Текст книги "Дикий глаз"

Две красотки подсели на соседние табуреты у стойки, когда Данила уже повеселел. Милые девчушки лет по двадцать обсуждали не шмотки, а фильм, недавно вышедший в прокат. Ходить в кино Данила себе позволял, несмотря на дороговизну билетов. На реплики парня девушки сначала не реагировали, но когда он начал рассуждать об операторской работе и ненужных спецэффектах, обратили на него внимание. На ханыгу он не похож, на внешность ему грех жаловаться, интересный молодой человек, однако с девушками Данила редко знакомился. Не из скромности, тут виновата была его бедность. Хмырь не раз предлагал познакомить его с богатой вдовушкой или женой олигарха, неудовлетворенной мужем.

– Будешь жить как сыр в масле. С твоей фактурой, Данила, можно отдыхать на юге Франции и кататься на яхте по изумрудным волнам. Голодных баб с деньгами полно.

– Вот ты и пользуйся, – отвечал Данила.

– Рожей не вышел. А тебе сам бог велел!

Вечер в баре проходил прекрасно. Потом одна подружка куда-то заторопилась, а вторая осталась. Они пересели за столик и пили мартини с джином.

Кажется, он нашел отличный способ избавить себя от черных мыслей.

3

Салон-ателье Арона Лазаревича Миркина находился далеко от центра, среди новых построек. Над дверью никаких табличек, только часы приема. Простенький замочек без всякой сигнализации. Портной не нуждался в рекламе, он обслуживал только своих постоянных клиентов, а у него их хватало. Арон Лазаревич обшивал светских дам, приезжающих к нему на «Феррари» и «Майбахах». Местонахождение ателье не имело значения. Таких мастеров остались единицы. Потомственные портные ведут свое дело с царских времен. Лазарь Миркин, отец Арона, шил одежду женам членов Политбюро от сталинского состава до хрущевского, потом эстафету принял сын. Где находились его мастерские и сколько человек на него работало, никто не знал. Здесь, на окраине, располагался его личный кабинет, приемная и примерочная. Здесь он лично принимал заказы и делал примерки. Любовница Миркина сказала Тане по секрету, что у Миркина есть манекен каждой клиентки, поэтому примерки носили формальный характер и были чем-то вроде рекламного трюка. Женщина надевала на себя полуфабрикат и поражалась искусству мастера – никаких корректировок уже не требовалось. Богатые заказчицы не знали, что в цехах Миркина стоят их гипсовые копии. Конечно, многие его клиентки ездили в Милан, Париж и Лондон, но не всегда находили то, что хочется. Скажем, в каком-то журнале попадается снимок известной звезды в обворожительном наряде. Где его взять? Все просто. Бери фотографию, езжай к Миркину, и ты получишь заветный наряд в прекрасном исполнении. Конечно, он обойдется тебе не дешевле оригинала, но и ничем ему не уступит по качеству ткани и исполнению. К тому же ты можешь внести в модель свои правки. Можешь заказать и то, что рождено твоей фантазией. Миркин все сделает.

Таня приехала в салон в десятом часу вечера. Тут все было заперто, в окнах не горел свет. Миркин принимал своих клиенток днем и в заранее оговоренное время, так что заказчицы не сталкивались друг с другом. Замки для Тани никогда не были проблемой, пользоваться отмычками ее научил дружок, из-за которого она в свое время угодила за решетку. Она с легкостью проникла в помещение.

Тане не давал покоя один вопрос, на который она никак не могла найти ответ. Перед каждым новым заданием в одной из коробок в боксе, где стоит ее машина, появлялась сумка. Сумка не менялась, менялось содержимое. Ее обеспечивали всем, что нужно для работы, в том числе и одеждой. Но кто, кроме ее мужа, мог знать все ее размеры? Брюки, куртки, свитера, вечерние платья или строгие костюмы всегда сидели на ней безупречно. И это не был покупной товар с барахолки или из магазина. Одного клиента пришлось убрать на светской вечеринке. А известный олигарх устроил балмаскарад, куда гости приезжали в экзотических нарядах, сделанных на заказ по собственной фантазии. Знаменитые магазины Венеции, торгующие масками, опустели за сутки. В тот раз Таня нашла в сумке платье из шелка и парчи с золотым шитьем, бижутерию, шикарный парик с парусником в волосах и прочие причиндалы. Она выступала в роли Марии Антуанетты. Платье сидело на ней безукоризненно. Инструментом убийства была заколка в волосах с отравленным наконечником. Задача не казалась Тане сложной. Жертва должна была пригласить Марию Антуанетту на танец и получить слабенький укольчик. Через час наступала смерть. Все просто. Вот только жертва была практически недоступной. Об охране в нарядах палачей и говорить нечего, но дело в том, что сам рыцарь слишком разборчиво выбирал себе партнерш. Кольчуга, шлем, стальной нагрудный щит – такой костюм был не случаен, наверняка пуленепробиваемый. У этого типа имелось немало врагов, а маскарад – удобный случай, чтобы расквитаться с ненужным человеком. Меры безопасности обеспечили по высшей категории. Но Таня выполнила задание. Перед такой красавицей ни один мужчина не мог устоять, несмотря на то, что ее лицо прикрывала маска. Клиент умер в машине по дороге домой. Причину смерти определили как острый сердечный приступ. Никакого расследования не проводилось. Таня помнит, что в тот вечер ее доставили домой на лимузине. Шофера она не рассмотрела, он был отгорожен от пассажира тонированным стеклом.

Покопавшись на стеллажах в кабинете Миркина, Таня нашла альбом со своими фотографиями, вернее, фотографиями выполненных для нее нарядов. Здесь не было папок, как в следственном отделе, на клиенток заводились альбомы. Одежда надевалась на манекеныдвойники, заказчиц никто никогда не фотографировал. Под снимком указывался сорт ткани, метраж и все, что требовалось для пошива платья. Все, кроме цены. Налоговой полиции эти альбомы ничего не скажут. У заказчицы было только имя, без фамилии, и номер. Номер, скорее всего, ставился на манекене, а Миркин помнил их наизусть. Татьяна проходила под номером 024/16. Ищи ветра в поле. Сами заказчицы своих альбомов никогда не видели. О них тоже рассказала подружка портного. Одним из талантов Татьяны была способность входить в доверие к людям, находить с ними общий язык быстро, легко, непринужденно. Этому способствовало природное обаяние и полное отсутствие высокомерия при яркой внешности. Таня давно научилась пользоваться этим оружием. Тот самый подонок, который сломал ее жизнь, использовал способности девушки на всю катушку. Люди ей доверяли, а он их обкрадывал, а потом ее же бил смертным боем, устраивая сцены ревности. Но соображал, гад, по лицу никогда не бил, ногами отбивал все внутренности.

Таня стала неторопливо перелистывать страницы альбома и наткнулась на конверт. В нем лежало несколько фотографий. На них был тот самый подставной киллер, мальчишка в коротком черном плаще, бейсболке и синих джинсах. Этот наряд ее больше всего удивил, когда она раскрыла сумку. Купить такой плащ невозможно, его достали где-нибудь на «Черкизоне» лет пять назад. Он оказался по фигуре, но плечи были увеличены. Увидев ботинки сорок второго размера с тампонами в мысках, Таня поняла, что ей придется играть роль мужчины, а одежду копировали с козла отпущения. Но ее надо было сшить, а кто мог бы это сделать – точь-в-точь как модель пятилетней давности? И сохранить заказ в тайне. Зачем же далеко ходить, есть свой портной. А кто о нем знал? Только Сережа, ее муж. Что и требовалось доказать. Сергей – ее заказчик! Все, кого она отправила на тот свет, лишились жизни по его воле. Сколько можно притворяться?! Сюси-пуси, какая чудная счастливая пара… Так и она считала до поры до времени. Наконец-то до нее дошло: как была она никому не нужна, так и осталась брошенным волчонком. Первый подонок ее использовал пять лет, вытирая об нее ноги, теперь второй. Правда, Сергей ее не бьет, цветы дарит, не устраивает бешеных сцен ревности. Может, потому что не любит? Если любишь человека, стремишься к нему, хочешь быть рядом, а его никогда нет. Собственный дом для него вроде автобусной остановки. С навернувшимися на глаза слезами Таня поставила альбом на место, погасила везде свет и ушла.

Блуждая по незнакомому району, думая о своем, она заблудилась. Сюда она приехала на такси, сейчас машин как назло не было. Она увидела бар. Ей захотелось выпить, и она зашла, рассчитывая увидеть сосунков, пьющих пиво, но все выглядело пристойно. Таня попросила налить ей полный стакан виски с одним кубиком льда и устроилась за дальним столиком. Наискосок от нее сидела парочка. Красивый обаятельный парень с хорошей добродушной улыбкой, но уже окосевший, и стерва, разыгрывающая из себя Золушку. На столе стояла бутылка коньяка. Он то и дело разливал коньяк в рюмки и пил, а она свой коньяк выливала под стол.

– Попался парень, – усмехнулась Таня. – Только не тащи ее к себе домой, дуралей, голым останешься.

Данила не слышал ее шепота и не видел ее. А увидел бы, протрезвел. Почему? Да были на то причины.

Девица поволокла парня к выходу. Бедолага размахивал руками и что-то доказывал.

– А ты вспомни Тарковского. Какой ракурс полета… Помнишь?

Дверь за ними захлопнулась.

Таня выпила и достала сигарету.

4

Просыпаться – дело непростое, особенно с похмелья. Какой-то псих за стеной насиловал дом дрелью. Под такую музыку не поспишь. Башка раскалывалась на части. Лучший лекарь от похмелья – сон. Тем более что ему снилась Ева, здоровая, красивая, улыбающаяся и в белом платье. Хорошее начало и плохой конец: вдруг ее платье стало черным, голубое небо затянули кошмарные тяжелые тучи. В руках Ева держала букет роз, которые он принес ей в больницу. Она тихо сказала:

– Прости, но я должна положить их на могилу отца. Они его убили.

Данила увидел полированный гроб, висящий в воздухе и качающийся как маятник на цепях, уходящих в черное небо.

Его передернуло. Он поднялся со своего раскладного дивана, пошел в ванную и встал под холодный душ. Такое случалось, но редко. У парня было железное правило – никогда не похмеляться. Холодный душ – не лечение, а наказание. Он внушал себе, что напиваться вредно и за свои грехи надо расплачиваться самому и в полной мере. Больше десяти минут он не выдерживал. Полотенца в ванной не оказалось, он сунул ноги во вьетнамки, мокрым добежал до комнаты, открыл шкаф и сдернул махровое полотенце с полки. Движение было стремительным, но постепенно начало замедляться, а потом он и вовсе замер. Вешалка, на которой висел его новый шикарный костюм, осиротела. Был костюмчик, и нет костюмчика.

«Кино» перед глазами пролетело в ускоренном темпе. Бар, две подруги, умные разговоры. Странно, но девицы в глазах не двоились, а наоборот – было две, осталась одна. Столик со свечой в подсвечнике, потом провал. Кажется, он падал, а кто-то его поддерживал. Нет, бесполезно напрягать мозги. Сплошной туман. Данила очнулся, бросил полотенце и схватил свои джинсы. Денег в карманах не осталось. Пять тысяч долларов. Данила заглянул в ящик тумбочки, заветная тысяча тоже исчезла. Хорошо погулял! Черт! Плевать на деньги. Он с ними не дружит, и они его не любят, но за квартиру-то надо было заплатить. Ведь хотел же. Телефон, электричество… В кармане даже мелочи не осталось, все выгребли. Дрель прекратила трещать, наступила тишина. Так он просидел минут двадцать и вздрогнул от звука своего кошмарного звонка. Он натянул штаны.

На пороге стоял Андрей, а за его спиной двое рабочих в синих комбинезонах с огромной плоской коробкой, похожей на упакованный матрац.

– Что это?

– Окно в мир. Подарок от фирмы. Пятидесятидюймовая жидкокристаллическая панель. Покажи, куда вешать.

– Это для того, чтобы страшилки смотреть в увеличенном виде?

– Не обязательно. Кино тоже смотреть можно. Сейчас много хороших фильмов выходит по лицензии.

Данила сдвинул книги у одной из стен:

– Вешайте здесь. Пойдем, поговорим на кухне.

Мастера принялись за дело.

– Кофе у меня еще есть, но я забыл зайти в магазин и купить еду. Попьем без всего.

– Можем позавтракать в ресторане. Какие проблемы? Данила хотел выложить все, что узнал, но по глазам приятеля понял, что правдивых ответов от него не услышит. Он мог бы послать его к черту вместе с его работой, но тогда ему ни за что не докопаться до истины. Но если удастся докопаться, можно снять настоящий фильм о том, как делаются сенсации. Чтобы понять их кухню и секретные рецепты, на этой кухне надо поработать. Если не он, то кто?

– Проблем у меня две. Первая заключается в том, что я потерял деньги. Причем все.

– Не переживай. Это не проблема, нам хорошо платят. Деньги в твоем кармане никогда не кончатся, надо лишь добросовестно делать свою работу. В чем состоит вторая проблема?

– Это не моя проблема, а наша недоработка. Вчера я ездил в больницу к Еве Вербиной.

– А кто это?

– Девушка, которую я вытащил во время пожара. Ты сам назвал мне ее имя.

– Ах, да, вспомнил. Ну как она?

– Ничего. Лицо не пострадало. Дело в том, что ей повезло, она отошла в туалет, когда произошел взрыв. В клубе совершен теракт, а не примитивный пожар по недосмотру, как это передают в новостях.

Андрей усмехнулся.

– Наше дело – снимать картинку, влиять на следствие мы не должны. Я знаю о взрыве. Этим делом занимается ФСБ. Если они сочтут нужным, то скажут правду, если следствие носит засекреченный характер, то пока не докопаются до истины, из них слова не вытянешь. Ты думаешь, на телевидении нет цензуры? Глубокое заблуждение. Десятки моих лучших сюжетов так и не вышли в эфир. Нет, деньги за них заплатили, чтобы мы их больше никому не продали. А если за эксклюзив заплачено, мы уже не имеем права его использовать. Все очень просто. Зритель видит в лучшем случае десятую часть из всего нашего архива. Но и этого хватает, ты сам говоришь о сплошном насилии на экране. Со временем все поймешь. Мы, Данила, низшее звено. Фиксаторы. Снимаем то, что нам велят.

– У Евы родня в пожаре погибла. Три человека. Дядя, брат и тетка, жена брата.

Андрей нахмурил брови.

– Ну что тут скажешь! В таком мире мы живем.

– Ее отцу повезло, задержался на работе. Они с братом близнецы, должны были отметить общий день рождения, а получились похороны одного из них.

– Почему же ты других не считаешь? Не делай озабоченное лицо, Даня, мы с тобой бессильны, просто показываем всему свету, как еще слабы перед силами зла. Рано пока играть в демократию и принимать либеральные законы. Они хороши в Финляндии или Голландии, где кража кошелька становится событием, а у нас, как на Востоке, ворам надо руки отрубать. Рано примерять на себя европейскую одежду.

На кухню зашел рабочий.

– Мы все настроили, ребята, проверяйте и пользуйтесь. Пульт и инструкция на столе. Цвета сами настроите, под свой глаз.

Андрей сунул мастеру чаевые и закрыл за ушедшими дверь.

Диалог о положении дел в стране продолжили в ресторане, куда заехали позавтракать. По словам Андрея, законы в России построены по принципам «кубика-рубика» – крути в любую сторону, был бы результат. Данила только сопел, как сыч, и помалкивал.

В пять часов они прибыли на точку и включили рацию.

– Вот что, Даня, поработай часочка два один. У тебя получится. Сенсаций сегодня не ожидается. Я отлучусь на некоторое время, а потом вернусь. Если тебя не будет, то подожду. Суть нашей работы тебе уже ясна, камерой владеешь лучше меня, действуй.

Возразить Данила не успел. Андрей вышел из машины и влился в поток прохожих.

5

Человека по имени Гурген знали в криминальном мире и те, кто с этим миром как-то связан, и те, кто верил слухам и сплетням. Этот человек принимал заказы на уничтожение неугодных лиц. С заказчиком он всегда встречался лично, но никто не видел его лица. Желающего воспользоваться услугами Гургена встречали в укромном месте. Человека сажали в машину без окон – цельнометаллический салон «Газели», и привозили за город. Заказчик попадал в комнату, где на него были направлены лампы, в центре стоял стул. Своего собеседника заказчик не видел, яркий свет слепил глаза. Разговаривал с ним мужчина с низким голосом и легким кавказским акцентом. Он задавал очень много вопросов о предполагаемой жертве, вникал в мельчайшие подробности и выслушивал пожелания – как, когда, где, потом назначал цену. Деньги, как правило, заказчики привозили с собой, а также фотографии, адреса и прочие материалы, связанные с жертвой или несколькими жертвами.

Находясь в такой обстановке, многие догадывались, что их снимают на камеру и записывают звук. Люди умные посылали посредников, если не боялись шантажа с их стороны. Гурген всегда выполнял заказ с учетом всех замечаний, после чего материалы уничтожались. На Гургена работали десятки киллеров, у каждого была своя специализация. Здесь были «подъездники», самые низкооплачиваемые убийцы, подрывники, снайперы и прочие специалисты. Дом, где происходили встречи, был в подмосковной деревне и неизвестно кому принадлежал. Накрыть змеиное гнездышко ничего не стоило. Но зачем? Оружия там никто не хранил, убийцы туда не приезжали, а захват двух-трех человек, разговаривающих между собой, ничего бы не дал. Ну найдут камеру с записью, и что? Люди репетируют, готовят спектакль на конкурс самодеятельности.

Настоящие криминальные авторитеты тоже обращались к Гургену, но они не сомневались, что Гурген – всего лишь миф. Сидит какой-то нанятый артист, разыгрывает из себя крутого мокрушника, а на деле он с милицией имел дело лишь при получении паспорта. Существовала настоящая организация со своими законами и принципами. Знаменитый Гурген или Петя Иванов из погорелого театра пересылал туда пленки с записью и деньги. Некий легендарный Гурген никого не интересовал, интересовал результат, а его всегда получали в срок.

В кабинет Геннадия Осипова вошел руководитель так называемой студии «Независимый продюсерский центр» Сергей Михайлович Коркунов. В принципе они создавали свою фирму на паях, при участии спонсоров, но общим руководством занимался Сергей. Он проявил себя выдающимся организатором и отличным менеджером. Гена на такую роль не тянул. Профиль его работы был значительно уже. У него в отделе работали уникальные сыщики, а также настоящие, а не ряженые ликвидаторы, самые засекреченные люди, которых знал поименно только Осипов и никто больше. Вот такой вроде бы парадокс получался: одни ищут, другие убивают, и все работают в одном отделе. Но ведь сыщики искали не убийц, а мишени для них. Сергей редко вмешивался в работу коллеги, но иногда приходилось, особенно если это касалось престижа фирмы или незапланированных мероприятий.

– Что с твоим лицом, Сережа? – спросил Осипов.

– То, что будет и с твоим после некоторых объяснений.

Он выложил на стол несколько фотографий.

– Тебе знакомы эти снимки?

Геннадий просмотрел фотографии.

– Константин Вербин, и что? Снимки делали мои ребята. Минут за двадцать до взрыва.

– А кто с ним за столиком?

– Понятия не имею. Девушка сидит к нам спиной, ее лица не видно. Рядом женщина и какой-то парень.

– Взрыв с пожаром твоя идея?

– Да. На клуб был отдельный заказ. Все очень просто. Одним махом мы выполнили два заказа. Место в клубе бронировала секретарша Вербина, девчонку обработали, и она заказала столик там, где надо.

– Плохо обработали. Вербина предупредили. На снимке Николай Вербин, родной брат Константина, близнец. Из этой компании чудом спаслась дочь Константина – Эвита Вербина, дома ее зовут Ева. Она в больнице. Это та, что на снимке сидит к нам спиной. Братья собирались отпраздновать свой день рождения, но Константин так и не приехал. Похоже, знал, что его заказали, и вместо себя подставил близнеца.

– И свою родную дочь? Шутишь!

– Выясни подробности. Направь в больницу к девчонке следователя. Надо выяснить, где находится ее отец. Заказ не выполнен.

– Я разберусь, Сережа. Утечка информации из нашей конторы исключена. Константин Вербин не мог знать о готовящейся акции. Исключено.

– Мог. Если он сам себя заказал.

– Полный бред.

– Через два часа дашь мне полную выкладку по этому делу. Если кто-то думает, что он умнее нас, то мы обязаны доказать обратное.

Сергей вышел из кабинета, хлопнув дверью. Осипов был задет за живое, небрежность в его работе не допускалась, ошибки исключались. Он вызвал к себе дежурных оперативников и потребовал принести ему пленку с записью заказчика.

* * *

По рации прозвучала команда: «Центральная, перехвачен звонок. Кривоколенный переулок, двенадцать, драка во дворе. Осторожно, они могут быть вооружены».

Данила включил двигатель и помчался на место события. Он находился совсем рядом и через пять минут был на месте. Во двор заезжать не стал, схватил видеокамеру и, бросив машину, побежал. Трое били одного, вокруг дерущихся носилась собака и лаяла. Парень в оранжевой безрукавке пытался метлой отбиваться от бритоголовых в кожаных куртках. Из окон за бойней наблюдали любопытные. Данила включил камеру и встал за дерево, переведя тумблер на ночную съемку. Сделав максимальное увеличение, пытался поймать в кадр лица дерущихся.

Увидев раскосые глаза парня в оранжевом жилете, он понял причину конфликта. Скинхеды, вооруженные обрезками арматуры, издевались над инородцем. Данила пытался заснять лица, что было неправильно, драку надо снимать общим планом, тогда она выглядит эффектно, личности в таких случаях большого значения не имеют. В какой-то момент стальной прут достиг цели. Дворник упал и уже не поднялся. Скинхеды бросились прочь. Данила подбежал к упавшему, чтобы чем-то ему помочь, но не успел – парень с раскроенным черепом был мертв.

– Сволочи!

Минуты две он стоял над трупом, потом поднял камеру и продолжал съемку. Данила поднял камеру и прошелся панорамой по окнам дома. Десятки лиц с хладнокровием наблюдали за происходящим. Послышался звук милицейской сирены. Он отошел от трупа и встал за дерево. Собака скулила и лизала руку покойника. Оператор продолжал съемку. Приехала «скорая», труп погрузили в машину, пес побежал за ней. Данила сел в джип и поехал следом за «скорой», снимая собаку, которая неслась за машиной из последних сил, потом отстала и легла посреди проезжей части.

– Самоубийца! Тебя же раздавят, – буркнул Данила и вышел из машины.

* * *

Удостоверение полковника милиции позволяло проходить любые кордоны, и Геннадия Осипова пропустили в палату больной, несмотря на позднее время. Увидев Еву, Осипов оторопел. Перед ним была точная копия Татьяны Снежинской – жены его шефа Сергея. Девушка встретила милиционера в форме спокойно. По ее реакции Осипов догадался, что перед ним не Таня, которая хорошо его знала как бывшего сослуживца мужа. Большего ей знать не полагалось.

– Долго вас не задержу, Эвита Константиновна. Несколько вопросов по существу.

– Пожалуйста, пожалуйста. Я нормально себя чувствую. – Девушка отложила книгу в сторону. – Присаживайтесь.

Осипов не мог оторвать от нее глаз. Такой игры природы он еще не видел. У них даже прически и длина волос были одинаковые, вот только цвет глаз отличался. У Тани глаза светло-карие, а у Евы зеленовато-голубые.

– Эвитой вас назвали в честь Эвиты Перон?

– Да. Папа был влюблен в нее в молодости. Везде в доме висели ее фотографии. Потом мама их выбросила. Даже к легенде его ревновала.

– А вы немного похожи на оригинал. Такая же красавица.

– Но не такая знаменитая.

– Отец вас уже навещал?

– Нет, он в командировке, но один раз звонил. Мама в больнице, в другой.

– Расскажите, как вы оказались в клубе «Боливар». Ваш отец так туда и не приехал. Погиб его брат Николай. Я прав?

– Да. К счастью, папе повезло и мне тоже в какой-то степени. Когда прогремел взрыв, я находилась в дамской комнате.

– Значит, судьба. А почему вы не приехали вместе с отцом?

– Он мне ничего не сказал о вечеринке. Дядя Коля позвонил домой. «Где отец?» – спрашивает. Я ответила, что, наверное, его на работе чествуют. А он мне свое – мол, мы тут сидим, его ждем, на звонки он не отвечает. Сам же нас привез в клуб, обещал скоро вернуться и исчез. Вот тогда я решила к ним присоединиться, спросила адрес, взяла такси и поехала. Папа не знал, что я туда приеду. Экспромт. А вы знаете, кто устроил взрыв?

– Есть несколько версий. Одна из них – шахидкисмертницы. Клуб принадлежит кавказцам, и там находились руководители одной из республик, высокопоставленные чины из тех, кто проросийски настроен. За неделю до этого в Дагестане были убиты прокурор республики и начальник управления МВД. Все это звенья одной цепи. Ваш отец – личность известная и популярная. Столик в клубе заказывал он. В списке жертв значится Константин Вербин, о его брате никто никогда не слышал.

– Дядя Коля с семьей жил в Одинцовском районе Подмосковья. У него там своя ферма. Он, в отличие от папы, человек не публичный, очень скромный и любит землю. В Москве бывает редко. У него большое хозяйство. Старший сын Никита остался дома, приехал только младший и дядя Коля с женой. И то его пришлось долго уговаривать. Вот видите, как все обернулось. Я до сих пор не могу оправиться от шока.

– А как отец отреагировал на ваше несчастье?

– Он даже не догадывается, где я нахожусь. Я ничего ему не рассказала. Он думает, что я дома. Когда он позвонил, то сказал, что ему срочно пришлось вылететь в командировку по неотложным делам. Он же не пришел ночевать в день пожара, думал, я буду волноваться, вот и поспешил успокоить. А я здесь лежала.

Полковник взял мобильный телефон девушки и просмотрел все поступившие звонки.

– Вы извините, Ева, за мою бесцеремонность, но такова у нас работа. По всей вероятности, мы скоро увидим некролог, посвященный безвременной кончине вашего отца. Отнеситесь к этому спокойно. Ваш отец жив, и это главное. Я думаю, ему угрожает опасность. Гибель брата-близнеца может эту опасность устранить. Или же отодвинуть угрозу. Нам нужно время, чтобы мы нашли тех, кто угрожает Константину Вербину, а пока пусть все считают его погибшим. Вы правильно сделали, что не рассказали ему о клубе и взрыве. Вы ничего не знаете. Только так можно ему помочь.

Девушка занервничала:

– Господи, кому же он мог помешать? Люди его любят. Он столько добра сделал.

– Бывает, что для кого-то добро выходит боком. Получается плачевный результат. О моем визите никому не говорите, меня здесь не было. И отцу тоже. У вас есть банковский счет?

– Нет. Нас как-то попытались ограбить, тогда папа открыл для меня банковскую ячейку, и я храню там свои самые ценные вещи.

– Отец имеет доступ к ячейке?

– Да. Он подкладывает мне туда подарки, потом говорит: «Загляни в свой ящик, найдешь в нем сюрприз!» Банк «Юнисфер».

– Мы увидимся после вашей выписки. И помните, о чем я вам сказал. Отец не хочет вас пугать, пока находится в опасности. Вы не в курсе, как до Москвы добирался брат отца с сыном и женой?

– Папа встретил их на вокзале, отвез в клуб на своей машине и сказал, что через час присоединиться к ним, у него срочное дело. Взял паспорт у дяди Коли. Сказал, для оформления машины. Подарок на пятидесятилетие. Дядя Коля таких подарков делать не может, хотел отказаться, но папа настоял. Мы думали, он приедет на новой машине и подарит ее дяде, потому и велел им приехать на электричке.

Полковник встал.

– Отдыхай, Ева. Помни, ты должна нам помочь. И в первую очередь отцу. Продолжай делать вид, что ты ни о чем не догадываешься.

– Я все поняла.

Осипов улыбнулся и ушел.

* * *

Посмотрев материал Данилы, Андрей ухмыльнулся.

– Феллини хренов. Зачем нам нужны эти рожи? Любое побоище снимается общим планом. А теперь, имея лица, мы обязаны отдать копию ментам.

– Правильно. Пускай выловят этих подонков. Таких к стенке ставить надо.

– А бегущая собака за «скорой» тебе зачем?

Андрей оглянулся. Пес – обычная дворняга, лежал на заднем сиденье и скулил.

– Я его себе заберу, – сказал Данила.

– У тебя и на себя-то времени нет, зачем тебе дворовый пес?

Андрей вышел, открыл заднюю дверцу, собака тут же высочила из машины и побежала прочь, будто знала дорогу.

– Куда? – крикнул Данила.

– Он знает, где ему лучше. В своем дворе его соседи подкармливать будут, а ты под замок посадишь. Жалостливый нашелся. Не приучены такие псы в домах сидеть. Мы с тобой такие же бродяги, как он. Одинокие волки. А вообще, Данька, чем черт не шутит, может, твое кино и попадет в эфир. Жалостливое зрелище. У нас обожают слезы. Плачущая женщина – главная героиня любого финала, а вот с собакой я еще кадров не видел. Ладно, снимай копию, пора вызывать курьера.

* * *

Докладывал оперативник Паша Игнатюк:

– С Вербиным все понятно, никаких вопросов больше нет. Из прокуратуры пришел запрос в городскую думу о лишении его депутатской неприкосновенности. Конечно, парня предупредили, но сдавать не собирались. Он торговал землей в особо крупных размерах и объектами, имеющими статус исторических ценностей и охраняемых государством. Они шли на снос вместо реставрации. Сами понимаете, один Вербин не мог управлять таким делом, без согласования с хозяевами города продать ничего нельзя. Да, он ставил свою подпись, ему грозит лет пятнадцать с конфискацией. Но если его возьмут, он же заговорит! Заказывал Вербина Гургену подставной. Выловили приезжего, заплатили, сказали, куда пойти и что сказать. Он сделал. Не думаю, что его оставили в живых, а может, отпустили и он уехал в свою Белоруссию или Литву. Вопрос в другом – Вербин заказал сам себя и подставил родного брата.

– Это подтверждается тем, что он взял у него паспорт, – добавил Геннадий Осипов. – Надо проверить все счета Константина Вербина. Уверен, что он их уже обнулил, перевел деньги на имя брата.

– А что известно о фирме близнеца? – спросил Сергей Михайлович.

– Я отправил туда двоих ребят, – сказал Осипов. – Там остался сын Николая Никита, он может быть помехой или помощником Константину. Тут надо посмотреть.

– Как Вербин узнал место и время покушения на него?

– Очень просто. Он за неделю всем объявил о торжестве, намеченном в честь своего пятидесятилетия. Мы завербовали его секретаршу и любовницу Катю Кустинову. Мать-одиночка, сыну шесть лет, на таких легко давить. Ребенок для нее все, а начальник – лишь спонсор. Она позвонила нам за два дня до событий. Вербин поручил ей выбрать ресторан и заказать столик на шестерых, чтобы отметить день рождения в узком кругу близких. У нас уже две недели лежит заказ на клуб «Боливар». Мы решили одним залпом убить двух зайцев, и Катя заказала там столик от имени Вербина. Потом либо она раскололась и предупредила Вербина, либо он специально доверил ей выбор ресторана. Если ждал покушения со дня на день, то понимал, что все его передвижения проверяются. За день до взрыва Вербин исчез. Скорее всего, ушел ночью через чердак. Во всяком случае, домой он вернулся поздно вечером, а утром из дома не вышел. Ребята проверили квартиру под предлогом утечки газа. Дочь открыла дверь, ребят впустила, но отца в доме не оказалось. Как теперь мы знаем, он ездил на вокзал встречать брата. Вечером подрывники были в клубе. Тогда же сделаны эти снимки – Вербин на месте, операцию решили не отменять. Пять шахидских поясов распределили по местам. Сработали они все без исключения. Результат известен. Никому не могла прийти мысль, что на месте Константина сидит кто-то другой.