Текст книги "Шелк и тени"

Глава 21

Доехав в полном молчании до дома, Сара прошла к себе в комнату и приказала Дженни помочь ей раздеться. Отпустив служанку, она вошла в общую с мужем спальню. Как бы ей хотелось провести эту ночь отдельно от мужа, но здесь, как и в Сулгрейве, хозяин и хозяйка по заведенному обычаю спали вместе.

Саре захотелось поскорее забраться в кровать и с головой укрыться одеялом, но атмосфера в комнате была настолько напряженной, что об этом нечего было и думать. Она осторожно опустилась в глубокое кресло и стала ждать, что будет дальше. Ссоры не миновать, но надо постараться смягчить ее.

Микель уже переоделся в свой черный бархатный кафтан и сейчас смотрел в окно, потягивая виски. Когда на балу они занимались любовью, он был возбужден, но весел. И вот теперь перед ней стоял незнакомец с лицом мрачным и опасным. Он повернулся и посмотрел на Сару. Его вид говорил о внутреннем напряжении.

– Что это ты меня так разглядываешь? – со смехом спросила Сара, стараясь свести все к шутке. – Это я должна разглядывать тебя после того, что узнала о твоем прошлом.

Ее слабая попытка пошутить не увенчалась успехом.

– Значит, Велдон во время танца сказал тебе обо мне нечто ужасное, – мрачно констатировал Перегрин. – Что же он тебе рассказал? То же, что королеве, или гораздо хуже?

Значит, разговор будет нелегким, решила Сара. Ей хотелось, чтобы все скорее кончилось. Рассказывать обо всем, что она узнала сегодня, – это все равно что открыть пресловутый ящик Пандоры, источник всяческих бед, и тем самым погубить свой брак.

Сделав глубокий вдох, Сара ответила:

– Хуже. Велдон сказал мне, что впервые вы встретились в Триполи.

Тело мужа было натянутым, как струна.

– Что еще сказал тебе дорогой Чарлз?

Сара не посмела отвести взгляда.

– Он сказал, что, когда впервые встретил тебя, ты был порочным мальчиком, который торговал своим телом, и что ты ненавидишь его за то, что он выгнал тебя из своей постели.

Атмосфера в комнате стала еще более напряженной. Сара задрожала, чувствуя, что еще немного, и гнев мужа обрушится на ее голову. Но он не сдвинулся с места и не стал угрожать ей, а просто спросил:

– Ты поверила ему?

– Я понимаю, что им руководила злоба и он не сдерживал себя, думая, что я побоюсь рассказать тебе. – Сара помолчала не в силах продолжать. Но затем взяла себя в руки и произнесла: – Мне все же кажется, что в чем-то он прав.

– Из всего того, что тебе наговорил Велдон, что ты считаешь правдой? – спросил Перегрин, не сдерживая гнева.

– Я не знаю, – медленно начала Сара, – просто мне кажется, что он не мог все придумать.

Тучи сгущались.

– Если я буду все отрицать, кому ты поверишь: мне или своему бывшему поклоннику-аристократу?

– Ты мой муж, – тихо сказала Сара. – Думаю, что я поверю больше тебе, чем ему.

– Но ты пока в этом не уверена, – с горечью заключил Перегрин. – Печально слышать такое от своей жены.

– Я бы хотела верить тебе, Микель, – заметила Сара, начиная злиться, – но у меня мало оснований для этого. Почему бы тебе не рассказать мне всю правду о твоем прошлом? Мне кажется, что сейчас самое подходящее время.

В глазах Перегрина мелькнуло удивление: он явно не ожидал такого поворота событий.

– Мне кажется, ты знаешь все, что тебе положено знать, – сказал он, допивая виски. – Такая аристократка, как ты, не способна опозорить свое имя, выйдя замуж за человека, ее недостойного. Следовательно, я человек достойный, и Велдон просто все выдумал.

– Это не ответ, – сердито возразила Сара. – Почему ты не хочешь ответить на мои вопросы и пытаешься запутать меня?

Микель с шумом поставил на стол стакан и, подойдя к жене, уперся обеими руками в подлокотники кресла, заглянув ей в лицо. Его глаза сверкали, как изумруды.

– На какие вопросы ты ждешь ответа, дорогая Сара? – спросил он с угрозой в голосе. – Ты хочешь знать, действительно я проститутка или лондонская трущобная крыса? Что ты будешь делать, если я скажу – да? Вернешься в дом отца и найдешь достойного любовника?

Внезапно Сару осенила догадка. Микель злится на Велдона и его разоблачения, но он также злится и на нее, и теперь она знала почему. Как ни странно, ее сильный, уверенный в себе муж боится, что она отвергнет его, узнав правду о его происхождении.

Сара подняла руку и погладила мужа по щеке, ощущая под своими пальцами напрягшиеся мускулы.

– Я знаю, кем ты являешься сейчас, Микель, – сказала она нежно. – Именно поэтому я и вышла за тебя замуж. Но мне бы хотелось знать, кем ты был в прошлом.

Сердитое выражение исчезло с лица Перегрина, и Сара увидела, что перед ней очень ранимый человек. Он разогнулся не в силах выдержать нежность, которую излучали ее глаза. Подойдя к окну, он стал смотреть в него, и сейчас Сара видела только его широкую спину. Атмосфера в комнате начала разряжаться.

Прошли минуты, прежде чем Сара услышала тихий голос мужа:

– Большая часть того, что ты услышала сегодня вечером, – правда. – Он подошел к столу и налил себе виски. Его рука слегка дрожала. – Хочешь немного бренди, Сара? Если ты желаешь узнать историю моей печальной жизни, приготовься слушать ее всю ночь.

– Пожалуйста, – ответила Сара.

Она с облегчением вздохнула и закрыла глаза. Микель снова стал человеком, которого она знала и любила. Он подошел к ней и протянул стакан с бренди.

Сара открыла глаза.

– Ведь это неправда, что ты торговал собой и был безумно влюблен в Чарлза, не так ли? – спросила она.

Вздрогнув, Перегрин посмотрел на жену.

– Иногда ты меня просто удивляешь, Сара. Почему ты задаешь такой вопрос?

– Мне в это трудно поверить.

– И правильно делаешь, что не веришь. В этом он солгал. – Перегрин стал взволнованно ходить по комнате. – Все остальное – правда. Я родился в пяти милях отсюда, в районе Ист-Энда, недалеко от доков.

– Значит, ты настоящий англичанин? – удивилась Сара. – Невероятно!

– Я родился в Лондоне и прожил в нем восемь лет своей жизни, но это не сделало меня англичанином. Во всяком случае, Англия, которую я знал, очень отличается от той, где выросла ты.

Сара немного слышала об Ист-Энде и понимала, что он говорит правду. Однако он был таким же англичанином, как и она сама, и, возможно, даже больше, чем она: он видел и знал гораздо больше, а ее жизнь была ограничена только узким кругом.

– Кем были твои родители? – спросила она.

– Никем, по твоим понятиям, – ответил он сухо. – Моя мать – деревенская девушка из Чешира, сбежавшая из дома с солдатом. Когда он бросил ее, она стала работать в портовой таверне, где и познакомилась с моим отцом – матросом. Он был женат и поэтому не мог жениться на матери, хотя сильно ее любил. По крайней мере так она мне говорила. Не знаю, правда это или ей просто хотелось верить.

– Что с ним стало?

– Отец погиб при Трафальгаре, когда мне исполнилось два года. Мать говорила, что я очень похож на него. Ее звали Энни. Она была несчастной, но очень веселой. Никогда не жаловалась на судьбу и всегда находила повод, чтобы посмеяться. Она не занималась проституцией, но имела дружков, живших в нашем доме во время стоянки их судов в порту. Они помогали ей сводить концы с концами. Когда я подрос, она продала золотую цепочку, подаренную одним из любовников, и определила меня в начальную школу. Таким образом мать спасла меня от влияния улицы и научила грамоте.

– Ты помнишь свое настоящее имя?

– Майкл Коннери. Так звали моего отца. Он был ирландцем. Не думаю, что имею право носить эту фамилию, ведь, по сути, я незаконнорожденный, но мать называла себя миссис Коннери и дала эту фамилию мне. Мне неведомо ее девичье имя.

Майкл Коннери созвучно Микелю Канаури. Сара посмотрела на мужа другими глазами: высокий, с копной темных волос, зелеными глазами, способный очаровать любого, если ему это выгодно.

– Как я фазу не догадалась, что ты ирландец? – удивилась Сара. – В первый раз, когда мы встретились, ты говорил, что зеленые глаза встречаются часто у твоего народа.

– И это правда. – Лицо Перегрина приняло лукавое выражение. – Ты не поверишь, Сара, но я всегда старался говорить тебе правду.

Сара стала вспоминать их предыдущие разговоры.

– Я верю тебе, – сказала она, помолчав. – Не припомню, чтобы ты хоть раз назвал себя кафиром. Меня ничто не настораживало в твоих рассказах. Ты большой мастер уклоняться от прямых ответов и говорить только то, что считаешь нужным.

– Это умение пришло ко мне со временем, – ответил Микель, усмехнувшись.

– Ты нарочно говоришь с акцентом? – спросила Сара, нахмурившись. – Это ведь не так просто. Я бы сказала, что твоя речь скорее похожа на речь азиата, окончившего Оксфорд, а не на язык кокни.

– Покидая Англию, я говорил на обычном английском языке, затем в течение многих лет мне не приходилось пользоваться им, хотя я читал английские книги, когда они мне попадались. Я не хотел забывать родной язык, так как знал, что рано или поздно вернусь в Англию. Когда я приехал в Индию и стал говорить на местном английском, то обнаружил, что языки других стран, на которых я научился говорить, наложили отпечаток на мой английский, придав ему некоторый акцент. Я стал специально культивировать это, чтобы заглушить выговор кокни, правильно рассчитав, что таким образом меня будут принимать за богатого иностранца, а не за трущобную крысу, разбогатевшую вдали от родины. – Перегрин улыбнулся впервые за все время их разговора. – Я все еще умею бегло говорить на кокни. Ты сможешь понять только одно слово из трех, и тебе этот язык покажется иностранным.

– Ты сказал, что прожил в Англии первые восемь лет, – заметила Сара, плотнее закутываясь в халат. – Почему ты уехал?

– К тому времени моя мать умерла от лихорадки. По счастливой случайности тогда в порту находилось судно, капитаном которого был ее друг. Зная, что если я окажусь на улице, то скорее всего закончу свою жизнь на виселице, он взял меня к себе на корабль юнгой. – Микель вздохнул, лицо его стало печальным. – Капитана звали Джеми Мак-Фар-ленд, он был родом из Глазго. Если ты внимательно прислушаешься, то заметишь в моем говоре и акцент уроженца Глазго. Самим фактом существования я раздражал большинство любовников матери. Они терпели меня в лучшем случае. Но Джеми Мак-Фарленд любил меня. Он всегда привозил мне подарки и находил время поболтать со мной. Он был мне ближе, чем отец, которого я никогда не видел.

Сара не могла себе представить мужа маленьким, беспомощным мальчиком – уж очень сильным и независимым он сейчас был. Но его рассказ вызвал у нее в сознании образ молоденькой девушки по имени Энни, которая, борясь с трудностями бытия, пыталась дать сыну образование и передала ему свой веселый характер. Через мать она представила себе сына, который сильно любил мужчину, заменившего ему отца и не позволившего пропасть осиротевшему ребенку.

Сердце Сары не выдержало, и она постаралась побыстрее сменить тему разговора, чтобы муж не догадался, что его жалеют, – жалость никак не сочеталась с его сильным характером.

– Как ты оказался в Азии? – спросила она. Лицо Перегрина стало непроницаемым.

– Это длинная история, для которой потребуется не одна ночь. Попробую рассказать ее в нескольких словах. После завершения морских путешествий я долгое время водил караваны через пустыни Центральной Азии. Однажды на наш лагерь был совершен налет. Меня, двадцатилетнего юношу, захватили в плен и продали в рабство.

– Так, значит, оттуда твои рубцы от побоев? – спросила Сара с дрожью в голосе.

– Частично, – спокойно ответил он, отпивая виски. – Это было второе рабство, а основные рубцьг достались мне от первого. Спустя год мне и моему товарищу по несчастью кафиру Малику удалось бежать. Оказавшись на свободе, он решил вернуться в горы, а так как мне некуда было идти, я поехал с ним.

– И остался там жить?

– Да. Я полюбил кафиров. Это прекрасный народ. Меня усыновила семья Малика. Они отнеслись ко мне, как к своему родному сыну, и я узнал наконец, что такое семья. Кафиристан стал мне родным домом.

– А как ты сделался принцем? – спросила Сара.

– В Кафиристане нет титулов, которые передаются по наследству. Там ценят человека за его богатство и умение хорошо сражаться. После экспедиции в затерянный город Катан я стал самым богатым человеком Кафиристана, а следовательно, самым могущественным и уважаемым, своего рода принцем, если говорить метафорически. – Перегрин налил себе еще виски, и лицо его стало задумчивым. – Я был для них как любимый сын, который всегда возвращается домой после долгого отсутствия. Я проводил в Кафиристане несколько месяцев в году, все остальное время путешествовал, пополняя свое богатство. Малик и его семья всегда ждали меня, постоянно напоминая, что их дом – это мой дом. Благодаря мне и они разбогатели.

– А где ты встретился с Курамом?

– В Индии. Он был шпионом в индийской армии. Когда его разоблачили, я помог ему бежать. Он чувствовал себя мне обязанным и в знак благодарности решил служить мне верой и правдой. Кураму также хотелось путешествовать и посмотреть мир. Но через полгода или год, сейчас не помню, он решил вернуться домой. Он посетил Малика и его семью, сказал им, что я жив и здоров и всегда о них помню. Так оно и есть на самом деле.

Сара откинула голову на спинку кресла.

– Теперь мне многое становится понятным, – сказала она. – Однажды ты говорил, что не был рожден там, где жил так долго, и не хотел бы жить постоянно. Сейчас я начинаю понимать почему. Кому захочется, если у него есть выбор, жить постоянно в бедной и дикой стране.

– Ну что ж, теперь ты все знаешь о моем прошлом. Что же ты обо всем этом думаешь?

Вопрос был не из легких. Немного помолчав, Сара тихо сказала:

– Сейчас ты стал мне ближе и понятнее.

– Разве тебя не шокировал мой рассказ? Ты, дочь герцога, делишь постель с кокнийским ублюдком!

– С тех пор как я тебя встретила, моя жизнь сплошь и рядом состоит из потрясений. Твое происхождение совершенно не волнует меня. Если в разговоре с королевой я и употребила Слово «достойный», то только потому, что Дрина придает большое значение происхождению. Мне хотелось, чтобы она приняла твою сторону.

Лицо Перегрина опять стало непроницаемым.

– Как бы она удивилась, узнав, что ей представили человека из народа, точнее, ублюдка, – сказал Перегрин.

– А теперь послушай меня. Родоначальницей семейства Сент-Джеймс стала актриса Нелли Джеймс. Родом из кокни, она была одной из многочисленных любовниц Чарлза II и родила от него ребенка. Нелли являлась довольно предприимчивой особой, веселой и любвеобильной, и у Чарлза возникли некоторые сомнения относительно его отцовства. Но, будучи человеком благородным и щедрым, он после недолгих колебаний решил пойти на компромисс и присвоил мальчику титул графа, вместо того чтобы дать титул герцога, как обычно поступал с другими сыновьями, по поводу которых сомнений не было.

– Неужели это правда? – спросил удивленный Перегрин.

– Чистая правда, – ответила Сара. – Первые поколения графов Сент-Джеймс славились умением жениться на дочерях богатых купцов. Мой прадедушка унаследовал смекалку от купцов по материнской линии. Он осушил болота на окраине Лондона и построил там жилые дома, которые сдавал внаем, сколотив себе приличное состояние. Вскоре он стал герцогом Хеддонфилдом. «Будучи очень богатым, мой отец смог. жениться по любви. Моя мать родилась в шотландской семье, очень уважаемой, но бедной. Среди Монтгомери не было аристократов, только фермеры и солдаты.

Глаза Микеля расширились от удивления.

– Твой отец, конечно же, знает вашу семейную историю?

– Конечно, но он предпочитает не вспоминать о Нелли Джеймс. Однажды я нашла ее портрет в одной из старых книг. Она совсем не похожа на респектабельную даму.

– Тогда бы, возможно, Чарлз и не полюбил ее.

– Скорее всего так, – ответила Сара, тяжело вздохнув. – Встретив тебя, я пришла к выводу, что во мне течет кровь этой девицы. Ты только подумай, Микель! В моих жилах течет кровь кокни, а мои предки – торговцы и фермеры. Так что перестань плакаться о своем прошлом.

– Я и не плачусь. Значит, мы с тобой одного поля ягодки?..

Сара улыбнулась, хотя ей было не до веселья.

– Ты многое упустил в своем рассказе, – заметила она. – Что ты делал в промежутке, когда оказался на берегу и стал караванщиком. И что случилось между тобой и Чарлзом Велдоном?

– Обещаю рассказать тебе все. – Микель прикрыл глаза, его лицо исказилось от душевной муки. – Мне трудно вспоминать об этом. Лучше не делать этого сегодня. Но если ты настаиваешь…

События дня утомили Микеля, да и сама Сара считала, что с нее хватит на сегодня. Им обоим нужен хороший отдых. Встав с кресла, она подошла к мужу и обняла его за шею. Он открыл глаза и насторожился. Прижавшись к нему щекой, Сара прошептала:

– Расскажешь в следующий раз, Микель, а сейчас идем спать. Давай завтра уедем домой, в Сулгрейв.

Перегрин крепко прижал к себе жену.

– Боже мой, Сара, – прошептал он дрогнувшим голосом, – за какие заслуги Господь послал мне тебя?

Сара не ответила, но еще крепче прижалась к мужу, благодарная за то, что им удалось избежать ссоры.

Возможно, их брак все же станет счастливым. Они уже делили все: смех и горе, постель и любовные утехи, но никогда еще она не чувствовала себя такой нужной ему, как в этот момент.

Глава 22

Велдон приехал домой вне себя от ярости. Он сказал правду об этом ублюдке и был осмеян в глазах королевы и в целом высшего лондонского общества. Этот жулик никогда бы не выпутался, если бы его не поддержали леди Сара и Росс. Их слова – бесстыдная ложь, и они ответят за это. Видит Бог, ответят! Велдон уже давно решил, что отомстит Саре, но сейчас добавил к ней и Росса. Он накажет их обоих.

Несмотря на поздний час, он вызвал к себе Кейна. Тот явился ровно через десять минут, полностью одетый и без единого намека на сон, Велдон часто задумывался, спит ли вообще этот человек, лишенный всяких чувств, – его голубоглазое оружие.

Велдон сразу приступил к делу.

– Я выяснил, – сказал он, – что человек, который называет себя Перегрином, причина всех моих – проблем. Всех без исключения. Он приехал в Англию, чтобы уничтожить меня. Его надо убить.

– Будет сделано, – не моргнув глазом, ответил Кейн. – Когда это сделать? Может, завтра? У вас есть какой-либо план или мне выбрать самый легкий способ?

Готовность Кейна заставила Велдона на минуту задуматься.

– Давай подождем несколько дней, – решил он. – Мне надо выяснить, как широко этот ублюдок расставил свои сети. Пусть понаблюдают за его городским домом и поместьем. Завтра же утром приставь к нему наблюдателей. Пусть они не спускают с него глаз. Мне надо знать, кто его сообщники, особенно тот человек, который действует от его имени в Сити. Что же касается способа убийства… – Велдон задумался. – Если ты перехватишь его по дороге в поместье, то просто пристрели. Если это произойдет в Лондоне, то инсценируй убийство с ограблением. Сделай все чисто, чтобы ничто не указывало на меня. Если тебе нужны помощники, возьми охранников из публичных домов. Если с Перегрином будет Росс, то убей и его.

Кейн кивнул.

– А что делать с леди Сарой? – спросил он.

– Не вздумай застрелить ее, – со злостью ответил Велдон. – У меня на нее свои планы.

Герцог Хеддонфилд ничуть не удивился, когда на следующий день после обеда к нему пришел сэр Чарлз Велдон. Вне всякого сомнения, между Перегрином и Велдоном существует вражда. Вражда опасная и кровавая, и они с дочерью стали ее невольными участниками. Ничего не поделаешь, во всем виноват он сам. Теперь ему придется расплачиваться за старые грехи.

Когда герцог вошел в гостиную, он сразу заметил, что его гость напряжен и глаза его горят зловещим огнем. Они не встречались с того самого вечера, когда застали Сару в объятиях Перегрина.

– Доброе утро, Чарлз, – сухо поздоровался герцог. – Осмелюсь предположить, что между вчерашним инцидентом и вашим визитом существует некая связь.

– Ваше предположение правильное, – прорычал Велдон. – Я сказал правду о вашем зяте, и если бы не вмешательство вашей дочери и племянника, его бы выгнали взашей.

Герцог опустился на стул с высокой спинкой.

– Вы подчеркнули, что это мой зять, моя дочь и мой племянник. Это наводит на мысль, что вы считаете меня ответственным за их поступки.

– Если бы вы правильно воспитывали свою дочь, то сейчас она была бы моей женой и у меня не было бы и десятой части всех этих проблем, – ответил Велдон, без приглашения усаживаясь в кресло. – Но так как она проститутка, то предпочла мне незаконнорожденного бандита, который делает все, чтобы уничтожить меня.

– В самом деле? – сухо спросил герцог, стараясь ничем не выдавать своего волнения, чтобы не дать лишнего козыря в руки этого опасного человека.

Велдон сердито нахмурился.

– Значит, Перегрин околдовал и вас? Похоже, вам нет дела до того, что он собой представляет?

– Кто бы он ни был, Перегрин – муж моей дочери, и ради нее я буду поддерживать с ним хорошие отношения. Должен заметить, что он всегда со мной вежлив, чего не скажешь о вас, – язвительно заметил герцог.

– Вы пожалеете о том дне, когда познакомились с ним, Хеддонфилд, – с наглой усмешкой заявил Вел-дон. – Позвольте мне рассказать вам, при каких обстоятельствах мы встретились с ним в Триполи.

Слушая рассказ Велдона о Перегрине, герцог с трудом сохранял хладнокровие. Вне всякого сомнения, Велдон для большего эффекта кое-что приукрасил, но герцогу было больно слышать, что его нежная, хорошо воспитанная дочь связала свою судьбу с человеком с таким ужасным прошлым. Однако он отогнал от себя эти мысли, считая, что не вправе обсуждать поступки Сары. Когда Велдон закончил, герцог только и вымолвил:

– Ваш рассказ ни к селу ни к городу. Хватит оскорблений. Давайте приступим к делу. Ведь вы пришли сюда, потому что вам что-то от меня надо?

– Мне нужны восемьдесят тысяч фунтов. И немедленно, – ответил Велдон. – Перегрин через посредника выкупил все мои закладные и требует уплаты долга. Он почти погубил мою деловую репутацию, и сейчас никто не одолжит мне такую сумму. И тогда я подумал о вас, мой друг и несостоявшийся тесть, – добавил Велдон с мрачной улыбкой.

– Разве мы были друзьями? – тихо спросил герцог. – Оглядываясь назад, я скорее вижу себя в роли вашей жертвы.

Велдон нагло рассмеялся:

– Насколько я понимаю, эта роль вам нравилась. Хеддонфилд густо покраснел, так как замечание гостя попало прямо в цель.

– Кроме того, Хеддонфилд, вы мой должник, – продолжал между тем Велдон. – Вы обещали отдать мне Сару, но не выполнили обещания.

– Я никогда не обещал отдать вам свою дочь, я лишь сказал, что постараюсь убедить ее принять ваше предложение, что вовсе не одно и то же, – поправил Велдона герцог. – Мне сейчас стыдно говорить об этом, но я выполнил свою часть сделки. Благодаря Господу Сара сама разорвала вашу помолвку. Хотя могла бы сделать это как-нибудь по-другому, – добавил он.

Глаза Велдона стали злыми.

– Если бы вы научили ее считаться с мнением отца, как то следует делать примерной дочери, сейчас мы оба избежали бы неприятностей. Но я человек уступчивый и разрешаю вам загладить вашу вину, дав мне необходимую сумму, иначе я… – В голосе Велдона зазвучала угроза.

– Иначе вы расскажете всему свету массу неприятных вещей обо мне и моем зяте, – закончил фразу герцог с саркастической улыбкой. – Это смахивает на шантаж. Однако я выполню вашу просьбу, надеясь, что она будет первой и последней. Помните, что молчание – золото и в этом его ценность.

Лицо Велдона просветлело, глаза вспыхнули победным огнем.

– Можете быть уверены в моем молчании, – сказал он, весело улыбаясь.

Обсудив с герцогом, куда перевести деньги, Велдон уехал.

Хеддонфилд рассеянным взглядом оглядел гостиную. Ему хотелось надеяться, что он откупился от Велдона. Пусть это был шантаж, но он того заслуживает. Единственным утешением может служить тот факт, что деньги пойдут в карман Перегрина, а значит, останутся в семье.

На следующее утро, прежде чем уехать в Сулгрейв, Перегрин посетил Бенджамина Слейда и обсудил с ним план дальнейших действий.

Услышав о том, что произошло на балу, поверенный нахмурился.

– Не думаю, что вы поступили мудро, рассказав ему, что являетесь причиной всех его несчастий, – заметил он.

– Возможно, это и не мудро, но так уж получилось, – сдержанно ответил Перегрин. – У нас есть факты, которые могли бы привести Велдона на виселицу?

Слейд задумался.

– Для этого ему нужно убить кого-то, – наконец ответил он. – Мне казалось, что вы планируете сами разделаться с ним, а не передавать в руки суда.

Перегрин промолчал, хотя про себя отметил, что близкие ему люди стали знать его намного лучше.

– Из восьми человек охраны, которую вы мне наняли, двое будут охранять вас. Не выходите без них на улицу и проследите за тем, чтобы они не отходили от вашего дома.

Слейд был ошеломлен.

– Неужели так плохи наши дела? – спросил он.

– Мне кажется, Велдон первым делом отыщет человека, который действовал от моего имени. Он может решить, что, убив вас, лишит меня возможности действовать дальше. Может быть, мое предположение неверно, но лучше все предусмотреть заранее.

Лицо Слейда стало мрачным.

– Если вы так считаете, то я не возражаю против охраны, – сказал он. – А не может случиться так, что Велдон убьет нас обоих и уйдет от возмездия?

– Такое маловероятно. Я снял по три копии со всех документов и передал их третьему лицу, о котором Велдон никогда не узнает. Что бы ни случилось, он ответит за свои преступления. Не пугайтесь, – добавил Перегрин, увидев страх в глазах Слейда. – Все это одни предположения. Велдон не так уж и опасен. Он просто ненормальный. Возможно, он и не доберется до вас.

Распрощавшись, Перегрин ушел, обдумывая по дороге, что еще можно предпринять в целях безопасности.

В это время на противоположной стороне улицы стоял человек неопределенного вида, выясняя у владельца магазина, кто живет в доме, куда зашел Перегрин. Завидев его выходящим из дома, человек крадучись последовал за ним.

В тот же день доклад об утреннем визите Перегрина лежал у Велдона на столе. Случилось так, что его секретарь хорошо знал имя Бенджамина Слейда. Наведя еще несколько справок, Велдон окончательно убедился, что этот умный человек действует от имени Перегрина. Несмотря на то что Слейд работал в основном дома, его имя хорошо знали в деловых кругах. Его уважали и даже побаивались.

Велдон довольно потирал руки. Удача опять улыбнулась ему. Пройдет неделя, и с Майклом Коннери будет покончено навсегда. Этому ублюдку никогда не одолеть его, Чарлза Велдона.

Ночью двое неизвестных ворвались в дом Слейда и попытались устроить пожар, но, к своему удивлению, были атакованы двумя вооруженными охранниками. Прозвучали выстрелы, и один из бандитов был ранен. Истекая кровью, он выскочил в окно. Слейд явился как раз вовремя, чтобы затушить пожар. Материальный ущерб был незначительным.

С наступлением утра напуганный поверенный направил к Перегрину человека с запиской. Последний явился незамедлительно.

Слейд вышел в холл встретить своего хозяина и оказался в объятиях Дженни Миллер.

– Когда она узнала ваш почерк, то просто взяла меня за горло, чтобы узнать, что там написано, – объяснил Перегрин. – Она настояла, чтобы я привез ее с собой.

– С вами все в порядке, мистер Слейд? – спросила Дженни, тщательно его осматривая.

– Все хорошо, Дженни, – заверил ее Слейд.

Одетая в платье, подаренное Сарой, Дженни выглядела как девушка из высшего общества. Смущенный Слейд осторожно освободился от ее объятий.

– Вы желаете поговорить со мной наедине? – спросил он Перегрина.

– Дженни может пойти с нами, – сухо ответил хозяин. – Все равно она будет подслушивать под дверью.

– Можете не сомневаться, – решительно заявила девушка.

Войдя в кабинет Слейда, она села с ним рядом на жесткий диван и, взяв за руку, приготовилась слушать. Плотно прикрыв за собой дверь, Перегрин сказал:

– Возьмите с собой все самое ценное и уезжайте отсюда. Вам будет гораздо безопаснее в Сулгрейве. Вы проведете там всего несколько дней. Боюсь, события начнут развиваться стремительно.

Слейд нахмурился.

– Могу я оставить здесь охрану? – спросил он. – Опасаюсь, что они снова попытаются поджечь мой дом.

– Конечно. Хотя я считаю, что они побоятся прийти во второй раз.

– Почему Велдон так скоро нашел меня? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Возможно, он выследил меня вчера утром, – ответил Перегрин. – Я вышел специально очень рано в надежде, что они еще не успели организовать наблюдение, но, похоже, ошибся и привел их за собой. Мне надо быть более осторожным. – Лицо Перегрина выражало смущение.

– Пока не случилось ничего страшного, – сказал Слейд, видя смущение хозяина. – Охрана вовремя подоспела.

– Вот и хорошо. Хотя бы здесь я предусмотрел все заранее. Я не хочу, чтобы из-за моих просчетов страдали друзья.

– А мы с вами друзья? Я думал, что просто работаю на вас.

– Стали бы вы делать за деньги все те опасные, а иногда и сомнительные вещи, о которых я просил вас? – спросил Перегрин.

– Пожалуй, нет, – последовал ответ.

– Вот и я так думаю. – Перегрин заметно колебался, не решаясь высказать то, что было у него на душе. – Я очень ценю вас, Бенджамин, – наконец сказал он, – и не могу допустить, чтобы с вами что-либо случилось.

Слейд был смущен не меньше Перегрина.

– Спасибо на добром слове, – произнес он. – Мне приятно это слышать. – Он улыбнулся и с нежностью посмотрел на сидевшую рядом с ним женщину. – С тех пор как я вас встретил, моя жизнь преобразилась и стала более интересной.

– Рад, что вы не считаете встречу со мной ошибкой в вашей жизни, – сказал Перегрин. – Дай вам Бог и дальше жить интересно.

Слейду было приятно, когда леди Сара без тени удивления радушно приняла его в Сулгрейве. Только такая женщина, которая привыкла ничему не удивляться, могла связать свою судьбу с судьбой его хозяина. Слейду отвели две великолепные смежные комнаты, одна из которых служила кабинетом, другая – спальней. Сразу после обеда он извинился и ушел к себе, чтобы продолжить прерванную переездом работу.

Наступил вечер, а Слейд все еще работал. В дверь тихо постучали. Думая, что это Перегрин, Слейд пригласил непрошеного гостя войти. На пороге стояла Дженни, держа в руках поднос с чайником и чашками.

– Не хотите ли чаю, мистер Слейд? – спросила она.

Слейд так и просиял от удовольствия, но тем не менее сказал:

– Вам не следовало приходить сюда, Дженни. Это может не понравиться леди Саре.

– Я закончила всю работу по дому, поэтому могу себе позволить немного отдохнуть.

Дженни поставила на стол поднос и разлила чай по чашкам.

– Откровенно говоря, она даже не заметила моего отсутствия, так как полностью занята своим мужем.