Текст книги "Антрийские легенды. Щепотка другого мира"

За столом помощников главного судьи сидели Кордан Флой и Итен. Присутствие первого Кристину совсем не удивило. Флой определенно занимал положенное ему место возле своего покровителя. А вот сидящий рядом с ним Итен вызвал у Кристины изумление, которое она не смогла скрыть. Итен заметил ее реакцию, улыбнулся и поднял вверх перо. Кристина не поняла, что означает этот его жест.

– Он писарь, – подсказал Джел.

Кристина постаралась уместить в голове новую информацию. За все время знакомства с Итеном она так и не выяснила, кем он работает. И вот теперь его деятельность раскрыта, но Кристина оказалась к ней не готова. Писарь? Какая необычная профессия… Необычная для мира Кристины, а для Антры, наверное, вполне нормальная. Это стоило обдумать.

Однако на размышления времени не нашлось. В зале появился Грен Гроум. Под шепот горожан он решительно прошел к своему месту, сел и окинул взглядом присутствующих. Кристина ожидала увидеть его в белом парике и мантии, но мэр был одет как типичный зажиточный житель Сантеня, а его волосы не прикрывала даже шляпа.

– Итак, – начал Грен, бросив небрежный взгляд на лежащие на трибуне бумаги. – Сегодня рассматривается дело Ластры Ов, Доло Мидера и человека, известного под кличкой Молот. Называть свое настоящее имя он отказывается. Его право. Трое этих людей обвиняются в нарушении порядка, а также причинении морального, физического и материального ущерба жителям Сантеня. Ввести подсудимых!

Из-за двери показался Ветор Лирр, вооруженный, как и всегда, мечом. Все присутствующие оглянулись, чтобы увидеть, как под конвоем войдут подсудимые. Ветор остановился возле распахнутых дверей и кивнул Гроуму. Сразу после этого в зал прошло несколько высоких плечистых воинов. За ними проследовали Ластра Ов и двое ее единомышленников. Еще трое представителей порядка замыкали шествие.

Ластра выглядела так же, как и в тот день, когда Кристина увидела ее впервые. Всем своим видом подсудимая показывала, что происходящее ее совсем не волнует, скорее забавляет. С присущей ей вульгарностью она прошла по залу так самоуверенно, будто это был совсем не суд, а ее собственный корабль.

А вот двое ее сподвижников казались менее уверенными в себе. Один из них, щурясь, нервно оглядывал пришедших. Второй, который всем своим видом претендовал на право зваться тем самым Молотом, просто шел вперед. Будучи определенно не в восторге от происходящего, он скалился. От каждого шага этого мужчины, телосложение которого напоминало гору, пол зала суда содрогался.

Оба мужчины выглядели потрепано и неопрятно. В отличие от подавляющего большинства жителей Сантеня, эти двое по поводу гигиены точно не волновались. Их волосы давно не видели мыла, а одежда и обувь были грязными. Местами сквозь дыры в ткани проглядывала кожа, такая же неопрятная, как одежда.

– Вот так громила, – шепнул Джел, указывая в сторону Молота. – Ветор рассказал, что понадобилось три человека, чтобы справиться с ним. Сначала я не поверил, но теперь считаю, что три – это мало.

– Мне не по себе даже от того, что я нахожусь с ним в одном помещении, – поежилась Сайми и придвинулась поближе к Джелу.

– А почему здесь нет Торнера Шенто? – спросила Кристина.

– Я бы тоже хотел это знать, – сказал Джел, и на этом беседа кончилась, потому что мэр вызвал первого свидетеля.

Им оказался хозяин заведения, в котором произошла драка пиратов с местными жителями. Полноватый мужчина среднего роста подошел к столу судьи и встал слева от него так, что его могли видеть мэр и все собравшиеся в зале. Мужчина заметно нервничал и теребил руками пуговицы своего сюртука. Он бросил испуганный взгляд на Ластру. Она в ответ ухмыльнулась. Это напугало трактирщика еще больше, и он опустил глаза.

Несмотря на испуг свидетеля, Гроум начал допрос. Первое время ему приходилось задавать наводящие вопросы и требовать подробностей.

Кристине подумалось, что в роли судьи Гроум смотрелся великолепно. Грен знал, как работать с людьми, как вывести их на нужные слова, как получить необходимую информацию, как узнать больше деталей и при этом не довести допрашиваемого до истерики. Гроум знал толк в психологии жителей Антры, а сам держался спокойно и уверенно, хотя, наверное, тоже нервничал, ведь на его плечи лег тяжелый груз ответственности.

В конце концов диалог между судьей и свидетелем постепенно перешел в монолог последнего. Он в деталях рассказал о том, как Ластра и ее люди заявились к нему вечером два дня назад, вели себя слишком грубо и громко, затем отказались платить и устроили драку с официантами и посетителями. Если бы не прибытие стражей, от заведения остались бы одни доски и камни, считал рассказчик.

Иногда на лбу трактирщика, который все больше давал волю эмоциям, проступали капли пота. Он промокал их платком. Ему хотелось во всех красках передать весь пережитый им ужас, но ему не хватало слов. Он содержал трактир двадцать восемь лет, и за все эти годы с ним не случалось ничего подобного.

– Мой зал теперь похож на поле битвы, – дрожащим голосом говорил мужчина. – Я до сих пор не привел его в порядок. Окна разбиты, посуда разбита. От столов и стульев ничего не осталось. А мой пол… У меня каменный пол, и сейчас все пустоты между камнями наполнены битым стеклом. Мне страшно открывать трактир заново. Вдруг кто-то наступит на незамеченный осколок и повредит ногу. Две официантки сказали, что больше никогда не будут у меня работать, а сколько посетителей возненавидели мое заведение после того вечера… И я их не осуждаю. Некоторые получили тяжелые травмы, других буквально выносили, поскольку сами они идти не могли. Это был сущий кошмар…

Кристина не сомневалась, что Ластру посадят под замок. Трактирщик то и дело называл имена тех, кому от действий обвиняемых досталось больше всего, и эти люди, без сомнения, присутствовали в зале. Их тоже могли вызвать для дачи показаний, и у Ов не осталось бы шансов. И пока она будет находиться в тюрьме, у правозащитников появится время собрать больше доказательств ее вины в других преступлениях.

Может, размышляла Кристина, никому раньше не удавалось предъявить ей полноценное обвинение, потому что она оставалась на свободе и влияла на ход расследований? Если так, то возложенная на Гроума ответственность приобретала колоссальный масштаб. Гроум не имел права упустить шанс покончить с разбоями Ластры.

Когда рассказ трактирщика подходил к концу, входная дверь, о которой все присутствующие, кроме охраны, успели забыть, скрипнула и открылась. Все сидящие перед судьей как по команде вздрогнули и повернулись назад. В дверном проеме появился человек в черном плаще с капюшоном.

Уверенной поступью он направился вперед к судейскому столу. В зале начали шептаться. «Кто это?» «Что происходит?» Рука Ветора потянулась к рукоятке меча.

Когда незнакомец скинул капюшон, несколько человек ахнуло. По проходу вышагивал Торнер Шенто. На его лице играла странная улыбка. Перешептывания он не замечал или попросту игнорировал, он смотрел прямо на мэра и направлялся именно к нему.

Ветор сделал шаг вперед, другие стражи тоже приготовились действовать, но Гроум остановил их жестом руки.

– Правильно, псам самое место на цепи, – ухмыльнулся Шенто.

– Что тебе нужно, Торнер? – на лице Гроума проступило напряжение. Мэр хмурился. – Хочешь дать показания?

– Вот еще, – небрежно ответил Шенто. Он остановился у судейского стола. – Я принес одну бумагу, которая, по моему скромному мнению, будет интересна тебе, Грен. Я даже готов прочитать написанное в ней вслух и с выражением. Но вряд ли ты будешь рад этому. Так что… Будь добр, ознакомься с ней сам.

Он протянул мэру сложенный пополам листок бумаги. Гроум взял лист, резким движением открыл его и принялся читать. В зале повисло молчание. Все смотрели на мэра и ждали его реакции. Содержимое пергамента Гроума, очевидно, не радовало, но это все, что выдавало выражение его лица.

Спустя минуту мэр свернул бумагу и положил ее перед собой. Гроум молчал. Он поджал губы и сверлим взглядом Торнера. От Шенто этот взгляд, разумеется, не укрылся.

– Хорошенько подумай, Грен, – громким шепотом сказал Торнер.

Незваный гость вновь ухмыльнулся, кивнул головой, развернулся и, ничего больше не сказав, зашагал к выходу. Ветор пропустил его к двери с большой неохотой, наградив напоследок грозным взглядом. Рука Ветора так и не покинула рукоятки меча.

Торнер вышел из зала суда. Дверь за ним захлопнулась громко и эффектно. По мнению Кристины, даже слишком эффектно.

Несколько секунд в зале царила гробовая тишина, а затем люди вернулись к перешептываниям. Кристина посмотрела на Джела, но по лицу того ей стало ясно, что он тоже ничего не понимает в происходящем. Что касается Тео, то он выглядел сосредоточенным. Волшебник не сводил глаз с мэра.

Кристина не удержалась и тоже посмотрела в сторону судейского стола. Гроум словно пребывал где-то в другом месте, вне толпы и вне обстоятельств. Внимание мэра было по-прежнему сконцентрировано на двери, будто Шенто все еще стоял у нее.

– Что же, – Гроум резко повернулся к хозяину таверны. О свидетеле все успели забыть, да и сам он не ожидал, что на него снова обратят внимание. Трактирщик вздрогнул, выпрямился и испуганно замер.

– Простите, – быстро сказал он. – Я забыл, на чем остановился.

– Вы можете посчитать материальный ущерб, нанесенный вашему заведению во время драки? – Гроум говорил громко и строго.

– Да… – неуверенно ответил трактирщик. – Это несложно.

– Прекрасно, – процедил Гроум и откинулся на спинку стула. – Тогда сделайте это и покончим с этим делом.

– Но… – замялся трактирщик. – Тут ведь дело не только в материальном ущербе. Эти люди напали на меня и посетителей моего заведения. Некоторым серьезно досталось. Счастье, что никто не умер, но ушибы, порезы, синяки… А моя репутация? Что будет с моей репутацией? И репутацией таверны…

– Драку затеяли не Вы, – безапелляционно сказал Гроум. – Ее затеяли гости, к тому же приехавшие издалека. Уверен, люди продолжат приходить в ваше заведение. Вам следует представить отчет о нанесенном материальном ущербе. Подсудимые обязаны уплатить Вам в соответствии с этим отчетом. До момента уплаты им запрещено покидать город, но из-под стражи они освобождаются.

Люди в зале, кажется, перестали даже дышать. От Гроума ожидали решительных действий, но совсем не таких.

– Что? – Джел, пожалуй, был первым, кто озвучил вслух свое недоумение. За этим последовали и другие выкрики из зала. Гул нарастал, однако Гроум полностью проигнорировал всеобщее смятение.

– Суд окончен, – сказал мэр, сложил бумагу, положил ее в карман, встал и направился к выходу. Все то время, что он шел по проходу, люди буквально засыпали его вопросами и требовали пересмотреть решение. Гроум не реагировал. Как только дверь за ним закрылась, уровень гула в зале возрос десятикратно.

Кристина бросила взгляд в сторону подсудимых. Ластра широко улыбалась. Ее надменный ликующий вид вызывал множество замечаний со стороны горожан, но эти замечания ее совершенно не интересовали. Насладившись моментом своеобразной славы, Ластра встала и кивнула своим пособникам. Те тоже поднялись с лавки. Ов торжественно прошествовала по залу. Возле Ветора она остановилась и наградила своего несостоявшегося тюремщика пронзительным взглядом, полным презрения. Ветор сохранил ледяное спокойствие.

Вряд ли кто-то ожидал, что сегодня Ластра покинет зал суда вот так безнаказанно. Не такой финал должен был быть у этого заседания.

– Друзья, – неожиданно заговорил Тео. – Полагаю, мы можем идти.

– Идти? – переспросил Джел. – Просто идти? То есть тебя совершенно не смутило то, что сейчас произошло?

– Не уверен, что слово «смутило» описывает мои эмоции относительно сложившейся ситуации, но пусть будет так, я немного смущен, – пожал плечами Тео. – Однако мне кажется, что здесь мы ничего интересного уже не увидим.

С этим трудно было поспорить. Ластра и ее люди скрылись из вида, Ветор что-то говорил другим стражам, а люди начинали расходиться. Кристина заметила, что Итен все еще в зале. Он собирал бумаги. Все произошедшее фиксировалось им на пергаменте. Итен, как и остальные, выглядел слегка обескураженным. Зато помощник мэра Флой успел испариться. Как и когда он исчез, Кристина не заметила.

Оказавшись на улице, Джел предложил немедленно отправиться к мэру и попросить у него объяснений, но Тео отверг это предложение, аргументируя это тем, что Гроум вряд ли захочет сейчас кого-то видеть и давать объяснения. Он предложил подождать день или два и, если ничего не прояснится, все же обратиться к мэру или хотя бы к Флою. Тео не сомневался, что Ивовый Совет имел право знать, что стоит за странным и неразумным поведением неотъемлемой части коллектива.

– Беспокоить Гроума сразу после того, как он попал в бурю, не стоит, – небезосновательно заметил волшебник. – Торнер пригрозил ему чем-то очень серьезным, иначе Гроум отреагировал бы иначе. Если мы пойдем к нему прямо сейчас, он только обозлится на нас. Пусть сначала остынет, осмыслит произошедшее.

Джел неохотно согласился с этой идеей.

На следующее утро ничего не прояснилось. Трактирщик подготовил подробный отчет об ущербе, и Ластра уплатила по нему без каких-либо трудностей, несмотря на приличную цифру напротив слова «итого».

Люди по-прежнему недоумевали, почему мэр не воспользовался случаем и не арестовал женщину, о заключении которой мечтали тысячи. Почему он упустил шанс оказать стране такую огромную услугу?

Некоторые считали, что мэра подкупили. Другие – что у Гроума временное помешательство. Третьи придумывали невероятные истории о Шенто, Ластре и Грене. Остальные, согласно все тем же традициям Сантеня, предпочитали о произошедшем не думать. Не то, чтобы они не умели или не любили думать, просто им каким-то образом удавалось абстрагироваться от происходящего вокруг.

К вечеру Джел не выдержал. Его просьбы отправиться к мэру и разобраться, в чем дело, перерастали в требования. В конце концов Олден предложил сходить в мэрию вдвоем. Поход к Гроуму толпой он отказывался рассматривать как вариант. Это странно, подозрительно и может напугать мэра.

В итоге было решено наведаться к мэру в полдень следующего дня, и уже к двум часам Джел и Олден вернулись в дом Легри. Разумеется, их ждали с нетерпением. Даже Биерн, ранее не проявлявший особого интереса ко всему, что не касалось медицины, пришел в гостиную послушать рассказ отца и друга.

Только рассказ оказался недолгим. Несмотря на вежливость и спокойствие, которые пытались соблюдать Олден и Джел, Гроум принял гостей без особого удовольствия и энтузиазма. На вопросы он отвечал расплывчато или кратко, постоянно требовал гостей покинуть свой кабинет, настаивал на том, что у него много дел.

Из всего, что удалось вытянуть из мэра, Олден понял лишь одно. Шенто смог раскопать нечто из прошлого Гроума, чего никто и никогда раньше не знал. Что именно, понять не удалось. Принесенная на суд бумага, очевидно, представляла собой небольшое послание, повествующее о том, что любая попытка посадить Ластру за решетку грозит Гроуму страшным разоблачением и большими проблемами.

Джел пытался угадать, что же такое чудовищное смог узнать Шенто. Гроум обладал почти безупречной репутацией. Он родился и вырос в Сантене и с детства демонстрировал себя исключительно с лучших сторон. Некоторые считали его чрезмерно строгим и слишком осторожным, но его должность требовала от него именно таких качеств. К должности, к слову, он шел долго. Гроум преодолел путь от мелкого клерка до главы города. Он двигался медленно, но верно, от цели никогда не отступал. Большая часть горожан любила и уважала его за то, что он подходил к решению проблем вдумчиво и не злоупотреблял властью.

Разумеется, Сантень процветал и до прихода Гроума к власти, но Гроум умудрился сделать город еще лучше, красивее, богаче и пригоднее для жизни. Он сократил безработицу до минимума, построил несколько школ и лечебниц, усилил меры безопасности, наладил крепчайшие торговые отношения с другими городами.

Где же во всем этом образе идеального мэра Шенто нашел темное пятно? Джел выдвинул несколько версий. Согласно одной из них, Грен одолжил у Торнера деньги на очередное благоустройство города, и теперь не может вернуть долг. Однако зачем тогда Торнеру понадобилось ждать до последнего момента? Он мог вовсе не доводить дело до суда над Ластрой.

Эта нестыковка перечеркивала и остальные версии. Шенто, может, и любил действовать эффектно, но для таких открытых заявлений и прилюдных порицаний главы города повод требовался колоссальный. Да и рискованно вступать в молчаливый конфликт с собственным начальником, не имея полной уверенности в том, что поддержка не заставит себя долго ждать. Какова же была поддержка Шенто, если он решился на такой поступок?

Когда Джел закончил размышлять вслух, все погрузились в молчание. Джел рассуждал верно, но легче от этого не становилось. Вопросов к Гроуму стало не меньше. Их число росло с каждой минутой. А ответы на них казались слишком призрачными и невнятными.

– А еще Гроум намерен прекратить встречи Ивового Совета, – прервал всеобщее молчание Олден. – Возможно, не навсегда, но на ближайший год точно.

– Но мы ведь можем собираться и без него, – сказал Джел.

– Теоретически можем, – согласился Олден. – Но отсутствие Грена сильно ударит по нашим собраниям. Гроум важен для Совета. Этот факт отрицать бессмысленно. Без него, без его авторитета, без его силы мы не будем иметь большого влияния на горожан. К тому же Гроум предоставлял массу полезной информации, и никто из нас не знает, какими источниками он при этом пользовался.

Джел задумался.

– У нас все еще есть Итен, – сказал он после размышлений. – Конечно, он не имеет такого влияния и такой власти, но порой мне кажется, что Гроум посвящает его в большее количество тайн, чем всех остальных. Я почти уверен, что Итен не откажется приходить на собрания, даже если они станут тайными. С Корданом все понятно. Он точно сделает вид, что об Ивовом Совете никогда не слышал. Но не Итен.

– Возможно, – протянул Олден. – Вполне возможно.

– Не возможно, а точно, – Джел не желал успокаиваться. – Ведь его очень интересует то, что мы будем и дальше обсуждать на Совете, а именно судьбу Кристины.

Кристина встрепенулась и удивленно уставилась на Джела. Меньше всего она ожидала услышать в этой беседе свое имя. С обстоятельствами странного поведения мэра ее точно ничего не связывало, и Кристина впервые за долгое время радовалась тому, что не создает проблем одним только своим присутствием и не вынуждает людей думать о слишком сложных вещах. И вот… Она снова оказалась центром дискуссии.

– Сложно не заметить, что Итен проявляет к тебе интерес, – Джел не стал дожидаться, когда Кристина задаст вопрос вслух. – Только не говори, что ты этого не замечаешь. И не нужно смущаться. Интерес и симпатия – это очень мило. А в нашем случае еще и полезно. Кстати, мы встретили Итена на обратном пути. Он просил передать, что хочет повидать тебя вечером. Думаю, он придет сюда и пригласит тебя на прогулку.

На лице Кристины проступил румянец. Сначала новость о предстоящей встрече напугала ее, но испуг вскоре сменился трепетом. Она, конечно, замечала, что Итен интересуется всем, что связано с ней самой и миром, откуда она пришла. Однако девушка не спешила думать о том, что это больше, чем простое любопытство. Особенности мышления и характера местных жителей по-прежнему оставались для нее загадкой. Люди Антры жили и думали иначе, а потому знакомые шаблоны поведения Кристина применять не могла.

На пару минут она ушла в собственные мысли и перестала следить за беседой.

Впрочем, беседа сама по себе быстро сошла на нет. Легри согласились с тем, что Ивовый Совет не может прекратить свое существование, и что разгадать тайну Гроума жизненно необходимо, пока эта тайна не превратилась в настоящую преграду для всего Совета. Только разгадывать тайну нужно незаметно. Грен не должен ничего заподозрить.

Олден отметил, что теперь, когда Гроум отдалился от своих старых знакомых, действовать вообще придется осторожнее, поэтому первым делом следует убедиться в том, что все, кто останется в Совете, не расскажут о продолжении собраний мэру.

Учитывая тот факт, что о существовании Совета знали также Сайми, Биерн и Бергин, ситуация осложнялась. Олден упрекнул самого себя в том, что не смог сохранить тайну от детей и брата жены. Он полностью доверял им, а они со своей стороны делали все, чтобы заслужить доверие, но, как показала история с Гроумом, в самый неподходящий момент может случиться что-то, что повлияет на ситуацию извне.

– Все будет хорошо, – поддержала Олдена Илерина. Ее голос подействовал успокаивающе и на Кристину. – Давайте надеяться, что потеря Грена – наша самая страшная потеря. Мы ведь и раньше находили выход из сложных ситуаций. И сейчас найдем.

Когда все стали расходиться, Джел попросил Кристину приложить все усилия, чтобы понять, намерен ли Итен остаться на собраниях, а заодно разобраться в том, знает ли он что-то о происшествии с мэром.

На этот раз Кристине не хотелось играть столь незавидную роль разведчика, но отказаться она не смогла. Джел подчеркнул, что Итен особенно важен для Совета в этот час, ведь он, Итен, не только писарь, но и работник архива. Человек в архиве всегда был и будет важен для любых дел. У Итена, например, есть доступ к большому количеству книг и летописей, а значит, к большому количеству информации.

Кристине не понравилось то, что Джел давил на нее, но все же она пообещала, что сделает все возможное.