвал? Да, Ричард запретил лезть в подвал, но это нормально. Кто захочет пускать мало знакомого человека рыскать по дому? Возможно, старухе доложили карлики, с которыми та в сговоре?

«Должно быть, я совсем спятил», – взялся за лоб Хэмминг. – «При чем здесь карлики. Может, их и вовсе нет. Но есть убийца. Опять относительно. Может быть, я застрял у себя в голове как те душевно больные, что обитают в известных местах?» Он совсем запутался. Но все-таки у него появилась надежда. «Надежда – не совсем подходящее слово», – подумал он и посмотрел в окно. – «Сколько времени прошло?». Сквозь окна лился тусклый оранжевый свет.

Хэмминг вошел в холл и встал в центре. Он сравнил рисунки на ключе и эмблеме под ногами. Они были идентичны. Ползая по полу, он дюйм за дюймом осматривал изображение. Так прошло более часа. Усилия его оказались бесплодными, он лишь сбил себе колени. Наконец, он решил прекратить это дело и попытался перебрать места, куда бы мог пригодиться ключ. Взойдя по лестнице, Хэмминг осмотрел стену с барельефом дерева, прочесал коридор с рыцарским бюстом. Пол кто-то успел убрать – иглы отсутствовали, а доспех блестел на солнце. Но Хэмминг не опустил руки, у него остался еще один вариант. Он направился в сад.

По пути туда, он особо не спешил, лишь временами настороженно оглядывался. Проходя по обеденному залу, в конце которого и находился выход во внутренний сад, его посетила еще одна мысль. Если старуха понятия не имеет о том, что случилось с ним. Если она попросту всполошилась и, не зная как поступить, решила перестраховаться. Если даже ее ведьмовской набор не поможет. Что тогда? Тогда, тогда его шансы разобраться с этой на редкость абсурдной проблемой крайне малы. И «надежда» лишь то, что он себе вообразил. «Что, если из этого состояния и в самом деле нельзя выбраться?» – отчаянно рассуждал он. «Вздор!» – возмутился Хэмминг. – «Из любой ситуации есть выход! Так всегда было и так всегда будет». Он яростно рассуждал, приводя свой разум в боевое состояние. Опускать руки – это самое последнее, что ему было нужно. Да и кому это вообще может пойти на пользу?

В потоке мыслей он взялся за изогнутую ручку двери. Данное событие еще быстрее вернуло его в реальный мир. Жар раскаленного металла разлился по ладони. Схватившись за ошпаренную кисть, он скривился от боли. Хэмминг смотрел на свою трясущуюся ладонь – никаких следов ожога, дикая боль. Казалось, что даже в ушах его что-то пищало. Спустя долгие полминуты она улетучилась, как и в остальных случаях, оставив лишь слабое болезненное чувство в руке. Это происшествие окончательно отбило у него желание пользоваться дверными ручками на всю оставшуюся жизнь. Пройдя через дверь, он, наконец, очутился в саду.

Тучи вновь застлали небо, лучи солнца тонкими струйками едва пробивались сквозь них. Вновь посерело вокруг. Взглянув на бесстрастные облака, Хэмминг заострил свой удивленный взгляд на горгулье на крыше. Он точно помнил, что в прошлый раз обе смотрели в одном направлении – на север, в сторону горы. Теперь же, он перевел взгляд на вторую, они обе смотрели на юг. То есть в его сторону. Очевидно, в статуях имеется поворотный механизм. Для какой цели? Это причуда, символ, знак? Но для кого и зачем?

Ему стало немного не по себе. Он посчитал, что возьмется за это сразу после того, как закончит с садом. Негоже бросать дело на полпути. Так и поступив, он спустился по лесенкам, ведущим в сад.

Сад был прекрасен, даже в такую противную погоду. Как ни странно, все те же две статуи, женщины в капюшоне и воина смотрящего в сторону гор. Вдруг он услышал детский смех. Близ лабиринта резвились дети – трое. Они то затихали, прячась друг от друга, то начинали неистово носиться по саду. Хэмминга это привело в ужас. Девочки-двойняшки и гиперактивный мальчик, судя по всему еще и объевшийся шоколада, быстрее ветра носились от куста к кусту. «Просто бомбы на ножках!» – заключил он. Ему необходимо быть очень осторожным. Если один из детишек вдруг влетит в него, то у него наверняка появится шанс в деталях ознакомиться с горгульей на крыше.

Начав свой путь, Хэмминг понял, что не стоит придумывать себе проблем и потому обошел сад сбоку по окружающей его веранде. Вскоре он достиг места, где мог кратчайшим путем пройти к статуе. Но даже на этом пути его чуть не снесли гурьбой, невесть откуда взявшиеся детишки. К счастью обошлось без жертв.

Приступив, наконец, к осмотру статуи воина, Хэмминг почти сразу же обнаружил кое-что. И вновь печать шлема на рукояти. Он сосредоточено осматривал статую со всех сторон и одновременно прислушивался к детским голосам, чтобы понять насколько близко подобралась опасность. Ничего примечательного так и не было найдено. Разве что лишенные деталей глаза статуи. Так казалось поначалу. Приглядевшись внимательнее, он заметил на них практически стертые детали зрачков. Судя по всему, глаза ее не смотрели вперед, а были устремлены в землю под ногами. В свете обнаружения данного факта, статуя виделась теперь в совсем ином свете. Устремленные в самый низ зрачки придавали героической статуе совсем не героические черты. Воин был похож на безумца. Совсем рядом пронесся дико визжащий мальчик, за которым бежала девочка с пластмассовым экскаватором в руках. У Хэмминга что-то проскочило в голове. Он вновь повернулся к статуе и осмотрел ложе фонтана, в которое нисходил меч. Увы, но ни в нем, ни возле него ничего подозрительного не было. Ни знаков, ни надписей. Опустошенно вздохнув, он уселся в траву перед статуей. Хэмминг взглянул на облака. На мгновение стало светлее.

Так он просидел довольно долго. Дети, наконец, вдоволь наигрались. К ним вышел Дворецкий. Хэмминг прищурился. Несмотря на то, что он хорошенько приложил Карсвелла подсвечником, тот совсем неплохо выглядел. Всего лишь пластырь над ухом. Дворецкий, собрав хихикающих детишек, обвел взглядом сад и вскоре покинул его вместе с ними.

Хэмминг все думал, собирал, сопоставлял крохи той информации, что получил. С противоположной стороны сада отворилась дверь. Из нее вышел Ричард. Он был явно не на шутку разозлен. Закатив глаза, он с наслаждением вдыхал свежий, как после дождя, воздух. Таким образом Гринхэлм приводил себя в норму. Хэмминг последовал его примеру. Да, воздух был свеж и чист. Но к нему примешивалось что-то еще. Какой-то очень знакомый запах.

Усевшись на деревянный резной стул, Ричард закурил трубку. Полным умиротворения взглядом он окинул сад.

– Прекрасный денек, не так ли? – спокойно произнес Гринхэлм.

Мысленный ответ Хэмминга совпал с ответом того к кому он на самом деле обращался.

– На редкость! – необычайно бодрым голосом ответила Виктория, прогуливавшаяся невдалеке.

– Отец, ты снова куришь?

– А что? Имею право!

– Да папа. Конечно, имеешь – с грустью ответила Виктория.

Хэмминг посмотрел на женщину, стоявшую совсем близко. Даже в простом легком свитере и джинсах она выглядела прекрасно. Он никогда не встречал такой искренности, такой открытости во взгляде и в поведении человека. Задумчивые темные глаза, казалось, не таили и доли того самого притворства, так свойственного большинству людей.

– Хорошо, милая. Прости старика, – с этими словами Ричард отложил трубку на подоконник.

Виктория улыбнулась. А Найтблюм все продолжал смотреть на нее, как завороженный, как обычно, не подавая вида. Из-за этого у него впервые в жизни вышел довольно глупый вид. К счастью, наблюдателей не было. Ее походка, ее задумчивый взгляд, прекрасно уложенные рубиновые волосы, бледная атласная кожа. Все в ней казалось уникальным и в то же время, таким естественным. Благодаря искусному макияжу ссадины на правой стороне лица были практически незаметны. За них Лэйн уже заплатил своими зубами.

Спустя четверть часа, четверть такого тихого умиротворяющего часа, Виктория, обмолвившись парой фраз с отцом, удалилась. А спустя еще пять минут и сам Ричард встал со стула и, так и не закурив свою трубку, вернулся в дом. Хэмминг все это время сидел у фонтана. И, несмотря на то, что он совсем не спал, чувствовал он себя намного бодрее. Голова прояснилась, думать стало легче.

Пребывая в активной задумчивости, он смотрел на шелк воды, мягко сбегающей по лезвию каменного меча. Тихо журча, она так успокаивала дух. Вдруг, он вспомнил водоем в поле и подскочил.

Покинув сад, Хэмминг обогнул угол и обошел здание сзади. По полю гулял легкий ветерок, приминая траву, напоминавшую длинноворсный ковер. Лес все так же неодобряюще чернел частыми деревьями, то там, то здесь выглядывающими из-за своих собратьев, обделенных светом их кротких небожителей и велись на каждый шорох и новое лицо, самозабвенно трепыхаясь и благоговея перед смертью, как каждое живое существо, ведь каждый желал конца неистинного бытия, как жизнь неугодного, катящаяся, словно каменный шар по наклонной к бездне бытия, в тот его, что есьм во всех там, там, тааам, таааааа…

…Изрыгая хрип, говорил он, как одержимый. «Что происходит?! Что я сказал?» – пришел в себя Найтблюм. – «Что говорю? Вслух ли? Что со мной?!». Он вышел из совершенно невообразимого состояния. Закручивая вихрем потоки мыслей, некое незнакомое чувство погрузило его в краткосрочное беспамятство. Он обнаружил себя посреди поля, когда отчетливо помнил, что едва успел отойти от поместья. Он также заметил одышку, как будто бежал и долго. Хэмминг взглянул на свои руки. Они были испачканы в земле. Очевидно, он упал во время бега, но этого он тоже не помнил. Режущая боль промелькнула в голове. «Отлично, я сошел с ума!»

Паника нахлынула на него, ему стало холодно, он не знал что делать, лишь украдкой оглядывался по сторонам. Паника сменилась ужасом, когда он оглянулся. Каменные глыбы холмов вдали теперь казались неистовыми существами, скрытыми под исполинскими бледными балахонами. Они преследовали его, они знают, что он недалеко. Он буквально внутренностями чувствовал их массу. Исполины движутся, настигают его. Найтблюм вспомнил фрагменты своих детских снов, о которых он давно позабыл. В них ему маленькому, незначительному снились взрослые в виде огромных каменных бесформенных масс, с шумом и воем проносившихся мимо. Казалось, что они просто сметут его, окажись он у них на пути, своим невообразимым гудящей массой.

Именно такое чувство одолело его сейчас, одного в поле. Чувства смешивались в одно. Мысли о всех обидах, страшных событиях, крайности чувств, неоднозначных и неловких событиях – все нахлынуло разом. Хоть он и стоял в думах, и снаружи ничего не происходило, то, что сейчас творилось у него в голове, казалось, сомнет его, раздавит физически.

Хэмминг сжимал голову и стенал. Голову наполняла тяжесть, желание скорее уснуть, но сделать этого он не смог. Ему хотелось отключиться, забыться, потерять все чувства, хоть как, любым способом. Но что-то держало его как на поводке, постоянно одергивая его, когда он успокаивался. Внезапная тишина отдалась громким писком в мозгу. Пустота давила болью в сознании. Кричащие осколки недавних мыслей медленно утихали, оставив отпечаток легкой боли. Неведомо как, они исчезли. Поистине титанических усилий стоило Хэммингу оборвать тот нескончаемый поток неудержимых мыслей. Уничтожив их, будто острейшим ножом, отсек он единственную аорту, закачивающую в его мозг безумие. Теперь он слышал лишь звонкий шум ветра, а в голове видел монотонно-серые облака. Приходил он в себя долго.

Хэмминг анализировал. Ему было трудно понять, что произошло. Некоторое время спустя, он пришел, наконец, к однозначному выводу. Он вспомнил те ощущения всем содрогнувшимся телом. Ошибки быть не могло. Что-то вторглось в его голову, что-то отвратительное. Казалось, не собери он все свои силы в тот момент, он бы погиб. В этом, как и в своей вменяемости, он был уверен как никогда. Уверен был, потому как буквально за мгновение до этого припадка он почувствовал до боли знакомое чувство. «Жучек» заползал у него по виску. После, будто «луч» ударил в сознание. Направлен он был из той точки на краю леса, из которой на него в данный момент взирало нечто. Замерев между деревьев, оно смотрело на Хэмминга. Он не сразу различил его среди серых тенистых стволов и поэтому когда обнаружил «это», то встал как вкопанный. Конвульсивно он вобрал в себя воздух. Мелкие, белесые как капельки росы глаза, располагались широко на голове. Голова же по форме напоминала гротескный череп муравья со слоновьими чертами и размером не меньше. Ушей не было, их словно нарочно отсекли. Все это странным образом смешивалось с внешностью касатки. Окрас был очень похож. Существо не моргало, а замерев, все так же смотрело. Благодаря черному, как смоль цвету кожи, перемежавшемуся с белыми пятнами, чем-то напоминавшим рисунки Роршаха, создавалось впечатление, будто голова улыбается. Это выглядело очень мило, что и повергло Хэмминга в еще больший ужас. Так же не было возможным разглядеть рот создания. Прямо за крапинками глаз, располагавшимися на коротких отростках, вытекающих из огромных глазниц, виднелись три пары еще более странных рогов. Рога напоминали крупные ивовые ветки. Изгибаясь кверху канделябром, они прорывали толстую, как дюймовая резина, кожу. Будто длинные костлявые пальцы они двигались по собственной воле, оцарапывая и сдирая кору с соседних деревьев, извлекая леденящие душу звуки. Форма его тела, терялась среди чернеющих позади деревьев. Она была настолько странной, что определить, где кончается тело и продолжается лес, было очень трудно. Единственное что можно было предположить, что оно было вытянутым, как у змеи.