Текст книги "Дыхание истории"

В Китае сосуществовали теории, точки зрения прямо противоположные друг другу, но пользующиеся уважением у китайского народа, у правителей. Так, конфуцианство как теория описывала процессы, протекающие в мирной, спокойной обстановке, когда противоречия между классами, различными группами людей были минимальны, и они не нарастали. А вот в ситуации, когда все рамки приличия сбрасываются, например, война – этот подход будет недейственным, абсурдным. На этот счет есть поучительная история.

Князь Сян был во главе государства Сун. В 638 году он начал войну с сильным государством – Чу. Войска уже построились в боевой порядок для битвы, а войска Чу еще даже не переправилась через реку. Численность войск у Чу была больше, чем у Сун. Князь Сян отвечал, что благородный человек (по Конфуцию!) не может напасть на того, кто в затруднительном положении.

Вот войско неприятеля переправилось, но еще не приняло боевые порядки. Надо нападать – мнение советников однозначно. Ответ аналогичен: «Благородный человек не может нападать на врагов, которые еще не приняли боевой порядок». Но наступление на принявшее боевой порядок войско принесло тяжелое поражение, ранение самого князя Сян. Он остался верен морали Конфуции, он остался благородным человеком, но проигравшим войну.

Управление обществом по Конфуцию не ведает хитрости. Над этим насмехаются многие китайцы, в частности, Лю Цзинь в известном очерке «Идеальное государство Конфуция». И это не только его мнение.

В Китае уважительно существуют учения противоположные конфуцианству. Так, китайцев с молодых лет знакомят с 36 стратагемами. Полный список стратагем состоит всего из 138 китайских иероглифов, 4 на каждую стратагему. Хождение стратагем в Китае широкое. И хотя официально это якобы приемы, методы, способы ведения боевых действий, на деле они активно используются в политической борьбе, при обосновании принятия тех или иных решений. Мао Цзэдун, ведущие политические лидеры Китая систематически ссылаются на эти стратагемы, обосновывая то или иное решение. По сути стратагемы представляют собой полную противоположность конфуцианской человечности и добродетели. Тот, кто человечно и этично поступает с врагом, нередко вредит сам себе. А враги бывают не только на войне. Раз так, то и поступок политического лидера явно за рамками благородства получает историческое оправдание.

В силу интровертности китайцев, их поклонению умным людям, теории прошлого оказывали непосредственное влияние на политическую жизнь. И когда ситуация была таковой, что делала невозможной применение пусть и правильной, красивой, справедливой теории, в нашем случае конфуцианства, то нередко эти теории просто отбрасывались при управлении страной как негодные, как неподходящие. Но вот распространением учения о стратагемах китайцы за рубежом не занимаются. А учение Конфуция широко рекламируется за рубежом. Такой институт создан и в России.

Император Ван Ман (8-23 годы нашей эры) издавал законы и утверждал, что они возрождают прошлое, заповеди Конфуция. Рукописей Конфуция при этом перетолковывалось в пользу своих текущих интересов. И даже подделывались. При этом как контр теория использовались идеи то Школы древностей, то стратагемы, то неоконфуцианство и т.д. Порой отвергались вообще все теории о социальном устройстве и принимались эмпирические решения на уровне здравого смысла. На уровне инстинктов самосохранения. И в этом есть свое объяснение.

Интересен вопрос, а кто был родоначальником возникновения теории стратагем, общественники или предметники? Для

этого были сопоставлены время появления основных стратагем с солнечной активностью.

Точно установить период появления каждой стратагемы нет возможности. Можно говорить о достоверности с лагом около века и то по отношению к некоторым из них. Кроме того, систематические наблюдения за Солнцем в Китае начались позднее, чем составление и применение стратагем. Большая часть стратагем родилась в века спокойного Солнца. Есть признаки высокой плотности эфира в это время в космическом пространстве, где пролетала Солнечная система много столетий назад (см. гл. 7).

То есть это творчество интровертов. И более направлено на борьбу с общественниками, с психопатическими личностями. Это понятно и психологически. Умный, мудрый будет просчитывать реакции психопатов. У самих психопатов это просто не получится в силу прямолинейности их решений. В состоянии стресса (а психопатические личности в нем почти всегда) все решения упрощаются. Это психологическая закономерность. И не случайно в других странах, где много экстравертов, такие стратегические уловки, приемы получили распространения на тысячелетия позднее. И там они не доведены до уровня культуры борьбы с общественникам. Это характерно только для Китая.

Выходит, что стратагемы более обосновывались и применялись достаточно мудрыми людьми в ответ на появление в массовом масштабе элементов безумного поведения.

В Китае практики и даже ученые понимали ограниченность социальных мер по регуляции человеческих отношений. По сути, было вскрыто противоречие между биологическим и социальным в человеке. Зафиксировано и периодическое возрастание роли то биологического, то социального в управлении страной.

В связи с этим в Китае был осознан и факт ограниченности всех рекомендаций ученых – конфуцианцев и легистов, представителей школы законников и др. Ведь одни рекомендации ограничивались тем, что стремились регулировать человеческие отношения призывом к добродетели, например к добродетели воздержания. Другие -уголовными законами, принуждением. Однако таким способом только подавлялись человеческие влечения, оспаривалось их выражение, а не их наличие. Сами влечения оставались неприкосновенными. От их натиска то и дело спасаются то конфуцианской моралью, то легистскими законами, наказаниями. Но порой перестают действовать и мораль, и законы.

«Ныне же конфуцианцы не вскрывают корень желаний, а запрещают само желаемое, не ищут истока наслаждений, а пресекают сам предмет наслаждения. Это все равно, что пытаться рукой заткнуть источник, питающий большие и малые реки… Конфуцианцы не могут заставить людей не желать, а могут только заставить воздерживаться, не могут заставить людей не наслаждаться, а могут только пресечь наслаждение. Принудить Поднебесную бояться наказания и не сметь разбойничать, разве значит заставить не иметь разбойничьих замыслов?» [4, с. 184-185].

Разве могут законы принятые любым правителем изменить страсть в человеке, его биологические потребности? При определенных условиях биологические потребности, ожившие инстинкты могут снести все социальные конструкты, все запреты. И никакие рекомендации ученых здесь не сработают. На этом механизме попался сам Конфуций.

В 501 г. до н. э. Конфуций (551-479 до н.э.) был принят на государственную службу в своем родном царстве Лу. В это время это царство возглавлял Дин-гун [правил 509-495 до н.э.]. Но вся власть находилась в руках вельможи Цзи Хуань-цзы. Прошел год после того как Конфуций приступил к управлению. И с него стали брать пример. С поста управителя селения Конфуция перевели на должность сыкуна (начальника общественных работ), а затем и сыкоу (управителя судебных дел). К 496 г. до н. э. он вел дела первого советника гуна. «Прошло всего три месяца, как Конфуций начал участвовать в управлении царством, но продавцы баранины и свинины уже не пытались чрезмерно завышать цены; мужчины и женщины стали ходить по дорогам порознь, и никто не присваивал оставленного на дороге; гости, прибывавшие со всех четырех сторон в городки, не обращались с просьбами к местным чиновникам; все находили то, что искали, и довольные возвращались домой» [25, с. 478].

Конфуций ожидал от князя Дин-гуна и сановника Цзи Хуань-цзы добросовестности в словах и делах, приверженности к добродетели, неприятия лести и отказа от роскоши, излишеств и чрезмерного потакания желаниям плоти. Он делал все, чтобы в них проявлялась личность предметника, резонатора. Иное поведение Конфуций считал отступлением от нравов Западного Чжоу. Однако в царстве Ци хорошо знали, что Дин-гун и Цзи Хуань-цзы падки до плотских утех.

Тогда отобрали в Ци восемьдесят красивых девушек, нарядили в цветастые одежды, научили танцевать и подарили правителю Лу. Князь Дин-гуна загулял. А разве может мужчина в загуле одновременно проповедовать и воздержание? Присутствие Конфуция стало раздражать князя. Один из придворных произнес: «Теперь вам, учитель, можно уходить». С той поры Конфуций скитался по чужбинам, ведя нищенскую жизнь. Он не смог противостоять даже малой уловке, построенной на страстях людей. Хотя все делал правильно. Но это правильно в масштабе государства, а конкретные люди эту социальную правильность видоизменяют под свои утехи, под свои биологические потребности. И это касается не только сексуальных потребностей людей. Любой военачальник знает, что в определенный момент законы, дисциплина, мораль уходит на второй план. И люди управляются инстинктами. Социальные, системные государственные конструкты действовать прекращают. Наступает период личностно ориентированного руководства. И порой только смерть своих солдат, децимация (показное убийство каждого десятого) может уничтожить страх у войска, а, следовательно, и избежать поражения. Выбор в таких ситуациях выходит за рамки социально дозволенного, морально одобренного. И кто не способен на такие меры -терпит поражения.

И данный пример с великими людьми, от которых зависит будущее империи, народа, которым подражают, не единственен. Под сильное влияние гетеры Филлиды (и не только) попал сам Александр Македонский. Видя пагубность этой связи для государства, Аристотель просит Филлиду оставить Александра. Она согласилась это сделать, но при условии, что Аристотель прокатит ее по комнате на своей спине, то есть станет "лошадкой". И философ философов уступает. В разгар скачек это увидел царь царей – Александр Македонский. Великий философ не растерялся: "Вот видишь, если она такое вытворяет со мной, старым, умудренным человеком, то можешь себе представить, во что она превратит тебя". Возможно, что это все придумали противники

Аристотеля. Не исключено. Но даже в этом случае данный пример отражает жизненную реальность. Женщины, возбуждая инстинкты сильных мира сего, неоднократно в истории рушили страны, империи, самые удачно сотворенные социальные конструкции.

Знания о необходимости избегания влияния женщина на правителей есть. Но жизнь идет по своим, в том числе и по биологическим законам. Социальные законы не отменяют действие биологических. И даже самые изящные, глубокие социальные структуры могут быть сметены инстинктами людей. А динамика степени инстинктивного и социального в поведении нами до конца не изучена. Оно просто чувствуется тонкими и опытными людьми. И эта способность сродни способности чувствовать влияние космических сил.

В Китае было осознана важность общественного разделения труда и связи величины города с его экономическим могуществом. Эту зависимость уже в наше время описал Ф. Бродель. Так он выявил историческую закономерность, что наиболее высокое благосостояние населения было в крупных экономических центрах. А вокруг них располагались более мелкие города. И экономика этих мир-экономик устраивалась так, что все экономические, социальные, политические отношения смыкались на этом самом крупном экономическом центре. Он как бы сам собой становился столицей, политическим центром, занимал ведущее экономическое положение в стране. Наблюдение за созданием, разорением множества государств в Китае помогло сделать вывод о том, что более крупный и экономически успешный город со временем становится властителем окружающих его городов, деревень. И решения принимались именно на этом уровне мышления. В Китае есть предание.

У князя У (770-774 до н. Э.) из Чжэн роился сын. Он был нелюбим матерью, так как выходил на свет не как все дети головой вперед, а вперед ногами. Это вызвало сильнейшие боли при родах. Но это был старший сын и по законам именно он заменил отца, став после его смерти главой княжества. Он правил как князь Чжуан (743-701 до н э). Мать потребовала от него для своего младшего, любимого ею сына, отдать крупный город в правление. Советник князя напомнил, что «по закону самые большие удельные города не должны превышать по размеру трети столицы, а город Цзин этому правилу не отвечает». Как могут на небе светить два солнца? Этот город в центре страны. Но князь подчинился воле матери. Отдал своему брату Дуаню город Цзин. Влияние Дуаня стало расти. Все по законам взаимосвязи экономических и политических отношений. Ему все более подчинялись и военачальники. Путем медленного экономического влияния, на основании действия мягких сил, на основании экономических закономерностей младший брат со своей матерью выигрывал схватку за княжество. Но старший был силен в военном отношении. Путем хитрости, интриг и применения силы, войск он отбил назад себе город, неразумно подаренный младшему брату.

Для нас в этом историческом примере важен сам факт наличия законов, которые охраняли лидерство столицы, ограничивали величину городов, которые были рядом. Иначе со временем столица просто проигрывала экономически большим городам. И это было осознано еще в древнем Китае. Современные историки пришли к подобным выводам совсем недавно.

Данный пример показывает и на качественное различие военной и экономической силы. Экономическая сила выигрывает со временем. Но военная сила может за короткий срок изменить все в свою пользу. Так в приведенном историческом случае армия младшего брата, узнав о военном наступлении армии старшего, наполовину дезертировала. Одно экономическое господство здесь не помогло. Для успеха необходимо и экономическое, и военное превосходство. Но в силу наличия доминанты обычно в стране думают или более о экономическом развитии, или о военном превосходстве над другими. То и другое бывает редко.

Экономическое разделение труда дает превосходство тому, кто стоит во главе этого разделения. Будь это город, страна или группа стран. Эта теория в настоящее время становится одной из основных для понимания закономерностей социально-экономического развития современного мира [см.: 2].

Мы только теоретически осознаем эти процессы. Адам Смит, Роза Люксембург, В. И. Ленин, М. Хазин, А. Кобяков, О. Григорьев и другие спорили и спорят по поводу того, что рост рынка ограничен в настоящее время нашей планетой. Дальнейший рост рынка отсюда затруднен, рост общественного разделения труда уже не может вести как раньше к росту производительности труда. О. Григорьев

ставит вопрос об управлении ростом общественного разделения труда. Правда не говорит, как это делать. А в Древнем Китае отчасти это знали. И применяли не только военные методы борьбы за рынки. Уже тогда принимались законы, которые не позволяли в силу неравномерного развития регионов приводить страну к нарушению экономического равновесия между районами, между периферией и центром, а отсюда и к конфликтам.

В Китае осознали, что при развитии государства центральными являются внутренние причины. Эта мысль неоднократно выражалась Конфуцием, она присутствует в Книге перемен, в философских трудах китайских ученых.

Внутренние факторы развития в Китае традиционно считались ведущими. Так известна реплика (1793 год) императора Цянь-луна послу Георга III: "Нам никто не нужен. Возвращайтесь к себе. Забирайте свои подарки!"

Но в то же время признавалось, что внешние причины могут активизировать внутреннее развитие.

Мыслитель Лю Цзунъюань (773 – 819) говорил: «Всякий умеет лишь ненавидеть своего врага, но только не ценить. Всякий зрит доставляемый врагом вред, но только не приносимую пользу. Имея перед собой шесть вражеских держав. Цинь возилась с ними и оставалась крепкой; стоило уничтожить их, и Цинь одрябла, погибнув вскоре».

Некоторые советники, ученые достигли уровня системного понимания проблем социального развития. Это взаимосвязь экономических, социальных, духовных, психологических явлений, кумулятивных и факторных причин. И кто опирался на соответствующие размышления – выигрывал в истории. Так, с середины II века нашей эры начинает падать влияние императорского двора восточно-ханьской династии (25 – 220 годы). Полнота власти оказалась у местных военачальников. Каждый военачальник жаждал прибрать к рукам императора, чтобы от его имени командовать и руководить. В 184 году вспыхнуло восстание Желтых повязок. Боролись за власть его основные предводители. Лю Бэй (161 – 253) вначале был самым слабым из них. Ему был нужен советник. Таковым стал «Дремлющий дракон» Чжугэ Лян. Вот как передает китайский писатель встречу Лю Бэйя и относительно молодого мыслителя, аналитика из книги «Троецарствие», глава 38.

Диалог начинает Чжугэ Лян.

«– Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и государстве… Вам не стоило бы обращаться ко мне – я слишком молод, и способности мои ничтожны.

– Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать попусту? – вскричал Лю Бэй. – Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими мудрыми советами!

– Сыма Хуэй и Сюй Шу – самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень!

– Вы самый необыкновенный талант в мире, – настаивал Лю Бэй.

– Можно ли вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной! Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями! Чжугэ Лян улыбнулся: – Расскажите о ваших намерениях.

Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою циновку поближе и сказал:

– Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как бы я был счастлив, если бы вы просветили меня и удержали от бед!

– Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей Поднебесной, – начал Чжугэ Лян. – Цао Цао с меньшими силами удалось победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трех поколений владеет Цзяндуном. Владение это неприступно, и народ льнет к своему князю. Добейтесь его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот Цзинчжоу вам следует взять! На севере этот округ примыкает к рекам Хань и Мянь, на востоке связан с Ухуэем, на западе сообщается с княжествами Ба и Шу, а все доходы его идут с юга, из Наньхая. Если вы не овладеете этим округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайние плодородные поля! Это ведь сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу создал империю. Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежественен, а народ и страна богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее способные и ученые люди мечтают о просвещенном правителе… Вы отпрыск императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью, призываете к себе мудрецов и героев – вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены – народ выйдет встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я буду во всем вашим советником!

Чжугэ Лян велел мальчику-слуге принести карту, повесил ее посреди комнаты и, указывая на нее рукой, продолжал: – Вот карта пятидесяти четырех округов Сычуани… Если вы хотите стать могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере – пусть он властвует там, доколе ему предопределило небо; на юге Сунь Цюань пусть берет себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине» [15, с. 469-470].

В этих рассуждениях переплетаются экономические, социальные, политические, природные факторы. Они психологичны. Естественно, многие правители хотели иметь таких советников. Отсюда изучение истории, овладение социальными знаниями было выгодно и самим ученым. Это послужило одним из немаловажных факторов распространения таких мыслителей в Поднебесной во все времена. Но такое более возможно в стране с интровертным населением. Ведь эти мысли, рассуждения передает средневековый китайский писатель. И его книги читали и читают простые китайцы. Это тип мышления, уровень знаний нации. В данном отрывке из романа видна значимость советников для военачальников, императоров, всех, кто борется за власть.