Текст книги "Дикий глаз"

С тех пор много воды утекло. Во что переросла наша организация – другой вопрос. Сейчас никого ничем не удивишь. Приходится сюжеты усложнять. То, что возмущало вчера, завтра ничью душу не тронет. Американцы пятьдесят лет кормили обывателя страшилками, и это все еще срабатывает, а мы только начинаем. И уверяю тебя, наши сюжеты всегда будут иметь наивысший рейтинг. Безработица нам не грозит. Но качество и профессионализм должны быть на высоте. – Витковский выпил вино, сделал паузу и продолжил: – Вернемся к психологии. Таня от угрызения совести не застрелится, а Ева с ее хрупкой натурой потеряет смысл жизни. Девушка всю жизнь пребывала в облаках, а тут ее окунули личиком в навоз. Она пошла на убийство в борьбе за справедливость. В деле должна выплыть такая немаловажная деталь, как взрыв в клубе «Боливар»: она узнала – готовил взрыв ее отец, чтобы занять место брата.

– Сказать ей об этом?

– Помолчи, Гена. Я вот о чем. Стресс! Узнав всю правду, она убивает любовницу, потом отца и стреляется сама. Девочка опустошена. Мир в ее глазах рухнул. Жизнь совсем не то, что она себе представляла. Этого вполне достаточно, чтобы пустить себе пулю в лоб. Ее труп ставит точку в деле, прокуратура сдает его в архив. Теперь понял?

– Схема понятна. Остается один нерешенный вопрос – как Татьяна сможет уйти после уничтожения Вербина. Для меня это важнейшая задача. Я не могу рисковать женой Сергея.

– Для Вербина незарегистрированная дача – самое безопасное место. Именно туда надо выманить отшельника. Пусть Татьяна туда съездит и осмотрится. По вашим данным, дача хорошо охраняется. Твоим ребятам там светиться незачем, а приезд Татьяны, которую примут за дочь хозяина, никого не насторожит. Пусть ознакомится с обстановкой. Она сама должна просчитать все шансы возможного отхода. С ее изворотливостью, хитростью и умом она лучше нас разберется в ситуации. Вторая и главная проблема – Вербина надо убедить, что в Москве все идет нормально, о нем уже забыли. Приезд на дачу гарантирует ему полную безопасность. Надо усыпить его бдительность.

– Все сделаю, что в моих силах.

– Найди мне квартиру в Москве. Нарушу свои правила и приеду на недельку в пыльную столицу. Буду лично контролировать ситуацию. Схема сложная, возможны корректировки.

– У меня есть несколько хороших квартир.

– Сейчас не до комфорта, неделю выдержу. А теперь убирайся, мне надо подумать. Встретишь меня вечером у стоянки на Ленинградском вокзале. В семь.

Глава 4

1

Самоубийцу с Крымского моста звали Ильей Сенчиным. Так сказала плачущая вдова корреспонденту телевидения. Репортаж из ее кошмарной квартиры показали в дневных новостях. Показали улицу и дом, который давно уже не значится на картах Москвы. Двухэтажная развалюха на окраине с коридорной системой, обрушенными стенами, протечками на потолке и проваленным полом. На московском телевидении таких репортажей хватает, но они всегда касаются Красноярска, Хабаровска или Уфы, но только не Москвы.

Женщина сквозь слезы объясняла журналисту:

– Илюша мне сказал: «После моей акции нас услышат все! И даже президент. Я знаю, как привлечь к нашей проблеме внимание». Вот и привлек!

– Он вам сказал, какую именно затеял акцию?

– Нет. Обронил лишь, что должен выступить в центре, где много народа. Я поняла, что с ним случилось несчастье, когда он не пришел ночевать, а утром увидела в новостях.

– И вы его узнали? Разве можно рассмотреть с такого расстояния?

– Уж мужа-то своего я и среди толпы за версту узнаю.

– Он занимался альпинизмом?

– Каждый отпуск ездил в горы.

Камера прошлась по стене, где были развешены групповые фотографии на фоне гор и на вершинах с флагами, торчащими из снежных сугробов.

– Давно вы здесь живете?

– Тут еще бабушка Илюши жила. А теперь осталось несколько семей в тех комнатах, где потолок не обвалился. Газ не отключили, но вода только холодная. Кому мы только не писали!

Женщина выложила на стол стопку документов.

– Вот последний ответ: «Строительство дома, в который вас должны переселить, заморожено в связи с кризисом. Ждите, терпите, все образуется». Нервы у Илюши не выдержали, он и полез на этот чертов мост. О ребенке подумал бы, я на шестом месяце беременности. Что теперь делать без кормилица?

– Кризис всех коснулся, но трудно представить, что нельзя найти несколько квартир для семей, оставшихся в условиях, когда жизни угрожает опасность.

– Как вы не можете понять?! Наши квартиры давно уже получили другие люди. Дом считается выселенным, его нет в природе. Сюда, в эту хибару, прописывали своих. Почтовые ящики были забиты платежками с фамилиями людей, которых никто никогда не видел, вот им и дали квартиры по причине сноса. А про нас забыли или ждут, когда нас завалит окончательно. Потом скажут, что в доме нелегально проживали гастарбайтеры их и завалило. Мы разговаривали с адвокатом, сведущим человеком, он нам так разъяснил.

Женщина вновь зарыдала.

Данила просматривал запись в машине, по пути к вдове, чтобы разобраться в некоторых деталях.

Его шикарный джип с надписью «Телевидение» остановился возле кошмарной облезлой развалюхи и выглядел единственной елочной игрушкой на голой ели. Камеры у Данилы еще не было, до офиса он не доехал, но прихватил свой собственный фотоаппарат и удостоверение.

Вдова открыла дверь и с удивлением глянула на него. Это была женщина лет двадцати трех с животиком, никакого несчастья на ее лице не прочитывалось. Пропуск, висящий на груди оператора, произвел впечатление. – А у меня уже были сегодня…

– Я спецкор, а у вас был обычный комментатор. Мне нужно короткое интервью, без съемки. Это задание центрального телевидения, мы пытаемся вам помочь.

Лариса Сенчина распахнула дверь и пропустила корреспондента в комнату. Его ждал сюрприз. За накрытым столом сидел молодой симпатичный парень с вилкой в руках. Водка, семга, икра, грибочки, огурчики – все, что требуется для праздника.

– Это Гарик, друг Илюши. Вот принес закуску, выпивку, чтобы помянуть…

У Данилы так и чесался язык спросить: «Губы вы накрасили и глазки подвели тоже в память о погибшем? А платье достали из бабушкиного сундука?» Женщина на экране и та, что стояла перед ним, отличались друг от друга, как крапива от розы.

– Да мы вот тут… это… решили, ну, сами понимаете… – забасил парень с южным говорком.

– Я думаю, что теперь власти разберутся с квартирной аферой, – начал деловым тоном Данила, разглядывая фотографии на стенах. Снимки показались ему знакомыми. Очевидно, их сосканировали из журналов. В желто-черных костюмах работают немецкие скалолазы, а в бело-голубых – финны. Это он успел прочесть в Интернете, как только увидел в репортаже панораму стены.

– Покажите мне вашего мужа на одном из снимков, тут ни одного повторяющегося лица.

– Ильи там нет, – спокойно сказала вдова. – Он фотографировал. Водил в горы альпинистов из разных стран как проводник, и за это ему платили.

«Отличная реакция, – подумал Данила. – Выкрутилась».

– А у вас есть фотография мужа?

– Есть, но не здесь. Мы ездили к друзьям на день рождения, взяли с собой семейный альбом и там забыли. На днях поеду и заберу его.

– Да уж, постарайтесь. Телевидение хочет показать зрителям снимок отчаянного парня, чтобы настоящих мужчин знали в лицо. Вашей семье сочувствует вся Россия.

– Как вы думаете, его труп выловят из реки?

– Сомневаюсь. На дне полно мусора, труп мог зацепиться за что-то. Водолазы при нулевой видимости работать не могут. Так что могилы у Ильи Сенчина, скорее всего, не будет. Вы можете поехать на то место и сбросить венок с моста. Сейчас там много народу бросает в воду цветы. У нас отзывчивый народ.

– Я еще не готова. Фотографию я обязательно привезу. Извините, Михаил. Может, выпьете рюмочку?

– Нет, спасибо, я за рулем.

Он не сразу понял, что обращаются к нему, но быстро вспомнил, что на пропуске именно это имя.

– Ладно, не буду вам мешать. Дня через два заеду, крепитесь.

Данила ушел, не получив ответа на свои вопросы. Подходя к машине, он глянул на окна второго этажа и увидел две озабоченные физиономии, следящие за ним. Рано он их спугнул.

Данила сел в машину и вставил ключ в замок зажигания.

– Отъедешь на километр и затормозишь, – послышался голос с заднего сиденья.

Он хотел обернуться, но в затылок уперся ствол холодного металла.

– Машину запирать надо, – сказал голос и хихикнул. – Ее угнать невозможно. Что тебе надо?

– Поехали.

Данила не был пугливым, верил в свои силы. С одиночкой он всегда справится.

Через километр раздалась команда:

– Тормози.

Данила подчинился. Ствол перестал давить на затылок. Данила оглянулся – на заднем сиденье сидел парень лет двадцати пяти, вместо пистолета он держал в руках отвертку с железной ручкой.

– Ну? И к чему такой цирк?

– Эта сука не должна меня видеть.

– Ты о ком?

– О «плачущей вдове». Видел я ее страдания в новостях. А Гарик, ее хахаль, сидел в машине с продуктами и ждал, когда ваши уедут. Тех ребят я не успел перехватить, но тут ты подвернулся. Я Илюшу с детства знаю, росли вместе, воровали вместе. Лариска сама из Липецка женила на себе Илью, потому что ему квартиру обещали. Он-то дурак ее любил, а я сразу раскусил стерву. Потом этот хмырь объявился, я их случайно в городе застукал. Ворковали, сволочи. От Ильи решили избавиться сообща. С квартирой облом получился. Илья и не рассчитывал на доброго дядюшку, три года вкалывал на трех работах, сто двадцать тысяч долларов накопил. Все у Лариски в чулке спрятано. Они, считай, уже накопили на жилье, но Лариска требовала: «Пиши куда надо и не надо. А вдруг дадут». Он и писал, лишь бы она отстала. Я к тому, что она эти письма показывала, о каком-то протесте болтала. Чушь собачья. Илья уже подыскал жилье, оставалось накопить еще немного, и все. Месяца три надо было. К ее родам хотел ей ключи вручить.

– Я понял. Теперь, после такой шумихи, ей точно квартиру дадут. Беременная вдова.

– И денежки целыми останутся.

– Ладно. С этим все ясно. Что тебя насторожило?

– То, что Илюша якобы альпинист и по горам лазает. Вранье это. Илья вкалывал без отпусков, а высоты с детства боялся. Он даже на балкон не выходил.

– Значит, лез не он?

– Да это и представить себе невозможно. А Ильи третьи сутки нет. Он обещал ко мне в пятницу прийти, но не пришел. Я сам пошел к нему, никого не застал. А тут вижу, к дому подъезжает драндулет Гарика. Темно уже. Я спрятался за деревом. Они вышли из его ржавой «пятерки» и зашли в дом. Рехнулась баба. Хахаля в дом на ночь глядя приводить! А если Илья вернется? Я понял, что он уже не вернется. Вскрыл багажник «пятерки», а там корзина, в ней пустые бутылки, два бокала, испачканные вином, объедки. И тут же лопата. На ней мокрые комья земли остались. Вот тогда я все понял. Лариска вывезла Илью за город, вроде бы на пикник, там они с Гариком его хлопнули, там же и зарыли.

– Логично, – кивнул Данила. – Труп уже не найти, он все поставил бы на свои места. Но почему она сделала это сейчас?

– Торопилась. Вдруг он деньги на квартиру потратит? И еще. Я думаю, что ребенка она ждет от Гарика, а не от Ильи. А если малыш родится с черными глазами? У Ильи и Лариски светлые, а у Гарика черные. Черный цвет всегда перевешивает. У всех русских баб, рожавших от кавказцев, дети с черными глазами. Теперь липецкая тварь получит квартиру в Москве и своего липецкого хахаля в ней пропишет.

– Он тоже из Липецка?

– По номеру его машины определил.

– Сколько было Илье лет?

– Двадцать шесть.

– У тебя есть его фотография?

– Есть. Мы уже возле моего дома. Хочешь, зайдем? У меня много Илюшиных снимков.

В Москву Данила возвращался со снимками. Ради них он и ездил к вдове. Идея увидеть фотографию погибшего родилась не случайно. Беременная вдова – совсем еще девчонка, а верхолазу-самоубийце было под пятьдесят. Кто мог знать об этом, кроме оператора? Данила с помощью мощного объектива мог хорошо разглядеть его лицо и снял крупный план. В репортаже все крупные планы вырезали и сделали это умышленно. Идею с Крымским мостом придумал очень талантливый человек. Кто разбился при падении, не имеет значения, но создана сенсация. Телевизионщики за нее немало заплатили. Теперь полетят головы чиновников, мухлюющих с жильем. Те, кто этого добивался, тоже раскошелились. И Лариса Сенчина выложила не меньше половины мужниных сбережений за статус безутешной вдовы. Кто же нечастную беременную женщину обвинит в убийстве кормильца?! Чисто сработано, не хуже, чем с парфюмерной фирмой «Аромат любви» и взрывом в клубе «Боливар». Одного Данила не понимал. Неужели Андрей обо всем знает или хотя бы догадывается? Такой сильный, умный, честный человек превратился в марионетку в руках кучки монстров. И получается, что они всесильны. Милиция их прикрывает. За нее выполняют план раскрытия преступлений. Как бороться с такой многоголовой гидрой? Ответ получить не от кого!

В офис Данила приехал с опозданием, кроме Анфисы и охранников никого не застал. Девушка встретила его приветливой улыбкой, выдала ему видеокамеру, комплект кассет, ноутбук с необходимыми программами, чемоданчик со шпионскими принадлежностями, рацию и мобильный телефон:

– С мобильником все просто. Курьеров для изъятия кассет из контейнеров можно набирать двумя цифрами. В компьютере у тебя есть карта города, где высвечиваются номера контейнеров. Этот номер и набирай. Например, ты бросил отснятый материал в урну под номером 64 или 08, значит, и номер набирай 64 или 08. Они приедут и заберут, только не забывай делать копии.

– Скажи, Анфиса, а где хранятся копии?

– У меня. – Девушка кивнула на несгораемый шкаф возле своего стола.

– Я могу посмотреть вчерашний материал?

– Уже нет. После обработки Сергей Михайлович опечатывает все пленки, без его ведома достать их я не могу.

– Я понял. Из новостей видно, что съемка проводилась с двух точек. Как это случилось?

– Этот вопрос решаешь ты. На месте, по обстоятельствам. У нас всегда дежурят резервные операторы. Если ты считаешь нужным снимать объект в разных ракурсах, соединяешься со мной по рации и просишь подкрепление. Требовалась камера со стороны набережной – я тут же послала на точку дежурного. Все очень просто.

– А как курьеры решают, к кому везти отснятый материал?

– Курьеры – это так, унизительное название. На самом деле они опытные маркетологи с большими связями на телевидении. Отснятый материал просматривают еще в машине и тут же его оценивают. Разные каналы по-разному платят. Горячие пирожки, то есть самые зрелищные эпизоды, продаются тем, у кого больше денег.

– Но есть материалы, требующие корректировки. Как вчерашний, например. Так?

Девушка стояла слишком близко от него, и Данила чувствовал аромат ее духов. Она и впрямь была хороша.

– Да. Если на пленке есть лица, снятые крупным планом, или видны номера домов, другими словами – конкретика, такие пленки курьеры везут нам. Мы сами устанавливаем личности. Если человек находится в розыске, мы обязаны передать материалы милиции, не допускать к эфиру. У нас есть соглашение с ментами. В противном случае они не дадут нам работать.

– А как нас распознают, если на объекте находится два десятка репортеров?

– По вашим пропускам. На них есть метка, о которой они знают. Не все, конечно, а только высокое начальство.

– Догадался.

Данила взял девушку за талию, прижал к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась.

– Извини, инстинкт.

– Я не возражаю, – тихо проговорила Анфиса и отпрянула.

– Ты хоть дома бываешь?

– Хочешь зайти в гости? Я ухожу домой спать в восемь утра, сплю до трех часов дня. Живу в двух шагах от офиса. Башня напротив метро. Десятый этаж, сто двадцать девятая квартира.

Данила не понимал таких людей. Давно бы могла выйти замуж, растить детей и наслаждаться жизнью. Однажды он встречался с тележурналистикой, трижды побывавшей замужем, но так и не нашедшей своего счастья. Ее душа и сердце были отданы только работе. Они все одержимые.

У девушки разгорелись щеки. Она достала из сумочки ключи, сняла со связки один из них и положила Даниле в карман.

– Может пригодиться. Сегодня у тебя легкое и скучное задание, Данила. Сними «нарукавник» и стой в тихом дворике. – Девушка протянула ему другой ключ. – Тебе подадут сигнал, если что-то случится. Лесная улица, дом 26, во дворе 5-й подъезд. Ты должен снимать всех выходящих и входящих. Закрепи камеру на штативе. Потом мы превратим твою пленку в черно-белый вариант и представим ее как камеру видеонаблюдения, которой там нет. – А ключ от чего?

– От 76-й квартиры на 9-м этаже. Там готовится покушение на убийство. Информацию мы получили от нашего агента, но она не проверена и может быть блефом. Если там что-то произойдет, я дам тебе сигнал, ты поднимешься в квартиру, заснимешь обстановку и тут же уедешь до появления ментов. Но может, ничего и не произойдет. Мы будем на связи.

Теперь она сама его поцеловала. Ей очень хотелось этого.

– А у тебя бывают выходные? – спросил Данила.

– Очень редко. Приходится выпрашивать. Я могу постараться, если ты будешь настаивать.

– Хорошо, обсудим это позже. А что такое «нарукавник», который я должен снять?

Девушка рассмеялась.

– Надпись на машине. Ленточка, которую мы называем «нарукавником». Липучка с надписью «Телевидение». Сегодня она тебе не нужна, твоя машина не должна привлекать внимание.

– Теперь я все понял.

– Работать будешь в центре, дублировать Андрея. Сейчас на центр одной машины не хватает.

– А что в чемоданчике?

– Приборы ночного видения, чипы, маячки на машины, сканеры цифровых замков, бинокль – все, что может понадобиться в процессе работы.

Он хотел опять ее поцеловать, но дверь студии открылась и вошел Андрей.

– Привет, коллеги. Меня можете не стесняться.

Теперь покраснели оба.

2

Воспользовавшись новым компьютером с уникальной начинкой, Данила вывел на экран все данные о Константине Вербине, а потом и о его дочери. Она жила на улице Обуха, дом двенадцать. Имела автомобиль «Мерседес 180», купе серебристого цвета, был указан и номерной знак машины. Родилась в Москве 15 апреля 1982 года, значит, ей уже исполнилось 28 лет и она на год моложе его. Девушка училась в аспирантуре Института международных отношений и писала диссертацию. Информации немного, но больше и не требовалось.

Данила поехал к Еве домой, но никого не застал. Значит, ее надежно спрятали, будут держать под замком. И слава богу! Он уже начал кое в чем разбираться. Еще оставалось достаточно времени до выхода на дежурство, и Данила решил пообедать в хорошем ресторане.

3

На сей раз письмо было длинным. Работодатель в чем-то не был уверен. Задания всегда формулировались конкретно, а тут оказалось слишком много расплывчивости.

«Пункт первый. Сегодня с двадцати до двадцати одного часа. Лесная улица, дом 26, 5-й подъезд со двора, 9-й этаж, квартира 76. Цель – женщина. Действуйте по обстановке.

Пункт второй. Требуется обследовать дачу по адресу: поселок Скоково, охраняемая зона. Дом 34. Двухэтажный особняк. Необходимо прозондировать все варианты отхода. Цель – Константин Вербин, время и дата не определены. Возможны телохранители. Воспользуйтесь переданным вам паспортом (на крайний случай)».

Далее шла подробная схема проезда до поселка, план поселка, дом был отмечен крестиком.

Таня еще раз перечитала письмо. Впервые от нее требовали проявить максимум собственной инициативы. О гибели Константина Вербина во время пожара она знала то, что смогла узнать из разных источников. Если он определен в качестве мишени, значит, жив. От нее требуют исправить допущенные работодателем ошибки. И предупреждение о телохранителях тоже не пустой звук. Вербин уже напуган. Лучший способ достать его – снайпер, но значит, ее толкают на верную гибель. И делает это ее муж. О каком отходе можно говорить, если местом действия выбран охраняемый дом?!

– Спасибо, Сережа, что предупредил. И место, где мне предстоит сдохнуть, указал.

Таня достала из сумочки паспорт, присланный ей для похода в банк за документами. Она уже все поняла, что касается подонка Вербина. Хороших людей она не убивала, в списках ее жертв значились только негодяи. По паспорту она была дочерью Вербина. Но тот, кто видел эту дочь, тут же поймет, что паспорт фальшивый.

Сегодня она решила одеться нарядно, убрала волосы в пучок и закрепила их гребнем с изумрудами, украденным из сейфа. Цель – женщина. Может быть, она должна хлопнуть дочку Вербина, так пусть глянет перед смертью на свой гребешок. Но вряд ли они захотят сделать сенсацию из гибели дочери. Это еще больше напугает отца. Интрига интересная, но Таня не понимала ее. Слишком рискованно и неоправданно строится капкан. Все должно быть выверено с микроскопичной точностью, а тут ей предлагают проявить инициативу на месте. Причина такой беспечности может быть только одна – убийцу хотят сдать властям. Другими словами, Сергей решил пожертвовать женой ради громкой сенсации.

Таня взяла сумочку, спустилась в гараж и обнаружила на своем месте серебристый «Мерседес»-купе со спортивным движком. Ее машина исчезла.

Она дернула за ручку дверцы, та открылась. Ключи торчали в зажигании. На сиденье лежала женская сумочка. Она открыла ее. Там оказались документы на машину, выписанные на Эвиту Вербину, права на имя Эвиты с Таниной фотографией, на которой ей зачем-то высветлили волосы. Один ключ лежал в пакетике с адресом на Лесной улице, в другом были три ключа с наклейками: «От калитки», «Нижний от веранды», «Главный от дома», и номер кодового замка 150482. Самым крупным предметом оказался револьвер «Бульдог» тридцать восьмого калибра с запасным барабаном на шесть патронов и глушитель с резьбой. Этот револьвер ей присылали каждый раз, и она всегда его сдавала обратно, уничтожив свои отпечатки. И уж совсем непонятно, зачем ей положили мобильный телефон и маленький фотоаппарат со вспышкой.

На вопрос, как им удалось достать ключи от дачи, машину дочери и схему, ответ был самым простым: дочку Вербина взяли в заложницы, а в ее документы вклеили Танины фотографии. Но охрана на даче должна знать девушку в лицо… Выходит, дача пустует, если ей предлагают поехать туда на разведку.

Таня достала из своей сумочки бинокль, переложила его в оставленную ей сумочку и поехала на точку за два часа до положенного времени. Ей очень хотелось выяснить, как Сергей намеривается устроить очередную сенсацию, выдав ей пистолет с глушителем. Выстрела никто не услышит, а значит, милицию соседи не вызовут. Так в чем же фокус?

Машину Татьяна оставила в соседнем дворе и прошлась пешком. Дома здесь были старые, добротные, ухоженные, в каждом дворе скверик с лавочками, деревья доставали своими макушками до шестого этажа. Она выбрала для наблюдения дом напротив указанного в задании. Кодовый замок легко открылся обычным магнитом. Она поднялась по лестнице и встала у окна между вторым и третьим этажами. От жильцов ее скрывала шахта лифта, квартиры находились выше или ниже площадки с окном. Она ждала. Таня умела ждать, как это делают хищники, подстерегая жертву. Когда стемнело, во двор въехал серебристый джип, увешанный фонарями, как новогодняя елка игрушками. Он встал рядом с ее окном, наискосок от пятого подъезда. Из машины вышел мужчина со штативом. Он долго подбирал место, где бы его поставить. Мешали стволы деревьев, их оказалось слишком много. Наконец он нашел подходящее место, установил треногу и вернулся к машине. Тут Таня увидела в бинокль его лицо. Этот красавчик ей уже попадался на глаза. Но где? Сергей иногда приводил своих холуев в дом, но только не этого. Слишком яркий тип, оттого она его и запомнила. Парень достал из машины видеокамеру, отнес ее к штативу, установил и направил объектив на пятый подъезд. Затем вернулся в машину – камера может работать от пульта, ему не обязательно стоять возле, если ее не требуется передвигать.

Вспышка памяти сработала. Таня вспомнила захудалый бар в Марьино, когда заблудилась после обследования приемной портного и забрела в какую-то забегаловку выпить и подумать. Этого парня обрабатывала шлюха-клофелинщица, а он нес какую-то ахинею о киноискусстве.

– Губошлеп! И таким, Сережа, ты доверяешь снимать самые жуткие репортажи? Он же о высоких чувствах мечтает, а ты его мордой в лужи крови тыкаешь. Стервец ты, Сережа. Любую душу готов загубить ради своих грязных удовольствий.

В эту секунду Таня поймала себя на мысли, что больше не любит мужа, она ненавидит его. Значит, это правда, что от любви до ненависти всего один шаг!

Странное это место, на Лесной. В дома заходило очень мало народу, а выходили единицы. В семь тридцать пять во двор заехала «Тойота» и остановилась у пятого подъезда. Из нее вышла пара. Женщина и мужчина зашли в дом. Через пять минут на девятом этаже загорелся свет. Судя по наводке, квартира объекта находилась на девятом этаже. И эти окна единственные, которые горели. Время поджимало.

Что же получалось по схеме? Она должна приехать сюда на машине дочери Вербина, а потом…

Таня решила не следовать схеме. Тем более сейчас, когда могла попасть в объектив видеокамеры. Предварительная ловушка? К тому же заказ поступил только на женщину, а в дом вошли двое. «Действуйте по обстоятельствам», – говорилось в послании.

– Ладно, уговорили! – пробурчала Таня.

Данила заметил девушку, когда та подходила к подъезду, и успел включить камеру. Во дворе стояла мертвая тишина. Девушка была в туфлях на шпильках, но он не слышал цокота каблуков, словно она не касалась земли. Разглядеть ее с такого расстояния он не мог, приблизить изображение на мониторе тоже, ведь он снимал объект, как это могла снять камера видеонаблюдения, а та не обладает способностью приближения или отдаления объекта. Незнакомка скрылась в подъезде. Чем она его так заинтересовала, он не понял, но почувствовал словно удар током.

Данила решил сделать свой, правдивый фильм о том, как создаются сенсации, большая часть из которых искусственная, заранее прописанная и требующая жертв. Ни в чем не повинных людей как стадо овец ведут на бойню, а они уверены, что им выпал счастливый билет. Тысячи раз убеждались – бесплатный сыр бывает только в мышеловке! И все равно верят. Неистребимая жажда русского народа к халяве всегда брала верх над разумом.

Таня поднялась на девятый этаж, достала револьвер, накрутила на него глушитель, сняла туфли, тихонько открыла дверь и вошла. Из комнаты доносилась музыка. Дверь ванной была приоткрыта, слышался шум воды. Удобный момент. В прихожей на столике возле телефона стояла сумочка. Таня в нее заглянула. Кошелек, ключи от квартиры и машины, права, документы на машину, косметичка, паспорт. Женщину звали Катя Кустинова, а не Эвита Вербина. Таня тихонько прошла к комнате и остановилась у порога. Женщина сидела к ней спиной в кресле и нарезала апельсины. Она могла ее заметить: прямо напротив двери висело зеркало, и Таня в нем себя видела. Жертве и оборачиваться не нужно, достаточно поднять глаза, но та, сидя в одних чулочках, была увлечена фигурным разрезанием цитрусовых. Стоило нажать на спусковой крючок, и вопрос был бы решен. Но понимала, что во дворе камера фиксирует время ее входа в дом и выхода. Когда установят время смерти девчонки, все карты лягут на свои места. Ей это ни к чему. Она тихо ушла. Сегодня им сенсации не видать как своих ушей.

Оператору не повезло. Из подъезда она вышла стремительно, надев темные очки и пригнув голову. Краем глаза она увидела джип, отметила, что лампочки висели только над подъездами и теперь светили ей в спину.

Прошел еще час. Из подъезда вышла парочка, села в «Тойоту» и уехала, а еще через десять минут сработала рация. Он услышал голос Анфисы. Деловой, строгий:

– Как съемка?

– Скучнее не бывает.

– Возьми камеру и поднимись в квартиру, от которой у тебя есть ключ.

– Там нечего снимать. Несколько минут назад погас свет, а потом вышли мужчина с женщиной, сели в «Тойоту» и уехали.

– Уверен?

– Записано на пленку, если не верить собственным глазам.

– Поняла. Тогда на сегодня все. Свободен. Пленку привезешь завтра, не горит. Желаю хорошо выспаться.

– Понял. Конец связи.

Данила убрал камеру и штатив в машину и уехал. Ему и в голову не могла прийти мысль, что за ним возможна слежка. Тем не менее из соседнего двора выехал «Мерседес» и двинулся следом.

Анфиса зашла в кабинет к Осипову:

– Геннадий Иваныч, на объекте тридцать шесть ничего не произошло. Оператора я отпустила.

– Такого не может быть!

– Факт. «Тойота» приехала с двумя пассажирами и с двумя уехала. Остальное, как вы понимаете, мне знать не полагается. Телефон квартиры на прослушке, в милицию с него никто не звонил. Вызов попал бы на мою линию. Как и полагается, я должна дать время оператору провести съемку, а потом сама вызвать оперативников. С мобильного позвонить не могли, мы глушим сигнал в том квадрате. Значит, ничего не произошло.

– Я должен видеть пленку.

– Завтра. Я же вам сказала, оператор отпущен.

– Ты слишком много на себя берешь, Анфиса! – повысил голос Осипов.

– Столько, сколько считаю нужным. Не нравится? Найдите себе другого диспетчера.

– Да ты…

– Не пытайтесь меня пугать. Сразу начинаете походить на беспомощного идиота. И брызгайте слюной на своих ликвидаторов, это они плюют на ваши приказы.

Анфиса вышла, хлопнув дверью.