Текст книги "Шелк и тени"

Глава 17

Утром Микель уехал по делам в Лондон. Сара проснулась поздно и решила понежиться в ванне. Муж вернется не скоро, так что и у нее есть время поехать в Чепелгейт повидаться с кузеном. После двухнедельного медового месяца вдали от всех пора возвращаться к светской жизни. Когда вечером Микель вернется, она уже будет ждать его дома.

Все это время она чувствовала, что с ее лица не сходит глупая счастливая улыбка. Но это ее мало тревожило. Она была страстно влюблена, и сердце переполняла радость, что брак оказался все-таки счастливым. Правда, она еще многого не знала о своем муже, и он ни разу не сказал ей, что любит, но это не главное. Поступки важнее, чем слова, а он не переставал доказывать, что относится к ней с глубокой нежностью и любовью. В минуты сладостного упоения Микель ласкал ее тело свободно, без всякого стеснения, чего никогда не сумел бы ни один англичанин. Немного смущаясь, Сара раскрывалась под его ласками, как раскрывается на солнце цветок.

И хотя она знала, что ее счастье не вечно, ей не хотелось думать об этом. Сейчас не имеет значения, какую цену она заплатит за него в будущем, – две недели счастья стоят того. А ведь оно может растянуться на месяцы, а если очень повезет, то и на годы…

Приняв ванну, Сара позвала Дженни, чтобы та помогла ей одеться. Пока служанка расчесывала роскошные волосы своей хозяйки, Сара спросила:

– Сейчас, когда ты уже привыкла, скажи мне, тебе нравится Сулгрейв?

– Здесь непривычно тихо после Лондона, – ответила девушка, – но место красивое и слуги приветливые.

– Через несколько дней мы снова вернемся в Лондон, – улыбнулась Сара, – так что скучать тебе осталось недолго.

– Очень хорошо, миледи, – сдержанно ответила девушка, укладывая косы Сары.

Сара смотрела в зеркало на хорошенькое личико Дженни и не могла не думать о ее печальном прошлом. По словам Микеля, она провела в борделе многие годы. Его слова тогда шокировали Сару. Сейчас же, узнав прелести любовных утех, она была буквально потрясена мыслью о том, что твоим телом могут распоряжаться незнакомые мужчины, – много мужчин! – принуждая к самым отвратительным вещам. Сара твердо знала, что, случись что-нибудь с Мнкелем, она бы никогда не смогла быть в такой близости с другим мужчиной.

Внезапно для себя Сара задала вопрос: – Дженни, скажи, как ты выжила в публичном доме, ведь ты такая хорошенькая и умная девушка?

Рука служанки дрогнула, выскользнувшие шпильки рассыпались по полу. Сара с испугом посмотрела на девушку.

– Дженни, ради Бога, прости меня. Я не имела права задавать тебе такие вопросы. Когда я нанимала тебя на работу, то обещала не обсуждать эту тему. Пожалуйста, забудь о моих словах. Это больше никогда не повторится.

Дженни молча собирала шпильки. Наконец она распрямилась и спокойно сказала:

– Нет ничего плохого в том, что вы спросили меня об этом, миледи. Просто вопрос был слишком неожиданным. Мне удалось выжить потому, что я родилась в Ист-Энде, а жизнь там тяжелая, и всегда ждешь худшего. Когда же оно приходит, то так получается, что ты к нему уже готова. То, что отец продал меня в бордель, плохо, но еще хуже чувствовали себя девочки из более или менее приличных семей. Они не могли приспособиться в борделе. Некоторые просто сходили с ума. – Лицо Дженни помрачнело. – Стены там толстые, но при желании можно все услышать. Многих из этих девочек брали только на одну ночь, что само по себе ужасно, ведь все они были девственницами. Наш бордель называется «дом девственниц». Таким же, как я, прожившим там долгие годы, легче приспособиться к той жизни.

– Что же творилось в этом доме? – спросила Сара, с ужасом осознавая, что теперь легко может догадаться, что там могло происходить.

– Такие разговоры не для леди, – ответила, нахмурившись, Дженни. – Принц убьет меня, когда узнает, что я обсуждала с вами такие вещи.

– Ради Бога, Дженни, ты смогла жить такой жизнью, а сейчас щадишь мои уши. Я достаточно взрослая, чтобы знать правду.

Сейчас Сара испытывала такую же испепеляющую ярость, какую ей довелось испытать, когда она узнала, как обращаются с детьми в сиротских домах.

– Те, кто рожден в богатстве, как я, – сказала она, – обязаны защищать бедных. В Хеддонфилде я занималась благотворительностью и не собираюсь бросать это занятие и здесь. Как я смогу помочь тем девочкам, если не буду знать, что творится вокруг? – Сара жестом приказала служанке сесть. – Я хочу все знать, – твердо заявила она, – если, конечно, ты сможешь вынести этот разговор. Придет день, и я сделаю все возможное, чтобы искоренить это зло.

Немного поколебавшись, Дженни опустилась на стул и вкратце рассказала Саре, что происходит в доме миссис Кент. Пока она говорила, к горлу Сары не раз подступал комок, но она заставляла себя слушать.

– Кто же они, эти мужчины, которые позволяют себе так обращаться с невинными девочками? – спросила она в гневе, выслушав рассказ Дженни.

На лице девушки появилась циничная улыбка.

– Да почти все, – ответила она. – Готова поклясться, что многие джентльмены, которые на балах целуют вам руки, завсегдатаи дома миссис Кент. Там есть все – и девочки, и мальчики. Вам могут предоставить все, что вы хотите, и в любом виде и пропорции, лишь бы платили деньги.

– Мальчики? – удивилась Сара. – При чем здесь мальчики?

Дженни смутилась.

– Вам лучше об этом не знать, миледи, – сказала она. – Откровенно говоря, это противоестественно.

Лицо Сары стало строгим. Отворачиваться от неприятных фактов – значит предавать невинные жертвы.

– Расскажи мне, – приказала она.

Дженни подчинилась и резко, в деталях рассказала, как взрослые мужчины используют маленьких мальчиков.

Руки Сары непроизвольно сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони. Когда Дженни закончила, она в гневе спросила:

– Как такое может терпеть сердце величайшей столицы мира?

И хотя ее вопрос предназначался скорее ей самой, Дженни с горечью ответила:

– Законы принимаются теми, у кого власть. Им наплевать на нужды бедных. Они волки, а такие, как я и мне подобные, – овцы, предназначенные им на съедение.

– Твой горький опыт сделал тебя мудрой, Дженни, – сказала Сара, тяжело вздохнув. – Но не все такие, как они. Я сделаю все возможное, чтобы покончить с этим злом.

– Вы ведь не расскажете принцу о нашем разговоре, миледи? – с тревогой спросила Дженни. – Он будет очень недоволен мною.

– Нет, не расскажу, – заверила Сара. – Хотя он многое повидал, путешествуя по миру, и наш рассказ его вряд ли удивит.

Саре пришла в голову мысль, что ее муж, как и всякий мужчина, считает, что зло неистребимо и не стоит тратить время на борьбу с ним. И она, прожившая всю свою жизнь в тепле и достатке, не смеет указывать ему, что делать, ведь он и без того достаточно настрадался. Ничего удивительного, если его чувствительность к чужому горю притупилась.

Закончив с туалетом хозяйки, Дженни ушла, а Сара еще долго сидела, задумавшись. Много страшного узнала она в это утро. Но как бы ей ни хотелось поговорить с мужем, спросить у него совета, каким образом можно закрыть бордель миссис Кент, она должна молчать, иначе его гнев обрушится на голову бедной Дженни. Надо подождать, собрать побольше сведений и доказательств, а уж тогда приступать к разговору с Перегрином.

Сара прекрасно понимала, что не в силах спасти целый мир. Проституция всегда была и, несомненно, сохранится в будущем. Но насилие, совершаемое над маленькими детьми, не просто проституция, это преступление. В Саре, пока она так сидела, зрела решимость начать бороться с этим злом.

Сара спускалась по лестнице, когда, заслышав ее шаги, в холл вышел дворецкий. Гейтс долгое время верой и правдой служил в Хеддонфилде и вызвался служить Саре в ее новом доме. Микель не возражал, и Сара с радостью приняла предложение дворецкого.

– Доброе утро, миледи, – поздоровался Гейтс с глубоким поклоном. – Повар хотел бы знать, когда сервировать стол для обеда.

– Приблизительно около восьми часов, но скажите ему, чтобы он приготовил блюда, которые не надо подогревать, на случай если мой муж задержится. – Сара стояла на нижней ступеньке лестницы, натягивая перчатки. – Вы проделали большую работу со дня нашего приезда сюда. Гейтс. Мой муж вчера сказал мне, что все в доме хорошо налажено и работает, как часы.

– Всегда к вашим услугам, миледи, – ответил дворецкий с довольной улыбкой. – Семья Сент-Джеймс к принц Перегрин столько для меня сделали, что я этого никогда не забуду.

Слова дворецкого удивили Сару.

– Верно, вы многое сделали для семьи Сент-Джеймс, а она для вас, но когда же мой муж успел, ведь вы служите у него совсем недавно?

– Вы, наверное, догадываетесь, что слуги обмениваются впечатлениями. На кухне было много разговоров в» принце Перегрине, когда прошел слух, что вы выходите за него замуж. – На лице Гейтса появилась довольная улыбка. – Кто-то узнал, что ему принадлежит солидный пакет акций в новой железнодорожной компании Лондон – Са-утгемптон, к я решил, что если эта компания хороша для мужа леди Сары, то тем более она подходит и мне. Я вложил в нее все свои сбережения.

– Мой муж вкладывает деньги во многие компании, и это не значит, что он всегда будет получать хорошие проценты, да он их и не ждет. Мне будет жальу если ваши сбережения пропадут, ведь дела у компании могут пойти плохо.

– Но сейчас она процветает. Цена акций, которые я приобрел, возросла вдвое.

– Я слабо разбираюсь в бизнесе, но знаю одно: если цена акций быстро растет, то недалеко то время, когда она может стремительно упасть. Может, вам лучше продать их прямо сейчас, получив разницу?

– Цены на наши акции будут только расти, миледи. Будущее за железными дорогами. – Дворецкий очень гордился своими познаниями. – Когда я уйду на покой, компания купит мне маленькую гостиницу в каком-нибудь южном городке, где ветры не такие холодные для моих старых костей.

В это время в холле появилась одна из горничных, и Гейтс принял официальный вид. Главным слугам разрешалось свободно разговаривать со своими хозяевами, но отнюдь не в присутствии младшего персонала.

Сара направилась к конюшням, размышляя о том, как странно начался у нее сегодняшний день.

Дорога вдоль Северных холмов к Чепелгейту была прекрасной, и к ней вернулось хорошее настроение. Она ехала верхом на спокойной гнедой кобылке, подаренной Перегрином к их свадьбе. День был солнечным, хотя в воздухе чувствовалось приближение осени. В мире много всякого зла, думала Сара, но в ее жизни пока все безоблачно, лучшего и желать трудно.

Росс сбежал по ступеням навстречу ей.

– Тебя послал мне сам Бог, Сара, иначе бы я перечеркнул всю последнюю главу.

– И лишил бы мир своей чудесной книги, – в притворном ужасе подхватила кузина.

– Скорее ужасной, чем чудесной, – засмеялся Росс, раскрывая свои объятия, в которые она незамедлительно упала, передав вожжи груму.

Обнявшись, кузен с кузиной поднимались по лестнице.

– Не спрашиваю, как твои дела, – сказал Росс, – по твоему лицу и так все видно. Ты сияешь, как блин на сковородке.

– Брак – чудесная вещь, – согласилась Сара не в силах скрыть счастливую улыбку. Глаза Росса стали серьезными.

– Никаких разочарований? – спросил он.

– Никаких. Микель – фигура загадочная и сложная, но ко мне он относится великолепно.

– Медовый месяц не длится вечно, – заметил Росс, вздохнув.

– Конечно, нет, – согласилась Сара. – Но многим ли людям выпадают две недели безоблачного счастья? Что бы ни случилось в будущем, они останутся в моей памяти. Ты беспокоишься за меня, потому что сам познакомил меня с ним. Перестань волноваться, что будет, то будет. Даже если мне станет плохо, в том не будет твоей вины.

– Мудрые слова, – сказал Росс, открывая перед Сарой дверь, – жаль, что я не могу последовать им. Лучше оставайся счастливой, чтобы я не чувствовал угрызений совести.

Они вошли в холл, где Сара сняла с головы маленькую, украшенную вуалеткой шляпку.

– Через несколько дней Мы собираемся в Лондон, – сказала она. – Начинается малый светский сезон, и я хочу представить обществу своего великолепного мужа.

– Значит, мама уже успела убедить тебя принять приглашение на бал, который устраивает кузина Летисия?

– Это одна из причин, почему я хочу в Лондон, – ответила Сара, передавая дворецкому шляпку и хлыст. – Я не виделась с Летти уже вечность и хочу непременно присутствовать на балу, который она дает в честь первого выхода в свет своей дочери. Правда, я ненавижу такие мероприятия. Всегда на них много народу, душно, шумно, но, если я не приду, кузина может обидеться. Микель говорит, что он впервые видит женщину, у которой столько кузенов и кузин, но не возражает, чтобы сопровождать меня к ним. Кроме того, у нас много дел в городе: у него бизнес, а я хочу купить кое-что для дома. Папа собирается представить Мякеля ко двору, может, мы посетим и другие приемы. Так что дел в Лондоне много. Полагаю, мы остановимся там недели на две. А ты будешь на балу у Летисии?

Росс всем своим видом дал понять, что ему не избежать этого мероприятия,

– Глупый вопрос, – сказала Сара, – как будто кто-то может противостоять тете Маргарите.

– Мама не устает твердить, что я превратился в отшельника, и ее задача почаще вытаскивать меня в общество. Я начинаю серьезно подумывать о новом путешествии. Сначала в Константинополь, а далее в Левант.

Саре стало страшно – исследование новых земель всегда сопряжено с опасностью, но она знала, что у ее кузена страсть к путешествиям и она не должна пытаться остановить его, достаточно с него и родителей. Те, кто любил и понимал Росса, знали, как неуютно он чувствует себя в лондонском высшем обществе. От светской жизни ему становилось скучно и неуютно.

Сначала Дженни, затем Гейтс, теперь вот Росс. Медовый месяц закончился. Они с Микелем могут наслаждаться обществом друг друга каждый вечер, но снова должны стать частью общества со всеми его проблемами.

Перегрин вошел в контору Слейда и небрежно бросил на стол шляпу. Он весь кипел от возбуждения и старался скрыть волнение под маской равнодушия.

– Доброе утро, Бенджамин. Я с восторгом узнал, что жребий брошен. Как реагируют финансовые круги на известие, что мы возобновили иск против железнодорожной компании?

– Акции вдвое понизились в цене и продолжают падать. – Слейд откинулся в кресле и скрестил на груди, руки. – Инвесторы возмущены и собираются подать на компанию в суд. Но еще больше их возмущают преступления, совершаемые на земле Кроули, и в частности убийство его сына. Если бы у нас была больше доказательств вины Велдо-на, то мы могли бы уже сейчас привлечь его к суду.

– Великолепно! – Перегрин сел на стул, вытянув вперед длинные ноги. – Просто великолепно!

– Странно слышать такое от человека, который за сегодняшнее утро потерял сорок тысяч, фунтов и в ближайшее время потеряет еще больше, – заметил Слейд.

– Деньги ничто по сравнению с тем удовольствием, которое я получаю. Что еще нового?

– Я слышал, что один из банков был готов предоставить Велдону заем под акцки железнодорожной компании, но сейчас, когда они падают в цене, сомневаюсь, что банк пойдет на эта Если Велдон захочет избежать полного разорения, то ему придется обратиться за деньгами либо к друзьям, либо к родственник»!.

– Или он будет шантажировать одного из тех, кто тайно посещает его бордели, – цинично заявил Перетри»,

– Вас это беспокоит? – спросил Слейд. – Одним подлецом больше, одним меньше.

– О людях судят по их поступкам, – бесстрастно заметил Перегрин. – Если это подлец, то пусть он его шантажирует, сколько душе угодно. Боюсь, что в этой схватке Велдон вытащит на свет еще не одного такого же мерзавца, как и сам.

– Сейчас вы лишили Велдона всего, чего хотели. Разорвали его помолвку и женились на женщине, которая должна была стать его женой, вы лишили его надежды на титул и привели на грань банкротства. А что, если он узнает, что за всем этим стоите вы? Вы подумали о последствиях? Он ведь очень опасный человек.

– Я хочу, чтобы он узнал это, – твердо сказал Перегрин. – Я действительно этого хочу. Месть не может быть сладкой, когда неизвестно, от кого она исходит.

– Вы ведете себя легкомысленно. Что вы будете делать, если он нанесет вам удар посредством леди Сары?

– Вы считаете, что я не смогу защитить свою жену? – Голос Перегрина был холоден.

– Вы что, заточите ее дома? В Лондоне легко можно получить пулю в лоб. – Тон Слейда был не менее ледяным. – Вы сможете защитить ее, не раскрывая правды, или вас совсем не беспокоит, что она узнает о вашей мести? – Слейд бросил на Перегрина сердитый взгляд. – Она и так уже стала заложницей в вашей смертельной игре. Вы хотите, чтобы она стала невинной жертвой?

– Вы зашли слишком далеко, Слейд! – ударил кулаком по столу Перегрин. – Вы что, боитесь, что Велдон выйдет на вас?

– Отчасти, – ответил Слейд, не испугавшись гнева хозяина. – Я по возможности прикрыл свои тылы, работая через посредников, но при желании можно выйти и на меня, а через меня – на вас. – Слейд резко бросил на стол ручку. – Вы спасли меня в Индии, Микель, и в знак благодарности я верой и правдой служу вам, но я юрист, а не солдат, и, откровенно говоря, у меня нет ни малейшего желания погибнуть в этой кровавой войне. А как вы защитите прислугу, например, Дженни Миллер? Или вашего друга лорда Росса? А вы подумали об отце вашей жены? Вы сможете защитить их всех?

Как ни был зол сейчас Перегрин, он понимал, что Слейд прав. Долгие годы он был один и рисковал только своей жизнью. Теперь же у него появилось ближайшее окружение. Это были его друзья, коллеги по бизнесу, родственники жены.

Но главное – Сара. Если Велдон захочет отомстить Перегрину, он сразу начнет с нее, которую уже ненавидит за предательство. Милая Сара, она даже не представляет, на какое зло способен человек.

В жилах Перегрина застыла кровь при мысли о том, что Велдон может сделать с Сарой. Настало время изменить тактику.

– Наймите с полдюжины мужчин, которые хорошо владеют оружием и которых нельзя подкупить, – приказал Перегрин Слейду. – Я по достоинству оценю их преданность.

Но это только частичное решение проблемы. Слейд абсолютно прав: нельзя заточить Сару в башню, это ей совершенно не понравится. И даже если Велдону не удастся разыскать ее, он может отомстить тем, кого она любит.

Слишком многих людей он рискует поставить под удар, поэтому надо как можно скорее заканчивать с Велдоном.

– Пожалуй, пора кончать играть в кошки-мышки, – сказал он Слейду. – Надо кончать с Велдоном.

– Чем скорее, тем лучше, – согласился поверенный.

Они еще немного поговорили, и Перегрин уехал.

Слейд еще долго сидел, тупо уставившись в окно. Дурные предчувствия не покидали его: так хорошо разработанный план мести мог сорваться на последнем этапе. Перегрин затеял игру в кошки-мышки, но Велдон скорее крыса, чем мышка, а когда крыса загнана в угол, она становится очень опасной.

Глава 18

Муж кузины Летисии лорд Стэнфорд был очень богатым человеком и влиятельным членом партии вигов. Бал, устраиваемый в честь первого выхода в свет его дочери, являлся событием грандиозным в этот осенний светский сезон.

Подъезжая к особняку на Гросвенор-сквер, Сара шепнула мужу:

– Чарлз Велдон – родственник мужа Летти, и он обязательно приедет на бал.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Микель, оглядывая вереницы карет впереди и сзади них. – Похоже, сегодня здесь собрался весь высший свет Лондона. Ты боишься встречи с ним? – спросил он жену, становясь серьезным.

– Рано или поздно, но мы должны будем встретиться, – ответила Сара. – Лондонское общество не так велико, чтобы можно было избежать этого. – Сара, волнуясь, обмахивалась черепаховым веером. Ей было жаль Чарлза. Она чувствовала себя виноватой из-за разрыва помолвки. – Сначала будет трудно, но со временем все забудется, и мы сможем легко смотреть в глаза друг другу.

– Если хочешь, я все время буду рядом, – предложил муж.

– Это необязательно. Чарлз слишком гордый, чтобы устраивать сцены. Кроме того, папа хочет представить тебя своим старым друзьям.

– Значит, он решил публично признать меня своим зятем, – заметил с улыбкой Микель. – Я думал, что, представив меня королеве, он уже сделал это.

– Папа не хочет, чтобы все думали, будто он не одобряет мой выбор. Он очень гордый человек. – Сара бросила на мужа нежный взгляд. – Тебе не понравилась презентация? Ты сказал мне только, что вел себя достойно и не опозорил моего отца.

– Процедура была небезынтересной, хотя мне бы не хотелось повторить ее снова. На ней присутствовало два десятка мужчин, и я чувствовал себя среди них верблюдом. Надеюсь, мои слова не будут истолкованы как государственная измена, но ваша Виктория смахивает на девицу с блуждающим взглядом.

– Пожалуй, ты прав, но не вздумай сказать это кому-нибудь еще, – рассмеялась Сара. – Дрине только двадцать лет, и, естественно, из всех своих немецких кузенов она выберет себе в мужья самого красивого.

– Дрина?

– Сокращенно от Александрина, так мы звали ее в детстве, – разъяснила Сара. – Став королевой, она выбрала одно из своих многочисленных имен. Королева Виктория гораздо звучнее, чем королева Александрина.

– Ты никогда не говорила мне, что знаешь королеву близко, – заметил Микель с интересом.

– Ребенком я часто навещала ее в Кенсингтонском дворце. Благодаря своему высокородному происхождению я считалась подходящей подругой для принцессы. Несмотря на то что я на семь лет ее старше, мы очень дружили. Дрина была очаровательным ребенком, и я ее всегда жалела, так как ее мать герцогиня Кентская держала девочку взаперти. Когда герцогиня увидела, что Дрина очень ко мне привязалась, она перестала пускать меня к ней.

– Такое заточение не могло пойти на пользу будущей королеве.

– Возможно, – согласилась Сара, – но, несмотря на воспитание матери, Дрина осталась прямодушной. Она честна и имеет собственное мнение. Став королевой, начала выплачивать двадцатилетний долг своего отца из денег, ассигнованных на личные расходы. Об этом знают только несколько человек.

– Ганноверы, выплачивающие долги? Это что-то странное. Наверное, ее дядюшки переворачиваются в гробах, узнав об этом. Может, ее подменили эльфы?

Сара громко рассмеялась.

– Этого ты тоже не должен говорить во всеуслышание. Дрина хороший человек и будет хорошей королевой. Она предложила мне стать придворной дамой, и я почти согласилась. Но жизнь при дворе не для меня, и потом мне пришлось бы много стоять, а это плохо для моей больной ноги, и я отказалась, сославшись на нее. Иногда и хромота помогает.

Карета немного продвинулась вперед и остановилась.

– Не знаю, как при дворе, – сказал Микель, – но ваша светская жизнь представляется мне очень скучной, и я хотел бы поскорее вернуться в Сулгрейв.

– Однако ты легко ее переносишь. Неужели тебя до сих пор тянет к примитивной жизни?

– Не такая уж она и примитивная, – заметил Микель. – Многие племена живут по очень сложным законам, о каких в Лондоне и не слыхивали. – Микель отвернул перчатку на руке Сары и запечатлел на ней нежный поцелуй. – Ты надела черные кружевные панталоны, которые я подарил тебе вчера? Мне было бы это очень приятно.

Сара вспыхнула и кивнула.

– Какие непристойные мысли приходят тебе в голову, – заметила она.

– А почему бы и нет? – удивился Микель. – Разве не за это ты меня любишь?

Сара покраснела еще больше и снова кивнула.

– Ты очень стыдлива, милая Сара, – заметил Микель улыбаясь. – Надеюсь, мы здесь не задержимся. Мне не терпится узнать, как далеко заходит твоя стыдливость.

– Нет нужды оставаться там больше часа, – ответила Сара, для которой предложение мужа было весьма привлекательно.

Наконец карета подъехала к Стэнфорд-Хаусу. Выбравшись из нее, они встали в длинную очередь, чтобы подойти к хозяевам, принимавшим гостей на пороге. Леди Стэнфорд выказала радость видеть Сару и пришла в неописуемый восторг от встречи с ее мужем. Микель был само очарование. Он с изящным поклоном поцеловал руку Летти и ее дебютантки-дочери. Обе женщины сияли от счастья. Сара уже успела привыкнуть к тому, как женщины реагируют на ее экзотического мужа, и не возражала, так как он не давал повода для ревности.

Огромный бальный зал был полон гостей. В сверкающем свете канделябров черные официальные костюмы мужчин причудливо смешивались с яркими нарядами женщин. Пока танцующих было мало, Сара с удовольствием Прошлась с мужем в туре вальса. Становилось более многолюдно, воздух был насыщен запахом духов и разгоряченных тел, звуки оркестра перекрывали шум голосов.

После вальса Микель пошел приветствовать герцога Хеддонфилда, а Сара переходила от одной группы гостей к другой, обмениваясь впечатлениями. Она внимательно следила за толпой, боясь ненароком столкнуться с Велдоном. Ей не хотелось, чтобы он застал ее врасплох.

В углу бальной комнаты собралась большая группа мужчин, среди которых был и Велдон. Он сразу заметил, когда в зал вошли леди Сара и ее муж, и выжидал удобного случая, чтобы подойти к Перегрину и постараться как можно убедительнее извиниться перед кафиром за свое грубое поведение при их последней встрече. Если он сумеет сгладить свою вину, то Перегрин, возможно, одолжит ему денег, в которых он так нуждался.

Лицо Велдона просияло, когда он увидел входящего в зал премьер-министра. Лорд Мельбурн не был его личным другом, но взносы, отчисляемые Велдоном партии вигов, которой принадлежал глава правительства, позволяли ему рассчитывать на сердечный прием.

Решив воспользоваться удачной встречей, Велдон стал пробираться к премьер-министру через переполненный зал. Заметив Велдона, лорд Мельбурн сказал:

– Хорошо, что я встретил вас, сэр Чарлз. Говорят, на вас снова подали иск.

Услышав, что новость уже достигла ушей и премьер-министра, Велдон почувствовал легкое раздражение, однако как ни в чем не бывало небрежно махнул рукой.

– Ничего страшного, – сказал он, – старик совсем свихнулся, потеряв сына. Через неделю все уладится. Советую вам приобрести наши акции. Цены на них растут.

– Хорошо, я подумаю, – небрежно ответил лорд Мельбурн, глаза которого бегали по залу. – А теперь извините меня…

– Минуточку, пожалуйста, как насчет того дела, которое мы обсуждали во время вашего пребывания в моем поместье? – Велдон тщательно подбирал слова. – Мне бы хотелось знать, как все решилось. У вас есть какой-нибудь определенный ответ? – спросил он, намекая на баронство.

Премьер-министр покачал головой.

– Обратитесь к моему секретарю. Возможно, он что-нибудь знает.

– Я уже обращался, – произнес Велдон срывающимся голосом. – Он отослал меня к вам.

Глаза Мельбурна стали непроницаемыми.

– Хорошо, – сказал он после долгого молчания, – я займусь этим, но не обещаю ничего конкретного. Политическая ситуация в стране сейчас очень трудная. Очень. Партия тори буквально наступает нам на пятки. Мое правительство того и гляди падет. Сейчас не время заниматься делами, подобными вашему. Зачем давать им в руки лишний козырь? – Мельбурн вежливо улыбнулся. – Вам лучше немного подождать, сэр Чарлз. А сейчас я действительно должен спешить. Мне надо поговорить по важному делу с одним джентльменом.

Премьер-министр ушел, а Велдон, онемев от удивления, стоял, не замечая, что его толкают со всех сторон. Проклятие! Он слишком хорошо знал этих политиков, чтобы не понять: баронства ему не видать как своих ушей.

Правительство присваивало различные титулы своим гражданам за выдающиеся заслуги перед отечеством. Обычно это были герои войны, покрывшие себя славой на поле брани. Такой чести удостаивались люди, которые финансировали правящую партию и делали себе на этом карьеру. Предполагаемое баронство стоило Велдону двадцати тысяч фунтов, не считая различного рода услуг. Совсем недавно он предоставил партии вигов еще сто тысяч, предполагая, что в будущем получит звание пэра.

Как бы ему пригодились сейчас эти сто тысяч фунтов. А теперь все пропало, и деньги обратно не вернешь. Он вносил их по доброй воле, просто из любви к партии вигов, как бы не требуя ничего взамен.

Конечно, доводы Мельбурна сплошная выдумка, размышлял Велдон. Если бы правительство действительно находилось на краю гибели, то премьер использовал бы последние часы своего правления, чтобы присвоить титулы нужным людям. Так делалось всегда.

Что могло случиться? Политики никогда не отталкивают от себя состоятельных людей, а, наоборот, всеми способами поддерживают их.

Велдон считал, что баронство уже у него в кармане, и вот все полетело к чертям. Что же такого он сделал? В чем его ошибка? Он не понимал, что происходит. Еще в начале лета у него было все: процветающий бизнес, титул барона в недалеком будущем, благородная невеста, чье богатство И положение в обществе еще больше возвеличили бы его. Сейчас все надежды рухнули: невеста предала его, сам он на грани банкротства, титул барона ему не светит. По какому-то злому року он теряет свою личную и деловую репутацию.

Заметив любопытные взгляды, Велдон вспомнил, где он находится, и постарался придать своему лицу равнодушное выражение. Никто не должен знать, что творится у него в душе. Когда дела идут плохо, нужно выглядеть уверенным, иначе тебя просто растопчут.

С деловым видом Велдон начал расхаживать по залу и внезапно нос к носу столкнулся с принцем Перегрином. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Лицо Перегрина было замкнутым, но отнюдь не враждебным.

Вспомнив о своих планах помириться с варваром, Велдон выдавил из себя вежливую улыбку. Баронства ему уже не видать, но надо попытаться хотя бы спасти свой бизнес.

– Добрый вечер, ваше высочество, – сказал он.

– Добрый вечер. – Кивком головы кафир указал ему на толпу гостей. – Эта толпа напоминает мне улицы Калькутты, – заметил он.

– Вы правы, – ответил Велдон, поддерживая разговор, – ужасная дата. В доме Стэнфорда всегда собирается множество народу. Я должен принести вам свои самые искренние извинения, – продолжал он как можно учтивее. – В последнюю нашу встречу я наговорил вам много неприятных вещей. Это непростительно с моей стороны. Просто непростительно.

– Понимаю, вы были вне себя от горя, – поддержал его Перегрин. – В таком положении любой на вашем месте наговорил бы лишнего. Я не вправе упрекать вас. Обнаружить свою невесту в объятиях другого – это просто кошмар. Какой уважающий себя мужчина вытерпит такое!

– Вот именно, – вынужден был согласиться Велдон, хотя в нем все кипело от ненависти. – Особенно когда этот мужчина твой хороший друг. И кроме того, я очень беспокоился за леди Сару. Она такая наивная и могла стать жертвой искушенного соблазнителя. Но вы ведь не пытались ее соблазнить, не так ли? То, что вы на ней женились, говорит о том, что вы ее любите, поэтому я желаю вам обоим счастья.