Текст книги "Женские судьбы Гражданской войны"

Позже одна из выпускниц Александровского военного училища прапорщик Надежда Заборская написала пронзительные стихотворные строки, которые адресовала «женщинам-александровкам», отдавшим молодые жизни в боях с Красной армией. Она писала:

 
Вам, своей Родине жизни отдавшим,
Скромный венок незабудок сплету,
Спите спокойно в обителях ваших,
Вечную память я вам пропою.
…
Вы не щадили ни силы, ни младости,
Вы наравне лишь с немногими шли.
И силу духа, и вашу выносливость
Знавшие вас отрицать не могли.
Все, кто вас знает, помолится с нами.
Вспомнят: не раз их бодрили порой.
Кто же не знает, почувствуют сами,
Что заслужили вы вечный покой…
 

И опять же ни слова о девичьих чувствах, романтических встречах или любовных приключениях. Ведь об этом в девичестве мечтают многие. Видимо, на войне все эти лирические чувства были подавлены чувством воинского долга, усталостью от смертельных схваток и кровавых картин повседневных боёв. Большинство из девушек-прапорщиков погибли, так и не познав счастья любви и семейной жизни. Лишь некоторые из них спаслись и пытались наладить свою жизнь в эмиграции. Оказалась за рубежом и автор приведённых стихотворных строк прапорщик Надежда Заборская. Не выдержав тягот и лишений жизни на чужбине в Парагвае, она застрелилась.

Как бы сложилась жизнь самой Софии де Боде, если бы ей удалось пережить ту страшную кавалерийскую атаку, неизвестно. Возможно, она оказалась бы вместе с отцом в эмиграции в Югославии. Но как бы то ни было, на родине до сих пор о ней помнят и чтут её былые боевые заслуги.

Наши современники посвящают ей свои стихи, в которых слова восхищения смешиваются с горечью ранней гибели юной баронессы. Так, актёр и поэт Константин Фролов-Крымский посвятил прапорщику Софии де Боде такие строки:

 
В атаке ваш голос, насмешливо резкий,
Звенит, не стыдясь крепких слов в языке.
Блестят газыри на отменной черкеске,
И легкая шашка зажата в руке.
 

И завершает поэт своё стихотворное посвящение словами:

 
Но вас не вернуть – вы умчались навечно,
Поймав своим сердцем кусочек свинца,
В заоблачный край, где назначена встреча
Бессмертной души с Правосудьем Творца.
 

Свои стихи, положенные на музыку, посвятил ей и другой наш современник – Владимир Невярович. В этой песне есть такие строки:

 
Как тонка твоя бровь,
Голубые глаза…
Но горят огнедышащей местью.
И не дрогнет рука:
«По-другому нельзя,
Или мы их, иль сгинем в бесчестье».
А в последнем бою,
В ураганном огне,
Ты погибнешь с отвагою вместе.
Де Боде баронесса
На белом коне —
Офицер изумительной чести!
Припев:
Марш, марш вперёд за Отчизну свою,
За Великую нашу Россию,
За неё и не жаль положить жизнь свою,
Смерть у Бога мы в битве просили.
 

И опять всё про подвиги, чувство долга и скорбный путь воина. Видно, на войне не было у неё времени на личную жизнь. Ни о каких романтических историях ни она сама, ни её сослуживцы и современники не упоминали. Причём ни при жизни прапорщика Софии де Боде, ни после её гибели в жестокой схватке. Видимо, эта сторона её жизни так и останется тайной для потомков.

Надеемся, что в нашем коротком очерке о жизни и необычной военной судьбе легенды Добровольческой армии прапорщика Софии де Боде нам удалось уточнить некоторые факты её биографии и восполнить некоторые страницы в её линии жизни.

Глава 3. Кавалерист-девица из Сарапула

После октябрьских событий 1917 года военные дороги женщин-фронтовичек и доброволиц женских воинских частей разошлись. Кто-то из них направился в ряды белогвардейцев. Кто устал от войны, просто сняли военную форму и стали жить обычной гражданской жизнью. Были и такие, кто волею судеб оказывались в рядах Красной армии. О них известно меньше, чем про судьбы их прежних сослуживиц, оказавшихся в белых армиях. Оно и понятно. Такое прошлое вызывало подозрения у новой власти, поэтому о прежней службе предпочитали молчать.

Одной из тех, кто перешел на сторону советской власти, стала и георгиевский кавалер Антонина Пальшина. Жизнь её, как она позже вспоминала, в ту пору была полна опасностей. Довелось ей побывать в большевистском подполье и повоевать против колчаковцев на своей малой родине. Затем работа в ЧК и участие в боях в составе Конармии Будённого. После трудилась на разных участках гражданской жизни. В годы Великой Отечественной войны вместе со всеми вносила свой вклад в приближение Победы. В послевоенные годы до пенсии работала медсестрой. Была знакома со многими советскими космонавтами. Участвовала в военно-патриотической работе среди молодёжи и школьников. В общем, жила насыщенной и интересной жизнью.

В конце 1900-х годов журналист А. Артамонов получил доступ к обнаруженным в Сарапуле собственноручно записанным воспоминаниям А. Т. Пальшиной-Придатко. Шесть тетрадок в линейку и клеточку, в которых эта героическая женщина, как могла, без прикрас и литературных изысков, описала свою непростую жизнь и военную судьбу. Дневники «бабушки военной» в виде очерка были опубликованы к её 100-летию в газете «Удмуртская правда». Кстати, в газетной публикации упоминаются лишь две тетрадки с воспоминаниями, датированные 1958 и 1971 годами.

Судьба других четырёх тетрадок в статье не раскрывается. Перелистаем страницы непростой биографии героини Первой мировой и Гражданской войн, вставшей в ряды защитников Советской республики.

3.1. Родом из сиротского детства

Как вспоминала Антонина Тихоновна, родилась она 8 (21) января 1897 года в деревне Шевырялово Сарапульского уезда Вятской губернии в бедной крестьянской семье. Её мать звали Пелагеей, а отца – Тихоном Степановичем. Мать умерла после родов, оставив на руках у отца семерых детей: троих девочек и четверых мальчиков. Вдовец вскоре снова женился, но не совсем удачно. Мачеха с первых дней неприветливо относилась к чужим детям. Даже ела она отдельно, а не вместе с детьми. Отец всё это видел и сильно переживал.

Жители деревни относились к приходу Сарапульского Вознесенского собора, который находился в 10 верстах. Правда, в деревне с давних пор была часовня, но она своего прихода не имела. Только по большим праздникам в ней совершались богослужения и проводились церковные обряды. Позже часовня была снесена, а на её месте построили новую церковь.

В 1900 году в деревне была открыта школа грамотности. Размещалась она в квартире, которую нанимало Сарапульское уездное отделение. Спустя три года на средства учебного комитета при Святейшем правительствующем синоде было построено отдельное здание церковно-приходской школы с квартирой для учителя. Заведовал школой протоиерей В. Брежнев. Законоучителем был местный священник В. Шитов, а все остальные предметы преподавал учитель из бывших семинаристов С. Виноградов.

В церковно-приходскую школу (далее – ЦПШ), с её слов, она пошла раньше срока. Уже в 6 лет она сидела за партой, хотя ученицей официально не считалась. Была, как определил её положение учитель – «незаписанной». Место ей отвели за последней партой в комнате, которая служила классом.

Школа, как вспоминала позже Антонина Тихоновна, размещалась в отдельной комнате в квартире учителя. Там стояло несколько парт, стол и табурет для учителя. На стене висела карта и доска для записей. Вечерами учили уроки на кухне при свете лучины. Керосин стоил дорого, и его расходовали бережно. Помещение школы плохо отапливалось, поэтому зимой ученики мёрзли на занятиях.

Зато летом было раздолье. Можно было ходить в лес за ягодами и грибами. Да и цветы собирать было интересно. К тому же Тоня старалась как можно реже попадаться на глаза мачехе. Та за шалости и малые провинности, бывало, не раз детей колотила. Тоня поэтому всячески избегала таких неприятностей. Но бывали и у неё детские огорчения. Из обувки у неё были только лапти, тогда как ровесницы щеголяли в туфлях и ботинках. Дед, к которому она обращалась с такими вопросами, мудро отвечал, что всё у неё ещё будет. Надо только хорошо учиться и постигать грамоту. Тогда будет у неё жалованье, как у учителя. Можно будет купить всё, что пожелает. И она старалась. Школу окончила среди лучших, с похвальным листом. Упоминала Антонина Тихоновна и о том, что в детстве пела в церковном хоре.

Школьный учитель о ней хорошо отзывался и считал её способной ученицей. Он даже предлагал за казенный счет отправить 10-летнюю Тоню учиться в город, но в семье решили, что ей уже пора заняться делом и для неё найдётся работа по дому. В то время умер отец и осиротевшим детям было не до учёбы. Так и осталась она с тремя классами церковно-приходской школы.

Росла она девочкой подвижной, с мальчишечьими повадками. Понравилось ей ездить верхом на полуторагодовалой кобыле Маруське. И по улице на ней каталась, и даже в ночное ездила. Позже она будет вспоминать об этом деревенском развлечении как о хорошей верховой подготовке, позволившей ей на войне на равных быть в казачьем строю. Конечно, это было большим преувеличением, поскольку молодые казаки с детства занимались конной и военной подготовкой, которая была несопоставима с катанием на рабочей, не верховой, лошади по двору и деревенской улице.

В поисках лучшей доли

Жизнь в бедной многодетной крестьянской семье была тяжёлой. Надо было постоянно думать о хлебе насущном. Странно, но в её воспоминаниях мало имён родственников, нет имени и мачехи тоже. Хотя и упомянула, что осталась сиротой в раннем детстве. Из старших сестёр и четырёх братьев она по-доброму вспоминала только сестру Паву. Упоминала и старшего брата Михаила. А вот о других братьях и сёстрах – ни слова. Да и имени своего деда она тоже не упоминала.

Мачеха почему-то сразу невзлюбила старшую сестру Паву, которой доставалось от неё больше всех. Кстати, имя Пава (сокращённое от Павлина) считается католическим и было редкостью в российской глубинке. А для маленькой Тони она была самым близким человеком в большой семье. Но в 15 лет сестру отдали учиться портняжному делу в Воткинск, подальше от дома. Да и мачехе с глаз долой. Спустя время Пава вышла замуж и перебралась в город Сарапул. Потом взяла к себе Тоню.

Сестра сначала отдала её на подработку и в учение обувному мастерству к сапожнику. Но дело не заладилось, поскольку тот ничего не платил девочке за работу. Потом она мыла шерсть на фабрике Дедюхина, где её тоже не всё устраивало. Решила Пава сама обучить сестру портновскому делу. Вскоре способная девица стала неплохой швеей. Теперь они шили уже вдвоём, выполняя заказы сарапульских купцов Ушеренко и Бера.

Тайны с младых лет

В 1913 году в возрасте 16 лет Антонина втайне от сестры неожиданно уехала в Баку, где жила их родная тетка – сестра отца. Причины такого решения, кроме, пожалуй, варианта поиска лучшей жизни, ни она сама, ни авторы многих публикаций о ней не приводят. Сама же героиня в рассказе об этом эпизоде своей жизни ограничилась лишь короткой строкой в воспоминаниях: «В 16 лет я уехала искать свое счастье в Баку, где жила сестра моего отца». Возможно, для этого были и другие причины, о которых наша героиня умолчала. Но сомнения посеяла…

Этот факт из её биографии наводит на разные размышления. Чем была вызвана необходимость столь дальней поездки – более 2500 верст? Был ли у неё паспорт или какие-то другие личные документы в возрасте 16 лет? К сожалению, нашим современникам мало что известно о некоторых периодах жизни этой женщины-воина. К этим пробелам в её биографии можно отнести и бакинский период жизни Антонины Пальшиной. Она весьма скупо упоминала, что это был долгий путь пароходом по Каме и Волге до Астрахани. Весь путь в её воспоминаниях был отражён в паре коротких диалогов с коком парохода. В Астрахани девушка пересела на пароход до Баку. А вот сколько дней она была в пути, какие впечатления оставила у неё эта первая столь далёкая поездка, что привлекло её внимание – ничего этого, к сожалению, она нигде не указала. Вот и получается такая незадача. Долгие годы говорят и пишут о её подвигах и героической жизни, сочинили в её честь оперу и поэмы, написали книги о ней и картины. Недавно установили ей памятник на малой родине. А вот полную биографию этой героической женщины написать всё как-то не случалось.

Теперь, спустя более века, приходится по крупицам восполнять белые пятна и пропуски в её непростой биографии. Думается, в этом в первую очередь заинтересованы её внуки и другие родственники, а также историки, краеведы и все те, кто интересуется судьбой этой героической женщины.

В качестве нашего вклада в общую копилку «добрых дел» по восстановлению исторической истины попробуем провести историческую реконструкцию фрагмента биографии А. Т. Пальшиной, связанного с её переездом из Сарапула в Баку.

3.2. С надеждой на лучшую жизнь в Баку

В навигацию 1914 года все водные почтовые и грузопассажирские перевозки по Каме, Волге и морские перевозки по Каспийскому морю осуществляло пароходное общество «Кавказ и Меркурий» и «Восточное» Волга – Кама.

Суда общества «Кавказ и Меркурий» и Восточного общества в навигацию 1914 года осуществляли следующие почтово-пассажирские перевозки: по Волге и Каме – 17 пароходов (ежедневно скорая почтовая линия), Нижний – Астрахань – 14 теплоходов (ежедневно скорая почтовая линия), а также по Каспийскому морю – 15 пароходов. Кстати, капитана парохода тогда именовали командиром.

Существовала и самостоятельная пассажирская линия. Движение по ней обеспечивали 8 пароходов, из расчета 4 отправления в неделю. По пассажирскому билету можно было бесплатно провести 1 пуд (16 кг) багажа. Сверх этого веса – оплата за каждые 10 фунтов (около 4 кг). Кстати, какие вещи были у Антонины с собой и сколько, неизвестно. Но то, что какой-то скарб у неё всё-таки был, это очевидно.

В своих воспоминаниях Антонина Пальшина упоминала, что на пароходе она помогала коку готовить еду для пассажиров, поэтому вряд ли она пользовалась услугами буфета. При этом непонятно, ехала ли она по билету 3-го класса (самый дешёвый) или «с оказией», поскольку она нигде не упоминала, откуда у неё оказались немалые по тем временам деньги на поездку. По нашим оценкам, исходя из маршрута и действовавших тогда пассажирских тарифов, билет в каюту 3-го класса от Сарапула до Баку стоил примерно 25–28 рублей без учёта платы за багаж и других путевых расходов.

Если же ей приходилось оплачивать ещё и еду в буфете, то её затраты значительно выросли бы. Например, для пассажиров 3-го класса еда подавалась за деньги:

– щи с говядиной и фунт черного хлеба – 20 коп с персоны;

– щи с говядиной без хлеба – 15 коп.;

– картофель жареный без хлеба – 8 коп.;

– печенка – 8 коп.;

– черный хлеб 1 фунт – 5 коп.;

– черный хлеб ½ фунта – 3 коп.;

– щи рыбные без хлеба – 12 коп.;

– каша без хлеба – 12 коп.;

– поджаренная рыба без хлеба – 10 коп.

Можно было по договоренности с буфетчиком приготовить еду из провизии пассажира, но вряд ли 16-летняя пассажирка была столь предусмотрительна и практична. А вот кипяток в свою посуду на пароходе можно было набрать бесплатно.

Пароходы отходили от речных пристаней по местному времени. Через Сарапул еженедельно проходили 4 парохода, следовавшие из Перми. Отправка парохода от причала Сарапула по расписанию была в 6 час 45 мин вечера. Далее почти 30 остановок и около 1000 верст пути до Нижнего Новгорода. Пересадку на Астрахань она делала, скорее всего, в Н. – Новгороде. Хотя возможны были и другие пункты пересадки.

Пароходные часы на речных пароходах выставлялись по Нижегородскому времени.

Пароходный распорядок жизни определялся по пароходным часам. Если только она не спала где-то на камбузе или в иных служебных помещениях на речном пароходе, то ей пришлось бы, как минимум, арендовать за 50 коп. тюфяк с чистым чехлом и пользоваться им в течение всего рейса. Постельное белье, а также полотенце с мылом получали у буфетчика за особую плату.

Когда наконец-то добрались до Астрахани, то кок попросил её подождать его на причале, обещая устроить в «хорошие руки». Однако Антонина ждать своего благодетеля не стала и решила самостоятельно продолжить свой путь. Она нашла причал, от которого пароходы отправлялись в Баку. Выяснила, что по Бакинскому времени из Астрахани с 1 мая по 1 октября ежедневно в 10 утра отходил нужный ей пароход. И на другой день в 4 часа дня она уже была в Баку.

Бакинский период жизни

Как потом Антонина Тихоновна вспоминала, тётку дома она не застала – та на лето куда-то уехала. А её сын женился и жил где-то в порту. Возможно, всё так произошло потому, что никаких конкретных договоренностей с тёткой о времени приезда Антонины в Баку не было? Иначе события развивались бы в ином ключе. В любом случае ситуация для неё складывалась неблагоприятно. Каким образом столь быстро приезжая девица обустроилась в большом, незнакомом ей кавказском городе и даже нашла работу, она не рассказывала. На работу она устроилась в булочную. Когда и в качестве кого, тоже неизвестно.

Есть и иная версия её бакинской жизни. Писатель В. В. Веденеев в своей книге «100 великих тайн России ХХ века» пишет о том, что нужда погнала её на заработки в Баку, где она «устроилась прислугой в семью важного банковского чиновника». Опять же здесь возникают вопросы. В прислуги в богатые дома брали проверенных работников по рекомендациям. Да и без документов тоже, скорее всего, её не приняли бы.

Упоминается о бакинском периоде жизни А. Пальшиной и в издании «За счастье народа». При этом указывается, что она работала мукосейкой на хлебозаводе Ананьянца. Возможно, что за то время, что она жила в Баку, ей пришлось менять места работы в поисках большего заработка. К сожалению, эти события и даты не были выверены при жизни нашей героини. В наши дни сделать это значительно труднее, если не считать, что некоторые факты могли быть просто стёрты временем.

Таких значительных разночтений, неточностей и откровенных небылиц в биографии женщины-воина, к сожалению, до сих пор остаётся немало. На многие вопросы нет достоверных ответов. Например, откуда у неё нашлись немалые деньги на дальнюю дорогу и на жизнь в незнакомом городе? Создаётся впечатление, что здесь что-то недосказано в её биографии. Такие важные решения о поездке почти за 2500 вёрст и их объяснение просто поиском «лучшей жизни» выглядят не вполне убедительно. Возможно, что-то случилось в семье сестры, о которой она позже почти не вспоминала. Странно, но Антонина нигде не упоминала не только о дальнейшей судьбе мачехи, но и о житье-бытье других своих братьев и сестёр. Возможно, какая-то информация на сей счёт хранится в архивах и личном фонде А. Т. Пальшиной в местном краеведческом музее. Как сообщалось в СМИ, в экспозиции и в запасниках хранится более 300 наименований единиц хранения вещей, ранее ей принадлежавших или каким-то образом связанных с её жизнью. Тогда есть смысл опубликовать ранее неизвестные подробности, чтобы снять вопросы по определённым периодам жизни нашей героини. Да и сухие строки её биографии, которые в некоторых местах выглядят весьма скупо, фрагментарно и с серьёзными пробелами, наполнятся духом того времени и жизнью этой необычной женщины.

3.3. Обманом в солдатский строй

Казалось бы, всё в бакинской жизни Антонины постепенно наладилось. Она устроилась на работу, как-то упорядочился её быт. Но тут грянула Первая мировая война. После объявления о начале войны в июле 1914 года в её жизни опять что-то переменилось. Ранее она не выказывала каких-то стремлений попасть в армию. Да и мотивов страстной патриотки и защитницы Отечества она не демонстрировала до этих роковых дней. В каких-либо партиях и движениях, насколько известно, она тоже не состояла и в общественно-политической жизни не участвовала. В силу своей малограмотности (три класса ЦПШ) и отсутствия интереса чтением литературы и газет она тоже не увлекалась. Родных и знакомых среди военных она не упоминала. И вдруг такой порыв – бросить всё, переодеться мужчиной и любым путём попасть в действующую армию.

Далее опять начинаются загадки и предположения, поскольку фактического материала в её автобиографии и в опубликованных журналистом А. Артамоновым её воспоминаниях удивительно мало. Не всё понятно и с началом её армейской службы. Она вспоминала, что обманным способом, назвавшись мужским именем Антон, поступила добровольно в армию. Тогда таких случаев было немало. Девицы и молодые женщины, движимые патриотическим порывом, выбирали этот путь к заветной армейской шинели. Но какой мотив был у Антонины?

На страницах книги В. Веденеева сделаны попытки как-то объяснить её интерес к военному делу. Он пишет, что по дороге на базар девушка часто сворачивала в порт, где полным ходом шли военные приготовления. Войска «ехали на Южный фронт, который в народе и газетах успели окрестить Турецким». Внезапно проявившийся её повышенный интерес к военной службе привёл к тому, что «к концу сентября Антонина твердо решила уйти на войну». Внимательный читатель сразу же обратит внимание на неточности в приведённом тексте. Ведь до 2 ноября 1914 года такого фронта не было, как и боевых действий между Россией и Турцией. С началом боевых действий этот фронт получил название Кавказский. Турецким его позже стали называть неофициально. А вот Южным этот фронт никогда не был. Но эта неточность, связанная с началом войны с турками, приводится на основании якобы воспоминаний самой Антонины Тихоновны. Видно, с датами и последовательностью событий она немного напутала.

Как бы там ни было, осенью 1914 года Тоня приняла окончательное решение уйти на войну. Она считала, что может воевать не хуже парней. Верхом ездит хорошо, метко стреляет, да и смелости не занимать. Решившись, девушка начала действовать. Правда, когда и где она научилась метко стрелять, не уточняется.

Сборы в дорогу на войну

Хозяйка заплатила за месяц работы, и Антонина отправилась на толкучку, где купила поношенную солдатскую форму. Спрятала покупки в корзину и незаметно пронесла в хозяйскую квартиру. Сапоги и фуражка с грехом пополам годились, а вот форму пришлось тайно ночами перешивать, чтобы подогнать по фигуре. Теперь её выдавали только длинные волосы. И она безжалостно их обкорнала ножницами. Но получилось плохо. Пришлось вообще наголо остричься в парикмахерской. Из зеркала на неё удивлённо смотрел худой, немного курносый паренёк в лихо заломленной набекрень солдатской фуражке. Назад пути уже не было, так что – прощай, город Баку! Впереди была неизвестная ей Закавказская железная дорога. До станции Сарыкамыш от Баку было более 1000 вёрст. Как Антонина преодолела столь долгий путь, она нигде не вспоминала.

Оставим пока в стороне описания её хлопот по покупке и подгонке поношенной солдатской формы. Для швеи с её опытом это была несложная задача. Странно, но окружающие не отреагировали на её столь радикальные перемены во внешности – будь то в булочной или в барском доме. В те времена женщин стригли наголо, чаще всего при заболевании тифом. Тем не менее в её случае всё как-то обошлось.

Историк С. Н. Базанов изложил её действия в Баку при поступлении на военную службу следующим образом. «Облачившись в купленную на базаре поношенную солдатскую форму, в сентябре 1914 года Антонина пришла на призывной пункт, где записалась добровольцем Антоном Тихоновичем Пальшиным. После прохождения курса военного обучения, – читаем на страницах „Военно-исторического журнала“ за 2001 год, – она вместе с другими новобранцами была направлена на Кавказский фронт в одну из кавалерийских частей». Однако это совсем не соответствует тому, что изложено в воспоминаниях самой А. Т. Пальшиной-Придатко.

По версии В. Веденеева, переодетая солдатом Антонина села на поезд в сторону фронта, назвавшись добровольцем Антоном Пальшиным. Здесь тоже нестыковка в фактах. Ведь на фронт она отправилась с купленным конём, а в поезде оказалась без него. Во всяком случае, о коне она в своих воспоминаниях упоминала лишь то, что купила его на рынке. А где это было – в Баку или уже в Сарыкамыше, она не уточняла. Документов при посадке в поезд, как отмечалось, у неё никто не спросил. Отметим этот факт как необычный, но допустимый в неразберихе начального периода войны. Доехала она, с её слов, до конечной станции Сарыкамыш, где увидела казачий обоз, двигавшийся в сторону фронта. По другой версии, она шла пешком к местам боёв. Есть и вариант описания, как она уже верхом на коне пристала к казачьему обозу. Как всё обстояло на самом деле, остаётся только предполагать с надеждой на то, что со временем, возможно, будут обнаружены необходимые документы или достоверные воспоминания её сослуживцев.

Почему доброволец Антошка не мог встать в казачий строй

Дальше всё как в сказке: попросилась в строй к казакам (очень уж хотелось ей попасть в кавалерию) добровольцем. Её прогнали, но будущая доброволица проявила настойчивость, и в конце концов казаки привели её к хорунжему. Для тех, кто подзабыл прежние чины и звания, напомним, что это был первый казачий офицерский чин, равный армейскому подпоручику. После долгих просьб и уговоров хорунжий смилостивился, и её, как она потом вспоминала, зачислили на все виды довольствия в казачью сотню. Что здесь вызывает сомнения?

Во-первых, это уровень принятия решения о приёме на военную службу в казачье войско. Конечно, в Российской империи было 11 казачьих войск, которые находились на особом положении и жили по своим укладам. Однако все льготы и преимущества, включая военную службу, распространялись лишь на лиц казачьего сословия или состояния. Доброволец Антошка к таковым не относился. Далее. По существовавшей в ту пору практике принять на военную службу добровольцем мог только командир воинской части. В данном случае это должен был быть командир казачьего полка. Только он имел право зачислить добровольца своим приказом в полк и определить его на все виды довольствия.

При этом зачисление добровольцев в качестве вольноопределяющихся в воинскую часть было возможно лишь в том случае, если кандидаты прошли военную службу, имели военную подготовку, были годны к военной службе по состоянию здоровья и имели среднее образование. Все остальные кандидаты на добровольную службу, например в качестве охотников, не имевшие армейской подготовки и опыта службы, определялись на службу в армию через уездных воинских начальников по месту жительства.

Во-вторых, для добровольного зачисления на военную службу, как минимум, требовались личные документы добровольца. В первую очередь паспорт, подтверждающий личность и возраст новобранца. Да и оружие выдавалось и закреплялось за каждым военнослужащим персонально. Казакам 3-й очереди мобилизации, прибывавшим на службу со своим снаряжением, оружием и седлом, конь выдавался уже в воинской части. Антонина же пришла поступать на службу со своим конём. В опубликованных воспоминаниях А. Т. Пальшина написала, что купила коня Орлика у раненого казака, поскольку узнала, что так якобы легче попасть в кавалерию.

В-третьих, казачий обоз – это тыловое подразделение. Однако в книге В. Веденеева есть описание обучения Антонины военному делу. «Ежедневно с утра до вечера шли ученья: новобранцы осваивали умение рубить шашкой, управлять конём и действовать в бою, лихо разворачиваясь с сотней в лаву, – читаем в книге. – Пальшина с детства умела ездить верхом, но шашка и карабин казались ей неимоверно тяжёлыми и страшно неудобными». С её слов мы знаем, что верхом она как-то ездить умела, но, скорее всего, без седла. Ведь лошадь у них дома была рабочая, а не верховая. А вот оружие она в таком случае увидела бы точно впервые.

Вызывает сомнение и тот факт, что в обозе на таком уровне проводилась боевая подготовка. К тому же обоз, как правило, формировался из старых или увечных воинов, которые не могли нести службу в строю. Новобранцы же всегда направлялись в строевые подразделения.

Другие версии начала армейского пути

В сборнике «За счастье народа», вышедшем в Ижевске к 50-летию Октябрьской революции, в очерке С. Зубарева «Бабушка военная» приводится иная версия поступления добровольца Антошки на военную службу. Здесь рассказывается о том, что она поступила разведчиком в кавалерийский разъезд казачьей 19-й Кубанской дивизии. После трёх недель обучения военному делу вместе с другими новичками, она целый год служила под именем Антона Пальшина. Вспомним военную историю периода Первой мировой войны, которую в те годы называли «Великой войной». Разъездом в кавалерии называли небольшую конную команду, создаваемую для разведки противника и местности, для боевого охранения или поддержания связи с соседними частями. Обычно разъезд выделялся из состава полка или даже эскадрона и выполнял поставленные задачи в течение нескольких дней на удалении от своего полка. Разъезд не являлся постоянным структурным подразделением кавалерийского или казачьего полка. Иными словами, поступить на военную службу в состав разъезда было невозможно.

Однако в изданном в 1976 году биобиблиографическом указателе литературы «Ими гордится удмуртская земля» описывается другой путь доброволицы в армейский строй. «По дороге она узнала, что на службу охотнее возьмут новобранца с конем. На последние деньги купила коня и под именем Антона Пальшина вступила в казачий полк. Целый год, – читаем в публикации, – она участвовала в боях. После ранения попала в госпиталь, здесь секрет был раскрыт. Пальшина тайно покидает госпиталь, но начальство заподозрило в этом недоброе. Ее задерживают, – как отмечается в издании, – и доставляют в Сарапул для опознания личности». Здесь сразу бросаются в глаза неточности и явные ошибки в приведённом тексте. Указано, что она поступила в казачий полк, что было невозможно, как уже отмечалось, по особым условиям комплектования казачьих частей. Наши пояснения по этому вопросу были приведены ранее. Ошибочно указано, что она целый год воевала в этом полку. Иными словами, пребывала в составе казачьего полка примерно до ноября 1915 года. Это утверждение не соответствует действительности. Известно, что 6 февраля 1915 года жандармы доставили Антонину в Сарапул, о чём сообщили местные газеты. Утверждается, что её задержало начальство (какое?), когда она скрытно покидала госпиталь, и отправило в Сарапул для установления её личности. Удивительно, но эта недостоверная информация была опубликована при жизни Антонины Тихоновны. Интересно, с ней этот материал согласовывался или нет? Ведь все эти факты и биографические сведения можно было легко уточнить у самой героини, а не придумывать то, чего не было.

Возникает вопрос и о том, на основании каких документов её, как она утверждала, приняли на службу в казачью сотню и зачислили на все виды довольствия. Ответы на эти вопросы, скорее всего, можно найти в архивах казачьего полка, в который она, с её слов, была зачислена. Однако и здесь надо разбираться. Антонина Тихоновна, к сожалению, неверно указала наименование своего полка. «Я вступила как доброволец, – вспоминала она позже, – в одну из кавалерийских частей Кубанской дивизии 2-го кавалерийского полка, в девятую сотню, под именем Антона Тихоновича Пальшина, а попросту Антошки-добровольца. Зачислили меня на все виды довольствия».