Текст книги "Друзья и звезды"

Ага… ведь какая-то чепуха здесь. Если 35-тонный танк, то зачем скобка здесь присутствует? Должно быть – 35t.

Начинаю разбираться вообще с германскими индексами танков. Вдруг смотрю: германский танк Т-34(r). Что это такое? Ага! Это наш родной Т-34, захваченный немцами, поставленный на службу Германией, а в скобочках обозначено буквой (r), что он русский. Они не говорили «советский». Ладно, мы им простим, у них все наше было «русское».

Смотрю дальше германские танки… Допустим, буква «а». Это что? А это захваченный английский танк. Для его обозначения в скобочках ставили букву (а). То есть они сохраняли родное название, марку страны производства, где он был раньше на вооружении. Плюс добавляли в скобочках букву, обозначая страну, откуда он вообще родом. И только!

Допустим, несколько итальянских танков было в Германии, – вот была буква (i) у них. Когда в Италии там что-то произошло, немцы захватили несколько итальянских танков.

Так что такое буква (t)? Оказывается – это чешский! Нет буквы «ч» в немецком языке и (t) – «Tcheshia» – это чешские танки. Никакие они не 35-тонные, и никакие они не 38-тонные. Это просто чешские танки образца 35-го и 38-го годов.

Встречаясь с такими перлами, я не удивляюсь тому, что Юрий Жуков рассказывал про бомбардировщик ТБ-3, на котором Чкалов летал в Калифорнию. За апельсинами.

М.В. Никуда не уходят два буквально вечных вопроса, которые волнуют самое широкое население, оно же – весь народ.

Вопрос первый, сокрушающий умы: что же случилось 22 июня 1941 года, почему мы отступали? Было много раз отвечено и описано – но большинство все равно не знает, не слышит.

Вопрос второй: могли бы мы выиграть войну сами, без союзников? Эта тема томит и волнует несколько меньше.

Вот на твой взгляд профессионала. Не того профессионала, который имеет корочки с чьей-то подписью и печатью, а того, кто десятилетиями занимается одним и тем же на максимальную глубину и в максимальном объеме. На этот твой взгляд, Советский Союз, если бы он не находился в дружбе и сотрудничестве с Великобританией и США (предположим, они были бы абсолютно нейтральны и к Германии, и к нам), мог бы выиграть войну? Или нет?

В.С. Прежде всего отвечаю на твой первый вопрос…

М.В. Нет, лучше сначала на второй. Он видится как-то более простым, посчитать можно, увидеть.

В.С. На этот вопрос у меня два ответа.

Номер один: если мы рассмотрим ситуацию с точки зрения того, что уже случилось 22 июня. Германия нанесла свой внезапный удар по Советскому Союзу. Германия разгромила первый стратегический эшелон Красной армии. Германия захватила 4 миллиона пленных, то есть всю предвоенную кадровую армию. Германия тут же разгромила второй стратегический эшелон, который тайно выдвигался из глубинных районов Советского Союза. Германия захватила 85 процентов советской военной промышленности. То есть если смотреть с точки зрения того, что действительно случилось 22 июня, то Советскому Союзу выпадала очень печальная судьба.

Потому как – возьмем один лишь момент – без алюминия, скажем, мы воевать не можем. В танке Т-34 блок цилиндров у нас из алюминия, а алюминий у нас в Запорожье, а Запорожье мы потеряли. Еще какой-то алюминий производился в Волхове, Волховская электростанция там строилась под алюминиевый комбинат, а немцы уже под Ленинградом. Без алюминия мы не могли бы делать самолеты. Без авиационного бензина не могли летать. И так далее. Пунктов много. В той ситуации, которая сложилась, Советский Союз выиграть не мог. Не мог.

Но если мы рассмотрим другу-ую ситуацию: Великобритания и США полностью нейтральны – а Советский Союз 6 июля 1941 года наносит сокрушительный удар по Румынии и по Германии. Вот тут Советский Союз выиграть мог бы без всяких проблем. Война была бы молниеносна, потому как без нефти воевать нельзя, а нефть находилась в Румынии. Румынию захватить – 180 километров до Плоешти. Нефть, которая ничем практически не была защищена.

М.В. Действительно начинать надо с начала. Я был не прав, пытаясь поставить вопрос, на мой взгляд, более локальный. О'кей, господин историк. Тогда – с начала.

Я рассказывал тебе, что когда-то давно-давно, в студенческие годы, читая книгу из серии маршальско-генеральских мемуаров, в суперобложках такие тома военно-зеленого цвета, сильно споткнулся раз. Это был Штеменко, «Генеральный штаб в годы войны».

Итак. На дворе вторая половина сентября 39-го. Они на «эмочке» с адъютантом, штабным офицером и водителем едут по освобожденной территории Западной Украины и Белоруссии. Стемнело, дождик пошел, заблудились. И дальше они остановили машину, на капоте расстелили карту, накрывая плащом, и стали светить фонариком, пытаясь определить, где они есть.

Вот далее идет фраза, которая меня ушибла. Я перестал читать и стал думать: «чтобы случайно не заскочить за демаркационную линию». То есть следовало из этого (ну прохлопала военная цензура!), что мы с немцами еще не встретились, а демаркационная линия на карте уже была.

Это означает: она была проведена до того, как мы в Польшу с востока зашли. Очевидно, она была и немцами проведена, чтобы они за нее тоже со своей стороны не зашли, чтобы потом мы с ними никак не сталкивались. То есть еще до первого сентября проведена, до начала войны? Это означает: что-то мы там такое слыхали про пакт Молотова – Риббентропа очень отдаленное. Что мы действительно с немцами предварительно разделили Польшу.

Вот для меня это было потрясение. Это не какие-то слухи, это «Записки заместителя начальника Генштаба в годы войны».

И сейчас, что касается начала, я не понимаю, как можно отрицать то, что условно называется «версия Суворова». Когда 19 июня на месте округов создаются фронты, когда поступает приказ штабы вывести в полевые командные пункты фронтов, когда (ну, по всем книгам прослеживается буквально) из поэтов и писателей готовят военных корреспондентов, – и кого ни раскрой и ни почитай: «Мы уже чувствовали, что скоро будет война». О каком можно говорить неожиданном нападении?

«Но это вот ведь всё бездоказательные теории, потому что документы не найдены», – говорят господа нынешние наши российские историки. Это все равно, что отрицать работу врача-диагноста, говоря: ну, какой же это диагноз, если посмертное вскрытие еще не завершено и эпикриз еще не подписан главврачом. То есть работа разведчика-аналитика отрицается в принципе. Вот ты достань документ – документу поверим, а то, что ты вскрыл дислокацию вражеских частей, – это не считается.

Можешь ли ты объяснить гражданам, что существует расположение частей: оборонительное и наступательное? Потому что большинство, по-моему, и этого не понимают.

В.С. Когда встретились Красная армия и германская армия в Польше, то граница наша получилась как бы волнистая такая. Как такие две шестерни – огромные зубья. Наши зубья резко вдаются в германскую территорию – а их зубья резко вдаются в нашу.

И вот у нас образовалось два грандиозных выступа в сторону Германии – Белостокский выступ и Львовский выступ. Там были сосредоточены колоссальные массы наших войск. Но то же самое и у немцев.

Вот если провести от Северного полюса прямую линию на юг вдоль советско-германской границы, то в некоторых местах немцы вокруг нас с трех сторон: немцы находятся севернее, немцы южнее, немцы западнее. А вдающийся в их расположение наш выступ забит нашими войсками.

И то же самое и у немцев: выступ в нашу территорию, с трех сторон, окруженный советскими войсками.

Войска сосредоточены в выступах. Вообще это называется плацдармы. И могут существовать только две ситуации, зачем они там. Для того, чтобы нанести удар в тыл противнику. Или же для того, чтобы получить удар себе в тыл. Вот и всё.

Началась война. И сразу же грандиозная советская группировка в Белостокском выступе попадает в окружение и рушится.

Этим летом я побывал в Белостоке, в Польше. Бродил по лесам, смотрел все это дело, просто чтобы своими руками пощупать, своими глазами посмотреть на это место. Там была спрессована колоссальная группировка войск с колоссальным количеством стратегических запасов: боеприпасов, топлива, медицинского, инженерного имущества, продовольствия, фуража. И она находилась изначально уже практически в окружении. Противник заходит, наносит удар нам в тыл и отрезает Западный фронт. Все. И все рушится сразу же.

То же самое Львовский выступ. Колоссальная группировка советских войск. Первая танковая группа наносит удар в наш тыл. И идет дальше, выходит на оперативный простор.

Такое расположение, такая группировка была смертельна для нас. Но и смертельна для немцев, если бы мы нанесли удар! Потому что они сами тоже находились в своих этих выступах и тоже были поставлены под разгром. Только у нас был второй стратегический эшелон, а у Гитлера второго стратегического эшелона не было.

Если бы Красная армия нанесла удар, то первый стратегический эшелон германской армии был бы разгромлен, а позади не было ничего. Кроме того, у Советского Союза был мобилизационный ресурс, сразу же началась мобилизация, которая увеличила Красную армию за первую неделю войны на пять миллионов. Кадровая Красная армия оказалась разгромлена, но у нас появляются новые и новые эшелоны. А у Гитлера всё уже было мобилизовано, и мобилизовать больше было некого.

Ситуация складывалась: кто кого первый ударит топором между ушей. И вот Гитлер ударил! Но мощь Красной армии была такова, что даже после совершенно смертельного удара – все равно Красная армия завершила войну в Кенигсберге, в Берлине, в Вене, в Будапеште, в Бухаресте.

М.В. Простой обыватель всегда задает простой вопрос, уже вечный вопрос: ну почему же, почему же Сталин, несмотря на донесения разведки, не верил, что Германия нападет на Советский Союз, хотя к войне вроде бы готовились?

В.С. На этот вопрос у меня достаточно простой ответ. Если сейчас мы с тобой представим себя в кабинете товарища Сталина. Вот мы сидим. И ты вот, допустим, товарищ Берия. А я возьму себе роль хозяина, вот у меня трубка в руке. Заходит начальник разведки, генерал-лейтенант Голиков Филипп Иванович, и говорит: товарищ Сталин, вот Гитлер решил на нас напасть!

Прежде всего я, товарищ Сталин, спрошу: а зачем? И действительно: а зачем?! А зачем? – вот это вопрос номер один.

Вопрос номер два – а способна ли Германия вести войну на два фронта? Откроем книгу, которая называется «Майн кампф». Вот она у меня, передо мной на русском языке. Издана перед войной по приказу товарища Сталина для высшего руководства. В момент перестройки, крушения Советского Союза, перепечатана. И в ней Гитлер прямо, ясно, конкретно говорит, что Германия воевать на два фронта не способна. Не может.

И тут, понимаешь, заходит ко мне начальник разведки и говорит: Германия воюет против Великобритании и не может ничего с ней сделать. В мае месяце англичане утопили германский линкор «Бисмарк». У Гитлера их два: «Бисмарк» и «Тирпиц», так одного уже утопили. Второй пока уцелел и прячется в фиордах. До конца войны будет там прятаться, иногда только, как мышка из норки, чуть высунется. А также Германия не способна защитить Берлин от британской бомбардировочной авиации. Англичане бомбят Берлин. Товарищ Молотов ездил туда по делам 13 ноября 1940 года, сели они там беседовать, а Черчилль наносит сверху бомбовый удар по Берлину. И Гитлер не может отразить этот удар.

В этой ситуации Гитлер будет воевать еще и против Советского Союза? Против Германии – горная, лесная, жестокая Югославия, которую невозможно покорить. Гитлеру необходимо контролировать Францию, Польшу, Чехословакию, Бельгию, Голландию, Люксембург, Данию, Грецию…

Господи! Он воюет в Северной Африке, он воюет в Атлантике, за спиной Великобритании стоят Соединенные Штаты Америки (рано или поздно они вступят в войну). И Гитлер еще готовит нападение на Советский Союз? Он что, рехнулся, или как?

То есть с точки зрения Сталина – это был совершенно самоубийственный шаг Гитлера. И Сталин прав! Это и было самое настоящее самоубийство Гитлера, в самом прямом смысле. Конечно, Сталин в это не верил! И я не верю до сих пор.

М.В. Одна из твоих книг об этом так прямо и называется «Самоубийство». С чудесным посвящением, я его помню и сейчас: «Книгу с таким названием друзьям не посвятишь, тогда – врагам!»

Но у населения ответ простой. Ну как же – он же сам писал открыто в «Майн кампф»! Они хотели захватить наши просторы, людей превратить в рабов, своих колонистов там поселить. Население подвергнуть деградации, вымариванию, в Крыму устроить свои курорты. Вот поэтому они и напали, потому что рассчитывали сделать все это быстро, в блицкриге разгромить Красную армию. Вот ясная, простая, все объясняющая версия.

В.С. Отвечаю на эту версию.

Так говорит только тот, кто «Майн кампф» сам не читал.

Дело в том, что у нас привыкли ссылаться вот на эту фразу в книге «Майн кампф». Но вот у меня есть друг в Израиле хороший – полковник израильской полиции Миша Шауле. Наш соотечественник когда-то, уехал в Израиль и поднялся до полковника израильской полиции. Он взял и вычислил в тексте «Майн кампф», сколько процентов текста посвящено этим завоеваниям жизненного пространства на Востоке. У него получилось что-то там два с половиной процента текста.

«Майн кампф» – это сочинение против Франции. Франция – враг номер один. Потому что Гитлер писал эту книгу, когда Германия находилась под пятой Франции, раздавленная совершенно жутким Версальским договором. Версальский договор, навязанный Германии Францией и Великобританией, душил Германию. Германия страдала от чудовищной инфляции, безработицы, нищеты. Германию беспощадно грабили.

Товарищ Ленин в 1920 году сказал, что мир, который стоит на Версальском договоре – это вулкан, рано или поздно он взорвется, и найдется кто-то, кто поднимет борьбу против этого договора. Товарищ Ленин не знал, что годом раньше уже нашелся такой человек, и звали его Адольф Гитлер.

И он эту борьбу уже начал. И так и назвал вскоре книгу об этом – «Моя борьба» – «Майн кампф». И вся книга Гитлера – против Франции: сокрушить Францию, покарать Францию, раздавить Францию.

И объявив в книге, что главным врагом Германии является Франция и ее следует сокрушить, и добавив, что еще и жизненное пространство ему нужно, – Гитлер уже сам себя поставил в ситуацию, когда рано или поздно он будет воевать на два фронта. Этой книгой он показал товарищу Сталину: вот где ключ к нашей победе. Раз Гитлер является врагом Франции – нужно сделать так, чтобы Гитлер пошел на Францию.

А если Гитлер пойдет на Францию – значит, он пойдет и против Великобритании, она французам союзник, бдительно сохраняет положение в Европе. А раз он пойдет против Великобритании – тем самым окажется врагом ее главного партнера – Соединенных Штатов Америки.

Кроме того, Гитлер объявил в этой книге, что главной угрозой Германии является мировое еврейство. Против евреев – половина книги. Объявив абсолютно все мировое еврейство своим врагом, Гитлер загнал себя в полный тупик.

То есть Советский Союз – это где-то уже там месте на пятнадцатом. Земли на Востоке – Гитлер говорит о них, как о стратегической задаче на грядущие века… А ближайшая задача – исключительно разгром Франции.

Вот тут товарищ Сталин и искал ключ к победе во Второй мировой войне. Гитлер – ледокол Мировой Революции! Пусть Гитлер только нанесет удар по Франции. И вот когда он нанесет удар по Франции, когда они там сцепятся, когда они друг друга обессилят, – вот тогда товарищ Сталин бросит на чашу весов гирю, которая может перевесить. Это сталинские слова, я их цитирую почти дословно.

М.В. Возник у меня еще вопрос в те же студенческие времена.

Первого сентября германские войска перешли границу Польши – это общеизвестно. И читаешь в любом учебнике истории: первого сентября, с нападения Германии на Польшу, началась Вторая мировая война. Но позвольте! По логике вещей, Вторая мировая война началась третьего сентября – когда Англия и Франция объявили войну Германии. Вот тогда уже – ДА!

С точки зрения выполнения союзнического долга и всего благородного – это мы понимаем. Вопрос: для чего Англия и Франция все-таки объявили войну Германии, – хотя, казалось бы, немцы могли успокоиться, если бы они получили Данциг и коридор к нему? Еще в идеале немцы хотели вернуть колонии, которые у них были до четырнадцатого года. Ну так почему бы (черт с ней) не вернуть Германии отобранное и установить мировую справедливость? Ведь фактически мировую-то именно войну начали Британская империя и Франция, объявив войну Германии. А Германия воевать с Англией вообще категорически не хотела. Зачем?

В.С. Версальский договор, как справедливо сказал товарищ Ленин (я уже повторяю сам себя), – это была бомба, подложенная под Европу. В Версале Германии навязали такие условия, которые просто толкали ее к войне. Германия должна была однажды взбунтоваться против этих условий!

И Германия понемногу бунтовала. Забирала потихоньку свои территории и вводила какие-то новые правила, совершала какие-то действия, которые являлись нарушением Версаля. И Великобритании с Францией приходилось постоянно отступать от тех условий договора, которые были навязаны в Версале. Они отступают, отступают, отступают, отступают, – и они тем самым теряют уважение во всем мире. Люди просто перестают с ними считаться.

Был какой-то барьер, был какой-то рубеж, когда Великобритания 1 марта 1939 года дала гарантии Польше. Сказала: вот дальше этого мы на попятную не пойдем. Если Гитлер нападет на Польшу – мы выступим. Так было!.. Иначе они уже не могли, иначе полностью бы потеряли доверие всех стран Европы.

И когда Великобритания дала такие гарантии Польше – о, товарищ Сталин потер руки. Товарищ Сталин сместил товарища Литвинова и поставил товарища Молотова. Потому что знал: Гитлер с евреем разговаривать не будет. Поставил Молотова народным комиссаром иностранных дел. Сталин понял – вот мой шанс! И если Германия вступит в Польшу, то Великобритания, которая дала официальные гарантии, – кровь из носу! но должна будет объявить войну! Иначе Британия потеряет всякое уважение во всем мире. А это падение влияния, ослабление державы, это демонстрация своей слабости, политическое поражение.

Не могла Британия и дальше ничего не делать! Не могла она смотреть в бездействии на происходящее. Ибо они уже и так отступали и отступали. Отдали кусочек Чехословакии – Гитлер захватывает всю Чехословакию. И так далее. Ситуация сложилась такая, в которой Великобритания и Франция больше терпеть не могли.

М.В. Попробуем взглянуть на развитие ситуации глазами Черчилля. О роли его во Второй войне и говорить вроде излишне…

Перед Первой мировой войной, в конце XIX – начале XX века, в мире было две науки: мировая и германская. И две, в общем, технические школы: мировая и германская. И вот с приходом к власти Гитлера техника и наука, военные в первую очередь, стали развиваться с бешеной скоростью. По логике вещей, Германию надо было бы притормозить. Потому что научно-технический потенциал Германии был совершенно огромен. А уж когда она соединилась с Австрией, что им запретили сделать в 18-м году, то мощь и возможности стали расти еще быстрее.

В связи с этим встает вопрос: будут ли открыты когда-нибудь все архивы? Или частично архивы уничтожены и не будут открыты никогда?

Дело Гесса. Что ты думаешь по поводу этого полета и отказа Англии от мира с Германией? А почему, собственно, Гесс полетел именно 10 мая 1941-го?

В.С. О германской военной науке и технике. Недавно в Великобритании изданы книги о германских проектах, которые не хватило времени осуществить. И это что-то феноменальное! Это что-то необыкновенное. Германию в принципе застали в такой момент, когда она еще не разогналась. Мы застали ее, когда артиллерия не перевооружена, когда авиация не перевооружена.

Некоторые всю дорогу сокрушаются и говорят: вот нам бы еще годик подождать, годик бы еще выиграть. Ой не надо! Вы не представляете, что там уже делалось в Германии!

Приборы ночного видения для танков. Это ведь не сам танк, это возможность танка воевать ночью, когда все слепые, а он зрячий один. Представляете? Это была бы совсем другая война. Таких изобретений готовили внедрять массу!

Вернер фон Браун, который в космическую эру создал американцам самую большую ракету в истории человечества, – это же немец, который работал на Гитлера. Просто невозможно перечислить количество проектов, которое немцы разработали, подготовили, внедрять начали!..

Единственная страна, которая использовала реактивные самолеты в последние дни войны, – это была Германия. Сотни боевых машин летали, но союзники разбомбили румынские нефтепромыслы, разбомбили заводы нефтепродуктов, летать было не на чем, топлива не было, сотни реактивных самолетов на аэродромах стояли!

Для Великобритании, для США Германия представляла угрозу именно с этой точки зрения – военно-стратегическо-технологическую угрозу. Если Германию не остановить – то мы не знаем, что будет в мире и в политике дальше. Поэтому совершенно понятно стремление США и Великобритании стравить Советский Союз и Германию.

Это совершенно понятно, это совершенно логичное стремление. И в моих последних книгах я привожу данные о том, что Америка оказывала давление дипломатическое, экономическое, технологическое на Советский Союз, чтобы Советский Союз развязал войну против Германии и нанес первый удар по Германии.

М.В. Уясним еще раз картину. Америка нам всячески помогала в военно-технологическом, техническом и материальном плане, желая, чтобы мы по Германии ударили и с ней сцепились.

В.С. Да. Я привожу документы, которые были подписаны первым секретарем посольства Советского Союза в Вашингтоне. Фамилия этого секретаря – Громыко Андрей Андреевич. Впоследствии член Политбюро, бессменный министр иностранных дел Советского Союза, знаменитый во всем мире «мистер Нет». Вот Андрей Андреевич Громыко весной 1941 года докладывает товарищу Молотову о том, что Америка оказывает постоянное давление через посольство Советского Союза, чтобы Советский Союз выступил против Германии.

М.В. И вот в это же время Гесс летит в Англию.

В.С. С моей точки зрения, полет Гесса был попыткой Германии установить мир с Великобританией.

В книге «Майн кампф», на которую любят ссылаться наши историки, говорится вот что. Гитлер пишет: «Германия может победить Советский Союз только в союзе с Великобританией». Это написано черным по белому, это написано Адольфом Гитлером: «Мы можем победить Россию только в союзе…»

Но никакого союза не было с Великобританией. Мало того – не было даже никакого нейтралитета. Была война против Великобритании! И Гитлеру эта война была не нужна!

Сразу же в 1940 году создалась патовая ситуация в войне против Великобритании. Гитлер в 1940 году разгромил Францию. И всё! И тупик – дальше тупик!

Смотри, у Гитлера нет такого флота, чтобы сокрушить Великобританию. Великобритания на островах. У нее колоссальный флот, самый мощный в мире. В это время Япония и США бурно развивают кораблестроение, но флот Великобритании – совершенно чудовищный флот. У Гитлера такого флота нет, он сокрушить ее не может.

Тогда Гитлер пытается сокрушить Великобританию с воздуха. Начинается воздушная битва за Англию. И Англия отбивает это воздушное нападение.

То есть ни авиацией, ни флотом Гитлер сломить и захватить Англию не в состоянии. А танки ему помочь не могут. Великобритания защищена самым мощным противотанковым рвом под названием Ла-Манш. В свою очередь, Великобритания не может сокрушить Германию на континенте. У нее нет такой армии. Патовая ситуация.

И обе страны искали выход из патовой ситуации. Выход только один – заключить мир. Вот с этой целью Гесс летит в Великобританию. Это единственное, что он мог сделать. Сказать британскому правительству: пожалуйста, вам это не нужно, нам это не нужно. Вы не можете нас победить, мы не можем вас победить, давайте подпишем мир, вот и всё.

Однако я ничего не жду от того момента, когда секретные договоры или секретные переговоры между британским правительством и Гессом будут раскрыты. Их обещают раскрыть через шесть лет. В 2017 году эти документы должны быть раскрыты. Я повторяю, никаких сенсаций не жду, и объясняю почему.

22 июня 1941 года, когда Гитлер напал на Советский Союз, Великобритания устами Черчилля провозгласила (я произношу ЧЁрчилль, как произносят англичане, не как у нас Черчилль, а ЧЁрчилль), что она полностью будет на стороне Советского Союза. И окажет дипломатическую, политическую, любую экономическую помощь Советскому Союзу. И Великобритания в меру своих возможностей Советскому Союзу такую помощь оказывала на протяжении всей войны. То есть Британии с самого начала нечего стесняться. О чем были переговоры я, как и все, не знаю, но то, что Британия сразу же заявила, что она будет на стороне Советского Союза, – это исторический факт.

М.В. Вопрос остается висеть в воздухе.

Вот прилетел Гесс предлагать мир. Эта версия давно считается генеральной. Вот Британия отказалась. Вот подошла к завершению Вторая мировая война. И англичане на Нюрнбергском процессе имели право заявить: да! мы были самыми первыми последовательными противниками фашизма. И когда нам Германия предложила мир, мы отвергли мир с этим человеконенавистническим, зверским, ужасным государством, и вот теперь мы торжествуем, и все правильно.

Вместо этого Гессу было практически запрещено говорить на Нюрнбергском процессе. Рот ему был заткнут. Он стал косить под дурачка. А далее вся та удивительная история, как он сидел пожизненно, и уже союзники Германия – Англия – Франция договорились, что уже можно выпустить, но Советский Союз был против, а можно было по предварительному протоколу, только уж если все вместе. Как только гуманный Горбачев, проводя разрядку и новую политику, тоже согласился выпустить, – назавтра же Гесса удушили. В дежурство британской смены.

Так вот – что же мог предложить Гесс такого, что мешало Англии сказать в Нюрнберге и повторять всю дорогу: да! предлагали сепаратный мир, а мы с фашистами мир не заключили. Почему темнили?

В.С. В этой ситуации, я считаю, с вопросом должны разбираться британские историки. Я перед собой такую задачу не ставил. Просто потому, что сил на разрешение этого вопроса у меня нет. Я не знаю. И спекуляций на эту тему не хотел бы допускать. Я честно говорю своим читателям и слушателям: я этого объяснить не могу.

Всю жизнь я занимался советской историей. И кто-то говорит, что это я работаю против своего народа. Я отвечаю, что историю мы должны знать в том виде, в каком она была. История не может быть служанкой идеологии.

Если британский народ не желает превратиться в стадо обезьян, они должны выдвинуть из своей среды историка, который бы разобрался со всей грязью, которая существует в британской истории. Совершенно мне ясно, что здесь что-то грязное, что-то здесь темное. Но я думаю, что они должны с этим разбираться.

Если они с этим не хотят разбираться, если они встанут на путь провозглашения, что вот мы всегда были такими честными, и хорошими, и добрыми, то ничего хорошего из этого выйти не может. Если нация начинает себя прославлять – «Мы всегда были хорошие!» – это идет не на пользу нации. Я считаю, верю, что когда-нибудь найдется честный, настоящий историк. И не только честность должна здесь быть. Тут требуются и аналитические, и другие способности. Они помогут эту задачу разрешить.

М.В. В связи с британской, а прежде всего американской помощью, – со всем ленд-лизом и поставками Советскому Союзу – у нас пошла гулять давным-давно знаменитая цифра. Объем всей помощи союзников составлял всего четыре процента от наших потребностей и затрат. Остальные девяносто шесть процентов давало отечественное производство. Мы легко могли выиграть и без союзников. Байки о помощи – это всё заграничные плоды холодной войны.

И вдруг оказывается, что были захвачены практически все пороховые заводы, и мы остались первой военной зимой вообще без взрывчатки. Что не стало редких металлов, необходимых для изготовления брони и бронебойных снарядов. То есть поставляли нам то, без чего невозможно было воевать.

Что еще нам было жизненно необходимо, без чего было нельзя воевать?

В.С. Откуда эти четыре процента пошли? Однажды об этом сказал товарищ Вознесенский. Он написал труд по экономике в ходе войны. Товарищ Вознесенский потом оказался врагом народа, его расстреляли. Вот так. Но эти проценты, объявленные им, до сих пор гуляют по нашей истории.

Так вот. Давай с тобой возьмем часы. Вот у меня часы – хорошие такие, железные. И вытащим из них два, три или четыре процента шестеренок. Давай вытащим и посмотрим, что из этого получится. Дело в том, что если хоть одну шестеренку вытащить из часов, они остановятся полностью.

Авиационный бензин – номер один. У нас такого бензина не было. Наши самолеты летали на авиационном бензине, который поставлялся из Великобритании и в основном из Америки.

Номер два – шины автомобильные.

Номер три – автомобили, вот что главное! Ну, там список абсолютно бездонный, бесконечный.

Вот фальсификация истории. Ставят наши товарищи на постамент машину залпового огня – «катюшу» – на советском ЗиСе трехосном. И это вроде правда. Самой первой «катюшей» была БМ-13. Да, монтировали их сначала на ЗиС-5, сейчас такую машину очень трудно найти. Но нашли, привели в порядок и поставили. А если мы посмотрим все снимки войны, все кино– и фотохроники – все же «катюши» на «студебеккерах». Американский скоростной грузовик «студебеккер», «студера» знаменитые. И на них направляющие. Восемь таких металлических двутавровых балок, на рельсы похожих. В них заправляются сверху восемь, снизу восемь, – шестнадцать реактивных снарядов БМ-13. На Параде Победы посмотрим: идут «катюши» на американских «студебеккерах».

Америка и Великобритания, в основном Америка, передали Советскому Союзу безвозмездно четыреста тысяч лучших в мире автомобилей.

И я скажу тебе что-то, может быть, чего ты до этого не слышал. Порт знаменитый, куда Синдбад-мореход обычно возвращался, Басра, – в апреле 1941 года в Басре американцы стали строить сборочный завод для сборки «студебеккеров» для Советского Союза!

М.В. В апреле 1941-го? А вот это интересно.

В.С. Ой интересно. Их собирали там и гнали через иранскую границу в Советский Союз. Четыреста тысяч автомобилей. В том числе «виллисы», «студебеккеры», «доджи» и так далее.

Вот самый классический пример – «студебеккер». Без «студебеккера» наша советская артиллерия не имела бы средств тяги. Все наши пушки тягались «студебеккерами». А если потяжелее, чуть повыше калибром, – тогда был «катерпиллер» (трактор американский). «Студебеккер» – это подача боеприпасов, артиллерия без боеприпасов бесполезна. У нас лучшие пушки, у нас лучшие танки, однако им нужно подавать топливо и боеприпасы. Это только «студебеккеры». Мы ринулись в наступление, нам нужно везти пехоту – и это «студебеккеры». Нам нужно вести разведку – и это «доджи». Наши командиры всегда на «виллисах» американских. Без американских автомобилей выиграть войну в той ситуации, которая сложилась после 22 июня, было невозможно. Автомобили! Повторяю.