Текст книги "В жарких объятиях"

– Что ты там только что сказал? У тебя есть свои секреты? Ну а у нас есть свои причины. Твои братья знают, что делают.

«Я очень на это надеюсь», – мысленно добавила она.

– Что ж, если это действительно так, то это с ними впервые в жизни… во всяком случае, в том, что касается Крейга, – отозвался Конан.

– В отличие от тебя. Ты ведь всегда знаешь, что делаешь, и никогда не принимаешь поспешных или неправильных решений.

Конан приподнял бровь при виде того, как яростно встала на защиту его братьев Рейлинд, и снова окинул ее оценивающим взглядом. Девушка заставила себя застыть на месте и с невозмутимым видом вытерпела внимательный осмотр.

– Возможно, я ошибся, когда счел тебя недостаточно хорошенькой для того, чтобы на тебе жениться. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, я на соседнем этаже.

Не в силах справиться с изумлением, Рейлинд открыла рот. Но Конан уже отошел от нее и скрылся наверху. Этот человек был неисправим, но, во всяком случае, они больше не пытались забросать друг друга словами… по крайней мере пока. Однако Рейлинд поразило заявление о том, что Крейг обычно не знает, что делает. Что Конан хотел этим сказать? И почему он не упомянул Кревана?

Креван забрался в Северную башню через горизонтальную бойницу, расположенную в потайном месте на внешней стороне цоколя. В его душе все еще кипел гнев, и мужчина знал, что не сможет успокоиться, пока не поговорит с Рейлинд и не убедится, что она отдает себе отчет в той опасности, которую таит в себе флирт с Конаном.

Его брат успел обрести дурную славу как человек, который вначале плохо обращается с женщинами, а затем соблазняет их. Отсутствие логики в этой последовательности не переставало изумлять Кревана, но он давно смирился с тем фактом, что лишь немногим женщинам удается противостоять обаянию его младшего брата. Как правило, они соглашались сделать все, что он от них хотел. И после сегодняшнего вечера Кревану стало ясно, что Рейлинд к числу немногих неуязвимых счастливиц не относится.

– Спокойной ночи, a bragadair na mblat is na mbreth.

Услышав голос Рейлинд, Креван резко остановился на лестнице, оставаясь невидимым для беседующих на третьем этаже людей.

– Спокойной ночи, хвастунишка. Твои могущество и осведомленность поистине впечатляют.

Ему не пришлось ожидать слишком долго, прежде чем его предположение относительно того, к кому обращалась Рейлинд, подтвердилось.

– Кажется, я вас недооценил, леди Шеллден.

Gaduiche! Креван почувствовал, как у него внутри все перевернулось. Одно дело, когда Конан очаровывал женщин, и совсем другое, когда он сам вдруг был очарован.

Крейг слушал, как собеседники с нескрываемой радостью уверяют друг друга в своей антипатии, и его взрывной нрав, который ему обычно удавалось обуздать без особого труда, все больше вставал на дыбы. О чем только думает Рейлинд? Сначала Крейг, потом он, а теперь Конан? Она что, вознамерилась соблазнить всех братьев Мак-Тирни? «Тебе повезло, Клайд, что тебя здесь нет, не то эта женщина разделалась бы и с тобой».

Звук шагов поднимающегося на четвертый этаж Конана заставил Кревана встрепенуться, и перед его внутренним взором промелькнул образ Рейлинд, поднимающейся наверх вместе с ним. Пытаясь отделаться от этой непрошеной и невообразимой мысли, Креван преодолел несколько ступенек, отделяющих его от третьего этажа. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но никак не думал, что обнаружит, что Рейлинд все еще стоит в коридоре, с головой погрузившись в размышления. Она очнулась, только когда перед ней вырос Креван.

– Что ты здесь делаешь?

Эта холодная встреча, разительно отличающаяся от ее игривого обращения с Конаном, опустошила душу Кревана, оставив в этой бездне лишь душащий его гнев.

– Может, это я должен спросить о том, что здесь делал Конан? – огрызнулся Креван.

Потрясение, вызванное тем, что Креван появился в тот момент, когда она о нем думала, исчезло, оставив после себя леденящее душу ощущение. Как этому человеку удается ладить хоть с кем-то, было выше ее понимания. Даже к Конану было легче найти подход, потому что он всегда держался высокомерно. С ним достаточно было быть начеку и не реагировать на его колкости. С Креваном гораздо сложнее. Разногласия между ними носили личностный характер, и Рейлинд не удавалось защититься от той боли, которую причиняли ей его слова.

– Как, по-твоему, что ему было нужно? – язвительно поинтересовалась она.

Креван сидел рядом, когда Рейлинд за ужином угрожала его брату воспользоваться своей осведомленностью о его пребывании в комнате наверху.

Креван сделал глубокий вдох и попытался взять себя в руки. Один из них должен был вести себя спокойно и рассудительно, и Креван твердо решил, что это будет он.

Не желая продолжать этот спор в коридоре, где их могли услышать его брат и ее сестра, Креван подошел к Рейлинд и, взяв ее за руку, завел в комнату и плотно закрыл за собой дверь. В то же мгновение он понял, что у него проблемы.

Только вчера вечером он стоял рядом с Рейлинд в этой комнате, и между ними ничего не произошло. Креван искренне верил в то, что сможет это повторить. Но, в отличие от Рейлинд, которая только начинала познавать, что это такое – быть женщиной, он полностью отдавал себе отчет в своих потребностях и желаниях. Креван также знал, как их удовлетворить. И хотя мужчине вовсе не хотелось снова нырять в холодную воду, ему, похоже, больше ничего не оставалось.

Рейлинд смотрела на Кревана, который молча развернулся и схватился за веревочную ручку, чтобы открыть дверь. Девушка не верила собственным глазам. Он только что втащил ее в комнату, а теперь намеревался уйти, не проронив ни слова?

– Куда ты идешь?

– Подальше отсюда, – не оборачиваясь, бросил Креван.

– Ты хочешь сказать, подальше от меня?

– Да.

Рейлинд в отчаянии скрестила руки на груди.

– Так значит, ты пришел, чтобы посмотреть на меня, сказать мне несколько грубых слов и исчезнуть? Что же ты за мужчина?

Услышав последний вопрос, Креван почувствовал, как напряглось все его тело. Он подошел к Рейлинд и посмотрел на нее сверху вниз.

– Я мужчина, который знает, когда ему лучше уйти.

– Мне кажется, что ты хочешь остаться.

Она была права, и они оба это знали. Поэтому, когда Рейлинд приподнялась на цыпочки и прильнула к его губам, он не стал ее отталкивать. Сначала ее поцелуй был робким, и Креван пытался на него не отвечать. Но упрямая в этом, как и во всем остальном, Рейлинд не желала сдаваться, и постепенно поцелуй становился все более страстным и чувственным, завладевая всем его существом. Креван знал, что она не уймется, пока он не уступит и не ответит на ее лобзание.

Нежно обняв Рейлинд, Креван осторожно прижался к ее губам в ласковом поцелуе, намереваясь тут же отстраниться. Но когда руки Рейлинд обвили его шею, ее язык тут же этим воспользовался, прильнув к его языку. Остатки решимости куда-то улетучились, и они продолжили ласкать и дразнить друг друга. Креван целовал Рейлинд страстно и медленно, желая, чтобы она ощутила отчаяние и жгучее желание, которые в нем пробуждала, и одновременно поняла, что теперь ситуацию взял под контроль он.

Наслаждение было таким острым, что Рейлинд застонала. Креван так долго сопротивлялся, что она уже утратила надежду. Девушка смирилась с тем, что, возможно, ошибалась и на самом деле он ничего к ней не испытывает. Но давление его губ на ее рот было настойчивым, убедительным и не вызывало сомнений: Креван хотел ее так же сильно, как и она его. Что-то первобытное и одновременно очень женское в самой глубине ее естества побудило ее прижаться к нему всем телом, и Рейлинд почувствовала, что он дрожит.

Холодный воздух коснулся ее разгоряченного лица, и глаза девушки широко распахнулись. Она больше не была в объятиях Кревана. Рейлинд пыталась удержаться на ногах, пока к ней медленно возвращалась способность воспринимать происходящее. Она понимала, что сама виновата в столь неожиданной развязке. Она действовала совершенно бездумно, ею руководила страсть. Ее тело жаждало испытать те же ощущения, что и рот. Это произошло совершенно непроизвольно. И все же это каким-то образом причинило Кревану боль.

– Я… Прости. Я только хотела доказать, что ты и я…

– Пусть это тебя не беспокоит, – перебил ее Креван. Он слегка пожал плечами, пытаясь сделать вид, будто их объятия ничего особенного собой не представляли. – Ты только начинаешь себя познавать, и в желании целовать мужчин нет ничего необычного. Но… э-э… тебе не стоит делать это со мной. Все считают, что ты принадлежишь моему брату.

– Осталось всего три недели.

«Три бесконечные недели», – подумал Креван и провел рукой по волосам, запустив пальцы в свою густую шевелюру.

– Как бы то ни было, с меня довольно практики, так что тебе придется найти кого-нибудь другого и забавляться с ним.

Рейлинд судорожно сглотнула, отказываясь понимать то, что говорил Креван. Неужели он намекает на то, что она всего лишь хочет, чтобы ее целовали, и ради этого готова броситься на шею первому встречному? И что означает это его «тебе придется найти кого-нибудь другого и забавляться с ним»? Разве Креван не понимает, что ее знакомили с множеством мужчин, с большинством из которых она знакомиться не хотела? Но только он заставил ее сердце учащенно биться, только в его присутствии ее кожа покрывалась мурашками. Он был тем, о ком Рейлинд думала перед тем, как заснуть, и тем, о ком вспоминала, едва открыв глаза. И судя по тому, как Креван ее только что целовал, Рейлинд не могла поверить в то, что он не испытывает к ней таких же чувств.

– Я тебе не верю. То, что только что произошло, доказывает, что тебя ко мне влечет.

Креван сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Да. Меня к тебе влечет. Да и кто мог бы перед тобой устоять? Но этот ни к чему не обязывающий флирт необходимо прекратить, потому что вы, миледи, к большему не готовы.

«Не готова! – фыркнула про себя Рейлинд. – Это ты, Креван Мак-Тирни, постоянно убегаешь от меня».

– Мне кажется, что я готова.

– В самом деле? Но большее – это серьезные отношения. Большее – это брак. А чтобы все это случилось, необходимо упорно трудиться. Однако ты избегаешь всего, что требует усилий или не может быть сделано кем-то вместо тебя. Это означает, что мы друг другу не подходим.

Его оценка стала для Рейлинд тяжелым ударом, но она также не могла не согласиться с ее справедливостью. Это было невероятно больно, но этого и добивался Креван: он хотел причинить ей боль. Вовсе не ее методы управления людьми стояли за хрупким желанием Кревана отдалиться от Рейлинд не только физически, но и эмоционально. И хотя это было трудно себе представить, она знала только одно чувство, которое могло заставить Кревана отказаться от того, что он так сильно желал. Этим чувством был страх. Не за себя. За нее.

– Посмотри на меня, – тихо приказала ему Рейлинд.

И когда ей наконец удалось встретиться с ним взглядом, она увидела неистовое желание, запечатленное в каждой черточке его лица. Она также увидела самообладание и дисциплину, которые держали это желание в узде и напомнили ей о том, что с этим человеком она всегда будет в безопасности.

– Ты можешь припомнить хотя бы один случай, когда я не была уверена в себе или в том, чего я хочу?

Креван сглотнул. У Рейлинд было много недостатков, но нерешительность к их числу не относилась. И ему это нравилось. Колебания, порожденные сомнениями в собственных силах, делали человека легкой жертвой манипуляторов.

– Не могу.

Продолжая смотреть Кревану в глаза, Рейлинд двинулась к нему и вновь остановилась на расстоянии вытянутой руки.

– До встречи с тобой я никогда не хотела, чтобы кто-либо целовал меня или прикасался ко мне. Мне вообще не нравилось мужское общество.

Креван стиснул зубы и цинично прищурился.

– Если ты не забыла, всего несколько дней назад ты бегала за моим братом…

Рейлинд вскинула руку, оборвав его фразу.

– Я не бегала за твоим братом. Если я чего-то и хотела от него… то… я не знаю, как это объяснить… я хотела набраться опыта! Откуда мне было знать, что он понятия не имеет о том, как надо целовать женщину? Я подумала, что если кому и известно о том, как надо целоваться, то только одному из братьев Мак-Тирни. К тому же Крейг уезжал. Он не был мне нужен. До тебя мне вообще не был нужен ни один мужчина.

– Рейлинд, – произнес Креван терпеливым тоном, которым разговаривают с детьми, и, протянув руки, взял ее за плечи, – ты только что узнала, что это такое – кого-то хотеть.

Рейлинд облизнула пересохшие губы, отметив про себя его осунувшееся лицо, стиснутые губы и застывший взгляд. Креван одновременно был прав и ошибался. Он не желал понять, что, несмотря на всю ее неопытность, Рейлинд толкало к нему не просто желание приятно провести время с мужчиной, который умеет хорошо целоваться, а нечто гораздо более мощное и редкое.

Подняв руки, она накрыла ладонями пальцы Кревана, надеясь, что это удержит его, не позволив снова от нее отстраниться.

– Из всех людей, которых я когда-либо встречала, твое мнение для меня наиболее важное. Да, я ценю его даже выше, чем суждение отца. Я очень люблю своего отца, но он меня балует и даже ограждает от правды. А ты, – Рейлинд помолчала, моргая и пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы, – ты всегда был честен со мной, хотя только за последние несколько дней я поняла, какой это бесценный дар. Прошу тебя, умоляю тебя, не обращайся со мной как с ребенком! Перестань меня опекать и оберегать. Я хочу понять свои чувства, но когда ты меня отталкиваешь, я только еще сильнее запутываюсь.

Рейлинд ожидала, что Креван что-нибудь скажет или сделает. Она пыталась вырвать у него признание поцелуями и знала, что сможет прибегнуть к этому средству снова. Но она не хотела завоевывать его привязанность таким способом. Слезы, которые Рейлинд так долго сдерживала, обожгли ей глаза, и она задохнулась от рыданий, уже ничего не видя перед собой.

Креван обнял ее и зарылся лицом в ее волосы. Он всего лишь хотел защититься сам, а не заставить ее страдать. Всю свою жизнь он был уверен в своих действиях. Если он что-то предпринимал, то не сомневался в том, что его выбор правильный. У проблем, независимо от их масштабов и характера, было четкое решение… пусть и не всегда легко достижимое. Но когда Креван имел дело с этой девушкой, ему не удавалось даже сформулировать свою проблему. Ему казалось, что этих проблем множество и для каждой существует отдельное решение. Эти решения противоречили друг другу. Креван отчаянно сражался за собственный рассудок и душевное здоровье, но какой бы выход он ни выбрал – остаться или уйти, в любом случае он проигрывал эту битву.

Рейлинд подняла голову. В ее глазах все еще стояли слезы. Сердце Кревана сжалось в груди. Он понимал, чего они оба хотят и к чему это приведет.

Креван нежно гладил лицо Рейлинд, отводя от него волосы.

– Если я тебя поцелую… – прошептал он.

– Я знаю, и мне все равно.

Кревану тоже было уже все равно. «К черту здравый смысл», – подумал он, кладя ладонь на затылок Рейлинд и нежно целуя ее губы. Этот поцелуй был таким страстным, таким прекрасным, что обоих охватила дрожь. Креван медленно раздвинул ее уста и прижался к ним еще сильнее, впитывая в себя всю страсть, которую она могла ему предложить. Ее тело прижалось к нему, и у Кревана вырвался глухой стон удовлетворенного желания.

Когда губы Кревана наконец коснулись ее губ мягким и глубоким поцелуем, тело Рейлинд вспыхнуло и ожило. Она ощущала всю силу его самообладания, и это волновало ее еще больше. Его язык у нее во рту, проникающий во все уголки, пробующий ее вкус… Это чувство затрагивало потайные уголки ее души и своей остротой лишало ее сил.

Креван прижал ее к себе еще сильнее. Приподняв Рейлинд, как пушинку, он усадил ее на свои мощные бедра и начал развязывать шнуровку на ее платье. Девушка ощущала его пульсирующую эрекцию, и нижняя часть ее тела мгновенно отрегировала на этот интимный контакт с его мужским возбуждением. Рейлинд закусила губу, не в силах совладать с приступом влажного желания, и с ее губ сорвался тихий стон. Все возрастающая потребность касаться Кревана и ощущать его прикосновения не походила ни на что из всего, пережитого ею за свою жизнь. И в этот момент Рейлинд поняла, что он единственный мужчина, которому она когда-либо отдастся.

Нежный возглас Рейлинд отнюдь не побудил Кревана отказаться от своих намерений. Скорее он его только подстегнул. Его руки ласкали тело Рейлинд, пока он помогал ей избавиться от одежды. Едва стянув ее платье через голову, он тут же жадно прижался к ее губам в новом страстном поцелуе, опасаясь, что девушка начнет сопротивляться. Креван целовал ее, пока не ощутил, что она снова всецело находится в его власти, жадно встречая его язык, принимая его и всю себя отдавая взамен. Ее искренность сводила Кревана с ума, пробуждая в нем неукротимую жажду обладания и слияния.

Зная, что сейчас ему позволено все, Креван сдвинул ее сорочку, обнажая нежный изгиб плеч, и начал спускаться все ниже, целуя чувствительную жилку у нее на шее, пульсирующую в такт частым ударам сердца. Легкие поцелуи становились все более страстными. Креван ласкал ее шею и плечи, наслаждаясь тихими стонами и движениями льнущего к его груди девичьего тела.

Прежде чем его ласки оставили следы на ее шейке, Креван начал спускаться к груди, прокладывая себе дорогу обжигающими ее кожу поцелуями. Большим пальцем он провел по соску и начал поглаживать уже упругий бутон. Сердце Рейлинд бешено колотилось, и Кревану казалось, что еще немного, и он обезумеет от пожирающего его желания.

– Любовь моя, прикажи мне остановиться! – взмолился он, зная, что только просьба Рейлинд способна заставить его положить конец этому безумию.

Его ладони плотно обхватили ее груди, ласково массируя их и лишая девушку дара речи. Но шестым чувством Рейлинд угадала мольбу Кревана и ответила ему единственным доступным ей способом. Выгнувшись в поиске мучительного наслаждения, она вплела пальцы в его волосы и предложила груди его жадному рту.

Ее страстный отклик заставил Кревана отбросить сдержанность и прильнуть губами к розовому бутону. Он был твердым и спелым, и от его вкуса по телу Кревана пробежала неудержимая волна еще более мощного возбуждения.

– Ты такая красивая, – пробормотал он, скользя языком к полушарию второй груди. – От твоей красоты даже дух захватывает.

Тело Рейлинд начало пульсировать, и она уже не могла сдерживать стоны, потому что его язык обжигал ее, как огнем, а зубы нежно теребили затвердевшие соски. Но когда Креван, опустившись на колени, начал сквозь тонкую сорочку осыпать горячими, влажными поцелуями ее живот, Рейлинд не выдержала. Ноги уже не держали ее. Они подогнулись, но, вместо того чтобы упасть на пол, она очутилась в воздухе, у него на руках. Подхватив изнемогающую девушку, Креван понес ее к единственному креслу в комнате.

Щекоча губами его ухо, Рейлинд прошептала:

– Готова поспорить, что еще никогда ты не использовал это кресло с таким удовольствием.

– Мое удовольствие ничто по сравнению с тем, которое ждет тебя, – усмехнулся Креван.

Он знал, что она все еще витает на чувственных высотах, на которые он ее увлек. И хотя одинокий голос шептал ему об опасности того, что он задумал, гораздо более громкий голос напоминал: Рейлинд желает этого не меньше, чем он сам. Она хотела почувствовать себя желанной, узнать, что такое страсть, и испытать физическое наслаждение. А он хотел быть тем человеком, который познакомит ее с экстазом.

Нащупав вырез его рубахи, ее ладонь скользнула ему на грудь, и пальцы Рейлинд начали перебирать и гладить темные шелковистые волосы. Сексуальное напряжение стало еще сильнее, и Креван сжал ее запястье, останавливая жгучие прикосновения. Сегодняшняя ночь была посвящена ей, а не ему. Воспоминание о вызванных им ощущениях будет ему наградой. А иначе они окажутся навеки привязанными друг к другу. Креван знал, что Рейлинд это не нужно, даже если она сама пока что этого не понимает.

Когда Креван остановил ее руку, любовный туман, окутавший ее тело и сознание, стал рассеиваться. Рейлинд напряглась и попыталась сопротивляться, когда он снова завладел ее губами в поцелуе, гораздо более глубоком, чем предыдущие. Казалось, все, что произошло, было лишь прелюдией к тому, что должно было за этим последовать.

Рейлинд надеялась, что Креван снова станет ласкать ее грудь, но его ладонь легла на ее ногу и начала поглаживать шелковистую кожу. С каждым прикосновением он поднимал подол сорочки все выше. Сердце Рейлинд неистово билось, а тело горело и трепетало в предвкушении, инстинктивно устремляясь навстречу неизбежному. Все же ее охватило безумное желание отстраниться, когда рука Кревана начала приближаться к ее женскому естеству. При этом он не переставал покрывать поцелуями ее щеки, мочки ушей и губы.

Кровь шумела у Рейлинд в ушах, колени дрожали. Дрожь охватила все ее тело, когда пальцы Кревана наконец достигли цели и запутались в замысловатых пружинках ее медовых волос. Девушка выгнула спину.

– Боже мой! – простонала она и начала извиваться у него на коленях.

Вскоре давления его пальцев оказалось недостаточно, и ее бедра начали покачиваться, все плотнее прижимаясь к его ладони. Креван не нуждался в дальнейших поощрениях и осторожно погрузил палец в ее влажный жар. Рейлинд горела желанем, и этот жар принадлежал ему. Издав низкий, хриплый стон, Креван стал поглаживать и ласкать нежную плоть, пока Рейлинд не забилась у него в руках.

Она вскрикнула, когда Креван прикоснулся к ее самому потайному месту так нежно, что невообразимое наслаждение пронзило все ее существо. Девушка была потрясена этими ощущениями, и все, что ей удавалось, – это беспомощно льнуть к нему, позволяя новым чувствам завладевать ее рассудком и душой. Никто никогда к ней так не прикасался, но это было только начало. Добавив еще один палец, Креван опускался все глубже, отыскивая доселе неведомые уголки удовольствия, пока вся нижняя часть ее тела не вспыхнула непреодолимым желанием. И все же Рейлинд жаждала большего, желая ощутить его внутри себя.

– Креван, прошу тебя. Креван! Прошу тебя!

Рейлинд извивалась под его рукой, прижимаясь к нему, умоляя о большем. Ей казалось, что она сойдет с ума. И тут она ощутила, как где-то внутри ее нарастает сладостное чувство. С тихим, сдавленным возгласом она отдалась сверкающему урагану, увлекшему ее тело неизвестно куда.

Когда Рейлинд приоткрыла рот в приглушенном крике, Креван прижался к нему губами, принимая в себя ее тихие стоны. Он тоже застонал, забыв о собственном желании и всецело погрузившись в ее невинный отклик на его ласки. Ему казалось, что неизбежность этого момента была записана в их гороскопах и ничто не смогло бы его предотвратить.

Креван несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Грудь Рейлинд все еще тесно прижималась к его груди, а плечом он ощущал пульсирующую жилку у нее на шее. Впервые в жизни он пережил экстаз, всего лишь подарив кому-то удовольствие. Существовало только одно объяснение этому феномену, и он был глупцом, отказываясь признать эту истину до сегодняшнего вечера.

Он был влюблен в Рейлинд Шеллден.

Креван ни за что не поверил бы в то, что это возможно. Но это с ним случилось, и отрицать это было невозможно. За последние несколько дней его чувства к Рейлинд переросли простой интерес, восхищение и дружбу. Это произошло ненароком, совершенно помимо его воли. И тем не менее ему предстояло каким-то образом ее разлюбить. Потому что Рейлинд Шеллден ему не предназначалась. Креван был уверен в том, что она никогда не будет принадлежать ему. Следовательно, он должен был держаться от нее подальше, потому что не был уверен в том, что в следующий раз сможет остановиться и не сделать ее своей женщиной. Как бы сильно он ни хотел Рейлинд, вынуждать ее остаться с ним было бы еще хуже.

Он знал, что женщины, и особенно такие пылкие, как Рейлинд, никогда не стремились и не будут стремиться к тому, чтобы связать с ним свою судьбу. И несмотря на искренний отклик Рейлинд, ничто не могло изменить этот факт.

Креван ощутил кончик пальца, скользящий по его щеке в нежнейшей ласке. Он посмотрел в бархатные зеленые глаза.

– Прости.

Рейлинд улыбнулась.

– За что? Я не припомню, чтобы жаловалась. И не пытайся убедить меня в том, что тебе это не понравилось.

Креван стиснул ее пальцы.

– Понравилось. Но это не должно повториться.

Серьезность, с которой были произнесены эти слова, насторожила Рейлинд. Она выпрямилась, натягивая сорочку обратно на плечи.

– Ты хочешь сказать, пока мы не поженимся?

Креван взял ее на руки, встал и усадил обратно в кресло. Запустив пальцы в свои волосы, он произнес:

– Я на тебе не женюсь.

Холодные, отчужденные слова показались Рейлинд ледяным дождем, обрушившимся ей на голову.

– Из-за Крейга? – еле слышно спросила она, заранее зная ответ.

– Нет… То есть я хотел сказать, да, ты принадлежишь ему. Но это не единственная причина. – Креван повернулся к Рейлинд и пристально посмотрел ей в глаза. – Рейлинд, я первый мужчина, которого ты поцеловала. Сейчас ты переживаешь ощущения, о существовании которых недавно и не догадывалась.

Задетая гордость заставила Рейлинд бросить в ответ:

– Ошибаешься.

– Любовь моя, я мог обманывать сам себя, но ты мне не лгала. Ты хотела узнать, что это такое – быть женщиной. И ты пожелала, чтобы этому научил тебя я, потому что тебе показалось, что завоевать меня будет труднее, чем любого другого из твоих знакомых мужчин. Мне только хотелось бы соответствовать твоим ожиданиям. – Креван вздохнул и направился к двери. Прежде чем ее открыть, он обернулся и добавил: – Ты можешь стать замечательной женой, Рейлинд. Ты заслуживаешь быть с кем-то, кто будет гораздо лучше меня, и когда-нибудь ты поймешь, что я прав.

Рейлинд смотрела, как Креван исчезает за дверью, плотно закрывая ее за собой.

– Ну, погоди, упрямец! Может, я и обманывала себя, но смею тебя уверить: меня тебе обмануть не удастся, – громко произнесла она, перефразировав его слова.

Его замечание о том, что она принадлежит Крейгу, было просто смешным. Она не перебросилась с его братом и дюжиной слов, даже когда они сидели друг напротив друга. Ей придется обходить Крейга стороной только для того, чтобы люди не обратили внимания на то, насколько она ему не принадлежит. Она принадлежала Кревану, а он принадлежал ей, и если бы он был честен сам с собой, то согласился бы с ней. Для того чтобы понимать разницу между симпатией, желанием завоевать и любовью, не обязательно быть старым и иметь богатый опыт общения с противоположным полом…

Эта мысль заставила Рейлинд осознать: эта разница ей действительно известна. И хотя в какой-то момент ей хотелось завоевать Кревана, это желание быстро переросло в симпатию, а за последние несколько дней – в глубокое чувство. Она его любила, страстно и сильно. И это не было мимолетным увлечением, которое должно исчезнуть после расставания с объектом симпатии. И хотя Рейлинд не могла этого доказать, она знала, что Креван чувствует то же самое. Так почему же он не хочет на ней жениться?

«Ты можешь стать замечательной женой», – сказал он. Можешь. Рейлинд задумалась над этим словом и разговорами, которые состоялись между ними за несколько последних дней. Она внезапно поняла, что ей необходимо заставить Кревана гордиться ею. Тогда она станет неотразимой для него.