Текст книги "Антрийские легенды. Щепотка другого мира"

Оказавшись среди многочисленных надгробных плит и украшенных цветами бугорков земли, пожалуй, любой человек мог почувствовать себя очень смертным и очень уязвимым. Особенно, если этот человек случайно увидел на плитах годы жизни, скорбно свидетельствующие о том, что какой-то другой человек покинул мир живых совсем молодым.

Смерть осознать сложно. Для многих – совершенно нереально. Кладбище приближает к осознанию и пониманию, но лишь на один шаг. Порой ужас, вызванный близостью смерти, парализует любое мышление, и человек остается один на один со своим страхом, и все, чего он хочет, это поскорее уйти подальше от кладбища. По крайней мере, в мире Кристины нередко происходило именно так.

За прошедшее время Кристина успела выяснить, что жители Антры твердо убеждены в существовании загробной жизни. Споры о том, как выглядит загробная жизнь, безусловно, велись среди людей с философским складом ума, но постулат о том, что человек умирает лишь физически, оставался незыблемым.

На похороны никто специально не облачался в черное. Если кто-то попадал на кладбище в темном одеянии, то лишь по воле случая или исходя из личных предпочтений в одежде. Черный в Антре вообще не считался траурным цветом. В принципе в этой стране никакой цвет не считался траурным.

В новом для Кристины мире верили, что грустить из-за смерти не стоит. Человек отправляется в лучший мир, и однажды он вновь встретится с теми, кого оставил с живыми, ведь и они когда-нибудь умрут.

Впрочем, правилу, разрешающему не грустить, почти никто не следовал. Те, кому довелось провожать родного или близкого человека в иной мир, рассказывали, что над свежей могилой обычно проливается много слез. Еще бы… Человек вынужден смотреть, как утопает в земле кто-то, кто был важной частью его жизни. Усопший отправляется в мир иной, но тот, кто стоит над могилой, остается на месте.

Помимо всего прочего, в Антре существовал обычай посещения могил. Люди приходили посидеть на земле, под мощью которой покоилось тело, остаться наедине с умершим, поговорить с ним. Не важно, что внешне это не диалог, а монолог. Многие считали, что умершие слышат и видят все, что происходит, и что умершие способны помочь разрешить сложные ситуации или сделать нелегкий выбор.

По мнению Кристины, эта традиция роднила два мира, ведь и на исторической Родине Кристины многие возвращались на кладбище, чтобы «навестить» тех, с кем простились. Сама Кристина так не делала, но никогда не осуждала и даже во многом понимала тех, кто делал. Просто Кристине было некого навещать.

Когда позади собравшейся процессии осталось несколько сотен склепов и могил, Тео остановился и указал на пустое пространство, способное стать тем самым местом упокоения для Ланарии. Как он его выбрал, никто не знал. Все остановились рядом с волшебником.

Тео решил, что имя Ланарии на надгробии стоит начертать на аверинге. К счастью, дневники Тоноака позволяли осуществить эту затею, не боясь совершить ошибку. В истории о заклинании высшей власти имя Ланарии появлялось не раз.

Начертание букв на простом антрийском языке означало раскрытие тайны. Тео не желал делать могилу местом паломничества и интереса среди обывателей. В Антре безумцы не отличались многочисленностью, но ведь вскрыть могилу способен и один человек.

Надгробие подготовить успели. А вот о гробах, отметила про себя Кристина, в Антре вряд ли слышали.

Когда тело Ланарии, с головой обернутое белым саваном, опустили в вырытую могилу, а Джел, Ветор, Итен и Бергин принялись его закапывать, Тео взял на себя ответственность произнести краткую речь. Кристина мысленно поблагодарила его за это. Сама бы она не смогла подобрать нужные слова, а Ланария, безусловно, заслуживала их.

– Многие люди мечтают о том, чтобы попасть в историю, – голос волшебника зазвучал мягко и негромко, но окружающие прекрасно слышали каждое его слово. И пока Тео говорил, горстки земли продолжали падать на тело девушки. Сначала под землю ушли ее ноги, затем бедра, талия, плечи. Постепенно земля накрыла голову. Тео продолжал. – Твое имя, милая Ланария, в историю вошло навсегда, желала ты того или нет. И несмотря на то, что сотни людей стремятся достичь бессмертия, никто, кроме тебя, не знает доподлинно, каково это, прожить почти тысячу лет.

Олден и Илерина держались за руки. Кристина подумала, что среди присутствующих они видели смерть чаще всего. Каким бы великим даром врачевания ни обладала Илерина, как бы мастерски Олден ни варил снадобья и настойки, они оба встречались с теми, кому лечение, увы, не спасало жизнь. Казалось бы, такое положение вещей и такой образ жизни должны способствовать выработке профессионального цинизма, но на лицах Илерины и Олдена читались неподдельные печаль и скорбь.

Сайми и Биерн стояли рядом с родителями. Сайми выглядела печальнее всех остальных. Энергия, которую она обычно излучала, растворялась где-то в воздухе.

Еще до похорон Сайми призналась, что боится бывать на кладбище. Это место вселяло в нее ужас. Видя, что Сайми не по себе, Кристина тихо подошла к ней и положила руку на ее плечо. Такое небольшое проявление поддержки сейчас было необходимо каждому. Сайми посмотрела на подругу с благодарностью, а потом тяжело вздохнула и снова устремила грустный взгляд на могилу.

– Немногие знают, какая тяжелая участь тебе выпала, – продолжил Тео. – И немногие узнают о том, что ты наконец нашла покой. Спасибо тебе за твой подвиг. Спасибо за то, что присматривала за нашими мирами все это время. А теперь, дорогой герой, отдыхай, мы обещаем позаботиться о том, чтобы никто и никогда больше не испытал того, что испытала ты. Память о тебе, да останется в сердцах добрых людей на веки вечные.

Кристина мысленно повторила про себя последнее предложение и сконцентрировалась, будто желала быть услышанной там, по другую сторону вечности. Ей показалось, что остальные сделали то же самое. Те, в чьих руках находились лопаты, остановились на время, чтобы позволить тишине наполнить воздух.

Когда яма полностью заполнилась землей, а поверх образовалась небольшая горка, в изголовье могилы мужчины установили надгробие. Надгробие выглядело скромно, но красиво. Цвет слоновой кости как-то особенно изящно оттеняли темные буквы магического языка. Кристина хотела в точности запомнить символы, но не могла. В ее памяти они сохранялись образно и расплывчато. Наверное, подумала девушка, по-настоящему они подвластны лишь тем, кто наделен магическим даром.

Илерина сделала несколько шагов вперед, села на корточки возле могилы, опустила на землю букет цветов, закрыла глаза и что-то прошептала. В этот момент все молчали. Когда целительница открыла глаза, она оглядела своих друзей.

– Я думаю, – сказала Илерина и улыбнулась, едва подняв уголки губ. – Ланария знает, что ее желание быть похороненной среди обычных людей исполнено. А еще… Мне кажется, она действительно обрела покой.

Никто так и не решился заговорить, пока вся компания не покинула пределы кладбища. Кристина не хотела нарушать тишину места, где лежали тела жителей Антры, и точно знала, что остальные придерживаются того же желания. Да и… о чем говорить? Мысли так или иначе крутились вокруг жизни, смерти и вечности. Однако пока эти мысли не были готовы к тому, чтобы вырваться наружу и уверенно прозвучать вслух.

Кристина шла рядом с Сайми и смотрела себе под ноги, когда рядом появились шагающие бодрым шагом Джел и Итен.

– Кристина, – заговорил Итен. – Извини, что я нарушаю твои размышления, но меня мучает один вопрос.

– Какой? – спросила Кристина. Она старалась убрать с лица печать скорби и вернуться к привычному настроению.

– Когда мы были у пещеры, – не стал медлить Итен. – Ты сказала, что ты сирота. Это правда? У тебя нет родителей?

С тех пор, как Кристина сообщила о том, что она сирота, она знала, что рано или поздно ее спросят о ее семье, вернее, о ее отсутствии.

– Родители у меня, конечно, есть, – спокойно пожала плечами Кристина. Она успела подготовиться к ответу. – Не могла же я появиться из ниоткуда. Возможно, мои родители живы, здоровы и счастливы. Точно сказать не могу.

Итен вопросительно посмотрел на нее.

– Своего отца я не помню совсем, – объяснила девушка. – Он ушел от нас с мамой, когда мне было года два. Просто ушел и перестал с нами общаться. Наверное, семейная жизнь пришлась ему не по вкусу. Или он встретил другую женщину. Кто знает…

– А твоя мама?

– А мама… – протянула Кристина. – Мама, как мне кажется, не смогла справиться одна. Она пыталась, но… Мне было двенадцать, когда ее лишили родительских прав.

– Лишили родительских прав? – переспросил Итен.

– Да, так делают в моем… – Кристина сделала паузу и подумала. Она заметила, что ее слушают все присутствующие. Кристина улыбнулась и поспешила поправить собственные слова. – В бывшем моем мире. Когда родители не справляются с воспитанием ребенка, их на официальном уровне лишают родительских прав. Меня отправили в специальное заведение для сирот. Потом было несколько семей, которые хотели меня удочерить, но всякий раз в последний момент все как-то не складывалось… Это… Это долгая история.

На этот раз руку на плечо Кристины положила Сайми. Теперь она оказывала поддержку подруге, которой речь давалась нелегко. Почувствовав эту поддержку, Кристина продолжила говорить более уверенно.

– Моя мама пошла по стопам отца, – сообщила она. – Она оборвала общение со мной… Потом, когда я выросла, я выяснила, где она живет. Она снова вышла замуж и жила новой жизнью. Я не решилась связаться с ней. Ведь она так ни разу и не пришла навестить меня, когда меня забрали.

– Это очень грустно, – Итен посмотрел на Кристину с сочувствием. – Через такое пройти непросто. Я… Я отчасти представляю себе, как тяжело тебе было. И Джел представляет… Ты, наверное, не в курсе, но мы с ним тоже сироты.

– Правда? – удивилась Кристина. Ни Джел, ни Итен не походили на тех, кто провел детство без родительской заботы.

– Правда, – Итен кивнул. – К сожалению, родители Джела погибли, когда ему было всего восемь лет. А я своих родителей не знаю вовсе. Кто-то оставил меня на пороге приюта сразу после моего рождения.

– Какой ужас! – с изумлением воскликнула Кристина. – Я думала, что семья Джела жива…. Джел, мне так жаль…

Тот поджал губы.

– А ты… – Кристина обратилась к Итену. – Ты совсем не знаешь, кто твои родители?

– Я бы очень хотел узнать, кто они, и почему они поступили так, как поступили, – честно признался Итен и почесал затылок. – Но в этом… расследовании, если можно так выразиться, мне совершенно не за что зацепиться. Никто не видел человека, принесшего меня к приюту. Меня просто нашли.

– Какая грустная история… – сказала Кристина и вздохнула. Она уже так много знала о своих новых друзьях, но все же их жизненный путь не переставал ее удивлять. – Я и не знала, что наши жизни в некотором роде похожи.

– Я тоже подумал о том, что нас объединяет отсутствие родителей, – улыбнулся Итен и тут же добавил. – Как бы печально это ни звучало.

– Значит, – Кристина решила развить тему, но отойти от вопроса сиротства. – Вы с Джелом познакомились в приюте?

– Да, – подтвердил Итен. – Я был очень несчастен и одинок все те года, что провел в приюте без такого друга, как Джел.

Он похлопал Джела по спине. Тот улыбнулся, но промолчал. Кристине показалось, что Джел погружен в собственные мысли. Он слушал, о чем говорили его друзья, но лишь краем уха. К беседе Джел не присоединялся, и девушка предприняла ряд безрезультатных попыток понять, что у него на уме. Джел реагировал нехотя, и беседа продолжилась лишь между Кристиной и Итеном.

У самых ворот Сантеня Джел резко остановился. Последние метров двадцать он шел, не моргая глядя себе под ноги. Пару раз он цеплялся ногами за корни деревьев или камни, спотыкался и едва не падал на землю.

Кристина видела, что с ним что-то происходит, и волновалась. Джел определенно принадлежал к числу эмоциональных людей, и за время своего знакомства с ним Кристина видела на его лице множество разных выражений, начиная от недоумения и заканчивая безграничной радостью. Однако с выражением, с каким Джел шел сейчас, Кристина столкнулась впервые. Больше того, Кристина так и не смогла определить, какого рода эмоции скрываются за таким лицом.

Девушка, как и другие участники шествия, то и дело поглядывала на Джела с беспокойством, но Джел не обращал никакого внимания на эти взгляды, пока не остановился.

– Извините, – сказал Джел, поднял голову и окинул взглядом окружающих. – Я осознаю, что поступаю слишком неожиданно, но дело в том, что я больше не могу ждать. Я должен сделать это прямо сейчас.

Все остановились. На лицах некоторых скользило недоумение.

Неожиданно в голову Кристины пришло одно-единственное объяснение странному поведению Джела, но она не знала, верна ли ее догадка. Кристина готова была скрестить пальцы на удачу. Ей так хотелось, чтобы ее версия совпала с реальностью.

Джел тряхнул головой, набрал в легкие побольше воздуха и посмотрел на Олдена и Илерину, словно чего-то от них ждал. Не дождавшись какой-то определенной реакции, он сделал шаг в сторону Сайми и опустился на одно колено.

– Самайрити Легри, – Джел обратился к Сайми официально. – Не окажешь ли ты мне честь, согласившись стать моей женой?

Кристина улыбнулась и закрыла губы ладонями. Ее догадка оказалась верной.

Джелу потребовалось немало времени на то, чтобы решиться, но он все же решился. Кристина почувствовала такую радость и такое волнение, будто она сама делала предложение. Или будто кто-то делал предложение ей.

Тео стоял поодаль от происходящего и улыбался. Казалось, волшебник догадывался обо всем с самого начала. Может, он узнал, что Джел сделает Сайми предложение, еще до того, как об этом узнал сам Джел? Кристина не удивилась бы такому положению вещей.

Олден нежно взял Илерину за руку. Они оба ничего не говорили и не предпринимали никаких действий. Сейчас происходящее касалось всего двух людей, поэтому остальные постарались слиться с окружающим миром. В ожидании продолжения Ветор даже облокотился на ближайшее дерево.

Сайми застыла в нерешительности и заметно побледнела. Она смотрела то на Джела, то на родителей, то вообще смущенно опускала глаза. Ее рот оставался слегка приоткрытым, а взгляд выдавал одновременно радость и испуг. Создавалось впечатление, что она страстно желает что-то сказать, но не может.

Сайми нередко теряла дар речи, а в подобной ситуации это могло бы случиться с абсолютно любым человеком. Предложение руки и сердца ждут, возможно, все девушки, но далеко не все сразу справляются с эмоциями, услышав заветные слова.

– Я понимаю, – снова заговорил Джел. – Что сейчас, наверное, не самое подходящее место и не самое подходящее время для подобных предложений. Но, знаешь, мне начинает казаться, что подходящих обстоятельств не будет никогда. Их вообще не существует. Нужно просто двигаться вперед. Все, что с нами приключилось… Все это напоминает мне о том, что мы смертны… Увы… У нас не так много времени, и нам нельзя это время упускать. Все отведенные нам минуты жизни нужно проводить с теми, кого любишь. И каждую минуты своего будущего я хотел бы провести с тобой.

Джел редко проявлял себя в качестве оратора, склонного к философии, но эта роль оказалась ему к лицу.

– Я… – Сайми по-прежнему не могла подобрать слова. – О, Джел…

Она теребила руками свое платье и пыталась собрать воедино всю свою силу воли. Да, Сайми обладала силой воли. Пусть это не бросалось в глаза, но в слабом характере эту милую девушку никто не смог бы упрекнуть.

Кристина наблюдала за этой сценой с таким удовольствием, что улыбка с ее лица не сходила ни на секунду. Кристине хотелось выкрикнуть что-то в знак поддержки. Например, «соглашайся». Однако она понимала, как сильно такие выкрики испортят момент.

– Да… – Сайми посмотрела на Джела. Сначала она ответила очень тихо, а потом добавила чуть громче. – Конечно, да.

Джел радостно выдохнул, улыбнулся и встал. Он потянул свои руки к рукам Сайми, но остановился и взволнованно обернулся к супругам Легри.

– Простите меня, – виновато сказал он. – Я должен был сначала узнать, не будете ли вы возражать против меня в качестве мужа вашей дочери… Но я этого не сделал… Так глупо и безответственно с моей стороны…

Олден и Илерина переглянулись. Они оба улыбались.

– Ты ведь знаешь, – заговорил Олден. – Что мы оба очень любим тебя и не представляем лучшего мужа для Сайми. Твои слова лишь подтверждают то, что ты замечательный человек. Ты абсолютно прав в том, что подходящих обстоятельств не бывает. И в том, что проводить отведенное время нужно с теми, кого любишь. Мы рады, что ты все же решился сделать следующий шаг. Теперь мы знаем, что нашу дочь ждет прекрасное будущее рядом с достойным человеком. Илерина и я благословляем вас и радуемся за вас.

– Спасибо, – Джел почтительно склонил голову.

– Береги сестренку, – добавил Биерн. Он был счастлив не меньше, чем его родители.

– Непременно, брат, – заверил его Джел.

– А еще… – подмигнула Илерина. – Никто не станет возражать, если ты прямо здесь и сейчас поцелуешь Сайми.

Джел повернулся к Сайми. Этот момент был настолько прекрасен, что Кристина старалась запомнить каждое слово и каждое движение. Сейчас ей очень не хватало фотоаппарата, навсегда оставшегося в другом мире. При этом тот факт, что Джел сделал предложение в чудесном месте, наполненном природной красотой, не имел никакого значения. Находящийся совсем рядом Сантень тоже был лишь декорацией. Случись предложение на заброшенном пустыре, момент был бы не менее прекрасен.

Джел не отрывал глаз от Сайми. Одной рукой он обнял ее за талию, а второй нежно прикоснулся к ее щеке. На лице Сайми вспыхнул румянец. Она осторожно положила руки на плечи Джела. Ее волнение казалось невероятно чистым и трогательным. Через мгновение Джел склонился к Сайми и коснулся своими губами ее губ.

Кристина была близка к тому, чтобы расплакаться. Ей и раньше случалось присутствовать при подобных моментах, но этот момент и все, что его окружало, был особенно волшебным.

Сайми и Джел удивительно гармонично смотрелись вместе. Так же гармонично, как Илерина и Олден, а уж они служили великолепным доказательством того, что гармония в отношениях существует вопреки всей суетности и сложности жизни. Гармоничными парами всегда хочется любоваться, и от Джела и Сайми невозможно было оторвать взгляд.

Когда Джел и Сайми повернулись к друзьям и родственникам, все выразили готовность поздравить прекрасную пару с большим событием и пожелать нескончаемого счастья.

Едва сумев сдержать слезы, Кристина дождалась своей очереди, чтобы поздравить будущих супругов. Слова давались ей с трудом, но все же она смогла пожелать всех возможных и невозможных благ. Она горячо обняла Сайми, а потом Джела. Одна слезинка все-таки вырвалась наружу, и Кристина украдкой смахнула ее с щеки, пока никто этого не заметил.

ГЛАВА 17. ПОДПИСЬ

Ранним утром следующего дня Кристина и Олден вышли из дома Легри и направились в мэрию. Кристина волновалась, от чего то и дело ускоряла шаг. Олден мягко призывал ее успокоиться и не торопиться. Девушка снижала темп своей ходьбы, но через пару минут ноги снова несли ее вперед со скоростью выше средней.

У входа в мэрию стоял Итен. В руках он держал сложенный в несколько раз пергамент. Завидев Олдена и Кристину, Итен улыбнулся и помахал рукой.

– Гроум у себя, – сообщил Итен, когда обмен приветствиями был завершен. – Пока он не занят приемом населения, так что времени у нас достаточно. Я все подготовил, нам нужно только разрешение Гроума.

На этот раз Итен не воспользовался служебным входом. Он провел своих друзей через главный. Кристина отметила парадность этого входа. Колонны придавали фасаду здания серьезности, а двустворчатые дубовые двери лишний раз напоминали о том, что здание имеет огромную историческую и социальную ценность.

За парадной дверью оказался просторный холл, украшенный коврами и картинами, повествующими об истории возникновения, становления и развития Сантеня, о его жителях и просто памятных моментах. Все в этом холле вписывалось в понятие умеренного количества, а парадность была именно парадностью, а не избыточностью.

На одной из картин, успела заметить Кристина, красовался конь с крыльями. Джел некогда говорил об этом полотне. Конь, который обзавелся крыльями… Красивый… Коричнево-золотистый, стройный, подтянутый. Его крылья были темнее, хотя некоторые перышки все же сохранили светлый оттенок.

Кристина шла к кабинету мэра с легким желанием развернуться и убежать обратно на улицу. Спутники девушки вселяли в нее уверенность, но все же Кристина волновалась. Впрочем, ее нынешние волнения не шли ни в какое сравнение с теми страхами, которые она испытывала всего несколько дней назад. То ли дело было в том, что сегодняшнее мероприятие выглядело менее серьезным, то ли в том, что Кристина стала чуточку сильнее. Когда человек меняет место жительства, да еще и столь кардинально, он волей-неволей становится храбрее.

В конце очередного коридора Олден остановился у массивной двери с табличкой «мэр», обернулся и посмотрел на Кристину. Та кивнула, подтверждая свою готовность действовать. Олден постучал в дверь.

– Войдите, – послышался голос мэра.

Кристина почти забыла, как громко может звучать голос Гроума. Со дня суда она видела его всего один раз мельком.

Гроум и Кристина случайно столкнулись на улице. Грен вежливо поздоровался и спросил, все ли в порядке, не обижает ли Кристину кто-нибудь из жителей Сантеня. Кристина ответила, что с ней все хорошо, а потом добавила, что все окружающие проявляют к ней исключительную доброту. Пожаловаться ей было попросту не на что. Гроум заверил, что рад это слышать, пожелал хорошего дня и поспешил удалиться по своим делам. Вряд ли он предполагал, что вскоре Кристина окажется у двери его кабинета.

Олден нажал на ручку, дверь открылась.

Гроум сидел за своим столом и что-то писал. Увидев такую компанию, он сразу же отложил перо в сторону. Во взгляде мэра скользнуло напряжение.

– Если ты снова пришел говорить со мной о том дне в суде, Олден – сказал Грен. Он не пошевелился. – То ты зря потратил время. Я не намерен ничего рассказывать ни тебе, ни кому бы то ни было еще.

– Очень жаль, – вздохнул Олден и прошел в кабинет. Кристина и Итен прошли за ним.

Бегло оглядев кабинет взглядом, Кристина пришла к выводу, что обстановка помещения вполне соответствовала своему владельцу. Гроум не стал утруждать себя чрезмерным украшательством кабинета. Нижнюю часть стен обили выкрашенными и отполированными досками, а стены над досками и весь потолок были покрыты светло-коричневой краской.

По углам кабинета стояли горшки с высокими растениями. Наверное, растения эти в медицине не использовались, потому что Кристина не помнила их в мастерской Олдена.

Письменный стол Гроума занимал немалую часть кабинета, а вдоль стен стояли книжные шкафы. Или не книжные… Содержимое шкафов таилось за деревянными дверьми. Стеклянные двери или полки без дверей совсем в шкафах отсутствовали.

Люстра, висящая под потолком, света не давала, Гроум не зажег ни одной свечи. С освещением справлялось окно, расположенное сразу за спиной Гроума. Если бы кабинет располагался на первом этаже, а спинка стула не закрывала Грена полностью, любой мог бы заглянуть в это окно и увидеть мэра.

– Но нет, так нет, – невозмутимо продолжил Олден. – Вообще-то мы пришли попросить тебя об одном одолжении. И оно никак не связано с произошедшим в суде. Мы верим в то, что это одолжение не доставит тебе никаких хлопот.

– Вот как? – левая бровь Гроума приподнялась. Рукой он указал на стулья. Гости послушно сели на них, и Гроум заговорил снова. – Я вас слушаю.

– Ты, наверное, заметил, – Олден устроился на своем стуле поудобнее. – Что Кристина все еще с нами.

Гроум посмотрел на Кристину, видимо, пытаясь понять, к чему клонит Олден. Мэр определенно искал какой-то подвох.

– Очевидно, – согласился Грен. – Что так оно и есть.

– Прекрасно, – Олден откинулся назад. – Мы пришли сказать тебе, что Кристина не намерена возвращаться в свой мир. Она хочет остаться в Антре.

– Хочет остаться? – напряжение в голосе Грена возрастало. – Или не может вернуться в свой мир?

Кристина нахмурилась, а Олден позволил себе взять пару секунд на раздумья, но ответить он все же не успел.

– Я знаю, что пещера Ланарии разрушена, – продолжил Гроум. Тише и дружелюбнее его голос не стал. – Но у меня нет ни малейшего желания вдаваться в подробности того, как и что вы с ней сделали…

– А с чего ты взял, что это мы? – Олден сохранял спокойствие. Кристина мысленно восхитилась его выдержкой.

– Я бы очень хотел думать, – ответил Гроум. – Что пещера обрушилась по причинам, которые не имеют никакого отношения к Совету.

– Рад это слышать, – сказал Олден. – Тогда, если ты не возражаешь, я продолжу… Как я уже говорил, Кристина не собирается возвращаться в свой мир. А после обрушения пещеры это и вовсе представляется невозможным. Можем ли мы при твоем участии сделать Кристину полноправным гражданином Антры? А то нехорошо получается… Подумай сам, юная леди без документов, без каких-либо прав…

– То есть вы пришли только за тем, чтобы попросить о документах для Кристины? – на этот раз в тоне Гроума чувствовалось недоверие.

– Да, – вступила в разговор Кристина. – Мне бы очень хотелось остаться в Антре и быть в этой стране своим человеком, а не пришельцем… Я прекрасно понимаю, что документы не сотрут мне память и не сделают из меня уроженца страны. Документы – это формальность, но мне бы хотелось эту формальность соблюсти.

– Вполне резонное желание, – заметил мэр и задумался. – Что же… Я думаю, Итен может подготовить для тебя документы…

– Я уже подготовил, – сказал Итен, достал пергамент и положил его на стол прямо перед Гроумом. – Не хватает лишь одной мелочи – подписи главы города, в котором Кристина собирается обрести дом.

Гроум посмотрел на пергамент и усмехнулся.

– А вы все времени зря не теряете, – менее напряженно сказал он, протянул руку, взял подготовленный документ и принялся его изучать. – Однако мне стоит признать, что вы совершенно правы. Юной леди будет легче, если она перестанет чувствовать себя гостьей. Если для этого нужна всего лишь моя подпись, то я могу поставить ее прямо сейчас. Не скрою, я сделаю это не без радости. Кристина – очень милая и приятная девушка, и я счастлив оказать ей такую небольшую услугу.

Документы в Антре представляли из себя небольшой пергамент, удостоверяющий личность. Пергамент складывался несколько раз, а информации в нем хранилось немного. Кристина сочла такое подтверждение личности ненадежным, ведь никакого изображения человека на документах не было. Только вносить предложения по улучшению документов сейчас она не собиралась. Ей просто хотелось выйти из кабинета жителем Антры.

Когда накануне идею о получении документов озвучил Олден, Кристина сразу же поддержала эту затею. Нельзя ведь всю жизнь прожить «той девушкой, которая вышла из пещеры Ланарии и осталась здесь». Кристина не считала себя сторонником бюрократии, но хотела определенности, хотя бы документальной.

– Это твоя настоящая фамилия? – спросил Гроум, вчитываясь в документ.

– Да, – кивнула Кристина.

– Тогда… – Гроум взял перо, обмакнул его кончик в чернильницу, поднес перо к пергаменту и поставил на бумаге свою размашистую и витиеватую подпись. – Добро пожаловать в Антру, Кристина. Антра рада встрече с тобой. Надеюсь, тебе понравится здесь, и ты будешь беречь нашу прекрасную страну.

– Обещаю, – сказала Кристина совершенно серьезно. Если бы понадобилось, она бы и официальную присягу принесла, но ничего подобного от нее не потребовали. От нее вообще ничего не потребовали.

– Отлично, – Гроум передал ей документ.

Кристина поспешила взять его. Ее руки слегка тряслись. Никогда в жизни получение документов не вызывало у Кристины столько эмоций. Она отнеслась к пергаменту очень бережно и собиралась также бережно относиться к Антре. И дело было не только в том, что она дала обещание. Ей самой безумно хотелось заботиться о прекрасной стране, ставшей ей новым домом.

– Это все? – спросил Грен.

– Да, – спохватился Олден. – Мы больше не будем отнимать у тебя время. Всего тебе доброго. Пойдемте, друзья.

Олден встал первым. Он выпрямился в полный рост и протянул Гроуму руку, тот пожал ее. Кристина и Итен тоже встали.

– До свидания, – сказала Кристина. – И спасибо большое.

Гроум ничего не ответил, просто наклонил голову. Кристина кивнула в ответ, развернулась и пошла вслед за своими друзьями. Вскоре дверь за ними захлопнулась. Услышав хлопок двери, Кристина еще крепче сжала в руке пергамент.

– Все прошло даже лучше, чем я думал, – признался Итен. – Я боялся, что нам придется его уговаривать…

– Правда? – удивился Олден. – А я почти не сомневался, что он быстро согласится помочь Кристине с получением документов. Я убежден в том, что такое положение вещей Гроуму только на руку.

Они вышли на улицу и остановились метрах в десяти от здания мэрии. Фонтан на площади по-прежнему работал. Струйки воды взмывали в воздух, сверкая на солнце и наполняя пространство приятным журчанием.

– Разумеется, – продолжил говорить Олден. – Гроум знает, что к обрушению пещеры Совет имеет непосредственное отношение. Было бы глупо считать, что он полностью исключает наше участие. Однако он не хочет поднимать вокруг этого события крик и затевать расследование. Это привлечет внимание и к нему самому.

– Ненужное внимание… – понял Итен.

– Совершенно верно, – подтвердил Олден. – Шенто уже раскопал что-то о Гроуме. А что, если Шенто узнает о Совете? Тогда история с освобождением Ластры покажется всем цветочками… Сомнительные собрания… Столкновение с другими мирами… Нет, Грену столько внимания однозначно не нужно. Если Кристина заживет жизнью простого обитателя Антры, весь шум вокруг ее появления однажды уляжется. Другой мир сочтут выдумкой. А может, в лучших традициях Антры о нем просто перестанут размышлять. Идеальный вариант для Гроума, потому что Гроум… Гроум больше не хочет иметь никаких связей с тайнами.

– Хотел бы я знать, – задумчиво протянул Итен, глядя на брусчатку под своими ногами. – Какую тайну он хранит сам…

– Мы бы все этого очень хотели, – не менее задумчиво произнес Олден.

– Как думаете, – Итен старался говорить тише. Он оглянулся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, продолжил. – Эта тайна как-то связана с «повелителем» Шенто? Я теряюсь в догадках…

Кристина нахмурилась. В этом самом «повелителе» ей больше всего не нравилось то, что о нем ничего не было известно, а неизвестность всегда пугала и настораживала. Кристина не собиралась вступать в ряды ярых почитателей Гроума, но все же она уважала его за все то, что он сделал для города. И ей совсем не хотелось узнать, что Гроум приложил руку к самым неприглядным вещам, происходящим в Сантене. Лучше бы тайна мэра касалась чего-то другого, менее мрачного и зловещего.