Текст книги "Киев – Москва. Расхождение"

Ярополк Владимирович был умен и обладал бесспорным талантом политика. Ошибался редко. Он понимал людей и умел на них воздействовать. Имел дар смягчать острые ситуации. Он был храбрый воин, что доказал в множестве сражений.

Но при этом был у него один критический недостаток, роковой для верховного правящего лица в обстановке экстремальных изменений. Не было в нем непреклонной жестокости и беспощадности в подавлении внутреннего сопротивления. А только так сохраняется единство феодальной державы, мир и процветание в ней. Политика – циничное ремесло.

Он всегда оставлял врагам возможность дышать. Предоставлял им достаточно возможностей и владений, стараясь не нарушать общей картины братства на Руси, когда братства уже не было. Он никого не убил, не сослал, не изгнал, не обездолил. Он не заключал поочередно союзов со всеми, чтобы затравить и уничтожить одного. Он не сжег ни одного стольного города.

Он не добивался беспрекословного подчинения любыми необходимыми средствами. Он хотел бы всех примирить.

Там не было железной руки, берущей за горло.

Он ставил справедливость и благо каждого выше власти и единства.

Он не был подлинным владыкой феодальной эпохи.

Совершенно естественно, держава стала разваливаться.

«Брат мой! Если подданные говорят, что король добр – это означает, что царствование не удалось…»

Вставная часть. Размышление о вожде

– Грешен я, батюшка, да не то меня мучит, все грешны, грехи я отмолить готов как скажешь, хоть самую суровую епитимью наложи. Страшно вымолвить: на Господа я ропщу… роптать смею. И не за то душа-то болит, что такой грех беру на нее – за других болит. Кого люблю больше жизни. И кого обездолил. Не по воле своей, не по желанию. Со стороны взглянуть – вроде и не при чем я. Да я-то знаю, сердце-то болит, что я всему виной.

Все, кого касался я в жизни, несчастны сделались. Вот дева меня любила юная, только из отроков вышел. Первая моя. Красавица всем на загляденье. Очи голубые, стан лебединый, слово молвит – как поет. Расстались мы, жизнь большая меня влекла. А ей всегда добра желал, вину свою знал. А прожила она в бедности, и муж был нелюбимый, и мало радости знала. А за что? Всем она взяла, всем Господь одарил, а вот такая судьба.

Были еще у меня подруги задушевные, любили они меня, и я их, а жизнь разнесла нас по разным берегам, и щемит сердце мне по ласковым моим всю жизнь. Так ведь и им счастья нет. В одиночестве и нужде век свой доживают, и меркнет им свет в окошке.

Батюшка с матушкой добрые у меня были и заботливые, работящие, для нас, детишек своих, ничего не жалели. А умерли в болезни и бедности… не в том дело, что в болезни, старость всегда с болезнями. А в том, что беден сам я тогда был, и когда родители мои немощны стали и помощь занадобилась, не смог я им хорошую жизнь устроить, теплую старость. А это как так. А на кого старикам еще надеяться, если сыны не помогут. Вот и плачу.

Братья мои, один в походе сгинул, другой калекой стал, христа-ради подаянием людским живет. Сестра была певунья, народила детей, страшна стала, как выпь болотная, от зари до темна на ногах, а в дому нужда да ветер.

А я, вишь, богат стал. С боярами близок, народ уважает. И вот у меня-то сейчас есть всё – а у тех, кто всю жизнь дороги сердцу моему – ничего нет. Ни серебра-злата, ни силы и ни славы. Нет им удачи в жизни. А ведь все хорошо начинали, все надежду имели, всем сулили счастья по заслугам.

И мучит меня дьявольское наваждение. Что Господь наш, милосердный и справедливый, каждому при рождении дал равную долю счастья и удачи. А только в одних есть какая-то сила, которая забирает часть счастья и удачи от других – к себе. И чем ты ближе с человеком, чем он тебе дороже, чем больше любишь его, или он тебя, – тем он перед тобой беззащитнее. И не становится у него силы свое счастье и удачу от тебя охранить, для себя сберечь. Словно ты у него воздух высасываешь. А сам того не чуешь, и он не чует. А только есть это. Переходит его удача от него к тебе.

И получается тогда, что силен ты силой тех, кого пуще всех любишь, и кому сам люб. И счастлив за счет их несчастья. И удача их бежала от них к тебе, сманил ты ее. Как сказать… Словно по длинному столу катится большой ком теста, касается маленьких комочков, они прилипают к нему, вминаются – и идут в один замес.

– Сын мой, ибо сказано в Евангелии от Матфея:

«Ибо кто имеет – тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет».

– Вот поэтому я помогаю им всем. Тем, у кого моя большая удача отняла их маленькие. И когда говорят, что я добр и щедр, мне стыдно, батюшка. Я не добр, и я не щедр. Я лишь делаю то, для чего создал меня Создатель. Если все делается милостью Его и замыслом Его – значит, Он так устроил. Уж какие люди уродились, как у них в жизни вышло все, и не могут все люди в ратном деле побеждать, и чтоб мать-земля их возлюбила и щедро за труд дарила… разные люди всё же. И забирает Господь в мудрости и милости своей от таких людей долю даров своих – и отдает всё одному, самому промеж них… да нет, не сильному, не лучшему… а кого Он изберет. А все же Бог-то Бог, да и сам не будь плох. А все же на Бога надейся, а сам не плошай. А все же Господь тому помогает, кто сам себе помогает.

И вот тот, кому Господь вручил удачу и богатство, и счастье и силу, собрав со всех ближних его по частице – тот и призван кормить остальных и опекать. Это способ такой. Собрали много сил для одного – и он всего добился. Как шилом доску проткнул – всё превозмог, что на пути мешало. И теперь через пробой этот – пускает для всех, кто его своей силой сделал богатырем, воздух для их жизни тоже, для достатка и счастья.

Кому удача и богатство привалили – он путник, собранный в поход за кладом всеми, кто его любил, кто еду и одежу от себя давал, кто на себя все горести принимал.

И чем больше сумел сделать и взять от жизни один – тем меньше досталось другим, ближним его.

А только зла я им никогда не желал, зла не делал… И вот теперь печаль-тоска у меня на сердце, как тяжкий камень…

– Хаос содержит в себе стремление к самоорганизации. Аморфная масса содержит максимум энтропии и не способна к действию, то есть к произведению какой-либо работы. Организация может происходить за счет высвобождения внутренних ресурсов – то есть энергии, содержащейся в самой структуре монад. Монадами могут являться как молекулы, так и животные, то есть структуры разных степеней сложности. В одном случае меняется молекулярное строение, в другом – биохимическая и биоэлектрическая энергия организма переходит в действия, обеспечивающие выявление и доминирование альфа-самца и как следствие – выстраивание иерархии стаи.

Но поскольку в реальности практически любая система является открытой, то структуризация хаоса происходит за счет внешней энергии – будь то энергия солнца, пищи или сгорания топлива.

Стадии самоорганизации и распада, то есть периоды понижения и повышения энтропии, чередуются. По достижении определенного уровня энтропии, нижнего либо верхнего, положение аттрактора относительно объекта меняется с противоположным вектором, и процесс принимает обратный характер.

«Власть есть форма самоорганизации народа.

Организация беспорядочной вольной массы равных и свободных людей в социальную иерархию – это выстраивание носителей эгоистических и часто противоположных интересов в систему. Система же обладает потенцией и качествами, которых не было у этих людей по отдельности. Система не равна простой сумме сил каждой ее составляющей части. Система – мощнее, возможности ее выше. И в ее составе – повышается потенция каждой монады в среднем.

Стремление индивидуумов сложиться в систему – важнейший аспект социального инстинкта. Изначальная первобытная стая, происходящая из одного рода, позволяла людям сообща успешнее охотиться, обороняться от врагов, сооружать убежище, оказывать помощь друг другу – то есть резко повышала шансы на выживание и продление рода.

Вся политическая и экономическая история – это история усложнения социальных систем.

Социальная иерархия неизбежно пирамидальна, где альфа-особи имеют наивысшие шансы на лучшую пищу, полового партнера и произведение потомства. Однако и омега-особи, составляя широкое основание пирамиды, имеют шанс на выживание больший, чем имели бы вне социума, в одиночестве или изолированной парой.

Венчает же пирамиду альфа-самец. Это не обязательно самая физически сильная особь, хотя физическая сила необходима. Но важнее другие качества: умение подчинять себе других не только силой, но и учитыванием интересов других влиятельных особей и групп, сообразительность, ярость и воля в борьбе и достижении цели, а также некое обаяние, харизма, способность внушать доверие и симпатию.

То есть: вождь обладает максимальными организационными способностями. Воплощает собою максимальные организационные качества.

Подавляющее большинство людей по своим волевым и лидерским данным рождаются рядовыми. Членами стада. Исполнителями. Они нуждаются в постановке задачи, в организации социального пространства с ячейками для индивидуумов, в военно-политической опеке.

Масса нуждается в лидере. В отдельные редкие периоды, когда достойного кандидата на место лидера не находится, в массе происходит брожение: сожаление, выражение потребности в лидере, попытки его поиска.

Лидер – это тот, кто берет на себя смелость и труд повелевать массе исполнять его приказы – но и берет на себя ответственность за все, что из этого проистекает. Это тяжкая участь, и она мало кому по плечу.

Лидер не может быть мягким и добрым человеком. Роль его такова, что необходимо добиваться единства и подчинения – любое сопротивление подавляется. Суровость – необходимое качество лидера, и масса это принимает.

К врагам же лидер должен быть жесток и беспощаден. В бою бесстрашен и победоносен. С союзниками – ставит свою волю выше других, и всегда блюдет интересы своего народа выше прочих.

Так природная необходимость в социальной структуризации превращается в вождизм. Причем – народ полагает необходимым наличие вождя.

– Организация, иерархия, система, власть, лидер – это возможность мирного сосуществования. Установления и соблюдения законов и традиций. Абсолютный произвол вождя – редкость в истории и ведет к деградации и гибели социума – либо его переформатированию.

Система жаждет устойчивости и потентности. Иерархия, венчаемая вождем с подчиненными силовиками, способна карать за нарушение закона и поддерживать установленный порядок.

Иерархированная система дает членам социума максимальные возможности и обеспечивает коллективно производство максимальных действий.

(Кстати, поэтому анархическое общество безвластия, то есть с отсутствием вертикальных связей при единственно горизонтальной ориентации – невозможно. Невозможно на том же уровне, что и вечный двигатель. Монады не смогут сами и добровольно, без воздействия внешней энергии, принимать такое положение, при котором будут иметь меньше возможностей, сил, производительных перспектив. Человеческая самоорганизация негэнтропийна по своей сути. Анархизм анти-эволюционен, направлен противоположно вектору развития человечества и природы.)

Власть – это мир, хлеб и дети. С горестями и потерями. Но лучше, чем уничтожение или безжалостное порабощение чужаками-захватчиками.

– Законы эволюции таковы, что самые приспособленные получают демографическое преимущество. Сущность внутривидовой борьбы – выявить самых приспособленных и обеспечить их всем необходимым ресурсом в первую очередь.

Приспособленность, адаптация к условиям – в случае с человеком имеют два уровня.

Первый: физические, психические и интеллектуальные данные. Сила, выносливость, реакция, энергичность. Храбрость, ярость, жадность, запасливость. Сообразительность, умение придумать план действий, способность драться или прятаться в зависимости от обстоятельств.

А уровень второй – качества социальные. Умение уживаться в коллективе, ладить с членами рода и племени, оказывать помощь другим, заботиться о детях и женщинах.

В случае предельной опасности выжить должны прежде всего молодые мужчины. Это воины и охотники. Только они обеспечат группе защиту и прокорм. Без них группа гибнет. Оставшись же без женщин – они пойдут искать себе других, похищать из чужих мест.

И для повышения выживаемости группа стихийно, то есть инстинктивно, организуется так, что вожак идет впереди. Вожак принимает главный удар на себя, ведет в бой остальных, отдает приказы. Вожак – нужнее рядового члена группы. И вожак, пользуясь своей силой и авторитетом, берет себе лучших самок и лучшую пищу.

Вожак передает свои гены, в первую очередь он. Его потомки будут сильнее, живучее, умнее прочих. Такова справедливость природы.

И уже на человеческом уровне – люди также признают, что самые сильные мужчины и красивые женщины, самые властные, умные и самые богатые – это элита. Так создан мир, что элита присваивает больший ресурс. А в основе того – ее потомство генетически удачнее и имеет больше шансов на выживание и процветание.

То, что на социальном уровне – лидер, на эволюционном – отбор наиболее приспособленных.

И доминантное качество элитных особей, альфа-самцов прежде всего – это способность использовать силу группы для своей пользы.

Это игра с повышением суммы. Группа выигрывает от организации с лидером во главе – а лидер выигрывает больше всех от своего положения в этой организации.

И так определяется направление и движение эволюции. В сторону лучших особей.

– Все знают: где больше трех – кто-то должен командовать. Распределить работу по уму, каждому по возможности. Обеспечить фронт работ. Инструменты чтоб были. Иначе – как? Народ – он же не то чтобы бестолков, но каждый свое место знать должен.

Придем на объект, что-то новое – и мне: «Валера, говори чо делать». Дело-то у всех, ну не у всех, так все равно – разное, несколько разных дел одновременно идут, чтоб вместе процесс шел. Ну, я координирую процесс – кому что, сколько, куда.

Меня ребята что слушают? Типа как диспетчера. Они знают каждый свое, а я – общее. Ну и, понятно, авторитет должен быть. Чтоб сказал – и все, сделано. Если есть вопросы, возражения – давай, обсудим. Но уже если решение принял – будь любезен, делай. Так и споров не возникает, в общем.

Да, было пару раз: одному приварил в глаз, одного нормально шлифанул. По работе все бывает.

Но ребята за меня держатся. Заработок обеспечу, наряды закрою, там свои подходы же, и мои бригадирские сверху сетки нормально воспринимают – за дело.

Я тебе так скажу – от бугра всё зависит, как бригада работать будет; хотя и так все это знают.

Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков!

Да любая толпа знает, и любой коллектив, – нет кого-то самого активного, напористого, уверенного, нахального, ну и при этом разумного, который закричит и поведет за собой – так и будут все сидеть на месте и бубнить под нос, мол надо то, надо сё, а самим зад с дивана не оторвать.

И болтовня эта вечная: эх, был бы сейчас Сталин, или Ленин, или Петр I, или был бы у нас сейчас Наполеон, или хрен с горы, эх, да за ним бы народ пошел, вот тогда бы дело было, а сейчас что…

Или эти вечные типа голосования на разных сайтах: вы бы хотели, чтобы такой человек, как Джон Сунь-чай, стал президентом России? И 80 % – а як же ж! Ух мы бы при нем зажили, заработали!

Чего там в школе Фонвизин? «Был бы шея – есть хомут»? Или кто?

Стадо – оно стадо и есть. Все умные и хорошие, на них и ездят. И знает стадо, что нужен ему пастух. А войску – полководец! А городу – градоначальник! Кряхтят и моют шею, на которую приглашают сесть: а что ж делать, надо, не можем мы иначе, уж так мир устроен.

– Крыша любому нужна. Наедут на комерса – так работяги тоже пострадают, он их сам оберет, ни фига не заплатит. И любая контора, фирма в смысле, смотрит, под кого лучше лечь. Чтоб ему платить – но уж точно проблем больше не знать. Он отвечает, чтоб у комерса в конторе все было тишь-благодать, чем больше комерс богатеет – тем братве полезнее, она с того кормится.

Ну, а если наезд – крыша сама разберется с залетными. Ей никакого интереса, чтоб свое добро страдало, свой денежный родник, так сказать, загаживался да другими пользовался. Так что если пацан серьезный, за базар отвечает, сказал – сделал, и любого за серьезный косяк завалит, – так под таким ходить прямой смысл любому.

И чем у твоей крыши авторитет круче – тем тебе спокойней под ней живется.

– Эпоха демократии – это частность в политической истории человечества. Двести пятьдесят лет афинской демократии, пятьсот лет Римской Республики от Тарквиния Гордого до Цезаря и Августа. И где четыреста, а где в основном двести лет демократии в новейшей европейской истории – период нельзя точно определить, от образования Республики Соединенных Провинций Нидерландов в 1581 году или от Великой Французской Революции 1789.

В античности, в эпохи Народов Моря или Великого Переселения Народов нашей эры, бытовала военная демократия. Это была демократия банды, военной дружины, воинского сословия племени. У дружины был предводитель, полномочия которого признавались воинами, и каждый из них имел право голоса. Важные вопросы решались сообща, а подчинение касалось военных действий. То, что принято называть военной демократией, для окружающего большинства является военной диктатурой.

В течение же пяти тысяч лет сколько-то доступной нам по памятникам истории цивилизации, а также на ранних ее стадиях, о которых можно судить как по раскопкам, так и по образу жизни народов Африки и Америки, которых европейцы Нового Времени наблюдали на стадиях племенного строя – организации сообществ свойствен вождизм.

Вождизм в тех или иных формах присутствовал в цивилизациях всех народов всех эпох. Исключения составляют реликтовые народы Крайнего Севера и экваториальных зон джунглей, которые законсервировались в своих нишах на ранних стадиях развития.

Вождизм есть та форма протогосударства и государства, в которой прекращается «война всех против всех», по знаменитому выражению Гоббса.

Вождизм означает консолидацию сил методом ее делегирования одному, высшему, лицу. Вождизм означает гарантию силы, необходимой для кары нарушителей закона, без чего общежитие невозможно. И самое важное: вождизм означает координацию действий для защиты народа от внешнего врага.

Содержание вождя доставляет неудобства, стесняет некоторые свободы и заставляет нести расходы на его окружение и военную дружину. Но это с лихвой искупается не только устойчивым внутренним порядком под угрозой силы – но прежде всего защитой от внешней опасности, которая грозит полным разорением, уводом в рабство, смертью.

Привыкая к определенному социальному порядку, люди мыслят и воспринимают его как единственно возможный, разумный и приемлемый. Это легко представить через современные представления о власти избираемых президентов или премьер-министров и наличии и роли парламентов. Народ может хотеть лучшего лидера и частных изменений – однако не покушаясь в мыслях на саму структуру, саму конструкцию политической механики и власти. Она представляется современному человеку не просто самой разумной и эффективной, но он и не мыслит ее преобразование в безвластную анархию или монархическое самодержавие. (Кроме отдельных мечтателей.)

Политические помыслы, дебаты и решения сводятся к выбору лидера с командой и выработке политического и экономического курса. Но не к смене всего строя как такового (исключая планы экстремистов и радикалов).

Точно так же, скажем, в Киевской Руси горожане могли просить себе того или иного князя. Ибо общество без вождя не мыслилось! Князь – это порядок, защита, гарантии. Князь – необходимый венец общественного устройства. Координация действий и решений в трудных случаях.

Вождизм – это необходимая политическая форма существования на определенном историческом этапе.

Часть вторая. Борьба за престол

18 февраля 1139 года умер Киевский Князь Ярополк Владимирович.

С этого дня начинается тридцатилетие беспрерывных рокировок и перетасовок на княжеских столах, жестокая борьба в которых закончится разрушением Киева и падением его как столицы Руси – навсегда.