Текст книги "Тюрки и мир. Сокровенная история"

Проникновение католиков в Киев шло знакомым Риму путем – через династический брак. Первой в том ряду стояла Хельга (Ольга), ее история известна, за исключением, пожалуй, самых важных деталей. Например, она имела отношения с Оттоном I Великим, германским императором. Какие? Что делал в Киеве магдебургский епископ Адальберт, которого пригласила Ольга? Почему Византийская церковь противилась потом причислению Хельги-Ольги-Елены к лику православных святых?.. Это не легкие вопросы, за ними стоит то, что не принято замечать. И подобных вопросов немало.

Так, сын Владимира Красное Солнышко Ярослав Мудрый был женат на католичке, дочери Олава Святого. Сестру Ярослава Мудрого, Марию, выдали за польского короля, дочь Елизавету – за норвежского, дочь Анастасию – за венгерского, дочь Анна стала женой французского короля Генриха I… Почему? Ведь межконфессиональные браки были строжайше запрещены Церковью.

Почему сам Вальдемар (Владимир) после крещения Руси получил титул «король», но этим титулом его теперь не называют? Вместо него появился титул «басилей» (правитель), который со временем превратился в имя Василий. Не слишком ли много исключений в этой истории?

Все шло с тех пор в Киеве по воле папы римского… Так что город стал конечным пунктом похода разведки Чингисхана не случайно.

На 30 мая 1223 года пришлось знаменитое сражение с русскими (норманнами), армия которых, усиленная католиками Европы, в пять раз превосходила отряд Алтая. Все было тогда на ее стороне. Кроме Бога. «Мы вам не сделали зла, – в последний раз сказали монголы. – Бог един для всех: Он нас рассудит!» Но русские упорно молчали.

Сражение началось. Разведка Чингисхана спешно отступила, христиане бросились в погоню, растянув свое огромное войско на версты. Их преимущество таяло с каждой минутой. Лишь у речки Калки они поняли, что случилось, да поздно. У Калки и началась настоящая битва… То был сущий ад. Маленький отряд наголову разбил огромную армию, на которую поставил папа римский, мечтавший о Втором Риме на востоке Европы.

Но Бог, как известно, для того и создал ад, чтобы в нем гибли демоны…

С Калки в России повели «татаро-монгольское иго», придумали «несметные орды», которые навалились с востока. Почему? Объяснения нет. И вообще, что такое «иго»?

Оно придумано в Петербурге, в дни 600-летия поражения на Калке, то есть в 1823 году. Эти три разных слова впервые соединил учитель гимназии Наумов, и они понравились публике, с тех пор татарами русские пугают детей. Но любая неправда опасна еще и тем, что рождает другую неправду. Следом точно так же была придумана Южная Русь, куда якобы в 1223 году вторглись монголы. Правда, о той стране никто не слышал, нет ни единого документа, где говорилось бы о ней. Норманны к тому времени сходили с исторической арены, еще одну Русь создать они не могли.

И не создали!

На географических картах земли, лежащие к югу и юго-востоку от Киевской Руси, назывались «Татария» или «Великая Татария». Народ, живший здесь, назывался татарами. Сегодняшние крымские татары – осколок того времени. Здесь даже спорить не о чем, это все тот же Дешт-и-Кипчак, его народ… Историю Руси искажали намеренно, как искажали историю Болгарии, Сербии, других стран, где тоже из тюркских ханств делали «христианско-славянские» княжества с выдуманным прошлым.

А слово «игэ», между прочим, совсем не зловещее, оно означает хозяин, власть. Впервые в Европе его услышали в Скандинавии, после прихода сюда тюрков. Новая власть, та самая, что сидела верхом на коне, называлась так. Ее, эту власть, олицетворял Один – Ватан, другое имя которого было Игг, утверждают скандинавские саги.

Точно такое же иго пришло в Восточную Европу. Иначе говоря, тогда, после Калки, погрязшие в ссорах ханства Восточной Европы признали Сульде и Ясу Чингисхана. Мир пришел на их землю. Вот что случилось тогда… Конечно, иго было! Но какое?

Новая власть (игэ) дала ханствам новые имена: Золотая Орда, Голубая Орда… «Орда» сменила «каганат», то была всего лишь смена вывесок. Вместо одной административной единицы Дешт-и-Кипчака появилась другая, потому что Чингисхан провел реформу общественной системы, он отказался от выборов правителя, власть велел передавать по наследству. Как в Европе. То была грубейшая ошибка, свидетельствующая о его не царском происхождении, ею «покоритель Вселенной» перечеркнул все, что отвоевал.

Увы, желание передать власть детям, создать их благополучие – это желание простолюдина: отказ от выборов правителя лишает общество развития, оставляет сильных не у дел… Видно, вправду говорят, безошибочной стрельбы не бывает. Даже у Чингисхана, который отменил ханские турниры, эти поединки за право называться сильнейшим.

В древности имя правителя тюрков «каган» звучало как «кёкхан», то есть «небесный хан», «верховный правитель». Считалось, что выбор делал сам Господь.

Кагана выбирали из ханов, право на выборы хан добивался подвигами… Была череда подвигов во имя Бога Небесного и народа… Вот что в XIII веке писал Марко Поло: «Правителей областей они выбирают; выберут достойного и доложат о том великому хану; великий хан избранного утверждает и дарует ему золотую пластину», то есть знак власти. Ярлык. Так стало после Чингисхана. Выборы правителей областей пока сохранялись.

Но великий хан, или царь лица уже не имел. Он был никто. Да, на трон садился потомок Чингисхана, ну и что? Своего лидера тюрки уважали не за происхождение – за поступки. Все знали, подвиг во имя Бога Небесного делает из батрака хана, из хана кагана… Никто из сынов Чингисхана и близко не походил на отца. Серые, ординарные личности с красными носами. Они решили, страной, «созданной верхом на коне, нельзя управлять верхом», огромное царство поделили на части, что и стало началом его конца. Старший сын, Джучи, взял земли к западу от Алтая, но правил там его сын Батый, которого и ханом-то не называли. Говорили с усмешкой «Саинхан» – «Увалень». Он любил роскошь, долгие беседы за столом, его жизнь была сладкой забавой, от которой народ не видел пользы.

Поразительно. Чингисхан, властелин миллиарда подданных, обладатель несметных в мире богатств, чуждался роскоши, носил простую одежду из холста, которая до сих пор хранится в музее Пекина, внук же не испытывал интереса ни к государству, ни к войнам. Полный бездельник… Батый воевал. И воевал успешно, но не по своей воле!

Под его знаменем стояли триста тысяч всадников – казаки Днепра, Дона и Итиля, из них «монголов» (то есть пришедших с Алтая) всего четыре тысячи, их прислал дядя Батыя, хан Октай. Он назначил ему и главнокомандующего Субутая. Вот кто был настоящий воин! Почтительно приказывая, Субутай заставлял Батыя шевелиться.

Так, в 1237 году ордынцы приобщили к Ясе Чингисхана рязанских татар, успокоили русского князя во Владимире. В 1240 году Киев, «матерь городов русских», узнал, какова плата за измену вере. Потом на пути армии были Буда и Пешт, Прага, Краков, Пожега и другие города, вдруг ставшие «христианско-славянскими». Субутай посрамил польских, богемских, тевтонских, венгерских рыцарей, слывших лучшими в воинстве папы. Европа не знала полководца такого уровня… И будь он прям, как стрела, злопыхатели нашлись бы, о татарах пишут лишь гадости. Слишком сильны были они, а такое не прощают.

Однако факты, факты.

В руках Субутая сходились нити, которые тянулись из европейских столиц, он – не папа! – вел тогда политику Европы. Впрочем, и папа римский был доступен ему, особенно после женитьбы французского рыцаря Балдуина Гэно на тюркской княжне в 1240 году. Брак был явно политическим, он открывал дорогу во двор французского короля, который настойчиво искал сближения с Востоком.

Эдуард Гиббон о тех тяжелых для христиан днях писал: «Вся страна к северу от Дуная была утрачена в один день, в течение одного лета лишилась населения, а развалины городов и церквей были усыпаны костями туземцев, поплатившихся за прегрешение своих тюркских предков». Он так и назвал венгров, чехов, поляков «туземцами».

Европа, оказывается, помнила «своих тюркских предков», знала, что Батый следует Ясе Чингисхана – идти вперед, пока не кончится тюркский мир. Знание это и вызывало страх у европейцев, потрясало неотвратимостью расплаты. Ужасная пора. В «нашествии» Батыя прочитывался сюжет Апокалипсиса, люди сами заговорили о суде Божием.

Первым поплатился венгерский король: ему последовал ультиматум, затем разгром. Поляков громил хан Бандар, он нанес им поражение под Шидловом, потом сжег Краков, Бреславль. Европа стонала. Но верила в справедливость нагрянувшего суда.

Любопытно, Субутай не вступил на земли императора Фридриха II Гогенштауфена. Того самого… Почему? Этот немецкий император, как известно, враждовал с папой римским, водил дружбу с мусульманами. Но не это заслуживает внимания. А первые пять букв фамилии, которых до избрания на престол (то есть до 1138 года) у династии не было: «гоген» так пишут теперь, «каган» произносили тогда.

То последние каганы Дешт-и-Кипчака, с 1197 года они правили и в Сицилийском королевстве. Верные Алтаю реликты. Свою державу они упрямо называли Гунния. Вот с кем боролся папа. С Фридрихом I Барбароссой, Генрихом VI, Фридрихом II, предки этих знаменитых немцев были воинами Аттилы, его полководцами, говорили по-тюркски, верили в Вечное Синее Небо. Среди их родовых имен особо почиталось имя Конрад. Субутай поэтому и не тронул земли братьев по крови, он обошел их.

Подобных земель на Западе было немало. Например, графство Анжу, что в нижнем течении Луары, там тюркская речь звучала особо чисто, реку называли Лу-арык (речка Дракона). Графство прославилось в V веке тем, что сюда сбежала орда из войска Аттилы. Собственно, она и утвердилась на северо-востоке Франции. Какая именно орда? Сказать трудно, но ее тотемом был дракон.

Топоним Анжу (и другие производные от «аджи») весьма распространен на карте Евразии, он – визитная карточка Алтая. И разумеется, тюрков. Анжеро-Судженск, Аджодаха, Анжи, Анга, Анджана, Андижан, Аджитархан, Аджиюрт… то были места, где укрывались беглецы. Бог хранил их там.

Графы Анжу были суверенами, как и графы Фландрии, Тулузы. Официально династия, уже европейская, оформилась в IX веке, ее основатели – Ингельгер и его сын Фульк Рыжий, ставший первым графом Анжу. Этот род оставил след в истории и Франции, и Англии, и Европы в целом. Анжуйский дом был очень знаменит в Средние века, его представители вполне могли бы служить эталоном тюркской внешности. Они, как правило, были «высокого роста, широкоплечие, с шеей быка и крепкими руками, рыжие, с грубым резким голосом, со светлыми глазами, очень приятными, когда спокойны, и в минуту гнева мечущими громы и молнии». Это характеристика Генриха II, анжуйского хана и английского короля, он не считал достойным для себя говорить по-английски.

А 9 апреля 1241 года под Лигницем в бою сошлись две лучшие силы Востока и Запада. Они не могли не сойтись. Вновь численное превосходство европейцев склонило победу к себе. Плотно окружив неприятеля, рыцари приготовились закончить битву. Но Субутай не спешил уступать, маневрируя войском, он наголову разбил сначала один фланг противника, потом другой. Неповоротливые рыцари даже не поняли, что произошло. И как… Больше войска у католиков не было.

Наступили самые страшные минуты, всадники медленным маршем пошли на Рим и на берегу Адриатического моря встали на отдых. Исход кампании сомнений не оставлял: тюрки-католики должны подчиняться своим правителям, а не папе римскому, так решил Алтай. Здесь показательна фраза, ее прокричал гласник (глашатай) Батыя обороняющимся хорватам и венграм: «Передает вам хан Батый, вождь непобедимого войска, чтобы вы не защищали чужих вам по крови короля и его людей, передайте их в наши руки» (выделено мной. – М. А.).

Та фраза звучала на «гуннском» языке, понятном и хорватам, и венграм, и самим татарам. Надо заметить, языковых проблем в той войне не было, все понимали друг друга и в прямом, и в переносном смысле.

Невозможно представить, что творилось в Европе. Царили паника, страх, люди ждали Божиего суда, говорили о нем. Страшили не сами татары, а порядок, который несли они, европейцы боялись Ясы Чингисхана. Боялись ответственности перед сородичами. Западное общество было деморализовано, умер от переживаний папа Григорий IX, за ним последовал вновь избранный папа Целестин, с выбором нового папы возникли трудности. Суеверный страх завладел епископами, они не торопились примерять папскую тиару. Выборы тянулись два года.

Католики, кажется, вспомнили слова Чингисхана о том, что папа – это лишний на земле человек. Словом, Церковь осталась без власти.

А тем временем отряд разведки Батыя вошел в пределы Австрии и, не встретив сопротивления, разместился на отдых. Безразличие окутало потерявшую себя Европу. Но жители Готландии (Швеции) паниковали откровеннее других, они не ловили селедку, не выходили в море, боясь привести следом Батыя. Рынки закрылись, улицы городов заполняли люди, ослепленные страхом и не знавшие, куда бежать. Вторжения ждали день и ночь, как осужденный на виселицу ждет часа избавления. «Боже, спаси нас от ярости татар», – молили европейцы.

В Англии появилось выражение: «To catch a tartar» (схватиться с татарином), то есть «столкнуться с заведомо более сильным противником».

Случай спас Европу. В марте 1242 года, перед наступлением, в ставку пришла весть о кончине дяди Батыя, и того словно подменили. Он метался в слезах, ни о каком походе не желал слышать. В трудном положении оказался главнокомандующий: узлы были завязаны, а наступать без хана он не мог, такова традиция.

Армия, созревшая для победы, стояла на перепутье.

Дел осталось месяца на полтора-два, чтобы завершить одну из самых блестящих страниц в военной истории человечества. Батый на коленях молил Субутая отпустить его домой, ничто не прельщало тщедушного, даже победа. Он бросил армию на произвол судьбы, демонстрируя позорное бегство победителя. Подобное, наверное, не встречалось в истории.

Однако Субутай знал, мудрость преуспевает во всем. Чтобы сохранить лицо армии, он выдвинул отряд разведки, показывая, что намерения его серьезны. От имени Батыя послал письмо королю Франции, оно начиналось так: «Именем Бога Вседержителя повелеваю тебе, королю Людовику, быть мне послушным и торжественно объявить, чего желаешь: мира или войны?..» Ответ был печальным, но не без вдохновения: «Небесное утешение поддерживает нас! Ибо, если татары дойдут до нас, или мы пойдем за ними, все равно, – мы попадем на небеса».

Отказ от сопротивления прочитывался в каждой строке. Король желал не мира, не войны, неизбежность надломила одного из величайших правителей Франции… Забегая вперед, отметим, Людовик IX Святой прославил себя общением с Востоком. Его чуть не избрали султаном Халифата, там знали, что он из царского алтайского рода; знали, что предки правящего во Франции дома служили у Аттилы, а когда они перешли на службу к Аэцию, их орду назвали «франками»… Это же о чем-то говорит непредвзятому человеку? И будет говорить всегда. Как говорит и то, что слово sir (по-тюркски «царь») было широко в ходу у представителей французских династий… Карл Великий свой поход на восток организовал, кроме всего прочего, и за короной Аттилы…

Вот он, «Алтай» в Европе, его Чингисхан и велел переподчинить. Людовика Святого тюрки уважали именно за происхождение. Кстати, он чуть не обратил в христианство Батыя. Однако это случится уже потом.

К сожалению, найти раннюю версию написания имени Людовика Святого не удалось. В традиции того времени имена европейских тюрков состояли из двух половин – «западной» и «восточной», об этом известно. Как звучало его «восточное» имя? Наиболее вероятно – «сан» (san), что на древнетюркском языке означало «почет», «уважение». Видимо, позже это слово в Европе трансформировали в sanсtus. Не исключены и другие варианты, например, аджи. Во всяком случае «святым» при жизни его называть не могли, а «почетным» или «уважаемым» вполне.

Показательно, что еще в V веке слово «святой» ни в Риме, ни в Византии не встречалось. Зато оно было хорошо знакомо «индийским общинам» Египта и Северной Африки. Знали его и на Алтае.

…Весной 1242 года отряд разведки Батыя громил европейские города, тем временем армия отступала, так хитрил Субутай. Но его военная хитрость не ускользнула от других тюркских глаз, из рода Гогенштауфенов. Там поняли, что к чему, и случай упускать не захотели, «пустили хвост» в след отступающей армии, чтобы ударить ей в тыл… Но об этом чуть позже и подробнее, то был важный момент истории не столько Европы, сколько России.

Маневр Субутаю вроде бы удался, и он через короля Людовика Святого заявил, что прощает европейцев, отступивших от веры в Бога Небесного.

Лишь тогда Европа облегченно вздохнула.

Преображая Запад

К сожалению, о походе татар в Европу не принято много рассказывать, Запад во все века был скуп на иные подробности. И понятно, те эпизоды навевают не лучшие воспоминания. А ведь Субутай спас арианство на востоке Европы, дал ему пару веков жизни, потому что сотрясенной Церкви стало не до восточных колоний, не до идейных противников.

Она зализывала раны.

Арианство осталось в Литве, там по-прежнему жила «норманнская» Русь. Островки северной веры сохранялись и на других русских землях – в Новгороде, Пскове, Суздале, Ростове. Древность их храмов и монастырей говорит за себя, все они появлялись с приходом норманнов, то есть с IX века, и назывались по-варяжски. Новгород тогда был Холмгард, его заложили в 859 году, Ростов чуть позднее – в 862 году, Псков звался Алтынбуром… Те неуютные болотистые территории с суровыми зимами считались задворками Европы, о них вспоминали, лишь говоря о мехе, воске и крае света.

У папы римского не дотягивались сюда руки из-за малолюдности тех земель, где покоилась нехристианская Европа с ее неприметной культурой…

Это немаловажное обстоятельство, оно способствовало тому, что сюда, на островок Единобожия, в начале XII века пришел с дружиной сын киевского князя Вальдемара II (Владимира Мономаха) искать царство, уединение и покой. Юношу звали Гюрги, в историю он вошел как Юрий Долгорукий, основатель Москвы, князь суздальский. Личность не простая, как принято полагать. А скорее, не раскрытая. Или – не понятая.

О нем и его матери практически ничего неизвестно. Даже дата рождения. Зато о его мачехе, католичке, дочери английского короля Гаральда, известно куда больше. Равно как и о его сестрах и братьях, тоже католиках.

Надо полагать, римские порядки, вторгнувшиеся в Киев, были чужды Юрию, и он покинул отчее гнездо… Как? Возможно, по негласной воле отца, желавшего видеть одного из сынов арианином. Не исключено, что причина в ином. Но приход Юрия Долгорукого на Север ознаменовался переносом столицы Зеленой Руси в 1125 году из Ростова в Суздаль, то был политический ход, дававший династии Рюриковичей шанс на будущее. Ведь при католичестве ее судьба зависела от воли папы римского, который назначал на власть, теперь папа был не опасен правителям Руси, принявшим католичество, потому что хотя бы один из них всегда оставался свободным от католической тирании.

Очень дальновидный поступок… Он, например, заметно смягчил обстановку в Восточной Европе, которая сложилась уже к 1254 году, когда папа Иннокентий IV прислал на Киевскую Русь, князю галицкому и волынскому Даниилу Романовичу, королевскую корону и объявил его своим слугой. То был итог закулисной политики Запада, но Рюриковичей он не задел. Удар был загодя отведен…

Уход одного из членов правящей династии ради сохранения самой династии наблюдался с первых лет Великого переселения народов в Индии, на Среднем и Ближнем Востоке, в Закавказье. Это был отработанный прием самосохранения царской власти у тюрков, он много раз оправдывал себя.

Оправдал и на этот раз. В Киеве Рюриковичей могло и не остаться, но династия продолжилась бы, дав начало, скажем, Московской Руси.

Это – поворотное событие в русской (норманнской) истории, вернее, пока еще все-таки в ее предыстории, потому что спор между восточноевропейскими князьями только-только разгорался. Папа ловко стравливал их… Юрий Долгорукий, сын норманна, носитель традиций Алтая, выступал против католического Киева, но не против сородичей, захват им в 1155 году города тому лучшее свидетельство, его жизнь – борьба за сохранение рода. О чем это свидетельствует? О том, что причины братоубийственной вражды, которая разрушила Киевскую Русь, не изучены. В ней, в той вражде, недооценена главная фигура конфликта – папа римский, логика которого была проста и понятна. Враждуя, династия разоряет страну! И себя.

Церковь изменила правила престолонаследия, и все. Началась вражда…

Вражда, которой добивались те, кто мечтал о продвижении христианства на Восток. Таким был, например, киевский князь Изяслав, сын которого по старому правилу не имел шансов на престол, но он поехал в Рим и уговорил папу. В результате появился документ папы Григория VII, в котором «слуга слуг Божьих» в 1075 году объявил сына Изяслава Regi Russorum, то есть правителем Руси. Пока еще не королем, просто правителем.

Подробностей тех событий сохранилось много, они известны и здесь не нужны, однако иные исторические сюжеты теперь обретают совершенно новые, едва заметные прежде оттенки. Так, Юрий Долгорукий велел своему сыну Андрею тайно увезти из Киева икону Умай, которую чтили ариане, и тот вывез эту бесценную святыню тюрков, потому что знал, католики к иконам равнодушны, они портят их. Та икона с XVI века, со дня появления христианства (!) на Московской Руси, зовется Владимирской Богоматерью, она особо почитается Русской (точнее, Греко-Российской) церковью, зародившейся после Софьи Палеолог.

Это наше утверждение может показаться не вполне корректным. Известно немало свидетельств тому, что папы римские давали весьма резкий отпор иконоборчеству. Но эти свидетельства показывают еще и двойственность позиции Рима. В отношениях с Византией он действительно выступал против иконоборчества, разрешая иконы в католических храмах. Внутри своей Церкви его позиция была совершенно иной, о чем свидетельствуют решения Франкфуртского собора 794 года или Парижского собора 825 года, где служение перед иконами объявлялось идолопоклонством.

Об арианстве на Зеленой и Черной Руси остались разные свидетельства, их немало. Например, в 1238 году здесь, на подходе к Новгороду, войско Батыя повернуло назад. Почему? Батый увидел: население исповедует Единобожие. Землю обложили данью и ушли. За Москвой-рекой и Окой в XIII веке кончался тюркский мир, его вера, дальше к северу тянулись земли финно-угорских народов и арианство… И выражение «обложить данью» слух тогда не резало, оно означало «заключить договор о сотрудничестве», так сегодня бы поняли его.

Дань по тюркским традициям скреплялась договором и служила свидетельством того, что его условия соблюдаются.

Чингисхан завещал защищать мирных соседей, и Батый защищал любой город, где молились Богу Небесному, он слыл стражником Неба, перед ним горожане сами открывали ворота, его ждали русские (ариане), которые не боялись татар. Наоборот, видели в них защиту, потому что правитель у русских сам был «из татар», из рода Рюриковичей.

Действительно, при Чингизидах Русь построила храмов и монастырей больше, чем за все прежние века. То были не христианские храмы и монастыри – арианские. Как когда-то в Скандинавии. Яса освобождала их духовенство от податей в обмен за молитву Богу и за признание хана. Молитва Богу и есть та «дань», которую платила Русь.

Вот за что сражались татары – за чистую молитву Богу… За нее воевали они.

Разве не показательно, своих правителей на русские ханства Батый не посадил. Ни одного! Потому что не посмел теснить царскую династию Рюриковичей. Правда, каждого русского князя испытывал на преданность вере и Ясе, прежде чем дать ярлык на правление. Но это же и есть управление «субъектами федерации», как посчитали бы теперь. Строгости требовала Яса Чингисхана, а как иначе?.. Дань обязывала Батыя выделить даннику войско, которое охраняло князя. В случае агрессии Орда защищала его силой своей армии, но уже за отдельную плату – за оброк. Скажем, Новгородские земли опекал хан Алискандер, наместник Батыя, он собирал с русских оброк, следил за миром на границах Руси. В его распоряжении и был вооруженный отряд, который назывался «жандармским».

Судьба хана Алискандера легендарна, она ярче других показывает то светлое время, когда тюркская и русская культура стояли рядом, отстаивая право на жизнь. Враг у них был один – Запад, он и сближал. Потомок Рюриковичей и ордынской княжны, Алискандер был молочным братом сыну Батыя, Сартаху, под тюркские песни росли оба мальчика в ханском дворце… Отец Алискандера первым из русских (из норманнов) признал Ясу Чингисхана, взял в жены красавицу степнячку, назвался Батыю братом…

Ныне того наместника зовут Александром Невским, славянином, полководцем, но таковым он не являлся. Не мог. Он и «Невским» не был.

В знаменитом Ледовом побоище весной 1242 года хан Алискандер не участвовал, в сборщике оброка там не было надобности. «Псов рыцарей» на льду озера громил отряд разведки Золотой Орды. Он! Немецкие рыцари, эти хитрые лисы, как хищники, крались вслед отступающей армии Батыя, желая ударить ей в тыл и сорвать военный трофей, столь желанный для тюрка. Император Фридрих II Гогенштауфен искал случая отличиться, он делал красивый с точки зрения военного искусства ход. В его поступке проступала тюркская натура. Но за продвижением немцев зорко следила разведка Субутая, которая в военном искусстве была на две головы выше, она и решила исход всего похода на Запад. Поставила последнюю точку на льду Чудского озера.

Все-таки главнокомандующий Орды Субутай определял политику в Европе, он командовал. И побеждал тоже он… При чем здесь сборщик оброка, которому приписана чужая победа?.. Конечно, к Руси события на озере не имели отношения, отправлять рыцарей в поход, да в тяжелейшее время, когда по Европе смерчем шел Батый, разумеется, никто бы не стал.

К тому же у русских не было собственного войска, их молодежь служила у Батыя, таково условие дани… Могли ли они разбить немецких рыцарей? Без войска?

Для информации: наемная армия (стрельцы) появилась у «московских» русских при Иване Грозном в 1572 году, а регулярная – при Петре I. Все ее ранние «сражения» и «победы» неприлично придуманы… Александр Невский – придуманный «герой», это два человека в одном лице, две судьбы в одной жизни. Его сделали «Невским», христианином, русским святым, полководцем в XVIII веке, когда западные ученые, приглашенные Петром I, упражнялись на историографии России. Сочиняли, не удосуживаясь согласовать «события» друг с другом. Они предлагали абсурд. Стыд был им неведом… «Невским» и тем более «полководцем» Алискандер быть не мог, потому что не участвовал и в Невской битве. Ее вообще не было!

У реки Ижоры сошлись русские (шведы, которых вел зять короля Биргер) и финны, между ними был бой за право пути на Ладогу. Александр «Невский» стоял на другом берегу Невы и даже не видел битву, а видел, как сообщает летопись, исход ее – шведы загружали на баржи раненых и трупы. Он имел конный дозор в тридцать шесть человек, для полководца войско маловато, а для сборщика оброка вполне достаточно.

Даже Н. М. Карамзин отметил эту нелепость, цитируя летопись: «За рекой Ижерою, где совсем не было сражения, нашлось множество шведов, убитых без сомнения Ангелами».

Конечно, ангелами. Кем же еще?

Но осторожный Карамзин вышел и из этой щекотливой истории, написав буквально следующее: «Современники ли наименовали Александра «Невским»? В описании дел его и в Летописи Новгородской нет сего прозвания…» Вот так. Нет! О Невской «битве» и ее герое тогда даже не слышали. И заботы князя Александра и его сына о благе Руси, о чем хлопотливо повествуют былины и поэмы, тоже простодушная выдумка для простаков, появившаяся через века.

Очень выразителен здесь Н. М. Карамзин, он проворен, как лисица, рассказывая в основном тексте одно, а в комментариях совершенно иное. Любопытно, например, сообщение о походе дружины новгородского князя Дмитрия, сына Александра Невского, в 1277 году на Дагестан. Дружина присоединилась к войску хана Мангу-Тимура, который вел войну против кавказских народов. «Князья наши завоевали Ясский город Дедяков (в Южном Дагестане), сожгли его, взяв знатную добычу, пленников, и сим подвигом заслужили отменное благоволение Хана, изъявившего им оное не только великою хвалою, но и богатыми дарами». То был не единственный их совместный поход.

Интересно, что влекло новгородских князей на чужбину? Не сами же они шли на Кавказ?

Зато известно, как этот «народный заступник» собирал оброк. Как выслуживался перед ханом. Как отрезал уши, вырывал глаза и носы у подданных… Даже «варваров» поражала его жестокость. Он стал в российской истории великим князем Владимирским, героем, а русские тогда им пугали детей: «придет Александр и заберет тебя». Карамзин не скрыл и это… Может быть, угрызения проснувшейся совести заставили этого «народного заступника» незадолго до смерти принять монашескую схиму и новое имя – Олекса? Отсюда и имя Александр, которое вошло в историю…

Впрочем, с именами в российской истории явная неразбериха, как правило, они идут в «славянской» транскрипции. Ярицлейв, сын конунга Вальдемара, становится Ярославом, сыном князя Владимира. Богорис – Буреславом, потом Святополком. Имена меняются с удивляющей легкостью, как и сама история. Но есть «Сага об Олаве Святом», там Русь и ее люди выглядят куда правдоподобнее. По крайней мере, честнее.

Александр Невский был усердным наместником. Знал, за преданность дают пряник, за самовольство – кнут, словом, жил по Ясе Чингисхана. По ней жила и матушка-Русь во времена татаро-монгольского ига. «Злее зла честь татарская», – говаривали русские, а делать ничего плохого не могли, ибо Закон есть закон, над всеми он тогда был одинаковый.

Нелегка «честь татарская», правды и честности требовала она от всех…

Еще большее недоумение вызывает то, что Алискандер стал святым Русской церкви, в то время как не был христианином! Не мог он быть православным. В лучшем случае – католиком, как другие князья, его братья… Здесь и сказать-то нечего, ибо это даже не случайная ошибка.

Да, Киевская Русь и, например, Зеленая Русь – русские государства, там правили представители одной династии, но о духовном единстве между ними не было речи. То разные страны, с разной духовной культурой. Вера различала их И хотя слово «Русь» относилось к землям Рюриковичей, эти земли этническими узами связаны не были: русские говорили тогда на разных языках, в прямом и в переносном смысле. Правители и население. Так, во Владимиро-Суздальской Руси русскими назывались варяги-правители и финно-угорские народы: марийцы, мордва, коми. В Новгороде – варяги-правители и венеды, еще там жили вепсы, финны, карелы, которые говорили на своих языках. В Тверском ханстве обитали тюрки, еще один язык Руси… Ее этническая палитра пестрела акварельными тонами, которые едва различались на слабозаселенной земле. Требовалось время, чтобы все эти языки «смешались», и русские, сложив одну страну, стали бы понимать друг друга. Это случится только в XV веке.