Текст книги "Время перемен"

– Господи, Кира, какой еще порошок?! У меня есть порошок!

– Нет, такого нет! Это японский. Мы только получили.

– Хорошо, спасибо, только чуть-чуть.

– Понятное дело. – Кира кивнула головой и поспешила к себе.

В эту ночь она спала беспокойно, ей снилось, что директор хозяйственного Григорьев ее вербует в японские агенты. «Ты, если что, джинсы те самые узкие надень!» – отчего-то повторял он во сне.

Утром Кира проспала и опоздала на работу. Права была Мезенцева, история, рассказанная ею, любопытство не удовлетворила. Заболоцкая, выписывая чек на метлу и ковшик, гадала, как проходила первая встреча Мезенцевой и нужным мужчиной. Потом всплыл вопрос про презервативы, потом Кира задалась вопросом, а как Римме Станиславовне платили деньги и отнимали ли валюту. «Если ее завербовали, она должна была получать зарплату в органах, а ее упекли в библиотеку. Там же копейки платили. А как же одеваться! Косметика?! У нас же ничего не было?!» – голова шла кругом, мозаика не имела деталей, отчего вся картинка была ущербной.

1993 год

В тот день Григорьев приехал в магазин очень рано. Как только пробил урочный час, он потребовал к себе в кабинет Киру.

– Ну, чего ты не в своих новых джинсах?! Эти такие…

– Поняла, сексуальные. Вернее, я в них сексуальная, – закончила за него Кира.

– Ну… – Григорьев даже смутился, а Кира вдруг почувствовала себя старше и мудрее, словно вчерашний разговор с Мезенцевой стимулировал ее рост и развитие. Как удобрение, чрезвычайно эффективно то, которое дурно пахнет.

– Зачем вызывали, Олег Борисович?

– Значит, ты такая бойкая, поэтому я поручаю тебе реорганизацию торговой площади. Посмотрел твою смету, «пробил» поставщиков, вроде все нормально. Поэтому с завтрашнего дня приступай к выполнению поставленной задачи.

– Есть, – уже серьезно сказала Кира и спросила: – Сколько вы добавите мне к зарплате за эту работу?

– А что, надо? – спросил Григорьев с надеждой, что Кира отступит.

– Необходимо. Я говорила об этом. Можно в конверте. Хотелось бы… – Кира подошла к директору и прошептала ему на ухо сумму.

– А не сошла ли ты с ума? – воскликнул тот.

– Тогда пусть этим занимается «Посуда». Или наймите варяга. Со стороны человека. Посмотрим, сколько он запросит. А еще посмотрим, сколько он украдет.

– Верно, – покачал головой Григорьев, – черт с тобой. По рукам.

– Так, тогда давайте сразу решим, сколько вы выдаете мне на расходы. Без предоплаты сейчас никто не чихнет даже.

Григорьев вздохнул и открыл сейф. Остаток дня Кира провела в его кабинете, где они обсуждали все шаги по переустройству магазина.

Домой Кира возвращалась гордая собой. Она поднялась еще на одну ступеньку, причем благодаря своей инициативе, смекалке и умению планировать. «Откуда у меня это?!» – удивилась она сама себе. Вечер она провела дома. Занялась уборкой, домашними делами. Словно на пороге перемен захотелось привести все в порядок. Во время ужина она вдруг вспомнила о соседках, но никуда не пошла, а устроилась с книжкой. Не очень внимательно следя за героиней, она вдруг подумала: «А Григорьев с Зульфией, интересно, счастлив? Что это он кокетничает со мной? Он, конечно, не образец мужественности – животик, вечно волосы отросшие, но так… Вот если бы его одеть… Ну, допустим, как Стас у Лильки выглядит, то очень бы даже солидный человек получился. Удивительно, у человека деньги есть, а ума штаны нормальные купить – нет!»

В те дни Кира приходила на работу спозаранку, уходила почти ночью. У дверей магазина теперь стояли машины с мебелью, товаром, строительным материалом. Кира потребовала, чтобы старый товар снесли в угол и торговали там, пока она переустраивает зал. Все воспротивились, но больше из вредности. Сотрудники понимали, что, если магазин временно закроют, зарплаты никто не увидит. Но больно всех раздражала Кира, которая очень быстро вошла в роль «главной».

– Ты поосторожнее, язык-то попридержи, – вызвал ее как-то Григорьев, – людей мне распугаешь. А они давно работают. Я их знаю.

– Ничего, никуда не денутся, – заверила его Заболоцкая, – сейчас все держатся за свои места.

Потом она его оглядела и произнесла:

– Куда ваша Зульфия смотрит? Разве можно ходить в таких брюках? А рубашка?

– А что не так? – растерялся директор.

– Все – не так. Сейчас просто раздолье – столько всего продается! Такая одежда! А джинсы?!

– Что, совсем плохо? – Григорьев попытался посмотреться в стекло шкафа.

– Жуть. Я вам честно говорю. Хотя могла бы соврать, подлизаться. Что вы красивый…

– Так. Мало того что я одет ужасно, так я еще и некрасивый! – рассердился Григорьев. – Мне говорили, что язык у тебя ядовитый.

– Как хотите, можете обижаться, а можете исправить то, о чем вам по-дружески сказали. Кстати, завтра прилавки будут монтировать.

– Уже?! – изумился Григорьев. – Так быстро?!

– А чего ждать-то. Сами говорите, что люди раздражены. Вот я и поторопила всех!

– Молодец! – сказал Григорьев, потом добавил: – Слушай, в магазин вместе скатаемся? Поможешь выбрать одежду?

– Не знаю, я не уверена, что время есть. И устала я. А Зульфия? Я ей все адреса дам.

– Нет, не стоит с ней… – замялся Григорьев.

– Что так?

– Потом будет попрекать, что я сам, мол, ничего не соображаю…

– А, ясно. Тогда съезжу.

Выйдя из его кабинета, Кира мысленно потерла руки. «Как же легко, оказывается, ими манипулировать!» – подумала она.

Вечером того дня случилось ЧП. Когда Кира, купив немного продуктов, пришла навестить Беглову, ей никто не открыл. Кира несколько раз позвонила, постучала, попыталась подергать ручку. Ответа не было. Она вышла на улицу, посмотрела окна – свет горел. Кира кинулась к Мезенцевой.

– Римма Станиславовна, Беглову сегодня не видели? Я принесла ей поесть, но дверь закрыта, а свет горит.

Мезенцева встревожилась:

– Давай к ней, но дверь мы выломать не сможем. Что же делать?

Она кинулась к телефону.

– Степан, здравствуй, извини, но дело неотложное. Понимаешь, наша соседка, старая совсем, не открывает. Да, поняла. «Скорую»? Пожарных? А что они… Господи! Ты приедешь? Спасибо!

Мезенцева положила трубку.

– Степа сам приедет. Дверь откроет. Говорит, «Скорую» не дождешься сейчас, а пожарные тоже долго едут.

– А этот ваш Степа быстро доедет?

– Быстро, он тут рядом живет.

– А. – Кира нервно дернула за ручку двери.

Степан Андреевич Волховитов не приехал, а примчался. Хорошо, что Кира сбегала, открыла подъезд.

– Так, женщины отойдите, – скомандовал он и плечом толкнул дверь. Та не поддалась, но после мощного толчка и произведенного шума послышался голос Бегловой:

– Да что ж двери ломаете! Не можете постучать?! Я бы вам открыла.

– А мы и стучали, и звонили, и пытались замок вскрыть… – начала было Кира.

– Да вот замок не хватало только сломать! Это ты в хозяйственном работаешь, у тебя там любой замок взять можно… – Старуха дверь еще не открыла, но ругалась обстоятельно.

Наконец, щелкнул замок, на пороге показалась Беглова. Вид у нее был так себе – всклокоченная, бледная, одежда в беспорядке.

– Что с вами случилось? – в один голос спросили все трое.

– Грохнулась. Сладкого не съела и грохнулась, – отвечала Беглова.

– Понятно, упал уровень сахара. У вас диабет?

– Откуда я знаю. С дочерью ездила в поликлинику, но мне ничего не сказали.

– А дочь на работе? – спросил Степан Андреевич.

– Не знаю, наверное, – отвечала Беглова.

– Что ж они за вами не смотрят! Хорошо, что вам лучше стало! – воскликнула Мезенцева.

– А у меня в кармане халата всегда карамелька. Я как грохнулась, так через силу ее в рот сунула. Прям в бумажке. Полежала, она растаяла, вот я и очнулась.

– Слушайте-ка, дайте мне телефон ваших родственников.

– И не подумаю! – Беглова фыркнула.

– У меня есть все телефоны. Я давно их стащила из ее записной книжки, – тихо сказала Кира.

– Так, сегодня же позвоним, – так же тихо сказала Мезенцева.

– Женщины, а может, вам хватит оригинальничать? Может, вы уже переселитесь из этого дома в нормальное жилье?! – спросил вдруг Волховитов. Кира растерялась, ей показалось, что Степан Андреевич обращается исключительно к Мезенцевой.

– Нам здесь хорошо, – буркнула Беглова.

– Здесь спокойно, – ответила Кира.

– Ну, а мой ответ ты знаешь, Степа! – улыбнулась Мезенцева. – Да и ты близко.

Степан Андреевич покрутил головой:

– Вот же собрались упрямицы! Ну, рад был познакомиться. Зовите, если что случится. Но лучше зовите просто так!

– Позовем, я вот «Наполеон» испеку и позовем! – вдруг выпалила Кира. Этот друг Мезенцевой был ей симпатичен, к тому же она помнила, что именно он спас соседку – закрыл дело и вернул в нормальную жизнь. «Он просто герой! Настоящий мужик!» – думала Кира, наблюдая, как он нежно прощается с Мезенцевой.

Чуть позже, когда все сидели у Бегловой и пили чай, Заболоцкая сказала:

– Да, уж вышли б замуж за него!

– Он женат, – отвечала Римма Станиславовна.

– Но к тебе же бегает? А лет уже? Так что же вы? Все всё небось знают! – Беглова с хрустом разгрызла сушку.

– Бегает, бегает, – улыбнулась Мезенцева.

– Значит, любит, раз столько бегает, – хмуро констатировала Беглова.

– А директор попросил меня с ним в магазин съездить, одежду выбрать, – вдруг сказала Кира.

– С чего это? Нашел, кого просить, ты сама не очень-то одеваешься. То ли как парень, то ли девка-спортсменка.

– Да ладно! – обиделась Кира. – Я вас тут спасала, шум подняла, а вы гадости обо мне говорите!

И Беглова, и Мезенцева озадаченно молчали, не понимая, всерьез ли говорит Кира.

Кира же паузу тянула, а потом хмыкнула:

– Ладно вам, я же пошутила. Я всегда так одевалась. Мама мне всегда покупала спортивные костюмы. Говорила, что они яркие.

– Тебе все пойдет! – сказала Мезенцева. – Я тебя научу сочетать предметы и цвета. А фигурка у тебя отличная.

– Не научи ее чему-нибудь другому! – ядовито сказала старуха Беглова.

– Ну будет вам, – возмутилась Кира, – что это вы всем раздали пряников!

– Ладно, я не обижаюсь! – ответила Мезенцева и подмигнула Кире. – Но научить могу.

– Вот-вот, девку с пути столкнешь.

– Отчего же. Я научу ее варить щи. Настоящие, какие раньше варили. А еще печь пирог с черемухой.

– Здорово, – кивнула Кира, – только я готовить терпеть не могу. Мне бы что-то такое, более энергичное. И чтобы денег приносило побольше. Я должна о семье думать.

– Для этого ты должна идти учиться, – серьезно сказала Мезенцева, – с твоей золотой медалью…

– Я была бы такой же студенткой, что и моя Лиля Мельникова. Только она без «золотой медали».

– Чем плохо? – поинтересовалась Мезенцева.

– А что хорошего? Еще не очень понятно, что будет потом, когда закончишь институт.

– Нет, так нельзя! Что родители по этому поводу говорят? – спросила Римма Станиславовна.

– Ничего. Вздыхают. Но знают, что спорить со мной не стоит.

– Ясно… – Мезенцева как-то сникла.

– Плохо. За уши бы тебя оттаскать, – по-деловому сказала Беглова.

– Поздно, сама кого угодно оттаскаю, – рассмеялась Кира и серьезно спросила: – Ну, так с директором в магазин идти?

– Не знаю, – в один голос сказали соседки.

Через два дня Григорьев приехал в магазин до открытия. Он там застал Киру и группу рабочих, которые развешивали светильники. Кира, одетая по-рабочему, со своим вечным «конским хвостом», олицетворяла гнев.

– Вы что сделали?! Вам ясно сказали, лампы должны висеть вдоль полок. Лампы должны освещать товар, а не потолок.

– Так как, хозяйка, ниже опустить, что ли? – спросил одни из мужиков, судя по всему, главный.

– Во‐первых, ниже, во‐вторых, вдоль прилавков! Может, вам нарисовать?

– Ну, не надо. Сейчас переделаем!

– До вечера успеете?

– До обеда успеем. Только не ругайся!

– Да как на вас не ругаться, если такую лажу делаете! – сурово сказала Кира.

Директор Григорьев одобрительно посмотрел на Заболоцкую.

– Здорово командуешь!

– Ох, – только и вымолвила Кира и удивилась: – А что это вы так рано?

– За одеждой ехать собрался.

– Что, с утра?

– Ну да, к открытию. Самый раз. Все сделаем и день свободный!

– Попробуем, конечно, но что-то подсказывает мне, не так все просто.

– А куда поедем?

– Все большие магазины – наши.

– Так их же нет?!

– Есть, просто в них много разных магазинчиков. Вот нам туда и надо.

– Ладно, командуй.

– Сейчас персонал придет и уедем. Не оставлять же рабочих.

Григорьев поплелся к себе в кабинет. Ему хотелось остаться, поболтать с рабочими, расспросить их, откуда они, что умеют, сколько зарабатывают. Но остаться мешала Кира. Она стояла с суровым лицом и ждала, пока они начнут переделывать вчерашние ошибки. Григорьев чертыхнулся и занялся мелкими делами.

Кира появилась в его кабинете через минут сорок со словами:

– Олег Борисович, посмотрите, пожалуйста. По-моему, можно расставлять товар и начинать работать.

Григорьев, который разговаривал с мастером из автосервиса, махнул рукой – мол, иди сама распоряжайся.

Кира на секунду задумалась, потом сделала «сиротское» лицо и пошла в торговый зал. Там она подошла к «Бытовой химии» и сказала:

– Слушай, там Борисыч ругается, говорит, надо открываться полностью. Все готово, перетаскивайте товар по своим полкам.

Заболоцкая проговорила это почти шепотом, словно открывала тайну. Продавщица отдела бытовой химии смекнула, что можно заслужить похвалу и поощрение.

– Кирка, спасибо. Я сейчас всех опережу.

Вскоре все продавцы расставляли товар в соответствии с развешенными красочными табличками. Когда Григорьев вышел из кабинета, он увидел, что работа кипела, попутно касса бодро выбивала чеки, а Кира стояла в дверях и рассказывала входящим, что у них теперь в магазине нового. «Чертовка! И ведь с золотой медалью!» – подумал директор. Он проверил стопку денег во внутреннем кармане и громко сказал:

– Кира, нам пора. Очень много дел на сегодня намечено.

Они вышли из магазина, провожаемые любопытными и не очень доброжелательными взглядами.

– Зульфие, что ли, позвонить? – вслух спросила «Посуда».

Машина у Григорьева была модная – огромная, черная, с тонированными окнами и кенгурятником. Кира еле-еле взобралась на сиденье. Григорьев поддержал ее за руку.

– Села? Удобно?

– Очень. Спасибо, Олег Борисович, – Кире была приятна эта вежливость, – мне очень нравится ваша машина.

Заболоцкая решила быть очень вежливой и соблюдать субординацию. Она не боялась Григорьева, она опасалась Зульфии. Кира ни минуты не сомневалась, что та узнает про эту поездку по магазинам. «Мне нужны хорошие отношения с Григорьевым. Но если у него будет «рыло в пуху», то после скандала Зульфии он будет чувствовать себя виноватым и отдалится. А если она будет ревновать его к таким поездкам, а они будут подчеркнуто официальными, Зульфия вызовет у него раздражение. Поэтому я подчиненная и только», – решила про себя Кира.

– Олег Борисович, если вы не возражаете, давайте заедем в ГУМ. Там дорого, но достойно. Понимаете, вы же все-таки руководитель, бизнесмен.

– Да, какой там… – вдруг поскромничал Григорьев, – вот ты с золотой медалью, а я еле-еле восемь классов окончил, потом ПТУ, небольшие шалости…

– Ничего страшного, – твердо сказала Кира, вспомнив Мезенцеву, – вы даже не представляете, какие бывают ошибки. А человек остается прекрасным!

– Ты же меня не знаешь? – покосился на нее Григорьев.

– Я обобщаю. Я хочу подчеркнуть, что есть ошибки, которые человек сознает. И он за них уже заплатил.

Директор помолчал, а потом сказал:

– Хорошо ты рассуждаешь. По-человечески. А то, бывает, рубят сплеча.

«Зульфию имеет в виду! – подумала Кира. – Та резкая, как с цепи срывается».

– Меня так родители приучили. Они у меня понятливые. Вот я живу одна, в заброшенном доме.

– Знаю твои приключения. Тетки наши рассказывали.

– Ничего не утаишь, – улыбнулась Кира, – впрочем, нет секретов. Мне не хотелось уезжать из центра. А еще я хотела пожить одна. Если бы из этого дома выгнали бы, я бы сняла квартиру.

– Решительно. А зачем тебе это? С мамкой-папкой все равно лучше.

– Они же не вечные. И потом им тоже надо помогать. Пока молодая, надо вставать на ноги.

– Знаешь, выйдешь замуж, по-другому будешь смотреть на это. Дома понравится сидеть.

– Ерунда, ни одной женщине не нравится сидеть дома. Ей хочется работы, общения, друзей.

– И моей тоже?

– А чем она хуже остальных. Она – лучше.

Григорьев не смог скрыть улыбку:

– Красивая, да? Такая вся… Ух!

– Да, конечно, – вежливо согласилась Кира. А сама подумала, что Зульфия с ее сросшимися бровями, круглым лицом и прямыми тонкими волосами иногда похожа на китайского болванчика, к тому же с отвратительным характером.

– Ты тоже, кстати… – Директор решил приятное сказать: – Ты тоже. Но другая.

– Я? Я – как породистая лошадь. Не красивая, но статная. Наверное, это тоже неплохо.

– Ты – умная! Ты очень умная и работать можешь! Вот, поверь!

– Спасибо. Мне приятно, что вы так оценили меня, – совсем уж чинно сказала Кира.

«Черт, она как аршин проглотила. Была веселая, остроумная девка. А сейчас просто какая-то деревяшка», – с досадой подумал Григорьев. Ему сегодня хотелось чего-то легкого, веселого, беззаботного. «Э… да это потому, что я впервые за долгое время с девушкой в машине еду. Ни один, ни с Зулей, ни с друганами. С девушкой!!!» – вдруг осенило его и давно забытый кураж овладел им.

– Кира, ты прекрасная. Таких поискать. И внешность у тебя, и характер! А уж про золотую медаль промолчу. Ты – супер! – сказал он, сопровождая слова самой приятной из своих улыбок.

– Смотрите, Олег Борисович, захвалите!

– Так это дело поправимое, – хмыкнул Григорьев.

– Во‐о‐от! – вдруг повернулась к нему Кира. – Во‐от! А я так не хочу!

– Чего именно не хочешь? – удивился директор.

– Не хочу вот этого – захотел – дал, расхотел – забрал. Хочу справедливости.

– Так если ты с катушек от зазнайства слетишь, за что ж тебя хвалить?!

– Можно замечание сделать, но в черном теле держать нельзя.

Григорьев задумался.

– Как-то сложно для меня. У нас в семье воспитывали так – хорошо сделал – похвалили. Плохо поступил – по башке настучали.

– Я неправильно выразилась, я не хочу, чтобы мой мужчина меня воспитывал. В принципе, он не имеет на это права.

– Ага, будем считать, что я понял, – Григорьев покачал головой, – у вас вообще все сложно. Вот, Зульфия тоже… То орет на весь дом, то плачет.

– Может, беременная, – простодушно сказала Кира.

– Да, брось! – испугался директор. – Мы даже не думали об этом.

– Это вы не думали, – многозначительно заметила Кира, – а мнение Зули по этому вопросу вы знаете?

– Нет, – буркнул Григорьев.

– То-то же, – вздохнула Заболоцкая, – могу я вам посоветовать чаще со своей женщиной разговаривать. Извините меня, но я просто сужу по себе. Мне будет приятно, если мой мужчина будет со мной советоваться и интересоваться моими мыслями.

– Когда же твой мужчина будет деньги зарабатывать? Ведь вы как устроены?! Каждые пять минут у вас новое мнение, новая головная боль, беспокойство, каприз или тревога? Если я буду на все это реагировать, без штанов останусь!

– Ну, не надо понимать все буквально.

В это время они подъехали к ГУМу. Григорьев выскочил из машины первым, помог Кире. Заболоцкая, поймав на себе взгляды прохожих, приосанилась. Ей было приятно, что Олег Борисович проявлял галантность. Продавщицы в магазине смерили взглядами. Григорьев им понравился, а она – нет. Кира это поняла и пожалела, что не надела джинсы и блузку, подаренную Мезенцевой. «Надо посмотреть, что продается, что модно сейчас», – решила она. Впервые в жизни Заболоцкая захотела чего-то яркого и женственного.

– Так, что будем мерить, Кира? – спросил растерянно Олег Борисович.

– Девушки, нам надо одеться. Так, чтобы прилично и не очень ярко. Без малиновых пиджаков.

– А это как раз самое модное, – улыбнулась одна из продавщиц. Улыбка явно предназначалась Григорьеву и говорила примерно следующее: «Не слушайте ее, слушайте меня, я знаю!»

– Кира, что смотреть-то будем? – повернулся директор к Кире.

– Так, – Кира прошлась вдоль вешалок, – это у вас костюмы? А нам нужны из такой же ткани темно-синие, почти черные брюки.

– Можно поискать, – кивнула продавщица.

– Отлично!

Кира пошла дальше, после костюмов шли пиджаки. Она внимательно разглядывала подкладки, швы и ценники. Наконец она сняла с вешалки пиджак в мелкую черно-белую клеточку.

– Вот, нам такое. Только наш размер.

– Это что же, я буду носить брюки одни, а пиджак, Кира, другой?! У меня дед так ходил. По бедности. После войны вообще одежки не было!

– Все нормально, – сдержанно сказала Кира, – будет супер!

Когда в примерочной висели брюки, пиджак, рубашка, а Григорьев пошел переодеваться, Кира спросила у девушек:

– С обувью у вас что?

– У нас в отделе нет, но мы вам принесем из другого отдела. Черные, судя по всему?

– Да, спасибо вам большое.

Кира присела на мягкую банкетку и стала ждать, когда в новом облачении появится Григорьев.

Олег Борисович появился, как фокусник из-за кулис. Не хватало в его руках цилиндра и кролика.

– Вот это да! – воскликнула Заболоцкая. – Вы себя видели?

– Так, частями, – как-то смущенно ответил Григорьев.

– Но по-моему, все замечательно. Я даже не ожидала.

– Только кроссовки… – Олег Борисович посмотрел на свои ноги.

– Сейчас ботинки принесут.

И правда, вскоре появилась девушка с коробками. Кира выбрала две пары. И подала Григорьеву. Тот переобулся.

– Вы – супер! – в один голос воскликнули продавщицы.

Олег Борисович посмотрел на Киру:

– Что скажешь? Ты же у нас самая главная по этому вопросу.

– Скажу, что я бы с вами в ресторан, на концерт, в Большой театр пошла. Или на прием какой-нибудь.

– А в моих старых тряпках – нет?

– Нет. В старых бы не пошла. Врать не буду.

– Ясно. Ты вообще не врешь. Я это уже понял. Покупаем это все? – Григорьев покрутился перед всеми.

– Покупаем, но к этому мы должны купить светлые джинсы. Пару футболок. Кроссовки еще можно белые.

– А с брюками и пиджаками – все? – поинтересовался Олег Борисович.

– Понравилось? Еще хочется?

– Я бы про запас купил. Ну, вот я это завтра надену и буду носить каждый день. А что-то должно про запас.

– Советский человек виден издалека, – рассмеялась Заболоцкая, – главное – запас! Конечно, я бы еще купила такую же пару, но другого цвета. Например, брюки серые, а пиджак синий. Типа с пуговицами золотыми.

– Это называется «клубный пиджак», – вступила в разговор одна из продавщиц, – всем идут и очень элегантно.

– Знаю я эти пиджаки, – сказал Григорьев, – но мне такое не пойдет. Мне бы что попроще.

– Принесите, пожалуйста, – попросила Кира, не слушая директора.

– Ты – как жена, – ухмыльнулся Олег Борисович, – не дай бог тебе в лапы попасть.

– Не волнуйтесь, в самую последнюю очередь я подумаю о замужестве. Нужны мне эти все проблемы.

– Не зарекайся. – Григорьев вздохнул.

Наконец его отправили в примерочную с кучей вешалок. Через пятнадцать минут оттуда вышел уже не Григорьев, директор хозяйственного магазина, оттуда вышел приятный бизнесмен средней руки.

– Офигеть, – только и вымолвила Кира, – по-моему, Зуля нас за это не поблагодарит.

– Почему же?

– Каждая вторая будет за вами бегать.

– Вы – такой мужчина! – заверещали наперебой продавщицы.

– Короче, деньги надо выкладывать, – проговорил из-за двери примерочной директор.

– Подождите, еще джинсы голубые принесли и пару рубах.

– Берем, только примерять больше не буду. Сил нет. Как это вы, женщины, столько времени на это тратите?!

– Легко! – вздохнула Кира. Она никогда на одежду не тратила время и деньги.

Григорьев глянул на нее.

– Ты не хочешь что-нибудь себе выбрать? – спросил он.

Кира смутилась – денег на такие покупки у нее не было.

– Нет, я заплачу. Это подарок от конторы, – сказал он, завидя ее смущение.

– Женский отдел напротив, там костюмы хорошие.

– Костюмы? – переспросила Кира. – Я даже не знаю, пойдет ли мне костюм.

– Так, девочки отведите ее туда, выберите костюм, а мне скажите, сколько платить.

– Ох, прям, как в фильме «Красотка». – Кто-то рассмеялся, а Григорьев польщенно зарделся. Он и в самом деле чувствовал себя успешным и щедрым.

Кира из всего выбрала костюм коричневого цвета. Даже не коричневого, а цвета кофе с шоколадом. Ткань была в меру плотная, с еле заметной клеткой. Юбка была узкой, пиджак приталенным, с английским воротником. Когда она вышла показаться Григорьеву, он присвистнул:

– Ну, ты просто красотка! И этот хвост твой! Просто супер, как идет! Тебе нравится? Покупаем!

– Олег Борисович! – С Киры слетел весь кураж и вся важность. Ей было неудобно, что мужчина, ее начальник, заплатит за нее в магазине.

– Слушай, я обещал тебе премию за работу. Премия будет. Но я же знаю, что вы на родителей, детей, мужей все тратите. Что я, не знаю, как вы живете?! Так что не выпендривайся, а носи на здоровье.

– Ей бы туфельки, – тихо сказал кто-то из продавщиц, – куда такой костюм с такими кроссовками.

– Да, туфли тоже купим, – согласился Григорьев.

– Нет, туфли у меня есть! – запротестовала Заболоцкая.

– Послушай, ну, что ты упрямишься… – развел руками Олег Борисович, – я же не машину тебе предлагаю!

Кира задумалась.

– От машины бы я не отказалась, – сказала она.

– Не дура, однако! – рассмеялся Григорьев.

– Да, но туфли я куплю сама, – твердо сказала Заболоцкая.

– Ладно, черт с тобой! – манул рукой Григорьев и обратился к продавщицам: – Спасибо, девочки.

Кира и Григорьев покидали ГУМ в приподнятом настроении. Директор думал о том, что его Зульфия увидит, какой он модный, и перестанет кокетничать с другими мужиками. Кира думала о том, что из следующей зарплаты она купит себе туфли и напросится в гости к Мельниковым. «Лиля должна увидеть, как я выгляжу. И вообще, по-моему, они держат меня за слегка тронутую. Типа живу в брошенном доме, продаю веники», – подумала Кира и тут вспомнила про магазин.

– Олег Борисович, нам надо продавцов одеть в нормальную одежду. Сейчас в этих синих халатах или голубых капроновых фартуках неприлично работать.

– Одень, – безмятежно отвечал Григорьев, – я тебе доверяю. Скажи, сколько денег, и закупай.

– Спасибо. Я много не потрачу!

– Знаю, ты же даже на ремонте сэкономила. Я не ожидал.

– Тратить деньги – не велика премудрость, – вздохнула Кира, – а вот попробуй копить!

– О, вот только этого не надо! – испугался Григорьев. – У многих это в пунктик превращается. Можно свихнуться.

– Не свихнусь, а вздохну спокойно. Когда за душой ничего нет – страшно. Сейчас ведь все за деньги. И медицина тоже.

– Ты молодая, у тебя все впереди. Вот только зачем ты сунулась в эту торговлю. Училась бы. Глядишь, стала бы ученым, тоже деньги хорошие.

– Ученым ничего не платят. А в торговле можно заработать.

– Много где можно заработать, только это не значит, что этим надо заниматься, – сурово сказал Григорьев.

Кира промолчала. Через какое-то время директор прервал молчание.

– Слушай, подумай, а ведь и вывеску надо новую? Что это старье здесь висит? Хочется что-нибудь оригинального.

– Но что оригинального может быть в хозяйственных товарах? – пожала плечами Кира. – Может просто яркую вывеску? Неоновую. Из трубочек. А можно без неона. А просто вывеска добротная и на ней ваш вензель. Например: «Хозяйственный товар. Григорьев». Имя свое увековечите. Если не разоритесь!

Григорьев хмыкнул, но одобрения не выказал.

Когда они припарковались у магазина, Кира сказала:

– Олег Борисович, вы все эти пакеты с собой не таскайте. Оставьте в машине. Никто не должен видеть процесс преображения. Люди должны обнаружить готовый результат.

– Ты опять права, – кивнул головой директор.

– А сейчас, если меня продавцы спросят, куда ездили, я отвечу, что мы с вами ездили выбирать форму для сотрудников. Что вы этому вопросу придаете большое значение и сами решили посмотреть варианты. Ну а я просто исполнитель, я закажу, что вы выбрали.

Григорьев покачал головой:

– А вот здесь ты не усложняешь?

– Нет. Вам же нужно, чтобы ваш авторитет был высок. Чтобы вас не только боялись, но и тепло к вам относились.

– По мне, так отношения должны быть простыми. Они хорошо работают, я им вовремя и по справедливости плачу.

– Иногда ситуации бывают такими сложными, что правила не работают. Вступают в силу исключения. И вот тут важно, как лично относятся. Представьте, у вас нет денег на зарплату. А магазин закрыть нельзя. И вы просите поработать в долг. Если вас любят, вам пойдут навстречу.

– Права, права. Откуда только ты это все взяла. Ты же только школу окончила.

– Так в школе такие же отношения, как и в обычном мире. Ну, пошли, а то сотрудники шеи свернут, разглядывая нас.

Появления Киры остальные восприняли насмешливо.

– Ну, прогулялась? Зульфии на тебя нет.

– Что-то долго гуляли… А мы тут за тебя пахали…

Заболоцкая не отреагировала на реплики, но внимательно всех оглядела, а потом сказала:

– Олег Борисович сейчас выбирал нам всем фирменную одежду. Аж в четырех магазинах были. Пока в каждом все не просмотрели, не уехали. В конце концов, нас на склад отправили и там только нашли. Поэтому напишите на бумаге ваши размеры брюк, пиджаков, юбок. И трикотажа. Это для футболок на трех пуговичках. Они «поло» называются.

Слова Киры вызвали гул оживления и улыбок.

– А здорово! Наконец-то! И все по размерам будет! – воскликнула «Посуда».

– Ну, это надо еще посмотреть, какое качество! – буркнула «Бытовая химия».

– Качество отличное, – заверила Кира, – директор сказал, что в синтетике человек не может долго работать. А работать мы теперь будем без выходных, с девяти до девяти. По сменам. Ну, это я вам по секрету сообщаю. Мне кажется, удобно…

– Похоже, что ты полностью на стороне начальства, – опять проворчала «Бытовая химия».

– Пока да. На его стороне, – спокойно ответила Кира, – оно мне ничего плохого не сделало. А тебе?

Когда у Киры в руках был список сотрудников с размерами, она связалась с компанией, торговавшей спецодеждой, и представилась сотрудницей отеля.

– Простите, какого отеля? – поинтересовались на другом конце провода.

– «Метла и тазик», – не задумываясь отвечала Кира.

– Гм, впервые слышим, – отреагировали на том конце провода.

– Так у нас сейчас многое что впервые, не находите? – нашлась она.

Собеседник согласился.

– Нам нужна форма для сотрудников. Но такая, чтобы дух захватывало! У нас женщины в основном, – сказала Заболоцкая.

– Э‐э‐э… Ну, платье? Костюм?

– Костюмы, так чтобы и юбки были, и брюки. Рубашки белые. Поло в цвет костюма.

– А позвольте, какой же цвет вы выбрали? – спросил менеджер.

– А какой есть у вас?

– Синий, черный, коричневый, зеленый, вишневый…

– Вишневый, – перебила Кира, – да, классические костюмы вишневого цвета, белые рубашки и поло вишневые.

– Хорошо, но это не так дешево стоит.

– Понимаем, цены рынка знаем, – соврала Кира. Она один-единственный раз была в магазине «Спецодежда», где покупала отцу брезентовую кепку.

Когда она сообщила Григорьеву цены, он присвистнул.