Текст книги "В жарких объятиях"

Глава 10

Рейлинд неподвижно стояла под ночным небом, силясь прийти в себя после всего, что только что произошло. Да, ей на удивление хорошо удалось защититься от нападок Конана, но ее растерянность объяснялась тем, что произошло чуть раньше. Еще никогда в жизни она так отчаянно не нуждалась в герое, как в тот момент, когда Конан начал при всех ее унижать. И когда Креван за нее вступился, лучшего защитника она не могла бы желать. Еще ни один мужчина не казался ей таким привлекательным, как Креван, ударивший своего брата в лицо за то, что он сказал о ней.

Девушка подняла глаза на Кревана, который смотрел прямо перед собой, хотя было очевидно, что его мысли блуждают где-то очень далеко. В свете факелов его темно-каштановые волосы отливали золотом. Как и волосы его брата, они ниспадали чуть ниже плеч, но Крейг почти всегда затягивал их в хвост, а Креван предпочитал носить распущенными. Вспомнив, как гладила его по волосам в тот вечер, когда он ее целовал, Рейлинд с трудом поборола желание запустить пальцы в эту шелковистую густую гриву.

Неожиданно Креван встретился с ней взглядом. Но в его глазах светился не стыд, а одобрение. Все братья Мак-Тирни славились своими ярко-синими глазами, но очи Крейга были другими. Благодаря более темному оттенку они напоминали Рейлинд сапфиры. И сегодня кроме веселья в них мелькало что-то еще. В глазах Кревана Рейлинд увидела восхищение, и это потрясло ее до глубины души.

– Спасибо, Креван, – тихо произнесла она.

– Я ничего не сделал, – решительно ответил он. – Это ты заставила его замолчать.

Спорить ей не хотелось. Опустив глаза, Рейлинд увидела, что костяшки его пальцев сбиты до крови. Она взяла его за руку и подняла ее вверх, чтобы рассмотреть получше.

– Ерунда, – заверил девушку Креван и попытался отнять руку.

Ее прикосновение одновременно успокоило и взволновало его. Когда Рейлинд вошла в нижний зал в таком странном виде, это повергло Кревана в шок. Ему следовало сразу понять, что Лорел быстро распознает в дочерях Шеллдена те же эгоистичные черты, которые он видел сам. Но вместо того чтобы отвернуться от девушек или прочитать им нотацию, его невестка просто вынудила сестер на себе ощутить последствия собственных решений. В результате этого за какие-то полчаса Рейлинд проявила себя как сильная женщина, которая все это время скрывалась под личиной взбалмошной девчонки и о существовании которой Креван подозревал и раньше. Чего он себе и представить не мог, так это того, что он почувствует, когда эта сторона Рейлинд проявит себя в полной мере. Выходя из зала с ней под руку, он испытывал не просто удовлетворение, а гордость оттого, что именно ему выпала честь ее сопровождать.

Все эти переживания, ее прикосновение, а также воспоминания об их поцелуе угрожали уничтожить остатки самообладания, за которые всякий раз цеплялся Креван, оказываясь в ее обществе. Инстинкт самосохранения все же взял верх, и интуитивно чувствуя, что это заставит Рейлинд отстраниться, он произнес:

– Если ты собираешься каждый день являться к ужину в таком виде, моему брату будет очень сложно убедить людей в том, что он действительно хочет на тебе жениться.

Не успела Рейлинд что-либо ответить, как из дверей зала под руку с Крейгом выбежала заливающаяся смехом Мериел.

– Линди, это было потрясающе! Жаль только, что ты сделала это до того, как мы поели. Я умираю от голода!

Крейг, не замечая слез, навернувшихся на глаза Рейлинд, обхватил ее за талию и закружил.

– Ты была бесподобна! – закричал он. – Впервые в жизни Конана наголову разбила женщина, да еще при всех! – Он поставил девушку на землю и указал на Мериел. – А ты… Бог ты мой, женщина, что ты сделала со своими волосами?

Мериел попыталась нахмуриться, но ей не удалось надолго сохранить недовольную мину, и она весело расхохоталась.

– Это не я! Это сделала твоя очаровательная племянница Бренна.

– Неудачная идея! Больше никогда и близко не подпускайте ее к своим прическам! – добродушно пожурил сестер Крейг.

Мериел игриво шлепнула его по руке.

– Не все наши идеи так уж плохи. Вы только представьте себе, насколько легче вам будет покорять женщин после сегодняшнего вечера. Слухи об этом пире быстро разнесутся по округе, и все узнают, что вы готовы сражаться за честь дамы независимо от того, как она выглядит.

Крейг закатил глаза.

– Это было в первый и последний раз.

– В таком случае поблагодари Рейлинд за то, что она решила снова воспользоваться нашим внешним сходством, – продолжала веселиться Мериел. – Весь следующий месяц в твоей комнате буду спать я, а не твоя чересчур аккуратная суженая, которая наверняка навела бы там порядок. Я просто отпихнула все в сторону, так что ты легко сможешь все снова разбросать, когда я уеду.

Крейг просиял.

– Наконец-то я вижу женщину, которая меня понимает! – Обернувшись к Рейлинд, он подмигнул ей и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. – Спасибо, – с искренней благодарностью в голосе прошептал он. – Пошли, – произнес Крейг, глядя на Мериел и схватив ее за руку. – Кажется, ты сказала, что умираешь от голода. Я тоже проголодался. Так что предлагаю набить животы мясом, пока мы не наделали еще каких-нибудь глупостей!

Мериел расхохоталась, запрокинув голову, и бросилась бежать за Крейгом, который буквально волочил ее за собой к зданию, расположенному между большим и нижним залами.

– Не волнуйся, Линди! Я принесу что-нибудь и тебе! – только и успела крикнуть Мериел, прежде чем скрыться за дверью кухни.

Рейлинд улыбнулась и помахала сестре рукой. Крейгу удалось поднять ей настроение. Затем девушка невольно подняла глаза на Кревана. При виде его потемневшего, угрюмого лица она почувствовала, как улетучивается ее жизнерадостность.

Креван знал, что ведет себя несоответственно ситуации. Он несколько раз говорил себе, что должен немедленно покинуть двор, но не мог заставить себя это сделать, предоставив брату еще больше возможностей очаровывать Рейлинд. До появления Крейга она была расстроена, а он обнял ее, начал подшучивать, заставил улыбаться и даже поцеловал… Все это хотелось сделать Кревану, но он сдерживался, опасаясь, что не сможет вовремя остановиться.

Его влекли к себе ее серьезные широко распахнутые глаза. Вчера вечером Креван поцеловал Рейлинд, чтобы положить конец своим мучительным желаниям. Но сейчас эти воспоминания терзали его еще сильнее, напоминая о том, что он мог бы обрести.

Рейлинд облизнула губы, и Креван, не в силах оторвать взгляд от ее рта, обнял и нежно привлек ее к себе. Несмотря на то что девушка была напряжена и дрожала всем телом, он знал, что случится, если он ее поцелует. Но сдержаться было выше его сил. Креван медленно накрыл ее губы ртом, тем самым лишив малейшей возможности возразить. И, как и в прошлый раз, Рейлинд прильнула к нему всем телом и растаяла в его объятиях. Желание жгло ее изнутри, приводя в смятение все ее чувства.

Сжимая ее лицо ладонями, Креван страстно целовал ее губы и чувствовал движения ее языка. Мягкая, манящая Рейлинд пробуждала в нем желание слиться с ней, затерявшись в ее манящих глубинах.

Рейлинд закрыла глаза и позволила себе упасть в его объятия, ощутив себя в кольце сильных рук, в которых, и она это знала наверняка, ей всегда будет хорошо и уютно. Рот Кревана прижался к ее губам, его язык проник в ее рот и ласкал ее до тех пор, пока у нее не начала кружиться голова. Руки Рейлинд обвились вокруг его шеи, и она запуталась пальцами в его волосах, держась за них так, как будто от этого зависела вся ее жизнь. Она была потрясена реакцией собственного тела на его прикосновения. Рейлинд была уверена, что ее тело охвачено языками пламени и каждая его клеточка горит огнем. Она оказалась совершенно не готова к тем ощущениям, которые вызвали в ней объятия Кревана.

Кревану казалось, что он теряет рассудок. Это был совершенно невероятный, умопомрачительный поцелуй. Когда он в последний раз переживал такие ощущения? Ответ «очень давно» был неправильным. Креван знал, что такое происходит с ним впервые в жизни.

Почувствовав, что Рейлинд дрожит, Креван оторвался от ее губ, поднял голову и сделал глубокий вдох. Рейлинд едва стояла на ногах, и ее грудь часто вздымалась от тех усилий, которые ей приходилось прилагать для того, чтобы дышать. Внезапно двери нижнего зала распахнулись, и во двор вышли несколько солдат, за которыми потянулись и другие. Ужин закончился.

Рейлинд быстро отстранилась от Кревана, прежде чем один из парней с улыбкой приблизился к ней.

– Миледи, вы можете являться к ужину в том виде, в каком захотите, если это поможет вам снова поставить Конана на место.

Не успел он договорить и отойти, как раздался крик другого солдата:

– Это было превосходно, миледи!

Затем один из них подошел прямо к Рейлинд и поцеловал ей руку со словами:

– Я приглашаю вас сбежать со мной. Я люблю женщин, которые хорошо выглядят с растрепанными волосами.

Креван ожидал, что Рейлинд отнимет руку и прикажет мужчине убираться прочь, но она понятия не имела, что имеет в виду этот солдат. Она просто стояла, часто моргая своими огромными зелеными глазами. В отличие от сестры, Рейлинд никогда не училась искусству флирта и не умела кокетничать с мужчинами. Но эти солдаты, многие из которых совершенно бесстыдно добивались своих целей в отношениях с женщинами, этого не знали.

Непреодолимое чувство собственника охватило Кревана, и он грубо оттолкнул Рейлинд себе за спину.

– Не произноси б-б-больше ни слова.

Рейлинд, которой было невдомек, что между мужчинами происходит безмолвная борьба за обладание ею, пришла в ярость. Представители сильного пола делали ей комплименты и даже целовали ей руку в знак уважения. Но вместо того чтобы похвалить ее за умение непринужденно держаться в такой ситуации, Креван снова начал обращаться с ней как с ребенком. Рейлинд попыталась вырвать руку, которую он продолжал сжимать железной хваткой, и выйти из-за его спины.

– Я… – начала она, но испуганно умолкла, когда его пальцы стиснули ее кисть еще сильнее.

Если солдат и знал, как крепко держит Рейлинд Креван, он ничего не сказал, а продолжал молча смотреть ему в глаза. Через несколько секунд мужчина кивнул, слегка пожал плечами и отправился догонять своих приятелей, успевших за это время пересечь двор. И он, и Креван знали, что если бы он не ушел, то получил бы гораздо больше, чем простой удар в челюсть.

Когда своенравный солдат отошел достаточно далеко, а нижний зал опустел, Креван ослабил хватку.

– Зачем тебе понадобилось ставить мне синяки? – возмущенно поинтересовалась Рейлинд, рывком высвобождая руку.

Буря в душе Кревана еще не улеглась. Взбешенный подобной наивностью, он резко развернулся к ней.

– Мне не пришлось бы этого делать, если бы ты вела себя как взрослая женщина, которая понимает, что играет с огнем.

Зеленые глаза Рейлинд затуманились от неожиданно пронзившей ее боли.

– От кого, по-твоему, ты меня защищаешь, если единственный мужчина, рядом с которым мне угрожает опасность, – это ты?

Двери кухни распахнулись, и на северную часть двора упал свет. Рейлинд ощутила на себе встревоженный взгляд сестры, но не нашла сил произнести что-нибудь ободряющее. Вместо этого она развернулась и зашагала прочь, направляясь к Северной башне.

Креван провожал девушку взглядом, пока она не скрылась за дверью массивной круглой башни. На его непроницаемом лице не было и следа от тех эмоций, которые он похоронил глубоко внутри себя. Рядом неподвижно замерли его брат и «невеста», изумленно глядя на него. Креван знал, что очень скоро Крейг потребует объяснений.

– Mo Creach! – выругался Креван и стремительно вышел из замка через главные ворота.

Крейг проглотил непрожеванный кусок мяса и перевел взгляд на Мериел. Ее улыбка исчезла, а заразительный смех стих в ту самую секунду, когда Креван прикрикнул на Рейлинд. Оба слышали резкости, которыми обменялись на прощанье их брат и сестра, но ни один не мог понять их причину.

– Может, им стоит держаться подальше друг от друга? – наконец предположил Крейг.

Мериел кивнула.

– Как можно дальше.

Креван энергично тряхнул головой, выходя из озера. Брызги холодной воды разлетелись далеко в стороны. Несмотря на время года и несколько недель летнего тепла, озеро по-прежнему было холодным, поскольку питающие его реки брали начало еще выше, в горах Торридон, расположенных к северу от земель Мак-Тирни. И все же ледяная вода ничуть не помогла Кревану снять возбуждение, струящееся по его жилам.

Подхватив рубаху, оставленную на берегу, он натянул ее через голову и начал оборачивать вокруг бедер плед, как вдруг услышал чьи-то шаги, приближающиеся к уединенному участку берега, на котором он расположился. Только один человек мог знать, где его искать. Секунду спустя из леса появился Крейг. Не говоря ни слова, он приблизился к пледу, разложенному на земле Креваном, и начал расстилать рядом свой.

Креван нахмурился, но промолчал. Подобрав свои вещи, он подошел к пледу. Креван не стал присоединяться к солдатам, ночующим в сторожевой башне или в учебных полях, потому что хотел побыть один. Впрочем, ему следовало знать, что, увидев, как он потерял самообладание, Крейг все равно его разыщет. Бросив меч и кинжал на мягкую траву рядом с темной тканью, Креван лег, положив голову на локоть, как на подушку, и приготовился выслушать вполне заслуженную отповедь о своей жестокости к невесте Крейга.

Крейг сделал глубокий вдох. Своим молчанием брат ясно давал ему понять, что не собирается ни извиняться, ни оправдываться. Поэтому Крейг протяжно выдохнул и опустился на одеяло. Он сидел, опершись локтями на согнутые колени, и пытался разобраться, почему Креван и Рейлинд так не любят друг друга. Пока разгадка от него ускользала, но после последней ссоры, свидетелем которой он только что стал, он решил, что будет лучше, если эта парочка станет избегать друг друга.

Любого горца было очень трудно убедить не только что-либо сделать, но в равной мере и не делать этого. Что уж говорить об одном из его братьев? А Креван, долгие годы терпевший насмешки окружающих, и вовсе обзавелся чувством собственного достоинства, превосходившим гордость всех остальных братьев, вместе взятых. Он также научился игнорировать все, чего не хотел слышать.

Внезапно Крейга осенило. Только один человек мог убедить Кревана изменить свой стиль общения с Рейлинд. Крейгу предстояло каким-то образом заставить Кревана потолковать с самим собой.

– Я был неправ, – начал Крейг, мысленно улыбаясь, потому что был уверен: эти три слова лучше любых других привлекут внимание его брата к тому, что он говорит. По крайней мере, Креван его услышит. – Иметь дело с Рейлинд должен был я, а не ты.

Крейг замолчал. Креван тоже не произнес ни слова, но Крейг знал, что брат его слушает. В противном случае он уже отвернулся бы от него и лег на бок. Но Креван этого не сделал. Крейг поднял какую-то палку и начал что-то рисовать на земле.

– Рейлинд хорошенькая. Она намного красивее большинства девушек. Но она также упряма и часто ведет себя как ребенок. Я понимаю, что она может раздражать человека, предпочитающего тихих и скромных женщин, не стремящихся высказать свое мнение по любому поводу.

Крейг снова сделал паузу, давая брату возможность что-нибудь ответить, но Креван упорно молчал. Тем не менее он продолжал лежать на спине. Расценив это как обнадеживающий знак, Крейг продолжил:

– Наверное, нам повезло, что ее женихом считаюсь я, а не ты, потому что после того, что ты сегодня сказал, Рейлинд, наверное, вообще больше никогда не захочет тебя видеть. – Крейг тихо усмехнулся и развернулся, в упор глядя на Кревана. – Но ты ведь этого и добивался… верно? Ты хотел, чтобы она оставила тебя в покое и держалась от тебя подальше? Я угадал?

Молчание.

Крейг пожал плечами и отвернулся.

– Я хочу сказать, какая на самом деле разница, ладите вы с Рейлинд или нет? Меньше чем через месяц она вернется домой, где сможет выйти замуж за того, кому ее независимость будет по душе, либо за того, у кого хватит мудрости не пытаться ее переделать. А до тех пор, возможно, вам с ней стоит просто воздержаться от общения. В тех случаях, когда это будет невозможно, обещаю больше не устраняться и исполнять роль посредника.

Крейг сделал глубокий вдох и потянулся, надеясь, что брат поверит в его искреннее желание помочь и примет его предложение. Он встал и посмотрел на Кревана, который продолжал лежать на спине. Его глаза уже были закрыты, и за все это время он не шевельнул ни одним мускулом. И хотя Креван дышал ровно и размеренно, в глубине души Крейг знал, что его брат не спал и слышал каждое слово.

Решив, что он сделал все, что было в его силах, Крейг сложил плед.

– Я иду в поля к солдатам. Там воздух свежее, а здесь слишком влажно и нечем дышать. Поговорим завтра.

Оставшись наедине с собственными мыслями, Креван прислушался к шороху шагов брата и тихому треску веток у него под ногами. Затем Крейг вскочил на коня и уехал прочь.

Креван знал, что его брат пытался помочь ему справиться с гневом на Рейлинд. Крейг даже признал свою ошибку, и это означало, что больше всего на свете он желает положить конец всем этим «боевым действиям». Проблема заключалась в том, что Креван злился не на Рейлинд, а на себя.

Впечатление, которое она на него производила, его обескураживало. Крейг был прав: Рейлинд ничем не напоминала женщин, общества которых он, Креван, обычно искал. Ко всему прочему, когда он с ней общался, сдержанность и самообладание, на выработку которых он потратил долгие годы, куда-то улетучивались. Приходилось всеми силами избегать общества Рейлинд, не дожидаясь нравоучений брата. Но на протяжении нескольких последних месяцев Креван поступал совсем наоборот.

Рейлинд ничего не знала о действенных методах ведения замкового хозяйства, но, во всяком случае, она взвалила на себя эту ответственность, а размеры Кайреоха делали ее задачу чрезвычайно сложной. Поначалу Креван испытывал лишь восхищение ее мужественными усилиями и умением дать отпор в ответ на критику. Но последние пару дней эта девушка занимала все его мысли. Это было совершенно ему несвойственно! Свалить все на поцелуй было бы слишком просто. Креван лобзал многих женщин, большинство из которых, в отличие от Рейлинд, умели целоваться. В прошлом ему удавалось без труда разделять свои ощущения и тех, кто был их источником. В отношениях с женщинами Креван руководствовался рассудком, а не эмоциями, и ему снова хотелось взять свои чувства под контроль.

Кревану было жизненно важно вернуть себе самообладание. Тогда он снова сможет стать прежним. Для этого необходимо было изгнать Рейлинд из мыслей. А чтобы это произошло, он должен был с ней встретиться. Вместе они смогут спокойно обсудить свои отношения и те два поцелуя, которыми обменялись. После того как они с Рейлинд согласятся с тем, что все это ровным счетом ничего не значило и больше повториться не должно, напряжение между ними рассеется к их обоюдному облегчению.

Вот и решение: они должны поговорить.

И чем скорее, тем лучше. Для них обоих.

– Входи, – произнесла Рейлинд достаточно громко для того, чтобы ее услышала Мериел, и надеясь на то, что ей не придется вставать с кровати.

Она подозревала, что сестра немного подождет и все равно поднимется к ней. Сколько Рейлинд себя помнила, они с Мериел всегда болтали перед тем, как уснуть. Они рассказывали друг другу о том, как прошел день, об огорчениях и открытиях и строили планы на завтра. Но сегодня вечером Рейлинд была не в настроении разговаривать с кем-либо, особенно с Мериел.

– Я так и знала, что ты ко мне не спустишься, – заявила Мериел, закрывая за собой дверь.

Как и Рейлинд, она переоделась и распутала узлы в волосах.

Рейлинд упала на спину. Как объяснить сестре, что все, чего она хочет, хочет больше всего на свете, – это просто побыть в одиночестве… в комнате Кревана… наедине со своими мыслями? Мериел незачем было сообщать ей о том, что она реагирует на слова и поступки Кревана слишком бурно. Еще не успев войти в башню, Рейлинд смогла понять, что Креван был одновременно прав и неправ. Он считал ее ребенком, и девушка отказывалась принимать этот приговор. Но она не могла не признаться самой себе, что ведет себя несколько эгоистично и взбалмошно. Что раздражало ее больше всего, так это то, что именно Конан заставил ее это осознать. И теперь Рейлинд понятия не имела, что ей делать.

Мериел вошла в комнату и уселась на единственный стул.

– Мне очень жаль, что вы с Креваном не находите общего языка, но ты не должна себя ни в чем винить. Просто вы с ним очень разные. Его невозмутимость заставляет тебя взрываться, и в то же время ясно, что тебе удается пробуждать в нем все самое худшее.

Рейлинд не хотела говорить о Креване. Она не хотела слышать, что она не подходит ему, а он ей.

– Зато вы с Крейгом, похоже, поладили.

Мериел пожала плечами и уставилась на свои сцепленные пальцы.

– Меня наша дружба тоже удивляет, – наконец нерешительно ответила она.

– Дружба?

Мериел понимала, почему сестра усомнилась в правильности выбранного ею слова. Для всех вокруг Крейг был воплощением прямолинейности и энергичности. Но в нем были и совершенно иные черты, о существовании которых она ни за что не догадалась бы. Крейг был сильным и умным, и, несмотря на открытость, ему было присуще внутреннее самообладание, которое, по ее мнению, отличало настоящего мужчину. На какое-то время девушка даже задумалась, каково это – быть ему больше чем другом. Но это мгновение быстро миновало. Они оба слишком ценили свою свободу, чтобы от нее отказаться.

– Да, это просто дружба, ничего более. Я не думаю, что у Крейга много друзей среди женщин, и хотя я всегда считала, что у меня есть друзья-мужчины, Крейг отличается от них. Ни один из нас не сомневается в том, что говорит или делает другой. Никаких скрытых мотивов или побуждений. Это так здорово!

Рейлинд услышала восхищение в голосе сестры, когда та говорила о Крейге, и уже хотела усомниться в том, что их с Крейгом связывает лишь дружба, как вдруг Мериел произнесла:

– Я рада, что ты с ним помолвлена. Из вас получилась бы хорошая пара.

Сердце Рейлинд бешено заколотилось в груди. До этого момента она даже не осознавала, как сильно надеется на то, что ее сестру влечет к Крейгу не просто как к другу, но что между ними существует нечто большее. Это каким-то образом оправдывало бы те неоднозначные чувства, которые охватывали ее всякий раз, когда она оказывалась в обществе Кревана.

И снова их разговор вплотную приблизился к теме, которую Рейлинд очень хотела обойти стороной.

– Как ты считаешь, Конан попытается еще раз нас спровоцировать?

Мериел проглотила наживку. Она вскинула голову и, сощурившись, посмотрела на сестру.

– А ты в этом сомневаешься? Я хочу сказать, что была наслышана о грубости Конана, но то, что он говорил… Ничего подобного я и представить себе не могла! – Она ткнула пальцем вверх, указывая на четвертый этаж, и продолжила: – Особенно если вспомнить его драгоценную комнату. Она завалена всяким хламом больше, чем наши с Крейгом комнаты, вместе взятые! В следующий раз, когда этот тип скажет о нас хоть одно гадкое слово, тебе следует подняться наверх и навести там порядок. Это будет ему уроком, – закончила Мериел и с довольным видом кивнула.

Это действительно была неплохая идея, и Рейлинд обрадовалась возможности посмеяться.

– Отличная мысль, но это придется сделать тебе. Я не собираюсь подходить к его двери. Ты видела выражение его лица, когда Конан услышал, что ему придется покинуть свой кабинет? Для него это место священно. Я не хотела бы даже близко находиться после того, как кто-то прикоснется к его вещам, не говоря уже о том, чтобы сделать это самой.

Мериел выдохнула, надув щеки, и встала.

– Ты права. Но Конан все равно невыносим. Сегодня вечером, когда Лорел заставила нас войти в зал и я увидела всех этих людей, которые ждали нас и не начинали ужинать, я поняла, что мне и в самом деле присущ некоторый эгоизм. Но Конан? Он гораздо хуже. Его абсолютно не трогает боль, которую он причиняет другим людям.

Рейлинд села на постели, удивленная тем, что сестра пришла к тем же выводам, что и она.

– Я думала о том же. То есть я хочу сказать, что не всегда считаюсь с людьми, но, по крайней мере, я не жестока к ним.

– Ну ладно, спокойной ночи. Увидимся утром. Будем надеяться, что завтрашний день будет не так насыщен событиями, как три предыдущих. Мне нужен выходной, прежде чем я смогу сосредоточиться на других людях и их потребностях, – насмешливо произнесла Мериел.

– Спокойной ночи, – ответила Рейлинд, глядя, как закрывается дверь за сестрой.

Заставив себя подняться с кровати, она ослабила шнуровку на платье и стянула его через голову. Затем девушка сняла шерстяную тунику и осталась только в нижней сорочке.

Вернувшись к кровати, Рейлинд остановилась, глядя на покрывало. Одно дело просто плюхнуться поверх одеяла, и совсем другое – забраться в постель, в которой когда-то спал Креван. Ей это простое действо казалось невероятно интимным.

Рейлинд огляделась вокруг. Отсветы языков пламени, пылавшего в камине, плясали на стенах. Уютная атмосфера этой комнаты осталась прежней, но сейчас здесь ощущалось кое-что еще – одиночество. И тосковала Мериел отнюдь не по обществу сестры. Несмотря на ссоры, на повышенный тон и даже на резкие слова, которые они бросали друг другу, видеть она хотела именно Кревана.

Рейлинд откинула край покрывала. Ей потребовалось всего два дня, чтобы привыкнуть видеть Кревана перед сном. Она очень надеялась на то, что так же быстро сможет избавиться от этого желания.

Креван согнул пальцы и нерешительно коснулся костяшками двери. Всего несколько секунд назад он столкнулся на лестнице с Мериел, которая не стала церемониться и ясно дала ему понять, что он должен прекратить обижать ее сестру. Робкая и сдержанная женщина, с которой он едва успел познакомиться в тот день в конюшне, исчезла. Оказалось, что Мериел способна на резкие, беспощадные высказывания, и она не стала скрывать от Кревана, что его мнение интересует ее очень мало. Даже если бы ему и вздумалось во всем обвинить Рейлинд, по мнению Мериел, причиной их постоянных перебранок являлся именно он. Креван сомневался, что она пропустила бы его наверх, если бы он раз сто не заверил ее в том, что полностью с ней согласен и собирается извиниться. Он не удивился бы, если бы Мериел поднялась за ним, чтобы подслушать разговор под дверью. Но Креван стоял в коридоре уже пять минут, а ее шаги на лестнице так и не зазвучали.

Сделав глубокий вдох, он собрался с духом и постучал.

– Заходи, – пробормотала Рейлинд, явно раздосадованная тем, что ее снова побеспокоили.

Креван чуть было не развернулся и не ушел, но ему очень хотелось поскорее покончить с тем, что возникло между ним и Рейлинд.

Рейлинд не успела лечь в постель, как Мериел снова постучала в дверь. Она хотела было попросить сестру уйти, но она хорошо знала Мериел. Такая просьба только укрепила бы решимость сестры войти и поговорить. Слуги Кайреоха, возможно, и считали Рейлинд более упрямой из сестер-близнецов, но она была сама сговорчивость по сравнению с Мериел, когда той что-то взбредало в голову.

При виде входящего в комнату Кревана Рейлинд даже рот открыла от удивления.

– Что ты здесь делаешь? – сдавленным голосом спросила она.

Креван сглотнул. Исчезла растрепанная, неухоженная девушка, которую он видел сегодня вечером. Рейлинд была одета только в белую сорочку с глубоким вырезом, открывающим взгляду округлости ее грудей. Она расчесывала волосы, пока они не начали отливать тусклым золотом, и теперь локоны волной небрежно ниспадали на ее спину и плечи. Креван взглянул ей в глаза, в эти золотисто-зеленые водовороты на лице, которое он видел в снах.

Креван заставил себя встряхнуться. Да, Рейлинд была соблазнительной. Но разве существовала на свете женщина, которая не показалась бы ему привлекательной, окажись она в его комнате, одетая лишь в полупрозрачную сорочку? Он снова сглотнул, не сумев ответить на вопрос, который сам себе задал. Вместо этого Креван поинтересовался:

– Как тебе комната? Э-э… Как ты?

Его волнение обезоружило Рейлинд. Забыв о том, что одета в одну сорочку, она закатила глаза и вздохнула:

– Смотря что ты имеешь в виду. Если не брать в расчет твоих родственников, думаю, все поверят в нашу историю. Но как быть с леди Мак-Тирни? Она знает, что здесь что-то не так.

– Что вы ей сказали?

– Ничего, – совершенно искренне ответила Рейлинд, покачав головой. – Мы с Мериел упорно стояли на своем, но Лорел все равно задавала вопросы. Нам было бы легче, если бы мы знали не только причину, по которой нам пришлось покинуть свой дом, но и зачем всем необходимо считать, будто сестры-близнецы Шеллден помолвлены с братьями-близнецами Мак-Тирни.

Креван подошел к Рейлинд и положил руки ей на плечи.

– Я согласен с тем, что вы должны об этом знать, но я поклялся вашему отцу, что ничего вам не скажу. Пообещай мне больше не поднимать эту тему.

Рейлинд запрокинула голову и всмотрелась в его серьезное лицо.

– Я сделаю то, о чем ты просишь, если ты согласишься рассказать мне правду, когда вся эта история закончится, даже если мой отец будет против.

Креван поморщился, но кивнул. Рейлинд знала, что он неохотно уступил ее требованию, но считала, что имеет полное право ставить это условие. Ворот его сорочки был развязан, и в вырезе виднелись темные волосы, обычно скрытые под тканью. Рука Рейлинд помимо ее воли поднялась и легла на этот вырез, ощущая тепло и силу Кревана.

– Спасибо, – прошептала она.

Креван снова посмотрел ей в глаза и утонул в обращенных на него зеленых озерах. Глаза девушки сообщили ему все, что он хотел знать. В них не было лукавства. Может, он и не мечтал о таком повороте событий, но уже не мог отрицать того, что жаждет обладать ею. Однако Рейлинд была юной и неопытной. Она понятия не имела о том, что такое страсть. Для нее то, что их связывало, было просто чем-то новым и волнующим.

Он это знал, и с его стороны было очень глупо хотеть ее, невзирая ни на что.

Упрямство и эгоизм были качествами, которые Кревану обычно не нравились в женщинах. Но Рейлинд также была страстной и независимой. А самое главное, она верила в него. Рейлинд не видела в нем неполноценного мужчину или человека с дефектом. Она также не смотрела на него как на одного из младших братьев Мак-Тирни, члена одного из самых могущественных кланов Западных Высокогорий. Она видела в нем только его самого, и это оказалось самым мощным и притягательным качеством, которое Креван когда-либо встречал в других людях. У него не хватало самообладания, чтобы находиться с ней наедине, потому что желание целовать ее, касаться ее, познать ее, вместо того чтобы становиться слабее, непрерывно росло. Креван знал, что в следующий раз он просто не сможет уйти. А уйти он был обязан, потому что отчетливо осознавал: если он увидит стыд в глазах Рейлинд и причиной этого стыда будет он, это вполне может его убить. Его единственным спасением было расстояние и время. Чувства к Рейлинд вспыхнули быстро и неожиданно, и только разлука с этой девушкой могла заставить их исчезнуть.