Текст книги "Древние: Интерлюдия"

Он отошёл, и я закрыла дверь кабины, сдерживая слёзы. Затем плавно развернула звездолёт носом к выходу. И краем глаза заметила, как в проёме гермозатвора появился Макс в скафандре и, жестикулируя, что-то втолковывал Вове с Джеймсом. Так вот кто заправил звездолёт мусором до предела! Он точно мой человек! Не буду останавливать звездолёт. Не люблю прощаться, тем более с ним. Гермодвери закрылись с их стороны и открылись со стороны внешнего шлюза.

Я вдавила педаль газа в пол, и, резко стартуя под углом в девяносто градусов, потянула штурвал на себя. Под МГУ была сеть вертикальных туннелей, прорытых как раз там, где у станции были шлюзы. Туннели выходили на поверхность города, но, как правило, выглядели заваленными шахтами городских коммуникаций метро, подвалов и канализации. Чтобы «пройти» такую шахту, я переводила звездолёт из физического состояния в энергетическое, буквально на несколько секунд на большой скорости. И он уходил на время на тонкий план, а значит, проходил сквозь ограду шахт.

Как только я прорвалась на поверхность, огни Москвы прощально замелькали в смотровом стекле пилотской капсулы. Прощай, любимый город. Вот тут уже можно дать слезам ход. Надеюсь, я вернусь домой. Пришло осознание, что эту жизнь я сильно полюбила, а ещё сильнее я полюбила людей.

Просвистел и взорвался снаряд: кто-то из наших обстреливал транспортник альдринов с партией солдат, а ещё прикрывал мой отход. А спустя пару минут за окном уже показалась и любимая голубая планета.

Прощай, Земля. Не скучай, малышка.

На максимальной скорости звездолёта до Юпитера мне оставалось лететь три с половиной часа. Юпитер в данный момент по отношению к Земле находился с противоположной стороны Солнца. Поэтому я летела к Венере и по её орбите облетала Солнце, чтобы не поджариться, а дальше прямиком следовала к Юпитеру.

Я поставила звездолёт на автопилот. Пусть виды космоса расслабят меня перед следующим этапом. Мыслей не было: только пустота, звёздное небо и Венера по курсу.

Я отчётливо вспомнила, что однажды это уже было со мной. Тогда, когда я в воплощении принцессы Ланы-А-Ли улетела к созвездию Орион. Я помнила чувство съедающей меня прекрасной космической пустоты и чего-то нового, я помнила свое тело, которое уже видела на корабле «ракушкоголовых» инопланетян. Но никак не могла вспомнить момент перехода Звёздных Врат, чтобы подготовить к этому звездолёт и морально подготовиться самой. На этот раз в космосе не было никого: ни кораблей просветлённых инопланетных цивилизаций, ни альдринов, которые «присосались» своими тарелками к Земле.

Всё словно пропускало меня к Вратам. Возможно, просветлённые прятались, наблюдая.

В такой «межпланетной медитации» я и достигла Юпитера. На расстоянии в 7 000 000 километров он казался жирной бусиной из натурального камня, а если точнее, напомнил мне соколиный глаз.

Дальше приближаться нельзя. От Юпитера исходил сильный магнитно-радиационный фон. Я развернула корабль под уклон от планеты вниз.

И увидела его. Гигантское кольцо тёмного цвета со светящимися голубыми точками и массивными треугольными панелями по краям – конечно, оно существовало на тонком плане.

По мере приближения к кольцу на панели навигации пошла рябь. Вся электромагнитная бионика начала глючить.

– Начинается, – сказала я вслух и добавила газу.

Звездолёт сначала дёрнулся, прибавив ход, а потом вся техника вырубилась, и я начала просто дрейфовать в открытом космосе.

– Твою мать! – выругалась я, – даже уйти по-нормальному не получается.

По поверхности кольца пошла рябь, оно стало более плотным и с тонкого плана почти проявило свои контуры на физический: его было видно фактически прямым зрением.

А потом звездолёт с огромной скоростью потянуло внутрь кольца. Скорость была столь бешеной (наверное, превышала максимальную скорость звездолёта), что у меня заложило уши, а голова грозилась расколоться на части.

Звездолёт жутко трясло, меня впечатало в кресло, бионика истерично пищала.

– Аааааааааааааа, – закричала я, осознавая, что транспортник буквально проваливается в Звёздные Врата.

«Боженька, я давно уже хорошая девочка, не подведи и в этот раз, иначе всё зря», – пронеслась в голове мысль.

И только когда поверхность кольца замаячила перед глазами, я вспомнила – и проорала что есть мочи: «ВАЛААТХАЛИ!»

Не было никаких светящихся воронок и скрученного пространства, как я себе это представляла по фантастическим фильмам. Скорее моё тело ощутило прикосновение чего-то жидкого – как будто окунулось в воду, а потом я оказалась в пустоте – но лишь на доли секунды, и прежде чем успела это осознать, меня и звездолёт буквально «выплюнуло» по другую сторону Звёздных Врат.

Я сощурилась от непривычно яркого света. Ничего не было видно. Свет проникал сквозь обзорное стекло пилотской кабины и был синего оттенка. Я слегка наклонила штурвал вправо, но сам звездолёт туда не свернул.

Постепенно мои глаза привыкли к свету. Все приборы были неактивны, а это значит, что во время пересечения Звёздных Врат вся электромагнитная бионика полетела. Я с досадой вздохнула. Наверное, последнее поколение звездолётов ариев не было предназначено для путешествия через Врата. Один Бог знает почему – может, из-за бесконечных войн с альдринами и драгосами они упростили свои технологии, потому что добираться до Метрополий и вообще далеко вылетать в космос стало просто очень опасно. А может, для такого строительства в те времена ресурсов попросту не хватало. По идее, электроника любого корабля должна быть приспособлена к таким переходам.

Я поняла, что синий свет исходит от звезды. Столь яркие звёзды были и в нашей Вселенной – только голубые, но в этой жизни я ещё никогда прежде не видела их так близко. Звезда большим пятном с четверть ладони сияла по левому борту звездолёта. Какая красота… Трудно оторвать от их Солнца глаз. Говорят, голубые гиганты ярче, чем жёлтые звёзды наподобие нашего Солнца, но именно поэтому они сжигают топливо так быстро, что их свечения хватает всего на миллионы лет, тогда как жёлтые живут миллиарды. Но в этом мире звезда синяя, а не голубая, да и могут быть совсем другие законы. По правую руку от звездолёта была планета с океанами, по большей части голубая, как наша малышка Земля, но с розовыми пятнами. Планета выглядела почти в три раза больше нашей. Помимо непонятных для меня пятен, на ней виднелось три материка: два примерно одинакового размера и третий поменьше. Один из них – самый большой – напоминал по форме Азию, только без Аравийского полуострова, Индии и нижней части Китая.

Без приборов трудно было сказать, сколько до планеты километров.

Я сердцем чуяла, что это именно та планета, куда мне нужно. Кажется, я даже уже видела её в каком-то из своих снов… словно де жа вю.

И на неё необходимо как-то приземлиться.

У планеты была сильная аура: я чувствовала, что рядом со мной неизведанный и очень магичный мир. Вокруг большой планеты вращалась планета-спутник в пять раз меньше её, но, судя по всему, тоже живая. По орбите этот маленький спутник опоясывало какое-то кольцо – наподобие тех, что у Сатурна, только оно явно имело рукотворный характер. Похоже, космическая станция.

– Как тебя звать, прекрасная планета? – задала вопрос вслух я.

– Медея, – прозвучал неожиданно незнакомый женский голос в голове.

Я знала, что это не фантазии перевозбуждённого от стресса мозга. Если маги могли общаться с сознанием Земли, то и сознание любой другой планеты могло ответить.

– Очень приятно, я Мила. А как зовут твою спутницу? – решила познакомиться я с планетой поменьше.

– Схена. Это космическая база.

– Медея, мне нужно приземлиться. Все приборы сломались, и я дрейфую в открытом космосе. Я знаю, что нужна тебе, помоги мне, иначе я уплыву и погибну. На тебе ведь есть живые разумные существа?

Я понимала Медею, а она меня, потому что для телепатического общения языковых различий не существовало. Давно заметила, общаясь с духами. Почему и как это происходило, никто из магов не знал. Если два сознательных существа разделяют эмоции друг друга, между ними стираются все барьеры.

– Есть, и тебя ожидает кое-кто. Я знаю, как помочь тебе. Приготовься – посадка будет жёсткой.

Тут же загорелась навигационная панель с надписью: «Экстренная посадка? применить/отклонить». Больше ничего в звездолёте не работало. Я от переизбытка радости случайно махнула рукой, задев штурвал, и звездолёт накренился вправо по направлению к Медее. Ага, значит, и штурвал каким-то образом заработал. Это хорошо, потому что в таком случае я хотя бы смогу посадить звездолёт в подходящем месте, а не где-нибудь в океане, например. Скорее всего, Медея просто подала немного энергии в звездолёт и соединила пару сенсорных контактов, необходимых для экстренной посадки. Обычно они работали даже в случае сильных повреждений звездолёта. Я нажала в меню: «Применить».

На экране замелькали цифры с расчётами притяжения планеты и атмосферного давления, а потом они так же резко пропали, и звездолёт стал стремительно падать вниз, под небольшим уклоном. Я затянула ремни покрепче. Липкий пот потёк по спине, кричать уже не было сил, страх ледяным щупом пронизывал всё тело. Нужно просто довериться планетарному сознанию. Не только инопланетяне с более развитыми технологиями, но и все сознания, что больше человеческих по масштабу – для нас боги. Силы природы тоже боги. Когда боги подводили нас? Конечно, у нас с ними были разногласия, бывало, боги сильно гневались, но вспомните, как мы сами относимся к ним. Как мы относимся к родной планете, которая приютила нас? Засоряем её мусором, выбросами в атмосферу и нечистотами. Магические технологии могли бы избавить нас от этого мусора и грязи, но то, что происходит из века в век, мешает их развитию. И я надеялась это остановить. Медея не была такой, как Земля. Вероятно, на ней проживает развитая магическая цивилизация. А значит, планета расположена к своим жителям.

Эти мысли успокаивали меня, пока звездолёт сотрясался при входе в плотные слои атмосферы. Голова гудела от сильного давления. Я увидела сияние синих сферических куполов города, шпили высоких башен, постройки, напоминающие пирамиды и маленькие коробки низких каменных домов. Нет, только не на город! Силой я дёрнула штурвал влево, и перед глазами едва успел мелькнуть лес… Быстрота падения не позволила мне заметить высокое дерево со стволом толщиной в два наших дуба, и звездолёт влетел прямо в него.

А дальше была только боль, что-то тёплое и мокрое на голове – и темнота.

Глава 21. Смирись и расслабься

– Ты не можешь выбирать, кого любить.

– Но ты можешь выбрать, как тебе их любить.

(Из телесериала «Сплетница»,

США, 2007—2012)

Глаза легко открылись. С непривычки я чуть дёрнулась – тело плавало в воде. Кажется, это был большой бассейн. То, что я приняла за воду, на самом деле было прозрачной жидкостью, местами со сгустками непонятной слизи, наподобие медуз. Кислород для дыхания подавался через жгут, присоединённый ко рту и носу. Я осмотрелась. Бассейн оказался большим резервуаром с прозрачными стенками. Значит, я как рыбка в аквариуме – плаваю тут…

Вода тёплая – наверное, какое-то устройство поддерживает постоянную температуру в этом резервуаре.

На самом верху имелся люк, правда, никаких ручек не было ни с моей, ни с наружной стороны. Блин, как же отсюда выбраться?!

Сквозь толщу жидкости я увидела, как три фигуры зашли внутрь помещения, где стоял резервуар. Две были тёмными, человеческого роста, а одна, светлая, на метр больше. Я подплыла поближе к самым стенкам бассейна, чтобы рассмотреть их.

Но прежде чем я успела что-то увидеть, жидкость вдруг забурлила и плотным потоком вынесла меня к верхней стенке резервуара. Открылся люк, словно призывая выйти наружу. Я с трудом подтянулась: тело стало как будто грузным. Посмотрела на руки и ноги: нет, вроде не потолстела. Странно.

– Отсоедини кислород, – услышала я женский командный голос, когда оказалась на крыше резервуара, – нажми на присоску по бокам.

Присоска соскочила с нижней части лица и со звуком шлёпнулась в бассейн. Я повернулась в ту сторону, откуда звучал голос, и от удивления чуть не упала с поверхности крыши.

– Мать небесная! – не удержалась я от восклицания.

Два человека: мужчина и женщина с золотистым загаром, одетые в нечто вроде набедренных и нагрудных повязок, с украшениями из золота и синей глазури, стояли рядом с гуманоидом почти на метр выше их самих.

Дальше я не стала рассматривать людей: всё моё внимание захватил гуманоид. Он был человекоподобным, вытянутым и жилистым, судя по строению тела – мужского пола. Гладкая кожа цвета слоновой кости блистала в ярком освещении неведомого места, где мы находились. Местами на ней светились островки чешуек ярко-белого цвета, как у змеи. На нём тоже были повязки и украшения, только всё – белого цвета. Точёные черты лица украшали большие глаза с жёлтой радужкой. Длинные белёсые волосы собраны в причёску – по пробору головы шла косичка, а внизу она ниспадала в хвост. Острые ушки, как у эльфа, любопытно навострились в мою сторону. Какой он милый!

– А зачем она зовёт богиню-Мать? – удивлённо спросил гуманоид.

– Дурилка! Это твой вид её напугал, – ответила женщина.

– По-моему, я сегодня хорошо выгляжу, впрочем, как и всегда, – не сообразил высокий.

Тут уже я не выдержала и рассмеялась – вместе с неизвестными женщиной и мужчиной.

– Мы не представились, инопланетянка, меня зовут Лаки, это мой брат Тёрн, – указала женщина на мускулистого мужчину рядом, – а нашего большого белого друга зовут Рас.

– Меня зовут Мила, – представилась я и поняла, что сама забавно выгляжу, смотря на них сверху вниз вся в слизи…

– Ты можешь спуститься по лестнице с задней стороны резервуара. Или спрыгнуть с него, если умеешь такие штуки, – сказала Лаки.

Я предпочла спуститься по лестнице. Каждый подъём руки и ноги давался с трудом. На левой руке ещё багровел огромный синяк. Наверное, меня сильно потрепало.

– У нас другая сила тяжести, примерно в два раза больше, чем на твоей родной планете, – сказала Лаки, наблюдая за моими медленными движениями.

– Так вот почему ты такая худая! – сделал открытие Тёрн.

Я снова посмотрела на Лаки и Тёрна. У них были тела мезоморфов. У Лаки это смотрелось вполне женственно: упругое тело атлетки с литыми формами, аккуратными круглыми мышцами. Собственно, и я не была худой по меркам своего мира, а благодаря йоге тело моё приобрело небольшой рельеф, но рядом с ними я казалась маленькой.

При двух G моё тело, конечно, заметит разницу в передвижении по сравнению с родной планетой, но магическая сила мастера боевых искусств должна бы сглаживать эту тяжесть. Наверное, я просто ещё не отошла от травм. Кстати, надо спросить об этом:

– Что со мной случилось?

– Ты получила удар в голову с наружным кровоизлиянием, внутренний перелом левой руки и кучу мелких ссадин, порезов и ушибов, – ответила Лаки.

– Достаточно подробно. А где все мои раны? На руке только большой синяк.

– Я врачеватель. Сами травмы мы исцелили магией, а ткани твоего тела регенерировали в этом растворе, – она указала кивком на резервуар, – иначе бы ты не выжила.

– Ох… А у вас тут есть душ? – уточнила я. Всё-таки от слизи хотелось ополоснуться.

Только сейчас я обратила внимание, что на мне что-то типа плотного бинта на груди, напоминающего белый лиф, и трусов, которые переходили в короткую юбку. Впрочем, судя по их нарядам в помещении, я не выглядела самой голой.

– Подожди, пока высохнет и впитается. Эти медузы – живые, они очень полезны в восстановлении организма и регенерации тканей. Потом можно будет сполоснуть кожу и промыть одежду.

– Полезные медузы, интересно! – воскликнула я.

– А что, в твоём мире таких нет? – полюбопытствовала Лаки. Она стояла, сложив руки в форме полукруга и, скорее всего, проводила какую-то магическую работу. Под руками её была энергетическая сфера синего с жёлтыми прожилками цвета.

Помещение, в котором мы находились, по-видимому, выполняло функцию лаборатории или больницы. Белые стены из неизвестного мне биологического материала, на потолке нечто вроде стеклянных живых пузырей с «дышащими» стенками и белой жидкостью внутри – они были сплетены в причудливый орнамент. С левой стороны от резервуара, в котором я плавала, стоял длинный прямоугольный стол с сосудами разных форм и размеров. В них находились травы и жидкости всевозможных расцветок. На нём же лежали артефакты – похоже, железные – в виде фигурок с драгоценными минералами.

– Есть, но ядовитые, и они жалят, – ответила я.

– Жуть какая! – сказала Лаки, не отрывая взгляда от сферы.

– Ты целитель? – спросил Рас, явно с каким-то волнением.

– Рас, я же просила тебя не сразу! – с укором произнесла Лаки, – нужно было подождать, пока она окрепнет.

– Да, целитель, – кивнула я и, опомнившись от впечатлений, наконец, задала интересующий меня вопрос, – подождите, откуда вы знаете, что я с другой планеты?

– Это пророчество, его все знают, – откликнулась Лаки с всё ещё занятым видом.

– Несколько тысячелетий назад шаман народа дхима в джунглях на большом священном валуне начертал предсказание. На планету, оставляя белый след в небе, упадёт небесная колесница. Она принесёт посланницу из другого мира, которая должна помочь моему народу, акхалиси, вместе с народом дхима, – Рас указал на Лаки и Тёрна, – избежать беды.

– А что у вас случилось? – спросила я.

– Случится. Моя дочь кхили Лиза тяжело больна, она не растёт, – грустно произнёс Рас.

– Та-ак, и в чём беда? У вас тут такие технологии, кого угодно исцелите, – кивнула я на бак, – к тому же вы, наверное, все маги…

– Да, магией здесь пользуется мой народ акхалиси и они, – снова указал Рас на Тёрна и Лаки, – но причина в другом.

Я ждала его пояснений.

– Дело в том, – продолжил Рас, – что моя дочь не просто дочь вождя из правящего клана. Она кхили – аватар нашей планеты Медеи.

– А попроще? Что всё это значит? – я улавливала, что сознание девочки как-то связано с планетой, но для понимания причин моего появления здесь этого мне было мало.

– Кхили на языке расы акхалиси означает «воплощённый бог и жрец», вмешалась в разговор Лаки.

– Раз в три-четыре тысячелетия у народа дхима или у нас рождается девочка-кхили – вновь принялся рассказывать Рас, – она – воплощённая часть сознания планеты Медея, аватар нашей богини-Матери, смешанный с душой живого существа, одного из наших предков. Кхили очень мудра, и при смене эпох она учит оба народа, как жить в согласии с собой, природой и другими космическими расами нашего мира. Она также предсказывает значимые события и указывает, какие качества желательно развить в определённый космический период. Кхили воспитывается в той семье, где родилась, а по достижении совершеннолетия становится Главной жрицей нашей планеты. Она вместе с другими жрецами и магами управляет ей. Но её управление пассивно, она больше наблюдает и учит. Кхили может жить очень долго, а может и меньше любого из нас. Срок её жизни после совершеннолетия зависит от того, сколь быстро расы планеты воспримут её послания, переймут новые знания и помощь от неё. Кхили – хоть и аватар Медеи, но при этом часть и космического сознания. И сознание это должно вернуться туда, откуда пришло. Если кхили заболевает, как сейчас, то это значит – и с планетой может произойти какой-то катаклизм. Такое у нас впервые за очень долгое время.

– Понятно. А сколько вы живёте, ребята? – спросила я у представителей двух рас Медеи.

– Самый долгий срок – триста пятьдесят лет. Средний срок жизни каждого из нас двести лет, – ответил Тёрн.

– Во как! Всяко лучше, чем на моей планете… а сколько у вас длится один год? Ну то есть за сколько дней Медея обращается вокруг вашего синего светила?

– Пятьсот дней… Светило зовут Акрахасис, – ответила Лаки.

Вот это да, то есть максимальный срок их жизни – почти четыреста восемьдесят лет по земным меркам! Конечно, в космических масштабах это время ничтожно, тем более, что в моей Вселенной были и более «живучие» цивилизации, но по сравнению с нами…. Это всё равно выглядит волшебно! Вживую видеть таких существ! Что ж я здесь делаю – человек с планеты, где большая половина людей не верит в магию и не прибегает к ней, а живут эти несчастные дай бог сто лет, и то к последним годам жизни разваливаются: болеют, стареют, проклинают всё… Чем я могу помочь этим медейцам?!

– Судя по твоему выражению лица, на вашей планете всё не так? – предположила Лаки, – я не умею полностью читать мысли, но чувствую эмоции. Помогает во врачевании.

– Да, у нас паршивенько, по ряду причин… Даже неохота вдаваться в подробности. Собственно, поэтому я и здесь, – призналась я.

– В пророчестве об этом, кстати, упоминается, – отозвался Тёрн.

– Что-то я такого не слышал, – хмыкнул Рас, – а ведь я изучил все писания, что с ним связаны – в попытке найти лекарство для дочери.

– Это устное сказание. Мой прапрапрадед в одиннадцатом колене был братом того шамана, что изрёк это пророчество. Мне сказали, что наша планета и её очень связаны. И там творится какой-то кошмар. Она пришла сюда, чтобы прежде всего навести отсюда порядок в своём мире, – поделился Тёрн.

– И ты раньше мне об этом не говорил! – Рас неодобрительно покачал головой.

– Я сам только недавно это узнал.

– Вы так и не ответили на вопрос – почему вы сами не можете исцелить кхили? – я перевела разговор в нужное русло.

– Как бы мы ни пытались – ничего не работает. Моя дочь не развивается и не растёт уже десяток лет. Да, она порой изрекает мудрые мысли, но обычно надолго её не хватает. Организм у неё слабый, часто падает в обмороки, теряет кратковременную память, страдает сильными мигренями, кожа у неё порой синеет. Какая уж тут служба космическим богам, помощь населению и мудрые наставления! – воскликнул Рас с досадой.

– Ладно, ребята, я вроде пришла в себя. Каковы наши дальнейшие действия? Вылечить девочку?

– Да, – с явным энтузиазмом сказал Рас.

– Погоди, Рас, – перебила Лаки, – ты уверена, что оправилась? Наша сила тяжести дополнительно воздействует на твоё ещё не окрепшее тело. Я бы не советовала в таком состоянии приступать к целительству – ты можешь себе навредить.

– Лаки, послушай, там, на моей планете, возможно, гибнут люди. И среди них в том числе (хотя не хотелось бы в это верить) могут быть самые близкие мне. У меня просто нет столько времени. Плевать, что я не окрепла. Нужно делать дело, и как можно скорее! – напористо изложила я.

– Мила, тогда я отведу тебя в джунгли, к моей семье. Ты сможешь увидеть кхили. В последние дни она просто лежит с температурой. У нас тоже не всё в порядке, – Рас положил мне свою большую ладонь на плечо.

– Я пойду с вами, – сказала Лаки, – Мила, если тебе станет плохо, я исцелю тебя и энергетически поддержу.

– Я тоже с вами, – бодро произнёс Тёрн.

– Разве у тебя вечером не намечается урок с детьми? – строго поинтересовалась Лаки.

– Я перенесу.

– Тёрн! – Лаки явно был не по душе такой расклад.

– Сестра, угомонись, ситуация же и вправду интересная. Неужели я могу такое пропустить! – Тёрн попытался её убедить.

– Не волнуйся, Рас, я сделаю всё, что в моих силах. У меня теперь двойной стимул. Но прежде, чем мы пойдём, можно я всё-таки сполоснусь под душем и одену что-нибудь другое?

– «Душ»? Интересное слово. У нас такого нет, но я понимаю, что ты имеешь в виду, – ответила Лаки, – мы называем это комнатой омовения. А чем тебе твоя нынешняя одежда не нравится? – Лаки явно была удивлена.

– Кажется, что я в нижнем белье, разве нет? – неуверенно выразилась я, – ну или в больничной одежде?!

Они все втроём недоумённо уставились на меня. Да, судя по количеству одежды на них – на планете жаркий климат. Поэтому нет смысла себя ей излишне утруждать. Я поняла: бесполезно говорить, что я чувствую себя голой. У них так принято.

– Вообще белое у нас носят архитекторы – им во время работы жаль пачкать одежду с украшениями, да и неудобно в ней… Ещё белые повязки носят некоторые люди из народа Раса и жрецы в период энергетического очищения перед народными праздниками. Так что ты очень даже хорошо и почётно одета, – пояснила Лаки, – после того как навестим кхили, можем подобрать тебе что-нибудь ещё. Комната омовения по коридору, – она указала на едва заметный проём в белой стене.

Комната для омовений представляла собой собой нечто вроде душевой кабины с дверью, инкрустированной всё теми же «дышащими» пузырями. Они на самом деле двигались, сокращаясь и расширяясь, словно дышали. Отверстие высоко в стене напротив входа, скорее всего, и являлось самим душем. Там была всего одна кнопка, тоже похожая на пузырь, только неподвижный. Кнопка вдавливалась в стену простым нажатием.

Из отверстия в стене на меня полился целый водопад салатового цвета жидкости. Она была чуть тёплой. Никаких шампуней, гелей для душа в сосудах или даже чего-нибудь похожего на мыло я там не заметила. Воду пить на всякий случай я не стала. По запаху она была душистой, лёгкий аромат наподобие мяты с чем-то сладким.

«Наверное, сама эта вода и заменяет им гигиенические средства», – подумала тогда я. Позже я узнала, что салатовая вода делалась на экстракте растения коколамури – оно обладало антисептическими свойствами, хорошо воздействовало на кожу, увлажняло её или, наоборот, подсушивало (в зависимости от потребностей организма). А какие от этой воды были волосы! Мягкие, гладкие и объёмные. Я не узнавала свои пушистые локоны. Они поменяли структуру. Позже каждый раз после принятия душа мои волосы ложились волнами так, словно я побывала в хорошей парикмахерской. Само растение было обычным зелёным кустом, похожим на крапиву.

Вот что значит экологически чистый мир! Неудивительно, что эти люди живут столько лет! Жаль, нам ещё к этому стремиться.

Моё восхищение местными видами продолжилось, когда мы покинули целебницу (так у них назывались больницы). Местное синее солнце Акрахасис ярко сияло на небосклоне, и мне было непривычно – словно включили лампочку не того цвета. С Медеи звезда казалась темнее, а сам день был насыщен этими синими частицами света.

– И чем же тебя так удивляет Акрахасис? – заметил Тёрн моё изумление.

– В моём мире звезда жёлтого цвета. Наше светило зовут Солнце. У нас совсем другой день.

– У нас есть такие планеты. Но я не бывал ни на одной из них. Я не космонавт. Да и космическая база у нас в отдельном месте. Сюда мы спускаемся на специальных транспортных колесницах. Там, наверху, есть планета-спутник Схена.

– Я знаю, видела её, когда падала на вашу планету.

– Так это ещё что, вот когда Схена облетит Медею и к вечеру окажется с нашей стороны, для тебя будет очень необычный и красивый закат: Схена будет дополнительно затмевать уходящий с небосклона Акрахасис. В твоём мире есть планета-спутник? – не умолкал Тёрн.

– Спутник есть, правда, он совсем другой, не живой – правда, по-своему красивый, светится ночью. Как бы то ни было, мне будет интересно полюбоваться вашим закатом, – ответила я, продолжая глазеть по сторонам.

Действительно смотреть было на что. Если говорить о месте, в котором мы находились, то оно напоминало среднее между мегаполисом и городами Древнего Египта. Большие высотные башни со шпилями и вписанными в них уровнями в форме тора (как ресторан на Останкинской башне) из синего металла блистали в свете солнца – и соседствовали с каменными пирамидальными постройками типа тех, что строили майя, ацтеки или арии. Пирамиды тоже были синими или из бежевого камня с отделкой из синей глазури и зелёного или синего мха. Мох рос прямо на пирамидах. В небо изредка поднимались транспортные звездолёты (которые тут называли колесницами) расы акхалиси: машины обтекаемой формы, белого цвета, с пузырями и рыбьими хвостами сзади. Они выбрасывали в воздух струйки воды, на которой и летали. У народа дхима были совсем другие звездолёты – песочного цвета, формой похожие на саркофаги: прямоугольные, с острыми закрылками сзади, а спереди, возле пилотского кресла с иллюминатором, покатые. По бокам тоже имелись иллюминаторы, квадратные и узкие.

Я не оговорилась, когда упомянула, что мир городских жителей дхима похож на Древний Египет. И хоть пирамиды их были больше ступенчатыми, как у ацтеков, сами дхима очень напоминали египтян по внешнему виду.

Все дхима были как Лаки и Тёрн: мускулистыми, смуглокожими. Глаза у них были всех цветов: карие, ярко-голубые, зелёные, серые, медовые, жёлтые, васильковые… Волосы были чёрными, каштановыми, тёмно-зелёными, русыми и светло-русыми.

Набедренные повязки у женщин и мужчин украшались драпировками белого и льняного цвета, их венчали пояса с золотым орнаментом или полностью из золота. На шее у них были массивные золотые ожерелья из тонких пластин с синей глазурью или драгоценными камнями. У женщин эти ожерелья переходили в лифы с всевозможными переплетениями тканей и металла. Всё это напоминало мне египтян.

Причёски у мужчин были длинными, с косичками, как у викингов, или короткими, с изящными стрижками и выбритыми узорами на висках. Женщины носили распущенные волосы, чуть собирая их диадемами и повязками из бус.

– Как тебе наши наряды? В твоём мире люди тоже так одеваются? – спросила «модница» Лаки.

– Едва ли, – улыбнулась я, – но был период, когда часть людей на моей планете одевалась в похожем стиле. Вы модные! – восхитилась я.

– Чего? – не поняла Лаки.

– Наряды у вас красивые!

– Мы и тебе что-нибудь подберём. Но позже, а пока носи то, что на тебе. У нас нет такой маленькой одежды, придётся либо брать у подростков, либо делать на заказ. Но лучше прямо по тебе на заказ, – заверила меня Лаки.

– Хорошо! Пусть все думают, что я архитектор, – я важно в шутку надула грудь.

– Забавно, но они действительно такие напыщенные порой бывают! Особенно за работой, – засмеялась Лаки.

Тёрн на неё шикнул.

– Не поверишь, но у нас тоже. А ты что, как раз архитектор? – обратилась я к Тёрну.

– Подмастерье. Учусь, а параллельно преподаю детям искусство, – ответил он как-то смущённо.

Среди людей человекоподобной расы дхима сновали и высокие, почти трёхметровые, акхалиси – все белокожие и белокурые, как Рас. Их набедренные повязки и лифы у женщин были разноцветными, украшались они какими-то вставками из мягкого светло-серебристого металла с узорами. По тому, как красиво изгибался металл, повторяя контуры тела и подчёркивая своим узором одежду, можно было сказать, что это очень тонкая работа. Оба народа жили в мире и согласии – да уж, нам бы у них поучиться.

Я продолжала таращиться по сторонам, а окружающие меня люди с явным любопытством разглядывали меня. Наверное, я действительно выделялась своей «худобой».