Текст книги "В жарких объятиях"

С глубоким вздохом Мериел кивнула на дверь и вместе с пекарем отправилась к месту преступления. Не успела она сделать по двору и дюжины шагов, как раздался истошный вопль, означавший, что несколько бычков вырвалось из загородки. Спустя несколько минут конюхи загнали животных обратно, но до этого времени бычки успели перевернуть три телеги, доверху наполненные продуктами, и сбить с ног несколько человек, некоторым из которых лишь с большим трудом удалось снова подняться.

– Миледи!

Мериел содрогнулась, глядя на мчащегося к ней через двор и не обращающего ни малейшего внимания на царящий в нем хаос мальчишку.

– Эконом спрашивает, что вы решили насчет циновок в нижнем зале.

Мериел закрыла глаза. В следующий раз, когда священник в своей проповеди упомянет ад, она точно будет знать, что он имеет в виду. Она должна дотянуть до вечера. Мериел решила, что завтра непременно убедит свою сестру-близнеца незаметно занять ее место.

* * *

Рейлинд повращала рукоять деревенского колодца и изумленно уставилась на обрывок веревки. Кто-то утащил ведро, лишив остальных возможности набирать воду. Она и так была вне себя от ярости из-за того, что ее заставили выполнять черную работу. И гнев ее только возрос после того, как Рейлинд выяснила, что воду, которая была ей нужна, чтобы все вымыть и вычистить, необходимо принести самостоятельно.

Схватив два пустых ведра, Рейлинд зашагала обратно к домику Эйлин, расположенному не то чтобы далеко от колодца, но и не особенно близко к нему. Внутри Эйлин играла с Бонни, показывая ей, как складывать пирамиду из деревянных кубиков так, чтобы они не рассыпались. Вокруг прыгали мальчишки, накинув одеяла на плечи вместо пледов и размахивая палками, изображающими мечи. Рейлинд почувствовала, как при виде этой женщины, развлекающей нескольких ребятишек и называющей это занятие работой, в ее груди поднимается буря негодования.

– Эйлин? – Никакой реакции. – Эйлин, в деревенском колодце нет ведра. Нам придется поручить кому-то из слуг принести воду из запасов замка.

Эйлин улыбнулась маленькой белокурой девочке, сидящей на полу перед ней, и покачала головой.

– Нет, нет, нет, – проворковала она. – Его снова забрал кто-то из мальчишек. Просто привяжи к веревке одно из наших ведер.

Рейлинд открыла рот, чтобы возразить. Если она привяжет ведро к веревке, это будет означать, что ей придется таскать воду одним ведром, что увеличит количество походов к колодцу и расход ее сил. Но она понимала, что спорить бесполезно, поскольку ей было ясно: это случилось не впервые, и Эйлин всего лишь сообщила ей, как она поступает в таких случаях. Заставив себя промолчать, Рейлинд снова отправилась с ведрами к колодцу и сделала то, что ей было велено.

Во время третьей ходки Рейлинд почувствовала, как болят ее пальцы, оттого что металлическая ручка ведра врезается в кожу ладоней. Девушка поменяла руку, но та еще болела после предыдущего похода к колодцу. Рейлинд поняла, что все равно не смогла бы носить по два ведра. Они были невероятно тяжелыми и с каждой минутой становились просто неподъемными.

– Готово, – задыхаясь и почти уронив ведро на стол, пробормотала она.

Эйлин посмотрела на воду, выплеснувшуюся на деревянную крышку стола.

– Ну что ж, наверное, со стола ты и начнешь. Сегодня день большой уборки. Это значит, что все в доме необходимо выскоблить и вымыть. – Увидев испуганное лицо Рейлинд, Эйлин махнула рукой и улыбнулась, как будто понимая весь ужас того, о чем она просила. – Финн не выносит, когда в доме грязно, но только после того, как родился Гидеон, мне удалось убедить его сократить количество уборок до одной в неделю! Как бы то ни было, позади тебя на стуле лежит тряпка. Просто намочи ее и начинай мыть стол. Потом вымоешь остальную мебель и пол в этой комнате и перейдешь в спальни. Ах да, пока не поздно, надо подумать об обеде. Финн вернется домой через час или около того и, конечно, захочет поесть. Кроме того, есть еще дети, я… ну, и ты, конечно.

Эта просьба, изложенная невозмутимым тоном, окончательно вывела Рейлинд из себя.

– Я еще и обед должна готовить? Может, и ужин тоже? – ахнула она.

– Нет, нет. Только обед. Поскольку Финн командует элитной гвардией лэрда, сегодня вечером мы приглашены в замок к ужину.

– Но я не могу… – прошептала Рейлинд, чувствуя, как ужас стискивает ее внутренности.

Она много раз следила за тем, как готовят еду слуги. Но чтобы готовить самой? Рейлинд понятия не имела даже о том, с чего начинать.

– Я все это делаю каждый день. Радуйся, что тебе не надо одновременно присматривать за детишками. – Эйлин усмехнулась, видимо, считая, что это должно утешить Рейлинд. – Я буду тебе подсказывать, и ты сама поймешь, что в этом нет ничего сложного. Мясо свежевать не надо, оно может подождать до завтра. Финн будет недоволен, но ничего с ним не случится, если сегодня он пообедает овощами, фруктами и хлебом.

Рейлинд показалось, что воздух покинул ее легкие и они безвольно сдулись у нее в груди. Неужели Эйлин говорит серьезно? Свежевать мясо? Рейлинд отлично представляла себе сложность этой задачи. Она не единожды орала на девчонок-служанок за то, что они слишком расточительны, поскольку недостаточно тщательно отделяют мясо от шкуры. Но делать это своими руками? Ни за что.

– Завтра тебе придется сходить в замок или на одну из близлежащих ферм за овощами, но я практически уверена, что на сегодня овощей хватит для всех, – произнесла Эйлин, продолжая озираться вокруг. – Чтобы приготовить овощи, тебе понадобится еще ведро воды. Ну и, разумеется, сначала ты должна развести огонь. Ой, сегодня утром я не успела вычистить очаг, так что начать придется именно с этого. По крайней мере, поленницу во дворе пополнили, а значит, дрова у тебя есть.

Рейлинд замерла на месте, не в состоянии ни двигаться, ни говорить. Эйлин сочувственно вздохнула. Она наклонилась и, подхватив малышку, усадила ее себе на колени.

– Я понимаю, что ты, наверное, не знала, как трудно вести домашнее хозяйство и сколько работы необходимо проделывать каждый день…

Это замечание вывело Рейлинд из оцепенения, резко вернув ее в реальность. Если Эйлин считала, что трудно вести хозяйство, имея один маленький домик, то она понятия не имела о том, сколько усилий приходится прилагать, чтобы обеспечить всем необходимым целый замок, учитывая при этом потребности сразу нескольких семей, а не одной-единственной.

– Я отлично все знаю, Эйлин.

Подруга Лорел подняла руку и сдернула платок, высвободив чудесную волну темно-золотистых волос, скрывавшихся под ним.

– В таком случае, думаю, будет лучше, если я покину тебя и не буду мешать делать все необходимое. Дети! Пойдемте! Давайте поиграем на лугу, чтобы не отвлекать леди Рейлинд.

Минуту спустя домик опустел. Оставшись одна, Рейлинд не мешкая взялась за уборку и приготовление обеда для Финна.

Рейлинд рухнула на кровать. Ей следовало одеться и приготовиться к ужину, которого она с нетерпением ожидала весь день, но ее тело отказывалось ей подчиняться. Все мышцы ныли от боли, и она чувствовала, что у нее нет сил даже на то, чтобы просто пошевелиться. Но пульсирующая боль в руках и ногах не шла ни в какое сравнение с глухими ударами в голове. Рейлинд прожила на свете почти двадцать два года, и за все это время ей не приходилось выслушивать столько упреков, сколько обрушилось на нее сегодня.

О, все свои придирки, а их было огромное множество, Эйлин излагала очень ласковым тоном, но Рейлинд знала, что она говорит неискренне. Потому что она сама раздавала указания слугам именно таким тоном. Разница заключалась в том, что Эйлин знала, сколько усилий нужно приложить, чтобы выполнить каждое из ее заданий. Зато Финну не было до этого ровным счетом никакого дела, и ему было все равно, чья ты дочь или с кем ты помолвлена. Когда Эйлин сообщила Рейлинд, что ее муж не любит, когда в доме грязно, девушка подумала, что речь действительно идет о грязи, а не о тонком слое пыли на каминной полке, которой все равно никто не пользовался. Этот человек оказался просто невыносимым!

Финн выразил недовольство из-за отсутствия мяса и поинтересовался, почему ему не подали овощи из нового урожая. Он кривился, когда ел те овощи, которые приготовила Рейлинд, заявив, что они полусырые и безвкусные. Мысленно она не могла с ним не согласиться, но ее обижало то, что ни он, ни Эйлин не учитывали, что она готовила еду впервые в жизни. Рейлинд лишь училась выполнять все необходимые дела в отведенный ей промежуток времени. И она отчаянно нуждалась в поддержке и одобрении, а вовсе не в занудном перечислении всего, что ей не удалось.

Рейлинд закрыла глаза, вспоминая расписание Эйлин.

Уборка в понедельник.

Стирка во вторник.

Починка одежды в среду.

Сбивание масла в четверг.

Выпечка хлеба в пятницу.

Посещение больных в субботу.

Отдых в воскресенье.

До воскресенья было еще очень и очень далеко.

Рейлинд пережила понедельник. Во вторник ее ожидала стирка белья. Именно в этой работе она всегда добивалась от слуг совершенства. Будет ли Эйлин столь же требовательна? Может, удастся уговорить Мериел поменяться с ней местами? Но не успела Рейлинд додумать эту мысль до конца и сообразить, как и когда это можно будет сделать, как провалилась в сон, обутая в туфли и одетая в грязное платье.

– Ты все равно делаешь это неправильно. Разве твоя мама ничему тебя не научила? – наивно удивилась Бренна, не опасаясь вызвать обиду или желание отомстить.

Находившиеся с ними в комнате мальчишки начали хихикать, и Мериел закрыла глаза и сосчитала до пяти, жалея, что она проснулась слишком поздно и не успела предложить Рейлинд поменяться местами. К сожалению, вечером она сразу уснула и проснулась, только когда Фаллон начал колотить кулаком в ее дверь.

– Моя мама умерла, когда мне было двенадцать лет, – наконец ответила Мериел.

Это сообщение не встретило понимания у Бренны.

– Мне только семь, но я знаю все танцы. Как ты собираешься учить нас тому, чего сама не знаешь?

Тут уж Мериел не на шутку рассердилась. «Вот бы кто-нибудь вошел и забрал ее отсюда», – промелькнула у нее мысль. Вопрос Бренны был вполне логичным, но Мериел было неприятно, что его задала такая маленькая девочка. Скорее всего, в этом возрасте Рейлинд тоже уже знала все, что знает Бренна. Она поглощала информацию подобно тому, как сухая ткань впитывает воду. Мериел же бунтовала против таких наставлений, и мама смирилась с ее протестом. Мериел и не догадывалась, что жена лэрда, кроме всего прочего, отвечает еще и за образование обитающих в замке мальчишек и обязана заниматься с ними религией, музыкой, танцами и даже охотиться с ними, пока они не повзрослеют и не научатся владеть оружием.

– Кхе-кхе.

Мериел обернулась, чтобы взглянуть, кто это откашливается, пытаясь обратить на себя ее внимание. Она ничуть не удивилась, увидев перед собой Фаллона.

Она не знала, радоваться ли ей тому, что она вынуждена закончить уроки раньше времени, или опасаться новой проблемы, которую он собирался взвалить на ее плечи. Разве Фаллон забыл о том, что произошло вчера? У Мериел до сих пор звенел в ушах громоподобный голос эконома, изумлявшегося тому, что человек, выросший в замке, может быть так беспомощен во всех без исключения хозяйственных вопросах.

– Фаллон, – кивнула она.

– Миледи, ваше присутствие требуется в винном погребе.

Мериел встала и вслед за Фаллоном вышла в коридор, который вел в винный погреб и кухню.

Спустившись вниз, Мериел обвела небольшое помещение взглядом. В пекарне творилось нечто невообразимое, но здесь все как будто было в порядке. Вдоль задней стены аккуратными рядами выстроились бочонки, нигде не было видно потеков, и все вроде бы стояло на месте.

– Фаллон, мне кажется, что тут все хорошо.

Лицо дородного эконома побагровело и стало похоже цветом на рыжие пряди в его бороде.

– Пересчитайте бочонки, миледи.

Мериел выполнила его просьбу.

– Я вижу пять бочонков.

– А вам известно, миледи, сколько людей в среднем каждый день пьет приготовленный в замке эль?

Мериел поняла, что ей предстоит выслушать очередную лекцию, и ощутила невыносимую тяжесть в груди.

– Обычно на наш винный погреб и хранящийся в нем эль рассчитывает где-то от семидесяти до восьмидесяти человек. Половина из них либо солдаты, вернувшиеся с учений и с нетерпением предвкушающие горячий ужин с кружкой эля, либо стражники, круглосуточно охраняющие замок. Остальная половина – это люди, обслуживающие замок и не получающие за свою работу должной благодарности. Единственное, на что они могут с уверенностью рассчитывать, – это от четырех до пяти кружек эля в день, – продолжал свою речь Фаллон, размахивая огромной кружкой, скорее напоминающей небольшой кувшин, чем емкость для питья.

Мериел нервно сглотнула, но не произнесла ни слова, понимая, что Фаллон еще не закончил.

– Один бочонок содержит тридцать два галлона эля. Этого может хватить чуть больше чем на пару дюжин человек. И когда в погребе стоит пять бочонков, один из которых почти пуст, то ничего хорошего в этом нет, миледи. Погреб опустошен! Весь этот эль закончится еще до завтрашнего вечера, и вам придется решать, кого оставить без угощения.

Мериел изумленно смотрела на него.

– Мне? – не веря своим ушам, переспросила она. – Почему мне?

– Вы же хозяйка замка.

Неукротимый гнев пронзил тело Мериел, заставив ее гордо выпрямиться.

– В таком случае я прямо сейчас ставлю вас в известность о том, что не намерена принимать подобные решения, – возмущенно фыркнула она. – Я не имею никакого отношения к тому, что запасы не были пополнены вовремя, и не собираюсь обижать тех, кто пострадает от чьего-то разгильдяйства.

– Начиная со вчерашнего дня ответственность за все запасы лежит на вас, и именно с вас будет спрашивать лэрд.

Зеленые глаза Мериел широко раскрылись от страха перед неизбежным.

– Но что же я могу предпринять?

Фаллон несколько секунд молча смотрел на молодую женщину, онемев от удивления. Он знал, что леди Мак-Тирни наделена неординарным талантом управления замковым хозяйством, но до сих пор не отдавал себе отчета в том, как ему повезло, что она не прибыла в замок такой наивной и неопытной девчонкой, как эта стоящая перед ним молодая особа.

Наконец Фаллон сжалился над Мериел и понизил голос до, как ему казалось, дружелюбного и сочувствующего тона.

– В этой ситуации может помочь батлер, миледи. Вам необходимо найти батлера и сообщить ему, сколько бочонков он должен сюда принести, а сколько забрать.

Услышав этот простой ответ, Мериел ощутила, как ее охватывает раздражение. Почему бы Фаллону сразу об этом не сказать? Почему он не вошел в большой зал и не объявил, что ей нужно найти батлера и приказать ему доставить в погреб дюжину бочонков эля? Этот человек нарочно все усложнял ради возможности лишний раз ткнуть ее носом в ее невежественность. Мериел было ясно, что все эти нравоучения доставляют эконому огромное удовольствие. Она не сомневалась в том, что он даже леди Мак-Тирни пытался учить тому, как надо управлять замком, критикуя ее методы. Фаллон просто ничего не мог с собой поделать.

– А что, если я не найду батлера? Совершенно ясно, что он уже несколько дней не спускался в погреб. Возможно, он заболел.

– В таком случае, миледи, вам придется найти того, кто сможет заменить его и пополнить запасы эля.

Мериел вонзила испепеляющий взгляд в спину исчезающего за дверью Фаллона. Она не любила насилия и никогда к нему не прибегала, но ей казалось, что рано или поздно она набросится на этого человека. Ему тоже было необходимо кое-что усвоить, но для этого она не станет читать ему длинную нотацию. Нет, она поступит иначе.

Подавив зевок, Рейлинд бросила сорочку, с которой все еще капала вода, на куст, чтобы просушить мокрое белье.

– Ах, белье Эйлин сверкает чистотой, миледи. То, что вы для нее делаете, – это так чудесно! Я не знала, что другие знатные дамы, не считая нашей собственной леди, способны выполнять такую работу.

Рейлинд уперлась руками в бока и оглядела луг, усеянный сохнущим бельем. Каждый вторник, если позволяла погода, деревенские женщины собирались у реки, чтобы перестирать собравшееся за неделю грязное белье и другую одежду. Впрочем, далеко не все стирали каждую неделю. Поэтому когда те или иные вещи попадали к реке, они, как правило, были изрядно испачканы. За работу женщины принимались на рассвете, чтобы бо́льшую часть дня выстиранная одежда отбеливалась и сохла на солнце. Рейлинд и раньше наблюдала восход, но только после длившегося до утра праздника, а не потому, что ей приходилось приступать к работе ни свет ни заря. И все же на душе у нее было радостно.

– Да, – наконец ответила Рейлинд горянке, раскладывавшей свои выстиранные вещи для просушки на траве рядом с ее вещами. – Похоже, мне действительно удалось все отстирать. Я думала, что никогда не закончу. У Эйлин гораздо больше белья, чем у остальных. Не понимаю, как одна семья может испачкать так много вещей.

Женщина расхохоталась, но в ее смехе не чувствовалось насмешки.

– Да, им повезло. У них действительно много белья. Я бы не возражала, если бы у моего мужа было больше нижних рубашек, а у меня было такое постельное белье, как то, что стирали вы. Такой дом, как у командира, требует много времени и сил, но оно того стоит, вы не находите? Там столько места! – Не дожидаясь ответа Рейлинд, она махнула рукой и добавила: – Но зачем я все это вам рассказываю, миледи? Вы ведь живете в замке! Та небольшая стирка, которой мы занимались сегодня, и в сравнение не идет с тем, что приносит сюда по четвергам прачка из замка. Это просто гора белья, и я уверена, что там, откуда вы приехали, все точно так же.

Луг, который они заняли бельем, был довольно велик, и Рейлинд было трудно себе представить, что потребности замка значительно превосходят то, что она наблюдала у реки. Она никогда не спрашивала у своей прачки, где та стирает или сушит белье.

– Ну что ж, было очень приятно, что вы сегодня к нам присоединились, но мне пора готовить обед, – произнесла женщина и немедленно ушла.

Рейлинд подошла к лежащей на берегу деревянной доске. На ней девушка оставила щелок и сваренное из животного жира мыло, которое ей сегодня утром вручила Эйлин. Рейлинд побрела обратно, думая о том, что после такой утомительной работы хорошо бы перекусить хлебом и фруктами.

– Наконец-то ты вернулась! – воскликнула Эйлин.

Она произнесла эти слова дружелюбно и с улыбкой, но для Рейлинд это не имело значения. Эйлин сделала ей грубое замечание. Она знала, чем Рейлинд занимается, но ей и в голову не пришло поблагодарить девушку за проделанную работу.

Решив не обращать внимания на колкость, Рейлинд подошла к столу, приподняла полотняную салфетку, прикрывающую буханку хлеба, и отломила кусочек. Она хотела было присесть и налить себе воды, но замерла, услышав вопрос Эйлин:

– Что ты делаешь?

Рейлинд смотрела на нее, не веря своим ушам. Она это серьезно?

– Я проголодалась и хочу пить. Я собиралась немного посидеть, потому что встала на рассвете и еще ни разу не присела.

Эйлин пренебрежительно посмотрела на жующую хлеб Рейлинд.

– Мне отлично известно, что ты сегодня утром потрудилась, и я ценю твои усилия. Тем не менее тебе еще предстоит приготовить обед. К тому же вчера ты не окончила уборку. А сегодня необходимо вымыть ночные горшки.

Рейлинд была уверена, что ослышалась. Она дочь лэрда Шеллдена, хозяйка замка Кайреох! Ночные горшки, уборные, умывальники… Для этого существовали служанки. Это не для нее. Всему есть предел.

– Я не собираюсь мыть ночные горшки.

Эйлин ее как будто не услышала.

– Что касается хлеба, – продолжала она, – то я положила его на стол для детей, чтобы они могли перекусить, потому что поняла, что с обедом ты опять сегодня задержишься. Поэтому, прошу тебя, больше к нему не прикасайся.

Рейлинд проглотила крохотный кусочек, который успела отломить, и хотела налить себе воды, но обнаружила, что кувшин пуст. Эйлин кивнула, как будто Рейлинд просто убедилась в том, что в доме нет воды, а вовсе не хотела напиться.

– Да, обычно я хожу к колодцу до того, как отправиться на реку, но ты можешь принести воды сейчас. Позаботься о том, чтобы тебе хватило ее для приготовления обеда. После того как все будет сделано, если ты все еще будешь голодна, можешь сходить в замок. Я уверена, что у них в кухне полно еды и они смогут тебя накормить.

Рейлинд возмущенно смотрела на Эйлин, которая, казалось, не замечала растущего в комнате напряжения. Девушке очень хотелось объяснить Эйлин, что, каким бы дружелюбным тоном она ни критиковала ее действия, суть ее высказываний от этого не менялась. Более того, ласковый голос и улыбка делали их еще неприятнее. Вместо этого Рейлинд вскочила и, схватив ведро, зашагала к двери. Она знала, что задержись она хоть на секунду, и все кипящие у нее в душе отрицательные эмоции вырвутся наружу, а это было единственным, что могло сделать этот день еще хуже. Во всяком случае, так ей казалось.

В этот вечер, когда Рейлинд услышала стук в дверь, ее единственным желанием было не обращать на него внимания. Ей совершенно ни с кем не хотелось разговаривать, даже с сестрой. Произошло слишком много событий, и почти все они были неприятными.

Стук продолжался, и Рейлинд подавила стон. Мериел, когда ей этого хотелось, была способна переупрямить кого угодно. Поднявшись с кровати, Рейлинд подошла к двери и отодвинула задвижку.

Мериел вошла в комнату и немедленно наморщила нос.

– О, боже, Линди, тебе необходимо выкупаться! От тебя разит чем-то невообразимым.

– Может, от меня и разит, но если я выкупаюсь, то только понапрасну потрачу время и силы, потому что завтра опять провоняюсь. Кроме того, у меня нет сил мыть и сушить волосы.

Мериел снова скривилась, но затем пожала плечами и, подойдя к креслу, устало опустилась на сиденье.

– Я тебя понимаю. Еще никогда в жизни я так не уставала. Ты и представить себе не можешь всего, что, по их утверждению, леди Мак-Тирни делает каждый божий день. И при этом они надеются, что я им поверю!

Рейлинд сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Мериел хотелось поболтать, и, если честно, в этом желании она была не одинока. Может, они смогут опереться друг на друга и это позволит им продержаться пару дней, оставшихся до возвращения Лорел?

– Что тебя заставляют делать?

– Встречаться с судомойкой и помогать ей выбирать овощи. Потом я должна найти мясника и узнать, какое у него есть мясо, прежде чем поговорить с кухаркой и решить, какую еду она будет сегодня готовить.

– Ты постепенно к этому привыкнешь, – пробормотала Рейлинд, снимая туфлю. – Я уже даже не считаю все это работой. Для меня это что-то вроде расчесывания волос.

Мериел фыркнула и переплела пальцы рук.

– Но это еще не конец. Фаллон заставил меня отвечать за все. Он просто предоставляет мне решать возникающие проблемы, а сам занимается своими делами. Я встречаюсь со слугами и даю им указания, но все бегут ко мне с проблемами.

Рейлинд кивнула и прикрыла рот ладонью, пытаясь скрыть зевок.

– Да, всегда что-нибудь случается. Ты должна принять решение и надеяться на то, что оно окажется верным.

Мериел развернулась на стуле и уставилась на сестру, открыв рот от изумления при виде ее серьезного лица.

– Вот в этом и заключается основная проблема! Наши горничные никогда не ссорятся и не отказываются выполнять свои обязанности только из-за того, что считают несправедливым то, что на них свалилась дополнительная работа, потому что кто-то из них заболел.

Рейлинд хотела спросить у сестры, в каком замке она жила, потому что это, совершенно очевидно, был не Кайреох.

– Я бы не сказала, что это такая уж редкость.

– Да ну? – ошеломленно переспросила Мериел. – А как насчет кротов? Тебе тоже приходится гоняться по нашему саду за этими маленькими, отвратительными, все перерывающими существами? У нас вообще есть сад?

Рейлинд не верила своим ушам. Неужели ее сестра и в самом деле никогда не бывала нигде, кроме главного двора?

– Да, у нас есть сад. И притом большой. Ты помнишь, как жаловалась этой весной на пчел? Я тебе объяснила, что их так много, потому что цветут фруктовые деревья. Как по-твоему, где находятся эти деревья?

Мериел наморщила лоб, а потом пожала плечами.

– Я думала, они где-то в полях, возле ферм, где выращивают всю нашу еду.

Рейлинд начала расплетать свою длинную косу и массировать кожу головы, не зная, как реагировать на столь вопиющее невежество сестры.

– Тебе удалось встретиться с ткачами? – поинтересовалась она, рассчитывая поговорить о чем-то более позитивном.

– Ни разу, – простонала Мериел. – У свечника закончилось то, что ему нужно, и он сказал, что может отлить свечи из воска. Мне это показалось прекрасной идеей, но…

– Скажи мне, что ты не позволила ему этого сделать! – ахнула Рейлинд.

– Нет, позволила. А что мне оставалось?

– Ты должна была найти жир или заставить слуг его приготовить. Свечник должен был следить за запасами жира и предупредить тебя или эконома, когда они начали подходить к концу.

Огорченная раздраженным тоном Рейлинд, Мериел наморщила лоб и процедила сквозь зубы:

– Он этого не сделал. Поэтому он воспользовался воском, и теперь Фаллон говорит, что лэрд Мак-Тирни меня убьет.

Рейлинд наклонилась, чтобы стянуть с ноги вторую туфлю, одновременно бормоча себе под нос:

– Еще бы, конечно, убьет.

Воск горел гораздо чище, чем жир, но использовать животный жир было значительно проще, а главное, дешевле, особенно в больших количествах. Рейлинд всегда строго следила за тем, чтобы восковые свечи зажигали в определенных местах и только в особые моменты.

– Но это ерунда по сравнению с тем, что я позволила отцу Ланагли взять ткань, которую увидела в кладовой, и перетянуть все подушечки в часовне. Ты не поверишь, но когда об этом узнал Фаллон, его лицо стало темно-фиолетовым. Я думала, его хватит удар.

Рейлинд упала на кровать.

– Если бы я могла поменяться с тобой местами, я бы с удовольствием это сделала, но ты мне этого не простишь, потому что так тяжело я еще никогда не работала.

– Что именно ты делаешь?

«Все», – подумала Рейлинд.

– Я готовлю еду, убираю, стираю. Мне даже приходится носить воду, – вслух произнесла она.

– Фу-у.

Реакция Мериел была вполне ожидаемой, но если она понятия не имела о том, как руководить работами в замке, то как она могла представить себе, сколько сил уходит у Рейлинд на выполнение новых и неожиданных обязанностей?

– Это ужасная и очень тяжелая работа, но по-настоящему меня беспокоит не она, а Эйлин.

– С виду она очень милая.

– Именно так она и выражает мне свое недовольство по каждому поводу – очень мило. Она ни разу не сказала мне «спасибо», или «ты хорошо это сделала», или «я благодарна тебе за все, что ты делаешь». Она говорит: «Пожалуйста, не ешь хлеб, он для других», – продолжала рассказывать Рейлинд, копируя «ласковые» интонации Эйлин. – Или: «Ты пропустила пятно, пожалуйста, вымой стол еще раз». Или: «Наконец-то ты вернулась». И это после того, как я несколько часов гнула спину над стиральной доской, стоя по колено в воде и отстирывая одежду членов ее семьи.

Мериел усмехнулась и откинулась на спинку кресла. Это привело Рейлинд в ярость.

– Что смешного в том, что со мной так обращаются? – резко садясь на кровати, спросила она. – Я хотя бы попыталась тебе посочувствовать, несмотря на то что среди всего, что ты перечислила, не было дел, с которыми мне не приходилось бы сталкиваться практически ежедневно.

– Я смеялась над тобой, потому что слышала, как все то же самое ты говоришь нашим слугам! – закричала в ответ Мериел, не видя нужды щадить чувства сестры, после того как та не проявила сострадания к ней. – А еще ты прибегаешь к точно такому же деланно жизнерадостному тону, считая, что от этого то, что ты говоришь, станет приятнее. Я уверена, наши слуги чувствуют то же самое, что и ты сейчас.

Сестры в ужасе смотрели друг на друга. Они ссорились очень редко и только по мелочам. В последний раз они так резко и открыто нападали друг на друга еще до смерти матери. Эта потеря вызвала в душе обеих девочек желание защищать и опекать друг друга. Каждая из них всячески ограждала сестру от малейших обид и переживаний.

Мериел огорченно закусила нижнюю губу.

– О Линди, прости меня! Я просто никогда не понимала, что тебе приходится очень тяжело работать, что твоя работа… так изматывает. Мне еще никогда не было настолько плохо.

Рейлинд смахнула слезу.

– И ты меня прости. Я знаю, как трудно делать то, что от тебя сейчас ожидают. Я тоже до сих пор совершаю ошибки, так что не стоит слишком сильно из-за всего этого переживать. Думаю, нам обеим просто необходимо выспаться.

Мериел шмыгнула носом и кивнула, соглашаясь с сестрой. Она быстро, но крепко обняла Рейлинд и ушла, предоставив ей возможность призадуматься над прозвучавшими обвинениями.

Все то же самое ты говоришь нашим слугам.

Рейлинд отказывалась поверить в то, что не сразу заметила сходство между поведением Эйлин и собственными замашками. Мериел разозлилась на нее и произнесла это в запальчивости, а не для того, чтобы наставить сестру на путь истинный. И тем не менее она была права. Рейлинд разговаривала с обитателями Кайреоха точно так же, как обращалась с ней Эйлин, даже не догадываясь о том, как это обидно и унизительно. Креван часто указывал ей на это, но она совершенно искренне ему не верила, несмотря на то что всегда ощущала недостаток уважения к себе со стороны слуг. Никто из них никогда не высказывал своего недовольства ей в лицо, точно так же, как и она не решилась на открытый бунт против Эйлин. Но вынужденное смирение не означало согласия, и уж совершенно точно оно не подразумевало уважения.

Креван так часто пытался объяснить ей, что хотя напускная ласковость и лучше открытой грубости, но все же она никак не может заменить прямоту и чистосердечие. «Искренняя благодарность способна склонить на свою сторону даже самых угрюмых и упрямых», – внушал он ей. «Искренность и благодарность», – мысленно повторила Рейлинд, расшнуровывая платье и готовясь его снять.

Оставшись в одной сорочке, она задула свечу и упала на кровать. Усталость овладела всем ее телом, но мозг продолжал лихорадочно работать. Что-то не давало ей покоя.

И вдруг Рейлинд поняла, что ее мучает.

«Не-е-е-е-ет!» – мысленно крикнула она. Но было слишком поздно. Девушка знала, что уже не сможет отрицать: последние несколько дней прошли по плану Лорел.

Хозяйка замка была права: это действительно был бесценный опыт, и он полностью изменил взгляды Рейлинд на жизнь.

Но девушка поклялась себе не признаваться в этом никому, особенно Лорел.