Текст книги "Клинок флибустьера"

Из тумана выкатилась черная лакированная карета, лакей соскочил с запяток, распахнул перед графом дверцы.

Нелидов шагнул на ступеньку, сел в карету.

Дверца захлопнулась за ним, и карета мягко покатилась по булыжной мостовой.

Граф закутался в меховую накидку, откинулся на спинку сиденья.

Он был очень доволен сегодняшней игрой.

Он не только остался в выигрыше, но и приобрел знаменитую шпагу Френсиса Дрейка… шпагу, о которой среди масонов ходили удивительные легенды.

Можно ли верить всему, что о ней рассказывали?

Впрочем, если хотя бы половина из этого правда, этой шпаге цены нет!

Нелидов представил себе, как покажет шпагу адмирала на заседании Северной ложи. Представил восторги коллег…

Наверняка его изберут в Высший совет, а может, чем черт не шутит, он станет Верховным Мастером главой ложи…

Его мечты были прерваны грубым окриком:

– Остановить карету!

– Что там такое? – спросил граф, выглянув в окошко.

– Никак разбойники, ваше сиятельство! – испуганно отозвался кучер.

– Не разбойники, – перебил его грубый голос с иствичским произношением, – не простые разбойники, а Джентльмены Ночи!

Граф невольно поежился: в Лондоне последнее время много говорили об этой шайке, которая хозяйничала по ночам на улицах города. Джентльмены Ночи строили из себя настоящих джентльменов, но жестоко обращались с теми, кто попадал в их руки.

– Тебя мы не тронем, старик! – обратился бандит к кучеру. – А вот твоему пассажиру придется выйти из кареты и поближе познакомиться с нами!

Двое здоровенных громил подошли к карете, один из них направил на дверцу пистолет и проговорил:

– А ну, вылезайте… сэр!

Граф поморщился и нехотя покинул карету.

Один из грабителей и правда выглядел джентльменом. Он был одет по последней моде, только на лице была черная шелковая маска.

За его спиной маячил второй – куда более грубый детина с широченными плечами и обветренным лицом бывалого моряка.

Элегантный грабитель окинул Нелидова оценивающим взглядом и сказал, манерно растягивая слова:

– Вы имеете де-ело с истинными джентльме-енами, сэр! Как джентльмен джентльмену, я предлагаю вам пари. Вижу, у вас имеется шпага. У меня тоже есть неплохой клинок. Давайте, скрестим наше оружие. Если вы продержитесь против меня две минуты – я отпущу вас с миром. Если же я смогу вас обезоружить – вы отдадите мне все деньги, что при вас имеются. А я знаю, что вы сегодня немало выиграли в доме лорда Беверли…

«Откуда он знает? – подумал Нелидов. – Не иначе это кто-то из гостей лорда… кто-то из приличного лондонского общества!»

– Ну, как вам, нравится мое предложение?

– Это лучшее, на что я могу рассчитывать! – любезно ответил Нелидов.

Он встал в боевую стойку и извлек шпагу из ножен.

Грабитель тоже приготовился к бою.

По тому, как уверенно он держался, по тому, как легко и свободно держал шпагу, граф понял, что перед ним опытный боец и продержаться против него две минуты будет непросто.

Если только…

Он вспомнил легенды, которые рассказывали о шпаге адмирала Дрейка.

Что, если это правда?

Он сделал первый выпад.

Противник легко парировал его и провел ответный удар.

Нелидов не без труда смог уклониться. Он понял, что перед ним более сильный боец и выдержать его напор вряд ли удастся…

И снова ему вспомнились легенды об этой шпаге…

Ночной джентльмен сделал выпад, и граф едва смог отбить его.

Противник ждал ответного выпада, но вместо этого Нелидов начертил в воздухе концом шпаги один из масонских символов – приветствие Изиды…

И тут же произошло нечто небывалое.

Запахло свежестью, как после грозы. Воздух на острие шпаги заискрился, рассыпал вокруг тысячи крошечных радуг, и из этих радуг соткался сияющий, переливающийся шар.

Этот шар становился все больше и больше. Он поглотил самого графа Нелидова, а затем и его карету вместе с кучером и лакеем…

Джентльмен Ночи обескураженно оглядывался.

– Куда они все подевались? – спросил он своего коренастого спутника.

– Черт их унес! – ответил тот и испуганно перекрестился.

Едва выйдя из поезда в Петербурге, Косой достал свой телефон и набрал номер, который узнал у Бориса.

Ему ответил хриплый каркающий голос:

– Что нужно?

– Это не нам нужно, – ответил Косой, неумело имитируя самоуверенность. – У нас есть товар, который вам нужен.

– Ах товар? – незнакомец оживился. – Ах он у вас? А откуда я знаю, что вы мне не врете?

– Откуда? От верблюда! Короче, тебе нужны алмазы? Если нет, мы поищем другого покупателя. Не такого разборчивого.

– Ну-ну… не думаю, что вы его найдете. Это не горячие пирожки, которые враз расхватают. И вот еще что… не стоит называть товар по имени. Кто его знает, не слушают ли нас посторонние. Но если товар действительно у вас, сделку можно обсудить. Только я сначала должен увидеть товар, а то есть охотники торговать воздухом.

– Увидишь, не беспокойся!

– Ладно, давайте встретимся завтра…

– Завтра? – Косой огляделся.

Вокзальная публика не внушала ему доверия. Не тот ли пацан мелькнул там, в конце зала, которого в прошлый раз он наградил хорошей плюхой? И куда податься до завтра? Не в гостинице же светиться паспортами. А если в частном секторе, то без паспорта в такую берлогу попадешь, а у них алмазов на миллионы…

– А сегодня никак нельзя?

– Ах вот как… торопитесь, значит… но подождать придется. Встретимся завтра в половине первого в офисном центре на Владимирской площади. Знаете, где это?

– Не знаем, но узнаем. Значит, заметано, завтра в двенадцать тридцать в этом самом офисном центре…

Придется искать ночлег. Тут же, на вокзале, братья нашли бойкую старушку, которая предложила им комнату возле Сенной площади. Братья согласились, выяснив по карте города, что Сенная площадь находится недалеко от Владимирской.

И наконец на следующее утро они подошли ко входу в офисный центр. Косой прижимал к груди сумку, в которой лежало их с братом светлое будущее – упаковка необработанных алмазов.

На входе их встретил мрачный охранник, здоровенный детина с маленькими глазками и объемистым животом, который строгим голосом потребовал пропуск.

Братья переглянулись.

– У нас тут встреча с человеком назначена… важная встреча…

– Значит, этот человек должен вам оформить разовый пропуск.

Косой набрал номер покупателя.

– Тут охрана нас не пускает… пропуск какой-то требует…

– Охрана? Дайте телефон этому охраннику, я с ним договорюсь!

Косой передал охраннику телефон, тот послушал и сказал:

– Ладно, проходите! Вас ждут в триста семнадцатом кабинете, это на третьем этаже.

Братья направились к турникету, но охранник снова остановил их:

– Эй, вы куда?

– Как куда? В триста семнадцатый кабинет… ты же сам сказал!

– А сумка? Сумку поставьте на транспортер!

– Что?! – Косой оскалился. – На какой транспортер? Зачем это?

– Ох, деревня замшелая! – вздохнул охранник. – Известно зачем. В целях безопасности. А может, вы террористы. А может, у вас там оружие. В общем, такой у нас порядок. Если хотите пройти – кладите сумку на ленту, как все…

Действительно, как раз в это время к проходной подошел долговязый парень с рюкзачком. Он положил свой рюкзак на ленту транспортера, тот въехал в черный короб прибора, выехал с другой стороны. Парень подхватил рюкзак и прошел к лифтам.

Братья переглянулись.

– Не нравится мне это! – протянул Шуруп.

– Мне самому не нравится!

– Ну так что, – напомнил о себе охранник, – вы идете или как? Вы людей задерживаете!

Под людьми он имел в виду рослую блондинку, которая как раз подошла к турникету. Удивленно оглянувшись на братьев, она положила свою сумку на транспортер, подхватила его с другой стороны и проследовала дальше.

– Так вы идете?

Косой взглянул на часы. До назначенного времени оставалось пять минут.

– Ладно, – тихо проговорил он, повернувшись к брату. – Все кладут, и мы положим… там недолго просвечивают…

Он шагнул к транспортеру, поставил на него заветную сумку. Лента двинулась, сумка въехала в темное нутро прибора.

Охранник лениво взглянул на экран. Косой настороженно следил за транспортером.

Вдруг лента остановилась.

Косой чуть не подпрыгнул:

– Что это? Что случилось?

– Да ничего, – безмятежно отозвался охранник. – Она часто так заедает…

Он ударил кулаком по крышке прибора, и лента снова неспешно поехала.

Сумка выплыла из темноты.

Косой схватил ее, прижал к груди и направился к лифту. Брат едва поспевал за ним.

Они поднялись на третий этаж, пошли по коридору, проверяя номера кабинетов.

– Триста тринадцатый… – вслух читал Шуруп, – триста четырнадцатый… триста пятнадцатый…

– Ты не в школе, – прикрикнул на него брат, – хорош вслух читать!

– Триста восемнадцатый!.. – удивленно проговорил Шуруп. – А где же триста семнадцатый?

– И правда… триста шестнадцатый – и за ним триста восемнадцатый! А наш-то где?

Тут в коридоре появилась дама средних лет с пышными формами.

– Мамаша, – обратился к ней Косой. – А вы не подскажете, где тут триста семнадцатый кабинет?

– Тоже мне, сынок нашелся! – фыркнула женщина. – Тебе он точно не нужен!

– Как это? Как раз он мне… нам с братом очень нужен.

– Извращенцы! – женщина открыла дверь, фыркнула и захлопнула за собой дверь перед носом братьев.

На двери был характерный женский силуэт.

– Да это же туалет… – растерянно протянул Шуруп. – Причем женский…

– Надо же, какой ты умный!

Паук нахмурился, еще раз проверил номера соседних кабинетов…

– Может, он перепутал? – с надеждой в голосе проговорил Шуруп. – Позвони ему еще раз!

Косой снова набрал номер покупателя, но на этот раз равнодушный механический голос проговорил:

– Набранный вами номер не обслуживается.

– Как не обслуживается? – заверещал Косой. – Почему не обслуживается? Что за дела? Только что обслуживался, а теперь не обслуживается?

– Набери еще раз! – посоветовал ему Шуруп. – Может, ты не тот номер набрал!

– Ты меня за кого принимаешь? – огрызнулся Косой, но все же еще раз набрал номер.

И услышал тот же самый равнодушный голос:

– Набранный вами номер не обслуживается.

– Он что – передумал покупать у нас товар? – проговорил Косой… и вдруг его лицо резко побледнело, он открыл сумку и заглянул в нее.

– Ты чего? – испуганно спросил Шуруп.

– Чего, чего! Сам погляди! – и он ткнул открытую сумку под нос брата.

Шуруп заглянул в нее… и ахнул.

Мешочка с алмазами там не было.

– Это охранник! – хором выпалили братья и стремглав бросились к лестнице.

Внизу, возле турникета, не было пузатого охранника, вместо него стояла бравая тетка в черной униформе охраны.

– А где этот… толстый? – выпалил, подскочив к ней, Шуруп.

– Какой еще толстый?! – рявкнула охранница.

– Ну, который здесь до вас стоял?

– Никто здесь до меня не стоял! – окрысилась тетка. – Сегодня с утра моя смена!

– Ну как же, мы здесь недавно проходили, он на этом самом месте стоял…

– Никто здесь не стоял! – упорствовала тетка.

– Он и сумку нашу просвечивал… – продолжал Шуруп.

– Чем просвечивал?

– Ну… этим… как его… рентгеном, наверное… аппаратом таким черным…

– Чего? – вызверилась на него охранница. – Каким еще аппаратом? Ты что, в аэропорту?

Шуруп огляделся.

Никакого просвечивающего аппарата в холле не было.

В торговом центре Клава устроила настоящий погром. Она загоняла продавщиц, капризничала, требовала все новых и новых платьев, юбок и блузок, так что Миле это надоело и она сделала вид, что знать эту скандалистку не знает.

В благодарность продавщица, которая спасалась от шума в дальнем углу зала, принесла ей очень красивый бордовый джемпер большого размера, как раз на Розалию Яковлевну. И еще шарф, чуть светлее, так что получился очень красивый комплект.

И себе Мила выбрала кучу вещей. Надо же, раньше она никогда не занималась таким грандиозным шопингом. Всё деньги экономила. А тут Клава сказала, что все оплатит, пускай она не стесняется, берет все, что понравится. И Мила взяла парочку платьев и стильные брюки, а потом еще одни, для зимы потеплее, и еще деловой костюм с юбкой (пригодится, когда работу станет искать), и еще пиджак, который очень ладно на ней сидел, а когда продавщица принесла кучу блузок, то Мила никак не могла выбрать и взяла все четыре.

– А теперь в ресторан! – объявила Клава, выйдя из магазина.

Покупки они оставили пока в магазине, потому что тащить такую гору с собой было никак невозможно.

– В ресторан? – неуверенно переспросила Мила. – А тот мужчина, с которым ты встречалась в торговом центре… он нас не найдет? Как-то ты очень шумно себя ведешь…

– Да никогда в жизни он не найдет! Питер – большой город, найти нас в нем труднее, чем иголку в стоге сена… и вообще, если не хочешь, чтобы тебя нашли и поймали, не надо прятаться под корягу, затаиваться. Так ты привлечешь только больше внимания. Надо вести себя естественно, показываться на людях…

– Ты думаешь?

– Не думаю – я твердо знаю! Мы непременно должны отметить удачную операцию!

– Да, но ты его дважды напарила, а он вроде бы человек серьезный, с такими нужно быть настороже… – Мила смотрела неуверенно, и Клава толкнула ее в бок:

– Да расслабься! Я угощаю!

– А в какой ресторан? – сдалась Мила. – Я как-то в них не очень разбираюсь… муж считал, что ходить по ресторанам – бессмысленная трата времени и денег.

– В какой ресторан? Да в какой угодно! Вон хоть в тот… видишь, прямо напротив!

На другой стороне улицы красовалась вывеска:

«Портобелло. Настоящий флибустьерский ресторан».

– Хотя не знаю… – Клава поморщилась, – какой-то он неказистый… и название отстойное…

– Ой, нет, мне нравится! – оживилась Мила, которую название ресторана навело на определенные мысли. – Пойдем туда!

– Ну, если тебе нравится – пойдем!

Девушки перешли улицу, вошли в ресторан.

Слева от входа был гардероб, в дверях которого маячил рослый мужчина с небольшой ухоженной бородкой. Он Миле определенно кого-то напоминал…

– Что ты застряла? – окликнула ее Клава. – На гардеробщика загляделась? Да ему же лет сто, наверное! Сдавай свое пальто, и пойдем в зал!

– Ты иди, а я на секунду задержусь…

– Странная ты сегодня! Ну ладно, я пойду займу пока столик! – И Клава бросила на стойку гардероба шикарный леопардовый плащ.

Мила снова взглянула на гардеробщика – и тут сообразила, кого он ей напоминает. Чтобы проверить свою догадку, достала письмо от Павла, которое она носила в сумке. После того как в ее квартиру влезли, она носила с собой все важное.

Казалось бы, какую важность может представлять использованный конверт? Ведь она уже прочитала все, что было на обороте марки. Но Мила со свойственной ей аккуратностью приклеила марку обратно и положила конверт в сумочку.

Ну да, а гардеробщик как две капли воды был похож на человека, изображенного на этой марке. Как же его зовут… ах, ну да, сэр Френсис Дрейк!

Ну да, ресторан же флибустьерский, вот они и наняли человека, похожего на знаменитого флибустьера!

Гардеробщик орлиным взором разглядел конверт в ее руках и проговорил:

– Ключ у вас при себе?

Мила не сразу поняла, что он обращается к ней и о каком ключе он говорит. Точнее, еще раньше, чем она это поняла, ее рука сама вытащила из сумки ключ. Тот самый ключ, который лежал в шкатулке с секретом. В той самой шкатулке, где теперь лежал ключ от шкафа Розалии Яковлевны.

Гардеробщик деликатно взял ключ из ее руки, оглядел и солидно кивнул:

– Все верно. Это он. Заходите.

– Сюда? – глупо переспросила Мила, кивнув на гардероб.

– Сюда, сюда!

Мила вошла. Гардеробщик закрыл за ней дверь, раздвинул висящие на вешалках плащи и пальто, жестом показал Миле, чтобы она прошла в глубину помещения.

Она сделала несколько шагов – и оказалась перед высокой резной дверью.

В этой двери было две замочные скважины.

Гардеробщик достал из кармана свой ключ, вставил его в верхнюю скважину, повернул, потом повернулся к Миле:

– Теперь вы!

Она вставила свой ключ во вторую скважину, проговорив вполголоса:

– Прямо как в банке!

– Лучше, чем в банке, – произнес гардеробщик. – Гораздо лучше. Надежнее…

Мила повернула свой ключ…

Раздался щелчок, и дверь открылась.

Мила и гардеробщик вошли в маленькое помещение без окон. Все стены этого помещения занимали многочисленные металлические дверцы, похожие на секции камеры хранения… нет, скорее, на шкафчики в раздевалке бассейна или спортзала. В детстве Мила занималась в бассейне, так вот там были такие же.

Гардеробщик жестом попросил у Милы ключ, взглянул на него и вернул, проговорив:

– Четвертая секция…

Он показал на один из шкафчиков:

– Пожалуйста, вот ваш депозит. Я буду ждать вас снаружи, когда закончите – позовите.

С этими словами он вышел из помещения, оставив Милу одну.

Она подошла к шкафчику, вставила свой ключ в скважину, осторожно повернула.

Дверца открылась.

Это был обычный шкафчик, такой же, как в бассейне. Внутри был единственный предмет – круглый, довольно длинный кожаный футляр, вроде чертежного тубуса или, скорее, футляра, в каких музыканты носят кларнеты или флейты.

Мила осторожно взяла футляр, закрыла шкафчик и вышла из хранилища.

Гардеробщик в это время принимал пальто у высокой дамы средних лет, Милу он как будто и не заметил. Она прошла мимо него, вышла в зал ресторана.

Клава сидела за столиком у окна, она помахала подруге.

Когда Мила подошла к столику, Клава проговорила:

– Что ты так долго? Я пока заказала тебе коктейль… будешь? Или я сама выпью, хоть это уже третий.

– Буду! – решительно заявила Мила.

– А что это у тебя?

– Сама не знаю.

– Ну ты даешь! Ну ладно, подруга, не хочешь – не говори. Твое здоровье!

Они выпили, потом долго читали меню. Меню это было загадочное, в нем фигурировали странные названия – «Мечта капитана Флинта», «На абордаж», «Услада одноногого пирата», и Клава хотела даже вызвать метрдотеля, чтобы проконсультироваться, но Миле хватило и магазинов, так что она велела Клаве не выделываться и заказала обычный салат и рыбу.

Клава нахмурилась было, но потом засмеялась и заказала блюдо «Обед буканьера», которое оказалось огромной свиной отбивной с жареной картошкой.

Пока ждали, выпили еще. Клава была оживлена, глаза ее блестели, она говорила слишком громко – хорошо, что в зале ресторана почти не было посетителей.

После обильной еды Клава потребовала еще десертную карту, опять-таки долго и обстоятельно читала названия десертов, от которых Мила решительно отказалась; тогда Клава отпустила официантку, попросив только кофе.

И наконец, после кофе, подруги вышли из ресторана, причем Клава оставила фантастические чаевые.

Пальто Миле выдал совсем другой гардеробщик. Этот похож был не на адмирала Френсиса Дрейка, а на Эркюля Пуаро, точнее на того артиста, который играет его в сериале.

Мила подумала, что выпила совсем немного, но чувствует какой-то необыкновенный подъем и легкость. А что – может, и правда, жизнь ее станет теперь совсем другой… свободной и радостной! Это Клава так на нее действует, ко всему относится легко, живет весело, вроде как играючи, а все у нее тем не менее получается. Может, и у Милы теперь наступит хорошая полоса?

Тут же она осознала, что раньше-то у нее, выходит, была полоса плохая? И дело даже не в последней неделе, а во всей ее семейной жизни с Павлом.

Эти три года были не то чтобы плохие, но ужасно скучные, однообразные. В будни – работа, нудное сиденье в офисе, ворчливый начальник, с работы – пулей домой, чтобы успеть приготовить к приходу мужа ужин, вечерами – телевизор, причем Павел смотрел преимущественно спортивные каналы.

В выходные – поход по магазинам, изредка – кафе, и то Павел ворчал, что дома всегда вкуснее. В кино они ходили очень редко, если уж какой-нибудь боевик непременно нужно смотреть на большом экране. Слова «театр» или «концерт» в лексиконе мужа отсутствовали. Раньше Мила с этим мирилась – ну что же делать, раз такой муж ей достался. Зато он ее любит.

А вот с чего она взяла, что он ее любит?

Все его поступки на этой неделе доказывают обратное.

Ну ладно, с этим разберемся позднее, когда будет время, уж теперь Мила не станет себя обманывать. Надо же, она всерьез считала, что у нее счастливый брак!

Но все потом, потом… все будет хорошо.

На плече у нее висел футляр с неизвестным содержимым, но Мила не ждала от него ничего плохого…

Она повернулась к Клаве и проговорила:

– Клавочка, я тебе так благодарна!

– За что? – спросила та с удивлением. – А, за это все… – Она кивнула на торговый центр.

– Нет, деньги тут ни при чем! Ты меня научила по-другому относиться к жизни… я поняла, как мало в нашей жизни важного, того, из-за чего стоит…

Она хотела закончить фразу, но забыла, что хотела сказать.

Клава посмотрела на подругу искоса и усмехнулась:

– Вроде и пила немного, а как тебя разобрало…

Вдруг лицо ее переменилось, побледнело и вытянулось, глаза округлились.

Мила повернула голову, чтобы проследить за взглядом подруги, и увидела двух парней самого низкого пошиба. Один из них был худой, прыщавый, с оттопыренными ушами и косящими глазами. Глаза косили здорово, про такие говорят: «Один глаз – на вас, а второй – в Арзамас». Второй парень – плечистый, плотный, с низким лбом и мрачным недоверчивым взглядом. Выглядели они так, будто несколько дней ночевали на улице.

– Ты смотри, кто идет! – проговорил косой, и лицо его исказилось в подобие улыбки. – Мы ее всюду ищем, а она – вот она! Прямо на нас идет! Как говорится, на ловца и львица! А ты, Шуруп, говорил, что Питер – большой город!

– Мальчики, мальчики! – Клава ненатурально улыбнулась. – Какая встреча! Вот уж не думала вас увидеть!

– Конечно, не думала! – ухмыльнулся плечистый. – Думала обдурить нас, как лохов?

– Думала обчистишь нас и смоешься? – подхватил Косой. – Думала, мы тебя не найдем?

– Да о чем ты говоришь? Камушки же у вас… я у вас ни копейки не взяла!

– Ни копейки? А сама одета как модель, из ресторана идешь! С каких, интересно, шишей? – прошипел Косой.

– Какие камушки? – Шуруп, как всегда, говорил невпопад. – Нет у нас никаких камней, этот тип, с которым у Бориса был контакт, нас напарил! Камни взял, а денег не дал!

Косой пнул брата ногой, чтобы заткнулся, но было уже поздно, слово, как говорится, не воробей.

– Что говоришь? – весело спросила Клава. – Напарил он вас? Ну это надо же… – и она расхохоталась.

– А теперь мы с братаном по вокзалам шаримся, без гроша! – пожаловался Шуруп, которому было уже все равно.

– В контейнере спим…

– Все! Ты нам за все заплатишь! И еще с процентами! – решительно заявил Косой.

– Мальчики, мальчики, не будем ссориться! Договоримся по-хорошему! – И вдруг Клава одним прыжком выскочила на мостовую прямо перед большой черной машиной.

Машина резко затормозила, сзади в нее врезался другой автомобиль, поднялся шум…

Плечистый громила метнулся за Клавой – но на него налетел разъяренный водитель черного «Мерседеса».

– Ты куда прешься, козел деревенский?

Началась свара.

Клава под шумок исчезла.

Мила тоже бросилась было в сторону, но тут ее схватил за руку Косой, ткнул что-то в бок и зашипел в самое ухо:

– Не рыпайся, а то вколю тебе такое, что ты овощем до конца жизни станешь!

– Да ты что, – пролепетала Мила, – я-то при чем? Отпусти меня, а то заору!

– Только пикни! Я сказал – овощем станешь! Не знаю только, тыквой или кабачком!

Тут рядом с ними появился Шуруп, он окинул их удивленным взглядом:

– А это кто?

– Подружка ее. Белка смылась, так мы хоть эту придержим. Она про Белкины дела должна что-то знать.

– Да не знаю я ничего! Отпустите! – взмолилась Мила.

– Я сказал – тихо!

Громилы взяли Милу с двух сторон за локти и куда-то повели.

Мила, к этому моменту окончательно протрезвевшая, вяло перебирала ногами, думая, какие резкие виражи совершает ее жизнь.

Только что она была почти счастлива… Думала, что неприятности ее кончились, жизнь переменилась к лучшему, – и вдруг откуда ни возьмись выскочили эти два отморозка…

Ко всему, при каждом шаге ее бил по спине дурацкий футляр… зачем он ей?

В голове у нее шумело, мысли путались.

Отморозки привели ее к Московскому вокзалу, обошли главное здание и оказались возле высокого забора из профильного листа. Шуруп отогнул один лист, и они вышли на огромный пустырь, на котором стояли многочисленные металлические контейнеры, между которыми змеились рельсы.

Иногда по этим рельсам неспешно проползали маневровые паровозы с прикрепленными к ним товарными вагонами и платформами.

Оглядевшись, Мила совсем приуныла – она поняла, что отсюда ей не выбраться.

Ее подтащили к одному из контейнеров, выкрашенному унылой зеленой краской. Косой огляделся по сторонам, снял с двери замок, открыл дверь.

Все трое вошли в контейнер.

Внутри было почти совсем темно, чахлая полоска света пробивалась только через узкую щель.

Косой щелкнул зажигалкой, зажег свечу в консервной банке.

Внутренности контейнера осветились неровным колеблющимся светом, по стенам побежали тени.

Мила снова огляделась.

Контейнер был пуст, только на полу валялись два матраса да несколько пустых пластиковых ящиков.

Косой рывком усадил Милу на ящик и прошипел:

– Ну а теперь выкладывай, где наши деньги.

– Деньги? Какие деньги? Я вас вообще первый раз вижу и ни про какие деньги не слышала!

– Ладно, допустим! Тогда говори, где Белка?

– Белка? – удивленно переспросила Мила.

– Только не говори, что не знаешь ее! Вы с ней вместе только что из кабака вышли!

– Так это вы про Клаву, что ли?

– А, так она тебе Клавой назвалась… так где ее найти?

– Скажешь – и мы тебя отпустим! – добавил Шуруп.

«Да, зря я связалась с Клавой… или как ее там зовут на самом деле. Знала же, что ни к чему хорошему это не приведет. С другой стороны, ясно, что эти уроды меня так просто не выпустят. В лучшем случае отметелят как следует, чтобы злость сорвать, да и закроют в этом контейнере. А вдруг никто не придет, тогда, стучи не стучи, помрешь тут от голода и жажды».

Миле стало очень себя жалко.

– Говори – где она! – рявкнул Косой. – Говори, или я тебе все же вколю ту дрянь!

– Но я правда не знаю! – Мила решила потянуть время – авось в голову придет что-то умное.

– Говори, или тебе кранты!

– А что это за фигня у нее на плече? – заинтересовался Шуруп.

Косой удивленно взглянул на брата, но все же взял футляр, открыл его…

Внутри был узкий клинок с красивой резной рукоятью, в черных инкрустированных ножнах.

– Ух ты, сабля! – восхитился Шуруп.

– Не сабля, а шпага! – поправил его Косой. – Или рапира. И на фига она нам?

– Да она небось денег стоит…

– Да какие там деньги?

– А что, за старье сейчас большие деньги дают!

– Настоящие деньги у нас Белка хапнула! И чтобы эту штуку продать, нужно покупателя найти, а с покупателями нам с тобой не везет! Что ты хочешь – объявление дать? Мол, продается какая-то старинная фигня, то ли сабля, то ли шпага…

Вдруг дверь контейнера открылась.

На пороге, в прямоугольнике света, показалась мужская фигура.

– Что за черт? – вскинулся Косой. – Ты что – дверь не закрыл?

– А как ее закроешь, когда замок снаружи?

Косой шагнул навстречу незнакомцу, вытащив нож:

– Ты еще кто такой? А ну вали отсюда, пока жив!

Незнакомец не послушался.

Он вошел в контейнер и прикрыл за собой дверь.

Теперь Мила смогла разглядеть его.

Это был смуглый человек средних лет, с аккуратной бородкой… это был ее таинственный знакомый, Роберт. Мила обрадовалась, но тут же опустила глаза, чтобы двое уродов ничего не заметили. Особо ее беспокоил Косой, его братишка уж такой тупой, что в мозгу вообще ни одной извилины нет.

– Я сказал – вали! – повторил Косой, но в его голосе не было прежней уверенности.

– Зачем же вы так резко, молодой человек? – проговорил Роберт невозмутимо. – Я ведь пришел по объявлению.

– По какому еще объявлению?

– Ну, что продается какая-то старинная фигня… то ли шпага, то ли сабля. А меня такие вещи очень интересуют. И я за них плачу хорошие деньги.

– Деньги? – переспросил Косой полусонным голосом.

Вдруг он вздрогнул, встрепенулся.

– Да что ты несешь, дядя? Мы никакого объявления не давали! Когда бы мы успели?

– Давали, давали. Да ты не упирайся, я же тебе хорошо заплачу. Тебе что, деньги не нужны?

– Ну так плати!

– Заплачу, только сначала мне нужно взглянуть на этот клинок… не могу же я покупать кота в мешке.

– Еще чего! Я тебе дам оружие, а ты меня…

– Какое недоверие! – Роберт властным жестом протянул руку и взял клинок из рук Косого.

Он вынул клинок из ножен, внимательно оглядел, кивнул:

– Да, это именно то, что я давно искал!

– Так плати! Кстати, мы еще о цене не поговорили…

– Поговорим, поговорим! Непременно поговорим! – с этими словами Роберт взмахнул клинком.

– Эй, ты этой фигней не маши! – злобно прошипел Косой, выставив вперед свой нож. – Не то я сам так махну…

– Ради бога! – проговорил Роберт и выписал в воздухе концом клинка узор наподобие восьмерки.

Тут случилось непонятное: спертый воздух контейнера задрожал, как это бывает в жару, заискрился, в нем вспыхнули крошечные радуги, и вскоре эти радуги слились в сплошной радужный шар вроде огромного мыльного пузыря.

Пузырь это раздувался все больше и больше, и вот он уже окружил самого Роберта и Милу.

А братья Кривошеевы изумленно оглядывались:

– Вот черт! Куда они подевались?

– Говорил я, не надо с ним разговаривать! Сразу видно, что это жулик был, он тебе голову задурил и увел девку… – заныл Шуруп.

– Да отвали ты! – Косой решил сорвать злость на брате и пошел на него медведем.

Роберт твердой рукой подхватил Милу за локоть и вывел ее из контейнера. Вокруг них по-прежнему искрился и переливался радужный шар. Не покидая этот шар, они дошли до края пустыря, где Роберт оставил свою машину.

Подойдя к машине, он снова взмахнул клинком – и сверкающий шар исчез.

Тут же из кустов, опасливо оглядываясь и пригибаясь, выбежала Клава, подбежала к машине.

– Ты?! – возмущенно воскликнула Мила. – Ты бросила меня с этими подонками…

– А что мне было делать? Я шла за вами и вытащила бы тебя рано или поздно…

– Боюсь, что скорее поздно! Если бы не подоспел Роберт, не знаю, что бы со мной было…

Клава повернулась к Роберту и проговорила:

– Здрассте! Спасибо, что выручили мою подругу! А какая у вас хорошая штука… – Она с завистью взглянула на клинок.

В это время из зеленого контейнера выскочили братья Кривошеевы. Они подслеповато оглядывались по сторонам, привыкая к яркому свету.

– Нам лучше уехать! – проговорил Роберт.

– Ой, а нельзя у вас одолжить на минутку эту шпагу? – попросила Клава.

– А вам зачем?

– Да хочу незаметно подобраться к этим отморозкам. Есть у меня одна идея…

– Клинок я вам не дам, но могу кое-что сделать…

Роберт вытащил клинок из ножен, взмахнул им и начертил узор в воздухе вокруг Клавы.

Клава исчезла, а вокруг нее возник прежний радужный, переливающийся шар.

– Спасибо, – донесся из шара приглушенный голос.

Радужный шар поплыл в воздухе к зеленому контейнеру, возле которого все еще препирались братья.

Приблизившись к ним, шар застыл.

Вдруг из него высунулась женская рука. Она скользнула в карман Косого, вытащила шприц…