Текст книги "Клинок флибустьера"

Там они забрали весь накопившийся к тому времени мусор и поехали на свалку.

Не доезжая до свалки, остановили машину в безлюдном месте, перебрали мусор и нашли мешок, помеченный красной помадой.

Содержимое этого мешка вытряхнули на расстеленный полиэтилен, чтобы ничего не потерять, просеяли его и выбрали из мусора несколько десятков неказистых полупрозрачных камешков.

– Что, это правда алмазы? – проговорил Шуруп, разглядывая один из камешков. – Совсем непохожи. Даже не блестят!

– Что ты понимаешь! – отозвался Косой, перебирая камешки. – Их же еще не огранили. Ты только прикинь, каждый такой камешек стоит не меньше лимона!

– Обалдеть! – присвистнул Шуруп. – Это же сколько всего денег выходит? Чертова прорва! Я даже сосчитать не могу! И половину этих денег придется отдать тому чужаку, как его… Борису… мне кажется, это несправедливо.

– Ага… – странным голосом подтвердил Косой, – вот за что ему столько…

– Но он ведь придумал план…

– Да придумать ничего не стоит, главное – сделать. А всю основную работу сделали мы.

– Ну, и еще Белка…

Белка – это было Клавино школьное прозвище.

– Так это еще и с ней делиться надо… это выходит, половину денег на четверых делить придется. Не так и много останется.

– С Белкой мы как-нибудь разберемся! А вот Борису такие деньжищи отдавать неохота. Камешки-то у нас…

– Да, но он знает покупателя.

– Что мы, не найдем, кому продать?

– А думаешь, это так просто? Нам же нужно, чтобы покупатель заплатил хорошую цену и при этом нас не заложил. А как мы будем искать покупателя?

– Поспрашиваем знакомых…

– Ага, тут-то нас и повяжут. Нет, без Бориса нам не обойтись.

– А что, если затащить его в подвал или в нашу мастерскую и как следует отмутузить? Он хлипкий, быстро сломается… и тогда все деньги поделим на троих…

Леха Звонарев, который молча слушал этот разговор, вдруг заговорил:

– Ребята, вы чего? Это не по-людски… мы же одна команда, вместе работали, надо теперь честно поделиться…

Братья переглянулись.

– А вообще-то, на двоих делить лучше, чем на троих! – проговорил Шуруп и шагнул к Лехе…

После операции сообщники не встречались. На этом настоял Борис, он сказал, что так безопаснее. Он же назначил день, когда вся команда поедет в Петербург, где живет покупатель.

Еще Борис сказал, что ехать нужно на поезде, потому что там не так тщательно проверяют багаж, как в аэропорту, и гораздо легче будет вывезти алмазы.

Он купил билеты для себя и Клавы в один вагон, а Косому и остальным – в другой. Он должен был прийти прямо на вокзал.

Клава ждала его возле вагона. Оделась она попроще, чтобы не бросаться в глаза на перроне.

Когда до отбытия оставалось несколько минут, к ней подошли Косой с Шурупом.

– Ждешь дружка своего? – спросил Шуруп и сплюнул. – Так он не придет.

– Как не придет? Почему не придет?

– Приболел. – Шуруп переглянулся с Косым и криво усмехнулся. – Температура у него.

– И горло болит, – добавил Косой.

– Так мы сегодня не поедем?

– Как это не поедем? – набычился Косой. – Обязательно поедем! Нам здесь оставаться нельзя, сама знаешь! Нас в любой момент могут накрыть! А мы с Шурупом на зону не собираемся! Поедем сейчас, садимся, а то поезд скоро тронется! Поедешь с нами…

– А где Леха?

– А Леха тоже приболел. Короче, хватит трепаться, поехали, поезд скоро отходит…

– Но как же Борис?

– А зачем нам твой Борис? – проговорил Шуруп. – Камушки у нас, а деньги на троих лучше делятся, чем на пятерых!

Косой шикнул на него, Шуруп заморгал глазами:

– А что я сказал? Я ничего такого не сказал… на троих ведь правда легче делить…

– Но ведь только Борис знает покупателя…

– Не только! – Косой взглянул на Клаву пристально, и она поняла, что он знает, что Борис сообщил ей контакт…

Точнее, не сообщил, а она сама случайно увидела номер, который он набирал, чтобы договориться с покупателем. И Борис это заметил. Она, конечно, пыталась сделать вид, что ничего не поняла, но он бросил на нее такой взгляд…

И тут Клаве стало страшно.

Она подумала, что братья убили Бориса и, наверное, и своего дружка Леху. И что Борис перед смертью проговорился, что сообщил ей номер контактного телефона покупателя и пароль.

– Я без Бориса никуда не поеду! – заартачилась Клава.

– Что? – Косой нахмурился. – Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! Дело сделано, камни у нас, нечего ломаться! Поедешь с нами как миленькая! А если будешь артачиться… – и он показал ей рукоятку ножа.

Клава почувствовала, что ее не держат ноги.

А Косой подхватил ее под локоть и втащил в купе.

Вскоре поезд тронулся.

Клава сидела, забившись в угол.

Ей было страшно.

А братья то и дело переглядывались, обменивались какими-то полуфразами и полунамеками.

Когда стемнело, Клава сделала вид, что хочет спать, и сказала:

– Мальчики, выйдите на минутку, я переоденусь!

– Ну уж нет! – огрызнулся Шуруп. – Не разыгрывай тут из себя недотрогу! Мы тебя без присмотра не оставим с камушками! Не на таких напала!

Клава разозлилась, но делать нечего. Номер не прошел.

Она демонстративно улеглась, не раздеваясь, сделала вид, что заснула…

И как ни странно, действительно заснула.

Через какое-то время она проснулась от тихих, приглушенных голосов, но не открыла глаза, а осторожно взглянула через щеточку ресниц.

– Как мы от нее избавимся? – тихо говорил Шуруп и покосился на спящую, как он думал, девушку.

– Как – дело десятое. Сначала нужно из нее телефон покупателя вытрясти. А то получится, как с этим Борисом… ты перестарался, и он отключился раньше, чем мы узнали этот телефон… теперь в больнице лежит, там его не достанешь!

– Да откуда я знал, что он такой хлипкий!

– Ты, главное, с ней не перестарайся, а то сам понимаешь…

– А если она от нас сбежит, когда мы в Питер приедем? Или шум поднимет?

– Не поднимет, не захочет своей доли лишиться.

– А если все же поднимет?

– А мы ей перед прибытием кое-что вколем. Мне Анжелка-медсестра дала, говорит – отупеет и не будет сопротивляться…

– А сейчас нельзя с ней разобраться? А то возись потом…

– Ты с ума сошел! – шикнул Косой. – Если мы сейчас ее обрабатывать начнем, она орать станет, не дай бог кто услышит. Стенки в купе тонкие. А потом, ты подумал, куда тело девать? Проводник утром пойдет, что он увидит?

– В окно выбросить…

– А он спросит, где ваш третий пассажир?

Слушая, как они деловито обсуждают ее убийство, Клава невольно вздрогнула.

– Тс-с! Она, кажется, просыпается…

Клава уже открыто пошевелилась и открыла глаза.

Братья замолчали.

– Мне в туалет нужно! – раздраженно проговорила Клава, поднимаясь с полки.

– Я тебя провожу! – Шуруп тоже поднялся.

– Ты чего?

– А того!

Вполголоса ругаясь, Клава пошла по вагонному коридору. Шуруп плелся за ней.

У двери туалета она взглянула на него в упор:

– Что, и туда пойдешь?

Он нахмурился, но все же остался снаружи.

Клава заперла дверь туалета и задумалась.

Эти братцы явно сошли с тормозов. Они запытали Бориса до полусмерти, а своего приятеля Леху, скорее всего, убили, чтобы не делиться с ним добычей.

И ее убьют, без сомнения, как только узнают от нее телефон покупателя. А она не выдержит пыток и скажет им этот чертов телефон. Она помнит его наизусть.

Так что единственный шанс спастись – это сбежать сейчас, отсюда… выпрыгнуть в окно?

Да ведь костей не соберешь! С другой стороны, разве у нее есть выбор? Ведь эти два урода замучают ее до смерти!

Она открыла окно и выглянула наружу.

Поезд в это время взбирался на холм и сбавил скорость. Вдалеке виднелось ночное шоссе, которое шло в ту же сторону, что и железная дорога…

Если прыгать, то сейчас.

Когда-то Клава занималась гимнастикой и сохранила с тех пор кое-какие навыки. Первое, чему учил их тренер, – это умение падать. Падать так, чтобы ничего себе не сломать.

Она вылезла в окно, держась за раму, раскачалась и прыгнула вперед, по ходу поезда, чтобы сократить свою скорость при падении. При этом оттолкнулась как можно дальше от вагона, чтобы не попасть под колеса.

В прыжке она сгруппировалась, откатилась вниз по насыпи и еще минуту лежала, приходя в себя…

Потом ощупала тело.

Кажется, ничего себе не сломала и даже ушибов сильных не было – или они просто не ощущались в горячке побега. Насыпь кое-где поросла травой, это смягчило падение.

Клава подняла голову и увидела хвостовые огни поезда, набиравшего ход, удаляясь в ночь.

Она немного передохнула и встала на ноги, помянув добрым словом старого тренера.

Голова у нее немного кружилась, но ноги держали, и она пошла через ночной луг в сторону шоссе. Была ясная звездная ночь, какие редко бывают осенью. Клава быстро продрогла в одном свитерке.

Через час она дошла до шоссе и проголосовала.

Три или четыре машины проехали мимо, пятая остановилась.

В машине ехал дядечка пенсионного возраста. Он сочувственно оглядел Клаву и спросил:

– Кто же это тебя так?

Только сейчас Клава поняла, что после прыжка из поезда выглядит ужасно. Вся в грязи, волосы лохматые, на щеке кровоточащая ссадина. Неудивительно, что первые машины проехали мимо.

– Да это… – начала она.

– Полюбовник, что ли?

Клава кивнула.

– Сволочь какая! Ну ты садись, дочка, подвезу тебя до города… Да возьми вон курточку сзади на сиденье, пассажирка у меня была пьяненькая, вот и забыла…

Курточка была поношенная, про такие говорят – слова доброго не стоит, но Клава так замерзла, что была рада и такой.

Как оказалось, до Петербурга было совсем недалеко, и вскоре они въехали в город.

Старик-водитель не только не взял с нее денег (которых все равно не было), а еще и дал немного – тебе, сказал, понадобится, хоть поесть сможешь…

– Спасибо, дедушка! – В голосе Клавы слышались настоящие слезы, она повернулась и побежала к станции метро.

В метро было тепло, она постояла в холле и задумалась – где переночевать.

Водитель, перед тем как высадить ее, спросил, есть ли ей куда податься, и она легкомысленно ответила, что есть. Не хотела грузить доброго человека своими проблемами.

Но теперь она стояла посреди незнакомого ночного города в полной растерянности. Днем было еще тепло, но ночи уже холодные. Найти какое-то жилье в такое время нереально.

Можно, конечно, переночевать на вокзале, в зале ожидания, но это очень опасно. Соседка рассказывала, как несколько лет назад застряла в незнакомом городе и осталась на ночном вокзале – и там ее чуть не ограбили… еле ноги унесла!..

Кроме всего прочего, на вокзале ее могли найти братья Кривошеевы… и уж второй раз они ее не упустят!

И тут через окно Клава увидела подъезжающий к метро автобус, на котором крупными буквами было написано название конечной станции – аэропорт…

Она обрадовалась: вот выход!

В аэропорту безопасно, там можно провести ночь на мягкой скамейке, и там ее точно не будут искать криминальные братцы. Да если бы даже и искали, ни за что не нашли бы в шумном человеческом муравейнике аэропорта.

Она села в автобус и через полчаса была в зале вылета Пулковского аэропорта.

Здесь и правда было тепло и уютно, и легко было затеряться в толпе пассажиров и провожающих.

Клава пристроилась было на скамейке, но тут почувствовала, что после всех своих приключений зверски хочет есть.

Она увидела рядом сетевое кафе, взяла за стойкой большой бутерброд с ветчиной и помидорами и самую большую чашку кофе и огляделась в поисках свободного места.

Свободных столов не было, но за столиком в дальнем углу сидел одинокий симпатичный парень в теплой не по сезону куртке с меховым воротником.

Перед ним стояла тарелка с остатками еды и несколько пустых бутылочек из-под вина. Рядом со столом он пристроил чемодан и дорожную сумку.

Клава подошла к столику и спросила парня, можно ли к нему подсесть. А то свободных мест нет.

– Садись, конфетка! – проговорил парень немного заплетающимся языком. – Садись, веселее будет!

Клава подсела к нему, впилась зубами в бутерброд, с интересом посматривая на соседа.

Тому, видно, тоже хотелось поговорить, и он не нашел ничего лучшего, как спросить:

– Думаешь, конфетка, почему у меня такая куртка теплая? Думаешь небось, что я мерзляк?

– Да я, в общем, ни о чем таком не думаю, – честно призналась Клава.

Но парень ее не услышал, он продолжал:

– А вот и нет! Просто я через два часа лечу в Усть-Колымск, а там уже мороз! А если в чемодан куртку положить, туда больше ничего не поместится. И перевес будет. Вот я и надеваю ее на себя, лайфхак опытного путешественника!

Клава изобразила сдержанный интерес, а парень вдруг встал с места и сказал:

– Конфетка, ты мои вещички постереги, мне еще горючего надо прикупить!

Он направился к стойке.

Клава проследила за ним и, пока он не смотрел в ее сторону, расстегнула сумку…

Но не успела в ней пошуровать, потому что сосед уже вернулся с двумя новыми бутылочками.

– Выпьешь со мной? – предложил он.

– Ну, если совсем немножко… – ответила Клава, изображая деликатность.

Парень разлил вино по стаканам, поднял свой и проговорил:

– За настоящих мужчин, за нефтяников!

– А ты нефтяник? – с интересом спросила Клава.

– А кто же еще? Зачем я, по-твоему, в Усть-Колымск лечу? На белых медведей охотиться?

– А зачем?

– Я там на вышке работаю, вахтовым методом. Месяц на вышке вкалываю, месяц в Питере оттягиваюсь!

– А как твоя жена к этому относится?

– Да нет у меня никакой жены! – то ли с гордостью, то ли с сожалением ответил сосед. – Не встретил я еще женщину своей мечты! – и он с интересом посмотрел на Клаву.

– Ну да, некоторые мужики как выйдут за порог – так сразу неженатые!

– Ты не веришь, да? – Он протянул руку. – Вот, гляди! Видишь же, нет кольца!

– Ага, и кольцо непременно снимают… небось как из дома вышел, так в карман положил…

– Ну ты, конфетка, недоверчивая… – Сосед полез в свою сумку, вытащил из внутреннего кармана паспорт, при этом зацепил связку ключей и уронил ее на пол.

У Клавы шевельнулась плодотворная идея…

Она краем глаза следила за ключами, но хоть сосед заметно опьянел, он вспомнил о ключах и подобрал их.

– Вот, смотри! – Он протянул Клаве паспорт. – Видишь штамп о браке? Нету штампа о браке!

Клава двумя пальцами, словно нехотя, взяла паспорт и тут же быстро, деловито перелистала его.

Первым делом прочла имя соседа – Виктор Петрович Шанежкин, такого-то года рождения…

Затем нашла штамп регистрации и постаралась запомнить адрес. Память у нее была хорошая.

Потом царственным жестом отдала паспорт хозяину:

– Правда не женат… так и быть, Витя, можешь делать предложение руки и сердца!

– А мы чего – знакомы? – удивился сосед. – Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Все, тебе больше пить нельзя!

– С чего это? А что, конфетка, ты мне нравишься. Может, и сделаю предложение. Одна проблема – мне сейчас на вахту лететь, в Усть-Колымск! У меня самолет через полтора часа! Но если ты меня дождешься – чесс-слово, сделаю тебе предложение! Такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

– Заметано!

Виктор встряхнул головой и поднялся:

– По этому поводу непременно надо выпить! – И нетвердой походкой направился к стойке.

А Клава по накатанной дорожке полезла в его сумку.

Она видела, куда Виктор положил ключи, и быстро вытащила их, спрятала к себе в карман.

Он уезжает на месяц, живет один, адрес она запомнила, так что месяц может спокойно прожить в его квартире…

Заодно она прихватила еще немного наличных денег – совсем немного, чтобы он не заметил.

Виктор вернулся, разлил вино и проговорил:

– За настоящих мужчин, за нефтяников!

– За это мы уже пили, – капризно сообщила Клава.

– Что, правда? – удивился Виктор. – Тогда – за настоящих женщин, за тех, кто умеет ждать! За тебя, конфетка!

В это время заработал репродуктор:

– Пассажира Шанежкина, вылетающего в Усть-Колымск, просят немедленно пройти на посадку!

– Вот ведь козел! – с чувством произнес Виктор. – Из-за него рейс задерживают…

– А это разве не ты – Шанежкин? – спросила Клава. – И рейс вроде твой…

– Что, правда? – Виктор подскочил. – А ведь правда, это меня зовут! Это я козел…

Он торопливо подхватил чемодан и сумку и бросился к посадочным воротам.

Немного отбежав, остановился, обернулся и с выражением крикнул Клаве:

– Жди меня – и я вернусь! Только ты того… очень жди! – И уже окончательно затерялся в толпе пассажиров.

Клава на всякий случай подождала еще немного, а потом устремилась к выходу.

Виктор уже улетел, и месяц его точно не будет в Петербурге.

А у нее есть ключи от квартиры, и адрес этой квартиры она знает… что еще нужно для счастья?

Конечно, хорошо бы еще денег, но на этот счет у нее тоже были кое-какие мысли.

Клава выскочила из здания аэропорта, и сразу же к ней подъехало такси.

– Куда едем, красавица? – осведомился смуглый водитель.

И Клава, не задумываясь, назвала ему адрес Виктора Шанежкина…

Конечно, Клава рассказала Миле эту историю в сокращении, но общий смысл был понятен.

Она опустила подробности истории с похищением алмазов, значительно сократила пересказ своего знакомства с Витькой, но недостающие детали Мила смогла дополнить сама, подключив свое воображение. И получалось, что Клава не врет, уж Витькин-то характер безалаберный ей хорошо известен.

– Все это, конечно, очень мило… – заговорила она, – но вот что за история с фальшивыми долларами?

– Не фальшивые доллары, а бумажки, на ксероксе напечатанные, – строго поправила Клава. – Ты мне валютные преступления не шей! Я – девушка честная.

– Угу, не хочешь рассказывать, я сама догадаюсь, – усмехнулась Мила. – Стало быть, ты напарила того мужика, который хотел купить алмазы, подменила пакеты, я ведь сверху все видела.

– Ну да, а что мне было делать? Раз эти гады Кривошеевы такое устроили!

На этот раз в голосе Клавы Миле послышались самые настоящие слезы.

– Надо же, Бориса пытали, в больницу уложили, а Лешку вообще убили. А он такой дурак безобидный, в общем-то…

Клава не знала продолжения этой истории, в противном случае она не была бы такой беспечной.

В ту страшную ночь, когда она выпрыгнула из окна поезда, Шуруп посмотрел на часы и постучал в дверь туалета:

– Эй, ты что там, утонула? Выходи быстро!

Из туалета никто не отозвался.

Почувствовав неладное, Шуруп принялся колотить в дверь что было силы.

– Эй, молодой-красивый, ты что тут творишь? – осведомилась появившаяся рядом с ним проводница, крепкая, видавшая виды тетка средних лет.

Шуруп оглянулся на нее, в первый момент хотел послать в известном направлении, но потом передумал и проговорил жалобным, расстроенным голосом:

– Да там подруга моя, уже двадцать минут не выходит и не отзывается. А у нее иногда приступы бывают, вот я и боюсь, не случилось ли с ней чего…

– Приступы? – недоверчиво переспросила проводница. – Беременная она, что ли?

– Ох, правда ваша, беременная! – охотно согласился Шуруп. – На третьем месяце…

– А беременной нечего по поездам разъезжать… дома надо сидеть, здоровье беречь.

– Ну, мы решили прокатиться напоследок в Питер. Когда еще получится…

– Ладно, сейчас проверим, что там с твоей подругой…

Проводница достала мастер-ключ, отперла дверь и заглянула в туалет.

– Да нет здесь никого! Ты что – подшутить надо мной захотел? Я тебе за такие шуточки…

– Нет? – Шуруп тоже заглянул внутрь. – Ох, правда нет! Наверное, она в другой вагон пошла! Пойду поищу ее там! – и он устремился обратно в свое купе.

Вбежав туда, он тихо проговорил:

– Эта сучка сбежала!

– Как сбежала?! – Косой вскочил, схватил брата за воротник. – Как это сбежала? Как ты умудрился ее упустить? Я же тебе велел глаз с нее не спускать!

– Да она в сортире закрылась, я ждал перед дверью – она не выходит… я попросил проводницу открыть – а там пусто и окошко открыто! Выходит, она через окно сиганула, и привет!

– Привет? – злым тихим голосом процедил Косой. – Это денежкам нашим привет! Только она знала номер покупателя!

Он скрипнул зубами и резко ударил брата в живот.

Тот согнулся, хватая ртом воздух, но не издал ни звука.

Косой дождался, когда Шуруп отдышится, еще немного помолчал и спросил:

– Долго ты ее ждал?

– Минут двадцать.

– Ну, добавь еще десять минут – пока проводница разбиралась, пока ты сюда шел… поезд за это время мог километров тридцать пройти. Нам ее не найти…

– Что же делать? – Шуруп прижал руки к животу и с опаской посмотрел на брата.

– Ей отсюда одна дорога – в Питер. Домой она точно не вернется. А Питер отсюда не так далеко. Там мы ее и найдем, тем более мы так и так туда едем.

– И где мы там ее искать будем? Питер – город большой… искать ее там, – как иголку в стоге…

– Для начала на вокзале посмотрим.

– На вокзале? Она ведь не на поезде приехала.

– На вокзале можно перекантоваться, а куда еще она ночью денется?

Братья дождались, пока поезд прибыл в Петербург, вышли на Московском вокзале, осмотрелись.

Разумеется, их знакомой здесь не было. Вокруг толпились пассажиры и провожающие.

Вдруг Косой резко развернулся, схватив за руку мальчишку лет тринадцати. Одет мальчишка был бедновато, но аккуратно, руки и лицо чистые.

– Ты, гаденыш малолетний, зачем ко мне в карман полез? – зашипел Косой на него.

– Какой карман, – скороговоркой забормотал тот, – не знаю никакого кармана! Ты меня, дяденька, лучше отпусти по-хорошему, а то я крик подниму, скажу, что ты ко мне приставал! Тебя тут же упекут… а сперва мужики отметелят!

– Ишь ты, какой умный! – невольно восхитился Косой. – Где только вас учат?!

– Известно где. В школе жизни. Жизнь, она всему научит, а я ученик хороший…

– Ладно, ты, умник, я тебя отпущу, еще и денег дам, если ты мне малость поможешь.

– Это смотря чем. Если в рамках Уголовного кодекса – я согласен, а если с правонарушением…

– Что-то я не вижу, чтобы ты действовал в рамках!

– А это уже тебя не касается!

– Ладно, ладно, ничего тебе нарушать не придется, просто кое-что нам расскажешь.

– А какая цена вопроса?

– Не бойся, не обидим!

– Нет уж, такие вопросы нужно заранее обговаривать! Когда дело сделаем, поздно будет!

– Ну до чего же ты шустрый! Еще ничего не сделал, а уже денег требуешь!

– Жизнь научила!

– Ну ладно… пятьсот рублей тебя устроит?

– Да ты что, дядя! За такие деньги даже вот она не чихнет! – И маленький карманник показал на трехцветную кошку, которая умывалась возле памятника Петру Первому.

– Ну, пусть будет тысяча…

– Две, или я поднимаю крик!

– Ну ты даешь! Ладно, пусть будет две.

– Одну вперед!

– Ну уж нет! Может, ты и не знаешь ничего. Ты сначала хоть послушай, о чем речь.

– Ну ладно, говори!

– Ты тут промышляешь, все видишь, все замечаешь. А мы с братом девушку одну ищем.

– Сестру свою! – вмешался в разговор Шуруп.

– Так вот, если ты ее видел и нам поможешь ее найти, я тебе за это заплачу оговоренную сумму.

И Косой подробно описал приметы своей беглой подельницы, на всякий случай кое-что опустив.

– Видел, точно, видел вашу сестренку! – зачастил карманник. – Как из поезда вышла, так прямым ходом к таксисту. Таксист – Гумер-таджик, его тут всякий знает, вы его найдете, он скажет, куда вашу сестру повез… ну, давай деньги!

– Не торопись! Ты говоришь, она из поезда вышла?

– Ну да… – Карманник отвел глаза. – Как поезд к перрону подошел, так она самая первая…

– А вот и врешь!

– Ну, не прошло – и ладно… – Мальчишка осклабился. – Не видел я здесь вашей сестренки!

– А не видел – так мотай отсюда! Денег он еще требует! – И Косой сопроводил свои слова хорошим тычком.

– Что же нам теперь делать? – проговорил Шуруп, когда карманник скрылся в толпе.

– Возвращаться.

– Что, поставим крест на деньгах?

– Еще чего! Ее дружок в больнице, небось уже очухался, и он нам все скажет.

– А если не скажет?

– А мы его как следует попросим, – твердо произнес Косой и посмотрел таким взглядом, что встречный уборщик-таджик шарахнулся в сторону, пробормотав: «Шайтан, шайтан!»

Через два дня возле Энской городской больницы остановилась видавшая виды неказистая машина. Из нее вразвалку вышли братья Кривошеевы.

– Помнишь, что говорить? – осведомился Косой.

– Да помню, помню, два раза повторил…

Кривошеевы вошли в здание больницы.

Шуруп пригладил волосы и подошел к окошечку, за которым сидела крупная веснушчатая медсестра.

– Девушка, – проговорил Шуруп жалостным голосом. – У вас ведь лежит Борис Костин?

– Ну, допустим, лежит, – ответила дежурная, сверившись со списком на экране компьютера.

– А как его состояние?

– А вы ему кем приходитесь?

– Брат я ему… этот… единокровный.

Медсестра нахмурилась, но все же сообщила:

– Состояние тяжелое. Только недавно пришел в сознание.

– Пришел?! – Шуруп изобразил бурную радость. – А можно его повидать?

– Нельзя! Он в палате интенсивной терапии, там посещения не разрешаются.

Шуруп изобразил крайнее огорчение и залепетал:

– Ох, девушка, милая, как же так… я этот… геолог, в экспедиции был, только вчера вернулся, и тут узнал, что Боря в больнице. А Боря – мой любимый братик, хоть и не совсем родной. А завтра мне снова в экспедицию уходить… на несколько месяцев… в дальние края, на самый крайний север… как же я не повидаю его? Это же какое горе! Девушка, милая, я вас очень прошу!

Медсестра с сомнением посмотрела на него, прищурилась и проговорила:

– На несколько месяцев, говоришь? Ну ладно, так и быть, сделаю, что могу!

Она сняла телефонную трубку и проговорила:

– Свет, там Василий Иванович уже ушел? Ушел, да? Тогда пусти человека к Костину, который в реанимации. Брат его, этот… единокровный. Геолог. Завтра в экспедицию уходит, очень просит повидать… говорит, любимый брат, хоть и не родной.

Она еще немного послушала, повесила трубку и повернулась к Шурупу:

– Ладно, иди, повидай своего брата. Доктор ушел… только смотри не волнуй его! Не обниматься, по плечу не хлопать, в ухо не орать и вообще вести себя тихо. А то ты вон какой здоровый, начнешь руками махать, а там приборы!

– Да что ж мы, совсем дикие, что ли… – Косой сделал вид, что обиделся.

В глазах медсестры появилось легкое сомнение, но она решила, что пусть те, в реанимации, сами разбираются, а ей, в справочном, и своих проблем хватает.

Братья поднялись на второй этаж, вошли в палату, где лежал Борис Костин, опутанный проводами и трубками.

У двери их встретила невысокая пухленькая медсестра с круглыми голубыми глазами.

– Который тут брат? – строго спросила она.

– Вот он, – Косой показал на Шурупа.

– Вот он пускай заходит, а тебе нельзя!

– А я и не буду, я у двери постою! А вы ведь Света?

– Ну допустим Света, а что?

– А вас там внизу какой-то парень ждет, очень интересный… как же его зовут? Вылетело из головы!

– Игорь?

– Вот, точно, Игорь! Так вы уж сходите, пообщайтесь с ним… он очень просил…

– Ох… я ненадолго, сейчас вернусь… – И медсестра упорхнула.

Едва она вышла, братья подошли к кровати.

Борис открыл глаза, и они расширились от ужаса.

– Вы?!

– Мы, мы! – Косой широко улыбнулся, от этого его лицо стало еще страшнее.

– Как… как вас сюда пустили? – пролепетал Борис слабым, прерывающимся голосом.

– Мы везде пройдем! Куда муха не пролетит, и то проберемся! А ты время не теряй. Мы пришли узнать телефонный номер покупателя и без него не уйдем.

– Я не…

– Не скажешь? Тогда мы тебе в капельницу кое-что добавим, и ты загнешься, причем очень мучительно. Так что я тебе не советую… очень не советую!

– Говори, козел! – высунулся из-за плеча брата Шуруп. – Живо говори телефон!

– Его же девчонка знает…

Братья переглянулись.

– Вы что – убили ее?! – прошептал Борис.

– Да никто ее не убивал! – прошипел Шуруп. – Сбежала твоя подруга! Смылась!

– Не болтай лишнего! – шикнул на брата Косой, но было уже поздно.

– Сбежа-ала? – Борис ухмыльнулся.

– А тебе это ничем не поможет! – рявкнул Косой. – Короче, говори, или я сделаю, что обещал! – И он достал из кармана шприц, который дала ему знакомая медсестра Анжелка, предупредив, что от такой дозы человек не умрет, а только на некоторое время обалдеет, утратит собственную волю, сопротивляться не станет.

Шприц Косой приготовил для Клавы, чтобы она не дергалась и не орала на вокзале. Борис же этого не знал и всерьез испугался. Эти уроды запросто ему яд какой-нибудь в капельницу добавят.

В конце концов, никакие деньги не стоят жизни…

– Не надо! – И Борис заплетающимся языком продиктовал номер телефона.

– Вот и молодец!

В это время в дверях палаты появилась крайне недовольная медсестра Света.

– Вы почему тут оба? Я же сказала, что только одному можно! Тому, который родственник!

– А мы все, мы уходим! Нас уже нет!

– И что вы мне сказали, что там Игорь пришел? Нет там его, и никто его не видел!

– Значит, ушел уже, не дождался!

– Все, марш отсюда, свидание окончено!

– Все-все, мы уже ушли! – Косой поднял руки и попятился.

– Удачи вам! – едва слышно пробормотал Борис.

Он чуть пошевелился, чтобы лечь поудобнее, хотя под капельницей это было непросто. Тем не менее настроение у него неожиданно улучшилось. Он совершенно не волновался по поводу рассекреченного номера телефона. Если девчонка сбежала – она успеет все сделать раньше этих пентюхов. Правильно он ее выбрал, не зря долго присматривался, пока не подошел в том баре. Шустрая такая девчонка оказалась, умная, ловкая, он не ошибся. Жаль только, что не встретятся они больше. А хорошая была бы помощница ему…

Мила прислушалась к себе и поняла, что она совершенно не шокирована услышанным, а наоборот, Клавой немножко, пожалуй, даже восхищается.

– Ладно, – Клава правильно поняла ее молчание, – значит, теперь переходим к твоему делу. У меня тут есть на этот счет кое-какие соображения.

Далее разговор перешел на исключительно деловую, практическую основу.

Договорившись с Милой, Клава снова набрала знакомый телефонный номер, по которому звонила уже дважды, и услышала в трубке тот же хрипловатый, словно каркающий голос. Только на этот раз он буквально кипел от ярости:

– Ты?! Ты смеешь мне звонить после того, что сделала? Да ты не представляешь, что тебя ждет! Я тебя нарежу на мелкие кусочки и скормлю собакам! Нет, лучше живьем брошу на съедение крысам!

Он закашлялся и добавил:

– Нет, утоплю в бассейне с пираньями…

– Эй, эй, придержите свою фантазию, а то я прерву разговор! Я понимаю, вы недовольны, но… – Клава с большим трудом скрыла в голосе насмешку.

– Недоволен?! Да я готов тебя…

– Да подождите же, не перебивайте, дайте договорить! Я вовсе не хотела вас кинуть…

– Не хотела кинуть?! Тогда как это называется?

– Но я не хотела и чтобы вы меня кинули. А это было вполне возможно. А вот теперь, когда деньги у меня, я готова довести нашу сделку до конца и отдать вам то, что обещала…

– Вот как? Ты думаешь, я тебе поверю?

– Ну, сами посудите, стала бы я вам иначе звонить? Это же опасно! Я звоню, потому что хочу честно с вами поступить.

– Это ты будешь говорить о честности?

– Да успокойтесь же, наконец, и определитесь, хотите вы получить товар или нет.

Мужчина несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и наконец более спокойным голосом проговорил:

– Слушаю!

– Надеюсь, вы помните торговый центр «Четыре сольди»?