Текст книги "Смерть пахнет сандалом"

Мы с тобой, жена, знали только, что третьего брата казнили в Тяньцзине «тысячей усекновений», но и думать не думали, что исполнителем казни мог быть этот поганец Чжао Цзя. Вот уж действительно правду говорят: с врагом непременно повстречаешься на узкой дорожке! Юань Шикай – человек дальновидный и расчетливый, на устах мед, а за пазухой нож, попасть к нему в руки, боюсь, не к добру. Пей, жена, счастье не беда, от судьбы не уйдешь, человек живет один век, травы и деревья – одну осень, уж была не была.

В общем, взгляд этого негодяя воровато скользнул по моей шее, наверное, изучал, как голова у меня крепится, прикидывал, где лучше мечом приложиться.

Его превосходительство Юань, больше не обращая на меня внимания, повернулся к Чжао Цзя:

– Кроме «тысячи усекновений», есть ли еще какие-нибудь впечатляющие казни?

– Ваше превосходительство, кроме «тысячи усекновений», самая жестокая при этой династии – «Разрубание по пояснице».

– Ты эту казнь проводил?

– Можно сказать, что да, проводил один раз.

– Тогда не спеша расскажи, чтобы генерал-губернатор Клодт послушал.

– Ваше превосходительство, – начал мерзавец, – в седьмой год правления Сяньфэна, когда вашему покорному слуге было семнадцать лет, я стал «племянником» у палачей министерства наказаний, тюрем и судебных секретарей и, повинуясь тогдашнему бабушке, наставнику вашего покорного слуги, служил я у него на подхвате как подмастерье. Пока бабушка выполнял основную работу, ваш покорный слуга помогал со стороны, прилежно обдумывая каждое движение наставника. Тогда на «Разрубание по пояснице» был осужден рабочий императорского казначейства. Этот негодяй был высокий и здоровенный, ему в открытый рот кулак засунуть было можно. Рабочие казначейства, ваше превосходительство, – все большие мастера серебро тырить. Входя в казначейство, они были обязаны раздеваться догола. И выходили оттуда, естественно, тоже голыми, но и это не останавливало их от воровства. Угадайте, ваше превосходительство, куда они прятали серебро? В задний проход.

– Как объяснить «задний проход»? – спросил желтолицый переводчик.

Его превосходительство Юань зыркнул на него:

– Очко это в заднице! А ты покороче давай!

– Есть, ваше превосходительство, ваш покорный слуга будет излагать покороче. За время правления династии Цин каждый год была недостача серебра, не знаю, сколько чиновников казначейства было безвинно казнено, но никому даже в голову не пришло, что за этим могут стоять рядовые рабочие. В каждом заведении – свои правила, в каждый дом есть свой вход. Так вот, рабочие казначейства, несмотря на скудное жалованье, понастроили себе роскошные апартаменты и большие дворы, содержали красивых жен и наложниц. И у всех у них приумножение семейного благосостояния держалось исключительно на заднем проходе. Надо сказать, задний проход – место нежное, нежелательно, чтобы даже песок туда попадал, но рабочие казначейства как-то умудрялись запихивать туда слитки по пятьдесят лянов серебра. По возвращении домой парни сандаловыми палками делали себе задний проход пошире. По форме эти палки походили на ослиное хозяйство. За много лет пользования они пропитывались кунжутным маслом, из пурпурных становились розовыми, блестящими и гладкими. Подразделяли эти палки на большие, средние и малые. Сначала в дело шли палки поменьше, затем – средние и большие. Задний проход расширяли днем и ночью, пока он не становился невероятно вместительным, прекрасным тайником для расхитителей казенного серебра. В день, когда все случилось, мордастый рабочий засунул себе в задний проход аж три слитка. На проверке при выходе из казначейства его лицо исказилось гримасой боли, и каждый шаг он делал с трудом, словно на голове у него стояла чашка воды, а в заднице застрял огроменный кусок дерьма. У чиновника казначейства зародились подозрения, вот он и пнул работника под зад. Удар был несильный, но ноги парня сразу расслабились, и из зада вывалился целый слиток серебра. Чиновник раскрыл рот от удивления, пнул его еще пару раз, и из зада выскочили еще два слитка. «Ах ты, ублюдок, – разразился бранью чиновник, – в задницу себе три моих годовых жалованья засунул!» Тут стало ясно, откуда берется богатство этих работников. А потому теперь анусы всех рабочих казначейства проверяют длинным щупом. Когда о случившемся доложили наверх, господин Сяньфэн был взбешен и повелел конфисковать все имущество рабочего, а его самого приговорить к смертной казни. Специально для него бабушке Юю велели придумать особую казнь: ввести в задний проход раскаленный докрасна железный прут. Не успел Юй даже привести казнь в действие, как людям стало известно, что чужое добро берет за ребро.

В день казни народу у Прохода на овощной рынок было море, простому люду приелись казни через отсечение головы, и перспектива повидать новую кару их вдохновляла. За приведением приговора в исполнение наблюдал его превосходительство помощник министра наказаний Сюй, а также высокопоставленный чиновник ревизионной палаты его превосходительство Сан. Все было устроено особенно торжественно. Готовясь к проведению казни, палачи полночи не спали. Бабушка самолично точил большой топор-сюаньхуа. Свояченица только умер от болезни, вот старшая тетка и вторая тетка готовили деревянную колоду, веревки и тому подобное. Я поначалу думал, что в «Разрубании по пояснице» используется меч, но бабушка сказал, что со времен основателя нашего ремесла в этой казни используется именно топор. Перед отъездом бабушка велел мне на всякий случай все-таки захватить с собой и большой меч.

Рабочего казначейства под конвоем доставили на эшафот. Этот негодяй настолько перебрал с «последними чарками», что его охватило пьяное буйство. Глаза красные, изо рта брызжет белая пена, просто бешеный бык какой-то. Плечи здоровенные, в один миг обрушивается силой в тысячу сто цзиней. Старшей тетке и второй тетке вдвоем было не справиться с ним. Когда преступник начал дебоширить, пришедшие поглазеть стали шумно выражать ему свое одобрение. И чем громче они его выражали, тем больше этот негодяй бесновался. С большим трудом удалось уложить его на колоду. Старшая тетка спереди прижимал голову, вторая тетка сзади придерживал ноги. Рабочий ничуть не успокоился, а все молотил ручищами вокруг, как цепами, пинался во все стороны своими лошадиными копытами, извивался, как змея, выгибался спиной туда-сюда, как червяк. Чиновник, ответственный за исполнение приговора, не стал ждать, пока мы разберемся с этим типом, а торопливо отдал приказ о приведении приговора в исполнение. Бабушка занес топор и с размаху яростно рубанул. Полоса белого света и легкий ветерок. Когда бабушка поднимал топор, воцарилось глубокое молчание. Как только топор опустился, зрители разразились радостными криками. Я услышал шипение и увидел, как брызнула красная струя. Лица старшей тетки и второй тетки залило горячей кровью. Вот только удар топора не разрубил рабочего напополам. Работу еще только предстояло довести до конца. В тот момент, когда бабушка опустил топор, позвоночник рабочего изогнулся в сторону, в результате чего удар пришелся на живот и прорубил его. Страдальческий вопль заглушил радостные крики. Колоду с хлюпаньем прикрыли вывалившиеся кишки. Бабушка хотел вытащить топор, но удар получился слишком сильный, и топор вошел в колоду чересчур глубоко. Бабушка лихорадочно пытался вытащить его, но, к сожалению, топорище, замаранное кровью, походило на вьюна, которого хватаешь, а он выскальзывает, и сколько усилий ни прилагай, все напрасно. Зрители возмущенно начали выкрикивать свое неодобрение. Рабочий дергал конечностями и оглушительно ревел. Я, переволновавшийся, но сметливый подмастерье, не дожидаясь бабушкиного распоряжения, шагнул вперед с большим мечом в руках, нацелился на прорубленный бабушкой разрез, сжал зубы, зажмурился и, опустив меч, рассек рабочего пополам. Тут бабушка пришел в себя, повернулся к чиновнику, ответственному за проведение казни, и громко крикнул: «Казнь завершена, прошу ваши превосходительства засвидетельствовать!» Оба их превосходительства, смертельно бледные, застыли в оцепенении. Старшая тетка со второй теткой отпустили окровавленные руки и, свесив измазанные головы долу, поднялись на ноги. Задняя половина тела рабочего корчилась в легких судорогах, где и лежала, но уже без каких-либо резких движений. А вот с верхней половиной все было исключительно плохо. Ваше превосходительство, если бы не видел собственными глазами, а только слышал рассказ об этом, то я сам не поверил бы, да и когда видел все собственными глазами, и то немного не поверил бы им, подумал бы, не вижу ли я кошмарный сон. Этот тип, вероятнее всего, в прошлом перерождении был стрекозой. Стрекоза же, потеряв нижнюю половину тела, еще может летать. Вот я и увидел, как рабочий, опираясь обеими руками, выпрямился половиной тела и стал беспорядочно скакать по эшафоту. От всей липучей крови, льющейся из кишок, и у нас промокли ноги. Лицо этого человека слепило желтизной, как листовое золото. Изо рта, который вертелся из стороны в сторону, как утлая лодчонка на волнах, слышался рев, в котором уже было не разобрать слов, и с клокотанием вырывалась кровавая пена. Поразительнее всего вела себя его косичка. Она, как хвост скорпиона, задиралась крючком, ненадолго выпрямлялась на затылке, а потом вяло свешивалась вниз. Зрители перед эшафотом замолкли, самые смелые смотрели, не отрывая глаз, а вот ваш покорный слуга прикрыл-таки глаза рукой. Были и такие, кто не выдерживал, хватался руками за горло, и их выворачивало наизнанку. Наблюдавшие за исполнением приговора чиновники, пришпоривая лошадей, умчались прочь. Мы вчетвером застыли на эшафоте, глядя, как выказывают все свои возможности верхней половинки тела рабочего казначейства. Прошло еще немного времени – достаточного на одну трубку табаку, – и он нехотя рухнул ничком. Во рту еще что-то булькало. И если закрыть руками глаза и только слушать, то можно было подумать, что это грудной ребенок гулит, напиваясь молока.

Закончив живописать разрубание по поясу, мерзопакостная животина умолкла с белой пеной в уголках рта. Бегающими глазами негодяй стал изучать выражения лиц его превосходительства Юаня и Клодта. Перед глазами Юя все еще стоял страшный образ рассеченного напополам рабочего казначейства, а в ушах звучал пронзительный рев. Его превосходительство Юань слушал рассказ жадно, прищурившись и не проронив ни звука. Клодт же внимательно прислушивался к бормотанию переводчика, то и дело наклоняя голову, чтобы взглянуть то на Юаня, то на Чжао. Его движения и выражение лица напомнили мне сидящего на скале орла.

Наконец, его превосходительство Юань заговорил:

– Ваше превосходительство генерал-губернатор, с моей точки зрения, нужно применить разрубание пополам.

Переводчик негромко перевел сказанное. Клодт пролопотал несколько слов на своем языке, и переводчик сказал:

– Генерал-губернатор желает знать, как долго может прожить преступник после разрубания пополам.

Глянув в сторону своего живодера, его превосходительство Юань поднял подбородок, предлагая палачу дать ответ.

Тот сказал:

– Вообще-то он может прожить столько, за сколько выкуривают трубку табака, но это неточно. Некоторые умирают сразу, как подрубленное деревце.

– Генерал-губернатор говорит, что разрубание не годится, – рапортовал переводчик, – потому что преступник умрет слишком быстро. Эта казнь смутьянов в трепет не приведет. Господин полагает, что, возможно, есть некая особенно жестокая казнь, при которой преступник испытывает крайние мучения и какое-то время не умирает. Генерал-губернатор выражает надежду, что после проведения казни преступник проживет дней пять. Лучше всего, чтобы он дожил до 20 августа, до церемонии открытия движения по участку Циндао – Гаоми.

– Подумай хорошенько, есть ли такие казни? – спросил его превосходительство Юань.

Паршивец покачал головой:

– Ни одна казнь не сгодится, чтобы продлить жизнь преступника на пять дней, даже повешение.

Клодт снова что-то пробормотал переводчику, и тот сказал:

– Генерал-губернатор говорит, что Китай отстает во всем, но вот по казням он впереди всего мира. У китайцев в этом отношении особый талант. Дать человеку умереть только после великих мучений – это китайское искусство, суть китайской политики…

– Дери воздух и дальше, – негромко бросил превосходительство Юань, который тут же, чтобы скрыть ненароком вылетевшую непристойность, громко обратился нетерпеливым тоном к своему поганцу: – Все-таки поразмысли хорошенько. – А потом повернулся к Клодту: – Ваше превосходительство генерал-губернатор, если в вашей стране есть такие замечательные наказания, мы бы были благодарны вам за возможность узнать о них. Этому важнее было бы у вас поучиться, чем строительству железных дорог.

Переводчик передал Клодту слова его превосходительства Юаня. Клодт, нахмурившись, задумался. Мерзавец, повесив голову, тоже, судя по всему, размышлял над поставленной перед ним задачкой.

Клодт вдруг оживился и стал что-то бубнить переводчику. Тот сказал:

– Его превосходительство генерал-губернатор утверждает, что в Европе есть некий вид казни на колу: человека сажают на кол, и он может умирать довольно долго.

Глаза скота мгновенно просветлели, и он в приподнятом настроении заявил:

– Ваше превосходительство, ваш покорный слуга вспомнил! В прежние годы я слышал от своего наставника, что наставник его наставника в правление Юнчжэна[57]57
  Юнчжэн («Гармония и справедливость») – девиз правления императора Айсиньгьоро Иньчжэня (годы жизни: 1678–1735; годы правления: 1722–1735).


[Закрыть] провел над человеком, нагадившим вблизи императорской усыпальницы, сандаловую казнь.

– Что за сандаловая казнь? – спросил его превосходительство Юань.

– Наставник вашего покорного слуги отзывался на ее счет не очень четко, но, судя по всему, сандаловый кол забивают человеку в задний проход, пока он не выходит позади шеи, потом этого человека привязывают к дереву.

– Мысли великих умов текут в одном направлении! – холодно усмехнулся его превосходительство Юань. – И сколько этот человек проживет?

– Наверное, дня три, может, четыре.

Его превосходительство Юань велел переводчику быстро сообщить это Клодту. Тот, услышав о сандаловой казни, пришел в восторг и коряво озвучил: – Халасо, сандалофый касни каласо!

Его превосходительство Юань резюмировал:

– Ну, раз генерал-губернатор Клодт говорит «халасо», значит, так тому и быть. Сунь Бину назначается сандаловая казнь, а вы должны сделать так, чтобы он прожил пять дней. Сегодня 13 августа, завтра даем один день на подготовку, послезавтра, 15 августа, начинаем казнь.

Зверюга неожиданно рухнул на колени:

– Ваше превосходительство, вашему покорному слуге лет немало, руки-ноги уже не так расторопны, чтобы сделать такую большую работу, ему потребуется помощь.

Глядя на Юя, его превосходительство Юань сказал:

– Пусть из тюрьмы уезда Гаоми выделят палачей тебе в помощь.

– Ваше превосходительство, – возразил мерзавец, – ваш покорный слуга не хотел бы, чтобы коллеги из уезда вмешивались в это дело.

– Боишься, что заслуги твои себе присвоят? – засмеялся его превосходительство Юань.

– Смилостивьтесь, ваше превосходительство, разрешите моему сыну быть моим помощником.

– А чем твой сын занимается?

– Режет свиней и собак.

– Ну, значит человек опытный! – снова усмехнулся его превосходительство Юань. – Хорошо. В бою лучше всего опираться на родных. Войско должно быть сплоченным, как отец и сын, так что твое предложение я поддерживаю.

Невежа так и оставался на коленях и не вставал.

– Что еще сказать хочешь? – спросил его превосходительство Юань.

– Ваше превосходительство, ваш покорный слуга тут подумал, что для проведения этой сандаловой казни нужно построить высокий эшафот два чжана высотой, установить на нем толстую колонну, и к ней прибить перекладину. Еще нужно сбоку эшафота устроить дорожку из досок, чтобы исполнители казни поднимались и спускались.

– Вернешься к себе, нарисуй эскиз, пусть начальник уезда Гаоми по нему все сделает.

– Еще понадобится пара заготовок сандалового дерева, выструганных по форме драгоценных мечей, эту работу ваш покорный слуга сделает сам.

– Пусть начальник уезда Гаоми поможет тебе в этом.

– Нужно двести цзиней очищенного кунжутного масла.

– Ты что, хочешь зажарить Сунь Бина под вино? – прыснул его превосходительство Юань.

– Ваше превосходительство, когда кол из сандалового дерева будет выструган, его нужно будет опустить в масло и проварить в нем по крайней мере сутки. Таким образом он беспрепятственно войдет в преступника и не будет впитывать кровь.

– Сделать все это пусть тебе тоже поможет начальник уезда, – сказал его превосходительство Юань, – если требуется еще что-то, лучше говори до конца.

– Еще требуется десять мотков веревки из сыромятной кожи, – стал перечислять негодяй, – одна деревянная киянка, один белый петух, две войлочные шапочки красного цвета, две пары кожаных сапог, два комплекта черной одежды, два красных шелковых пояса, два острых ножа в форме бычьего уха, а также сто цзиней белого риса, сто цзиней белого хлеба, сотня куриных яиц, двадцать цзиней собачатины, двадцать цзиней говядины, полцзиня женьшеня высшего качества, один горшок для варки лекарств, триста цзиней дров, два ведра для воды, один чан для воды, один большой котел и один маленький.

– Тебе нужно, чтобы кто-нибудь еще принимал участие и что-то делал?

– Ваше превосходительство, послушайте, что вам скажет ваш покорный слуга: после проведения казни во внутренностях ран не будет, но кровь будет течь беспрестанно. Чтобы он прожил еще какое-то время, нужно каждый день вливать в него отвар из женьшеня. В противном случае ваш покорный слуга не может гарантировать, что после совершения казни он сможет прожить еще пять дней.

– А с отваром ты можешь гарантировать, что после казни он сможет прожить еще пять дней?

– Ваш покорный слуга клянется! – твердо заявил мерзавец.

– Начальник уезда, – произнес его превосходительство Юань, – помоги палачу с составлением подробного списка всего необходимого и отправляй людей на закупку без всякого промедления!

А негодяй продолжал стоять на коленях.

– Вставай! – велел его превосходительство Юань.

А подлец все стоял на коленях и отбивал поклоны.

– Ну довольно, – рассердился вконец его превосходительство Юань, – хватит стучать своим собачьим лбом! Слушай хорошенько: если проведешь сандаловую казнь успешно, то пожалую вам с сыном сто лянов серебра. Если же паче чаяния что-то пойдет не так, то прикажу вас самих посадить на сандаловый кол и повесить на столб просушиться!

Скотина все-таки отбил еще один звонкий поклон:

– Благодарю, ваше превосходительство!

– Тебя, начальник уезда, это тоже касается! – добавил его превосходительство.

– Я, конечно, предприму все возможное, – ответил я.

Его превосходительство Юань встал и вместе с Клодтом направился к выходу из зала. Но, пройдя пару шагов, он обернулся, будто что-то внезапно вспомнил, и как бы между прочим спросил:

– Начальник уезда, слышал я, что ты привез из провинции Сычуань к себе на службу сына Лю Пэйцуня?[58]58
  Лю Пэйцунь (также Лю Гуанди) – лидер реформаторов, «шести благородных мужей», казненных в 1898 году.


[Закрыть]

– Да, ваше превосходительство, – абсолютно четко подтвердил я, – уезд Фушунь в Сычуани – родной край Лю Пэйцуня. Я в Фушуне одно время служил. Госпожа Лю с семьей сопроводила гроб с покойником в родные места. В знак дружбы во время сдачи экзаменов я приходил в дом к Лю, чтобы почтить память покойного, а также поднес семье десять лянов. Вскоре из-за чрезмерной скорби госпожа Лю отбыла на запад верхом на журавле. Перед кончиной она передала мне на попечение Лю Пу. Тот по характеру человек внимательный, дела ведет осмотрительно. Я и устроил его курьером при управе.

– Эх, начальник уезда Гаоми, человек ты бесхитростный, прямой, не лебезишь перед власть имущими, отличаешься глубокой любовью и преданностью, – с непостижимой таинственностью проговорил его превосходительство Юань. – Но подотстал от жизни.

Опустив голову, я сказал:

– Премного благодарен вашему превосходительству за наставление!

– Эй, Чжао Цзя, – сказал его превосходительство Юань, – а ведь ты этому Лю Пу – смертельный враг, убийца отца!

Гад за словом в карман не полез:

– Его казнь ваш покорный слуга выполнил исключительно по приказу императрицы.

Жена, что же ты больше не наливаешь мне? Давай-давай, наливай, наливай. И сама опрокинь чарочку. Ты бледна. Что ты плачешь? Женушка, не плачь, я уже принял решение. Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы этот мерзавец заполучил сто лянов серебром и чтобы осуществились коварные замыслы этого подонка Клодта. И еще я никак не могу позволить, чтобы все вышло по желанию Юань Шикая. Юань изрезал на куски моего родного брата. Бесчеловечно! Жестоко! Ох, как безжалостно! У Юань Шикая на языке мед, а на сердце лед. Он мягко стелет, да жестко спать. Он не сможет простить мне обиду. Разделается с Сунь Бином, а затем разделается и с несчастным сановником. Жена, как ни крути – все смерть, так лучше уж умереть в радости. В такие времена живут собаки, а мрут люди. Мы с тобой муж и жена уже десять с лишним лет, и хоть до сих пор не состряпали мальчика или хоть полдевочки, но живем в мире и согласии. Как говорится, муж запевает, жена подпевает. Завтра утром возвращайся-ка ты в Хунань, коляску для тебя я уже приготовил. В моей семье еще есть десять м у поливной земли, пять тростниковых домиков, за эти годы накоплено примерно триста лянов серебра. Этого будет достаточно, чтобы ты провела свои оставшиеся дни в грубой одежде и питалась простой пищей. Когда ты уедешь, мне не о чем будет беспокоиться. Эх, милая, не плачь, от твоих слез сердце разрывается. Жить в такой беспокойный век одинаково нелегко и чиновнику, и простолюдину. В смутное время человеку хуже, чем собаке в мирное. Жена, когда вернешься в родные места, возьми на воспитание сына второго младшего брата, пусть вместо тебя заботится о стариках и проводит их в последний путь. Я уже написал письмо, они не могут не ответить. Когда птица умирает, ее крик разрывает сердце; когда умирает человек, то для него находят добрые слова. Ты только, жена, ни в коем случае так не говори! Если ты тоже умрешь, кто будет жечь за меня траурные деньги? Ждать меня здесь ты тоже не можешь. Если ты будешь здесь, то я не смогу решиться на большое дело.

Жена, есть одно, в чем я перед тобой виноват, давно хотел сказать. Впрочем, рассказывать, в общем-то, нечего, ты и сама знаешь. У меня уже три года связь с Сунь Мэйнян, дочерью Сунь Бина, невесткой Чжао Цзя, она уже понесла ребенка от меня. Жена, в память о наших супружеских отношениях за эти десять лет, подожди, пока она родит. Если будет мальчик, то подумай, как увезти его в Хунань, а если девочка – ничего и делать не надо. Это последний мой наказ тебе. Прошу принять поклон от Цянь Дина!