Текст книги "Все оттенки мрака"

6

Он застал Ефима за работой. Тот печатал карточки в лаборатории и на стук в дверь ответил «ждите». Минут через пять Гришу впустили.

– Тут фотобумага. Засветить можно. Давно я уже не печатал пленки. Люди перешли на цифровые аппараты. Но профессионалы предпочитают пленку. Негатив может стать уликой, а флешкам суды не доверяют.

– Очень загадочно, – сказал Гриша, заходя в небольшую темную комнату с красной лампой.

Хозяин закрыл за ним дверь на щеколду.

– Серьезный заказ? – спросил Григорий.

– Твой заказ. Посмотри сам.

Снимки висели на веревке, приколотые прищепками.

– Только не расстраивайся. Я думаю, нас еще много сюрпризов ждет впереди.

Шок продолжался. Не успел он прийти в себя, выбравшись из могилы, как его ждали новые неприятности.

– Что с твоей одеждой, Гриша? Тебя будто очень долго жевала корова, а потом выплюнула в навозную кучу.

– Искупался в неположенном месте.

На снимках была изображена Соня. Но не одна, а с мужчинами в постели. Одним из них был пятидесятилетний хозяин отеля «Источник» Аркадий Кушнир. На фоне другого интерьера и в другой кровати она лобызалась с его сыном Федором. Снимки были четкими.

– Тут есть непонятные блики, – холодно сказал Гриша.

– От стекла. Фотографировали через окно. Но она знала о съемке. В обеих комнатах горит свет. Причем яркий. Я думаю, что ее об освещении предупредил фотограф. И, как ты видишь, никто не задергивал занавески. Так было задумано. Ты знаешь этих мужчин? Они чем-то похожи.

– Знаю. Даже бывал в одной из этих комнат. Немолодого мужика зовут Аркадий Кушнир. Он владелец отеля, в котором я живу. А второй – его сын. Она спала с обоими. Вот почему наши встречи проходили на стороне, а в гостинице мы даже не разговаривали.

– Но зачем ей это надо? – удивился Ефим. – Она же красивая женщина. Такая могла найти себе очень богатых покровителей.

– Дело не в людях, Фима. Соня приехала в этот город с целью. Нам нужно найти хорошего краеведа, который много знает о князьях Салтыковых. Вот и Соня ими интересовалась. Отель «Источник» тоже бывшие хоромы князей Салтыковых. Она хорошо информированная кладоискательница. Думала, что клад находился в «Источнике». Вот почему устроилась туда горничной. А фото ей были нужны для шантажа. Чтобы держать хозяев отеля в узде. Ты помнишь, мы нашли снимок Сони, где она беременна. Возможно, один попал к сыну, другой к отцу. И обоим она сказала, будто ждет ребенка именно от него. Вероятнее всего, ее постигло разочарование. Она ошиблась адресом и не нашла в доме ничего интересного. Вот тут-то и выяснилось, что у Салтыковых на побережье было две усадьбы. И вторая значительно богаче и больше. Я полагаю, она сделала аборт и по-тихому смылась. Владельцы отеля ее больше не интересовали. Потеря времени. Она жива. Сегодня я ее видел. Работает горничной в доме Суконникова. Новой хозяйке она не мешает. Скорее наоборот. Следит за ее здоровьем, а той прислуга до лампочки.

– А ты-то сам веришь в существование кладов? Это же из области фантастики. Во время революции всех дворян разграбили под ноль. Как в «Интернационале» поется: «Кто был никем, тот станет всем».

– Клад существует, Фима. Но его никто никогда не найдет. Это отдельная тема для разговора. Потом мы к ней вернемся. Где ты взял эти снимки?

– Сегодня я заходил к Пашке Курехину. Магнитофон он мне дал. Но что-то заподозрил. Вообще он очень странный тип. Я заметил, что из дома пропали архивные стеллажи с ящиками. Он делал их на заказ, по моим образцам. Стоило это недешево, и выбросить он их не мог. К тому же каждый фотограф очень дорожит своими снимками, слайдами и негативами. Похоже, он собрался переезжать. Я ничего не спросил, он ничего не сказал. У меня шальная мыслишка родилась. У каждого нашего работника есть свой шкафчик для переодевания. Там даже фотоаппаратуру хранят. Надежно, как в сейфе. Воры к нам не лазают. Тут брать нечего. А свои в чужой шкаф не полезут. Однако я полез. Пашка держит ключи в вазочке на холодильнике. Я их стянул. Он придет, замок на месте, но ключей нет. Взломает. Все на месте. Негативы положу назад. Но я о другом хотел сказать. Думаю, что Соня наняла Пашку. Я говорю о снимках. Сам он в окна не заглядывает и никого не снимает. Соне нужны были эти снимки. А найти сговорчивого фотографа просто. Пройдись по набережной. Их там уйма. К тому же она уже фотографировалась у Пашки со Скляровым.

– Ты говорил, будто он оператор на телевидении.

– Одно другому не мешает. И мастер он хороший. От клиентов отбоя нет. Я не все негативы отпечатал. На них какие-то вечеринки на яхтах. Но для Паши эти снимки имеют значение. Негативы лежали в конвертиках, а они в железной банке из-под печенья. Банку он засунул в самый дальний угол и завалил ее кроссовками. Я ее не сразу нашел.

– Давай печатай. Думаю, эти снимочки тоже с сюрпризами. Тем более что яхты мало кто имеет.

Новые снимки Гришу шокировали. Яхты были разными, это по отделке видно. Снимки делались открыто. То есть фотограф был приглашенным, но его никто не замечал. Во всяком случае, он старался оставаться незамеченным и фотовспышкой не пользовался. Некоторые снимки были сделаны неожиданно. Но самое главное в том, что этому парню доверяли. Голеньких девочек тут хватало. Чулочки, поясок, кружевной белый фартучек и такой же чепчик, но трусики они забыли дома. Это были танцовщицы из клуба, играющие официанток. Некоторые уже сидели у кого-то на коленях.

– Этот толстяк в трусах и рубашке с бабочкой – генерал Мерзоев, – пояснил Фима. – Заместитель Борового. А этих двух типов ты знаешь. Они зачастили на экранах. Только там они одеты подобающе и исполняют роли депутатов Госдумы. Ну, политика нас не касается. Они тоже люди. Я не могу понять: почему ты избегаешь стриптизерш. Ты же видный парень, Гриша. Мог бы разговорить одну из них. Они знают больше, чем ты думаешь.

– Они запуганы. А запугать их еще больше я не могу. И фотограф нам ничего не скажет. Все эти люди повязаны одной веревочкой. Чтобы обвалить здание, надо точно знать, под какие опоры закладывать динамит. В противном случае от взрыва будет много шума, а от дома отлетит один кирпич. И тебе же по голове. Я не специалист в таких играх. Смотрю на все это как на страшный сон. Тридцать пять лет прожил и много кошмаров повидал, но такое мне даже не представлялось. И все это происходит в тихом мирном курортном городке, куда люди стремятся попасть в каждый свой отпуск.

– А как тебе эта фотография понравится?

Фима подал ему снимок, сделанный на палубе другой яхты. Гриша узнал генерала Кузьму Борового. Такое лицо трудно забыть. Он обнимал женщину, задрав ей юбку, и они целовались. Самым странным было то, что женщиной оказалась Елена Еланская. Она со страстью впилась руками в плечи генерала.

– Снимок сделан снизу. Очевидно, Паша поднимался из нижней каюты на палубу и затормозил, как только его голова высунулась наружу. Вот что я думаю, Гриша. Фокусное расстояние у всех снимков одинаковое. Это не профессиональный аппарат, а очень хорошая малогабаритная «мыльница». У «Кэнона» и «Никона» очень шумные затворы. Снимок сделать трудно, чтобы тебя не услышали. Второе. Как бы Пашке ни доверяли, но такой компромат на себя дарить кому-то полная чепуха. Фотки он делал по собственной инициативе. Когда я взгляну на его аппаратуру, то смогу сказать с точностью, чем он делал снимки.

– Тогда на кой черт они брали его с собой на яхты?

– Думаю, как оператора. Он снимал официальную часть очередного торжества. Когда начинались оргии, он кинокамеру откладывал в сторону на видное место. И, несомненно, хозяева проверяли отснятый материал. А потом болтался без дела. Не высадишь же парня в море.

– Я так думаю, что он на них работал. И пленка, лежащая в моем кармане, отснята им же. Вот почему он смотрел на тебя с подозрительностью. Где аппарат?

– Здесь. Сейчас я принесу жидкокристаллический телевизор. Он легкий. Лучше нам не выходить из лаборатории. Тут спокойнее.

Наконец-то аппаратуру установили, подключили и увидели, чего ожидали: порнофильм. Одной из участниц была Диана, ныне покойная подруга Ксюши. Вероятно, озвучка фильма делалась позже, так как постоянно слышались выкрики режиссера. Он даже подходил к исполнителям и выстраивал им позы. Режиссером оказался Михаил Колпакчи. Работал он грубо, девушки получали от него затрещины. Одна даже заплакала. Замечания делал и женский голос, но в кадре она не появлялась. Удивительно то, что после команды «стоп» оператор камеру не выключал и снимал выходы режиссера на съемочную площадку.

Григорию женский голос показался знакомым. Необычный, низкий и ласкающий. Такой он уже слышал, сидя под окном адвоката. Значит, он мог принадлежать только Елене Еланской. Ее замечания были более точными. Она знала, чего от фильма ждут. И тут прозвучала ключевая фраза Колпакчи: «Работать с отдачей! Вы думаете, люди за туфту будут платить бешеные деньги?» Вся съемка продолжалась минут двадцать до последнего окрика Колпакчи: «Всё! На сегодня хватит! Убирайтесь! Видеть вас не могу». На этом съемка закончилась, но на пленке осталось чистое место еще на сорок минут. Либо оператор хотел продолжить снимать дальше, либо его спугнула вспышка хозяина. Пленку он с собой не унес, и, как надо понимать, съемок больше не было.

– Я думаю, фильм снимал Паша Курехин. Вот почему он пользовался большим доверием у хозяев города. Чего уж от него скрывать? Он и без того знал больше остальных, – заметил Ефим.

– Ты предполагаешь или уверен? – спросил Гриша.

– У каждого оператора есть свой почерк. Я видел его документалки. Он очень резко берет зум. То есть приближение и отдаление с помощью объектива. Так работают не многие. Плавность переходов имеет значение. Во всяком случае, этому учат во ВГИКЕ. Паша технарь. Он заканчивал институт связи в Москве. Факультет электронного оборудования. В художественном смысле кино слабое. Но в электронике Пашке нет равных. А по характеру он авантюрист. И обожает деньги. Даже с меня за прокат видака взял пять тысяч. Я уж не помню, сколько он мне должен. Не подсчитывал и денег с него не требовал.

– Скажи, Фима, а порнуха в действительности может дорого стоить?

– У нас процветает пиратство. Народ нищий. Я думаю, что сделанные фильмы продавали за границу. А еще тем деятелям, которые с этими девушками уже спали. Своего рода ностальгия. Интересно, где они все это снимали? На настоящем пляже?

Гриша усмехнулся.

– Море нарисовано на стене. Мастерски. Думаю, что для такой художницы, как Еланская, это баловство. Наверняка она приложила руку к оформлению. А помещение принадлежит генералу Кузьме Боровому. Глубокий подвал под домом. Грунт каменный вперемешку с известняком. Но кто его надоумил рыть пещеру?

– Ты там был? – удивился Ефим.

– А где, по-твоему, я пленку взял? Съемочные павильоны стоят нетронутыми. Там никого не было со дня этой съемки. Могли бы разворовать. Полиция делала обыск в доме, но вход в подвал не нашли. Он хорошо замаскирован.

– Вот что я думаю. У Пашки есть крытый железный фургон. В простонародье называется «буханкой». Артисток на таком и привозили. Вряд ли они знали точное место, где ведутся съемки. Кузьма Астахович был очень хитрым и умным человеком. Не зря он просидел в своем кресле восемь лет. И если бы не чистки перед олимпийскими играми, его бы не тронули. Да и сейчас против него нет конкретных обвинений. Его же не посадили, а он сам написал заявление об отставке. Ну а по поводу подвала, то он его не рыл, а построил дом над готовым бункером. У нас под землей свой отдельный город. Когда-то здесь нашли древесный уголь. Плохого качества и в русских печах он не горел. Вот почему у нас пошла мода на камины. Специалистов нанимали в Прибалтике и Англии. Это еще с девятнадцатого века повелось. Камины открыты в отличие от печей. От того в них уголь горел. Это позволило не вырубать ценные породы деревьев. Шахт у нас очень много. Глубокие. От восьми метров и глубже.

– Откуда такие сведения? – насторожился Григорий.

– Дед Митяй рассказывал. Мы часто собирались у него байки послушать… – вдруг Ефим замолк. – Вот кто нам нужен. Его отец подмастерьем работал на князей Салтыковых. Они его подобрали мальчишкой в начале прошлого века. Накормили, одели и воспитали как своего. А в двенадцать лет отдали в ученики к своему сапожнику, который жил при их доме. И не потому что он безродный, а чтобы к труду приучить. Потому и выжил. Красные его от рабства освободили. А он к тому времени обучился грамоте по высшему разряду. По-французски свободно говорил, знал латынь. Спутали, одним словом. Барчука за раба приняли. Вот дед Митяй знает о князьях больше всех. Он сын того самого найденыша. И отец рассказывал ему о своей жизни. Хотел книгу об отце написать. Вот только при Советской власти не мог. А теперь уже слишком стар. Он и есть наш лучший краевед.

– Так, – протянул Гриша. – Один вопрос решили. Нам бы заставить заговорить твоего друга Пашу. Я думаю, что парню грозит опасность. По некоторым данным, генералы не смылись на Кипр. Возможно, они в городе. Об Иннокентии Суконникове мы ничего не знаем. Гроб пуст. Мне не ясна роль Елены Еланской. Клуб теперь принадлежит ей. Она была завязана с Колпакчи еще и в порнобизнесе. Такой бизнес не бросают. Тем более что супермодели под рукой. Ты прав. Продукция шла за границу. Недаром Колпакчи искал курьера с шенгенской визой и знанием английского языка.

– С Пашкой мы не договоримся. Оттого он и жив до сих пор, что умеет молчать. У него нет повода открывать рот. По природе своей не болтун, а молчун. Вот если его загнать в клетку, а потом предложить из нее выбраться, тогда другое дело. Он сам должен нас найти, а не мы его.

– А это идея. Надо его лишь пугнуть. Так, чтобы у него коленки затряслись, – предложил Гриша.

– Я не знаю, что надо, а что не надо. В первую очередь надо думать, а потом делать. Иди спать, Григорий. На тебя смотреть страшно.

– Тут ты прав, конечно. Надо бы выспаться.

На этом они расстались.

7

Видимо, порнухи насмотрелся, вот и понесло его в теплую женскую постель. Это так он вслух рассуждал, пока пешком шел к конспиративной даче Суконникова. Дорога заняла около полутора часов, и он появился на пороге в половине второго ночи. Света в окнах не было.

На версту ни души. Можно немного пошуметь. Кричать Гриша не стал, а сел на ступеньки и запел. Голос у него был неплохой, правда, со слухом он не дружил. Спел серенаду из старого фильма, переврав слова и мотив, как мог. Джульетта на балконе не появилась, она вышла на крыльцо с ружьем в руках. Картина не менее впечатляющая, чем его серенада, – будто они старались друг друга удивить. Девушка выронила карабин и бросилась на шею к ночному гостю, свалив его со ступеней на вытоптанную дорожку перед крыльцом. Они долго и молча целовались, а потом он поднял ее на руки и понес в дом. Безумства продолжались в кровати. Успокоились под утро, когда уже сил ни на что не хватало.

– Мне нужен стакан водки и пять, нет, шесть часов сна, – сказал Гриша, обнимая девушку.

– Сначала ты меня отпустишь, а потом я налью тебе водки. Я уж решила, что ты от меня избавился и исчез. Ты где пропадал так долго?

– Для меня это лишь мгновение. Я так был занят твоими проблемами, что времени не замечал.

Он отпустил девушку, и она встала.

– У тебя есть сигареты?

– Посмотри в кармане.

Она посмотрела и достала из кармана золотой портсигар с гравировкой и старинную зажигалку.

– И что это? – спросила Ксения.

Он ничего не успел придумать. Ляпнул, что в голову пришло.

– Украл у твоей мачехи. Хотел проверить ее сумочку, но услышал шаги в коридоре и не успел бросить обратно. Красивая вещица и тяжелая.

– Но где она могла взять портсигар? Он же принадлежит князю Андрею, а тот умотал за границу. Не мог же он дорогой ему подарок оставить дома. К тому же его нашли бы лет сто назад.

– Значит, твоя мать знает, где искать. Другого объяснения нет.

В портсигаре лежали папиросы, совершенно не похожие на современные.

– Это же царских времен!

– И что? Они хорошо сохранились.

Ксения достала одну, и из нее тут же высыпался табак. Она отложила портсигар на стол и опять полезла в карман, где нашла сигареты. Похоже, вопрос с портсигаром для нее был исчерпан. Девушка прикурила.

– Ты был у нас дома?

– Да. Заглядывал. Думаю, ты зря опасаешься мачехи. Угроза твоей жизни исходит не от нее. Она даже не ищет ни тебя, ни брата. Кстати, а где Алешка?

– Они еще вчера уехали с Шуркой на моей машине. Разве такая юла может сидеть на месте. Как только ему стало лучше, он тут же свалил. Я бы тоже уехала, но ждала тебя. Тут очень страшно. Особенно одной. Мне все время мерещатся шаги за дверью или на чердаке. Я весь пол отполировала под кроватью. Тут больше и спрятаться негде. А ты на меня плюнул.

Ксения вышла из комнаты раньше, чем он открыл рот. Вернулась минут через пять с бутылкой водки и хрустальным стаканом.

– Наливай себе сам. И запомни. Я уйду вместе с тобой. Больше я здесь сидеть не намерена. Буду жить дома, если ты не найдешь нам комнату. Деньги у меня есть. На жилье хватит. Я даже готовить умею. Не повар, конечно, но и ты не князь Андрей, хоть и с его портсигаром ходишь.

– Ладно. Сдаюсь.

Гриша налил себе водки в стакан и залпом выпил. Он даже не понял, как отрубился. Ему снились цветные сны и Ксюша с венком из полевых цветов. Она была сказочно красива.

8

Полицию вызвала прислуга. Она пришла утром делать уборку. Адвокат Рубен Лангемак предпочитал жить без свидетелей. Прислугу нанимал приходящую. Вероника приходила к нему три раза в неделю и наводила порядок. Сегодня она поняла, что порядок должна наводить полиция.

На место преступления приехали полковник Визгунов и подполковник Балабанов. В их планы входил допрос Лангемака, но не хватало времени навестить его. Он работал на пропавшего без вести Иннокентия Суконникова и мог многое рассказать о предполагаемой смерти банкира и странной истории с его похоронами. Еще один свидетель выпал из обоймы.

Лангемак лежал возле открытого сейфа, который, как и в случае с Колпакчи, оказался пустым. В руках у него был зажат пистолет итальянского производства «Беретта М-84» девятого калибра. Оружие удобное, прежде всего тем, что к нему подходят патроны от отечественного Макарова, а в обойме помещается четырнадцать штук. О таких тонкостях мог знать лишь специалист. Грудь покойника была разорвана картечью. В трех метрах от него лежал мертвый парень лет двадцати. Пуля попала ему в горло.

– Что скажешь, Тимур? – тихо спросил Визгунов.

– Похоже на дуэль. Стреляли одновременно. Или парень пальнул на несколько секунд позже. Из карабина, набитого картечью, трудно промахнуться. Зерна картечи даже в стене над сейфом застряли.

Тем временем врачи и криминалисты делали свою работу. Начальники им не мешали и дальше порога не проходили. Рядом стояла горничная. Один из криминалистов осмотрел ее туфли.

– Вы в них пришли?

– Да. Переобуваться не стала.

Он попросил ее согнуть ногу и осмотрел подошву.

– Что-то важное, Митя? – спросил Балабанов.

– На улице остался отчетливый след от женских туфелек. Вот только размерчик поменьше, а каблучки повыше. Каблучок в рыхлую землю ушел возле кустарника, высаженного вдоль дорожки к калитке. Или бежала, или оступилась. Ничего не видела. Темно было.

– Убийство произошло поздно вечером, – сказал медэксперт. – Около одиннадцати. Точное время скажу потом. И на адвокате надет халат. Очевидно, он уже спал.

– Вот только гостей он знал, а потому и открыл им дверь, – добавил Визгунов. – Сейф открыл сам под прицелом. Но в нем лежал пистолет, и он сумел им воспользоваться. Парня хлопнул, а девчонку не успел.

– Ты уверен, что он пришел с девчонкой? – спросил Балабанов.

– Так Митя утверждает. А потом, кто-то должен был унести из дома содержимое сейфа. У адвокатов не бывает пустых сейфов.

– Мальчика зовут Алеша Суконников, – скорбно произнесла Вероника. – Я его здесь уже видела. Но у них были очень хорошие отношения. Я помню, как в последний раз, неделю назад, Рубен сказал Алеше: «Похоронами отца занимается Миша Колпакчи. Уверяю тебя, он сделает все на высоком уровне. А что мать сделала с пальцем?» Заметив мое присутствие, они замолкли.

– О каком пальце шла речь? – поинтересовался Балабанов.

– Точно не знаю, но догадываюсь. То ли мафия, то ли банда отморозков присылает родственникам отрезанный палец. Как предупреждение: «держите рот на замке». Это значит, что человек убит. Но в таких случаях похорон не устраивают. Жил человек и нет его. Уехал. И только родные знают правду. Такая вот ходит легенда. Правда это или сплетни, я не знаю.

– Взгляните сюда, – предложил врач.

Он распахнул рубашку на теле мальчишки. Чуть выше сердца, правее и выше, была свежая зашитая рана.

– В этого парня уже стреляли дней пять назад. Вынимал пулю человек без инструментов, очевидно, в бытовых условиях, пользуясь только ножами. Разрез сделан крест-накрест. Так делают на поле боя. Метод великого хирурга Пирогова. Но он до сих пор в почете. Сделано грамотно. Не первый опыт, это видно. Но рана зашита обычными нитками. То, что под руку попалось. Они быстро пропитываются кровью и рвутся. Но этому парню повезло. Молодой еще. Рана быстро начала стягиваться. Кто-то в него стрелял и явно хотел убить. Еще чуть-чуть, и пуля задела бы сердце. На коже остались ожоги от пороха. Полагаю, выстрел производился с очень близкого расстояния. И, возможно, из этого же пистолета. Но где взять пулю для сравнения, если ее уже удалили.

– Пришел мстить? – предположил Балабанов.

– Мстителей не интересуют сейфы, Тимур, – сделал вывод полковник. – А парня интересовал сейф.

– Тут вот еще какая деталь всплыла, – заговорил криминалист. – В обойме не хватает двух патронов, а стрелял Лангемак всего один раз. К тому же пистолет долго лежал на хранении. Только при консервации льют столько оружейного масла. Следы его есть даже на ладонях убитого.

– История повторяется, – хмыкнул Визгунов. – У Дины тоже руки пахли оружейным маслом. И в сумочке нашлись его следы. Надо идентифицировать масло. В первом случае мы знаем сорт и производителя.

– Я тебе и так скажу, Андрей Борисыч. Масло фирменное, немецкое, привозное. Человек знал толк в оружии и уходе за ним.

– Хозяин не интересовался оружием, – вмешалась Вероника. – Как-то я застала его дома. Удивилась. А он мне сказал, что все начальники уехали на охоту, а он не выносит шума пальбы, да и зверей убивать не любит. И еще что, вероятно, важно: он в халате. Встал с постели и пошел открывать дверь. Видимо, настойчиво звонили. Даже очки не надел. Я это к тому, что он очень плохо видел. Не мог бы попасть в цель и с трех метров. Да и оружия я никогда у него не видела.

– Спасибо, – кивнул Визгунов. – Это очень важные для нас сведения.

– Вот что, Тимур. Ребята тут и без нас закончат. Надо попытаться найти девушку. Подружку этого парня. Я сам займусь ее поисками. А ты сообщи его матери о несчастье.

– Ты всегда очень верно распределяешь роли.

Полковник ничего не ответил и вышел.