Текст книги "Шелк и тайны"

Захваченные водоворотом страсти, влюбленные воспаряли все выше и выше, понимая, что еще немного, и они взлетят, ибо их удерживала лишь замысловатая паутина вожделения, конфликта и трепетного чувства – такого же осязаемого, как и натянутая между ними ткань. Росс посмотрел в глаза Джулиет и прочитал в них безмолвное приглашение. Он приблизился, но она упорхнула, и тогда он стянул покрывало с ее спины.

– Не так далеко, моя гурия.

Росс поднял руку, и она выполнила пируэт. Волосы ее разметались и напоминали теперь расплавленное золото и янтарь.

– Гурию не так-то просто поймать, о мой господин, – гортанно произнесла она.

Темп музыки все возрастал, она оглушала влюбленных, предусматривая один-единственный исход. Внезапно Росс нетерпеливо схватился за шелковое покрывало и привлек Джулиет к себе.

– Но я желаю поймать тебя!

Джулиет резко повернулась, ударив его волосами по лицу, словно хлыстом, и тут же уютно прижалась к нему спиной, обжигая его от плеч до бедер. От нее пахло розами, специями и… женщиной.

У Росса участилось дыхание, он отшвырнул скомканную ткань, что соединяла их, потом просунул руки под легкий, как шепот, шелк и чуть не умер от наслаждения, почувствовав податливую женскую плоть. Едва коснувшись Джулиет, Росс понял, что теперь уже ни за что не остановится. Его ищущие руки скользнули с тонкой талии к твердому животу, алкая чувственных ощущений.

Он обвел пальцем ее пупок, погладил под грудью, поцеловал за ушком через тонкие золотистые нити ее волос. Джулиет затрепетала в ответ, и Росс потянулся к мягким округлостям ее грудей. Соски ее напряглись, и Джулиет протяжно, чуть дыша, застонала. Потом принялась покачивать бедрами, прижимаясь к его паху, намеренно воспламеняя его.

Росс, едва выдохнув, опустил руку и, прокравшись под шелковым покрывалом, пробежался пальцами по ее животу, по мягким вьющимся волоскам на лобке, пока наконец не добрался до влажных, распухших складок. Женщина задрожала, тихо восторженно всхлипнула и уронила голову ему на плечо. Так они и стояли, забывшись в чувственном уединении.

Потом вдруг Джулиет отпрянула, выскользнула из его объятий, и Росс успел захватить лишь полную пригоршню покрывал. Но он тотчас выпустил легкую ткань из рук, и она упала на пол, как гагачий пух, открыв почти все прекрасное, стройное тело Джулиет. Она засмеялась, вцепилась в его хлопковую рубашку.

– В эту игру должны играть двое! – Джулиет, рванув, распахнула рубашку, потом легонько куснула мужу руку.

Этот укус оказался последней искоркой, которая воспламенила страсть между ними. Росс притянул Джулиет к себе и увлек на кровать, потом всей своей тяжестью придавил ее извивающееся тело. Он целовал ее грудь, а она сопротивлялась и боролась с ним, как дикое животное, которым можно овладеть только с боем.

Они слились, словно две пантеры, пустив в ход когти, зубы, завершая свой первобытный танец благодаря той глубинной дикой страсти, которая пылала в них, и полностью доверяя друг другу. Когда Джулиет высвободила руки и принялась царапать ему грудь, Росс, пригвоздив ее ладони к кровати и прижав ноги чреслами, расстегнул брюки.

Одним мощным движением он вошел в нее, его горячая плоть вонзилась в ее страждущее тело. Это была не просто игра, но в высшей степени глубокая реальность, которая когда-либо открывалась им, физическое воплощение всех бушевавших в них эмоций. Она укусила его за плечо, желая слиться как можно полнее, стремясь стать единым с ним целым.

Росс с дьявольским умением довел ее до экстаза, и все тело Джулиет загорелось белым пламенем. Слова, которых она так боялась, вырвались сами собой:

– О Боже, Росс, я так люблю тебя!

Больше всего на свете она хотела, чтобы он ответил ей взаимностью, чтобы сказал, что любит ее, пусть даже это было бы не правдой или всего лишь крошечной долей сложной, запутанной истины.

Однако Росс промолчал, закрыв ей рот поцелуем, наполнив собой до такой степени, что в ней не осталось ничего, кроме страсти и жажды утоления. Сотрясающим ее взрывам, казалось, не будет конца.

Росс прервал поцелуй и хрипло застонал, когда перестал наконец сдерживаться. Его ритмические конвульсии настолько совпадали с ее содроганиями, что невозможно было различить, где кто. Джулиет жаждала слиться с ним, и на несколько коротких мгновений мечта ее сбылась.

Когда пламя страсти стало стихать, по лицу Джулиет потекли тихие слезы: «О, мы с Россом коснулись самых дальних рубежей страсти, пришли в долину неизбывной радости, которая превзошла все любовные грезы, что я все время лелеяла в эти долгие годы одиночества!»

Все эти годы Джулиет, не задумываясь, отдала бы за любовь.

У Росса едва хватило сил снять с себя брюки и сдернуть покрывала с Джулиет. Засыпая, он притянул ее к себе и прошептал, что если бы сейчас в комнату вошла Захра, он был бы не способен даже поднять голову, не говоря уже о большем. Джулиет долго и радостно смеялась, а потом погасила лампу. Они в изнеможении забылись.

На небе розовыми лучами занялся рассвет, и они снова занялись любовью. На этот раз их страсть была мягче, сладостнее. Джулиет расслабленно лежала, распростершись на Россе, ее спутанные волосы щекотали ему щеки и горло; они плавно, ритмично двигались. С трудом верилось, что эта мягкая, уступчивая дама была той самой дикой кошкой, которая оставила на спине и груди Росса отметины. Но это тоже было частью ее таинственной и необычной натуры.

Оглядываясь на прошлое, Росс вспоминал, что их свадьба была игрой с ясно различимыми правилами: она началась с волшебных открытий и продолжалась исполнением желаний, отчужденностью, потерями и мучительной болью: «Этот наш, возможно, последний акт любви был хрупкой попыткой примирения перед надвигающейся опасностью. Вот она, совсем близко. Осталось пройти самый короткий и самый грозный отрезок пути».

Грустная мысль.

«Джулиет сказала, что любит меня. Но нельзя же всерьез принимать признания, произнесенные в пылу страсти, ибо страсть – известная лгунья», – думал Росс. Поверить ей? Но тогда он сам вновь откроет двери страху и такому глубокому и болезненному смятению, которые невозможно будет сдерживать.

«Слава Богу, что через несколько часов мы начнем действовать. Жизнь и смерть намного проще, их гораздо легче понять, чем любовь».

Глава 23

Итак, настало время отправляться в путь.

Большинство домочадцев еще наверняка спали, устав от празднества, что состоялось накануне ночью, и суматохи, связанной с сегодняшним отъездом Абдул Самут Хана.

Обвязав веревку вокруг ножки кровати, Росс помедлил и внимательно посмотрел на Джулиет.

– Не могу сказать, что тебе идут усы.

– Зато ты вполне прилично выглядишь с черной бородой, – усмехнулась она.

– Дай мне знать, если она начнет пробиваться. – Росс тотчас страстно поцеловал Джулиет, и поцелуй этот сказал больше, чем выразили бы любые слова. Они понимали, что, покинув эту комнату, они вверят свою жизнь судьбе, однако не желали слишком задерживаться на этой мысли, чтобы не падать духом.

Рос обмотал себя сдвоенной веревкой, затем вскарабкался на подоконник и исчез из виду. Джулиет закрепила накидку и подумала, что ни за что бы сейчас не узнала своего мужа, если бы невзначай встретила на улице. Он сбросил свою европейскую одежду и переоделся в халат и тюрбан придворного эмира. Чудесный и простой способ маскировки!

Они несколько часов подряд обсуждали свои костюмы, используя для этого дела материал, купленный Салехом с Джулиет на базаре. Слабый раствор сока грецких орехов и каустической соды сделал смуглыми их руки и. лица, потом Росс выкрасил брови и ресницы в темно-коричневый цвет. Однако лучше всего изменили их внешность накладные бороды и усы, купленные у купца с бегающими глазками, который не задал ни одного вопроса. Борода и усы были необходимы не столько для того, чтобы изменить внешность, сколько для того, чтобы не привлекать внимания, ибо растительность на лице была характерна для мужчин Центральной Азии. Черная борода шла Россу, и он приклеил ее к подбородку и скулам с помощью липкого клея.

Чтобы завершить маскировку, Джулиет старательно налепила отдельные волоски вокруг бороды и усов, придавая лицу естественный вид. Такая растительность не вызывала подозрений даже при ближайшем рассмотрении. Конечно, стоило дернуть, и борода не выдержала бы, но зато теперь Росс выглядел как настоящий бухарец, афганец или перс.

Внешность же Джулиет была не столь безупречна, ибо ее усы не скрывали более женственных, нежели мужественных черт. Однако в своем бухарском одеянии на расстоянии или при тусклом свете она вполне могла сойти за молодого юношу-слугу, а большего и не надо было для ее задачи.

Высунувшись из окна, она внимательно и с интересом наблюдала, как Росс исчез за углом строения. Она впервые видела приемы скалолазания в действии, несмотря на то что Росс уже когда-то рассказывал ей об этом. Росс ступил на землю, и наступила очередь Джулиет. Она бросила последний взгляд на комнату и слегка улыбнулась, подумав, насколько она склонна к сантиментам, ибо, ни слова не говоря Россу, решила забрать свой танцевальный костюм. Легкий, как перышко, его легко можно было спрятать в складках покрывала или в кармане под халатом. «Бог даст, и я еще станцую в нем в Сереване, – подумала она. – Впрочем, пора».

Добравшись до земли, она дернула за один конец веревки, и та упала вниз. Росс быстро смотал веревку кольцом и повесил ее на плечо, не желая оставлять никаких очевидных признаков их побега. Поскольку комнаты наверху запирались изнутри доской, то при удачном стечении обстоятельств слуги наиба, возможно, вплоть до полудня завтрашнего дня не сообразят, что пленники удрали.

Джулиет шла впереди, а Росс чуть сзади. Они осторожно кружили по саду, то и дело прячась в тени. Стояло лето, и большая часть домочадцев наиба спала на плоских крышах, дабы наслаждаться ночной прохладой, поэтому любой шорох привлек бы внимание беспокойно спящего человека.

За весьма разумную взятку Заде, охранник, пообещал отпереть редко используемую дверь в уединенном конце двора, посему покинуть жилище Абдул Самут Хана представлялось Джулиет и Россу самым простым делом из того, что им предстояло. Даже если бы Заде передумал или не смог бы достать ключ, при помощи веревки они без труда перебрались бы через стену.

К сожалению, весь план пошел насмарку. Огибая конюшню, Джулиет неожиданно наткнулась прямо на шаткую фигуру явира Шахид Махмуда. От него пахло лошадьми и алкоголем, очевидно, он пил в незаконной таверне и, как на грех, только что вернулся домой.

Джулиет поспешно отпрянула, но Шахид прорычал:

– Смотри, куда идешь, ишак!

Джулиет хрипло пробормотала извинения и попыталась его обойти, но было уже поздно, ибо темные покрывала выдали ее с головой.

До явира вдруг дошло, кто стоит рядом, он схватил Джулиет за руки.

– Ну-ка, ну-ка! Кажется, это разукрашенный мальчишка ференги! – Потом, омерзительно захохотав, заломил Джулиет руки. – Настоящий подарок судьбы, поскольку у меня есть настроение завершить то, что я когда-то начал. На этот раз ты не застанешь меня врасплох!

Джулиет не шевелилась и даже не думала убегать. Росс был поблизости, и ее совершенно не беспокоили намерения Шахида. Однако офицер орал так громко, что, не ровен час, мог разбудить конюхов, которые спали на крыше конюшни.

– На этот раз я взгляну тебе в лицо! – С поразительной быстротой он захватил оба ее запястья одной рукой, а другой потянулся к покрывалу.

Не желая больше дожидаться освобождения, Джулиет дернулась назад и пнула насильника в колено. «Где же Росс, черт побери?!»

Он не заставил себя ждать, через секунду скользнув за спину узбека. Впрочем, Шахид почувствовал, что кто-то прячется сзади, и, замычав, отпустил Джулиет, собираясь развернуться. Но не успел: Росс нанес ему сокрушительный удар по голове тяжелым прикладом. Шахид рухнул как подкошенный.

Джулиет посмотрела на громадную фигуру на земле, потом тихо, вполголоса спросила:

– Как ты думаешь, он мертв?

– К сожалению, нет, но у него дьявольски будет болеть голова, когда он очухается. – Ну, хватит о наших хорошо продуманных планах! Давай выбираться отсюда. Надеюсь, никто не проснется и не пойдет смотреть, в чем дело.

Они быстро пробежали последние сто ярдов. Дверь, хвала Господу, была открыта, как они и договаривались. И тотчас фортуна от них отвернулась: едва Росс закрыл дверь, как из сада послышались взволнованные голоса. Там обнаружили лежавшего без сознания офицера.

Джулиет тихо выругалась: «Стоит только Шахиду прийти в себя, как он тотчас поймет, что ференги удрал. За нами начнется погоня. И все же до утра, возможно, тревогу не поднимут, так что ничто не помешает нам вытащить пленника из Черного колодца».

Улицы, примыкавшие к жилищу наиба, были безлюдны, поскольку барабаны эмира уже пробили комендантский час. Все оказавшиеся в это время на улице должны были освещать дорогу лампой. Поскольку город патрулировался, Росс с Джулиет старались держаться в тени, в надежде, что никто их не заметит и не запомнит.

Джулиет безошибочно находила дорогу к цели в лабиринтах улиц, которые тщательно изучала в течение недель пребывания в Бухаре.

Через пятнадцать минут быстрой ходьбы они добрались до арок небольшого крытого базара, там их уже поджидал Мурад с четырьмя лошадьми. При виде Джулиет он настороженно вскочил, а потом одобрительно кивнул.

– Очень хорошо, лорд Кхилбурн. Вы очень похожи на придворного бухарского чиновника.

– Будем надеяться, что тюремный охранник тоже так подумает. – Росс похлопал перса по плечу. – Ты готов войти в клетку льва? Может быть очень опасно.

Мурад изобразил легкую улыбку, хотя в голосе его отчетливо слышалось напряжение:

– Для вас это куда опаснее, чем для меня.

– Я делаю это из любви к своему брату. Но гораздо больше мужества требуется, чтобы рисковать ради незнакомца. – Росс стиснул плечо молодого человека, потом деловым тоном скомандовал:

– А теперь придворному эмира пора вскочить на коня.

У них ушло еще несколько мгновений: Мурад распаковал одну лампу и зажег другую, Росс тем временем снял темный шарф, который надел поверх белого тюрбана для тайной пробежки по городу, Джулиет же сняла с себя покрывало. На голове у нее тоже был белый тюрбан.

Сложив лишнюю одежду и веревку в седельные сумки, они вскочили на лошадей и двинулись к тюрьме, которая представляла собой массивное высокое здание, расположенное позади дворца эмира. На миг всех охватило смятение: только благодаря чуду их сумасшедшая миссия могла завершиться успешно.

В тюрьму вели тяжелые ворота с дверью посередине. Подъехав к двери, Росс вытащил пистолет и, не слезая с лошади, ударил по ней рукояткой.

Над сторожкой раздался голос:

– Кто идет?

Росс глубоко вздохнул: «Вот мы и пришли туда, откуда нет возврата», – и произнес по-узбекски:

– Саади Хан, я передаю приказ от эмира.

– Саади Хан? – с сомнением в голосе произнес охранник.

– Я макрам, придворный эмира, дурак. А теперь пропусти меня!

Повинуясь командному голосу, охранник подал знак одному из своих товарищей, чтобы тот отпер дверь. Росс рысцой въехал во внутренний двор, а вслед за ним Мурад и Джулиет, которая вела четвертую лошадь.

Оказавшись внутри, Росс приказал:

– Отведи меня к ответственному офицеру.

– Да, господин, – ответил старший по званию и проводил слуг эмира к парадному крыльцу главного здания.

Росс с Мурадом спешились, оставив Джулиет с лошадьми. На темном дворе благодаря усам и тюрбану она вполне могла сойти за молодого парня.

С высокомерием, которое он продемонстрировал Шахиду Махмуду, Росс важно прошествовал по ступеням, а сразу за ним шел Мурад. Капрал передал их другому охраннику, который проводил посетителей в комнату ответственного за ночное дежурство офицера.

Дежурный лейтенант посмотрел на пришельцев с надменным интересом. «Если друг Мурада Хафиз не солгал, то этот человек здесь недавно и вряд ли обнаружит, что я не настоящий придворный, – подумал Росс. – К тому же человек такого сорта всегда задирает своих подчиненных и раболепствует перед вышестоящими. Значит, его надо припугнуть».

Лейтенант пригладил бороду, хмуро глядя на Росса.

– Эмира в городе нет, поэтому что у вас за дело такое, которое нельзя отложить до утра?

– А такое. – С этими словами Росс вытащил из внутреннего кармана халата документ и попытался придать себе беззаботный вид, пока офицер изучал его. На этом приказе-фальшивке, написанном в официальном стиле, стояла печать эмира, тщательно подделанная с подлинного документа. Фальшивку им изготовил Эфраим бен Абрахам. Росс с Джулиет, поразмыслив, каким образом и зачем еврей овладел этим ремеслом, предпочли у него об этом не спрашивать.

Росс затаил дыхание, когда офицер нахмурился.

– Ничего не понимаю, – наконец буркнул он. Росс с облегчением вздохнул: загвоздка в форме, а не в содержании, – и с едва сдерживаемым раздражением прикрикнул:

– А от вас и не требуется, чтобы вы понимали! Ваше дело – предъявить мне узника ференги и не тратить мое время на дурацкие вопросы.

– Но почему сейчас, когда его величество в отъезде?

– Именно потому, что он в отъезде, слабоумный! Иностранный шпион является дипломатической проблемой, его опасно и держать тут, и убивать. Вопросы такого рода, как известно, лучше всего решаются, когда эмир занят делами поважнее. А теперь ты будешь подчиняться приказам или хочешь навлечь на себя неприятности?

– Меня не уполномочили освобождать пленника, – упрямо твердил лейтенант, однако уверенности у него уже поубавилось.

– Документ, что у вас в руках, – вот и вся ваша власть. – Не напрасно Росс был сыном герцога: в случае необходимости он мог разбушеваться не на шутку. Подавшись вперед, Карлайл поднялся на носки, тем самым увеличивая свой и без того внушительный рост. Голос его зазвучал тише, в нем появились угрожающие нотки:

– С меня достаточно твоей глупости! Саади Хан не привык ждать. Сейчас же отведи меня к пленнику!

К тому времени, когда Росс закончил, на лице лейтенанта застыло раболепие. Неловко поднявшись, он промямлил:

– Тысячу извинений, господин! Я не хотел вас обидеть. Просто дело в том, что процедура эта довольно необычная.

– Но необычно и держать ференги в плену! – прорычал Росс.

– Не соблаговолите ли пойти со мной, господин? – Лейтенант поднял лампу и повел Росса по узкой винтовой лестнице вниз. Потом они двинулись по коридору, по сторонам которого располагались тяжелые двери. По мере продвижения до слуха их то и дело доносились стоны. В одной камере какой-то голос на классическом арабском гудел молитву, из другой темницы доносились прерывистые безнадежные рыдания. Сами стены были, казалось, насквозь пропитаны страданиями и смертью.

Стиснув зубы, Росс шел прямо вперед. За господами брели два тюремщика из подземной тюрьмы, с факелами в руках, впрочем, свет их слабо противостоял отвратительной, удушающей тьме. Росс не мог не думать о том, что при малейшем подозрении они с Мурадом никогда больше не увидят дневного света.

Наконец процессия добралась до грубо вытесанной в скале комнаты в конце коридора. Дырка в полу была закрыта деревянным люком, с потолка свешивались веревка и блок. Росс уставился на люк: «Наконец я добрался до Сиа Ча – Черного колодца, этакого центральноазиатского варианта подземной темницы».

Один из тюремщиков нагнулся и поднял люк. На волю вырвался такой смрад, что все невольно отшатнулись. Внутри у Росса все сжалось, но сейчас не время было демонстрировать свою слабость.

– Во имя бороды Пророка! – зарычал он. – Узник хотя бы жив?

Один из тюремщиков, плотный человек с широким туповатым лицом, обнадеживающе ответил:

– Я думаю, он ест пищу, что мы ему бросаем.

Другой надзиратель, острое лицо которого напоминало хорька, пожал плечами.

– Это ничего не значит. Еду могут сжирать и крысы или клещи. Их тут, в колодце, тьма-тьмущая.

Росса спасла накладная борода, его лицо осталось непроницаемым.

– Поднимите сюда узника, – скомандовал он. Коренастый тюремщик бросил веревку, закрепленную на блоке, вниз и заорал на персидском:

– Обмотай себя веревкой, и мы тебя вытянем. Один господин желает взглянуть на тебя. – Охранник гадко улыбнулся. – Он говорит, что эмир собирается тебя освободить.

Наверное, узника уже не раз дразнили таким способом, ибо снизу донеслась гортанная, еле слышная фраза.

Лейтенант наклонил голову и с сожалением сказал:

– Я не знаю русского языка, поэтому не понимаю, что он говорит. Но по крайней мере он жив.

Росс скривил губы: он тоже узнал язык, хотя на русском он не говорил. «Значит, это другой офицер, не Иан. Разочарование наступит позже, сейчас мне надо сосредоточиться и вытащить этого чертяку оттуда».

– Представляю, что он там говорит! Наверное, что-то вроде: «Иди-ка отсюда подальше!» – И горько усмехнулся.

Лейтенант одобрительно улыбнулся, однако хорек нахмурился.

– Похоже, он отказывается взять веревку.

– Тогда спускайся за ним! – приказал Росс. Оба охранника переглянулись, явно не желая никуда спускаться.

– Он настоящий ублюдок, – заметил коренастый. – Может напасть на любого, кто за ним придет.

– Ты что же, боишься пленника, который голодает здесь уже несколько месяцев? – недоверчиво спросил Росс.

Желая отстоять свою власть, лейтенант приказал хорьку:

– Вытащи веревку, чтобы мы могли с ее помощью спустить тебя вниз.

Хорек упрямо покачал головой и пошел к двери.

– Мне пора идти на пост. Я отвечаю за камеры в другом крыле.

Лейтенант раздулся от ярости, а коренастый тем временем попытался уйти в тень.

Увидев, что препирательства, от которых только попусту тратится время, неминуемы, Росс так и закипел от ярости:

– Дурачье! Мне что же, все делать самому?

Он взял веревку и наклонился, чтобы надежно закрепить ее верхний конец. Потом нетерпеливо выхватил у хорька факел, обмотал вокруг себя веревку и стал спускаться, осторожными, размеренными движениями отталкиваясь от влажных стен. От зловония и смрада его чуть не вырвало.

Спуск в двадцать один фут показался Россу невероятно долгим, но он наконец достиг дна и едва не упал, оступившись на скользком, покрытом слизью камне. В камере площадью примерно футов десяти с трудом поместился бы один человек, но здесь было столько всякой падали, что ему пришлось долго всматриваться в темноту, пока он не разглядел высокого, всего в лохмотьях, какого-то человека, лежавшего у стены.

Росс поднес факел поближе и увидел, что у мужчины этого черные всклокоченные волосы и борода; одной рукой он прикрыл глаза, очевидно, защищаясь от непривычно яркого света. Под полуистлевшими европейскими брюками виднелась мертвенно-бледная кожа. Пленник настолько отощал, что по нему можно было изучать анатомию. Виднелись и открытые язвы, вероятно, постарались специально разводимые клещи. Если бы Росс не слышал ругательства, то подумал бы, что обнаружил труп.

Он наклонился возле узника и тихо заговорил по-французски: образованный русский наверняка знал иностранные языки. А узбеки там, наверху, их все равно бы не поняли.

– Я друг, пришел забрать вас отсюда. Вы можете идти, как вы считаете? Тогда мне будет легче помочь вам.

Мужчина внезапно вскочил на ноги и неожиданно сильно ударил посетителя. Росс ошеломленно отшатнулся, чтобы избежать очередного нападения. И тут у него от шока перехватило дыхание.

Пленник, измученный, грязный, без одного глаза, нервозно подергивал веком уцелевшего глаза при малейшем волнении. Но не внешность узника заставила Росса похолодеть. Куда больше его смутили слова, сказанные по-английски с легким шотландским акцентом:

– Ты больше не одурачишь меня, злобный сукин сын!

Узник, что распростерся на полу темницы, был Иан Камерон.

Явиру Шахиду Махмуду не раз говорили, что голова у него крепкая, как скала. И он доказал это, придя в себя менее чем через час после того, как на него напали. Конюхи принесли его в дом, так что очнулся он в своих комнатах. Явир, мигая, открыл наконец глаза, еще некоторое время полежал без движения, пытаясь разобраться в своих воспоминаниях. Таверна, танцующий мальчик-таджик с огромной задницей, поездка домой. Он неловко потрогал голову и подумал, что башка у него трещит сильнее, чем если бы он просто перебрал вина.

«Конюшни… что там случилось, у конюшен?»

И тут он вспомнил и с ревом сел, не замечая боли, от которой словно копьем пронзило череп.

– Проклятие, эти ублюдки сбежали!

Дальше последовал припадок бурной деятельности. Он послал в комнаты ференги двоих солдат. Им пришлось взломать дверь, для того чтобы подтвердить догадку Шахида Махмуда – лорд Кхилбурн и его раб-туарег сбежали.

О том, чтобы этому наглому ференги было позволено уйти, и помыслить было невозможно. На кону стояла честь Шахида. От ярости голова его вмиг просветлела: «Если Кхилбурн слоняется по городу, то рано или поздно его все равно обнаружат. Сеть доносчиков служит тому гарантией, ибо ференги слишком приметен и не сможет долго скрываться.

Кхилбурн и сам догадывается об этом, ибо человек этот не дурак, поэтому он попытается как можно скорее убраться из города. В сущности, он уже, наверное, так и сделал, ведь летние караваны всегда отправляются во время ночной прохлады.

Преследовать его сейчас трудно, ибо ббльшая часть армии ушла из города с эмиром. Где же мне взять войско?

Возможно, во дворце эмира, – решил он, – и возможно, в тюрьме, поскольку она и так достаточно защищена. В охранниках там нет особой необходимости».

Явир решительно поднялся. «Я сейчас же пойду во дворец. Капитан гвардии эмира – мой друг, ему можно доверить поиски ференги в самом городе. Капитан также должен знать, какие ворота открывали сегодня ночью для выхода каравана. Возьму людей во дворце и зайду в тюрьму, чтобы прихватить и там. Потом проверю городские ворота и, если в этом будет необходимость, начну преследовать караван».

Шахид обмотал тюрбаном отчаянно гудевшую голову и злобно улыбнулся, предвкушая расправу: «Дай только добраться до тебя, Кхилбурн, и ты у меня заплатишь за все унижения, которые мне нанес. Преступников ведь часто убивают, когда они оказывают сопротивление при аресте. А этот мальчишка-туарег… – Шахида все больше разбирало любопытство, что за очаровательное создание скрывается за этими черными хламидами. – Я узнаю это, прежде чем рок настигнет и Джелала».

Не дав Иану собраться с силами, чтобы напасть еще раз, Росс пылко прошептал:

– Иан, я Росс Карлайл. Не трать время и не спрашивай себя, правда ли это, просто прими как факт.

Пленник рывком сел, часто-часто задышал и уставился на пришельца:

– Это… невозможно. Ты просто очередной проклятый сон! Кошмар! Ты даже не похож на Росса.

– Нет, вовсе нет. Всему виной накладная борода. – Росс помолчал, пытаясь доказать свою правоту. – Ты помнишь, как ты брал меня на охоту в Индии – как ты злился, когда я мог попасть прямо в тигра, но промахнулся и зверь удрал?

– Боже правый! – Иан закрыл уцелевший глаз, потом снова открыл его. Он был более голубоватого оттенка, чем серые глаза Джулиет, но цвет, без сомнения, его, Иана. – Росс? – хрипло спросил он.

Надежда и отчаяние, прозвучавшие в этом сломленном голосе, едва не разорвали сердце Росса. Он мрачно подавил свою реакцию: у них нет времени на эмоции. Не время сейчас упоминать и о Джулиет, присутствие которой может окончательно сломить Иана. Карлайл спокойно ответил:

– Он самый. Этим ты обязан своей матери, она отказывалась верить, что ты погиб. Но сейчас надо поскорее выбираться отсюда, а не то они забеспокоятся, о чем это мы так долго говорим.

Он поддержал Иана за плечи и помог ему встать на ноги.

– Я притворяюсь придворным эмира, и все, что ты должен делать, – это молчать и делать вид, что меня не знаешь.

– Подожди, – сказал Иан. – Мне надо захватить это с собой. – Он наклонился и поднял какой-то сверток в грязной тряпице, потом сдернул ткань и показал небольшую, в кожаном переплете книгу с кириллицей на обложке, затем положил ее в карман и пояснил:

– Это библия Петра Андреевича. Я обещал, что перешлю ее его родным, если… если выберусь отсюда. – Лицо его неожиданно скривилось, и он затрясся от рыданий.

Не обращая внимания на грязь, Росс обнял Иана, надеясь, что утешение отвлечет шурина.

– Ты выберешься отсюда, клянусь! – тихо произнес Росс. – Только, пожалуйста, скорее, и через несколько минут ты будешь на свободе. Не в безопасности, но на свободе.

Когда Иан совладал с собой, Росс пропустил веревку у него под мышками, а потом крикнул по-узбекски:

– Поднимайте! И не бойтесь, вы, сукины дети! Теперь он безопасен.

Веревка на груди Иана натянулась, потом он поднялся в воздух. И через минуту его вытащили на землю.

Росс остался в Черном колодце один. Он понимал, что это всего лишь обман зрения, но на миг ему показалось, что влажные каменные стены надвигаются на него. Он усилием воли заставил себя не думать об этом, но, услышав за спиной слабый шорох, инстинктивно отшатнулся. От его факела на стенах заплясали дикие, причудливые тени. «А вдруг лейтенант обнаружит обман и оставит меня здесь? Сколько времени пройдет, пока прогорит факел и я останусь тут один на один с демонами тьмы? – Сердце его забилось чаще. – Если Мурада и Джулиет тоже поймают, кто же тогда узнает, что вообще произошло с Россом Карлайлом?»

Он сильно закусил губу, чтобы мгновенная боль усмирила панику, которая вот-вот охватит его. И со следующим ударом сердца он уже стал прежним лордом Карлайлом, однако за эти краткие мгновения паники он вполне ощутил, каково это – оказаться здесь пленником. «Благодаря недюжинной силе Иана дух его не сломлен, и он даже сумел напасть на предполагаемого очередного мучителя».

Вдруг на пол возле Росса неожиданно упала веревка. Это стало одним из самых приятных моментов, которые когда-либо пережил Росс. Едва обмотав ее вокруг груди, он наступил на петлю и подтянул веревку как можно выше, чтобы его тащили стоя и таким образом он выбрался бы из этого отвратительного погреба раньше на какие-то доли секунды.

На то, чтобы поднять Росса, потребовались объединенные усилия обоих тюремщиков и Мурада. Освободившись от петли, Карлайл повернулся и бросил факел в зловонную глубину Черного колодца, надеясь, что тот спалит хоть сколько-нибудь гадких клещей.

Мурад не сводил с Иана глаз. Тот прислонился к стене, едва держась на ногах. Люди эмира туго связали ему руки, словно сделав подарок на прощание. При свете он выглядел еще хуже, чем внизу. Мурад встревоженно посмотрел на Росса. Ясно было, о чем он подумал: «Каким образом, черт побери, мы сможем перевезти Иана в таком состоянии через Каракумы?»

Но об этом Росс и думать сейчас не хотел.

– Пошли! – грубо скомандовал он. – Я и так уже потратил здесь слишком много времени.