Текст книги "Хранители. Часть 1. Воплощённые элементали"

Глава 7

Саэрвил вернулся во Фремонн вместе с сопровождавшими его чернослужниками. Когванг отправил его отыскать семью Резагды, но Метатель Ножей сделать этого так, как раньше, не мог. Ветер не отвечал ни на вопросы о семье ведьмы, ни о других элементалях, которых ему также было велено найти. Саэрвил пытался объяснил это князю, но тот, как обычно, ничего не желал слушать.

В ходе поисков Метатель Ножей первым делом заглянул на болота. Оставив своих «помощников» у края топи, он взлетел и через мгновение опустился возле заброшенного дома. Немного постояв в нерешительности возле распахнутой двери, Саэрвил вошёл внутрь.

Помещение запустело, но его антураж после погрома и похищения Резагды оставался неизменным: разбитые горшки, разбросанные травы, протухшее снадобье на столе и полуразложившийся труп кошки находились на прежних местах, только теперь всё это покрывал слой пыли и стоял стойкий затхлый запах.

Внимательно рассматривая покинутую обитель своей возлюбленной, Саэрвил прошёл в комнату. Увидев лежащий на столе пергамент, он смахнул с него пыль, взял в руки и прочитал: это был рецепт лекарства из каких-то трав и имя женщины, которой это лекарство вероятно предназначалось. Затем Саэрвил подошёл к небольшому столику у окна, на котором стояла резная шкатулка, и, открыв её, увидел сверкавшие кольца и серьги из камней. Пройдя дальше, он увидел лежавшую на длинном ложе нижнюю рубаху и, взяв её в руки, вдохнул аромат, который ещё слабо исходил от грубой льняной ткани. Это был аромат Резагды, такой же тёплый, как летние луга, и столь же сладкий, как ваниль, что привозили восточные торговцы. В тот день, когда он увидел Резагду на ярмарке, она купила несколько стручков ванили, он помнил это и уверился, что это действительно был её аромат и никого больше.

Саэрвил тяжело опустился на ложе. Камнем давившая на сердце тяжесть причиняла почти физическую боль, он не мог и не хотел больше так жить. Все его мысли последние два месяца были только о ней, о Резагде, о ведьме, что являлась ему в дерзких грёзах и во снах. Эта неординарная женщина была Саэрвилу необходима, он хотел любить её, как никогда никого не любил до этого, и это желание буквально сводило его с ума. Что он мог бы сделать для неё? Ведь он такой эгоист, который никогда не делал что-то для других, не жил ради других, а лишь для себя. Так что же с ним случилось теперь? То чувство, что поселилось в его сердце – терзало, но, с другой стороны, страдание имело оттенок сладости. Если бы он решился познакомиться с Резагдой, заметила бы она его? Стал бы он ей так же необходим? Ответы на эти вопросы пугали…

Словно отгоняя наваждение, Саэрвил откинул рубаху, вышел вон и перелетел к ожидавшим его чернослужникам. Вернувшись на территорию сгоревшего леса, где в ожидании стояли кони, они уже верхом добрались до городских ворот. Там им пришлось выдать себя за паломников, пришедших во Фремонн, чтобы посетить Белый Храм и воочию увидеть животворящую статую Божественной Матери. Получив причитающийся налог и записав выдуманные имена, стражники их сразу пропустили.

Жизнь в городе шла обычным и несколько хаотичным чередом, словно и не прошло трёх месяцев с тех пор, как Саэрвил побывал здесь в первый раз. Разношёрстная публика также ходила по рынку, где-то велось строительство, и лицедеи с фокусниками были по-прежнему на своих местах.

Шёл второй месяц осени, и природа уже медленно увядала, но здесь на юге многие деревья ещё стояли нарядно одетыми в изумрудные одежды, и было намного теплее, чем в родных краях Саэрвила и на землях Ворона. Хотя цветы уже давно не цвели, плодовые деревья отдали свой урожай людям, прожженная солнцем трава увяла и почернела. Слегка окрасившись в золотой оттенок, стали опадать первые листья, и поддувал прохладный западный ветерок.

Саэрвил прислушался к ветру. Где же ему искать беглянок? Но ветер ничего не ответил ему, лишь грустно вздохнул, словно намекая, что он последний из людей, жалкий предатель и чёртов эгоист. Или Метателю Ножей это только показалось? Как знать, дедушка ветер знает всё: прошлое, будущее и настоящее, и ему, конечно же, известно, что творит его внук и о чём он думает. Быть может, ветер действительно перестал общаться с ним лишь потому, что Саэрвил пошёл против своей природы? Но даже на этот вопрос ветер ничего не ответил, только грозно швырнул в него горсть песка и утих, будто его и не было.

Метатель Ножей сплюнул песок и устало покачал головой. Даже ветер теперь капризничает, словно дитя малое. Что ж, отлично, придётся выполнять поручение Когванга при помощи простых человеческих сил.

В сопровождении чернослужников Саэрвил неторопливо шёл по рынку и внезапно заметил тучную женщину в синих одеяниях, которой Резагда продавала травы. Прилавок знахарки теперь выглядел скудно, а сама она сидела с тоскливым видом, выставив больные ноги на подставку.

Метатель Ножей повернулся к своим сопровождающим.

– Вам придётся расспросить людей о ведьме и её семье, – тихо сказал он. – Встретимся к вечеру за чертой города.

Соглашаясь, чернослужники молча кивнули и отправились выполнять поручение княжеской ищейки, а сам Саэрвил направился к прилавку знахарки.

– Доброго дня, госпожа, – учтиво поклонился он женщине.

Она, было, подняла на него безразличный взгляд, но, разглядев молодого красивого мужчину с копной пылавших пламенем волос, что хаотично лежали у него на плечах, мгновенно оживилась.

– О, – кокетливо протянула знахарка, – ну какая же я вам госпожа? Полно, молодой человек, я простая знахарка, а звать меня Уллой.

Она протянула руку для знакомства, и Саэрвил, галантно склонившись в поклоне, почтительно коснулся губами её грубой толстой тыльной стороны ладони. От подобной любезности, знахарка слегка опешила, но в глазах у неё сверкнули кокетливые искорки.

– Что вас интересует? – спросила Улла, поднявшись со своего места. – У меня есть много полезных трав, и от болезней и для красоты, а есть и для любви, – выразительно смотря на Саэрвил, подчеркнула она последнее слово.

– Простите, что? – спросил Саэрвил.

– И для любви, – промурлыкала знахарка. – Травы, которые помогают завоевать сердце возлюбленной, или те, что притягивают женщин на ложе. После некоторых моих снадобий, женщины летят на мужчину, как пчёлы на мёд! – указала она на пучок трав со множеством ярко-зелёных головок и подмигнула Саэрвилу: – А эти травы помогают никогда не уставать и иметь стойкий стержень, для большего удовольствия при соитии. Он будет твёрдым как гранит!

При этих словах знахарка окинула Метателя Ножей красноречивым и откровенно бессовестным взглядом, от которого он на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки.

– Нет, Улла, я пришёл, чтобы узнать про Резагду, – с лукавой улыбкой спокойно ответил Саэрвил.

Лицо знахарки тут же изменилось, приобретя оттенок скорби, и она, тяжко вздохнув, медленно опустилась на свой стул.

– Что ты хочешь знать, сынок? – спросила Улла дрожащим голосом.

– Расскажи всё, что ты знаешь. Я везде разыскиваю её, но она словно сквозь землю провалилась, – намерено солгал Метатель Ножей.

– Откуда ты её знаешь? – внезапно с подозрением спросила знахарка. – Я никогда тебя раньше не видела и не припомню, чтобы Резагда появлялась в твоём обществе… Кто ты?

– Я друг семьи, приехал с Малых Островов вместе с купцами. Мы были дружны с Резагдой много лет, но вот я нахожусь здесь уже неделю и не могу её найти.

Саэрвил лгал так легко и непринуждённо, что невольно верилось в каждое его слово. Недалёкая женщина, добрая Улла, даже не подозревала, что этот прекрасный молодой мужчина мог быть опасен.

– Она пропала около трёх месяцев назад, – вздохнула знахарка, обтирая лицо расписным платком. – Каждый четверг она приносила мне травы на продажу, но потом вдруг перестала приходить. Один раз не пришла, второй… На третью неделю я разволновалась и стала расспрашивать тех, кого она лечила, к кому ходила по разным надобностям. Но никто не мог сообщить что-то определённое, в последний раз люди видели Резагду примерно в один день. Да и пропала не только она, её мать и дочь тоже словно сквозь землю провалились…

– Так оно и есть, провалились! – неожиданно вступил в разговор кривой, беззубый и слепой на один глаз старик в лохмотьях, который своим скрежещущим голосом даже слегка напугал Уллу. – Эта ведьма вечно с огнём играла и вот, наконец, поплатилась за всё!

– Уймись, Ти́ссо, – недовольно буркнула знахарка.

– Ты знаешь, что я прав, Улла, – прошепелявил старик.

– А вы что-то о ней знаете? – поинтересовался Саэрвил.

– Знаю только, что её унесли демоны! – воскликнул старик, а Улла от этих слов закатила глаза. – Да, да, демоны! Крылатые чёрные твари, прислужники Тёмного. О, ведьма сама открыла им проход в наш мир и долго пользовалась их услугами, но за всё в этом мире приходится платить…

– Не слушайте его, молодой человек, – протянула Улла. – Тиссо уже давно потерял рассудок.

– О, с моим-то рассудком всё в порядке, женщина, – помахал старик своей палкой. – А вот вам, любовницам дьявола, следует остерегаться наказания.

Под «любовницами дьявола» старик имел в виду всех женщин на земле. Улла состроила гримасу и махнула рукой, показывая этим, что не желает его больше здесь видеть и слышать.

– Если вы хотите больше узнать о Резагде, – обратилась она к Саэрвилу, – вам следует обратиться в храм к отцу Комеллиану. Он был её духовным отцом и учителем, к нему ходила учиться и дочь Резагды. Возможно, он знает об их исчезновении больше, чем мы.

– Благодарю, – поклонился Метатель Ножей и поспешил удалиться.

«Так значит, ведьма училась у монаха, и он был её духовным отцом. Это что-то запредельно удивительное», – на ходу размышлял Саэрвил, одновременно улавливая удаляющиеся обрывки перебранки знахарки и старика.

– Отец Комеллиан тоже поплатится за благосклонность к ведьме! – рявкал старик.

– Уймись, Тиссо, никому не интересно слушать твой бред, – говорила Улла.

– И ты тоже поплатишься за своё демоническое ремесло!

– Знахарство ещё никому не помешало и спасло жизни многим людям.

– Давать жизнь и отбирать её может только бог, и он не давал такого права смертным и уже тем более вам, хвостатым дьяволицам!

– Уймись, Тиссо…

– Вот увидишь, Улла! Скоро наступит конец света, земля содрогнётся от столкновения сил божественных и демонических! И все, кто был неверен, кто прислуживал Тьме, канут в вечность! Вот увидишь…

Это были последние слова старика Тиссо, которые донеслись до Саэрвила.

Пройдя длинными узкими заполненными народом улицами, Саэрвил по мостикам пересёк речку Бьянве и, миновав огнеглотателей, акробатов и бездомных безногих людей, оказался у Белого Храма. Не раздумывая, он вошёл в огромный пустой зал, где у алтаря горели несколько свечек, и стояла огромная статуя Божественной Матери, державшей на руках младенца. Здесь было пусто, и стояла непривычная тишина, которую слегка нарушали доносившиеся снаружи сильно приглушенные голоса людей. Саэрвил прошёл в глубину храма и сел на скамью, предполагая, что обитатели храма сами поинтересуются о причине его визита. Долго ждать не пришлось, и пока он рассматривал грандиозную архитектуру и богатое золотое убранство храма, к нему неслышно подошёл монах.

– Вы хотели бы исповедоваться, господин? – спросил он полушепотом.

– Нет, я ищу отца Комеллиана, – так же полушепотом ответил Саэрвил. – Мне необходимо срочно с ним поговорить. Где я могу его найти?

Монах просил подождать и направился к маленькой чёрной двери, из которой до этого вышел. Через некоторое время дверь вновь отворилась, и на пороге появился отец Комеллиан. С неизменно добродушной и ласковой улыбкой он медленно проковылял к незнакомцу.

– Вы хотели видеть меня, сын мой? – голос монаха под тяжестью белоснежного свода звучал неестественно мягко.

– Да, если вы отец Комеллиан, – слегка улыбнулся Саэрвил.

– Это действительно я. Все во Фремонне знают меня, но вы, по-моему, не местный?

– Да, я прибыл с Малых Островов вместе с купцами, а к вам меня привело особое дело… Знаете ли вы хоть что-то об исчезновении Резагды и её семьи?

Взгляд монаха изменился, ласковая улыбка сползла с его лица, а в глазах появились тревога и недоверие.

– А вы, собственно, кто будете? – с подозрением спросил он, внимательно озирая Метателя Ножей, который в зелёном дублете и чёрных штанах выглядел очень представительно.

– Я давний друг Резагды, – без толики тьмы и коварства в глазах, обаятельно улыбаясь, ответил Саэрвил. – Хотел её навестить, но в городе говорят, что она пропала. Я подумал, быть может, вы хоть что-то знаете. Всё-таки вы были её наставником и духовным отцом, она часто упоминала вас в своих письмах.

Ложь вылетала из его уст легко и изящно, словно юные ласточки из гнёзд по весне. Бесхитростный отец Комеллиан, услышав о тёплых словах, которые Резагда якобы писала о нём незнакомцу, расплылся в озарившей его лицо добродушной отцовской улыбке.

– Давайте пройдёмся, сын мой, – сказал он, и вместе они медленно пошли к выходу из храма. – Резагда пропала около трёх месяцев назад. Последний раз она приходила ко мне, чтобы отдать дочь ко мне на обучение. Девочка была у меня всего два дня, а потом они резко исчезли. Тогда я подумал, ну мало ли что произошло, возможно, ребёнок просто захворал, хотя Резагда всегда излечивала людей очень быстро, если только это была не проказа или холера. Через неделю ожидания я решил сходить к ним сам. Я прошёл по выгоревшему лесу и, выйдя к болотам, долго её призывал, к сожалению, безуспешно. Жители города тоже не знали, где Резагда, и никто из них не видел ни её мать, ни дочь. Слухи разные ходят, кто-то говорит, что Резагду забрали демоны, другие, что она отправилась в дальние края, что она будто бы снова вышла замуж и переехала к новому мужу. Но я уверен, что это не так…

– Почему? – насторожился Саэрвил.

– Резагда была слишком привязана к своим болотам. Она родилась и выросла во Фремонне, здесь прошло её детство и юность, здесь она встретила своего покойного мужа…

– А если она действительно вышла замуж вновь?

– Нет, это исключено, она продолжает тосковать по своему усопшему супругу. Понимаете, Резагда очень любила Бааклеба. Когда он погиб в битве, она долго его оплакивала, а потом совершила страшное и непоправимое… Она воскресила Бааклеба.

– Что?! – опешил Саэрвил. – Воскресила?!

– Да, воскресила… А вы не знали об этом? – удивился монах.

– Нет… Она… ничего не писала об этом…

– Да, Резагда воскресила супруга, но никто не властен над Смертью… Бааклеб больше не был человеком, но лишь призраком, и ей пришлось уже собственноручно вновь отправить его в лучший мир.

– Она убила его?..

– Да, убила и похоронила в своём саду, а через какое-то время на том месте прямо вокруг её дома образовалась непроходимая топь, и теперь ни один человек не может туда пройти. Никто даже не подозревает, что там находится дом Резагды, поэтому я исключаю, что она могла просто взять и уехать в дальние края. То место является последним пристанищем Бааклеба, и она никогда бы его не покинула по собственной воле, поэтому я уверен, что их похитили.

– Их? Не только Резагду, но и её мать, и дочь? – теперь в голосе Саэрвила звучала настоящая тревога.

– Да, их всех, – задумчиво кивнул монах, поглаживая свою лысую голову. – Уверен, они исчезли все вместе одновременно, тем более что вечером того дня, когда последний раз ко мне пришла её дочь, в лесу был сильный пожар. Я ещё подумал, что это могли быть поджигатели… Может вы слышали о Дьяволе во плоти, что живёт где-то на востоке и его чернослужниках? – поинтересовался монах, и Саэрвил неторопливо кивнул. – Эти чернослужники наводят на людей страх в том числе при помощи пожаров. И я думаю, что если лес подожгли именно чернослужники, то, вероятно, именно они причастны к исчезновению Резагды и её семьи. Я доложил о своих подозрениях королю Угнольду, но моё прошение не приняли во внимание, а ведь если у нас во Фремонне появились поджигатели, это весьма скверно. Правда эти три месяца прошли спокойно и без происшествий, хвала господу! – воздев руки к небу, добавил монах.

Мужчины вышли из храма и, встав на вершине лестницы, какое-то время молча наблюдали за яркими красками города-столицы.

– Жизнь Резагды не отличалась лёгкостью и радостью с самого начала, – вновь заговорил отец Комеллиан. – Её мать Эралькса забеременела ей в пятнадцать лет, а мужчина, изнасиловавший её, сбежал от правосудия. Пока девочка была малышкой, Эральксе пришлось зарабатывать на жизнь недобропорядочным путём, если вы понимаете, о чём я говорю, – монах многозначительно посмотрел на Саэрвил, и тот кивнул. – Когда Резагда подросла, никто из детей не желал дружить с ней, почти всё время она проводила в одиночестве. Вскоре они переехали жить в лес, и сразу после этого в ней что-то изменилось. Она была наделена силой… А в тринадцать лет пошла ко мне в ученичество…

– Как же вы, священнослужитель, решились взять ведьму в ученичество? – спросил Саэрвил.

Отец Комеллиан улыбнулся.

– Бог создал всё сущее, верно? Всё, что есть в мироздании было сотворено им, в том числе и силы, которыми обладает Резагда. Даже дьявол и тот его сын, и зло существует лишь потому, что бог сам это терпит. Нет ничего лишнего в этом мире, всё держится Им в равновесии. У любого тела или явления всегда существует противоположность: добро и зло, свет и тьма, ангелы и демоны. День и ночь сменяют друг друга, и зима борется с летом… Я никогда не считал Резагду демоницей и не поддерживаю слухи, что распускают о ней злые языки. Она всегда отличалась от людей тем, что была скромна и очень добра. Душа Резагды безбрежна, и ко всем она относилась милостиво, помогая даже тем, кто бранил её и осуждал. Да, однажды она оступилась во тьму, но все мы делаем порой ошибки.

Монах снова замолчал, любуясь детишками, весело бегающими у храма с мячом, который они перекидывали друг другу.

– Если вы сможете найти Резагду, – вдруг тихо произнёс он, – спасите её и оберегите от всех бед. У неё очень тяжёлая судьба… Когда она вышла замуж за Бааклеба, я радовался, думая, что, наконец-то, появился тот, кто, окружив её теплом и заботой, будет всегда рядом… Но уже спустя четыре года после их венчания он погиб, и это сломило Резагду.., – монах посмотрел на Саэрвила. – Я вижу в ваших глазах нечто большее, чем просто чувство дружбы по отношению к Резагде. И вижу, что вы хороший человек, а ваше сердце благородно и одухотворенно… Прошу вас, найдите её и никогда больше не покидайте. Вероятно, её душа ещё тоскует по Бааклебу, но ей, как и всякому созданию в этом мире, нужна забота и любовь…

В ответ на эти слова Саэрвил только согласно кивнул. Да и что он мог ответить? Что на самом деле он совсем неблагородный, а наоборот трусливый человек, благодаря которому Резагда оказалась в рабстве у Дьявола? И которому теперь поручено разыскать её семью…

Выполняя приказ Когванга, Саэрвил пытался отыскать хоть какие-то следы пожилой женщины и маленькой девочки. Вместе с чернослужниками он проверил не только ближайшие к Фремонну селения, но и во всём королевстве. Более месяца они рыскали по разным городишкам, рощам и полям, но так и не смогли найти и малейшего намёка на их присутствие, словно семья Резагды просто внезапно исчезла.

Ничего не достигнув, ещё через месяц они вернулись в долину Иненгур в замок на скале, где Саэрвил сразу же отправился с докладом к Ворону. И учитывая отрицательный результат многодетных поисков, этот разговор обещал быть не очень приятным.

– Надеюсь, ты прибыл с хорошими вестями, – холодно проговорил Когванг, восседая на своём любимом, кровавом стуле. – Сегодня мои люди совершили слишком много глупостей, и я в скверном расположении духа.

– Что ж, мне придётся расстроить тебя ещё больше, – невозмутимо сказал Саэрвил, стряхивая грязь с сапог прямо на ковёр князя. – Семью ведьмы я не нашёл.

От злости Когванг с такой силой сжал кулаки, что костяшки его пальцев хрустнули, хоть внешне он казался спокойным.

– Изволь объяснить, почему, – проскрежетал он сквозь зубы.

– Я уже объяснял это тебе в тот день, когда ты послал меня обратно во Фремонн. Я не могу найти их, ветер молчит и ничего не желает рассказывать. Мы искали во всём королевстве, объездили множество селений и городов других королевств, но никто не видел ни женщины ни ребёнка, словно их вообще никогда не существовало. Возможно, они погибли в том огне, что пожрал подручных Баствида…

– Нет, – протянул Когванг. – Они живы.

– С чего ты это вообще взял?

Князь высокомерно посмотрел на Саэрвила, но, тем не менее, медленно ответил:

– Кости поведали об этом Мермотте.

– А кости не поведали твоей матери о том, где может скрываться семья ведьмы? – иронично и презрительно спросил Саэрвил.

Ворон резко вскочил со стула, из его глаз начала изливаться неукротимая ненависть.

– Не смей дерзить, раб! Ты знаешь, что кости знают только то, что связанно с простыми смертными!

– Старуха с ребёнком тоже простые смертные.

– Значит не простые смертные! – уже взревел Когванг. – Видимо, её мать тоже ведьма и сумела скрыться даже от тебя, Метатель Ножей. Но мне это не важно. Только ты можешь находить необычных людей, связанных с миром магии, а значит будешь продолжать поиски. Семья ведьмы должна находиться в моих руках, и ты сделаешь это!

– А если не смогу? – лукаво улыбнулся Саэрвил. – Что тогда ты будешь делать?

Выхватив меч, взбешенный Ворон в одно мгновение оказался перед своим шпионом.

– Не играй со мной, тебе известно, на что я способен, – приставив клинок к горлу Метателя Ножей, угрожающе прошептал он одними губами.

По бесстрастному лицу Саэрвила невозможно было понять, какой холодный всепоглощающий страх смерти испытывал он в эти короткие мгновения.

– Не пытайся напугать, ты меня не убьёшь, – неизменно хитро улыбаясь и смотря прямо в налитые яростью глаза князя, не дрогнув, твёрдо ответил он. – Я слышал твои разговоры с Мермоттой и знаю, что вы преследуете какую-то цель, для достижения которой вам нужны все элементали.

– А с чего ты решил, что являешься единственным элементалем воздуха на земле? – процедил Ворон сквозь зубы.

– Ну, тогда давай, убей меня, – давя зародившиеся в душе сомнения, бросил Саэрвил, демонстративно придвигаясь ближе так, что острие меча, вдавив кожу на горле, слегка резануло её, и капля тёплой рубиновой влаги скатилась по его шее. – Ну же, убей, – повторил он.

Когванг с неприкрытой ненавистью некоторое время смотрел элементалю в глаза, но в конце концов опустил меч.

– Вот видишь, я единственный в своём роде и такого тебе больше не отыскать.., – уже откровенно насмешливо бросил Саэрвил.

Но едва он произнёс эти слова, как князь резко ударил его в лицо. Из разбитого носа брызнула кровь, Саэрвил покачнулся, но остался стоять на ногах.

– Может сегодня ты и одержал небольшую победу, Метатель Ножей, – проговорил Ворон, чеканя каждое слово, которые словно острыми льдинами слетали с его губ, – но ты всё равно будешь продолжать поиски. Сколько бы лет у тебя они не заняли, но ты найдёшь мне семью ведьмы и последних элементалей!

Выйдя от Когванга со вкусом победы, злорадства и железа во рту, Саэрвил рукавом рубахи стёр кровь и направился в свою комнату. Дойдя до двери, он пнул её ногой с такой силой, что та отлетела с жутким грохотом, от звука которого Фион недовольно захлопал крыльями и грозно зафыркал, но, увидев друга, тут же успокоился.

Саэрвил скинул дублет, снял рубаху и опустился на ложе, тогда птица подлетела к нему и, сев на руку, приветственно крякнула. Метатель Ножей погладил сапсана по грудке, а тот в знак признательности вновь попытался с нежностью откусить ему палец.

– Чем больше я нахожусь здесь, – обратился Саэрвил к своему другу, – тем больше похожу на них. Я и раньше-то не отличался благородством, но сейчас стал откровенно лживым, коварным и бесчестным. Я уже сам себе стал противен, Фион, как ты ещё до сих пор меня терпишь?

Но сапсан ничего не ответил, только продолжал внимательно смотреть на Метателя Ножей блестящими бусинками глаз. Со стороны окна послышались шорохи, шелест листьев и музыка ветра.

Ветер!.. Он шептал удивительной красоты вещи. Впервые за несколько недель Саэрвил услышал мелодию его голоса! Ветер вещал о женщине и о чуде любви. Под действием магической силы, Метатель Ножей поднялся с ложа и, усадив Фиона на плечо, подошёл к окну.

Близилась гроза, и на свинцово-платиновом небе проступили прожилки нежного перламутра. Вдалеке, разрезая тяжёлые чёрные облака голубоватыми вспышками, сверкали молнии. Казалось, они ныряли в тёмные глубины моря, которое постепенно заходилось рёвом, пенилось и раскачивалось. С каждой секундой увеличивавший свою силу ветер пытался унести женщину, что, стоя на полуразрушенной стене, смотрела вдаль. Он играл с тканью её серого одеяния и сплетал в узоры длинные тёмные волосы. Глухо перекатываясь в облаках, словно купаясь в чёрной пене и ласково сотрясая небеса, грянул гром, и первые капли дождя, упав холодными хрусталиками, рассыпались по земле.

Подставив лицо под благодатный поток небесной влаги, Резагда закрыла глаза. Капли орошали её бледную кожу, скатываясь по щекам и застревая дрожащими драгоценностями в ресницах, а она слизывала эти небесные поцелуи со своих губ, как последнее дыхание жизни.

Смотря на Резагду, Саэрвил ясно чувствовал, как дрожь волной пробегала по его коже, одновременно вызывая внутреннее содрогание, которое, причиняя сладкую боль и парализовав его чресла, не давало даже вздохнуть. Вскоре Резагда, насквозь промокнув, спустилась со стены и ушла через сад в замок, а Саэрвил с тяжёлым, разрывающим лёгкие, дыханием отошёл от окна в тень комнаты. Он так и не посмел познакомиться с Резагдой, хотя неоднократно видел её, чувствовал приносимый ветром аромат её тела, не говоря о том, что она постоянно являлась ему в мечтах.

Саэрвил прислонился к холодной стене и закрыл глаза. Как же невыносимо было испытывать это любовное притяжение, которое буквально разрывало на части его душу, мучительное раскаяние, что теперь постоянно терзало, и понимать безвыходность ситуации, в которую он попал.

Собравшись с духом, Метатель Ножей вскарабкался на окно и спрыгнул вниз, а ветер, подхватив его, перенёс прямо к больничному крылу. Успокаивая сумасшедшее сердцебиение, он некоторое время стоял возле закрытых дверей, слушая завывание ветра и ощущая его ледяное прикосновение к обнажённой коже, и, наконец, собравшись с духом, распахнул створки.

Саэрвил вошёл в светлое тёплое помещение, в котором царили неповторимый уют и покой. Было необыкновенно чисто, свободные от грязи и пыли пол и полки практически блестели, отсутствовал беспорядок, все вещи лежали на своих местах, а голову кружил аромат пергамента, воска, трав и свежего хлеба.

Услышав, как хлопнули двери, Резагда вышла из своей комнаты и в изумлении остановилась. Перед ней находился тот самый элементаль, которого она видела в родном городе незадолго до своего похищения. В глазах ведьмы мелькнула некоторая тревога, отступив на шаг, она инстинктивно взялась за дверную ручку, словно готовясь в любой момент захлопнуть дверь, чтобы этот человек не смог ворваться в её покои. Но Саэрвил, не шевелясь, продолжал стоять на пороге, откровенно любуясь её красотой.

Наконец, узрев в её глазах некоторое беспокойство, он тихо произнёс:

– Прошу, не бойся меня… Я совсем не хотел тебя напугать.

Взгляд Резагды изменился, в нём отразилось тепло, с которым она всегда смотрела на мир, но этот странный мужчина, который был ей одновременно знаком и незнаком, всё равно вызывал чувство необъяснимой тревоги. Резагда не могла почувствовать этого человека как прочих существ, поэтому продолжала настороженно разглядывать его спадавшие на лицо огненные волосы, сапсана на плече и чёрные кожаные повязки, которые украшали его сильные руки и грудь. Взгляд ведьмы задержался на двух саблях на поясе Саэрвила. Вид оружия никогда не пугал Резагду, тем более что здесь все чернослужники с ним не расставались, считая оружие своей лучшей и надёжной подругой, но оружие у элементаля её тревожило.

Будто прочитав мысли Резагды, Саэрвил, посмотрев на свои сабли, сдвинул их чуть назад, словно пытаясь спрятать.

– Можно мне пройти? – нарушив холодную тишину, нерешительно спросил он.

Резагда с видимым трудом кивнула в ответ.

Метатель Ножей медленно прошёл вглубь комнаты и, встав возле стола, посмотрел на Резагду.

– Меня зовут Саэрвил, и мне известно, что ты уже несколько месяцев живёшь в этом замке, но я всё не решался к тебе подойти и поговорить, – взяв себя в руки, несколько небрежно сказал он. – Я такой же, как ты… я элементаль воздуха, и также нахожусь здесь в неволе. Когванг захотел и меня поработить… Вернее уже поработил, ну а ты ему не подчинилась и не подчинишься, верно? В этом тебе повезло больше, чем мне и другим.

Улыбнувшись, Саэрвил сел за стол и откинулся на спинку стула, но недовольный этим Фион, испустив хриплый крик, сильно вонзил в его обнажённое плечо когти. Метатель Ножей резко дёрнулся, а сапсан, перелетев на стол, сердито сверкнул на него глазами.

– Знаешь, я раньше не видел других элементалей. Ты первая, – сказал Саэрвил, наблюдая, как Резагда преодолевает ту стену недоверия и холодности, что сразу возникла между ними.

Словно откликаясь на его слова, ведьма неторопливо подошла к столу и села напротив, а Фион в свою очередь, чуть наклонив голову, словно вглядываясь в её лицо, сделал к ней несколько шагов. Желая погладить птицу, Резагда протянула к ней руку.

– Осторожно. Фион не любит когда к нему прикасаются чужие и может напасть, – попытался было остановить её Саэрвил.

Но Резагда только улыбнулась и принялась поглаживать птицу, которая от её прикосновений испускала тихий довольный клекот. Саэрвил был удивлён, с каким явным удовольствием Фион принимает ласку от ведьмы, даже не пытаясь её укусить и уж тем более напасть.

– Надо же, – пробормотал Саэрвил. – Он даже меня кусает, и никогда не позволял прикасаться к себе чужому человеку.

Словно поняв значение этих слов, Фион обернулся к своему другу, что-то протяжно прокричал и перелетел на полку.

– Когда я впервые увидел тебя во Фремонне, то сразу понял, кто ты, – продолжил Метатель Ножей. – Думаю, ты тоже узнала меня.

Соглашаясь, Резагда слегка наклонила голову.

– Я слышал о твоей семье, – словно невзначай бросил Саэрвил, наблюдая за реакцией ведьмы, но она оставалась спокойна и невозмутима. – Чернослужники говорят, что твоя мать и дочь исчезли без следа, и никто не знает, где они. На их поиски Когванг отправил своих людей во все королевства, однако они не принесли результата.